Текст книги "Дом над облаками"
Автор книги: Наталья Липатова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)
Они сели за стол на те же места, что и вчера. Алина ловко орудовала палочками, Максим же ел рассеянно, погруженный в свои мысли. Он явно был не с ней и не здесь. Его взгляд был устремлен куда-то сквозь стены, а когда он брал роллы с блюда, было похоже, что делает это он автоматически, не видя их. Он не голодный. Зачем он тогда это все привез? Покормить ее? И усталый совсем. Ничто не напоминало вчерашний вечер, внимательного изучающего Максима. Алине было не по себе. Она чувствовала свою ненужность, чужеродность в этом пространстве. Ей хотелось нарушить эту разъединенность каким-то словом, действием, но было неловко отрывать Максима от размышлений. И только когда все было съедено, она решила, что теперь уже можно, ужин закончен и все равно им расходиться. Так какая разница, расходиться в тишине или обменявшись парой слов на прощание.
– Устал?
Максим повернулся к ней, но потребовалась пара секунд, пока он выплывет из своих мыслей. Он сделал неопределенное движение головой, которое можно было понимать как «есть немного» и «ерунда, пройдет».
– Хочешь, я тебе шею помассирую?
Слова вылетели сами, она даже не успела их обдумать.
– Давай. – Он слегка улыбнулся ей.
– Положи руки на стол перед собой и опусти на них голову.
Алина встала за его спиной и начала разогревать ладони, растирая их друг о друга. Потом она положила руки ему на голову, провела вниз, почувствовала покалывание щетинки выбритой линии волос на шее, скользнула на плечи и с них на предплечья. После этого напрягла пальцы и начала точечный массаж головы. Она по себе знала: это отлично снимает напряжение и освобождает голову от любых мыслей. Потом перешла на шею и плечи, чувствуя, как расслабляются мышцы под ее пальцами. Ее движения были сосредоточены, можно было даже сказать, профессиональны. Поэтому она растерялась, когда он в какой-то момент ни с того ни с сего резко выпрямился, развернулся и, притянув ее за талию, прижался лицом к ее животу. Она так и застыла с поднятыми руками, не зная, что делать. Придя в себя, она опустила руки ему на голову и начала тихо гладить волосы. Он не шевелился, ничего не делал. Она чувствовала на животе его дыхание, горячие ладони на пояснице. Спина под его ладонями начала гореть, жар от них растекался вверх и вниз. Ее дыхание сбилось, стало более частым. Она обхватила его голову, прижала к себе. Все тело уже готово было прижаться, податься навстречу, попроситься в объятия. Но он по-прежнему ничего не делал. Внутри ее родилась дрожь, сначала еле уловимая, слабая, но она разрасталась, и уже все ее тело начало вибрировать. Видимо, почувствовав это, он резко встал, поднял ее на руки и понес наверх, к себе, нашел в темноте кровать и положил ее. Но не лег рядом, как она ожидала, а только сел. Она хотела к нему прижаться, но он остановил ее и начал осторожно гладить тело, шею, грудь, руки, живот, бедра. Горячие ладони скользили то быстрее, то медленнее, иногда неожиданно замирали, а потом снова начинали движение. Это было невыносимо, ее уже колотило вовсю, и она хотела только одного – прижаться к нему, почувствовать его всего, а не только руки, руки – это так мало, очень мало.
Не выдержав, она села и, запустив пальцы ему под футболку, начала потихоньку снимать ее. Его тело было так близко, такое горячее, такое желанное, что свою футболку она уже не снимала, сдернула и прижалась к нему. Она почувствовала уже знакомый запах, возбуждающий, его неровное дыхание. Он сдался, лег рядом с ней, прижал ее к себе. Она гладила его лицо, тело, обнимала, снова гладила. «Я хочу тебя, хочу!» Ее рука скользнула снять с него брюки, но он перехватил ее. «Ну что же ты ждешь! Чего ты медлишь!» Она чувствовала, что он возбужден, что он хочет ее не меньше, но чего-то ждет. Ее рука снова скользнула вниз, и он снова перехватил ее. Она попыталась вырваться, но он не пускал.
– Я хочу тебя, – еле слышно прошептала она.
Не отпуская руки, он начал целовать ее, осторожно, сначала в висок, в уголок глаза, щеку, шею. Она чувствовала его горячее дыхание, повернулась к нему навстречу, подставила губы, пытаясь поймать поцелуй. Он был близко, очень близко, но она не могла встретиться с его губами. Вот поцелуй пришелся в уголок рта, его губы были сухие и горячие. Она потянулась им навстречу, но он отклонился. Это игра? «Неужели ты не видишь, что я не могу больше ждать! Я хочу тебя!» Ее трясло, она уже не могла сдерживать стоны.
– Я хочу тебя, хочу, ну, пожалуйста, – шептала она не останавливаясь.
Он начал потихоньку снимать с нее оставшуюся одежду. И вот она уже лежала рядом с ним голая, а он, как и раньше, не позволял ей дальше раздеть себя. Он целовал ее в ухо, шею, опустился ниже, в грудь, поймал губами сосок. По ее телу прошла судорога, она обвила его ногами, руками. Он освободился, скользнул рукой по ее животу, ниже, еще ниже. Она подалась навстречу, застонала громче. Его пальцы дошли до самого горячего места, стали мокрыми, заскользили. Она услышала, как сбилось его дыхание, стало тяжелым. Она поняла, что он возбужден не меньше ее, что он тоже ее безумно хочет, но сдерживает себя. Через секунду он резко встал, стащил с себя оставшуюся одежду, хлопнул ящиком тумбочки, зашуршал. В следующее мгновение он уже входил в нее, осторожно, прислушиваясь к ее реакции. А она, дождавшись, наконец-то отпустила его, расслабилась, раскинулась, наслаждаясь новыми ощущениями. Толчок, еще один, и она снова обвилась вокруг него, ловя его движения и отзываясь на каждое. Тело не заставило себя ждать, по нему пробежали судороги, оно выгнулось, подалось навстречу. Алина испустила долгий глухой стон, расслабилась на несколько секунд, а потом еще сильнее вцепилась в Максима. Еще, еще! Он хотел сбавить темп, но она ему не дала.
– Не останавливайся, только не останавливайся…
Он поймал ее губы, но ей уже было не до поцелуев. Она часто, со стоном, дышала.
– Только не останавливайся… Еще…
Она почувствовала, как на нее накатывает волна, что такая же волна поднимается у Максима, и вот он запульсировал, захрипел, уткнулся головой ей в шею. А она, содрогаясь, прижимала его к себе, как будто хотела, чтобы он вошел еще глубже, еще больше. Уже начали неметь руки, но она все не отпускала его, по телу пробегали судороги, а она, забыв сделать вдох, все прижималась и прижималась. Сердце было готово вырваться из груди, Максим тяжело дышал, и она наконец-то вспомнила, что ей тоже нужно дышать. Сделала глубокий вдох, застонала, потянулась губами и вдруг почувствовала поцелуй. Легкий, осторожный, горячий, такой нежный, каким целуют только любимых. Ее так поразила эта нежность, так тронула, что на глаза сразу же навернулись слезы. Она взяла его лицо в ладони, стала гладить, целовать, боясь расплакаться, не давая ему возможность вернуть эти поцелуи. Тело начало успокаиваться, и она почувствовала, как внутри ее растет нежность и еще какое-то горячее незнакомое чувство. Там, где сердце.
3
Она проснулась посреди ночи. Они так и уснули на неразобранной постели, накрытые сверху одним покрывалом. Она лежала с открытыми глазами, прислушиваясь к его ровному, спокойному дыханию. Она почувствовала такое умиротворение, такое единство с окружающим миром, как будто она стала частью чего-то большого. Пропали границы, по которым она узнавала себя, пропала обособленность, отдельность, от нее больше ничего не осталось. Новое самоощущение было беспредельное. Она пыталась подобрать слова этому новому чувству, состоянию, но слов не было, потому что этого никогда еще не было в ее опыте и она не знала, как это называется.
Пробуждение было быстрым. Еще не открыв глаз, она уже вспомнила вчерашний вечер, заулыбалась. И снова какая-то теплая незнакомая волна разлилась у нее в груди. Она почувствовала, что находится одна в комнате, одна в доме. Она снова, минута за минутой возвращалась ко вчерашнему вечеру, пытаясь вспомнить каждое мгновение, как будто это могло ей позволить пережить все еще раз. С трудом оторвавшись от этого занятия, она открыла глаза. Сколько времени? Перед тем как они вчера заснули, Максим спросил, во сколько ее будить утром. Она ответила, что сама проснется. Но она не думала, что ее сон будет таким долгим.
Она огляделась, но часов нигде не нашла. Его комната была похожа на ее, но без трюмо, и дверь в ванную была замаскирована под дверцу шкафа. А какая у него ванная? – вспомнила Алина мучивший ее вчера вопрос. Она соскользнула с кровати, скорее по привычке, чем осознанно, заправила постель и открыла дверь. Ванная была почти такая же и, хотя отличалась только в мелочах, производила впечатление мужской комнаты. Более холодный оттенок стен, полотенца графитового цвета, темный короткошерстный коврик на полу, который уже не спутаешь со шкурой. Окна не было, вместо него рельефные плитки, сложенные геометрическим узором, такой же узор напротив, над ванной. Несмотря на обилие пестрой мелочовки, ванная выглядела строже, как-то даже аскетичнее. Алина потрогала влажное полотенце. «Как я могла не проснуться, когда Максим встал? И сколько все же времени?»
Она оделась и пошла в свою комнату. Часы показывали начало десятого. «Ничего себе! Как будто я вчера снотворного хлопнула. А что, отличный секс запросто можно приравнять к снотворному».
Одеваясь после ванны, Алина услышала, или ей показалось, что она слышит внизу какой-то шум. Спустившись на первый этаж, она увидела женщину, которая протирала пыль с мебели. Понедельник и четверг, вспомнила она слова Максима, домработница!
– Доброе утро, – стараясь не напугать, тихо поприветствовала Алина.
– Ой. – Женщина резко развернулась. – Здрасте. Разбудила? Я смотрю, машина стоит, значит, думаю, у Максима Викторовича гости. Ну и решила по-тихому сначала убрать, чтобы не разбудить. Нашумела, значит?
– Да нет, что вы! Я сама проснулась.
На вид женщине было далеко за пятьдесят. Простое лицо без косметики, на голове косынка, завязанная сзади, мужская рубашка, длинная юбка. Встреть ее на улице, и Алина бы решила, что эта тетка идет с деревенского огорода. Она явно не из агентства. И у Алины тут же родился план.
– А вы не попьете со мной чаю? А то мне так непривычно тут одной. Максим Викторович такой добрый, он меня пожить пустил. Я уже третий день тут, а даже толком не знаю, где что находится. Он сказал, бери все, что надо, а мне неудобно лазить по шкафам. А беспокоить его я не хочу, он такой занятой, уходит рано, приходит поздно. Мне как-то неудобно его просить, чтобы он мне экскурсию устроил. Может, вы попьете со мной чаю, а заодно и покажете, где что тут есть? А то я вчера кофе готовила, сахарницу нашла, и думаю, если сахар закончится, не звонить же мне Максиму Викторовичу, узнавать. А хотите кофе? Я вам сварю вкусный кофе в турке, вы такого точно не пробовали. Меня Алина зовут, а вас?
Выдавая эту тираду, Алина двигалась в сторону кухни, и женщине ничего не оставалось, как последовать за ней.
– Тетя Аня я. Не надо из-за сахара звонить Максиму Викторовичу, не любит он этого. Я покажу все.
И Алине была устроена обзорная экскурсия по кухне. Самое ценное в ней были комментарии тети Ани. В общем, выходило следующее. Максим Викторович завтракал дома, зеленый чай, тосты, творог.
– Ты смотри творог весь не ешь, а то Максим Викторович не любит, когда утром на завтрак ему чего-то не хватает. И чай его любимый весь не выпивай. Я присматриваю за едой, если что-то кончается, мы с Олежкой в магазин едем. Если тебе чего надо, можешь мне список составить, мы все вместе и привезем.
Обедал и ужинал хозяин почти всегда в городе. Иногда к нему приезжали гости, если он заранее знал, то вызывал тетю Аню ужин приготовить, а если она не успевала, то везли еду из ресторанов. «Явно он тут без женщины живет», – подумала вскользь Алина.
Она уже успела приготовить кофе и разливала его по маленьким чашечкам. Кофе вышел сладкий, душистый, с запахом ванили и корицы, именно такой, по Алининым представлениям, должен был понравиться этой немолодой женщине. На правах жилички она нашла в шкафчике конфеты и печенье, благо теперь она уже отлично ориентировалась в местах хранения.
– Чашечки маленькие, но я попозже еще сварю, чтобы горяченьким пить. Хорошо?
Алина дождалась, когда тетя Аня усядется, и перешла к главной части плана:
– Теть Ань, я вот как сюда заехала, обратила внимание, какая чистота в доме и порядок. Вот откройте секрет, как вы с этим всем управляетесь? Давно, наверное, уже у Максима Викторовича работаете?
Логическая связь между качеством уборки и стажем работы была достаточно слабая, но Алина надеялась, что женщине захочется поговорить с новым человеком и она не будет придираться к причинно-следственному несоответствию.
– Так с самого начала, как они дом построили.
«Они?!» – Сердце у Алины ухнуло вниз, и ей потребовалось нечеловеческое усилие, чтобы выражение лица не выдало ее чувств.
– О, – Алина изобразила живой интерес, – мне кажется, это какая-то необычная история. Я ведь угадала?
– Ну да. Максим Викторович с супругой спасли меня тогда.
«Супругой?!» Видимо, Алина не смогла справиться с лицом, но тетя Аня приняла ее ужас на свой счет.
– Да нет, – замахала она руками, – не помирала я. Долг у нас тогда был большой, а они и предложили мне работу. Ангелина Львовна у меня молоко покупала. Я тогда уже на ферме не работала, хозяева нас всех уволили, а коров продали и на мясо пустили. Афера там какая-то была, народ рассказывал. Только никто толком ничего не знает. Работы в деревне не найти, а у меня коза была, вот я и стала молоком торговать. Дорога через деревню к дачам тогда вела, вот москвичи у меня молоко и покупали. В городе-то такого нет. Вот, значит, я и открыла бизнес. – Тетя Аня засмеялась, видимо, ей нравилось применять это слово к себе. – Вот только с козы много молока не возьмешь, это не корова ведь. Но нам с Петькой хватало. Петька – это мой старший. Мы с ним вдвоем живем, а Пашка с семьей в Новосибирске. Он там со Светкой познакомился, когда в армии служил, так и остался там. Сначала в общежитии жили, а сейчас уже в своей квартире, – сказала тетя Аня с гордостью.
С каждым поворотом сюжета в истории появлялись новые персонажи. Пашка со Светкой – это, видимо, младший сын с женой.
– А мы с Петькой так вдвоем тут и остались. Пашка предлагал наши полдома продать да к ним переехать, я бы с внуками тогда нянчилась. Да как я Петьку одного оставлю, а с собой его туда везти – так это такое ярмо всем на шею вешать.
Тетя Аня по-старушечьи поджала кулачком голову, пригорюнилась. Видимо, это была давняя больная тема. Алина не подгоняла, терпеливо ждала продолжения.
– Петька-то весь в отца. Мой-то запойный был. Как напьется, давай нас гонять. Если успевали, то к Антонине убегали, а если не успевали, то Петька меня с мальцом от отца защищал, дрался с ним. Да что там, малой все равно против взрослого мужика. У Петьки с тех пор бровь рассечена и губа верхняя. А Пашка маленький совсем был, но как отцовскую ругань слышал, так орать и плакать начинал, что вся деревня знала – мой напился. А куда деваться? Как протрезвеет, человек человеком. Руки у него золотые. По этой части Петька тоже в него пошел, руками что хочешь сделает, к нему народ даже из города машины чинить возит. Любую технику отремонтирует, даже если первый раз видит. Но если напьется, такой же дурной, как батя. А Пашка вообще в рот капли спиртного не берет, видимо, бати ему в детстве хватило. Даже на свадьбе своей не пил. Мой-то так и не дожил до этого. Замерз зимой по пьянке, Пашка как раз только в армию ушел. Вот с тех пор мы с Петькой вдвоем и живем. Иногда он, конечно, какую-нибудь женщину себе приведет, да кто ж с ним, с пьяницей, жить будет. А как машину разбил, клялся мне, что больше ни капли в рот не возьмет, да только ненадолго его хватило. Я его тогда чуть собственными руками не прибила!
Ему из города джип привезли, он его отремонтировал и уже хозяину должен был отдать, так принесла нелегкая дружков его. А я, как назло, у Антонины была, у нее ноги прихватило, вот я и сидела с ней. На вечер только и отлучилась-то! А домой прихожу, там уже милиция. Эти гады начали пить, да не хватило им, они Петьку-то и уговорили за водкой на трассу поехать. Раньше-то они к Трофимовне за самогонкой ходили, но я ей пообещала дом спалить, если она хоть каплю Петьке с его дружками нальет. Вот они до магазина и поехали. А дорога сама знаешь какая. Через лес-то и днем все потихоньку ездят, а ночью тем более. Вот в этом-то лесу они и разбились.
Тетя Аня увидела испуганное Алинино лицо и замахала руками:
– Да что этим алкашам сделается! Все живые, морды только себе расквасили. Только они ж еще одну машину разбили, которая навстречу им ехала, и водитель там пострадал. Петьку тогда чуть не посадили. Я думала, дом придется продавать, чтобы расплатиться. Отдала все, что на черный день откладывала, у соседей позанимала, и все равно остались еще должны. Джип-то Петька отремонтировал, а вторая машина больно дорогая оказалась. Да и следователю пришлось заплатить. Я уж думаю, может, было бы лучше, если бы Петьку посадили, может, он бы после этого одумался и пить перестал… Как думаешь?
– Не знаю… Мне кажется, вы бы не смогли так поступить. Какой-никакой, а сын…
– Во-во, не смогла. А у тебя детки есть? Алина отрицательно покачала головой.
– Ну, ты еще молода, успеешь. Я Петьку родила, мне только двадцать исполнилось. Сама девчонка, а тут ребенок уже на руках. А с Пашкой все по-другому было. И такие они разные у меня.
Тетя Аня ушла куда-то в своих воспоминаниях. Надо было что-то делать.
– Теть Ань, вам кофе понравился?
– Ага, вкусное.
– Давайте я еще сварю.
– А у меня потом с давлением плохо не будет?
– Не, от такого не будет. Это растворимый кофе врачи не рекомендуют, а молотый можно. Если не больше пары чашечек. Эта же история не дольше пары чашечек кофе?
– Ой, а я уж и забыла, про что я тебе начала рассказывать.
– Про то, как вы к Максиму Викторовичу с Ангелиной Львовной попали.
– А, так вот тогда и попала. Молоком козьим торговала, а Ангелина Львовна у меня его для Никитки покупала.
«Никитка?! Сын? И где он? А жена где?»
– От козы же мало молока, вот она как начала его покупать, так мы и договорились, что я только ей его продаю. А мне хорошо, на дороге стоять не надо. То она в дом приедет за ним, то водитель их. Бывало, прямо с младенцем на стройку ездила, а как дом достроили, сразу же и поселились в нем. Я, помню, не вытерпела один раз и говорю ей: что ж вы младенчика с собой возите, вредно же ему. А она мне: у вас дети есть? Двое сыновей, говорю, взрослые уже. Она вот так кивнула, как Максим Викторович, и уехала. А потом, как они поселились совсем, она приехала и говорит: не хотите домработницей поработать у нас? И такие деньги большие пообещала, что я даже и не раздумывала. Если бы не они, я даже и не знаю, чем бы эта пьяная история закончилась. А так потихоньку и расплатились с долгами, Петька, конечно, помогал, колымил вовсю, да и Пашка со Светкой денег прислали. А теперь вот наоборот, я им посылаю, нам-то с Петькой столько не надо.
Похоже, больше ничего про хозяев тетя Аня рассказывать не собиралась.
– А как вы одна с таким большим домом справляетесь? Тяжело ведь, наверное? – предприняла Алина еще одну попытку.
– Ну, сейчас уже тяжеловато. Но сейчас меньше убирать, только когда гостей много приезжает. А так что? От Максим Викторовича беспорядка немного. Окна вот только тяжело уже мыть, но Максим Викторович в агентстве женщину мне нашел в помощь. Она моет, а я за ней присматриваю. Хотела сначала из деревенских кого-нибудь предложить, но хозяин отказался. Говорит, из всей деревни только тебе и могу дом доверить. Шутит, наверное, но мне приятно. Я так думаю, Ангелина Львовна, когда за молоком ко мне приезжала, присматривалась, подойду я ей или нет. А что? У меня дома всегда чисто и убрано, меня как с детства приучили, я так по-другому себе и не представляю. Я даже у Петьки в инструментах убираюсь. Он, правда, сначала ругался на меня, а потом привык. Понял, что с матерью бесполезно спорить.
– А что же Ангелина Львовна вам помощницу не нашла?
– Так нет ее.
– Как нет?
«Умерла, что ли?» – хотела спросить Алина, но в последний момент удержалась.
– Так бросила она его.
– Как бросила?
Вот это поворот!
– Нашла себе хахаля за границей, ребенка забрала и уехала.
– Чего же ей не хватало? – как-то совсем по-бабски спросила Алина. – А как же Максим Викторович ее отпустил, ребенка отдал?
– А не знаю, чего не хватало! Красивый, богатый, молодой, на руках ее носил, дом вот какой для нее построил, за границу возил. А она с ним так обошлась! А все потому, что Максим Викторович добрый слишком, любил ее сильно. А она здесь и не показывается, редко бывает, а вот Никитка почти всегда на каникулы к отцу приезжает.
Тетя Аня поджала губы. Было видно, что она не одобряет поведение бывшей супруги.
Она к Максиму как к сыну относится, это заметно. Нельзя принимать ее слова на веру, мало ли какие там обстоятельства на самом деле были. Интересно, они в разводе? Алина решила пойти в обход:
– А сколько Никитке было, когда родители развелись?
– Да лет шесть, наверное. Максим Викторович так тяжело это переживал, я уж боялась, как бы он пить не начал. А он в работу ушел. До этого я его еще по утрам видела, а как они уехали, он сутками на работе стал пропадать.
– Так у него же еще квартира в городе, – решила рискнуть Алина и угадала.
– Да не, он не живет там. Она у него для гостей приезжих. Редко когда там ночевать остается. Олежка же рядом с ним постоянно. Хоть посреди ночи домой привезет.
– Вот как это у вас, тетя Аня, получается? Вроде бы не живете здесь, а в курсе всех дел.
– Так я когда Олежку вижу, я спрашиваю у него про Максима Викторовича. Когда у него получается, он со мной за продуктами ездит. А магазины ты же знаешь какие сейчас большие, полдня надо, пока обойдешь. Вот пока ходим, он мне про свои дела рассказывает, да и про Максима Викторовича.
– Теть Ань, вы, наверное, для Максима Викторовича как член семьи уже?
– Ну что ты, – смутилась женщина и замахала руками, – я доярка, а Максим Викторович олигарх. Но я тут почти уже десять лет, привыкла к ним ко всем, переживаю за них. С Никиткой даже успела понянькаться, свои-то внуки далеко. Он меня бабушкой зовет, а Максим Викторович не против.
С цифрами у Алины всегда было в порядке. Цепочка выстроилась мгновенно. Десять лет назад они построили дом. Сыну тогда было около года, сейчас лет десять. Развелись года четыре назад.
– А ты сама-то приезжая, что ли? – Тете Ане, видимо, уже хотелось самой послушать новых историй.
– Да нет, я в Москве живу. Просто у меня сейчас проблемы, мне лучше здесь пожить. – И Алина вздохнула как можно горестней.
– От мужика, что ли, ушла?
Алина ничего не сказала, но испустила еще один душераздирающий вздох.
– Вот ведь гады! И с ними тяжко, а без них еще хуже.
– Это вы очень точно заметили. – Боясь, что тетя Аня начнет расспросы, Алина быстро проговорила: – Теть Ань, а вы не покажете мне дом, ну, куда можно заходить. А то я так и не поняла, где стиральная машинка.
– Машинка, – тетя Аня взмахнула руками, – я про нее совсем забыла. Пошли!
И она бросилась из кухни, дошла до лестницы, завернула за нее и открыла неприметную дверцу. За ней была лестница в подвал.
Машинка уже давно отстирала, и тетя Аня начала доставать из нее белье. По ходу дела она кивала в разные стороны, поясняя, куда складывать грязное белье, где можно погладить. И тут у тети Ани зазвонил висевший на шее на длинном шнурке мобильник.
– Это Максим Викторович, – прошептала она и нажала кнопку: – Алло.
Она слушала и кивала: да, а мы уже, ага, поняла. Закончив разговор, она, довольная, повернулась к Алине.
– Велел тебе все показать, все рассказать. Взять у тебя список, что тебе надо купить. Сказал, чтобы ты записала мой телефон.
– Да мне пока ничего не надо. Мне бы с домом разобраться, где тут что.
И Алине была устроена экскурсия. Она снова убедилась, что над домом поработал профессионал. Интерьер был решен легко, нестандартно и со вкусом. Больше всего ее поразил бассейн. Он оказался в той части дома, которая почему-то оказалась на полэтажа выше. Из-за этого открывался потрясающий вид из окна, которое занимало всю стену. Бассейн представлял собой овальную чашу, в которую прямо из пола вели ступеньки разной ширины. На этих ступеньках легко могли усесться несколько человек. А что, запросто можно проводить мокрые вечеринки. Вдоль стен стояли кресла, диванчик, кушетка и пара тумбочек. Тетя Аня стала нажимать на выключатели, и загорелась подсветка бассейна, звезды-точечки на потолке, люстра, бра на стенах, светильники на тумбочках. Тут явно можно было не бояться темноты. Наверное, ночью это все потрясающе выглядит. Надо будет поплавать как-нибудь. А купальника нет. А из окна видно?
Видимо поняв ход ее мыслей, тетя Аня сказала:
– Если шторку задернуть, снаружи не видно. Она хоть и почти прозрачная, но из-за нее ничего не разглядишь. В той тумбочке полотенца, а в той посуда и выпивка.
Алине тут же остро захотелось поплавать. Сначала работа.
– Теть Ань, спасибо, что показали. Пойду я к себе, мне поработать еще надо.
– А я пойду дальше убирать. Тебе обед приготовить? Я могу котлеток нажарить.
– Нет, я котлетки не хочу. Может, что-нибудь легонькое…
– Ты на диете, что ли?
Алина отрицательно помотала головой.
– Ну, давай я тогда борщик овощной приготовлю. А на второе грибочков пожарю с картошечкой. В этом году столько грибов насобирала! И насушила, и наморозила, и грибную икру сделала. А икра у меня такая вкусная, пальчики оближешь.
Грибочки с жареной картошечкой не тянули на звание легкого обеда, но как альтернатива котлеткам проходили. К тому же тетя Аня так расписала свои разносолы, что еще немного красноречия, и Алина согласится и на котлетки.
– Теть Ань, – смеясь, сказала Алина, – у меня уже слюни потекли.
– Ты иди тогда работай, а как закончишь, спускайся вниз. Я сейчас быстро все сделаю.
То ли работы оказалось неожиданно много, то ли вчерашнее вдохновение ее покинуло, но Алине не удалось закончить все до обеда. За обедом, который оказался очень вкусным, тетя Аня говорила на кулинарнохозяйственные темы, так что больше ничего про Максима и его жизнь гостья не узнала. Она надеялась разговорить женщину позже, за чашечкой кофе, но, когда Алина доделала работу, та уже ушла.
Она походила по дому. Нашла на тумбочке фотографии Никитки разных лет. Умилительные фото малышового возраста, официальное в школьной униформе и более живое туристическое. На всех фотографиях прослеживалось сходство с отцом. А вот следов Ангелины Львовны не было.
Спасаясь от безделья, Алина почистила свой электронный почтовый ящик, до которого не доходили руки, сделала работу, которую давно откладывала на потом. Организм начал подавать сигналы к ужину, а ей было не ясно: то ли есть одной, то ли попробовать дождаться Максима. Можно было, конечно, позвонить и узнать, во сколько он приедет, но Алина почему-то не решилась. Как-то это совсем по-семейному будет. Дорогой, тебя ждать к ужину? И вообще, мы теперь кто? Соседи по коммуналке, каждый в своем режиме, и никто никому ничего не должен. Или кто? Или как?
Алина погрузилась в глубокие размышления. С одной стороны, конечно, постель – не повод для знакомства. С другой стороны, она чувствовала: это был не просто мимолетный, случайный секс, в нем было что-то глубокое, что-то, что их, как ей казалось, сблизило. Но дальше ее размышления заходили в тупик. Вроде бы должно все измениться. Но как может измениться то, что еще толком и не начиналось? Пусть идет как идет, снова сдалась Алина.
Она поужинала в одиночестве, нашла в шкафу книжку с арабскими сказками и улеглась с ней в своей комнате.
