Текст книги "Парадигма греха"

Автор книги: Наталья Хабибулина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Так-так-так, ну-ка, ну-ка! Интересно! Это, действительно, что-то!.. Больше она никого за это время не заинтересовала?

– Нет, никто её с той поры и не брал. Всё просмотрели, – заверил Калошин.

– А что там тебе сказал Дубовик насчет дела … как его? Науменко?

– Лёни Науменко, – подсказал майор.

– Вот– вот! Так что он тебе посоветовал?

– Как я понял с его записки, надо начинать расследование с того дела.

– Ну, этот плохого не посоветует, – кивнул Сухарев. – Так что, Геннадий Евсеевич, пересмотри те документы, может, действительно, что-то выпустили. Да позвони ему, узнай!

– Я что-то не понял, у нас Дубовик состоит в штате или консультантом подрабатывает? – язвительно спросил Моршанский. – Видимо, без его «мудрых» советов товарищ Калошин разучился работать. Или он это вам по-родственному подсказки оставляет? – зло усмехнулся следователь.

– Ну, уж это ни к чему! Вы, по-моему, Герман Борисович, ведёте себя, мягко говоря, бестактно, – осуждающе покачал головой Сухарев. – Андрей Ефимович достоин только слов уважения! А уж ваши намёки и вовсе отдают низменной местью! Я прошу вас прекратить подобные выпады! – он посмотрел в сторону Калошина, опасаясь, что тот может вспылить.

Но майор самым лучшим для себя посчитал игнорировать колкость Моршанского, даже не посмотрев в его сторону, чем задел самолюбие того.

– И потом, я считаю, что прислушиваться к мнению умного человека никогда не вредно! – Сухарев пристукнул ладонью по столешнице, как бы закрывая этот разговор. – Давайте, товарищ майор, беритесь за дело. Жду результатов.

Оперативники вышли, Моршанский, по просьбе, Сухарева, остался, при этом поморщился, понимая, о чем будет разговор.

– Герман Борисович! Я тебе не начальник, но скажу, как товарищ по работе: не заносись! Между прочим, Дубовик сделал дочери Калошина предложение, и, насколько я знаю, у них взаимные чувства, поэтому, твои намёки просто оскорбительны. Другой раз я не стану миндальничать и разводить вас по разным углам. Будь мудрей и терпимей! Всё!

– Ладно, может быть, погорячился, но не хочу, чтобы этот выскочка болтался у меня под ногами! – запыхтел Моршанский.

– Если он и будет у кого-то, как ты выражаешься, «болтаться под ногами», то не у тебя! Я прослежу за тем, чтобы ваши пути не пересекались, а советы сам буду у него спрашивать!

Глава 3

Наутро Калошин отправился в школу. Учительская располагалась в дальнем конце коридора. Майор двигался туда среди огибающих его живым ручейком школьников, которые спешили на урок под оглушающую трель звонка. В учительской уже почти никого не осталось, только за столом у окна восседала Прасковья Петровна.

Увидев входящего Калошина, она поднялась и с гордым видом направилась к нему навстречу.

– Как я понимаю, это вы будете заниматься поисками Дениса Ивановича? Оч-чень хорошо! Вы профессионал своего дела, вас все хвалят! – показав на стул возле своего стола, она села напротив. – Как дела у Вари? Она что, и в самом деле выходит замуж за того столичного франта? Или это была его эксцентричная выходка? Было бы весьма неприятно!

– Да нет, успокойтесь! Он действительно приехал сделать предложение Варе! – улыбнулся Калошин.

– И она согласилась?! И вы разрешили? Она ведь ещё очень молода! – несколько экзальтированно всплескивала руками Прасковья Петровна.

– Это её выбор, и я полностью его поддерживаю. О таком муже для своей дочери я и мечтать не мог! А молодость?.. Что ж, скоро это пройдёт! – глубокомысленно заметил майор.

– Ну, что ж, возможно вы отчасти и правы, только я никогда не приветствовала столь ранние браки, – Калошин при этих словах усмехнулся про себя: «Потому что никогда сама не была замужем, старая грымза!», – но!.. желаю, чтобы это не оказалось ошибкой! – Прасковья Петровна пригладила волосы: – Итак, жду ваших вопросов, задавайте!

– Насколько я понимаю, вы были дружны с Арбениным? – женщина кивнула. – И наверняка, многое можете сказать о его последнем дне?

– Ну, настолько, насколько это позволено посторонней женщине, – она опять пригладила и без того гладкие волосы.

– И всё-таки?..

– В тот день я слышала его разговор с кем-то по телефону. Меня это несколько удивило, так как семьи у него здесь нет, особо он ни с кем не общался. Я вообще не помню, чтобы ему кто-то звонил, тем более на работу. Разговор меня тоже насторожил. Арбенин говорил нервно, отрывочными фразами: «Нет, не знаю», «Вряд ли договоримся», «Это невозможно». Вот, примерно, так.

– Что было после этого?

– Я спросила его, что произошло, и кто это звонил, он ответил очень уклончиво, вроде того, что «один неприятный тип». Настаивать я не стала, но видела, что настроение у него упало совершенно. Предложила помощь, он посмотрел на меня, как будто хотел что-то сказать, я почувствовала этот секундный порыв, но он тут же отгородился от меня. Хотя, подумав, добавил, что обязательно расскажет, но позже. Что просто не готов ответить.

– Что значит ответить? За что ответить? Или на что? – настойчиво спрашивал Калошин.

– Я не поняла, и, потом, меня что-то отвлекло, сами понимаете, это школа. Больше в тот день к этому разговору мы не возвращались. После уроков он ушел раньше меня, я вела родительское собрание. А утром он не явился на занятия.

– Вы бывали у него дома?

– Конечно, ещё при жизни жены. Мы иногда собирались.

– А после? Когда он жил один? – майор опустил глаза, чтобы не смущать женщину и дать ей возможность ответить на этот вопрос прямо.

– Вы проницательны… Да, я любила этого мужчину много лет, но у него была семья. Для меня семейные устои превыше всего. Я ни словом, ни делом никогда не намекнула ему о своих чувствах. А когда он остался один… Я сама пришла к нему. Он не оттолкнул меня. Мы встречались, но крайне редко. Всё держали в строгой тайне. Сами понимаете – школа! – она просительно посмотрела на Калошина.

– Не волнуйтесь, этот разговор останется между нами, – поспешил заверить её майор. – Так как насчет ваших визитов в его квартиру?

– Конечно же, бывала…

– А если мы вместе с вами проедем к нему, вы сможете сказать, всё ли в порядке там?

– Постараюсь, но это ведь будет зависеть от того, что вы ищите, не так ли?

– Давайте этот вопрос обсудим на месте. Хорошо? – Калошин встал.

– Так, здесь как будто бы всё в порядке, – оглядывая кухню, сказала Прасковья Петровна. – Пройдёмте в комнату, – и первая направилась к двери.

В комнате она сразу прошла к книжным полкам, провела пальцами по корешкам книг:

– А вот книги-то стоят не в том порядке…

– А каков же здесь должен быть порядок? – удивился Калошин. – По-моему, они и так стоят стройными рядами.

– Стройными – да, но не правильными, – строго произнесла Прасковья Петровна, посмотрев на майора, как на непонятливого ученика. – Денис Иванович в этом педантичен. К книгам относится трепетно, не допускает ни загиба страниц, ни пятен! Каждую мелочь примечал, если в библиотечных книгах встречал помарки – злился! Но как бы вам лучше объяснить, каков здесь порядок?

– Объясняйте, как можете, – сказал Калошин. – Я понятливый.

– Читает он много и даже кое-что перечитывает. И вот, чтобы попусту не дергать лишний раз книги, на задний ряд он ставит то, что ему не понадобится в ближайшее время. А в первом ряду то, что он читает постоянно. Это, в основном, научная литература и Пушкин, его любимый писатель. Ещё Куприн и Горький. Но и они в своем ряду стоят строго на своем месте. То есть, у каждого писателя его произведения в алфавитном порядке. А научная литература по годам и значимости. Тут уж у него своя система.

– Ну и?..

– Куприн и Достоевский среди научно-популярной литературы! Вперемешку! Не-ет, Денис Иванович такого бы не допустил! – женщина покачала досадливо головой и вдруг спросила: – Вы его найдете?

– Будем очень стараться! – заверил её Калошин. Потом вспомнив, вынул из планшета лист и прочитал: «Рассказы об элементах». Такая книга на полке есть? – и, перехватив вопросительный взгляд Прасковьи Петровны, пояснил: – Эту книгу Арбенин взял в библиотеке две недели назад и пока не вернул. Посмотрим?

– Позвольте мне, – женщина так посмотрела на руки майора, как будто боялась, что он занесет микробы на «бесценные фолианты».

– О, пожалуйста! – Калошин взглянул на свои ладони и пожал плечами. – Только вот пару книг я уберу сам, – он достал носовой платок и, аккуратно обхватив им корешки книг, вынул из общего книжного строя те, что стояли, по словам учительницы, не на своих местах: – Это для эксперта, – пояснил он.

Прасковья Петровна стала пересматривать книги, а Калошин тем временем оглядывал комнату. На стене он заметил панно с различными значками и обратился к учительнице:

– Он что, собирал значки?

– Да, совсем недавно, года полтора, как Денис Иванович увлёкся фалеристикой.

– Ага, понятно, – Калошин обратил внимание на то, что на панно были пристёгнуты два пионерских, и два комсомольских значка. Пока это ему ни о чем не говорило, но в глубине сознания мелькнул вопрос и прочно там закрепился.

– Товарищ майор, этой книги на полке нет! – повернулась к нему Прасковья Петровна.

Понятые подписали протокол, Калошин забрал книги и, опечатав квартиру, уехал в отделение.

Калошин решил посоветоваться с Дубовиком. Отыскать его оказалось непросто, но часа через два тот позвонил сам. Выслушав от майора все последние новости, сказал:

– Вечером приеду к вам домой! Ждите!

Дома за стол не садились, пока в дверях, наконец, не появился Дубовик. Варя кинулась к нему, но стеснительно остановилась в двух шагах.

– А что, невеста даже не поцелует своего жениха? – весело улыбнулся Дубовик, подхватывая девушку на руки и нежно целуя. Она смущенно прижалась к нему на секунду и, вырвавшись, поспешила на кухню.

После ужина, убрав посуду, все расселись за столом в комнате. Дубовик положил на скатерть свою папку с документами:

– Ну, что, майор, давай обсудим все твои новости, и я добавлю кое-что от себя.

– Андрей Ефимович, можно я тоже посижу с вами? – робко спросила Варя.

Дубовик шутливо погрозил ей пальцем:

– Только тихо!

– Я буду делать эскизы по заданию журнала, – она принесла бумагу и карандаши и устроилась удобнее напротив Андрея, который изредка посматривал на неё с нежностью.

– Геннадий Евсеевич, ты в прошлый раз сказал, что мальчика видели, идущим по направлению к лесу. А лес-то прочёсывали?

– Я участие в этом деле не принимал. Если помнишь, в прошлом году в это время все урки возвращались по своим «хазам» и «малинам», здесь тоже было не продохнуть. Но знаю, что и школьники, и родители искали его именно в лесу.

– А не связывали исчезновение мальчика с уголовниками?

– Отработали и это! Всё в «молоко»! Но у тебя-то что?

– А вот что: это расписание уроков того дня. Урок химии в седьмом классе, где учился Лёня, закончился в пятом часу, следующим по расписанию стоит урок географии. Мальчик на нем присутствовал – это подтвердила учитель географии. Арбенин в это время проводил в своем шестом классе классный час, то есть, в кабинете химии его не было, он его закрыл и ключ повесил на щит в учительской. Это его показания, которые подтвердила уборщица. Когда закончился классный час, он минут двадцать ещё беседовал со своими ученицами по поводу какого-то вечера. После этого Денис Иванович отправился в учительскую, по пути заглянув в кабинет, где наводили порядок Лёня и ммм… ага! – Оля Труфанова. В учительской Арбенин сел проверять тетради по контрольной работе, а потом спустился в буфет поужинать. После этого хотел заглянуть в класс, но дверь была уже заперта. Поработав ещё, он ушел домой. Пока всё понятно? – Дубовик посмотрел на Калошина.

– Предельно!

– А теперь внимание: учитель начальных классов Калугина сказала, что Лёня повесил ключ в пять часов с минутами, то есть, когда у мальчика только закончился урок географии. Она в это время находилась в учительской, но на щит с ключами внимания не обратила, просто поздоровалась с Лёней, который направился туда. Она решила, что мальчик повесил ключ, потому что уроки уже все закончились. Сама Калугина просидела весь вечер в учительской, и просто запуталась во времени, кто, когда приходил и выходил. Только вот никто на это внимания не обратил. Просто опирались на её слова, что мальчик ключ повесил! На самом деле, он его брал! А вот когда повесил, никто не видел. И он ли его повесил? Может быть, сам Арбенин?

– Погоди, там, в показаниях Калугиной я прочел лишь то, что она, как ты и сказал, видела, что Лёня ключ повесил! Откуда все эти дополнения в её рассказе? – Калошин подозрительно посмотрел на Дубовика.

– Да я лично с ней побеседовал! – улыбнулся тот.

– И когда же ты успел? – ошарашено посмотрел на него Калошин.

– Нашел время… И не жалею, вижу теперь, что дело запутанное… – Дубовик задумчиво посмотрел в сторону Вари, она ответила ему нежной улыбкой, но, заметив внимание отца, смущенно отвела глаза и продолжила рисовать. – И какая картина у нас вырисовывается?

– В прошлом году Арбенин взял в библиотеке книгу, в которой было что-то важное, так как она исчезла после гибели Слепцовой. Но он наткнулся на то, что было в книге, скорее всего, случайно. Смог ли воспользоваться?

– Смотря, что нашел, – вставил Дубовик.

– Но книгу он сдал. Значит, она ему больше была не нужна. А если его исчезновение вообще не имеет отношения к той книге?

– Я уже говорил, что в такие совпадения не верю! Пропадают две книги, которые в свое время брал один человек – Арбенин. Больше ими никто не интересовался. Кстати, когда он взял первую книгу? До исчезновения мальчика или после? И когда Арбенин её сдал, через какое время?

– Взял за три месяца до исчезновения Лёни, а сдал… – Калошин заглянул в свои записи, – … через неделю, после того, как взял.

– Значит, можно допустить, подчеркиваю – пока только допустить, что мальчик, убираясь в кабинете химии, что-то либо увидел, либо нашёл. Чёрт знает что! Очередное дежавю! «Искал – нашел»!

– А если его поход в лес, как раз, этим и объясняется? – задумчиво произнес Калошин. – Да, самое главное совсем забыл: вторую книгу Арбенин брал дважды. Так… – он опять посмотрел в записи, – через месяц после исчезновения Лёни, а второй раз – две недели назад. Первый раз вернул через три недели, а вот во второй раз, увы! – мы её у него дома так и не нашли!

– У-у, так всё ещё гораздо больше запутано, чем казалось на первый взгляд! – Дубовик постучал поставленными друг на друга кулаками. – Жаль, руки у меня связаны, не могу лезть в это дело! Моршанский тут же встанет на дыбы!

– Да уж, он уже вчера пузыри вовсю пускал! Правда, Сухарев язык ему хорошо «прищемил»!

– Ладно! Всё равно обведём его вокруг пальца, – усмехнулся подполковник. – И уж, коль разговор идет о книгах, я думаю, что следует тебе заглянуть и в школьную библиотеку.

– Я тоже так думаю!

– Да-а, если бы Арбенина год назад допросили с пристрастием, возможно, что сегодняшнего дела не было бы вовсе, – ворчливо произнес Дубовик.

– Ну, извини, я в этом деле участия не принимал, – развел руками Калошин. – Да и, если честно сказать, тогда как-то все уверились в том, что мальчишка, в самом деле, в лес ушел.

– Ты с родителями его тоже подробнее побеседуй, – Дубовик посмотрел на Варю, та была полностью поглощена своим занятием. – Знаешь, Геннадий Евсеевич, что мы будем сейчас толочь воду в ступе, когда будут уже какие-нибудь маломальские наработки, тогда и будем обсуждать. А сейчас… В конце концов у нас впереди свадьба, есть о чем поговорить, – он улыбнулся девушке, которая при его словах заметно оживилась.

Дальнейшая их беседа приобрела более приятное содержание.

Глава 4

Утром после совещания Сухарев попросил Калошина остаться.

– Слушай, Геннадий Евсеевич, тут такое дело… В общем, придётся тебе потерпеть одного журналиста, – увидев протестующий жест майора, поднял успокаивающе руку, – всё понимаю, самому поперек глотки, но за него оттуда попросили, – он поднял глаза кверху. – Парень из московской газеты, приехал сюда по своим делам, ну, а тут такое!.. Исчезновение учителя!.. Узнал – примчался, давай давить на меня, и прокурорские вступили. Одним словом, ты его особо в подробности не посвящай, а остальное… Смотри сам!.. – и махнул рукой.

Калошин недовольно поворчал, но спорить не стал, отправился к себе в кабинет, где его уже поджидал довольно симпатичный молодой человек с явными московскими манерами. Но, не смотря на свое предвзятое мнение, майор вынужден был признать, что журналист, представившийся Жерновым Максимом Григорьевичем, произвел на него благоприятное впечатление.

Доронину и Воронцову предстояло обойти всех, кто был в библиотеке в день гибели Слепцовой. Калошин решил, что Жернов может в этом им помочь, так как список посетителей оказался весьма внушительным. Следовало провести полный анализ, кто кого, в какое время видел, когда входил или выходил, между какими стеллажами находился. Таким образом, можно было вычислить человека, оставшегося на ночь в библиотеке.

Сам Калошин направился в школьную библиотеку.

Встретившая его женщина удивительно походила на Капитолину Васильевну, поскольку была её родной сестрой. Майор знал обеих женщин ещё со времен своей молодости, и всегда удивлялся тому, что сестры выбрали одну специальность.

Перекинувшись любезностями, они перешли к разговору об Арбенине.

– Конечно, он является нашим читателем, – кивнула Маргарита Васильевна, – у нас все учителя пользуются услугами школьной библиотеки.

– А вы можете сказать, какую литературу предпочитал Денис Иванович?

– Это сказать довольно трудно, потому что он брал много книг, и по своей специализации, и классику, и современных авторов… – женщина пожала плечами. – Да вы и сами можете убедиться в этом, прочитайте его формуляр, – она подошла к картотеке и стала перелистывать карточки. – Ничего не понимаю!..

– Что такое? – обеспокоенно спросил Калошин, хотя ответ уже был ему известен.

– Нет его карточки!.. Странно… Я прекрасно помню, что он несколько дней назад приходил ко мне, принес прочитанные книги, выбрал другие, я их ему записала… Формуляр положила на место… – Маргарита Васильевна озадаченно перебирала все карточки, стоящие за картонкой с буквой «А».

– Может быть, вы поставили её в другое отделение? – с надеждой спросил Калошин.

– Я, конечно же, пересмотрю всё и сейчас же, но, уверяю вас, такого со мной никогда не было, – было заметно, что женщина сильно разволновалась.

Калошин поспешил её успокоить:

– Но ведь всё когда-то бывает впервые. И это не такая уж страшная ошибка!

– Не скажите! Я очень строго подхожу ко всему, что касается моей работы! Выходит, что я не оправдываю своего назначения? – она уже трясущимися руками всё листала и листала карточки.

– Маргарита Васильевна! Вы слишком драматизируете ситуацию! – майор налил в стакан воды и подал ей. – Я прошу вас сейчас успокоиться – нам необходимо поговорить, а потом вы просмотрите всё ещё раз. В конце концов, это может оказаться и не вашей ошибкой.

– А как же иначе это всё объяснить?

– Ну, объяснений может быть множество, начиная с того, что её забрал Арбенин, – сказав это, Калошин вдруг поймал себя на мысли, что он уверен – это-то как раз и есть единственная причина пропажи формуляра. Только вот зачем? – Попробуйте вспомнить последний визит учителя от начала до конца во всех возможных подробностях, хорошо?

– Я попробую, – Маргарита Васильевна сделала глоток воды, вытерла платочком губы и, нервно сжимая пальцы рук, сказала: – хотя это и не так сложно, ведь прошло всего несколько дней. Значит так, – начала она, – Арбенин принес книги, которые брал до этого, их было четыре: «Семейное счастье» Толстого, эссе Саррот «Эра подозрения» и две научно-популярных книги, «Практическая химия» и «Занимательная химия».

– Ну, вот видите, как вы хорошо всё помните! – похвалил женщину Калошин.

– Ну, такие книги трудно не запомнить, тем более, что специальную литературу по химии у нас не берет никто, кроме двух-трёх учеников, увлекающихся этим предметом, и, собственно, самого Арбенина. «Семейное счастье» он спрашивал давно, а поступила эта книга месяц назад, потому я и запомнила. А за Саррот у нас очередь. Вот и всё объяснение.

– Очень хорошо! Что же было дальше?

– Я отметила все принесенные книги, а Денис Иванович отправился выбирать новые. Он стоял возле стеллажа с фантастикой, когда я принесла и поставила на место книги по химии. Он меня спросил, где стоят книги Беляева, я показала и пошла к соседним стеллажам, чтобы убрать на место «Семейное счастье». Он выбрал две книги из фантастики, я их записала и положила формуляр на место. Это я очень хорошо помню, потому что у меня отработано всё, можно сказать, до автоматизма. По-моему, в этот момент пришел физрук, и я пошла показать ему то, о чем он меня спрашивал. Да, Арбенин в это время остался у стола, это точно! – Маргарита Васильевна часто закивала головой. – Но я и в мыслях не могла допустить, чтобы он взял свою карточку! Когда я подошла к столу, Денис Иванович листал подшивку «Комсомольской правды», что-то там прочел и удалился. Вот и всё!

– А вы можете показать мне те книги, которые вы назвали?

– Да, конечно, но только три из них, Саррот, как я вам сказала, нарасхват, – женщина направилась к стеллажам, Калошин последовал за ней.

– Я думаю, что она нам и не нужна, да и Толстого можете не показывать, ведь это новая книга?

– Тогда только научную литературу? – уточнила Маргарита Васильевна.

Подойдя к обозначенным книгам, она стала перебирать их:

– Вот, пожалуйста, «Практическая химия» и… – она пролистала несколько книг, – и… Да где же эта книга?

– Как она называется? – мрачнея, спросил Калошин.

– «Занимательная химия» Алексинского, – нервно произнесла женщина. – Послушайте, я ничего не понимаю! За эти дни никто с этой полки ничего не брал, я поставила обе книги, сданные Арбениным, рядом. Что же происходит, в конце концов? Это же полное безобразие! – от возбуждения у неё опять затряслись руки.

– Когда вы пошли ставить книгу Толстого, вы видели, как Арбенин выбирал фантастику? И, вообще, что он делал возле этих полок?

– Нет, весь Толстой у нас вон там, – она махнула трясущейся рукой в другую часть библиотеки. – Это что же получается, что Денис Иванович и эту книгу унес? Но зачем? Он ведь мог просто пока её не сдавать! Боже, какое безобразие! Такой благовоспитанный человек, порядочный, и вдруг!.. Как я должна доложить об этом инциденте директору? – Маргарита Васильевна схватилась за лицо.

– Так, давайте не будем паниковать, и пока никому ничего не говорите! А книгу и формуляр поищите в спокойной обстановке, когда никого здесь не будет, – Калошин успокаивающе положил руку на дрожащее плечо женщины. – Я оставлю вам номер своего телефона, звоните сразу же, как что-то найдете, или может быть, вспомните.

Калошин ушел с тяжелым сердцем. Дело становилось всё запутаннее, а ни на один вопрос ответа пока не было. Но он очень надеялся на то, что его оперативники смогут хоть что-нибудь «накопать».

Первым пришел Доронин.

– Ну, что, Василий, у тебя? – нетерпеливо спросил Калошин.

– Да у меня, товарищ майор, все четверо, с которыми я беседовал, были в библиотеке до шести часов. Двое из них друг друга видели и даже вместе ушли. Этих я вычеркнул из списка, тем более, что домашние подтвердили их алиби на вечер. Ещё двое назвали тех, кто вместе с ними в одно время находился в библиотеке. К тем пошел Костя с журналистом. Придут – узнаем, правду ли сказали «мои» двое. Остаются ещё пятеро. Трое на работе, схожу вечером, одна женщина уехала в область к дочери, и одна девушка ушла к подруге на день рождения.

– Ладно, дождись Воронцова и составьте схематическую таблицу, чтобы было, с чем идти к Сухареву. А я пойду к родителям Лёни Науменко, они меня ждут, – с этими словами Калошин направился по назначенному адресу.

Муж и жена Науменко встретили майора настороженно. Калошин понимал, что пока мальчик не найден, родители будут ждать его. Поэтому каждого визитёра встречали со страхом и надеждой одновременно.

– Я прошу прощения, – майор приложил руку к груди, – но у нас возникли некоторые вопросы по делу вашего сына.

– Вы возобновили поиски? – удивленно спросил сам Науменко.

– Видите ли… – Калошин помялся, – … пропал учитель химии Арбенин, и это, конечно, вызвало новые вопросы.

– Да-да, конечно, спрашивайте, только ведь нового мы ничего не можем сказать, – Науменко показал рукой на стул, приглашая майора сесть.

– В день своего исчезновения было ли что-нибудь в поведении мальчика необычное?

– Абсолютно ничего, никаких предвестников, – покачал головой Науменко, жена же его сидела, молча, опустив голову. – Вечером мы собирались с женой в кино, а Лёня должен был остаться с маленьким братом.

– Он охотно это делал или, может быть, был недоволен? Ведь многие старшие дети не любят водиться с малышами.

– Нет, к нашему Лёнечке это не относится, – женщина вдруг подняла глаза на Калошина, и тот отметил, что она говорит о сыне в настоящем времени. – Он всегда с удовольствием возится с Герочкой. Если вы думаете, что наш мальчик просто сбежал из дома, то это полная чушь. Лёня очень воспитанный, послушный ребёнок, и… весёлый, – она заплакала и ушла в другую комнату.

– Вы уж простите её, – Науменко вытер ладонью глаза.

– Ну, что вы!.. – Калошин помолчал. – Скажите, ваш Лёня носил пионерский значок?

Науменко недоуменно посмотрел на майора, но, тем не менее, ответил:

– И галстук, и значок… – потом грустно улыбнулся: – готовился уже в комсомол, значок даже купил, любовался им, как ребёнок.

– А где этот значок? – осторожно спросил Калошин.

Науменко задержал дыхание:

– Вы что-то узнали… – и утвердительно качнул головой.

– Вы ошибаетесь, – постарался успокоить его Калошин. – Я только собираю некоторые факты. Для меня, как и для других, исчезновение мальчика пока полная тайна. Так как со значком?

– А вы знаете, его не было, когда Лёня пропал. – Науменко крикнул в комнату: – Валечка, подойди, пожалуйста, на минутку! – женщина вошла, вытирая глаза платком и тихо всхлипывая. – Скажи, ты не находила у Лёни комсомольский значок?

– Он носил его с собой, их же со дня на день должны были принимать в комсомол. Вот он с ним и не расста… – она вдруг споткнулась на полуслове и со страхом спросила: – вы нашли Лёню?

– Нет-нет, я потом объясню вам суть своих вопросов, но пока, простите, не могу, это только догадки. – Калошин поспешил перевести разговор: – С Арбениным у него были хорошие отношения?

– Конечно. По химии он получал одни пятёрки, как, впрочем, и по другим предметам. Только с физкультурой был не в ладах, но физрук у нас очень хороший, говорил, что это просто переходный возраст, потом всё наладится.

– В каких отношениях Лёня был со своими сверстниками, одноклассниками? У него было много друзей?

– Наш сын никогда ни с кем не ссорился по-настоящему, так, небольшие размолвки, и то, кратковременные. И друзей у него было много.

– А если бы что-то случилось серьёзное, он поделился бы с вами?

– Безусловно. Мы всегда всё обсуждали с ним, поэтому, поверьте, тайн у него никаких не было, – Науменко протяжно вздохнул.

– Но у мальчика такой возраст, когда начинается влюблённость…

– Да, Лёне нравилась одна девочка, но он не был безоглядно влюблён. Знаете, как будто, пока приглядывался, прислушивался к своим чувствам. Это мы тоже обсуждали, – мужчина опять вздохнул.

Калошин тоже перевёл дыхание.

– Я вижу, что вы хорошо знаете своего сына, тогда ответьте ещё на один вопрос: мог ли Лёня пойти в лес осенним вечером, один? Ведь его видел старик Ясенев? Так?

– Я и тогда, и сейчас заявляю ответственно, что мой сын никогда не пошел бы в лес, тем более, один. Понимаете, однажды он, будучи ребенком, заблудился, провел в лесу целые сутки. И с той поры страдал гилофобией – боязнью леса. Понимаете? Мы его даже пытались лечить, но пока безрезультатно. Я говорил об этом следователю, но меня никто не слушал и не слышал, всё опиралось на показания старика.

– Как же так? Поразительное бездушие! – Калошин сокрушенно покачал головой. – А ведь это совершенно меняет дело! И старик… Почему он это сказал? Вы сами не пробовали поговорить с ним?

– Представьте, разговаривал, но он заявил, что видел мальчика, как меня, направлявшегося к лесу. И даже описал самого Лёню и его одежду. Вот так!.. – Науменко потянул ворот тенниски, будто задыхаясь. Лицо его заметно побледнело. Калошин опасливо глянул на него, но мужчина успокаивающе махнул рукой.

– Сердце стало пошаливать, – объяснил Науменко, кладя под язык таблетку.

Майор дождался, когда приступ у него закончится, и, ещё раз извинившись, ушел.

Теперь он направился прямиком к дочери старика Ясенева.

– Геннадий?! – Рита Ясенева была крайне удивлена визитом Калошина. – Чем обязана? Что-то случилось? – она отогнала яростно лающего пса, закрыла калитку и приглашающим жестом показала майору на крыльцо. Когда-то, давно, она дружила с Мариной, женой Калошина, когда обе были ещё совсем молоденькими девчонками. После своего замужества Марина редко встречалась со своими подругами, но отношений не прерывала. Поэтому майор много знал о тяжелой жизни Риты: о том, что она потеряла в войну двух малолетних детей, муж её скончался после войны от полученных ран, отец умер в прошлом году. Теперь она воспитывала приемыша – мальчика из детского приюта.

– Рита, вы извините меня за беспокойство: ничего не случилось, просто мне надо с вами поговорить о вашем отце, вернее, о его показаниях, – Калошин легонько дотронулся до руки женщины.

Она посмотрела на него сначала удивленно, а потом вдруг всплеснула руками:

– Ну, конечно!.. Я так и знала, что когда-нибудь что-нибудь да вылезет наружу! – она возбужденно потянула майора за рукав, усаживая в комнате на диван. – Я вас слушаю, Геннадий! Говорите!

– Рита, вы меня огорошили! Что вы имели в виду, сказав, что знали что-то? О чем?

– Я вам все объясню, только скажите, о чем именно вы хотели спросить, – женщина положила обе руки на его руку, прихлопывая по ней ладонями.

– Хорошо! Вы помните исчезновение мальчика в прошлом году в конце октября?

– Ай-я-я-я! Ведь я же говорила!.. – теперь она хлопнула себя по щеке. – Я ходила к инспектору по делам несовершеннолетних, который занимался поисками мальчика, объясняла, что моему отцу нельзя верить! Неужели всё-таки поверили?

– Поверили? Да! И, мало того, из его показаний сделали вывод, что мальчик ушел в лес и там пропал. Поэтому дело закрыли, но сейчас у нас появились некоторые сомнения.

Рита опять всплеснула руками:

– Ой, как нехорошо получилось! Если бы я знала, то пришла бы вторично, настояла бы на своем! Но тогда у меня заболел сынок, и я просто упустила этот момент, хотя знала, что мальчика не нашли! – она сокрушенно мотала головой.