Текст книги "Сметая запреты: очерки русской сексуальной культуры XI–XX веков"
Автор книги: Наталья Мицюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)
Контроль над женской сексуальностью в период взросления
Тем не менее в мужской мемуарной традиции можно встретить альтернативные свидетельства о телесном, сексуальном «взрослении» дворянских девушек в том случае, если речь шла о взаимной симпатии близких по возрасту молодых людей и нахождении их в ситуациях «ослабленного» контроля со стороны старшего поколения. М. П. Загряжский, описывая свои юношеские «любовные похождения», приводил несколько таких примеров:
«Я шелберил с ее дочерью; ей также было лет шестнадцать или восемнадцать. Всякой вечер после ужина… отправляюсь к ней: она уже в постели. Сажусь, играю, целую ее в губы, в шею, груди и руками глажу, где мне вздумается. Раз до того разнежились, что оба сделались вне себя. Она потянулась, погасила свечку и сказала: „Я вся твоя“, только таким тоном, что я почувствовал [и] опомнился, какие могут быть последствия, за что я [ее] сделаю несчастною; встал и пошел вон. С сего время оба были гораздо осторожней, целовались и обратились, как брат с сестрой»352352
Загряжский М. П. Указ. соч. С. 113.
[Закрыть].
«Я поволочился за его падчерицей А. С. Храповицкой, и нередко доводил ее до крайнего желания увенчать нашу любовь, но как я всегда на это был жалостлив, то и не довел ее до нарушения девичьей драгоценности… они поехали в деревню. Я их провожал до Можайска. Падчерица с мамзелью в карете, брат с невесткой в кибитке, на своих. Как обыкновенно встают до света, то я заберусь в карету и шалберю с ней: сажаю на колени и рукам даю волю, она целует»353353
Там же. С. 143.
[Закрыть].
«А мы по большей части вечера сидели в ее диванной с глазу на глаз, только любовались друг другом, не переставали уверять в[о] [в]заимной непоколебимой любви, и запечатлевали поцелуями. Однажды она сидела у меня на коленях, держась левой рукой за шею, а правой под щеку, чтоб крепче целовать, и движением оной ощутительно давала мне знать пламенную страсть ее любви. Я правой держал ее за талию, а левой своевольничал далее и далее. Оба не знали, что делали. Один поцелуй произвел необыкновенное восхищение, какого в мою жизнь еще не бывало. Чувства нежной страсти разлились с головы до пят. Если б на моем месте был такой, которой в юности своей не смотрит на принятое обыкновение, требующее от девицы строгого воздержания, и не думая, в какое поношение ее ввергает, верно б не дождался священного позволения. Она вскочила, села одаль, а я сделался не шевелящимся истуканом, мысленно пеняя себе за излишнюю шалость. Несколько минут сидели молча, не смея взглянуть друг на друга. Я прервал молчание, опять разговор наш возобновился, только совсем в другом тоне, не напоминая о прошедшем, как будто ничего не было предосудительного»354354
Там же. С. 149.
[Закрыть].
Дворянских юношей, которым было хорошо известно «принятое обыкновение, требующее от девицы строгого воздержания», подобный запрет мало сдерживал. Вместе с тем дефлорация обозначалась ими в этических терминах – «сделать несчастною», «нарушить девичью драгоценность», «ввергнуть в поношение». Причем некоторые мемуаристы (как, например, М. П. Загряжский) всячески подчеркивали полную готовность дворянских девушек, с которыми они «шалберили», вступить в добрачные отношения, приписывая недопущение этого лишь собственному благоразумию. Роль сексуальных наставников в юношеских опытах с девушками-дворянками мужчины-авторы мемуаров и автобиографий неизменно отводили исключительно себе. Д. И. Фонвизин вспоминал, как, сам еще только осваивая «науку любви», не забывал взять на себя и привычную для интеллектуалов XVIII века функцию «просветителя» в отношении «объекта» своего телесного экспериментирования: «Узнав в теории все то, что мне знать было еще рано, искал я жадно случая теоретические мои знания привесть в практику. К сему показалась мне годною одна девушка, о которой можно сказать: толста, толста! проста, проста! Она имела мать, которую ближние и дальние, – словом, целая Москва признала, и огласила набитою дурою. Я привязался к ней, и сей привязанности была причиною одна разность полов: ибо в другое влюбиться было не во что. Умом была она в матушку; я начал к ней ездить, казал ей книги мои, изъяснял эстампы, и она в теории получила равное со мною просвещение. Желал бы я преподавать ей и физические эксперименты, но не было удобности: ибо двери в доме матушки ее, будучи сделаны национальными художниками, ни одна не только не затворялась, но и не притворялась. Я пользовался маленькими вольностями, но как она мне уже надоела, то часто вызывали мы к нам матушку ее от скуки для поговорки, которая, признаю грех мой, послужила мне подлинником к сочинению Бригадиршиной роли; по крайней мере из всего моего приключения родилась роль Бригадирши»355355
Фонвизин Д. Указ. соч. С. 570.
[Закрыть].
Даже некоторые мужья не считали зазорным «просвещать» своих юных неискушенных жен самыми оригинальными способами: например, предаваясь у них на глазах любовным утехам с другой женщиной, будь то племянница или служанка. О. Е. Глаголева называет забавы А. М. Карамышева, первого мужа А. Е. Лабзиной, со служанкой, при которых он заставлял присутствовать жену, щадя ее молодость и не вступая с ней самой в интимные отношения, «наглядным уроком», причем «вполне укладывавшимся в нормативные рамки морали той эпохи»356356
Глаголева О. Е. Указ. соч. С. 318.
[Закрыть].
О возможности добрачных связей дворянок также свидетельствуют не собственно женские письма, мемуары, дневники, литературные произведения, а мужская обсценная поэзия, вышедшая, например, из юнкерской среды 1830‐х годов357357
См., например: Ш. А. Л……ой // Eros russe: Русский эрот не для дам. 3‐е изд., испр. Oakland, 1995 (1‐е изд.: Женева, 1879). С. 63–64; Неизв. автор. Голос природы // Там же. С. 87–88.
[Закрыть],358358
Небольшой комментарий по поводу этих произведений. Учащиеся юнкерских училищ (в том числе из будущих известных поэтов М. Ю. Лермонтов) писали непристойные стихи, которые имели хождение в их среде и как бы держались в тайне от всех, представляя нечто вроде юношеского самиздата. В России не могло быть и речи об их публикации, цензура бы не пропустила такие произведения, поэтому они издавались и, кстати, переиздавались тоже, только за границей. Авторы скрывали свои имена: в первом случае фамилия и имя сокращены до одной буквы, а название стихотворения – как бы посвящение какой-то девушке/женщине (?) – дано с купюрой. Автор второго стихотворения не запечатлел даже первые буквы своих фамилии и имени, назвавшись неизвестным автором. Эта специфическая поэзия имеет компенсаторную природу. Раскрывая особенности юношеской сексуальности, И. С. Кон утверждает, что «юноша испытывает волнующие эротические переживания, к которым он психологически не подготовлен и которые он пытается „заземлить“, „снизить“ с помощью грязных разговоров и сальных анекдотов». См.: Кон И. С. Некоторые особенности психосексуального развития // В мире подростка. М., 1980. С. 234. В случае с юношами-дворянами – с помощью скабрезной поэзии о «грязном сексе», используя выражение И. С. Кона.
[Закрыть]. Трудно с уверенностью судить о достоверности данного источника, который по жанру мог выдавать желаемое за действительное, будучи проекцией тайных юношеских мечтаний. Скорее всего, как раз намеренная вербализация ситуации межполовых сексуальных контактов до брака, вербальное снятие культурного запрета, демонстративное отрицание социальной и сексуальной нормы359359
В самой юнкерской скабрезной поэзии, педалировавшей гомосексуальные отношения мужчин и нестандартные формы гетеросексуального общения, явно прочитывается идея нарочитого, юношески максималистского отрицания нормы, которая вместе с тем четко зафиксирована в сознании авторов.
[Закрыть] и абсолютизация девиации являлись следствием реальной недопустимости добрачных связей дворянской девушки. Кроме того, описываемые юнкерской скабрезной поэзией варианты утраты барышнями невинности могут рассматриваться как проявления мизогинии, присущей не только этим, но и другим произведениям, бытовавшим обычно в исключительно мужской среде360360
Например, о мизогинистской направленности английской памфлетной литературы XVII века для мужчин из простонародья см.: Репина Л. П. «Новая историческая наука» и социальная история. М., 1998. С. 169–170, 192.
[Закрыть].
Н. Л. Пушкаревой при анализе эгодокументов дворянок XVIII – начала XIX века не удалось выявить «ни одного случая добрачной беременности и рождения ребенка до замужества»361361
Пушкарева Н. Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X – начало XIX в.). М., 1997. С. 192.
[Закрыть]. Правда, она не отрицает полностью саму гипотетическую возможность таких ситуаций, не фиксировавшихся по этическим соображениям, но, сопоставляя данные о дворянках со сведениями о крестьянках и представительницах городского населения, среди которых такие случаи как раз зафиксированы, утверждает, что именно у дворян «представление о „позорности“ наживания детей до брака укрепилось»362362
Там же.
[Закрыть]. Вероятно, опасения забеременеть могли быть, наряду с моральными предписаниями и религиозными убеждениями, а точнее в их контексте, эффективным сдерживающим фактором предостережения дворянок от вступления в добрачные связи. Однако останавливали они не всех363363
Например, исследующая рождаемость в семьях тверских чиновников начала XIX века на основе метрических книг и формулярных списков Ю. В. Бодрова установила единственный случай добрачной связи и беременности дочери подпоручика Пелагеи Яковлевны Орловой, которая в 1806 году родила сына от губернского секретаря Ивана Петровича Петрова, не будучи замужем. См.: Бодрова Ю. В. Рождаемость в чиновничьей семье начала XIX в. (на материалах Тверской губернии) // Границы в пространстве прошлого: социальные, культурные, идейные аспекты: Сб. ст. участников Второй всеросс. науч. конф. молодых исследователей. Тверь, 15–18 апреля 2007 г. Тверь, 2007.
[Закрыть].
Свидетельства добрачных беременностей в женских субъективных источниках все-таки встречаются, правда, когда речь идет не о «своем», а о «чужом» опыте. Придворная среда, где коммуникативные связи между полами отличались большей регулярностью и интенсивностью, чем, например, в усадебной жизни, не исключала случаев беременности молодых фрейлин от более старших женатых придворных. Екатерина II вспоминала, что в бытность ее великой княгиней «до сведения Императрицы дошла любовная интрига Чоглокова с одною из… фрейлин Кошелевою, которая от него забеременела»364364
Екатерина II. Записки императрицы Екатерины II // Россия XVIII столетия в изданиях Вольной русской типографии А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Записки императрицы Екатерины II. М.: Наука, 1990. С. 67.
[Закрыть]. Последствия данного «инцидента», с точки зрения мемуаристки, оказались неожиданными для всех знавших о нем: несмотря на активное осуждение адюльтера, «неверный» муж сохранил свои придворные позиции, в то время как его беременной возлюбленной «велели ехать к дяде, обергофмейстеру Шепелеву»365365
Там же. С. 69.
[Закрыть]. При том что в данном конкретном случае горячей защитницей мужа перед Елизаветой выступила, как ни странно, «обманутая» им жена, к тому времени мать шестерых его детей366366
Там же. С. 68.
[Закрыть], принятое решение действовало в укрепление стереотипа более строгого порицания добрачной беременности женщины по сравнению с супружеской изменой мужчины.
В середине XIX века скандальную огласку в светских кругах Петербурга получила добрачная связь Е. А. Денисьевой (1826–1864), племянницы «заслуженной инспектрисы» Смольного института А. Д. Денисьевой (ум. 1880), с Ф. И. Тютчевым (1803–1873)367367
Георгиевский А. И. Из воспоминаний А. И. Георгиевского / Предисл. Г. Г. Елизаветиной. Публикация К. В. Пигарева // Литературное наследство. Т. 97: Федор Иванович Тютчев. Кн. 2. М.: Наука, 1989. С. 110.
[Закрыть]. Муж ее сестры, А. И. Георгиевский (1830–1911), вспоминал о публичном и семейном порицании этих отношений и сопряженных с ними ее собственных переживаниях:
«На след тайных свиданий между ними в нарочно нанятой для того близ Смольного квартире первый напал эконом Смольного монастыря Гаттенберг. На беду в марте 1851 г. предстоял торжественный выпуск воспитанниц того класса, который Анна Дмитриевна вела в продолжении 9 лет: ожидали, что ее по этому случаю сделают кавалерственной дамой, а Лелю (Е. А. Денисьеву. – А. Б.) фрейлиной. И вдруг ужасное открытие! Ко времени этого выпуска приехали в Петербург за своими дочерьми Марией и Анной их родители, и можно себе представить, как они, особенно же отец (А. Д. Денисьев. – А. Б.) их, которому Леля была родной дочерью, были поражены ее несчастьем и тем положением, в котором она оказалась! Несдобровать было бы Тютчеву, если бы он не поспешил тотчас же уехать за границу. Гнев отца ее не знал пределов и много содействовал широкой огласке всей этой истории, которая, впрочем, не могла не обратить на себя общего внимания по видному положению в свете обоих действующих лиц и по некоторой прикосновенности к ней Смольного монастыря и заслуженной его инспектрисы. Анна Дмитриевна тотчас же после выпуска оставила Смольный с очень большой для того времени пенсией, по 3000 руб. в год; бедную Лелю все покинули, и прежде всех сам Тютчев; отец не хотел ее больше знать и запретил всем своим видаться с нею, а из бывших ее подруг осталась ей верна одна лишь Варвара Арсеньевна Белорукова. Это была самая тяжкая пора в ее жизни; от полного отчаяния ее спасла только ее глубокая религиозность, только молитва, дела благотворения и пожертвования на украшение иконы Божией матери в соборе всех учебных заведений близ Смольного монастыря, на что пошли все имевшиеся у нее драгоценные вещи»368368
Там же.
[Закрыть].
Вместе с тем Е. А. Денисьевой в 1850 году, когда разворачивалась ее «такая глубокая, такая самоотверженная, такая страстная и энергическая любовь»369369
Там же. С. 108.
[Закрыть], было 24 года. Преобразившись из юной девушки «в блестящую молодую особу», она, по словам А. И. Георгиевского, «всегда собирала около себя множество блестящих поклонников»370370
Там же. С. 107.
[Закрыть], поэтому вполне осознанно приняла решение о сексуальных отношениях со своим возлюбленным, зная о том, что он женат. Тем не менее и в таком, достаточно взрослом, возрасте, она, согласно господствовавшим социокультурным предписаниям, не имела права на «связь», которая «возникла без церковного благословения и людского признания»371371
Там же. С. 111.
[Закрыть].
О том, какие внутренние барьеры, помимо внешних запретов, преодолевали девушки, осмеливавшиеся на добрачные сексуальные отношения, свидетельствует предостережение-угроза дяди Е. Н. Водовозовой в ее адрес, когда ее старшего брата, навестившего ее в Смольном, классная дама ошибочно приняла за постороннего офицера, друга младшего брата, которого, в отличие от первого, она знала в лицо: «Но если в твою головенку когда-нибудь заползет дикое и пошлое желание на самом деле поцеловать чужого мужчину, в чем тебя заподозрила mademoiselle Тюфяева, потому что у тебя чертики бегают в глазах… берегись! Тогда… тебя не придется и исключать из института… О нет, я этого не допущу! Понимаешь ли ты… я этого никогда не допущу! (При этом он страшно расширил глаза.) Я в ту же минуту явлюсь сюда и своими руками… своими собственными руками оторву тебе голову… задушу… убью!»372372
Водовозова Е. Н. Указ. соч. С. 293.
[Закрыть]
Не менее жесткую расправу прочили дочерям и матери, узнав о том, что кто-то оказывает им знаки внимания, даже если этот кто-то был российским императором, а его интерес не выходил за рамки галантной обходительности: «В один из приездов в Москву императора Александра он обратил особенное внимание на красоту одной из дочерей ее (княгини Екатерины Андреевны Оболенской, урожденной княжны Вяземской. – А. Б.), княжны Наталии (урожденной Оболенской. – А. Б.). Государь, с обыкновенною любезностью своею и внимательностью к прекрасному полу, отличал ее: разговаривал с нею в Благородном собрании и в частных домах, не раз на балах проходил с нею полонезы. Разумеется, Москва не пропустила этого мимо глаз и толков своих. Однажды домашние говорили о том при княгине-матери и шутя делали разные предположения. „Прежде этого задушу я ее своими руками“, – сказала римская матрона, которая о Риме никакого понятия не имела»373373
Вяземский П. А. Указ. соч. С. 315.
[Закрыть].
Поскольку задача воспитания девушек сводилась к тому, «чтобы блюсти за… (их. – А. Б.) нравственностью!»374374
Водовозова Е. Н. Указ. соч. С. 293.
[Закрыть], все, что касалось сексуальной сферы жизни, табуировалось, и, следовательно, даже помышление о возможном нарушении этих запретов порождало у них подспудное чувство вины, не говоря уже об информации и опыте. В результате дворянские девушки оказывались неподготовленными и беззащитными перед любыми телесными практиками даже в контексте супружеских отношений, вызывавших у них безотчетные страхи и опасения, а потому не приносивших им ощущения радости и счастья. О. Е. Глаголева, комментируя описание мемуаристом А. Т. Болотовым своей тринадцатилетней избранницы А. М. Кавериной, которая не только накануне свадьбы «была перетревожена», «не хотела на все оказываемые ей ласки нимало соответствовать», от него «тулилась», но и после замужества не проявляла к нему «ни малейших взаимных и таких ласк и приветливости, какие обыкновенно молодые жены оказывают и при людях и без них, мужьям своим», заключает, что такое «поведение невесты выдает скорее испуганного ребенка, нежели молодую особу, готовую к брачному союзу»375375
Глаголева О. Е. Указ. соч. С. 311.
[Закрыть]. Также и предсвадебные настроения мемуаристки А. Е. Лабзиной явно далеки от смелых жизнеутверждающих предвкушений: «…положена была свадьба 21 мая. <…> И так ласки моего назначенного (матерью. – А. Б.) мужа стали ко мне открытее. Но они меня не веселили, и я очень холодно их принимала, а была больше с матерью моей, и сердце мое не чувствовало ни привязанности, ни отвращения, а больше страх в нем действовал»376376
Лабзина А. Е. Указ. соч. С. 27.
[Закрыть].
Можно говорить о репрессированной сексуальности как средстве социального контроля, как способе удержания молодых представительниц женского пола в подчинении внутри существующего властного и символического порядка в масштабах и семьи, и общества в целом. При этом традиционный вопрос: «не противен ли он?»377377
«И он, видя это (отсутствие веселости и холодность. – А. Б.), несколько раз спрашивал, по воле ли я иду за него и не противен ли он мне? Мой ответ был: „Я исполняю волю моей матери“, – и убегала, чтоб не быть с ним без свидетелей» (Там же); «Когда нас свели и он меня спросил: „Не противен ли я Вам“, – я отвечала нет и убежала, а он пошел к родителям и сделался женихом» (Керн А. П. Из воспоминаний о моем детстве // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987. С. 371).
[Закрыть], с которым сватавшиеся женихи обращались к своим слишком сдержанным юным избранницам, показывает, что для них, в отличие от последних, именно телесный, сексуальный аспект брака превалировал. От дворянской девушки в браке ожидали и требовали того, к чему ее не только не готовили в девичестве, но и за что строжайше наказывали или порицали, категорически пресекая любую, даже гипотетическую, возможность самого невинного естественного обретения ею соответствующего жизненного опыта. Возможно, более органичными в этом смысле являлись те нечастые в то время первые браки, в которых невеста была старше жениха378378
Например, Степанида Степановна Яковлева (1738–1781) в 18 лет в 1756 году стала женой 14-летнего Михаила Саввича Яковлева (1742–1781). Нарядные парные портреты Яковлевых, написанные к свадьбе, на которых они выглядят вполне довольными молодыми людьми, а разница в возрасте между ними практически не заметна см.: Вишняков И. Я. (1699–1761). Портрет Степаниды Степановны Яковлевой. Около 1756. Парный последующему. Масло, холст. 90,5 × 72. ГЭ (из историко-бытового отдела ГРМ) // Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. № 18; Он же. Портрет Михаила Саввича Яковлева. Около 1756. Парный предыдущему. Масло, холст. 90,5 × 72. ГЭ (из историко-бытового отдела ГРМ) // Там же. № 19.
[Закрыть], благодаря чему относительно синхронное обоюдное освоение собственной сексуальности происходило с меньшими жертвами. Кроме того, в этих случаях молодые люди в достаточно раннем возрасте оказывались исключенными из-под прицела родителей и прочих блюстителей нравов, что также благоприятно сказывалось на их взрослении, а возрастное превосходство жены препятствовало превращению ее в объект деприваций со стороны мужа. Вместе с тем, как показывает мемуарное свидетельство о себе княгини Е. Р. Дашковой, удачный выход дворянской девушки из подросткового возраста, так или иначе воплощавшийся в «счастливом» браке, был обусловлен ее интеллектуальными поисками и общим уровнем самообразования379379
Сосланная из‐за кори «в деревню, за семнадцать верст от Петербурга», 13-летняя девушка нашла способ побороть свойственное подросткам и овладевшее ею «чувство одиночества»: «Глубокая меланхолия, размышления над собой и над близкими мне людьми изменили мой живой, веселый и даже насмешливый ум. Я стала прилежной, серьезной, говорила мало, всегда обдуманно. Когда мои глаза выздоровели, я отдалась чтению. Любимыми моими авторами были Бейль, Монтескье, Вольтер и Буало. Я начала сознавать, что одиночество не всегда бывает тягостно, и силилась приобрести все преимущества, даруемые мужеством, твердостью и душевным спокойствием» (Дашкова Е. Р. Записки // Дашкова Е. Р. Литературные сочинения. М.: Правда, 1990. С. 5).
[Закрыть] в не меньшей степени, чем нашедшим взаимность эмоциональным и телесным влечением к близкому по возрасту молодому человеку. Особую роль в том, чтобы это влечение превратило Дашкову в «семнадцатилетнюю безумно влюбленную женщину, с горячей головой, которая не понимала другого счастья, как любить и быть любимою»380380
Дашкова Е. Р. Записки // Дашкова Е. Р. Литературные сочинения. М.: Правда, 1990. С. 12.
[Закрыть], сыграла непреднамеренность знакомства и абсолютное невмешательство представителей старшего поколения в развитие отношений: «Вечер был чудесный, и сестра госпожи Самариной предложила мне отправить мою карету вперед и пройтись с ней пешком до конца малолюдной улицы. Я согласилась, тем более что мне необходим был моцион. Не успели мы пройти и нескольких шагов, как из боковой улицы вышел нам навстречу человек, показавшийся мне великаном. Меня это поразило, и, когда он был в двух шагах от нас, я спросила свою спутницу, кто это такой. Она назвала князя Дашкова. Я его никогда еще не видала. Будучи знаком с Самариными, он вступил с ней в разговор и пошел рядом с нами, изредка обращаясь ко мне с какой-то застенчивой учтивостью, чрезвычайно понравившейся мне. Впоследствии я не прочь была приписывать эту встречу и благоприятное впечатление, которое мы произвели друг на друга, особому соизволению промысла Божия, которого мы не могли избегнуть; так как если бы я слышала когда-нибудь его имя в доме моего дяди, куда он не имел доступа, мне пришлось бы одновременно услышать и неблагоприятные для него отзывы и узнать подробности одной интриги, которая разрушила бы всякие помыслы о браке с ним. Я не знала, что он слышал и что ему было известно обо мне до этой встречи; но, несомненно, его связь с очень близкой моей родственницей, которую я не могу назвать, и его виновность перед ней должны были отнять у него всякую мысль, всякое желание и всякую надежду на соединение со мной. Словом, мы не были знакомы друг с другом, и, казалось, брак между нами не мог бы никогда состояться; но небо решило иначе. Не было той силы, которая могла бы помешать нам отдать друг другу наши сердца, и наша семья не поставила никаких препятствий нашему браку, а его мать, очень желавшая женить сына и тщетно и непрестанно умолявшая его выбрать жену, была вне себя от радости, когда узнала о принятом им решении вступить в брак»381381
Там же. С. 8.
[Закрыть].
Часто меры, направленные на обозначение рамок «дозволенного» девушке поведения, носили превентивный характер и вместе с тем обретали форму очередной «телесной переделки». А. П. Керн вспоминала досадный инцидент из самого начала своего девичества, когда «пришел Наполеон», и их семья перемещалась, «стараясь не наткнуться на французов и объезжая Москву»382382
Керн А. П. Из воспоминаний о моем детстве // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987. С. 368.
[Закрыть]. Во Владимире они встретили «много родных и знакомых», в том числе тетку А. И. Понофидину, урожденную Вульф (1784–1873), родную сестру матери, «которая вместе с Пусторослевыми подобрала где-то на дороге раненого под Москвою Михаила Николаевича Муравьева, которому было тогда только 15 лет»383383
Там же.
[Закрыть]. Затрудненная обычно рядом условностей коммуникация юноши и девушки значительно облегчалась в ситуации военного времени, когда у них не только мог быть неформальный повод для общения, но и немыслимый в привычной повседневности его антураж. Дворянская девушка, помогавшая выхаживать раненого юношу, оказывалась как в непосредственном контакте с ним, так и имела возможность созерцать лежащего на кровати полуодетого постороннего ей представителя противоположного пола (того самого «чужого мужчину», используя фразеологию дяди Е. Н. Водовозовой), что категорически не допускалось в обычной жизни384384
Чтобы понять, насколько это было из ряда вон выходящим, см., например: «Хотя она (гувернантка А. П. Керн, «m-lle Бенуа», «девица 47 лет». – А. Б.) была прюдка и не любила, чтобы говорили при ней о мужчинах, однако же перевязывала и обмывала раны дяди моего больного. Так сильно в ней было человеколюбие» (Там же. С. 365). Возможно, в данном случае скрытые мотивы нестандартного поведения незамужней гувернантки лежали и несколько глубже, чем это представлялось Керн: не только в области гуманизма и альтруизма, но и в психосексуальной плоскости.
[Закрыть]. Кроме того, она могла непроизвольно без санкции и наблюдения взрослых попасть в общество и других юношей, случайно решивших навестить сослуживца: «Он (раненый М. Н. Муравьев) лежал в одной из комнат того дома, в котором помещались наши родные и в который и нас перетащили из деревни. Тетушка приводила меня к нему, чтобы я ей помогала делать корпию («нитки, нащипанные из полотняной мягкой ветоши» – «перевязочный материал, заменявший в XIX в. вату»385385
Бокова В. М., Сахарова Л. Г. Комментарии // Институтки: Воспоминания воспитанниц институтов благородных девиц. М., 2001. С. 525.
[Закрыть]. – А. Б.) для его раны. Однажды она забыла у него свои ножницы и послала меня за ними. Я вошла в его комнату и застала там еще двух молодых людей. Я присела и сказала, что пришла за ножницами. Один из них вертел их в руках и с поклоном подал мне их. Когда я уходила, кто-то из них сказал: elle est charmante! (она очаровательна! (фр.). – А. Б.)»386386
Керн А. П. Из воспоминаний о моем детстве // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987. С. 368–369.
[Закрыть].
Очевидно, тетка не могла оставить без внимания впечатление, произведенное юной племянницей на близких по возрасту представителей противоположного пола и внушившее ей одно из разделявшихся взрослыми фантомных опасений за нравственность девушки, почему и не замедлила отреагировать на эту абсолютно невинную сцену самым что ни на есть репрессивным образом: «…тетушка Анна Ивановна… очень меня огорчила дорогою, окромсавши мне волосы по-солдатски, чтобы я не кокетничала ими. Я горько плакала»387387
Там же. С. 369–370.
[Закрыть].
Дело не просто в подстригании волос девушке, что само по себе воспринималось в то время негативно, но в том значении, которое двенадцатилетняя А. П. Керн как подросток придавала своему внешнему виду и прическе, ассоциировавшейся у нее со взрослением: «Она (гувернантка m-lle Бенуа. – А. Б.) заботилась о нашем (с кузиной. – А. Б.) туалете, отрастила нам локоны, сделала коричневые бархотки на головы. Говорили, что на эти бархотки похожи были мои глаза»388388
Там же. С. 365.
[Закрыть].
В 8 лет или чуть позже, как показывают примеры Л. Н. и Е. Н. Милюковых389389
См.: Михайлова К. В., Смирнов Г. В. Аннотации к № 98, 103 // Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. № 98, 103.
[Закрыть], А. П. Полторацкой и А. Н. Вульф390390
Керн А. П. Из воспоминаний о моем детстве // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987. С. 363, 365.
[Закрыть], девочкам меняли детскую прическу (кудри) на девичью (косы). Портреты 1810–1840‐х годов391391
См., например: Оливье (?). Художник первой половины XIX века. Портрет семьи Бенуа. Около 1816 // Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. № 60; Неизвестный художник первой трети XIX века. Портрет Екатерины Ивановны Новосильцевой с детьми. 1830 (?) // Там же. № 77; Неизвестный художник второй четверти XIX века. Портрет семьи Енатских. 1839 // Там же. № 91; Сорока Г. В. 1823–1864. Портрет Лидии Николаевны Милюковой. Вторая половина 1840‐х // Там же. № 98; Он же. Портрет Елизаветы Николаевны Милюковой. Вторая половина 1840‐х // Там же. № 103; Неизвестный художник второй четверти XIX века. Портрет молодой девушки в розовом платье. 1840‐е // Там же. № 115; Неизвестный художник второй четверти XIX века. Портрет Ольги Валериановны Ченгери. Начало 1840‐х // Там же. № 122.
[Закрыть] воспроизводят девичью прическу в виде гладко зачесанных, разделенных на прямой пробор волос с уложенной сзади выше или ниже косой. Однако можно встретить изображение девичьей прически и с буклями392392
Неизвестный художник второй четверти XIX века. Жилая комната в мезонине дворянского особняка. Конец 1830 – начало 1840‐х // Там же. № 82.
[Закрыть], или локонами, как назвала их Керн, что одно и то же в русском языке и XIX, и XX века393393
См.: Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: Т. 1–4. М., 1981. Т. 2. С. 264; Ожегов С. И. Словарь русского языка: Ок. 57000 слов / Под ред. Н. Ю. Шведовой. 16-е изд., испр. М., 1984. С. 55.
[Закрыть]. Очевидно, считалось, что локоны – принадлежность более старших молодых девушек, поэтому они особенно ценились девушками-подростками как внешнее проявление взрослости. Кстати, во второй половине XVIII века 12-летних девочек изображали одетыми и причесанными как взрослых394394
См., например: Островский Г. Художник второй половины XVIII века. Портрет Елизаветы Петровны Черевиной. 1773 // Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. № 30.
[Закрыть], что должно было визуально поддерживать иллюзию их взросления, которая была важна не только для старшего поколения, желавшего поскорее представить их невестами, но и, безусловно, для них самих, стремившихся обрести в своих собственных глазах статус социально полноценного возраста.
Отец А. П. Полторацкой (в замужестве Керн) даже в публичном пространстве и в своем присутствии не мог позволить дочери обретать навыки межполовой коммуникации, усматривая в этом дополнительные смыслы и не считаясь ни с ее чувствами, ни со здравомыслием жены: «Батюшка продолжал быть со мною строг, и я девушкой так же его боялась, как и в детстве. Если мне случалось танцевать с кем-нибудь два раза, то он жестоко бранил маменьку, зачем она допускала это, и мне было горько, и я плакала. Ни один бал не проходил, чтобы мне батюшка не сделал сцены или на бале, или после бала. Я была в ужасе от него и не смела подумать противоречить ему даже мысленно»395395
Керн А. П. Из воспоминаний о моем детстве // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987. С. 370.
[Закрыть].
Репрессивность «отца семейства» в отношении как дочери-девушки, так и жены, взрослой женщины, на которую, по его мнению, возлагалась особая ответственность за нормативность девического поведения и соответствующую «дрессуру», запускала в действие психологические механизмы страха и конформизма, удерживавшие в повиновении ему женскую часть семьи.
В некоторых случаях матери, испытавшие в своей жизни немало деприваций, с большим пониманием, чем отцы/отчимы, относились к практическим опытам межполовой коммуникации своих дочерей, определяя, однако, для них границы дозволенного. Н. Н. Пушкина-Ланская писала мужу в защиту своих старших дочерей: «А теперь я возвращаюсь к твоему письму, к тому, где ты пишешь о моих девушках. Ты очень строг, хотя твои рассуждения справедливы. Кокетство, которое я разрешила Мари, было самого невинного свойства, уверяю тебя, и относилось к человеку, который был вполне подходящей партией. Иначе я бы не разрешила этого, и в этом не было ничего компрометирующего, что могло бы внушить молодому человеку плохое мнение о ней»396396
Письмо Н. Н. Пушкиной-Ланской к П. П. Ланскому от 13/25 июля 1851 г. // Пушкина-Ланская Н. Н. В глубине души такая печаль… Письма Н. Н. Пушкиной-Ланской к П. П. Ланскому // Наше наследие. 1990. № III (15). С. 104.
[Закрыть].
То есть речь в данной ситуации идет о контролируемой сексуальности, мера осознания которой девушкой регламентировалась извне ее матерью. При внешней заданности допустимого поведения оно трактовалось как потенциально ориентированное исключительно на матримониальный результат. Если воспринимать кокетство не как предложение себя в качестве сексуального объекта, а как «открытие» для себя своего тела, обнаружение и освоение собственной сексуальности, компенсацию внутренней психологической неуверенности и преодоление подавленности, то окажется, что для дворянских девушек это мог быть совсем небесполезный опыт.
Вместе с тем переход к девичеству как новому этапу жизненного цикла сопровождался символическим сближением с матерью и дистанцированием от отца, который представал в дискурсе взросления девочки фигурой некомпетентной. Вербальная передача норм поведения от матери к дочери397397
Мужское «напутствие» взрослеющей барышне также предписывало ей стать преемницей достоинств матери: «Ты скоро принесешь в большой с собою свет, / твой ум, твою красу – твои пятнадцать лет. / похвал премножество достойных ты получишь, / но зависть никогда – от злобы не отучишь / а естьли смею я подать тебе совет, / любезной маменьки своей иди во след…» (Гр. Гр. Са…в. Авдотье Павловне Голенищевой-Кутузовой ноября дня 1809го года // ГАТО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1115. Альбом Е. Голенищевой-Кутузовой. Л. 32).
[Закрыть] осуществлялась даже на расстоянии посредством переписки, если, скажем, дочь воспитывалась в институте. Екатерина Самарина, наставляя «не быть ветреной»398398
Письмо Е. Самариной к дочерям В. и А. Самариным от 20 августа 1825 г. // РГАДА. Ф. 1277. Самарины. Оп. 2. Д. 14. Л. 1.
[Закрыть] дочь-институтку «друга Вариньку», советовала ей: «…Папинька Мущина не может входить во все подробности но леты итвои моя душинька бегут вить и тебе будет скоро 15 лет так мой Дружек не прилепляйся к ветренности а 1е проси бога чтоб он всегда и во всем направлял бы тебя на доброе и бог тебя никогда не оставит, а пошлет добрых наставников лишь не убегай их, препровождаю к тебе книшку каторую прочитай с бальшим вниманием, ив другой раз можешь списать письмы каторые особенно дастойны иметь при себе, ты в ней найдешь как матери умеют любить но и чего требуют от детей а меня первую ничто так не утешит как видеть карактер исправленной иболее кроткой, папинька тебе доставит подсвешник купит свеч; то можешь читать по вечерам эту книгу исписать что важнее покажи папиньке что спишиш и книгу в целости возврати с папинькай сохрони Господь непотеряй чужая…»399399
Там же. Л. 1 – 1 об. (подчеркнуто автором).
[Закрыть]
При этом апелляция к «добрым наставникам» и особенно к нравоучительной литературе также связывалась с неотъемлемым контролем со стороны родителей за информацией и образцами, подлежавшими восприятию их дочерью. Требование матери предъявить сделанные выписки «папеньке» означает полное отсутствие признания за девушкой интеллектуальной самостоятельности, неприкосновенности ее внутреннего мира. Известно, что чтение играло важную роль в процессе взросления дворянской девушки400400
См., например: Равинский Д. К. «Читающая барышня» как историко-культурный феномен // Мифология и повседневность: Гендерный подход в антропологических дисциплинах: Мат-лы науч. конф. (Санкт-Петербург, 19–21 февраля 2001 г.). СПб., 2001. С. 358–361.
[Закрыть] и вместе с тем было подчинено, по замечанию исследователя женского чтения Д. К. Равинского, «руководству старших»401401
Равинский Д. К. Писательницы о читательницах: женское чтение на страницах русской женской прозы XIX века // Женский вызов: русские писательницы XIX – начала XX века. Тверь, 2006. С. 55.
[Закрыть], в чем убеждают приведенные выше примеры. В отличие от юношей, усваиваемые ими опыты носили не практический, а виртуальный характер, в силу чего следует отметить особое влияние романтических идеалов на становление «женской личности». При всех ограничениях, касавшихся чтения в институтской и домашней повседневности, о которых уже упоминалось, усадебная библиотека служила девушкам, если им удавалось получить к ней доступ, своего рода «окном» во взрослую жизнь.
Существенно, что в понимании некоторых матерей в первой половине XIX века взросление дочери так или иначе было сопряжено с самосовершенствованием посредством получения образования402402
К этому же стремились и некоторые из самих девушек, по крайней мере во второй половине XIX века. Мария Башкирцева записала в своем дневнике за 6 мая 1873 года: «Мне тринадцать лет; если я буду терять время, что же из меня выйдет! <…> В шестнадцать, семнадцать лет придут другие мысли, а теперь-то и время учиться. Какое счастье, что я не принадлежу к тем девочкам, которые воспитываются в монастыре и, выходя оттуда, бросаются, как сумасшедшие, в круговорот удовольствий, верят всему, что им говорят модные фаты, а через два месяца уже чувствуют себя разочарованными, обманутыми во всех своих ожиданиях. Я не хочу, чтобы думали, что, окончив ученье, я только и буду делать, что танцевать и наряжаться. Нет. Окончив детское ученье, я буду серьезно заниматься музыкой, живописью, пением. У меня есть талант ко всему этому, и даже большой!» (Башкирцева М. К. Дневник Марии Башкирцевой: Фрагменты // Наше наследие. 1990. № V (17). С. 108–109).
[Закрыть] и ориентацией на использование добрачного ресурса времени для «формирования себя». Екатерина Самарина напоминала дочерям: «…напишите пабольше опишите как ваше ученье идет что ты варя на фортепьянах учишь, вот уже вновь за треть нада платить пожаласта не теряйте время когда есть возможность учится то учитесь 2: года остается для усовершенствования вам себя как в науках так ив характере избрав примеры кротости прилежания и вежливости должны и утверждаться в оных…»403403
Письмо Е. Самариной к дочерям В. и А. Самариным. Б/д (от декабря 1825 г.?) // РГАДА. Ф. 1277. Оп. 2. Д. 14. Л. 3 – 3 об.
[Закрыть]; «Милая Варинька так ты уже довольно хорошо рисуеш карандашом, то маминьки хочется чтобы ты училась также рисовать красками, и по бархату. нельзя ли етого сладить только без платы, а самой от себя просить, каво ты знаешь; вот кали Александра Семеновна Копосова еще в Институде она так дабра верна бы неотказалась»404404
Письмо Е. Самариной к дочерям В. и А. Самариным. Б/д (от декабря 1825 г.?) // Там же. Л. 4 об.
[Закрыть].
Тем не менее пессимистичное, основанное на собственном печальном жизненном опыте замечание писательницы Н. Д. Хвощинской не позволяет переоценить качество интеллектуального ресурса молодых дворянок: «В те времена во всей России смеялись над писательницами, делая исключение для одной гр[афини] Ростопчиной; в провинциях гонение было еще сильнее. Было принято, между женщинами и, в особенности, между девушками – невежество, как теперь приняты кринолины»405405
Письмо Н. Д. Хвощинской к О. А. Новиковой от 7 октября 1859 г. // «Я живу от почты до почты…»: Из переписки Надежды Дмитриевны Хвощинской. Fichtenwalde, 2001. С. 85.
[Закрыть].
В ее представлении девичество как «возраст жизни» – это время, когда дворянка становилась объектом бездумной манипуляции и подчинения и не могла противопоставить этому самостоятельного поведения: «…вы обязаны думать, потому что иначе вы будете насильником самой себе, а это нечестно, да… и неумно. За что же? Что вы себе сделали, чтобы поступать с собой так, как поступают с девицами, никогда не думавши, гувернантки?»406406
Письмо Н. Д. Хвощинской к О. А. Новиковой от 25 сентября 1859 г. // Там же. С. 84 (подчеркнуто автором).
[Закрыть]
Образ жизни дворянских девушек визуализуется в интерьерной русской живописи через атрибутирование им письма407407
См.: Неизвестный художник второй четверти XIX века. Жилая комната в мезонине дворянского особняка. Конец 1830 – начало 1840‐х // Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. № 82.
[Закрыть], книги408408
Там же.
[Закрыть], фортепиано с нотами409409
Неизвестный художник второй четверти XIX века. Портрет Ольги Валериановны Ченгери. Начало 1840‐х // Из истории реализма в русской живописи: Альбом. М., 1982. № 122.
[Закрыть], альбома410410
Там же.
[Закрыть]. Альбомные стихи, вошедшие в моду в XVIII веке411411
Васильев В. Беглый взгляд на эпиграмму // Русская эпиграмма. М., 1990. С. 16.
[Закрыть] и ставшие неизменными спутниками девичества412412
См., например: Альбом Е. Голенищевой-Кутузовой // ГАТО. Ф. 103. Оп. 1. Д. 1115. Также об этом см.: Лотман Ю. М. Роман А. С. Пушкина «Евгений Онегин»: Комментарий: Пособ. для учителя. Л., 1980. С. 241–242; Лурье В. Ф. Современный девичий песенник-альбом // Школьный быт и фольклор: Учеб. мат-л по русскому фольклору: В 2 ч. Таллинн, 1992. Ч. 2: Девичья культура. С. 44–45.
[Закрыть], были дополнены в XIX веке тетрадями со своими413413
Тетрадь со стихами: Пасхальная ночь в Суховарове // Там же. Д. 939.
[Закрыть] или чужими понравившимися414414
Стихотворения Л. И. Суворовой // ГАТО. Ф. 1041. Суворовы – дворяне Кашинского уезда Тверской губернии. Оп. 1. Д. 66.
[Закрыть] стихами. Зачастую девушка, которая «находила одну отраду искренно высказаться на страницах своего дневника»415415
Стерлигова А. В. Указ. соч. С. 82. Об «институтских дневниках» упоминала и Е. Н. Водовозова. См.: Водовозова Е. Н. Указ. соч. С. 312.
[Закрыть], продолжала вести его и после выхода замуж416416
См.: Керн А. П. Дневник для отдохновения / Пер. с фр. А. Л. Андрес // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987.
[Закрыть]. Взрослые барышни до замужества, живя в доме родителей, обычно много времени и внимания уделяли младшим сестрам и братьям, участвовали в совместных домашних концертах, как писала 23-летняя Анна Лихарева об одном из них, «пели и состовляли оркестр а вся молодежь танцовала»417417
Письмо А. Лихаревой к В. А. Лихаревой от 19 января 1859 г. // ГАТО. Ф. 1063. Оп. 1. Д. 137. Л. 71. Также см.: «…мы благополучно доехали до Лубен. Тут я прожила до замужества, уча меньшого брата и сестер, танцуя, читая, участвуя в домашних спектаклях, подобно тому как в детстве в Бернове…» (Керн А. П. Из воспоминаний о моем детстве // Керн (Маркова-Виноградская) А. П. Воспоминания о Пушкине. М.: Сов. Россия, 1987. С. 370).
[Закрыть].
Одной из традиционных сфер деятельности, позволявшей проконтролировать времяпрепровождение девушки, сделать его подотчетным, было занятие ее рукоделием. Обучение рукоделию дворянок начиналось довольно рано, иногда даже в детском возрасте, до 13 лет418418
Лабзина А. Е. Указ. соч. С. 21; Дурова Н. А. Кавалерист-девица. Происшествие в России // Дурова Н. А. Избранные сочинения кавалерист-девицы. М.: Моск. рабочий, 1988. С. 29.
[Закрыть], то есть еще до начала периода собственно девичества. Среди видов рукоделия девочками, или «младшими барышнями», практиковались вышивка419419
Лабзина А. Е. Указ. соч. С. 21.
[Закрыть], вязание шнурков420420
Дурова Н. А. Кавалерист-девица. Происшествие в России // Дурова Н. А. Избранные сочинения кавалерист-девицы. М.: Моск. рабочий, 1988. С. 29.
[Закрыть] и плетение кружева421421
Там же. С. 29, 32, 35.
[Закрыть], «старшими барышнями» – вышивание бисером. Необходимые для рукоделия бисер и канву уездные девушки-дворянки заказывали в столицах. Жившая в Бологом Мария Мельницкая незадолго до свадебного сговора обращалась в письме с просьбой к В. Л. Манзей, отправившейся в Москву навестить родных: «Я осмеливаюсь вас безпокоить, моя родная тетинька купить мне бисеру золотого и серебренаго по шести ниток и голубаго десять ниток, также и канвы; я хочу вышивать такуюже книжку как Пашинька»422422
Письмо М. И. Мельницкой к В. Л. Манзей от 15 мая 1836 г. // ГАТО. Ф. 1016. Оп. 1. Д. 39. Л. 16.
[Закрыть]. Племяннице, постеснявшейся обременить величиной заказа старшую из тетушек, пришла на помощь младшая тетушка, написавшая сестре: «Барашни (Мария Мельницкая и ее родные сестры Софья и Юлия Мельницкие. – А. Б.) просят чтоб бисеру вы потрудились купить по больше нежели пишит Маша золотого и серебреного по 10: ниток а голубаго 20»423423
Письмо М. Л. Манзей к В. Л. Манзей от 15 мая 1836 г. // Там же. Л. 16 об.
[Закрыть]. Шитье424424
«Дома – шью, читаю, пишу…» (Письмо Н. Д. Хвощинской к О. А. Новиковой от 22 декабря 1858 г. // Я живу от почты до почты…»: Из переписки Надежды Дмитриевны Хвощинской. Fichtenwalde, 2001. С. 77).
[Закрыть] и вязание425425
«Пошли в спальню к матушке. Она имела привычку почти до обеда сидеть в постели, вязать чулок или читать псалтырь» (Загряжский М. П. Записки (1770–1811) // Лица. Биографический альманах. Т. 2. М.; СПб.: Феникс: Atheneum, 1993. С. 151); «…у меня давно кончены для Машиньки чулочки, да не с кем послать» (Письмо В. Л. Манзей к П. Л. Абаза от 14 ноября 1836 г. // ГАТО. Ф. 1016. Оп. 1. Д. 45. Л. 89).
[Закрыть] относились к более старшему возрасту и считались занятиями уже взрослых женщин. Мужчины называли женское рукоделие «работой»426426
«…приезжаю домой. Нахожу сестру за работой. Сел. Возле ее лежит французская книжка» (Загряжский М. П. Записки (1770–1811) // Лица. Биографический альманах. Т. 2. М.; СПб.: Феникс: Atheneum, 1993. С. 138).
[Закрыть], в то время как, по выражению Н. Д. Хвощинской, «…писательство не считалось делом, то есть работой»427427
Письмо Н. Д. Хвощинской к О. А. Новиковой от 7 октября 1859 г. // «Я живу от почты до почты…»: Из переписки Надежды Дмитриевны Хвощинской. Fichtenwalde, 2001. С. 85.
[Закрыть]. Приобщение некоторых девушек к занятию рукоделием носило принудительный, репрессивный характер. Н. А. Дурова, например, вспоминала, как в детстве и девичестве ее «морили за кружевом»428428
Дурова Н. А. Кавалерист-девица. Происшествие в России // Дурова Н. А. Избранные сочинения кавалерист-девицы. М.: Моск. рабочий, 1988. С. 35.
[Закрыть]:
