Текст книги "Негаданное счастье"
Автор книги: Наталья Лукьянова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Утром, открыв глаза, Виктория Михайловна поняла, какие чувства и страдания испытывали диссиденты шестидесятых и всякие прочие изгои. Палата молчала и демонстративно не желала с ней общаться. Виктория Михайловна ощущала ненависть каждой клеточкой. Ей демонстративно не уступали место у раковины, она не могла умыться, это было слишком. Видимо, сарафанное радио разнесло новости в гипертрофированном виде. Объяснять ситуацию и оправдываться не было ни малейшего желания, слишком много чести. На душе стало противно и муторно. Оказалась бедная женщина без вины виноватой. В какой-то момент нервы начали сдавать, и Виктории Михайловне захотелось пасть ниц и покаяться. Только она знала, что каяться ей не в чем. Еле дожила до обхода.
Спасибо, Александр Григорьевич внес в настроение больных положительный момент. Он, как всегда, шутил, но с долей строгости в голосе, соблюдая профессиональные неписаные законы. Не сделал ни малейшего исключения при осмотре Виктории Михайловны, за которым все без исключения обитатели палаты наблюдали с ревностным вниманием. Строго, ровно, без излишних эмоций, почти равнодушно. Молодец, не подкопаешься. И не поймешь, что это было вчера? Вероятнее всего, доктор решил оказать психологическую помощь несчастной пациентке. Эксперимент, так сказать, во благо. А если допустить второй вариант и принять на веру комплименты, то остается думать, что сегодня врачебная этика явно взяла верх. Александр Григорьевич вел себя очень правильно. Разочаровал девчонок всех возрастов. Виктория Михайловна тихо улыбалась. Какие же бабы дуры. Практически все, без исключения. Можно подумать, что до того момента, как попали в больницу, мужских особей на их горизонте не наблюдалось. Вели себя странно, ревностно, активно, как исстрадавшиеся без мужского внимания амазонки. Те тоже были крайне агрессивными. Может, лечение, обстановка и лекарственные препараты так действуют? Но ощущение создавалось такое, что все без исключения впервые увидели нормального мужика.
После приятного, но довольно странного вечера Виктория Михайловна прекратила свои ежевечерние бдения под фикусом. Все было отлично, скоро ее выпишут, все вернется на свои места, и ей совершенно ни к чему больничные страсти местного значения. Поздновато играть в любовные игры.
На следующей неделе Викторию Михайловну выписали. Она вернулась в родной дом и выбросила из головы странное свидание у больничного фикуса.
Глава 5
В первый же вечер после выписки ее приехала навестить приятельница Людмила Костромина. Налетела как ураган, вывалила на голову Виктории Михайловны очередную сногсшибательную историю о собственной нелегкой судьбе, заставила мгновенно забыть больницу, доктора, а заодно и ни в чем не повинный фикус.
Людмила Ивановна Костромина – отдельная, крайне увлекательная история. Сколько прочитано книг, просмотрено кинофильмов, но такой занимательной биографии Виктория Михайловна не встречала даже в самых авантюрных романах. Многое потеряли сценаристы всех времен и народов оттого, что не знали обыкновенной на первой взгляд русской женщины. Познакомилась Виктория Михайловна с Людмилой случайно, очень давно, почти в незапамятные времена. В парикмахерской, недалеко от дома, она встретила совершенно уникальную женщину. Людмила была классной и довольно популярной маникюршей. Работала виртуозно. Единственным недостатком молодой и привлекательной девушки была ее необыкновенная болтливость. Любой клиентке со скоростью сто слов в минуту она сообщала все подробности собственной жизни. Она не искала сочувствия или понимания. Реакция слушательниц ее мало волновала. С неукротимым южным темпераментом она выкладывала обескураженным клиенткам подробности своей жизни, не смущаясь и, кажется, не догадываясь, что так делать нельзя и по большому счету неприлично. Ей необходимо было все время говорить. При этом рассказчик она была замечательный, но кого при походе в парикмахерскую интересуют подробности чужой жизни, даже если они занимательнее хитросюжетных перипетий самого увлекательного приключенческого романа?
Виктория Михайловна при первом знакомстве от этой парикмахерской Ниагары оглохла и решила больше не связываться с сумасшедшей ни при каких обстоятельствах. В силу воспитания она не могла пропустить весь бред мимо ушей. Приходилось время от времени кивать, реагировать и терпеть изо всех сил. Факты биографии приятной молодой женщины заставляли волосы вставать дыбом. Все откровения походили на криминальное чтиво. Случаев из ее жизни с лихвой хватило бы не на один десяток судеб.
Менять парикмахерскую из-за одной сумасшедшей болтушки не хотелось, тем более что посещала Виктория Михайловна сие заведение не очень часто. Парикмахерская находилась совсем рядом, в соседнем дворе. Не надо тратить лишнее время, все услуги под боком. Постепенно она привыкла и перестала остро реагировать на буйную и откровенную до невозможности маникюршу. Все люди разные. Если у девчонки рот не закрывается и она не понимает, что нельзя делиться интимными подробностями со всеми подряд, это ее личные проблемы. Маникюр она делает прекрасно, и это уже хорошо. А остальное ее не касается. Шли годы, постепенно Виктория Михайловна прониклась к девочке состраданием. А как могло быть иначе?
Жизнь у Людочки была не сахар. О спокойствии и стабильности не могло быть и речи. С ней вечно случалось что-то непостижимое и необыкновенное. Вся ее биография была чередой несчастных случаев, потрясений и лихих поворотов судьбы. На долю обыкновенного, рядового человека за долгую жизнь не выпадает и десятой доли страстей, выпавших на долю Людмилы. Учитывая, что собственная жизнь Виктории Михайловны не изобиловала выходящими из ряда вон событиями, она сначала с определенной долей недоверия, потом содрогания и, наконец, сочувственно выслушивала невероятные истории из чужой жизни.
Людмила не была коренной москвичкой и в принципе никогда не мечтала стать столичной жительницей. В Первопрестольную ее занесло по прихоти судьбы, а вовсе не потому, что она стремилась жить в столице. Родилась Людмила далеко от Москвы, у самого Черного моря, в шумном портовом городе. Выскочила замуж рано, сразу после школы, по большой и чистой любви. Недолго думая произвела на свет ребеночка. Муж, по ее словам, был в городе человеком уважаемым и имел определенный авторитет. Еврейский мальчик из хорошей семьи, сын известного и уважаемого антиквара, знаменитого на весь город. Антиквар благополучно и скоропостижно скончался и не успел научить наследника жизненной мудрости. Свекровь Людмилу не признавала с первого дня и в упор видеть не желала. Это не мешало счастью молодой семьи. Им и так было хорошо. Квартира у мужа была, в деньгах они не нуждались, жили на широкую ногу. Дочка родилась крепенькой, здоровой, уже в два годика было ясно, что вырастет настоящей красавицей. Людочка купалась в любви, была счастлива и ни на секунду не сомневалась, что так будет всегда.
Грянули девяностые, мальчик-муж решил, что он бог, царь и вершитель судеб, сгоряча вляпался в колоссальную аферу. Подробности Виктории Михайловне были неизвестны, но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы представить себе, что произошло. Мальчику-мужу пришлось бросить все и самым пошлым образом спасать собственную шкуру. Ему ничего не оставалось, кроме как смыться из города в неизвестном направлении, оставив молодую жену и маленькую красавицу дочь практически без средств к существованию. И осталась Люда один на один с судьбою и с маленьким ребенком на руках. Муж пропал, не успев сказать последнее прости-прощай, родители от переживаний за дочь начали тяжело и долго болеть. Денег не было, жизни никакой, да еще стали регулярно раздаваться странные звонки угрожающего характера. Грубые голоса, которые не желали выслушивать никаких оправданий и доводов, требовали возвратить немыслимые долги и угрожали расправой, если она не вернет деньги. Ситуация оставляла желать лучшего. Бедная Людочка, которая до этой истории жила как в раю, не понимала, что происходит. Муж никогда не посвящал ее в свои дела, не делился проблемами. Он зарабатывал деньги, это было нормально и естественно, а она была хранительницей очага.
Выручила свекровь, дай ей Бог здоровья и долгих лет жизни. Мудрая еврейская женщина, переборов личную неприязнь к бестолковой и совершенно никчемной, с ее точки зрения, невестке, заявилась в дом без приглашения. Людмила была готова к тому времени в петлю влезть от безысходности и отчаяния. Ей не на что было купить молока для ребенка. Безысходность ситуации состояла еще в том, что Людочка совершенно не была готова к трудностям и страданиям. Несмотря на то что она уже сама была мамой, она плохо понимала, что происходит, и не отдавала себе отчета в том, что положение, в которое она попала не по своей вине, не просто тяжелое, а катастрофическое. Они с дочкой стали заложниками чужих амбиций и оказались в той самой мышеловке с бесплатным сыром, в которую должен был попасть совсем другой человек.
Свекровь сделала Людочке предложение странное и на первый взгляд неприемлемое, но с житейской точки зрения мудрое. А заключалось оно в следующем. Свекровь предложила молодой женщине отказаться от ребенка и отдать девочку ей. Она ее удочерит и уедет с малышкой в Израиль, подальше из этого города. При этом она не собирается прерывать родственные связи, если Людмила пожелает, то потом, в лучшей жизни, когда все встанет на свои места, она готова открыть девочке тайну ее рождения.
В первый раз гордая Людмила независимым, картинным жестом показала свекрови на дверь. Мудрая женщина, много чего повидавшая на своем веку, не дрогнула, обиды не показала, проронила: «До свидания» – и с достоинством покинула квартиру. В эту же ночь телефон словно сошел с ума. Если раньше угрожающие звонки раздавались с периодичностью раз-два в неделю, в эту проклятую ночь стали звонить ежечасно. Людмила отчетливо поняла, что все ее порывы, даже самые благородные, закончатся одним. Ее убьют, а потом лишат жизни ее ненаглядную кроху. В шесть часов утра она с ребенком на руках, непричесанная и убитая горем, позвонила в дверь свекрови. Та не стала охать и задавать лишних вопросов. В считаные дни оформила нужные бумаги, продала шикарную по местным меркам квартиру, вручила Людмиле энную денежную сумму и благополучно улетела в Москву с маленькой внучкой, которая волшебным образом превратилась в дочку. На прощание взяла с невестки слово, что та не останется в городе ни при каких обстоятельствах. Переписываться на первых порах решили сугубо по-шпионски, через главпочтамт, до востребования. Лишившись мужа и дочери, Людмила была вынуждена покинуть родину. Куда можно было в такой ситуации уехать, где лучше всего спрятаться от преследователей, раствориться и переждать кошмар? Само собой, в большой город, там легче затеряться и покончить с ужасами преследования.
Так Людмила оказалась в столице, жить в которой не мечтала никогда. Огни большого города никогда не казались ей привлекательными. Ее все устраивало в собственном городе, где она родилась, выросла, любила, всех знала. У девочки не было амбиций покорить страну и мир, ей хотелось обыкновенного, очень простого и незамысловатого семейного счастья.
Одна, практически без средств к существованию, не считая конвертика, в котором покоились купюры, подаренные дальновидной свекровью, раздавленная горем, не представляя толком, каким образом она будет жить дальше, Людмила покинула родной город и уехала в Москву. Муж по-прежнему не появлялся. Что с ним и жив ли он вообще, было неизвестно. Людмила ступила с трапа самолета на московскую землю, где ее никто не ждал. Города она не знала, о его законах имела довольно смутное представление. Куда идти, что делать, с чего начать?
Молодой женщине пришлось выживать в самом прямом смысле этого слова – ежеминутно и ежечасно. Образования никакого, профессии нет, жизненный опыт и хватка на нуле. Снять самую непритязательную квартиру в столице оказалось мечтой запредельной. Жить в гостинице было очень дорого. Деньги таяли с молниеносной быстротой. На работу не брали. Как только вставал вопрос о прописке, потенциальные работодатели теряли к ее персоне всякий интерес. Через неделю Людочка отчетливо поняла, что сгинет в столице ни за грош. И ни одна собака не вспомнит, что для чего-то родилась и прожила на свете двадцать лет отличная девчонка, которая мечтала о простых и понятных вещах, хотела быть любимой женой и матерью, любить, готовить мужу вкусные обеды, читать дочке добрые сказки на ночь, покупать новые наряды. Вместо этого она, благодаря непредусмотрительным поступкам зарвавшегося муженька, должна была скитаться в большом городе, как последняя бродяжка, совершая судорожные попытки выжить. Деньги кончились через месяц. Просить помощи у родителей-пенсионеров, которым средств на лекарства не хватало, она не могла.
Выхода не было, и Людочка, чтобы не умереть от голода, пришла на московский рынок обыкновенной подневольной торговкой. Она слышала, что на столичных рынках работают девчонки со всех регионов, и не очень ошиблась. Потный, толстый, стареющий армянин, плотоядно поглядывая на девочку своими глазами-маслинами, поставил ее работать в овощной ряд в тот же день и пообещал место-ночлежку в вагончике. Его, в отличие от остальных, не смутило отсутствие регистрации и образования. Людочка надела фартук рыночной рабыни и встала в овощной ряд. Унижение было страшное. Людочка превратилась в человека без лица и биографии.
Вокруг кипела бурная жизнь, столичные дамочки, фыркая и капризничая, выбирали фрукты, оскорбляли просто так, из любви к искусству. Для девочки, выросшей в южном городе, в холе, неге и любви, было унизительно потакать любым капризам избалованных москвичек, которые не жалели выбрасывать сумасшедшие деньги на всякую ерунду, но вожделенно, с хищным выражением лица ждали сдачи в тридцать копеек. Ее, как человека, выросшего в приморском городе, подобная мелочность сводила с ума. Но эти детали она бы смогла пережить, так же как и бесконечные оскорбительные намеки в свой адрес.
Бытовые условия были ужасные. Бесправные работники рынка жили в железнодорожном списанном вагончике по восемь человек в купе, без всякого намека на двери и удобства. Душ был мечтой из другой жизни, белье приходилось стирать в кастрюле. Сушили тут же, развесив на леске у окна. Соседи, как на подбор грязные, пьяные и буйные, сводили с ума своими выходками и непредсказуемым поведением. Все вокруг пили по-черному то ли от безысходности, то ли в силу отношения к жизни. Спать приходилось как в осаде, вполглаза. Вставать после тревожной ночи нужно было в пять часов утра. И снова на рынок. Разложи овощи и фрукты, придай товару вид, улыбайся покупателям, еще и зазывалой поработай по совместительству. Но и это можно было бы перетерпеть. Она была готова на все, чтобы пережить страшное время. Людочка могла бы побороть страхи, смириться с неудобствами и унижениями ради того, чтобы заработать немного денег, встать на ноги и вернуть себе дочь. Но обстоятельства оказались выше ее желаний.
Хозяин стал оказывать бесправной девушке недвусмысленные знаки внимания. Когда он подходил к ее точке, у Костроминой непроизвольно начинался рвотный спазм. Она ненавидела эту потную старую скотину всеми фибрами души. От его скользких комплиментов, недвусмысленных намеков и маслянистых, порочных глаз становилось нехорошо и очень страшно. Отправить куда подальше эту грязную похотливую сволочь хотелось до невозможности, высказать все, что она думает, гордо повернуться и уйти – было самым сильным желанием. Но она не могла себе этого позволить по очень простой причине. Ей некуда было идти. Заработок и кров, пусть очень сомнительного характера, сейчас были для нее спасительным поплавком. Она как могла отшучивалась, изворачивалась, пыталась уйти от проблемы, но армянский работодатель не собирался сдаваться. Разгоряченный несговорчивостью строптивой девчонки, южный мужик, не привыкший к сопротивлению, распалился не на шутку. Людмила поняла, что с рыночной торговлей пора завязывать, иначе будет беда. Костромина очень хорошо отдавала себе отчет, что рухнуть в бездну просто, выбраться и подняться очень трудно, а точнее, почти невозможно. Пришлось бросить прилавок, место в вагоне – и уйти в никуда.
Обреченная на неизвестность и сплошные несчастья, Людмила брела по огромному, безучастному к ней городу со спортивной сумкой на плече. Она уже готова была вернуться обратно в свой родной любимый южный город к маме и папе, а там – будь что будет. Взгляд тупо скользил по рекламным вывескам, шикарным витринам, лицам прохожих. Вокруг бурлила яркая столичная жизнь. По тротуарам шагали счастливые и благополучные люди, по дорогам неслись машины, стоимость которых составляла целое состояние. Мегаполису было совершенно наплевать на девчонку, которая запуталась и не понимает, что делать, как жить дальше и где она сегодня будет ночевать.
Жить не хотелось. Если бы не письма с красочными фотографиями доченьки Риточки из Израиля, которые она регулярно получала, можно было бы без лишних раздумий распрощаться с этим светом. Свекровь сдержала свое слово. Железобетонная женщина. В один год потеряла мужа, сына, из первой и уважаемой дамы города превратилась в беженку, но при этом нашла в себе силы жить дальше – и жить качественно. Свекровь стала матерью ее дочери. Такое в самом страшном сне не приснится. А для нее это было не ночным кошмаром, а явью. Людочка сходила с ума от безысходности. У нее отняли все. Неизвестно за какие грехи выплюнули в этот окаянный огромный город без малейшей поддержки и шанса на выживание. Ее ненависть сосредоточилась на этом городе, как будто именно он был виноват во всех напастях, свалившихся на ее несчастную голову.
Машинально и бездумно скользя, ее взгляд остановился на рекламе строительной фирмы. Телефон был очень простой, запоминался и укладывался на мотив «Чижика-пыжика». Все новые предприимчивые коммерсанты правильно выстраиваются. Зачем заморачиваться, искать неординарные формы, когда благодаря незатейливому мотиву песенки, знакомой с детства, можно, не задумываясь, запомнить цифры телефона, который может пригодиться.
День катился к вечеру, Людочка страшно устала от незапланированного променада. Но дело было не в этом. Впереди была ночь. И эту ночь как-то надо было пережить в блестящем и равнодушном городе, который любит и ласкает исключительно счастливчиков, сумевших поймать птицу удачи за хвост. Она была не из их числа. Значит, надо что-то делать. Возвращаться пораженкой, с низко опущенной головой, в вагончик бесправных гастарбайтеров на радость икающего от переедания шашлыков и шаурмы черноволосого, потного и похотливого хозяина было смерти подобно. Этим она подпишет себе приговор окончательный и бесповоротный. Лучше уж на помойку к бомжам, чем в эти волосатые руки.
Когда человек попадает в неординарную ситуацию, у него два выхода. Или безропотно пойти на условия, которые предлагают обстоятельства, или найти выход. Людочка нашла единственно правильное на тот момент решение. Она с независимым видом вошла в метро, доехала до станции «Комсомольская», решительным шагом прошла к вокзальным кассам, купила билет до города Н на шесть часов утра и села в кресло зала ожидания с чувством исполненного долга. Она не знала, что будет делать утром. Но до шести утра у нее было время подумать, как действовать дальше. В этот непонятный город Н, обозначенный в билете, она ехать не собиралась. Что ей там делать? Кто там будет ей рад? Тем более что единственная ниточка, которая связывала ее с дочкой, находилась совсем недалеко, на главпочтамте страны. Надо было обезопасить себя от пристального внимания вокзальной, крайне назойливой милиции. Придирчивые стражи порядка в милицейской форме не замечали бомжей и попрошаек, зато проявили повышенное внимание к молодой, симпатичной девушке. Хороши законнички, нечего сказать. Создавалось впечатление, что в транспортную милицию набирают мужиков, озабоченных сексуальными проблемами. Купленный заблаговременно билет пригодился. Прицепиться к привлекательной девушке очень хотелось, только облом по всем статьям вышел, господа менты. Паспорт гражданки другого государства в порядке, билет на скорый поезд до славного города Н в наличии. Как ни вились вокруг, как ни пускали слюну, как ни придирались, ничего не вышло.
Утром она ушла с вокзала. В голове было пусто после бессонной, изматывающей ночи. Позитивных мыслей не возникало в принципе, зато настойчиво преследовал незатейливый мотив назойливого «Чижика-пыжика». Людочка бездумно мерила шагами гладкие плитки тротуаров. Все очень плохо. День рано или поздно закончится. Все законопослушные граждане после плотного ужина займут уютные кресла перед телевизорами, а ей, ни в чем не виноватой, что делать? Ехать на другой вокзал? Мысль хорошая. Только денег в кошельке уже не хватит на билет в самый малоудаленный от столицы населенный пункт. Еще этот проклятый «Чижик» потрошит мозги. А что? Говорят, ничего просто так не бывает. Людмила, словно завороженная нехитрым мотивчиком, достала кошелек, пересчитала последние гроши. Ни секунды не колеблясь, купила в ближайшем киоске телефонную карту и направилась к телефонному автомату.
Равнодушный автоответчик сообщил ей казенным голосом, что строительная фирма нуждается в рабочих кадрах, продиктовал адрес, и на этом общение закончилось. Ни минуты не раздумывая, Людмила поехала по названному адресу. Терять ей было нечего. У нее была одна цель – зацепиться в столице хоть мизинчиком. Потому как возвращаться ей было некуда и потому, что каждую пятницу она получала на главпочтамте письмо с фотографиями своей дочечки из далекой восточной страны. Если бы не эти весточки издалека, она давно бы рассталась с жизнью, которую ей подарили из скуки или чтобы поиздеваться.
Строительную площадку на краю Москвы Людочка отыскала без особого труда. Добрые люди показали, где обретается прораб. Костромина вошла в бытовку, мужчина средних лет с уставшим обветренным лицом не очень-то обрадовался при виде красотки.
– Малярша? – грустно, ни на что не надеясь, спросил мужик Людочку. Видимо, давно разочаровался в людях, бедняга.
– Нет, – прошептала несчастная деваха. Врать сил не было. Больше всего хотелось помыться и приткнуться в теплый угол. К тому же от голода кружилась голова.
– Штукатуришь? – Вопрос прозвучал довольно меланхолично, без особенной заинтересованности, больше для проформы.
– Дяденька, – заголосила несчастная девчонка, – я ничего не понимаю в вашем строительстве. Только спасите меня, пожалуйста. Мне работа нужна и жилье. Хотите, я полы буду мыть. Я научусь красить, штукатурить, обои клеить. Что хотите. Только не выгоняйте меня. Мне идти некуда.
Мужик после эмоционального взрыва незнакомой девушки, свалившейся на его голову непонятно откуда, заметно приуныл. По виду он был дядька неплохой, добрый, но, видать, судьба давно заставила его делать правильный выбор при любых обстоятельствах. Хорош бы он был, если бы брал под крылышко всех неудачников, которые прутся в Москву как по заказу. Девку мужику было жалко. Он сам отец взрослых дочерей и знал что почем. Эта красавица вызывала сочувствие и жалость. Молодая, намыкалась, видать с первого взгляда, что без вины виноватая. Но что с ней делать? Видал он всякое и перевсякое. Возьмешь ее табельщицей, а через неделю мужики начнут гарцевать вокруг красавицы. Строители все сплошь из сопредельных государств. Без баб озверели. Присутствие молодой красивой девчонки создаст на стройке миллион ненужных проблем. А их, этих проблем, и так выше крыши. И девку жалко, но он же не сказочный волшебник, чтобы помочь всем несчастным. Девка-красавица хлюпала носом и уходить не собиралась, а прораб судорожно решал, где грань между добром и злом. Действие затягивалось. Пока прораб боролся со своими чувствами, жизнь, как всегда, все расставила по своим местам.
Дверь подсобки хлопнула совсем негромко, очень по-домашнему. Людочка внимания не обратила на этот судьбоносный момент. Только увидела, как седовласый мужик зашел в подсобку. Прораб нервно вздрогнул и привстал со своего стула. В принципе ничего не изменилось. Ну подумаешь, делов-то, в подсобку зашел холеный и рафинированный бобер, уверенный в себе. Сразу видно – хозяин не только по строительству зданий, но и по жизни, вон как прораб напрягся и выстроился в момент.
«Начальник, наверное, – тоскливо отметила про себя Людочка. – Ишь как дядька подхватился, старается».
– Здравствуйте, Леонид Данилович! – Прораб вытянулся по стойке «смирно».
– Работайте, работайте, – прозвучало снисходительно в ответ. – Я тут у вас немного посижу. Мне машину нужно подождать. Не обращайте на меня внимания.
Людмиле ситуация была, грубо говоря, по барабану. У нее не было выбора. Она растеряла последние силы и устала. Больше всего на свете хотелось помыться, выспаться, почувствовать себя человеком. Она знала одно – или сейчас она устроится на работу, зацепится за эту проклятую Москву, или тупо пойдет на вокзал и ляжет на рельсы, потому как смысла жить больше не было.
Седой бобер сел на старый, потрепанный годами венский стульчик и притворился старым добрым дядюшкой. Уходить из вагончика прораба Людмила не собиралась. Эта подсобка была ее последним спасением. Прораб что-то продолжал бубнить невразумительное, присутствие дядюшки его сильно смущало и заставляло дергаться. Но отчаявшуюся Людочку поведение заслуженного строителя волновало меньше всего. Она знала точно, что, если ее не возьмут на работу сегодня, сейчас, у нее не останется выбора. Она уйдет из этой проклятой и несправедливой жизни. И тогда все закончится. Боль от обиды, что тебя предали. Вся несостоявшаяся и искореженная жизнь, которая ей досталась. А в чем ее вина? В том, что она встретила и полюбила крутого парня местной величины, который обещал звезды с небес и счастливую сказку? Он успел совершить единственный красивый жест – сыграл шикарную свадьбу на родительские денежки, о которой будут судачить толстые кумушки в южном городе не один год. А потом потерял голову от больших бабок и попал в историю, при этом умудрился потащить всех в пропасть, за собой. Где ты есть, принц занюханный? Ты и сейчас спасаешь свою шкуру, а твоя дочь вынуждена жить на краю света и звать бабушку мамой, твоя единственная и горячо любимая жена должна выживать ежечасно, ежеминутно, просить помощи у незнакомых и равнодушных людей только потому, что собственная шкура тебе гораздо дороже, чем судьба близких людей. Людмила ни на секунду не допускала мысли, что ее муженька нет на белом свете. Она была уверена, что он затаился в тихом месте и живет себе припеваючи, когда остальные расплачиваются за его преступное легкомыслие.
Погруженная в собственные переживания, она упустила момент, когда дядюшка подошел к прорабу, шепнул ему пару слов, и тот испарился из бытовки. Она находилась на грани отчаяния и не очень хорошо соображала. Дядюшка отцовским жестом положил ладонь на ее плечо и мягко произнес:
– Девушка, не переживайте вы так. Все будет хорошо. И плакать не надо, особенно такой красивой и молодой девушке. От слез ранние морщинки появляются.
От участливых слов постороннего человека Людмилу словно прорвало. Она так давно перестала верить в хорошее, не общалась с приветливыми и адекватными людьми, не слышала обращенных в свой адрес простых и чутких слов. Ее существование превратилось в ад без малейшей надежды на перемены к лучшему. Слезы, которые она с неженским мужеством сдерживала многие месяцы, теперь уже градом брызнули из глаз. В этих рыданиях было все – горечь несбывшихся надежд, боль унижений, скитаний, одиночества, взрыв абсолютного отчаяния. Море невыплаканных слез было нескончаемым. Когда сил не осталось, девушка подняла голову и увидела напротив пожилого человека. Ее поразили чужие глаза. В них было столько сочуствия и понимания, что она поверила ему. Он, ни слова не говоря, взял ее за руку. Жест был естественным, как будто так и должно быть. Она послушно встала со стула. Они вышли на улицу, сели в машину. И вместо того чтобы заниматься тяжелой и грязной работой на стройке, она безропотно отправилась с незнакомым пожилым человеком в неизвестность. Великий господин случай смилостивился и спас Людмилу.
Старик, Леонид Данилович, оказался директором огромного строительного концерна. Он был одинок, богат и благороден, по крайней мере по отношению к ней. Вот таким образом Людочка оказалась в другой жизни и приобрела положение содержанки респектабельного человека, к которому никогда не стремилась. Костромина была слишком наивна и порядочна, ее нельзя было отнести к хищной дамской породе, представительницы которой готовы все отдать, чтобы захомутать богатенького мужика. Из нее получилась бы прекрасная жена, мать, хозяйка. Она бы с удовольствием варила борщи, вытирала носы и закручивала на зиму по сотне банок консервов. Но жизнь распорядилась по-своему и заставила взглянуть на многие вещи по-новому.
Людочка согласилась с предложенным без колебаний. Она слишком устала от страданий. Первое время она получала необыкновенное наслаждение от самых простых вещей, которых была лишена за время скитаний. В любое время она могла позвонить в Израиль, принять ванну, посмотреть фильм, съесть что-нибудь вкусненькое. Леонид Данилович ее обожал и баловал. Она чувствовала себя настоящей небожительницей. В стремлении отблагодарить своего спасителя она принялась варить, жарить, печь. Это вызывало у ее покровителя приступы необыкновенного веселья. Леонид Данилович предпочитал ужинать в ресторанах и не скучал по домашней пище. Он с удовольствием выводил Людочку в люди. Благодаря ему она познакомилась со многими влиятельными высокопоставленными персонами. Когда Людмила пришла в себя и заскучала от сытой жизни, Леонид Данилович сам предложил ей закончить какие-нибудь курсы. Людочка выбрала специальность маникюрши. Эта профессия очень подходила для ее характера. Работа непыльная, довольно прибыльная, если делать ее хорошо. Сама атмосфера парикмахерского салона притягательна для любой женщины. Здесь уютно, комфортно, похоже на закрытый дамский клуб. Хоть она и не нуждалась в деньгах на нынешний момент, профессия не помешает. И кто знает, может быть, так и прожила бы Костромина долгую и счастливую жизнь под покровительством Леонида Даниловича, но очень скоро все закончилось. Хоть и обладал ее престарелый любовник необыкновенной прытью и бодростью, годы не уговоришь щелкать в режиме обратного счета. Леонид Данилович умер скоропостижно, от инфаркта, за своим рабочим столом.
