Текст книги "Рыжий кот в темной комнате"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

– Ох, речистый ты! – вздохнула Таисья Михайловна, поднимаясь из-за стола. – Кого хочешь уговоришь…

Она выдвинула ящик, достала из него пухлую записную книжку и снова вздохнула:

– Ох, зря я, наверное, это делаю! Ну ладно, так и быть, записывай ее адрес…

У тетки удалось управиться быстро. Надежда не стала даже снимать куртку, просто поговорили минут десять в прихожей о теткином здоровье. Оставляла тетка пить чай, но Надежда сыта была дивными пирожками и без колебаний отказалась, хоть тетка и посмотрела с обидой.

Зато в метро она застряла надолго. Был час пик, поезда набиты под завязку, на эскалатор не впихнуться.

По дороге домой Надежда вспомнила еще, что в доме нет хлеба. Зайдя за хлебом, прихватила сметаны, сахару, муки и еще кое-чего из фруктов и овощей…

В итоге, когда она подошла к своему подъезду, в руках у нее были две тяжеленные сумки с продуктами, она кое-как достала ключ от домофона, открыла дверь и попыталась протиснуться внутрь. Но подлая дверь норовила захлопнуться.

– Подождите, я сейчас вам помогу!

Рядом с Надеждой появился высокий представительный мужчина тридцати с чем-то лет, придержал дверь и помог войти в подъезд вместе с неподъемными сумками.

Надежда взглянула на него с искренней признательностью и поблагодарила.

Незнакомец улыбнулся в ответ такой широкой и располагающей улыбкой, что впору поместить ее (улыбку) на обложку глянцевого журнала. Продажи журнала сразу же как минимум удвоятся.

Надежда пригляделась к нему повнимательнее.

Приятное, открытое лицо. Светлые волосы, голубые глаза, но к ним неожиданно темные, красиво изогнутые брови и длинные, густые, как у девушки, ресницы.

В общем, писаный красавец. Раз увидишь – не забудешь до конца своих дней…

И тут-то до Надежды дошло, что прежде она у себя в доме этого красавца никогда не видела. Потому что если бы видела, то уж точно бы не забыла.

И вошел он в подъезд, между прочим, не воспользовавшись своим ключом и не позвонив никому по домофону. Она же сама ему и открыла дверь.

Тут же Надежде стало мучительно стыдно.

Вот до чего испортило людей наше время! Человек, может быть, от всей души, от чистого сердца ей помог, а она теперь неизвестно что о нем думает!

Тем временем прекрасный незнакомец подошел к лифту и нажал кнопку.

Дверь кабины открылась, мужчина вошел внутрь и приветливо взглянул на Надежду:

– Вы поедете?

Она шагнула было вперед, но тут же передумала, свернула к почтовым ящикам и кивнула ему:

– Вы поезжайте, я на следующем…

– Как хотите. – Он пожал плечами и уехал.

А Надежда еще немного постояла, выравнивая дыхание и разбираясь в собственных чувствах.

Ну вот почему она не вошла в лифт с незнакомцем?

А потому и не вошла, что незнакомец! И что он такой обаятельный – так это еще хуже. Самые обаятельные люди – воры и мошенники.

Парикмахер Тамара Васильевна рассказывала Надежде про такого хитрого преступника… Мужчина средних лет входил в чужой подъезд с маленькой собачкой под мышкой – то ли йорк, то ли чихуахуа, то ли карликовый пудель, то ли вообще померанский шпиц. Садился в лифт с какой-нибудь женщиной приличного вида. Его женщины ничуть не боялись, даже начинали сюсюкать с собачкой. Но как только двери лифта закрывались, а кабина отъезжала на пару этажей – хозяин собачки доставал нож, приставлял к горлу женщины и забирал у нее деньги и украшения. Даже сережки из ушей.

Так что в наше время нельзя верить обаятельным незнакомцам, с собачкой или без собачки.

В таких малоприятных мыслях Надежда Николаевна выждала несколько минут, вызвала лифт и поднялась на свой этаж.

И тут, перед железной дверью, отделяющей лестничную площадку от тамбура, в который выходили двери четырех квартир, она увидела того самого обаятельного мужчину, который только что вместе с ней проскользнул в подъезд.

«Да что же это такое! – подумала Надежда Николаевна. – Я его в дверь, а он в окно! Я с ним не поехала на лифте, так он меня уже здесь дожидается!»

Правда, мужчина ее вроде бы не дожидался. Он звонил в ту самую квартиру, где обитала подозрительная молодая женщина, из-за таинственного поведения которой Надежда Николаевна в последние дни потеряла сон и аппетит.

То есть насчет аппетита – это, пожалуй, преувеличение. С аппетитом у Надежды всегда был полный порядок. Со сном, кстати, тоже.

Остановившись на безопасном расстоянии от незнакомца (впрочем, о какой безопасности могла идти речь?), Надежда Николаевна громко кашлянула и проговорила:

– А можно спросить, молодой человек, что вы здесь делаете?

Незнакомец обернулся, увидел Надежду и снова одарил ее своей неподражаемой улыбкой.

– А, это вы…

– Да, это я! – строго ответила Надежда, стараясь не поддаться на эту улыбку. – И я вас еще раз спрашиваю: что вы здесь делаете? Я вас в нашем подъезде никогда не видела…

– Да, конечно, не видели, – охотно согласился он. – Я только сегодня приехал и вот, хотел Веру повидать…

– Ах Веру…

Надежда испытала сразу два чувства.

Во-первых, некоторое облегчение.

Если незнакомец знает ее соседку (а иначе, откуда ему известно ее имя?), значит, он скорее всего не жулик и не грабитель и не нападет прямо здесь и сейчас на нее, Надежду, с ножом или другим оружием массового поражения.

Во-вторых, жгучее любопытство.

К ее таинственной соседке пришел мужчина, да еще такой интересный… Как бы ненавязчиво узнать: кем он ей приходится? Во всяком случае, голос у него очень приятный, мягкий, бархатистый и явно не тот, который слышала Надежда, когда сидела в кладовке чужой квартиры в обществе кота Бейсика.

Но ведь не спросишь же его вот так, прямо: «Вы Вере кто?»

– А вы ей кем приходитесь? – спросила Надежда вот так, прямо, удивляясь собственной прямоте.

– Я вообще-то ее муж, – сообщил незнакомец охотно.

Тут Надежда вспомнила душещипательную историю Вериного замужества, которую ей только что рассказала словоохотливая Таисья Михайловна, и протянула весьма многозначительно:

– Ах муж…

Этой многозначительной интонацией она хотела дать понять нахальному красавцу, что она очень даже в курсе того, какой он муж и почему Вера поспешно покинула свой родной город и не оставила ему, кстати, адреса…

Но незнакомец не стал вдаваться в такие психологические нюансы и просто спросил Надежду:

– А вы не знаете, когда она вернется? Я ей звоню, звоню, но ее, наверное, нет дома…

– Наверное, – холодно согласилась Надежда.

Она хотела наконец попасть к себе домой, но не собиралась открывать двери в присутствии этого незнакомца. Пусть даже он теперь не совсем незнакомец, но тем не менее…

– И когда она вернется, я не знаю! – отчеканила Надежда Николаевна, поскольку Верин муж (или кто он там на самом деле) все еще ждал от нее ответа.

– Жаль. – На этот раз он улыбнулся печально, но эта улыбка была еще привлекательнее прежней.

Надежда поняла, что никакого ножа у него нет, он ему просто не нужен. Его улыбки – вот настоящее оружие массового поражения женщин самого разного возраста и социального положения.

– Жаль, – повторил мужчина и шагнул навстречу Надежде. – А можно вас попросить…

Надежда чуть было не выпалила: «Можно, все, что угодно!»

Она с трудом удержала эти слова и строго напомнила самой себе (беззвучно, разумеется, но очень строго), что она – серьезная, основательная женщина средних лет, что она замужем и мужа своего она очень любит, а этот провинциальный ловелас – тот еще тип и с ним нужно держать ухо востро.

– О чем именно? – спросила она строго.

– Да, в общем, это сущая ерунда… когда Вера вернется, передайте ей, пожалуйста, эту записку…

Он достал из кармана ручку и блокнот, нацарапал на листке несколько слов и передал этот листок Надежде. Перехватив ее недоверчивый взгляд, снова улыбнулся и пояснил:

– Я просто пишу ей, что приехал, и сообщаю номер мобильного, по которому со мной можно связаться.

– Ну ладно… – смилостивилась Надежда. – Я подсуну в дверь ее квартиры. К нам в тамбур посторонние не заходят, так что она непременно найдет записку, когда вернется.

Верин муж, видимо, вполне уловил подтекст этой фразы. Он поблагодарил Надежду, одарил ее на прощание еще одной улыбкой из своего смертоносного арсенала и уехал на лифте.

Надежда наконец открыла дверь тамбура, немного отдышалась, чтобы отойти от всех этих улыбок, засунула записку в дверную щель соседней квартиры и наконец вошла в свою собственную.

Бейсик встретил ее возмущенным мявом: мол, где это ты шляешься, вместо того чтобы лелеять и баловать своего единственного и неповторимого кота?

– Бейсик, отвяжись! – грубо проговорила Надежда. – Не до тебя, честное слово!

Кот фыркнул и ушел на кухню, всем своим видом показывая, что вечером наябедничает Сан Санычу на его невежливую, невнимательную и грубую жену, которая совершенно манкирует своими священными обязанностями.

– Ну и пожалуйста! – отмахнулась от него Надежда.

Ее сейчас интересовало совершенно другое.

Она третий раз подметала совершенно чистый пол в прихожей, вытирала давно вытертую пыль и делала еще тысячу ненужных дел, только бы оставаться возле входной двери.

И все время прислушивалась к звукам, доносящимся с лестничной площадки и из тамбура.

Кот некоторое время обижался, но потом его заинтриговало поведение хозяйки, и он явился в прихожую мириться. Но Надежда и на этот раз обошлась с ним совершенно равнодушно, проще говоря – отфутболила, да еще и ни за что ни про что шлепнула пыльной тряпкой, чтобы не крутился под ногами.

На этот раз кот был оскорблен до глубины своей тонкой и чувствительной души и окончательно удалился на шкаф, чтобы не слезать оттуда до прихода хозяина.

Но Надежда этого просто не заметила.

И наконец ее терпение было вознаграждено: она услышала приглушенный звук подъехавшего лифта, затем хлопнула дверь тамбура, и наконец лязгнули замки соседней квартиры.

Именно той квартиры, в которой обитала таинственная молодая женщина (которую Надежда все никак не могла привыкнуть называть Верой).

Соседская дверь захлопнулась.

И тут Надежда Николаевна повела себя, прямо скажем, недостойно.

Она вооружилась шваброй и совком и вышла в тамбур, делая вид, что решила там подмести.

И разумеется, тут же оказалась возле соседской двери и прижалась к ней ухом.

Она не думала о том, как выглядит со стороны. Не думала, что будет, если соседка сейчас откроет дверь. Или придет с работы кто-нибудь из других соседей. Она вся обратилась в слух.

И почти сразу услышала, что соседка с кем-то разговаривает.

Поскольку голос был слышен только один, нетрудно было догадаться, что разговаривает она по телефону.

К счастью для Надежды, разговаривала она в прихожей, недалеко от двери, так что слышно было неплохо.

– Да, это я! – проговорила женщина приглушенным голосом.

На какое-то время она замолчала, видимо, слушала ответ своего собеседника. Потом снова заговорила – вроде бы оправдываясь, но при этом раздраженно:

– Ну да, я знаю, вы велели не звонить по этому телефону, кроме экстренных случаев… ну так сейчас как раз такой случай! Он сюда приходил… ну да, именно он… нет, он меня не застал, но оставил мне записку! – Женщина прервалась, затем выпалила: – И что мне делать? Что, если он вернется?

Она снова замолчала. Надежда вся превратилась в слух.

– Текст записки? Сейчас я прочитаю…

За дверью зашуршала бумажка, и снова раздался голос:

– «Я приехал. Я очень хочу тебя увидеть. Понимаю, что ты чувствуешь, но ты должна дать мне еще один шанс. Мой телефон такой-то. Непременно позвони! Твой В.». Ну и что мне теперь делать?

Женщина за дверью снова замолчала, на этот раз надолго. Потом громко продиктовала цифры того номера, что был в записке. Затем она швырнула телефонную трубку и что-то раздраженно пробормотала. За дверью раздались шаги.

Надежду словно ветром сдуло. Она подхватила швабру с совком и улепетнула в свою квартиру.

Бейсик встретил ее в прихожей с самым неодобрительным видом. Его глаза выражали осуждение.

– Вот только не надо этого! – сказала ему Надежда, запирая входную дверь. – Я не хуже тебя знаю, что подслушивать некрасиво, но бывают такие обстоятельства, когда приличия отступают на второй план! Или даже на третий! И ты бы лучше вообще молчал, потому что все случилось из-за твоего хулиганства!

Бейсик примирительно мурлыкнул, тем самым давая понять, что готов к мирным переговорам и теперь только от Надежды зависит их благополучное завершение.

Надежда решила, что парочка холодных котлет будет достаточной компенсацией его моральных и физических страданий, хоть кот и не любил чеснока.

«Все, – подумала Надежда, выключая огонь под кастрюлей с супом. – Саша прав. Я слишком много внимания уделяю чужим делам, вместо того чтобы заниматься своими собственными. Хозяйство заброшено, отношения с котом совершенно испорчены, в доме никакого порядка… бумажки какие-то валяются…»

Она подняла с полу бумажку, на которую уже с интересом посматривал Бейсик, и хотела бросить ее в мусорное ведро, но в последний момент сработал инстинкт бывалого инженера – не выбрасывать ни одну бумажку, не проверив, что на ней записано.

У них в институте был как-то громкий скандал. Ведущий инженер одного из проектов записал на клочке бумаги коды доступа к серьезному программному комплексу и уехал в командировку. Этот клочок сквозняком сдуло со стола на пол, а уборщица тетя Дуся вымела бумажку вместе с остальным мусором. Потом всем отделом неделю вспоминали злополучные коды, потому что спросить по телефону у ведущего было никак нельзя – коды были секретные.

Так что сейчас, прежде чем выбросить мятый листочек, Надежда разгладила его, взглянула… и оторопела.

Это был неоплаченный телефонный счет.

– Оплатить до двадцатого, – прочитала Надежда Николаевна, – а сегодня у нас что?

Она бросила взгляд на настенный календарь и схватилась за голову.

– Боже, сегодня уже двадцать пятое! Последний срок уплаты!

Она представила, как им за неуплату отключат телефон и что по этому поводу скажет муж.

И будет, между прочим, совершенно прав. Потому что потом придется долго дозваниваться до оператора, долго и унизительно доказывать, что квитанция оплачена, а может быть, придется еще и ехать на телефонный узел, выстаивать там жуткую очередь и еще выслушивать нелицеприятное о себе мнение от девушки в окошке. Нет, муж будет совершенно прав в своем недовольстве.

Следя за подозрительной соседкой, она и впрямь запустила собственное хозяйство…

Но сейчас, к счастью, все еще можно исправить!

Надежда Николаевна оделась, всунула ноги в удобные ботинки, схватила сумку и понеслась в сберкассу… точнее, в ближайшее отделение Сбербанка.

Выбежав из дома, она по привычке огляделась. Улица была пуста, только на углу, метрах в пятидесяти от их подъезда, стояла темная машина. За ее лобовым стеклом Надежда смутно разглядела два мужских силуэта, но не придала этому значения и припустила к Сбербанку.

Как назло, там оказалось много народу. Надежда выбрала окошечко, к которому очередь была поменьше, и встала за сгорбленной старушкой интеллигентного вида.

Очередь шла довольно быстро. Наконец старушка подошла к окошечку и протянула кассирше стопку квитанций.

– Бабушка, что вы мне дали? – возмутилась кассирша. – Это же совершенно не то! Это аптечный рецепт, это квитанция на химчистку, это – почтовое извещение…

– Извини, доченька, – забормотала старушка. – Это я не из того кармашка достала… сейчас я правильные квитанции дам…

Она снова полезла в свою сумку и вытащила оттуда новую стопку бумажек.

«И почему так получается? – тоскливо думала Надежда, невольно прислушиваясь к разговору. – Какую бы очередь я ни выбрала, она непременно окажется самой долгой? Наверняка, если бы я встала к другому окошечку, у той кассирши завис бы компьютер…»

Старушка тем временем нашла нужные бумажки и подала их кассирше, жалобно пробормотав:

– Ну, это вроде те, что надо?

Кассирша взглянула на них и скривилась:

– У вас же тут ничего не заполнено! Вот здесь нужно вписать номер телефона, здесь – дату…

– Леночка, ты же мне всегда помогала заполнить… – лепетала несчастная старуха. – Я очки взяла для дали, а тут нужны для близи… помоги мне, Леночка…

– Какая я вам Леночка? – фыркнула кассирша. – Я Александра! – В подтверждение своих слов она показала на бейджик с именем.

– Разве ты не Леночка? – Старушка подслеповато уставилась на нее. – А так похожа! Я потому к тебе и встала…

– Мало ли что похожа! – недовольно ворчала кассирша. – Сестры мы двоюродные…

У Надежды мелькнула какая-то мысль, но она ее отодвинула на задний план и обратилась к старушке:

– Давайте ваши квитанции, я вам помогу заполнить!

Через пять минут с платежами было покончено. Надежда возвращалась домой, пытаясь вспомнить что-то важное, что пришло ей в голову в сберкассе.

Улица была пустынна, только по другой ее стороне в ту же сторону, что Надежда, шел высокий мужчина.

Надежда взглянула на него боковым зрением, и его фигура, походка, осанка показались ей знакомыми. Тогда она пригляделась внимательнее и узнала того нахального красавца, который приходил к ее соседке. Кажется, он ее бывший муж, и его зовут Вадим…

Ну да, ведь соседка вернулась, нашла его записку и, наверное, позвонила ему, вот он и идет к ней, чтобы попытаться… Попытаться что? Склеить их разбитые отношения? Восстановить несуществующую семью?

Впрочем, все это Надежду нисколько не касается. Она отныне не интересуется чужими делами, не вмешивается в них, живет исключительно своей собственной жизнью!

Она даже замедлила шаги, чтобы не сталкиваться с Вадимом перед подъездом. Пусть сам звонит по домофону жене, пусть она сама решает, пускать его в дом или не пускать, пусть они сами разбираются в своих отношениях!

Вадим первым дошел до перекрестка, взглянул на светофор и ступил на мостовую. Надежда невольно следила за ним. Вот он дошел до середины перехода, взглянул направо…

Надежда моргнула, на секунду опустила веки…

И вдруг раздался шум автомобильного мотора, скрежет покрышек, послышался удар и резкий, страшный крик, тут же захлебнувшийся в странном хлюпающем звуке…

Надежда широко открыла глаза.

Там, где только что стоял высокий молодой мужчина, теперь лежала какая-то бесформенная куча, а от нее на страшной скорости удалялся темный автомобиль.

Ахнув, Надежда бросилась вперед, к месту происшествия.

Улица, которая только что была совершенно пустой, внезапно заполнилась людьми, вокруг лежавшего на мостовой человека образовался плотный взволнованный круг.

Люди жадны до кровавых, щекочущих нервы зрелищ. В средние века они превращали в зрелища публичные казни еретиков и преступников, теперь, когда нравы общества несколько смягчились и казни не устраивают на площадях, бессердечные зеваки превращают в развлечение чью-то случайную смерть.

Надежда кое-как протиснулась, не в самую середину круга, в середине стояли насмерть, но туда, где через плечи и спины людей можно было что-то увидеть.

Она разглядела широко открытые голубые глаза, темные, удивленно поднятые брови, лужу алой крови на мостовой… Даже мертвый, Вадим был неприлично, избыточно красив какой-то не мужской, рекламной, глянцевой красотой.

А что он мертв – Надежда поняла сразу каким-то шестым или даже седьмым чувством.

Впрочем, ее догадку тотчас же подтвердил кто-то из зевак – всегда в такой толпе найдется кто-то, кто лучше всех информирован, все знает и ни в чем не сомневается.

– «Скорую» вызвали, – говорил крупный, бровастый мужчина лет пятидесяти. – Но зачем ему «скорая»? Он мгновенно умер! Перелом основания черепа, я вам это точно скажу! Это он даже не успел охнуть, как уже того… умер…

«Как раз охнуть-то он успел», – подумала Надежда, вспомнив страшный крик, который издал Вадим перед смертью.

– Вы врач? – с уважением осведомилась невысокая женщина в синем плаще.

– Я, может, и не врач, но тут врачом и не надо быть, тут все симптомы как на ладони! – с апломбом ответил бровастый. – Вы только на лицо его посмотрите! Вы на глаза его обратите внимание! Тут не «скорую», тут милицию надо вызывать! Вывернула машина неизвестно откуда, сбила его и даже не остановилась!

– Это что же творится? – ужаснулась женщина в синем. – Это среди белого дня прямо на пешеходном переходе могут сбить – и ничего им не будет!

– Конечно, ничего! – донесся голос из толпы. – Мало того что на переходе, так еще и на зеленый свет!

– Номер кто-нибудь запомнил? – подал голос еще кто-то из зевак. – Непременно надо было номер запомнить!

– Где же его запомнишь? – вещал знаток симптомов. – Она же пронеслась как молния, только ее и видели!

И тут Надежда вспомнила темную машину, которую заметила, когда только вышла из дома, направляясь в сберкассу. Вспомнила два мужских силуэта в этой машине. Они не разговаривали, они ничего не делали – они ждали.

И вот дождались…

Надежда ничуть не сомневалась, что именно эта машина только что сбила Вадима.

Подъехала милицейская машина, из нее вышли двое озабоченных ментов. Один был пониже ростом, коренастый, с хорошо просматривающимся животиком, второй, наоборот, – высокий, худой и унылый. Менты огляделись по сторонам и дружно вздохнули. Высокий подошел к трупу, поглядел на него в печали, затем достал блокнот, снова огляделся и проговорил скандальным надтреснутым голосом:

– Граждане, кто свидетель? Подходите, будем записывать ваши координаты!

Толпа рассосалась так же мгновенно, как перед тем мгновенно возникла. Надежда и сама не заметила, как вошла в свой подъезд, вызвала лифт, поднялась на свой этаж.

Тут она на секунду задержалась.

Может быть, позвонить в дверь соседки и сказать, что только что убили Вадима? Ведь он как-никак ее муж, пусть даже бывший…

Но она тут же отбросила эту мысль.

Хватит лезть в чужие дела.

Если Вадим – ее муж, то ее обязательно найдут, сообщат о его смерти. А она, Надежда, не будет ни во что вмешиваться. В древности гонцов, которые приносили дурные новости, часто казнили. Сейчас до таких крайностей, конечно, не доходят, но все равно – кому хочется приносить плохие вести? Благодарности уж точно не дождешься.

И Надежда Николаевна, покосившись на соседскую дверь, удалилась в собственную квартиру.

Она снова, который уже раз за последние дни, дала себе слово заниматься своими собственными делами и держаться подальше от всяких опасных, криминальных происшествий.

Наутро выяснилось, что глажки накопилось несметное количество. Вроде бы и гладила понемножку – то рубашку, то простыню, а вот белье уже вываливается с полки. Надежда стиснула зубы и решительно разложила гладильную доску. Гладить она не любила, потому что занятие это скучное и однообразное, и всем хозяйкам известно, что долго гладить можно только под телевизор. Но телевизор Надежда тоже не слишком уважала, поэтому и оттягивала большую глажку. Она взглянула на кипу белья, и руки сами нашли пульт. Передавали новости, дело шло к концу.

«Хоть про погоду послушаю! – вздохнула Надежда. – Когда весна-то наступит?»

Однако перед погодой шли еще новости криминальные и обзор происшествий.

– Вчера в результате дорожно-транспортного происшествия на проспекте Постышева был сбит машиной гражданин Напольный Вадим Викторович.

Надежда отреагировала не сразу, потому что никак не могла привыкнуть к новому своему адресу. На вопрос, кто же такой был Постышев, муж в свое время пожал плечами и ответил, что, кажется, какой-то нарком, про которого известно было только то, что перед войной он разрешил новогодние праздники – елку, игрушки и подарки.

«Это же наша улица, Постышева! – вскинулась сейчас Надежда. – Значит, Вериного мужа фамилия Напольный… Впрочем, какая теперь разница!»

– Пострадавший скончался на месте. Автомобиль с места происшествия скрылся, однако по описаниям свидетелей удалось выяснить, что это был черный «БМВ».

«Точно, черная была машина, и стекла темные…»

– Автомобиль нашли, он оказался в угоне. Милиция просит лиц, что-либо знающих о происшествии, позвонить по телефону…

Дальше показали цифры. Надежда совершенно машинально записала номер, но потом спохватилась – зачем она это делает? Что она может сказать милиции? Сказать, что видела убитого в тот же день? Ага, как бы самой под подозрение не попасть. Все же она решила номер пока не выбрасывать – это всегда успеется.

А вот интересно, соседка в курсе, что ее бывшего мужа машина сбила буквально под ее окнами?

Надежда в деталях вспомнила подслушанный вчера разговор. То есть только часть разговора. «Он пришел и хочет меня видеть, – говорила соседка кому-то по телефону, – что мне делать?» Затем продиктовала номер Вадима и бросила трубку. Это же надо так разозлиться на бывшего мужа, чтобы навести на него убийц! Видно, здорово он ей насолил. Но кто же такие те люди, которым она звонила? Те самые двое, которых слышала Надежда, когда сидела в кладовке, больше некому…

По телевизору давно уже шла реклама, Надежда расстроилась, что пропустила погоду. Машинально доглаживая белье, она решала в уме сложную задачу – сказать или не сказать соседке, что она видела вчера ее мужа и говорила с ним и что это она подсунула его записку под дверь. И что она видела, как он погиб под колесами. Высказать все это вроде бы просто так, притвориться, что называется, шлангом и посмотреть, что из этого выйдет.

Все же, несмотря на свой авантюризм, Надежда Николаевна была женщиной здравомыслящей. И этот самый здравый смысл подсказал ей, что не стоит ничего говорить, а лучше понаблюдать и послушать, а уж потом делать выводы.

События не заставили себя долго ждать. Надежда услышала шум лифта, а потом кто-то завозился у соседской двери, той самой, Раисиной.

Надежда неслышно подошла к своей двери и выглянула в глазок. Так и есть, вот она, та самая девица, о которой в последнее время Надежда думает слишком много. Рано утром успела куда-то умотать, а теперь возвращается. Стало быть, новостей по телевизору она не видела и про смерть бывшего мужа не знает. Если, конечно, эти двое ей не сообщили.

Соседка возилась с дверным замком, и даже со спины вид у нее был растерянный и обескураженный. Услышав звук открываемой двери, она обернулась и встретилась с Надеждой глазами.

– Добрый день, – проговорила Надежда настороженно. – У вас какие-то проблемы?

– Да… – жалобно отозвалась соседка. – С ключом что-то… никак не поворачивается в замке. Я уже полчаса с ним бьюсь, и никакого результата… хоть МЧС вызывай…

– МЧС потребует паспорт с пропиской, – процедила Надежда вредным голосом. – А вы же здесь, как я понимаю, официально не прописаны?

– Вот именно! – вздохнула женщина, и в голосе ее прозвучало самое настоящее отчаяние.

Хотя Надежда относилась к своей новой соседке с подозрением, она не могла остаться равнодушной к ее плачевному положению.

– Попробуем обойтись без МЧС, – проговорила она сочувственно. – У меня тоже как-то была такая же история, замок заело, но хорошо, муж сразу сообразил – купил в соседнем хозяйственном магазине специальную смазку для замков, она так и называется – «жидкий ключ». Отлично помогло, и никакого МЧС не понадобилось! С тех пор я всегда держу «жидкий ключ» в хозяйстве. Подождите немного, я сейчас принесу…

– Большое спасибо! – оживилась соседка. – Я вам так признательна…

Надежда невольно устыдилась: вроде бы неплохая женщина, симпатичная и воспитанная, а она про нее столько всего навыдумывала! Но с другой стороны, эта вчерашняя история…

– Меня зовут Надежда Николаевна, – сообщила она. – Живем ведь рядом, давно пора познакомиться!

– Да, конечно, – согласилась соседка. – А я… Вера…

Надежде показалось, что перед тем как назвать свое имя, женщина замялась, но, возможно, это был отголосок прежнего недоверия. Она сама чуть было не ляпнула: «А я знаю, что вы Вера, и фамилию тоже…»

– Какие у нас имена подходящие, – проговорила она с приветливой улыбкой. – Вера, Надежда… только Любови еще не хватает!

Надежда прикрыла свою дверь и сунулась в кладовку в поисках «жидкого ключа».

Она была уверена, что бутылочка со смазкой стоит на самом видном месте, но, как всегда, того, что нужно, и не оказывается под рукой. Под ногами у нее вертелся Бейсик, который по вредной кошачьей привычке старался всюду влезть, всем помешать, обязательно что-нибудь сбросить или опрокинуть, подставить хвост или лапу, чтобы потом заорать дурным мявом, раскинуться на полу в позе умирающего льва, а когда хозяйка не поверит, уйти на шкаф и смотреть оттуда вниз печальными глазами.

– Бейсик, да подожди ты, мне сейчас не до тебя! – отмахнулась от него Надежда.

Кот возмущенно фыркнул, распушил усы и с оскорбленным видом вышел из кладовки.

Надежда вспомнила, что входная дверь квартиры открыта, и испугалась, что кот опять выскочит на лестницу. Она бросилась к двери, убедилась, что Бейсик находится в пределах досягаемости, и, выглянув за дверь, окликнула соседку:

– Верочка, зайдите в квартиру, посидите, пока я ищу…

Та поблагодарила и воспользовалась приглашением.

Едва Вера вошла в прихожую, Бейсик подошел к ней и принялся тереться об ее ноги.

– Гоните его, – проговорила Надежда Николаевна. – Он такой приставучий!

– Зачем же? – Вера наклонилась, почесала кота за ухом и улыбнулась. – Он очень симпатичный и ласковый… обожаю рыжих котов!

– Да? – растерянно протянула Надежда.

Она вспомнила, как раньше Вера шарахалась даже не от кота, а от Надежды, как она говорила про аллергию на кошачью шерсть… Нет, определенно, она стала совершенно другим человеком!

Решив обдумать все эти странности на досуге, Надежда снова углубилась в кладовку и на этот раз почти сразу нашла «жидкий ключ». Он стоял на самом виду, на полке, которую Надежда перерыла уже два или три раза.

– Да вот же он! – проговорила Надежда и с победным видом вышла из кладовки, сжимая в руке заветный флакончик.

Вера стояла в прихожей, разглядывая большой настенный постер.

Этот постер подарил Сан Санычу, Надеждиному мужу, коллега, недавно приезжавший к ним в фирму из Владимира. На календаре был изображен очень красивый старинный собор.

И тут словно какой-то чертик потянул Надежду за язык.

– Красивый собор, правда? – проговорила она, переглянувшись с Бейсиком. – Вы ведь его хорошо знаете! Вы ведь из Плескова? По-моему, это собор Покрова Богородицы в Плескове…

Надежда внутренне напряглась, ожидая, что Вера поправит ее, станет возражать, и готова была признать свою ошибку, но та вместо этого как-то растерянно улыбнулась и проговорила:

– Да, я потому и любуюсь… Я в Плескове жила совсем близко к этому собору, видела его каждый день.

– Вот как… – протянула Надежда.

Странности в поведении соседки накапливались с каждой минутой.

Но Надежда снова решила обдумать их позднее, а пока вышла на площадку и пару раз брызнула в замочную скважину соседней квартиры из заветного флакончика.

Вера снова вставила ключ в скважину – и замок моментально открылся.