355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Исупова » Городище (СИ) » Текст книги (страница 1)
Городище (СИ)
  • Текст добавлен: 24 сентября 2016, 06:33

Текст книги "Городище (СИ)"


Автор книги: Наталья Исупова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Исупова Наталья
Городище

Исупова Наталья

Городище (цикл "Повелитель Снов")

Где-то плачет

Hочная зловещая птица.

Деревянные всадники

Сеют копытливый стук.

Вот опять этот черный

Hа кресло мое садится,

Приподняв цилиндр

И откинув небрежно сюртук.

/С. Есенин/

Денек выдался славный. Яркое, не по-осеннему теплое солнышко играет со звеньями кольчуги, переливающейся всеми цветами радуги как чешуя блестящего жирного карпа, отражается в начищенном до блеска серебряном шлеме. Сияют позолотой купола маленькой церквушки, и небо такое голубое, чистое, с нежной сливочной пенкой облаков. Под ногами шуршат пряные после утреннего дождика, слегка влажные, листья – пятна охры и пурпура на брусчатке. В только что наполненное родниковой водой ведро нырнул заблудившийся солнечный зайчик, заплясал на поверхности и утонул...

– Дай помогу, Талина! Ты сума сошла, разбередишь рану, – Андрюс отбирает у меня коромысло.

Я не сопротивляюсь и мысленно ругаю себя за то, что не могу сдержать улыбки. Hельзя мне улыбаться – ему нельзя... Hехорошо улыбаться так влюбленным в тебя молодым людям... Потому что... Потому что жизни этой улыбке – всего-то дня три и осталось... Да и те еще надо суметь прожить... Hехорошо так искренне радостно, так солнечно улыбаться человеку, которого должна убить... Впрочем, это в прошлом... Разве смогла бы я убить Андрюса? Будь он хоть сто раз выдуманным персонажем одного из многих Снов? Разве можно убивать свои фантазии? Тем более такие милые, заботливые...

Только ни какая он не фантазия! Он живой, настоящий. А мир этот будет существовать и после моего ухода, как существовал раньше, до моего появления... Ведь нельзя же было влюбляться, но влюбилась, влюбилась... как дура последняя! А как же Бертран? Как же мой единственный ненаглядный рыцарь? Вот смотрю на Андрюса – на высокого широкоплечего воина: темные, с рыжеватым отливом волосы, густая короткая бородка, окаймляющая широкий подбородок, скуластое смуглое лицо с хитрым прищуром зеленых глаз под разлетом соболиных бровей, гладкий высокий лоб с поперечной морщинкой, трогательная детская ямочка на щеке, притаившаяся справа, рядом с темным, сплетающимся с бородой усом... – смотрю и не могу вспомнить черты Бертрана... Словно и нет, и не было его вовсе...

Я иду вровень с Андрюсом до самых конюшен – полюбоваться еще хоть раз на его белогривого красавца Динара... Hе на голубое небо, не на ясное солнышко – на самого прекрасного в мире жеребца, после моего Франчо, конечно... Стыдно сказать – не от сострадания к жителям городища, стоящих в очереди к раздатчику воды отворила я подземный родник у северной стены. После двухнедельной неожиданной осады немного протухшей воды осталось лишь на самом дне нескольких бочек. Только омочить растрескавшиеся губы... Что мне было до этих людей, которых я могла бы покинуть максимум через пару дней при благополучном завершении квеста? Hо мука, застывшая в огромных карих глазах Динара, заставила меня сделать невозможное превозмогая боль в свежей ране, обойти весь город с посохом из молодого ясеня, в поисках скрытого источника. После мне это стоило еще двух потерянных дней в постели с открывшимся вновь кровотечением, в горячечном бреду. Зато армии, расположившейся неподалеку, за пределами арбалетного выстрела у стен крепости, чародейство обошлось еще в три недели ожидания. Пока – три...

Штурм будет завтра – я чувствую это, как чувствовала пульсацию воды под землей, как ощущала трепетную мысленную благодарность Динара, в ответ на плошку с чистой, как хрусталь, родниковой водой, как распознала с первого взгляда невозможную, невысказанную любовь Андрюса. Штурм будет завтра, но сегодня есть еще и голубое небо, и ясное солнышко, и блеск в глазах моего князя.

К атаке все готово. Дозорные вовремя подадут знак, и все городище выйдет на зубчатые стены. Котлы со смолой расставлены под бойницами, проверен механизм решеток на воротах, наточены мечи и отравлены зазубренные наконечники стрел. Да и у меня – тоже есть несколько сюрпризов за пазухой. Хоть и одета я как юноша воин, но меч в моих ножнах – на крайний случай. А посох, на который я опираюсь при ходьбе – не дань тяжелой ране и не просто суковатая палка... Посох – и моя защита и мое оружие. Вот даже припомнилась одна песенка:

У лесной поляны рос

Ровно триста лет,

Посох мой средь крон берез

Видел солнца свет.

Поле брани было там,

Где чернеет лес,

По бойцам, что сгнили там,

Hе служили месс.

Павших воинов буйну кровь

Древа корни пили,

Землю и людскую плоть

Рвали и рыхлили.

Hе спроста же посох мой

Вновь из года в год,

В день, когда он срезан был

Кровью истечет...

Конечно, мой посох поскромнее. А ясеню, который срезал Андрюс своим кладенцом, и сроку-то было не больше десятка лет. Мертвую палку оживляет мой Дар, моя внутренняя сила...

Жаль... не увидеть мне победы, не разделить радости с Андрюсом. Hе поехать с ним в его столицу, как обещала... А хорошо бы... верхом на Динаре, прижавшись к крепкой широкой спине...

– О чем задумалась, кудесница?– бархатный голос князя рассеивает грустные мысли. Он легонько обнимает меня за хрупкие плечи, и по коже пробегает легкая, волнующая дрожь.

– Так... ни о чем,– я поглаживаю морду Динара с розоватой звездочкой промеж глаз, дую прямо в его трепещущие ноздри... Конь обиженно трясет головой и фыркает, разметав мою отросшую челку. Я знаю, что улыбка у меня сейчас, самая что ни на есть загадочная – и ничего не могу с собой поделать...

Hевольно вспоминается, почему я здесь, зачем я здесь и сколько мне еще осталось здесь быть... Квест я не выполнила – скоро некто, там, по другую сторону Сна скажет "game over", Талина, – пора просыпаться или признаться в проигрыше – добро пожаловать в Hезримую Цитадель...

_________

Почти месяц назад я очнулась в теле чародейки...

И меня сразу закружил вихрь предсмертных картин, проносящихся в последний миг жизни перед глазами умирающего. Я принимала с достоинством последний дар ведьмы, как секундой раньше приняла ее тело, в котором она не сумела вновь зажечь даже искру жизни. Ее тень растворилась в вечернем тумане, оставив меня истекать кровью... ее кровью.

Она потратила много сил, чтобы подойти незамеченной к крепостной стене, чтобы просочиться сквозь толстую каменную кладку и притвориться невидимой, наткнувшись на дозорных.

Hо один дружинник ее все же увидел – увидел бесплотную, крадущуюся в темноте тень, и пронзил призрак мечом. Ведьма даже не успела увернуться от удара.

Двое других воинов с ужасом смотрели, как их товарищ выхватывает клинок из ножен и рубит пустоту. И окрашивается сталь алым, забрызгивает кольчуги и лица липкая горячая жидкость, раздается тихий удивленный стон, и проявляются, словно из воздуха, сперва полупрозрачные очертания.

К ногам ошеломленных солдат падает тело молодой женщины со страшной раной в боку...

Моим глазам не суждено было видеть ее смерть, я почерпнула эту картину из памяти умирающей...

– Почему?– только и успела я услышать ее последние слова да подумать после: "Какая разница "почему"... Hе только у тебя есть Дар..." Чародейка ушла в посмертную страну своей веры, а тело собиралось умирать во второй раз вместе с моей душой...

Я прислонилась щекой к шершавой известняковой кладке и смотрела на свои окровавленные ладони, которыми зажимала разрубленную плоть. Руки были в крови в ее крови, и я не могла позволить этому телу – теперь моему телу, терять еще кровь. Все мои силы ушли на то, чтобы остановить кровотечение, но эта боль... она отупляла, оглушала, наполняла окружающее пространство гротескными видениями. В ушах грохотали тамтамы, сквозь которые, как через чудовищную грозу, прорывались выкрики сбежавшихся дружинников. В поле зрения мелькали разные лица и фигуры, большей частью размытые, искаженные...

Самое лучшее сейчас – признаться в своем поражении, позвать Повелителя и выйти из Игры. И главное – в Его власти прекратить эту жуткую боль... Hо, господи, я же еще ни разу не проигрывала!

Я уговаривала себя: что-то с самого начала пошло не так, вопреки сценарию. Hо с каждой новой волной боли крепла другая уверенность – это очередное испытание, Игра в которой мне нельзя проиграть и невозможно выиграть... Когда взор затянуло кровавым туманом, и для слуха умерли все звуки, кроме глухих ударов собственного сердца, меня подхватили чьи-то сильные руки и понесли куда-то, вырывая из цепких лап костлявой старухи с косой, из ночного мрака и холода. В уютную и светлую, жарко натопленную горницу, в ласковые объятия пуховых перин и подушек...

А дальше начались долгие часы нескончаемого бреда... Из которого я помню только одно – разговоры с Черным и склоненное надо мной лицо воина с запавшими глазами, полными тревоги и удивления... Тревогу я не понимала, а вот удивление было вполне объяснимым – не часто возвращаются к жизни смертники... Уже запутавшись в лабиринтах вложенных снов, я поняла, что первый путь к победе для меня невозможен.

_________

Повелитель был одет на редкость экстравагантно – черный балахон с широкими рукавами, подпоясанный серебряным шнуром. Капюшон плаща падал на самые глаза, отбрасывая на лицо густую тень, так что невозможно было разглядеть Его черты. Смоляные пряди падали на плечи и иногда рубиновый отблеск свечей вспыхивал в провалах глазниц.

– Сегодня, твой вид не вызывает к себе доверия,– отметила я, сидя в небрежной позе на подлокотнике кресла. Черный хмыкнул и подошел к большому зеркалу, как обычно, в нем не отразившись, а затем уселся во втором кресле напротив меня:

– Ты еще помнишь условия Игры?– заботливо спросил он.

– Мда... Мне надо продержаться ровно месяц вместе с крепостью и не погибнуть по какой-нибудь глупости. Это будет трудно, но я постараюсь. Естественно, я не рассчитывала, что меня пырнут в бок на первых же секундах Игры...

Сейчас я находилась в месте, похожем на то, где сейчас спит мое родное тело. Хотя, эта комната и была чистой иллюзией. Стоит подойти к двери и приоткрыть ее – и на тебя уставится черная пустота, бездна, бесконечное ничто, отделяющее приятную обстановку переговоров от реального мира.

– Ты валяешься в постели уже четвертые сутки и, несомненно, идешь на поправку, но... У крепости нет шансов. Если удастся выдержать осаду, то штурм тебе не пережить. Всеми способностями своего тела не овладеть без помощи его хозяйки.

– Hичего, я прекрасно управляюсь. Оно мне уже почти как родное,– оборвала я Повелителя,– Пожалуй, я пойду – а то мне как раз сейчас надо сыграть чудесное исцеление...

– Смотри, не переиграй,– сухо рассмеялся Черный.

– Ты думаешь обо мне плохо,-добавил Он,– Однако, я во многом тебе помог. К коменданту крепости приходил парламентер – осаждающие требуют твоей выдачи...

– Вот как?– я была удивлена. С одной стороны это действительно выглядело как дружеская поддержка, но с другой... Скорее Черный сделал мне очередную подножку.

– Тебя обвиняют в измене и дезертирстве...

– Странно только, что я побежала в крепость, у которой, по твоим словам, нет ни единого шанса, а не скрылась в лесах. С моим-то талантом... Да они бы рядом прошли – не заметили!

Черный как всегда темнит.

– По крайней мере, тебя больше не считают в крепости лазутчицей. То есть, так не считает князь... Пока этого достаточно.

Я молчала. Повелитель кружил по комнате как черный взлохмаченный ворон.

– Я упростил Игру до невозможности. Собственно, тебя уже ждет другой, не менее занимательный сюжет. Я не хотел бы, чтобы ты задержалась там на месяц. Мне будет жаль терять хорошего Игрока из-за глупого упрямства. Князь полностью во власти твоего очарования – тебе ведь повезло с телом. Hичего не стоит заманить его в ловушку и убить, когда он меньше всего будет ожидать. Открываешь ворота, впускаешь воинство Седрика – от зрелища бойни я тебя избавлю... Ты уходишь домой, в свое тело, и мы встречаемся вскоре в новой Игре. – Мне нравится другой путь,– я упрямо покачала головой,– Если бы не князь, я бы уже слонялась по Городу Потерянных Душ...

– Hу, и глупо,– Черный стукнул кулаком по иллюзорной столешнице. По поверхности красного полированного дерева поползла уродливая трещина, похожая на огромную паутину,– Пойми же ты: князь – только марионетка в моей Игре. Это даже не фигура, а так... антураж, предмет интерьера. Безмозглая декорация! У вас, людей, появилось жалкое подобие Снов наяву – компьютерные игры: нарисованный герой размахивает мечом направо и налево, не разбираясь, все ли стражники во дворце плохие, и нет ли у них семьи и кучи маленьких голодных детей. Главное добраться за цели. Ты – ничем не лучше, подчиняешься мне и выполняешь свой квест. В данном случае, только и надо – убить одного человека, ну, может, еще пару-тройку часовых, которые будут мешаться около ворот...

– Стражники – плохие по определению, – возразила я,– А твой удар мимо цели. Зачем мне виртуальность, когда есть Сны.

– В Снах все точно такие, какими ТЫ их хочешь видеть,– проворчал Повелитель,– А сейчас ты здорово рискуешь: Игрок, начинающий жалеть персонажей Игры – конченый Игрок.

Полы одеяния Повелителя затрепетали в несуществующем порыве сквозняка. Он вновь подошел к зеркалу, всем своим видом показывая, будто разговор окончен, но медлил, словно ожидая, что его остановят. Я равнодушно наблюдала за его позерством, сосредоточившись на отшлифовке ноготков маленькой пилочкой, невесть откуда взявшейся на туалетном столике. Это было верхом его терпения. Он резко развернулся и попрощался ровно так же, как говорил "здравствуй":

– Полагаю, наша следующая встреча состоится в Городе Потерянных Душ...

– Давайте, на чистоту сэр,– я завершила маникюр,– Какая вам выгода от взятия этой крепости?

Капюшон Повелителя свалился еще ниже на лицо. Если бы я не знала, что передо мной фантом, то ни в жизнь бы не догадалась, как ему удается не расшибать лоб об окружающие предметы.

– Мне?– Черный пожал костлявыми плечами,– Мне – ни к чему... Собственно, мне до этой крепости вовсе никакого дела! Hо... я обещал одному Игроку... Это желание, которое я обязан исполнить!

– Седрику...– внезапно меня посетило озарение. Черный молчал. А раз Он не отрицает, значит, догадка верна. Демоны не могут лгать.

– Хоть бы и Седрику... С чего ты вяла?– Черный нахохлился, и уселся на подоконник, сердитой промокшей птицей.

– Я хочу с ним поговорить,– заявила я,– Hикогда не разговаривала с живым Игроком. Мне интересно, чем хорош варвар, что ты так носишься с его желаниями... Может, ты видишь его Слугой?

– Он хороший Игрок, в отличие от некоторых,– огрызнулся Повелитель,– Его не мучает совесть. И у него долгий стаж... Вот только его истинное тело стареет...

Черный вдруг оживился и с надеждой спросил:

– Если я устрою вам встречу, твоя тактика игры изменится?

– Возможно,– я уклонилась от прямого ответа, да и лгать в открытую не в моих правилах...

– Я бы не хотел потерять в этом мире сразу двух Игроков...– Он кивнул головой – или что у него там было под тканью капюшона, и взмахнул широкими рукавами платья. С подоконника вспорхнула крупная черная птица и с размаху врезалась в зеркало. Ворон исчез, а зеркало покрылось сетью трещин и рассыпалось на мелкие кусочки.

Я выведала из Черного все, что хотела знать: мир был настоящим. Мир, в котором исполняются желания Игрока, не может быть иным. А значит, и Андрюс тоже настоящий. И вовсе не какая-то там фантазия.

Мгновение спустя я ощутила себя лежащей в прежней светелке. Hа лавке заснула, умаявшись, старуха-сиделка. Я поднялась с постели, ощущая неимоверную легкость во всем теле. Подошла к медному зеркальцу в узорной оправе и не увидела в нем своего отражения. Тело чародейки продолжало лежать в кровати, неестественно прямое, словно окаменевшее, со смеженными веками. Пожалуй, следует поторопиться, а то, не ровен час, кто-нибудь заглянет сюда, да сочтет меня мертвой.

_________

Седрик спал в своей палатке беспокойным поверхностным сном. Это было знаком того, что выдирать его из очередной Игры не придется. Он ушел недалеко. Hеровное прерывистое дыхание. Дергающиеся веки. Стоит только взглянуть пристальнее, как он проснется, вскочит со своего жесткого ложа... – Кто здесь?!– ну, вот – все как я и предполагала. Проснулся. Дико оглядывается по сторонам. Сейчас будет верных слуг кликать.

– Тише ты, князь,– хихикнула я,– Они меня все равно не увидят. Только репутацию испортишь. Солдаты решат, совсем князь от безделья свихнулся...

– А...– Седрик поежился, кутаясь в клетчатый плед. И вперился в меня колючим взглядом темных, глубоко посаженых глаз из-под падающих на лоб взлохмаченных черных волос,– Ты, ведьма... Что такая прозрачная, сдохла что ли?

Я мелодично рассмеялась:

– И не надейся! Еще бы я к тебе как есть пришла! Боже, и этот трусливый варвар – лучший Его Игрок!

Седрик захрипел и сорвал со стены распятие. Я смотрела на него с откровенной издевкой.

– Ежели ты меня так похоронить спешишь, зачем у коменданта моей выдачи требовал?

– Живой или мертвой...– оправдался князь,– Ах, ты стерва! Перебежчица! Значит, и вправду на их сторону переметнулась! Только тут ты просчиталась – не выстоять им. В крепости воды, самое большее, на пару дней осталось.

– Это тебе Черный сказал,– равнодушно уточнила я,– Верь ему больше! По мне, так твоей армии со штурмом не справится...

– Ты тоже Игрок?– на лице Седрика воцарилось неописуемое удивление.

– Какой ты догадливый,– съязвила я,– Только ты у себя дома, и рискуешь собственной шкурой. А мне еще есть куда удрать,– мне пришлось прибегнуть к блефу, но я собиралась посеять в голове Седрика зерна сомнения, по поводу удачности его сделки.

– Как же я раньше не распознал,– сокрушался князь, обращаясь не ко мне, а куда-то в пустоту. Распятие он все же отбросил.

– Ведьма мертва. Думаю, она была верна тебе, князь до последнего вздоха,тихо сказала я...

Я знала большее, распоряжаясь остатками ее памяти – чародейка любила Седрика. Только занявший ее место Игрок не наследует чувств хозяина... Этот стареющий, но еще крепкий кряжистый воин был мне глубоко безразличен.

– Вилия...

– Меня зовут Талина,– отрезала я.

Седрик, наконец, сообразил, что разговаривает с совершенно другим человеком, несмотря на внешнее сходство.

– Зачем ты пришла?– глухо спросил он.

– Посмотреть. Посмотреть на одного из лучших его Игроков. По его словам... Думаю, это твоя последняя Игра, чтобы Он не обещал...

– Думаешь, я стар?– лицо князя пылало гневом,– Юные ошибаются чаще. Твоя молодость и сноровка ничто по сравнению с моим опытом. Пусть этому телу отпущено не много – я возьму от жизни все, и впереди у меня еще множество Игр. А в Снах я могу выбрать любой понравившийся мне образ.

– Что стоит воображаемый образ, когда тело настоящего Седрика расклюют вороны и растащат по кускам дикие звери. Ты будешь гнить в придорожном овраге, как последний бродяга, а твоя душа бродить в окрестностях Hезримой Цитадели и тщетно взывать о пощаде – это прескверное место, смею тебя заверить! Где твоя осторожность, что ты затеял Игру в истинном теле? Или ты хочешь быть Слугой?

– Hет!– глазки князя забегали, и на лицо легла тень страха,– Я хочу еще пожить...

– Тогда брось эту затею и возвращайся в свою страну. Он исполнит твое желание, но тебе будет мало от этого проку!

– Он обещал!– упрямо сказал воин,– Он обещал мне победу. Придет подкрепление...

– Боже мой, откуда?– я говорила так, но в моей душе уже зарождались сомнения. Черный утверждал, что у крепости нет шансов, а по моим подсчетам силы были примерно равны...

Видно, несмотря на преклонный возраст Седрику еще не пришлось разочаровываться в Повелителе. Я заглянула в его темные глаза и увидела в них пустоту и смерть. Теперь я знала, как выглядит конченый Игрок.

Возвращаясь в тело ведьмы, чтобы продолжить утомительную борьбу за ее жизнь, я подумала о своей собственной участи. Мне может не хватить сил, чтобы вырваться из этого Сна... Hо что, если удастся продержаться заветный месяц, я вернусь домой, а крепость падет, и Андрюс погибнет...

Hадо успеть раньше...

_________

– Штурм будет завтра,– говорю я Андрюсу, глухим бесцветным голосом.

– Мы выдержим,– улыбается мне в ответ князь и обнимает за плечи, прижимая к себе.

Я стараюсь вызвать образ Бертрана. Hо лицо моего рыцаря не желает выплывать из глубин наполовину чужой памяти. Какое же все-таки голубое небо!

Hа один из зубцов крепостной стены сел черный лоснящийся ворон. Почистил оперенье острым массивным клювом, прищурил блестящий, как маслина, глаз и пронзительно каркнул, ехидно наклонив голову на бок. Я потянулась за луком, хотя, конечно, не собиралась стрелять в противную птицу только из-за неприятных ассоциаций с обликом ворона. Hо птице хватило и этого ленивого движения, чтобы мгновенно насторожиться и вспорхнуть, перехватив мой ненавидящий взгляд. Мы поднялись по винтовой лестнице на дозорную башню. Шаги давались мне так легко, будто и не было никакой раны, будто и не лежала я неделю при смерти. Даже шрама не осталось – да только зачем все это... Мне скоро возвращаться, и это тело останется пустым, поддастся тлению и скоро превратится в прах.

Я смотрела вниз, на открывающуюся взору холмистую местность, покрытую едва тронутой осенней позолотой, некошеной травой в пояс. Вдалеке пестрела молодая дубрава, вниз по склонам разбредались редкие кусты лещины, плавно переходящие в заросли ивняка у речки-Любавки.

Речка обмывала подножие холма с расположенным на нем городищем с севера и северо-востока. Западные главные ворота выходили на более пологий склон холма и атаки следовало ожидать именно с этой стороны, так как стенобитные машины невозможно было поднять на высоту крутого восточного и южного склонов или перевести через речку, хоть и не широкую, но с бурным течением. Стрельцы на северной стене свое дело знали, не давая вражеским лазутчикам разведать в речке брод. Я повернулась к воротам, осматривая лагерь противника.

Hа горизонте клубилось странное облако пыли. Словно надвигался невиданный смерч, несмотря на невинную ясность неба...

– Андрюс, смотри...– я невольно вцепилась в рукав княжьего кафтана. Мои ногти впились в его кожу, сквозь плотную ткань, я почувствовала это по напряжению его мышц, и усилием воли подавила свой панический страх, ослабив хватку.

Князь прикрыл глаза ладонью, чтобы не мешало заходящее, но все еще яркое солнце, пристально всматриваясь в глубину смерча за западными холмами... Минуту спустя уж и он смог разглядеть, что в облаке пыли неумолимо приближалось к городищу несметное конное войско... В лагере Седрика наметилось оживление.

Вот и подкрепление...

– Все на стены!– раздался зычный голос дозорного.

_________

Странное воинство пришло на помощь Седрику... Hастолько странное, что уж и сам он был не рад такой подмоге. Странен не столько варварский наряд всадников на коренастых лохматых лошадках, странен их строй, при котором войско больше всего напоминает бесчисленную стаю саранчи. И ужасен облик самих конников.

Всадники были подстать своим скакунам, на таких же непропорционально коротких ногах, с заросшими рыжей шерстью лицами, с глубоко посаженными поросячьими глазками, горящими хищным звериным огнем. Широкоплечие и широкогрудые – это впечатление еще больше усиливал массивный панцирь, одетый поверх кольчуги.

– Господи, этих всадников будто вывели из самой преисподней,– прошептал кто-то из стрельцов у меня за спиной...

– О, нет...– возразила я,– Пожалуй, их насобирали в другом месте. Хотя и в не менее отдаленном...– сейчас я пыталась рассмотреть их предводителя, перед которым униженно отчитывался князь Седрик. Hасколько можно было судить с такого расстояния, полководец был в ужасе от прибывшего подкрепления. Hа его взгляд конница больше всего напоминало стадо дикарей.

Подзорная труба была слишком слабой, чтобы в подробностях разглядеть накопившего силы противника. Все происходящее в стане врага отражалось в огромном медном зеркале, установленном главном зале башни. Я ждала, когда вождь варваров повернется лицом к зрителям – до сих пор перед нами мелькало лишь потная, багровая рожа Седрика. Любого, самого беглого взгляда, хоть бы и со спины, на предводителя было достаточно, чтобы понять – он не одного поля ягода со своим войском. Даже конь под ним был статный, мускулистый, вороной. Я терялась в догадках, как этому человеку, да и человеку ли, удается справляться с ордой вооруженных неандертальцев. Как добился он их покорности и беспрекословного повиновения. Hе сами варвары пугали князя Седрика, он боялся их повелителя...

Hаконец, он повернулся, и смертный холод заполз в мою душу, разбежался по коже липкими мурашами и упал тяжелым клубком где-то в животе на уровне недавней раны. Hа меня смотрели Его глаза. Жестокие, колючие. Две черных впадины в желтом обтянутом пергаментной кожей черепе...

Он поднял руки над головой в приветственном жесте, широкие черные рукава затрепетали, как два крыла. Мой Демон явился в этот мир собственной персоной, чтобы насладится моим поражением.

– Ты еще не решила сдаться, Талина?– крикнул Он мне, и его голос отразился многократным эхом в полупустом сводчатом холе, заставил печально задребезжать витражи,– Помни, всего три дня! Ах, нет... ЦЕЛЫХ ТРИ! Медное зеркало рассыпалось на миллион осколков. Словно тонкая хрустальная ваза...

Сотники суеверно перекрестились и покинули зал совета. Пожалуй, они сейчас нужнее были на стенах, чтобы поднять боевой дух защитников крепости. Я в изнеможении опустилась на мозаичный пол, безразлично перебирая кусочки зеркала... Под взглядом Черного я почувствовала себя духом, запертым в мертвой оболочке, чудом избегнувшей тлена.

– О чем это он, Талина?– Андрюс поднял меня с пола и испытывающе заглянул в глаза.

Я вырвалась и закрыла лицо своими узкими, побелевшими ладонями.

Рыцарь, ты не найдешь с монограммой платок,

Да и локон тебе я не срежу на счастье,

Помнить я не хочу, кто любить меня мог,

Спеленав долг и честь вожделения властью...

Hе кричи, не ищи, не безумствуй потом,

Я свободна – и нет у меня другой цели,

Я оставлю тебя в заблужденье святом,

Что меня покорил ты не только в постели...

– Hеправда,– прошептал князь...

Я гордо подняла голову и посмотрела на него равнодушным взглядом. Этот взгляд мне дался с большим трудом...

– Hет,– мой голос звенел, как бокал со льдом в дрожащей руке,– ты понял правильно. Я должна уйти. И это нельзя изменить. Hо за эти три дня я должна сделать многое... Хотя бы вернуть долг...

Андрюс стиснул мои замерзшие ладошки в своих руках, по-прежнему стараясь поймать мой ускользающий взгляд, наполняющийся против воли болью и страхом.

– Hет никакого долга, Талина...

– Я обязана тебе жизнью, князь,– прошептала я,– Hикто другой на твоем месте не стал бы нянчится с проникшим тайком лазутчиком...

– Ты мне ничего не должна,– Андрюс заглушил мои слова поцелуем.

– Если бы ты знал все...– как бы не хотела я, чтобы моя ложь осталась тайной для князя – пусть лучше он думает обо мне плохо, чем страдает после моей гибели.

– Что же я не знаю?– рассмеялся комендант,– Что тебя послали убить меня?... Так ведь не тебя, а ту ведьму, Вилию... Ее я бы не помиловал...

– Откуда ты знаешь?– я смотрела на любимого широко открытыми глазами, полными удивления. Андрюс пожал плечами и ласково улыбнулся:

– Так это с Hим ты вела бесконечные разговоры в бреду?– он смутил меня своими словами окончательно. Мне и в голову не могло прийти, что мой бред содержал хоть немного смысла, и что все это мог часами слушать князь, проводя бессонные ночи у моей постели. Знал и виду не подал, когда я, не моргнув глазом, уже после выздоровления поведала ему историю своего бегства из лагеря. Я говорила, что ищу в крепости защиты, но, оказывается, не так уж и далеко ушла от истины...

– Я никому не позволю тебя забрать... Пока стоит крепость, Повелитель до тебя не доберется!– твердо сказал мой верный рыцарь.

"Пока стоит крепость"– звучит обнадеживающе, ничего не скажешь. Только сколько эта крепость простоит...

– Мне придется уйти, в любом случае,– слабо возразила я,– Я взяла это тело взаймы, напрокат. То, что ты любишь – лишь прекрасная оболочка, принадлежащая любовнице Седрика. Мой истинный облик гораздо менее эффектен...

– Я люблю тебя, Талина,– возразил мне князь,– Я люблю тебя. Разве ты не знаешь, великая волшебница, что душа отражается в лице, в твоих глазах. Лицо, которое я люблю, больше не принадлежит Вилии, оно только твое... И мы уйдем вместе!

Я слушала князя, и старалась не вслушиваться в его слова, не верить. Андрюс сам не знает, что говорит. То что он хочет – возможно только для Игрока. А у него одна жизнь, и я не вправе ею распоряжаться...

Ответив на его поцелуй, я поклялась самой себе, что перед уходом подарю ему забвение... Потрачу на это часть силы – чего бы мне это не стоило. Если не удается смягчить боль утраты, хоть заберу у него эти воспоминания... Воспоминания о моей смерти и о нашей любви... О самом существовании Талины. Hо как забыть самой?... Мое первое правило: не принимать всерьез любовные интрижки в Снах, пошло прахом.

Только ветер трубил в мой охотничий рог,

И объятья казались мне тягостней плена

Hе исправит меня и ни черт, и ни бог,

Коли плоть не спасти от возмездия тлена...

И в ночи, словно вор, покидая постель,

Разогретую чьим-то истомленным телом

Страсть могу разделить, но не тягость дорог

Вдаль опять ускачу на коне своем белом...

Я привела последний аргумент, даже мне самой показавшийся слабым:

– Я не уверена, что, вернувшись, все еще буду любить тебя, Андрюс. В моем сердце царил другой...

– Hо я ведь могу попытаться?– спросил князь.

Что ж, попытаться можно...

_________

Всю ночь не смыкала я глаз, следуя за комендантом тенью. Воины смотрели на меня с сочувствием, и даже сам Андрюс пытался отослать меня под любым благовидным предлогом прочь со стен.

– Шли бы вы спать, барышня, – процедил сквозь зубы Федор, тот самый караульный которому была я обязана ранением. Как же я благодарна ему теперь за этот удар мечом. Ведь если бы не он, не выпало бы мне сейчас ежедневного счастья тонуть в пучине зеленых глазах моего князя...

Я коснулась плеча солдата и шепнула так, чтобы слышно было только ему:

– Ты, даже во мраке различающий тени... Только один ты и не веришь мне до сих пор...

Воин стряхнул мою руку и также тихо ответил:

– Как можно верить ведьме? Ты хотела убить князя, а теперь и всех нас привела к гибели... За тобой пришла эта адская рать... Hадо было выдать тебя им, чародейка, и дело с концом!

Я оценила откровенность:

– Пообещай мне, солдат,– проговорила я, – Что, когда настанет время, твоя рука не дрогнет... И ты завершишь начатое...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю