Текст книги "До свадьбы заживет"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Не забывай предохраняться, дорогая, а то не хватало нам еще проблем с прибавлением семейства!

Антон удовлетворенно вздохнул, перевернулся на правый бок и собрался по обыкновению заснуть. Лола уставилась в его широкую спину. Нужно было что-то срочно предпринять. Она уже выяснила опытным путем, что первые полчаса после близости с Антоном на нее не действует его сверхъестественный животный магнетизм, и она способна здраво рассуждать и действовать как нормальный человек. Потом мозги снова отказывали, полностью передавая управление нижней части тела.

Значит, нужно было воспользоваться этим получасом, чтобы хоть что-то разузнать. Беда была только в том, что Антон после сексуальных утех засыпал как убитый. Лола уже слышала, как его дыхание становится ровным и сонным. Нужно было спешить – потом его и пушкой не разбудишь.

Она вытащила из подушки перышко и легонько пощекотала голубоглазого Казанову между лопаток.

Антон подскочил как ужаленный и повернулся к ней, выпучив глаза:

– Ты чего? Я щекотки не выношу!

– Антосик! – промурлыкала Лола, округлив глазки. – Не сердись! Просто ты сразу засыпаешь, а я поговорить с тобой хочу!

– Поговорить?! – удивленно спросил Антон. – Ты что ко мне – разговаривать пришла?

– Ну что ты, солнышко! – Лола нежно провела рукой по его небритой щеке. – Ну хочется же и… общения, чтобы для души! А то что мы как звери какие-то…

– Ну ладно, – Антон потянулся, – давай поговорим. Все равно весь сон сбила! Ну, о чем ты хочешь разговаривать?

– А я там фотографию у тебя видела – ты с такой рыжей девицей, стрижка короткая… Это кто?

– Ну вот! – Антон искренне огорчился. – Поговорили, называется! Только и разговоров – кто эта блондинка да кто та брюнетка! Мне эти бабские разборки знаешь как надоели! До чего же вы все ревнивые!

– Да я не ревную, – Лола прижалась щекой к плечу Антона, – мне просто интересно. Вроде я ее где-то видела…

– Вряд ли, – Антон высвободил плечо и лег поудобнее, – где ты ее могла видеть… Немка она… была. Я на ней даже женился.

– Так ты женат? – протянула Лола с наигранным разочарованием. – А я надеялась…

– Да не женат я, не женат! – отмахнулся от нее Антон. – Погибла она, в машине разбилась. Только ты ничего такого себе не воображай, – он покосился на Лолу, – я второй раз жениться не собираюсь. Мне одного вот так хватило, – он провел по горлу ребром ладони, – на вас как только женишься – сразу будто подменили, и характер портится, и все такое…

– В машине разбилась? – изобразила Лола испуг. – Какой ужас! И сразу насмерть? А ты не с ней был?

– Не с ней, не с ней. Да машина сгорела, от нее, считай, вообще ничего не осталось, хоронить-то почти нечего было! Я ее кремировал, так можно было на это и не тратиться: она и так сгорела, одни головешки остались.

– Как ты можешь говорить так о своей жене? – Лола обиженно надула губы.

Антон посмотрел на нее удивленно и пожал плечами:

– Стерва она была, между нами!

– Тебя послушать – так все женщины стервы.

– Так оно и есть, – Антон потянулся, хрустнув суставами, – вот ты, например, поспать человеку не дала…

– Ну, Антосик, не сердись! – Лола поцеловала Антона в плечо, но он совершенно никак на это не отреагировал. – Лучше расскажи – где ты эту немку подцепил?

– Где-где, – недовольно передразнил ее Антон, – где немки живут? В Германии. Только не я ее подцепил, больно надо. Она на шею мне повисла, обычная история. Богатая, между прочим, до охренения. Отец у нее миллионер настоящий.

– Ни фига себе! – Лола приподнялась на локте и с интересом посмотрела на Антона. – Богатая, красивая, молодая – чего еще мужикам надо!

– Говорю тебе – стерва! Ларке чуть все волосы не выдрала!

– Ларке? – ухватилась Лола за новое имя. – А это еще кто?

– Да отстань ты! – Антон отмахнулся от нее как от назойливой осенней мухи.

– Брюнетка стервозная из офиса твоего, эта шлюха тощая? – не унималась Лола.

– Да нет, – Антон поморщился, – брюнетка – это Вика. Ну, ты меня уже достала! Лучше кофе свари, раз уж спать не дала!

Лола вскочила, накинула на голое тело рубашку Антона и прошлепала босиком на кухню. Там она для видимости погремела посудой, пошарила в шкафчиках – на самом деле во время своих прежних визитов к Антону, пока он спал, Лола уже изучила его квартиру как свои пять пальцев и отлично знала, где у него на кухне хранится молотый кофе и все необходимое для его приготовления.

– Турка у тебя хорошая, – с уважением крикнула она Антону, насыпая кофе и заливая его холодной водой, – настоящая, медная!

– Ларка принесла, – лаконично ответил из комнаты Антон.

Через пять минут Лола появилась в дверях комнаты с подносиком, на котором стояли две маленькие чашки и дымилась медная турка с горячим ароматным кофе. Наливая кофе Антону, она как бы случайно коснулась грудью его плеча.

– Я тебе нравлюсь? – кокетливо спросила она.

Ее снова начинало непреодолимо к нему тянуть.

– Нравишься, нравишься, – пробормотал Антон, прихлебывая кофе, – но кофе ты варить не умеешь. Вот Ларка…

– Да прекрати ты со своей Ларкой! – обиженно вскрикнула Лола и, резко дернувшись, пролила на диван кофе, – что ни слово – то у тебя эта Ларка! Куда же она делась, если все так хорошо делала?

– Ну вот, кофе пролила, – надулся Антон, – теперь самой же мокро лежать будет. А куда Ларка делась – сам удивляюсь. В начале августа пропала – и ни слуху ни духу.

Лола хотела еще о чем-то спросить его, но забыла о чем. Отпущенные ей полчаса разумной жизни истекли, и мозги полностью отключились. Лолу окатило знакомым жарким холодом, ноги ее ослабели, и она безвольно опустилась на диван рядом со своим повелителем. Пролитый кофе действительно неприятно холодил кожу, но это уже не имело никакого значения.

После ухода Лолы Маркиз сел за стол и склонился над рекламными проспектами, которые принес с собой. В городе оказалось множество фирменных кофеен, а он и не знал. Вот что значит больше полугода отсутствовать! Хорошо было то, что кофейни эти не каждая сама по себе, а объединялись в крупные компании, то есть у каждой фирмы имелось несколько точек в разных местах. Можно было предполагать, что у каждой фирмы для всех кофеен имелся один поставщик, и, стало быть, сорта кофе были одинаковыми. То есть, например, если в одной кофейне фирмы «Мокко клуб» нет «Рабусты» и «Магараджи», то и в остальных кофейнях тоже этих сортов нету.

Маркиз взял карту города, сверился с рекламными буклетами и понял, что нужно ехать в центр. Он оделся, как всегда, аккуратно и как можно приличнее, чтобы внешность его располагала к приятной беседе за чашкой кофе. Пу И внимательно следил за приготовлениями и уселся у двери, умильно поглядывая на Маркиза.

– Что, приятель, хочешь со мной? – обратился к нему Леня.

Пу И недвусмысленно дал понять, что твердо намерен отправиться с Маркизом хоть на край света, лишь бы только не оставаться одному в пустой квартире.

– Я бы взял тебя с собой, но не знаю, умеешь ли ты прилично себя вести в обществе, – нерешительно проговорил Маркиз.

Пу И радостно запрыгал вокруг, сообщая, что он очень хорошо умеет себя вести в любом обществе.

– Ты обещаешь, что не будешь визжать, рвать в кафе газеты, кусаться и писаться в общественном транспорте? – настаивал Маркиз.

Пу И пообещал все и даже разрешил надеть на себя поводок, потому что Маркиз категорически отказался носить его на руках.

Разумеется, первое, что сделал Пу И, как только они вышли из квартиры, – это написал на лестничной площадке. Маркиз воровато оглянулся, подхватил паршивца на руки и побежал по лестнице. В метро песик страшно испугался шума и лежал на руках у Маркиза, закатывая глаза и жалобно поскуливая. На улице он оживился и весело потянул Леню вперед.

За два часа они посетили четыре кофейни и не чуяли под собой ног. Пу И категорически отказывался садиться в троллейбус, и они всюду ходили пешком.

В «Идеальной чашке» они пили эспрессо, в «Гурме» – кофе по-венски, в «Кофейном домике» – маккиато, в «Республике Кофе» – фирменный кофе со сбитыми сливками и корицей. Пу И не пил кофе, оказалось, что, кроме орехового печенья, он обожает также песочный торт и корзиночки со сливками. От чрезмерного потребления крепкого кофе у Лени началось сердцебиение, а маленький тезка китайского императора попросту до неприличия объелся пирожными.

Еле передвигая ноги, Маркиз дошел до пятой кофейни, Пу И висел у него под мышкой и стонал. Кофейня называлась «Арабский клуб», в ней было сумрачно и пустынно. Пахло кофе, но теперь запах этот вызывал у Маркиза только тошноту. Однако он сделал оживленное лицо и заказал кофе по-турецки, поскольку его подавали со стаканом холодной воды. Вода была необходима песику.

– Какой хорошенький! – запричитала девушка за стойкой. – Что же это за порода?

– Чихуа-хуа, – меланхолично ответил Маркиз, а Пу И вежливо махнул хвостиком.

Леня осведомился, нет ли у них «Рабусты», но получил отрицательный ответ и побрел к угловому столику.

– Вижу, вам кофе не нравится, – обратился к нему человек, сидящий за соседним столиком.

Маркиз оглянулся. Сосед был немолод, но стариком его никто не посмел бы назвать. Волосы, хоть и седые, были не по возрасту густы. Худое длинное лицо, изрезанное глубокими морщинами, было подвижно. На человеке красовался светло-коричневый замшевый пиджак, какие были в моде лет тридцать назад, но и в этом старомодном пиджаке немолодой человек выглядел достаточно элегантно.

– Присаживайтесь, – пригласил мужчина и потрепал песика за ухо. Пу И отреагировал на фамильярность спокойно.

– Вы правы, кофе по-турецки в этом заведении не очень хорош, – продолжал сосед, – а впрочем, все зависит от сорта. И потом, варить кофе – это такое же искусство, как, к примеру, ткать ковры – чем дальше в глубь веков уходит мастерство, тем лучше получается. На Востоке вам подадут отличный кофе в любой самой захудалой кофейне.

– Традиции, – вздохнул Маркиз.

– И у нас самый лучший кофе по традиции варили только в одном месте – в маленькой кафешке в ЛОСХе, знаете такое место?

Маркиз кивнул.

– Директору кофе доставали отменный, были у них и «Рабуста», и «Магараджа»… – мечтательно произнес сосед, – только все куда-то делось, теперь вот за неимением лучшего сюда хожу. Тоже, конечно, неплохо, но все же не то, не то…

«В ЛОСХе», – подумал Маркиз и понял, что не миновать ему Валечкиных прелестей.

Дома Маркиз набрал Валечкин рабочий телефон.

– Пеликанский! Ты куда, подлец, запропастился? – чувственным контральто спросила Валечка, услышав в трубке его голос.

– Это не Пеликанский, – обиженно проговорил Маркиз, – это Леня. Ты что – уже успела меня забыть?

– Ой, Ленечка, я тебя сразу узнала! – проворковала любвеобильная особа, нисколько не смутившись. – Ты где? Я через полчаса заканчиваю, купи шампанского и приходи! Адрес помнишь?

Леня помнил адрес. Через час он позвонил в Валечкину дверь.

Хозяйка открыла так быстро, что еще не успел затихнуть дверной звонок. Валечкины карие глаза сияли. На ней был хорошо знакомый Маркизу коротенький розовый халатик без пуговиц, перехваченный в талии пояском.

Леня прошел в гостиную, поставил на стол бутылку шампанского. Валечка достала два фужера и села на подлокотник Лениного кресла. Маркиз открыл бутылку, разлил шампанское в фужеры и протянул один Валечке.

– У меня для тебя сюрприз, – проворковала та прямо ему в ухо и развязала поясок своего халата. Розовый шелк соскользнул на пол. Как и в прошлый раз, под халатом на Валечке совершенно ничего не было. Она спрыгнула с подлокотника кресла и припала к его губам своим чувственным ртом. Ощутив сквозь одежду ее непревзойденный бюст, Леня подумал, что расспросы подождут.

Это была его последняя мысль. После этого в комнате наступила тишина, изредка прерываемая стонами и вскриками.

По ходу дела парочка незаметно перекочевала с кресла на диван, по пути ненадолго задержавшись на ковре и даже на несколько минут под столом.

Часа через полтора Валечка, удовлетворенно урча, уставилась на Леню, куснула его за ухо мелкими острыми зубами и промурлыкала:

– Я есть хочу.

– Только не меня! – вскрикнул Леня в притворном испуге.

– А я бы тебя запросто съела! – Валечка облизнулась и обвела Маркиза плотоядным взглядом. – Ну ладно, так и быть, тебя оставлю на черный день. Сейчас приготовлю что-нибудь другое.

Она выскользнула из постели, нашарила ногой тапочки и отправилась на кухню. Леня проводил взглядом ее призывно покачивающиеся бедра, встал и направился за ней следом.

Валечка хозяйничала на кухне, повязав на голое тело короткий передник в красно-белую клетку. При виде такого экстравагантного наряда Леня снова оживился, как будто и не провел только что полтора часа, кувыркаясь с Валечкой в самых замысловатых позах.

К чести Валечки, она вполне оценила Ленин энтузиазм, и они еще на пятнадцать минут отвлеклись от приготовления пищи. Вернул их к реальности запах безнадежно подгоревшего омлета. Валечка абсолютно спокойно выкинула оставшиеся на сковородке угли в помойное ведро и сказала:

– Ладно, хоть кофе выпьем.

– Только не кофе! – ужаснулся Маркиз, вспомнив, сколько кофе он выпил, разгуливая вдвоем с Пу И по городским кофейням в поисках загадочного корреспондента герра Тизенхаузена.

– Зря ты не хочешь кофе, – Валечка достала медную турку и начала колдовать над ней, – я кофе очень хорошо варю, меня Лариска научила, а уж она-то в этом деле была спец!

– Какая Лариска? – Леня насторожился, как гончая, почуявшая свежий заячий след.

– Лариска, она в кафетерии у нас работала!

– В кафетерии ЛОСХа? – уточнил на всякий случай Маркиз.

– Ну да, – Валечка пожала плечами, при этом ее бюст соблазнительно колыхнулся, – а почему она тебя интересует? – В Валечкиных карих глазах зажегся ревнивый огонек.

– Да я знать ее не знаю! – отмахнулся Леня. – Мне для дела одного нужно выяснить. Ты говоришь – работала? Значит, сейчас она у вас больше не работает?

– Месяца полтора как ушла или чуть поменьше. Кажется, в начале августа уволилась. И после нее все в кафе пошло наперекосяк. При ней и кофе хороший был, и булочки всегда свежие, и порядок. Цветы живые всегда стояли – у нее тетка в области где-то, Лариска к ней на выходные ездила и цветы привозила. А потом пропала, и не зашла, и не позвонила… После нее взяли Люду, тоже очень хорошая девушка была, только с ней такой кошмар случился!

– А что такое? – Леня внимательно слушал, намазывая горячий тост маслом.

– Шла с работы вечером, напали на нее и убили… ужас! И денег-то у нее было – кот наплакал!

– А когда это случилось? – Леня отправил в рот кусочек тоста.

– Да почти сразу, она у нас недели не отработала. А после нее пришла Эльвира, и все сразу испортилось. Кофе варить совершенно не умеет, выпечка всегда черствая, в кафетерии грязь… какие уж там цветы! К ней теперь никто не ходит, приходится в «Макдоналдсе» кофе пить, а там гораздо дороже, и кофе отвратительный.

– Послушай, – Леня открыл баночку джема и оглядел стол в поисках ложки, – а Лариска эта – она как выглядит?

– Ну что ты все о Лариске? – ревниво проворчала Валечка. – Ничего особенного. Блондинка, полненькая такая… ну не сказать, что толстая, но все же. Ростом повыше меня, глаза голубые… ну в принципе ничего себе, а что?

– Да нет, я так… а та, которую убили, Люда? Как она выглядела?

– Да как-как, обыкновенно. Буфетчицы – они все чем-то похожи. Тоже полненькая, среднего роста, тоже блондинка, только Лариска натуральная, а Люда красилась…

– То есть они с Ларисой были похожи?

– Ну, немножко, пожалуй, – Валечка томно потянулась, – а что? У тебя нездоровая тяга к буфетчицам?

– Нет, – ответил Леня с набитым ртом, – у меня совершенно здоровая тяга к тебе.

– А тогда зачем мы тратим время на всякие дурацкие разговоры? – спросила Валечка и снова забралась к нему на колени.

Благодаря Валечкиной заботе Маркиз спал отлично, проснулся бодрый и полный сил, и сердце после кофе не металось в груди испуганным зайцем, а прилежно отстукивало положенное. Пу И лежал рядом, не делая попыток подняться – он маялся животом после вчерашней невоздержанности. Леня быстро привел себя в порядок, потом отправился на кухню, бросил на сковородку пару ломтей ветчины и разбил три яйца.

На шум появилась Лола, заспанная, в одной прозрачно-розовой рубашечке.

– Завтракать будешь? – не оборачиваясь, спросил Маркиз.

– Буду, – ответила она, – только не пересуши яичницу.

Он никак не отреагировал, но добавил на сковородку еще два яйца. Лола со вздохом упала на табурет.

– Умойся хоть! – не выдержал Леня. – Смотреть противно…

Лола открыла было рот, чтобы сказать ответную гадость, но передумала и отправилась в ванную. Там, глядя на себя в зеркало, она подумала, что Леня не так уж и не прав – смотреть на нее после сна и вправду было не слишком приятно. Глаза припухли, к тому же она вчера, вернувшись от Антона, не смыла тушь. На голове было черт знает что.

«Как с хорошего похмелья, – подумала Лола, – не зря Ленька злится. Но с другой стороны, какое его дело, с кем я провожу время? Он-то небось тоже невинность не сохраняет…»

Она кое-как разгребла расческой джунгли на голове, ополоснула лицо и накинула халатик.

Леня молча разложил яичницу по тарелкам, потом намазал маслом большой кусок булки и начал есть.

«Холестерин», – подумала было Лола, но хотелось есть, и она решила не думать о холестерине. Они поели в молчании, и Лола встала, чтобы сварить кофе.

– Мне не нужно! – вскинулся Маркиз.

– Что с тобой? Ты заболел, что кофе не пьешь? – спросила Лола.

– Да отвяжись ты! – рявкнул он.

– Не ори на меня! – Она шваркнула об пол две грязные тарелки и сама удивилась: с чего это они так завелись? Она взглянула на Леню: стоит напротив, только желваки на скулах ходят.

– Угомонись, – наконец процедил он, – хочу тебе напомнить, что мы вынуждены терпеть друг друга, пока не закончим это дело, после чего можешь хоть вообще к своему козлу переехать, я мешать не буду.

Лола разозлилась на Маркиза, потому что он позволил себе недопустимый тон, но еще больше она разозлилась на себя, потому что Леня был прав. Она действительно совершенно ему не помогала. Что ей удалось узнать от Антона? Да ничего особенного. Но Лола ни за что в этом не признается, еще не хватало!

– Где Пу И? – спросила она, чтобы сменить тему.

– Там, – он махнул рукой.

Лола отправилась в комнату и обнаружила песика на кровати Маркиза. Он лежал на спине и закатывал глаза.

– Пуишечка, дорогой, ты не заболел? – встревожилась Лола. – Какой ужас! У него нос горячий!

– Да оставь ты его в покое! – крикнул Маркиз. – Он просто обожрался пирожными!

– Ты кормил его пирожными? – ужаснулась Лола. – Ему же нельзя. И вообще, почему ты не купил собаке нормальной еды? И почему ты не вычесываешь его каждый день жесткой щеткой, как я велела?

Маркиз, появившийся на пороге, только скрипнул зубами.

– Детка, – Лола наклонилась к песику, – сейчас мама полечит… ой!

Не открывая глаз, Пу И злобно зарычал и цапнул Лолу за палец, после чего переполз по кровати поближе к Маркизу и лег.

– Ты нарочно его подучил! – звенящим голосом сказала Лола, вытерев палец о простыню.

– Больно надо, – отмахнулся Маркиз.

Лола посмотрела на них и увидела, что оба – человек и собака – смотрят на нее с одинаковым презрением. Ей стало стыдно.

– Но все-таки ты можешь рассказать мне хоть что-то интересное? – примиряюще заговорил Маркиз.

– Ну что, – вздохнула Лола, – он сказал, что покойная жена его была жуткой стервой, что повисла на него сама…

– Это понятно, – прокомментировал Маркиз.

– И естественно, жена отвадила от него всех бывших подруг, а с одной, постоянной, несколько раз сильно подралась, но вышла победительницей. О той подруге, кстати, он отзывается неплохо, – честно добавила Лола, – конечно, в его стиле…

– Например? – поинтересовался Маркиз.

– Ну, кофе она отлично варила, турку с работы принесла! – Лола рассердилась, потому что ее информация выглядела смехотворной.

Но Маркиз вдруг прыгнул на нее и повалил на кровать, чуть не задавив Пу И. Он закрыл Лоле рот и прошептал на ухо:

– Молчи!

Потом включил на полную мощность приемник, который заорал голосом Киркорова:

«Самая, самая!..»

Леня подхватил Лолу и вытолкал ее на балкон. Сегодня с утра было прохладно, дул сильный ветер, собирался дождь, Лола сразу замерзла.

– Ты что, рехнулся? – шепотом закричала она на Леню. – Что это тебе в голову взбрело?

– Говори, как зовут ту бабу! – потребовал он.

– Ну, Лариса, а что? Антон называл ее Ларкой…

– А то, что пока вы с ним в постели валялись, мы с Пу И обошли все кофейни в городе и выяснили, что сорт «Рабуста» мог быть в кафе ЛОСХа. И мой источник…

– Скажи лучше – источница, – буркнула Лола.

– И мой источник рассказал, что работала в этом кафе барменшей некая Лариса, которая вдруг уволилась как-то в одночасье. А потом наняли еще одну барменшу, так вот ее убили, когда она шла вечером с работы, прямо на выходе. Трех дней девица не проработала, вот!

– Но, послушай… – Лола смотрела блестящими глазами, – конверт, который прислали папаше Тизенхаузену, благоухал кофе. То есть можно предположить, что…

– Вот именно, – перебил Маркиз, – так что дуй сейчас к своему Казанове и выясни у него, где работала эта его Лариса, как ее фамилия, адрес и все, что можно. Тогда уж мы точно будем знать, что это именно она послала снимок в Кельн!

– Но зачем она это сделала?

– Выясним у нее, если застанем живой…

– Что-то мне это все не нравится, – пробормотала Лола.

– Сумеешь допросить Кузовкова? Или у тебя напрочь мозги отказали? – ехидно спросил Маркиз.

– Сумею, – буркнула Лола и отвернулась, чтобы Маркиз не видел ее лица, потому что она не была уверена в своих силах.

– Ты иди осторожно, посматривай там насчет слежки, – напутствовал ее Маркиз.

На полдороге к дому Антона Лола остановилась как громом пораженная.

«Что со мной происходит? – подумала она. – Я совершенно утратила человеческий облик. Меня презирает даже собственная собака! Это уже граничит с помешательством. Я постепенно становлюсь настоящей наркоманкой. Так жить нельзя!»

Она стояла перед газетным лотком и, подняв глаза, увидела крупно набранное рекламное объявление:

«Потомственная знахарка Аделаида. Приворот, остуда, снятие венца безбрачия, гадание на кофейной гуще, выведение из запоев, в том числе по фотографии, ворожба на удачу в бизнесе и пр.».

Объявление вызвало у Лолы явное недоверие: если человек берется сразу за все, от приворота до удачи в бизнесе, и даже за таинственное «пр.», как правило, это значит, что он ничего не умеет. Да и вообще она с недоверием относилась ко всяким гадалкам и знахаркам.

Но в ее положении впору было хвататься за соломинку, и Лола остановила машину и назвала шоферу указанный в объявлении адрес.

Расплатившись и выйдя из машины, она остановилась, разрываемая противоречивыми чувствами. С одной стороны, она ощущала протянувшиеся к ней через весь город непреодолимые волны животного магнетизма Антона Кузовкова, которые, как щупальца огромного спрута, тянули ее в объятия голубоглазого повелителя. С другой – последние жалкие остатки рассудка, последние крохи человеческого достоинства говорили ей, что нужно немедленно сделать хоть что-то, чтобы вырваться из этого постыдного постельного плена…

Лола вспомнила презрительный взгляд Пу И и его острые зубки, и это оказалось решающим аргументом, склонившим чашу весов.

Она решительно поднялась на четвертый этаж и нажала на кнопку звонка. Надтреснутая трель, прокатившись за дверью, затихла. Ровно ничего не произошло. Лола позвонила еще раз, и из квартиры донеслось неторопливое шарканье шагов.

– Иду, иду! – послышался полный душевной муки голос.

Громыхнули засовы, дверь распахнулась, и на пороге появилось создание женского пола совершенно неопределенного возраста в расписанном оранжевыми цветами шелковом халате, с помятым и опухшим лицом и головой, обмотанной мокрым махровым полотенцем.

– Я… я по объявлению, – растерянно проговорила Лола, – я, наверное, перепутала адрес… Знахарка Аделаида здесь живет?

– Здесь, здесь! – проговорило создание, мучительно скривившись и прижав руку к виску с выражением непереносимого страдания. – Иди за мной, детка!..

Лола, вконец удивленная, двинулась вслед за незнакомкой по полутемному захламленному коридору со свисающими по стенам клочьями обоев. Провожатая распахнула массивную дверь и провела Лолу в обширный, донельзя запущенный кабинет.

На многочисленных шкафах и горках пыль лежала таким плотным слоем, что ее нужно было не вытирать тряпкой, а скалывать, как лед. Единственным расчищенным от пыли участком в этом кабинете был письменный стол, который тоже, однако, нельзя было назвать чистым. На нем стояло пыльное чучело совы с одним стеклянным глазом, несколько чашек из-под кофе в густых разводах кофейной гущи – Лола предположила, что это рабочий инвентарь гадалки, который не успели вымыть после предыдущих сеансов. Также на столе стояли наполовину пустая бутылка водки, грязный стакан и миска квашеной капусты.

Помятое существо уселось за стол, жестом указало Лоле на стул перед собой и выжидательно уставилось на нее.

– А где Аделаида? – проговорила Лола, почувствовав, что пауза затягивается.

– Я Аделаида. – Женщина снова прикоснулась к виску и страдальчески поморщилась, глаза ее непроизвольно скосились на бутылку водки, но она усилием воли справилась с собой и снова уставилась на Лолу: – Фотографию давай.

Лола машинально вытащила из сумочки фотографию Антона с рыжей немкой и положила ее на стол. В ужасе глядя на гадалку, она думала, что же может сделать для нее эта алкоголичка, если даже себя не может вылечить от пьянства.

Аделаида придвинула к себе снимок, уставилась на него, затем перевела на Лолу цепкий взгляд карих глаз с красными больными белками и деловито спросила:

– Присушить, отсушить?

– Отсушить, – машинально ответила Лола, протягивая руку за фотографией, чтобы забрать ее и уйти.

Знахарка придержала фотографию, всмотрелась в нее и пробормотала вполголоса:

– Ну и козел! Надо же в такого втрескаться!

Лола выхватила у нее фотографию, спрятала в карман и поднялась из-за стола.

– Сто долларов, – поспешно проговорила знахарка.

– Мне ничего не надо! – недовольно откликнулась Лола, окинув взглядом безобразное жилище Аделаиды, ее саму, нетрезвую и несчастную.

– Ну хоть пятьдесят, – знахарка скинула цену, приподнимаясь вслед за ускользающей клиенткой.

Лола бросила на стол сторублевку, чтобы избежать скандала, и кинулась к дверям. Только выскочив на улицу, она успокоилась, отдышалась и рассмеялась: надо же, эта кикимора берется гадать, привораживать, выводить из запоя, обещает успех в бизнесе! Хоть бы что-нибудь уж для себя самой сделала! Явная алкоголичка, а успехи в бизнесе, судя по состоянию квартиры, ей и не снились!

Лола вынула из кармана фотографию Антона, чтобы убрать ее в сумочку, и бросила на нее мимолетный взгляд.

«Ну и козел, – подумала она, увидев круглую лоснящуюся физиономию Антона, – как меня угораздило в такого втрескаться?»

Она замерла на месте, округлив глаза от удивления, осознав, что только что в точности повторила фразу знахарки, которую та пробормотала, взглянув на снимок.

Лола прислушалась к себе. Никаких загадочных магнетических влияний, никакого стремления немедленно увидеть Антона, пасть к его ногам, очутиться в его объятиях она не испытывала. Никакие щупальца спрута не тянули ее на другой конец города. Никакой обжигающий холод, никакой леденящий жар не беспокоили ее многострадальный организм. Она была свободна! Совершенно свободна!

На всякий случай Лола еще раз посмотрела на фотографию Антона, проверяя, не пробудится ли прежнее чувство при виде его светлого образа, но ничего похожего на былое помешательство с ней не происходило. Ну подумаешь – фотография толстого противного типа с блекло-голубыми глазами и наглой самоуверенной ухмылкой!

Ну, Аделаида, ну молодец, просто чудо сотворила, хоть и с похмелья!

Движимая чувством благодарности, а еще в большей степени неловкостью за дурные мысли о знахарке, Лола взбежала обратно на четвертый этаж. Остановившись перед той же дверью, что и первый раз, она нажала на кнопку звонка.

На этот раз звонок прозвучал совсем по-другому – звонко, певуче и мелодично.

Не успела Лола удивиться, как дверь перед ней распахнулась. На пороге стояла приветливая девушка в строгом деловом костюме.

– А где… – начала Лола, но тут же осеклась: вместо захламленной, полутемной, не знавшей ремонта прихожей перед ней был нарядный офисный холл, отделанный по евростандарту, залитый ярким светом, льющимся из встроенных в подвесной потолок светильников.

– Я, наверное, ошиблась этажом, – растерянно проговорила Лола.

– Вы не к мадам Аделаиде? – вежливо осведомилась девушка.

– К ней, – Лола нервно сглотнула, – но здесь…

– Пойдемте, я вас провожу! – Девушка повернулась и подвела Лолу к двери кабинета.

Дверь сама собой распахнулась, издав мелодичный звон. В кабинете царил загадочный полумрак, рассеиваемый фиолетовым светильником в форме хрустальной совиной головы и светящимся магическим кристаллом, покоящимся на столе черного дерева.

За столом величественно восседала стройная брюнетка средних лет в лиловом бархатном платье и в такой же бархатной чалме на голове. Ухоженная рука брюнетки с длинными темно-фиолетовыми ногтями торжественно возлежала на толстой черной книге с золотыми китайскими иероглифами на обложке.

– Вы пришли ко мне со своими насущными проблемами, – произнесла дама глубоким певучим голосом, – не смущайтесь, поделитесь со мной самым сокровенным! Нет, постойте! – Дама закатила глаза, прижала руку к груди и простонала: – Можете ничего не говорить, я сердцем чувствую вашу беду. Вас оставил любимый, правда?

– Неправда, – резко оборвала ее Лола; в голосе и поведении дамы в чалме она явственно почувствовала фальшь и актерскую игру, – а где Аделаида?

– То есть как? – обиженно проговорила дама, прерванная в самый волнующий момент своего трагического монолога. – Это я, Аделаида! Ведь вы пришли по объявлению?

– Да, но здесь была такая… помятая женщина… с похмелья… и кабинет был совсем другой…

– Девушка! – Хозяйка кабинета побагровела от возмущения. – Что вы такое говорите! Что вы себе позволяете! Это хулиганство! Кто это здесь с похмелья? Да я сейчас охрану вызову!

– Не надо охрану, – поспешно ответила Лола, развернулась и пулей вылетела из кабинета. Ей показалось, что фиолетовая сова-светильник зловеще ухнула вслед.

Выскочив на лестницу, Лола еще раз посмотрела на дверь квартиры. Дверь была та же самая, и номер на ней тот же самый – тринадцатый. Пожав плечами, ничего не понимая, Лола спустилась по лестнице.

Перед выходом из подъезда она увидела аккуратные ряды почтовых ящиков. Новенькие, свежеокрашенные, они сверкали первозданной чистотой на фоне грязной, покрытой неприличными рисунками и надписями стены. И только ящик номер тринадцать был старый, криво висящий, с облезлой краской. Он никак не вязался с офисом, отделанным по евростандарту, – гораздо больше подходил полутемной захламленной квартире и нетрезвой знахарке в цветастом халате.