Текст книги "Духовная"

Автор книги: Наталья Кашина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Наталья Кашина
Духовная

Пролог

Николай Павлович, несмотря на благозвучие своего имени, кротким нравом не отличался. Вот и сейчас, выдернутый из такого любимого его сердцу дома терпимости, ругался как сапожник и норовил заехать кучеру кулаком в глаз. Однако кучер был не промах и, в отличие от хозяйского сына, совершенно трезв. Увернулся.

– Кузьма, тащи сюда эту пьянь! Живо!

Голос отца тут же привел Николая Павловича в чувство. От хмеля не осталась ни следа. Сам, без помощи кучера, он окунул голову в бочку с дождевой водой, стоявшую тут же на мостовой, встряхнул волосы и только потом забрался в коляску.

Там его ждали двое: отец – генерал Павел Петрович Юсупов и бывший гувернер Николая – Штольц. Обоих Николай не видел уже больше года, со дня похорон старшего брата Петра – в прошлом надежды не только всей Российской Империи, но и лично генерала Юсупова, который никогда не скрывал своих предпочтений и везде и во всем ставил младшему в пример заслуги старшего брата.

К слову, Николай был очень дружен с братом, и даже едкие замечания отца данное обстоятельство изменить не могли. Добрый и заботливый Петр, разница в возрасте с которым у Николая была почти десять лет, заменил Николаю и погибшую много лет назад матушку, и вечно отсутствовавшего по делам военного ведомства отца. Его глупая и несвоевременная смерть на дуэли стала ударом для обоих Юсуповых, и отец с младшим сыном еще больше отдалились друг от друга.

– Чем обязан, ваше сиятельство? Неужто до утра никак было?

– Ты как с отцом… – начал было генерал, но тут ситуацию спас Штольц, хлопком закрывший книгу, в которой до сих пор прятал свои колючие глаза и нос.

– С отцом так говорить действительно недопустимо, молодой человек. Особенно после того, как вы старательно игнорировали наши с Павлом Петровичем письма.

Голос Штольца в отличие от голоса генерала был намного тише, но резал ухо как скрежет когтей по наждачной бумаге, взывая к самым ярким, еще детским воспоминаниям. Авторитет учителя для Николая был беспрекословным. Приехавший из далекой Германии химик, он был буквально волшебником для Николая в детстве, а со временем превратился в пример для подражания.

– Если не ошибаюсь, в обоих письмах вы, господа, просили меня явиться к вам на поклон завтра. Ну то есть уже сегодня утром. Почему же вы сами явились за мной, как за нашкодившим гимназистом?

Генерал было уже набрал в легкие воздуха для очередной тирады, но Штольц его опять опередил:

– Не утром, а в восемь часов утра, молодой человек. И если мы с Павлом Петровичем еще могли бы примириться с вашим внешним видом, то наша гостья непременно сочла бы сие за оскорбление.

Эх, все-таки переоценил Николай целебные свойства дождевой воды – речь Штольца решительно не имела для него никакого смысла.

– И с чего бы матушке императрице посещать нас? Да еще и в такую рань? Помилуйте, Штольц! Никакая иная дама не достойна таких почестей. О чем вы толкуете?

На мгновение Штольц перевел прицел своего носа с сына на отца, как бы спрашивая, почему тот заранее не сообщил сыну имя высочайшей особы, но осознав, что в текущей ситуации все красноречие надлежит направить на Николая Павловича, вернулся к нему.

– Ну что ж, надеюсь вы достаточно трезвы, чтобы воспринять и запомнить то, что я вам сейчас скажу. Между семьями Юсуповых и Земских существует соглашение, скрепленное в присутствии самого государя-императора, о том, что единственная наследница капитала Земских – Полина – выйдет замуж за сына Павла Петровича не позднее своего двадцатилетия. День рождения девушки ровно через два месяца, и завтра вы объявите о вашем с ней намерении венчаться.

Николай рассмеялся.

– Нет уж, господа. Это слишком даже для вас. Мы не виделись больше года, и теперь вы вспомнили обо мне только затем, чтобы сосватать мне какую-то провинциальную девицу? Могу я осведомиться, кем и когда было заключено это абсурдное соглашение и каким же это образом оно может обязывать меня? Я не присяжный поверенный, но меня терзает смутное сомнение, что такое соглашение вообще могло иметь место.

Штольц снова нацелил свой нос на генерала, на этот раз призывая его присоединиться к дискуссии. Генерал, как обычно, не стеснялся в выражениях:

– Да что тебе может быть известно о чести! Петр ни секунды не колебался. Он был готов. Он понимал, чего стоит слово русского офицера! Он никогда бы не позволил, чтобы его вытаскивали из борделя на глазах у всего Петербурга!

Поняв, что толку от генерала мало, Штольц снова перехватил инициативу.

– Если вам действительно интересна сугубо юридическая подноготная данного вопроса, то я готов дать соответствующие пояснения. Госпожа Земская – наследница крупной мануфактуры и рудников на Урале. К сожалению, на ее батюшке род Земских прервался. Он был слаб здоровьем, и Полина – его единственный ребенок. Незадолго до своей кончины, на собрании в Адмиралтействе, господин Земский и Павел Петрович заключили соглашение об объединении семей, чтобы фамилия Земских не канула в лету. Сын Павла Петровича должен жениться на Полине и произвести на свет общего наследника мужеского пола, который унаследует двойную фамилию Юсупов-Земский. Что же касается вашего участия в этом предприятии, то изначально оно не планировалось. Как справедливо заметил Павел Петрович, ваш старший брат Петр должен был стать супругом Полины и ни разу не возразил против этого. Но теперь продолжатель фамилии – вы. Как вы правильно заметили, мы живем в цивилизованное время, и даже родители не в силах понудить детей к вступлению в брак. Однако тем же вечером после собрания в Адмиралтействе ваш батюшка и господин Земский составили духовные грамоты, в которых завещали своим детям вступить в брак, в противном же случае они лишаются не только наследства, но также титула и принадлежности к фамилии. Данную конструкцию предложил лично министр юстиции, и поверьте мне, она юридически безупречна.

Николай выслушал учителя с невозмутимым выражением лица. Буквально через несколько минут коляска остановилась напротив дома генерала на Садовой улице. И только поднимаясь, чтобы выйти из экипажа, Николай соблаговолил отреагировать на обрушившуюся на него новость:

– Значит, будем венчаться.

Глава 1

По приезду в родительский дом, несмотря на глубокую ночь, Николай первым делом написал доверенному лицу записку, в которой просил направить ему сведения о Полине Земской, ее отце и той договоренности, что могла иметь место незадолго до кончины ее отца. Приказав лакею послать мальчишку и строго-настрого наказать тому никуда не уходить, пока адресат не передаст ответ, Николай принял ванну и стал размышлять над сложившейся ситуацией.

Брак Николая нисколько не пугал – как каждый молодой человек, он знал, что это зло неизбежное, как и то, что брак не сможет изменить его образа жизни и занятий. Жена с приданым, да еще и та, что, как и он, принимает брак как нечто вынужденное, без всяких романтических иллюзий, его более чем устраивала. Смущали Николая другие обстоятельства. Первое, кто такая эта безызвестная Полина Земская? И второе, почему ему раньше не доводилось ничего слышать про соглашение между ее и его отцами, даже от Петра?

Спустя три часа пришла записка со следующей информацией:

«Земская Полина Ивановна, единственный ребенок Земского Ивана Филаретовича, купца первой гильдии, промышленника из Оренбургской губернии, и дворянки Анастасии Викторовны (в девичестве Лаврентьевой). Сирота.

Земский Иван Филаретович – появился в Петербурге в 1830 году, тогда же получил членство в гильдии и женился, в 1838 году скончался от удара. Мануфактура Земского до сих пор является крупнейшим поставщиком военного министерства.

Земская Анастасия Викторовна – родилась и воспитывалась в Потсдаме, прибыла к императорскому двору в возрасте восемнадцати лет, дочь подруги детства Александры Федоровны. Умерла в 1844 году при загадочных обстоятельствах, в возрасте тридцати двух лет – несчастный случай на охоте. Однако Полина еще до смерти матери покинула родительский дом. Где и кем воспитывалась – установить не удалось. В свете не появлялась.

Информацию о завещании проверить не удалось. Нужно больше времени.»

Николай доверял осведомителю лишь немногим меньше, чем самому себе. Еще пару лет назад Николай спас его из долговой ямы, и с тех пор мелкий картежный жулик успешно переквалифицировался в частного сыщика и даже начал посещать курсы для присяжных поверенных при университете. За все это время осведомитель не раз снабжал Николая информацией и даже стал его доверенным лицом в разных вопросах.

До рассвета оставалось чуть более часа, и Николай позволил себе прилечь на постель.

Глава 2

Утром в доме генерала были развернуты настоящие военные действия: лакеи и горничные носились как бешеные, протирая и полируя все то, что не успели протереть и отполировать вчера. Генерал подливал масло в огонь, то и дело ловя кого-нибудь из пробегавших мимо слуг, чтобы потребовать с того ответ о ходе операции по приему важной гостьи.

Незаметно для себя даже Николай поддался ажитации, осознав это только повязывая белый шейный платок, который в глаза не видел со времен бала в Царском Селе. Чтобы хоть как-то выразить протест по отношению ко всему творящемуся в доме безумию, входя в гостиную, Николай потребовал подать ему шампанского.

Эффект был достигнут моментально. Увидев сына, генерал был готов взорваться, как перегретый самовар, но тут в гостиную зашел Штольц и, как всегда, спас ситуацию. Вот уж кто всегда оставался спокоен и хладнокровен. Какой из двух его черных сюртуков был парадным, а какой – повседневным, вряд ли знал даже он сам.

Полина Ивановна появилась ровно к назначенному времени, ни минутой раньше, ни минутой позже, что не могло не порадовать генерала, как человека военного, во всем любившего точность. Однако, когда она зашла в гостиную, генерал, казалось, был уже и не рад ее видеть.

В гостиную бесшумно вплыли две черницы. Поклонились в пояс и замерли у двери. Понять, кто из них будущая невеста, поначалу Николай решительно не мог. После ярких барышень света и еще более красочных дам полусвета, обе послушницы выглядели одинаково монохромно. Рассмотрев их внимательнее, Николай все же определил, что девица в очках, скорее всего, и есть Полина Ивановна, так как выглядела она всё же лет на десять моложе, чем ее более крупная спутница с крестом на груди.

Пауза затягивалась.

Девица в очках окинула взглядом трех мужчин и подошла к генералу. Еще раз поклонившись, она заговорила:

– Позвольте принести Вам мои соболезнования по поводу гибели вашего старшего сына. Мир праху его. Я не была лично знакома с Петром Павловичем, но наслышана о его доблести и человеколюбии. Да хранит Господь его душу.

Генерал, не отличавшийся большой набожностью, смотрел на девушку широко распахнутыми глазами. В голове его постепенно выстраивался логический ряд: монахиня, она – монахиня, значит, невеста Христова, значит, замуж выйти не может, значит, завещание невыполнимо. Что же будет с многомиллионной мануфактурой? В чьих руках заказы казны? А самое важное, что ему скажут на все это при дворе?

Николай и Штольц были несколько быстрее, чем генерал, в осмыслении сей логической последовательности. Залпом допив бокал шампанского, оказавшегося в данных обстоятельствах особенно неуместным, Николай поставил его со отчетливым звуком на столик возле своего кресла и обратился к девушке вперед отца:

– Любезная Полина Ивановна, благодарим за ваше участие. Мы с батюшкой стойко переживаем эту утрату. Могу я попросить вас представить нам вашу спутницу и спросить, как вы добрались до Петербурга?

– До Петербурга? Боюсь, я вас не понимаю… Мы с сестрой Агриппиной прибыли к вам из Воскресенского Новодевичьего монастыря. Спасибо за беспокойство, но благодаря новому Благовещенскому мосту, добрались мы быстро, за четверть часа.

Потрясающе. А он уже успел себе навыдумывать, что ее мать – молодая вдова – сослала дочь к каким-нибудь дальним родственникам мужа за Урал, а она все это время была в Петербурге!

Тут вернулся к жизни генерал:

– Прошу прощения за манеры моего сына, он иногда забывается. Прошу вас… и сестра Агриппина, садитесь, пожалуйста. Вы меня извините, но я человек военный. Мне надобно напрямик. Скажите, пожалуйста, в вашем письме, на прошедшей неделе, вы писали, что готовы обсудить помолвку, чтобы исполнить волю вашего батюшки…хм…но как же?

Девушка немного покраснела, но взгляда от генерала не отвела:

– Понимаю, вас интересует, приняла ли я постриг и могу ли исполнить завещанное в духовной грамоте. Пожалуй, мне стоит начать с того, что я пришла в монастырь в очень юном возрасте и с тех пор жила как послушница. Однако матушка-настоятельница неодобрительно относится к обетам молодых особ и потому не дает им стричься в монахини в юном возрасте. Но я планирую принять постриг в будущем. К слову, именно это желание и привело меня сегодня в ваш дом. Мне бы очень хотелось обсудить с Николаем Павловичем некоторые финансовые вопросы нашего брачного договора.

Переход разговора от духовного к материальному случился стремительно даже по меркам циничного Штольца, бровь которого удивленно приподнялась из-под пенсне. Было очевидно, что вести светские разговоры Полина Ивановна не намерена. У нее есть весьма конкретная цель визита и только об этом она желает разговаривать.

– Так значит, вы согласны на замужество?

В голосе генерала слышалась надежда.

– Я готова рассмотреть эту возможность.

Николай почувствовал, как внутри у него закипает раздражение. По роду своих занятий, ему периодически приходилось иметь дело со всякого рода шантажом. И именно шантажом вознамерилась заняться послушница в очках. В голове Николая ее слова звучали так: “Возможность исполнения завещания моего отца зависит не только, и не столько от вашего согласия, сударь, сколько от моего. И раз уж так, давайте решим на берегу, что каждый из нас с этого будет иметь”. Именно непереносимость женских манипуляций заставили Николая с некоторых пор иметь дело только с продажными женщинами, вступая в товарно-денежные отношения и заранее зная стоимость приобретаемой услуги.

Свирепея, Николай обошел гостиную и сел на диван подле Полины Ивановны, игнорируя более подходящее в данных обстоятельствах кресло напротив гостьи.

Девушка поежилась. Несложно было предположить, что обитательница монастыря еще никогда так близко не сидела к мужчине. А Николай умел произвести впечатление. По-военному статный, спасибо генералу, со жгучими темными глазами, он неоднократно становился причиной женских слез и истерик.

– И какие же условия вы считаете необходимыми включить в брачное соглашение?

Девушка инстинктивно вжалась в угол дивана.

– Только самые необходимые: в духовной написано, что мануфактуры переходят в ваше управление со дня свадьбы, и я не намерена этому противиться. Однако только с рождением наследника я вступлю в права наследования, а значит, смогу распоряжаться имуществом. Но в отсутствие брачного соглашение все мое имущество станет вашим. Я же вознамерилась построить при монастыре больницу, не богадельню какую-нибудь, а настоящий госпиталь: c операционными залами, прозекторской и медицинской школой!

Когда послушница говорила о больнице, глаза ее блестели, и даже очки не могли этого скрыть. Восхищение, с которым девушка говорила о своей мечте, не могло не располагать, но Николая это впечатлило мало.

– Дражайшая Полина Ивановна, боюсь, подобное условие включить в брачный договор совершенно невозможно. Видите ли, юридические документы требуют достаточно высокой степени детализации, написать «выделить деньги на строительство больницы» совершенно невозможно. Полагаю, что вы и знать не знаете ни о финансовом состоянии мануфактур вашего батюшки, ни о хотя бы примерной стоимости вашего проекта, верно же? К тому же какой именно капитал мы сумеем сформировать, и сумеем ли сформировать что-нибудь вообще с момента брака до рождения наследника, это большой вопрос. Вы же не рассматриваете вариант продажи предприятий с молотка?

– Почему же не рассматриваю.

– То есть благополучие жителей столичной губернии для вас важнее благополучия если не ваших земляков, то земляков вашего покойного батюшки?

– Да почему же?

– Да потому, дражайшая Полина Ивановна, что военные заказы, которых добился ваш батюшка, и есть главное ваше богатство, а не мануфактуры как таковые. Продав то, что всю жизнь создавал ваш родитель, вы прежде всего заберете работу у людей, которые служили и служат вашей семье. Любой покупатель скорее всего решит, что для него выгоднее закрыть созданные вашим отцом производства и перенаправить заказы на собственные производственные мощности. А это значит, что из-за вашего каприза лишатся работы несколько тысяч семей.

Девушка побледнела. Побледнел даже генерал.

– Прошу прощения, дорогая Полина Ивановна. Я более чем уверен, что у вас не было никакого злого умысла. Но неужели вы думали, что сам государь-император благословил наш с вами союз лишь из соображений заботы о вашем женском счастье?

Последнее замечание было лишним. Николай это понимал, но ничего уже не мог сделать. В конце концов, он лишь сказал правду.

Губы девушки задрожали. Лицо стало особенно бледным на фоне черного хлопка рясы. Вид ее был до крайности жалок…и тем сильнее был эффект от произнесенных ею слов.

– Сто тысяч.

– Что, простите?

– Сто тысяч рублей, и вы обязуетесь не препятствовать мне принять постриг, как только наш сын достигнет возраста семи лет.

Генерал лишился речи. Штольц лишь скептически наблюдал за происходящим. В отличие от генерала, он знал о занятиях Николая чуть больше и был знаком с тем, как тот ведет переговоры, касающиеся финансовых аспектов.

– Названная вами сумма лишь доказывает, как мало вы понимаете в материях, о которых беретесь рассуждать. А что, простите, я получу за озвученную сумму?

Ресницы девушки затрепетали.

– О чем вы?

– Ну как же. Вы получаете свободу от меня и, допустим, сто тысяч рублей государственными ассигнациями. А что получаю я?

– Вы получаете все! Мануфактуры, предприятия, заказы, которые, как вы выразились, и есть все мое состояние. И получите их сразу же после свадьбы.

– Дорогая моя, если бы обязанность управлять означала богатство, то управляющие стали бы самыми богатыми людьми, чего, как мы с вами знаем, никогда не происходит.

– Чего же вы хотите?

– Жену, которая не создает проблем и не прибегает к шантажу по любому поводу. Если мы вступим в брак, я потребую, чтобы вы не избегали своих светских обязанностей. Вы обязуетесь выглядеть и вести себя соответствующим образом. И, простите меня, сестра Агриппина, вы можете быть духовной наставницей моей жены, но компаньонку для нее я выберу сам.

Полина бледнела все больше и больше.

– Помимо всего прочего, мы закрепим в договоре сумму, которую вы получите в качестве ежемесячного содержания. Откладывать из нее на постройку больницы вы не будете иметь право, как и тратить на благотворительность свыше определенной части, дабы не вводить вас в искушение превратить мой дом в богадельню.

Николай понял по багровому лицу генерала, что на этом стоит остановиться. Но тут не весть откуда силы в себе нашла послушница в очках.

– Раз уж мы перешли к обсуждению нашей будущей супружеской жизни, могу ли и я просить внести еще одно условие в брачный договор?

– Вы можете просить о чем угодно.

Говоря это, Николай уже чувствовал себя победителем и вальяжно откинулся на спинку дивана.

– Я, как вы могли заметить, сестра милосердия, и обладаю некоторыми познаниями в медицине и гигиене. Видит Господь, я не хотела поднимать эту тему сейчас, но может это и лучше, обсудить все в самом начале.

Полина достала из-под полов рясы сложенный вдвое листок бумаги, на котором очень красивым женским почерком был составлен солидный список, озаглавленный «Правила супружеского общежития». Прочитав первые две строчки, Николай понял, почему девушка постеснялась озвучить его в присутствии других мужчин. Пункт первый гласил, что до консумации брака Николаю надлежит пройти полное медицинское обследование, включая сдачу целого перечня всевозможных анализов и проб. Второй пункт позволял Николаю посещать только официальные публичные дома, работницы которого имеют действительный желтый билет и регулярно проходят медицинское освидетельствование. Иметь любовниц не дозволялось.

Николай поднял глаза на барышню, щеки которой поразительно быстро меняли цвет с белоснежного к алому, и лукаво улыбнулся.

– Гигиена – это хорошо. Обязуетесь ли и вы соблюдать данные правила, с вашего позволения, общежития?

Уже пунцовая послушница пробормотала:

– Разумеется.

Кто знает, куда мог зайти этот занимательнейший разговор, но тут вошел лакей и сообщил, что Николая Павловича желает видеть некий иностранец. Николай извинился перед присутствующими и покинул гостиную, как бы между делом бросив, что предложения Полины Ивановны с его стороны нашли полное понимание, и он готов подписать соглашение, если у генерала нет каких-нибудь дополнений. С нотариусом он готов встретиться во втором часу пополудни.