Текст книги "Попутчики"

Автор книги: Наталья Котрасева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Наталья Евгеньевна Котрасева
Попутчики

Дело было в конце октября. Как-то так вышло, что в купе оказалось пятеро, но заметили это, только когда уже пора стало ложиться спать. До этого, за разговором, никому в голову не пришло пересчитать попутчиков. А тут глядь – пятеро на четыре места.

Дедок, так и не снявший потертого серого пальто и шарфа даже в душном купе, сразу предложил посмотреть на билеты. Все потянулись за сумками и кошельками. Билетов оказалось ровно четыре, хотя каждый достал по одному.

И ведь не пил никто, даже чай еще не предлагали. Парень в трениках, правда, был вроде как уже поддатый, а может и похуже, но так остальные-то в рот ни капли не взяли!

– Ничего не понимаю! – авторитетно сказал дедок.

Все согласно заохали и захмыкали.

– Как это так – нас же пятеро, а билетов четыре. И у каждого есть билет. Так не бывает!

Стали считать вслух, тыкая пальцами в попутчиков. Мнения разошлись. Кто считал по именам, Марья Сергеевна, Серафим Эдуардович, Колян и Оленька, у тех выходило четверо. А кто по головам – пятеро. Стали шуметь и спорить, а Серафим Эдуардович и креститься. Тут вроде в мозгах прояснилось, и все сошлись на том, что их четверо, и мест на всех хватит.

Решили ложиться спать, пока не поздно. Кто знает, что потом будет – может к ночи и шестерых насчитают. Трое улеглись по полкам, а Оленька осталась растеряно стоять посреди купе, сжимая в руках одеяло. Места для нее не хватило.

– Вот что, дорогуша, – сказала Марья Сергеевна, – а ты посчитай, кто на полках лежит.

На полках лежали сама Марья Сергеевна (на нижней правой), Серафим Эдуардович (на нижней левой), и Колян (на верхней правой). И все, свободных полок не осталось. Оленька испугано пересчитала еще раз. Теперь на верхних были Серафим Эдуардович и Марья Сергеевна, а Коля снизу слева. И опять свободных мест вроде как не осталось.

– Надо идти за проводником! – решительно заявила Марья Сергеевна, встала с нижней левой полки и, сунув ноги в потертые тапки, вышла из купе.

Не было ее долго. Вернулась Марья Сергеевна недовольной и зло сообщила, что проводника на месте нет, все купе в вагоне заперты, и даже туалет, и тот закрыт на амбарный замок.

Тогда уже все обеспокоились и решили пойти найти хоть кого живого. Стучались во все купе, дергали за ручки, но никто не открыл. Колян даже сбегал в соседний вагон, так и там никого живого не оказалось. Больше никто по вагонам бегать не решался. Спать тоже не ложились. Впятером сходили за кипятком, впятером же сели пить чай. Молча, испуганно и подозрительно оглядывая друг-друга под стук колес и чайных ложек. Прошло минут двадцать, а то и все сорок. Никто не спешил заводить разговор, будто всем казалось – стоит озвучить, что здесь творится чертовщина, как станет еще хуже.

Наконец Колян встал, натянул кожаную куртку, смачно выругался и неразборчиво пробормотал что-то про покурить. Он скрылся за дверью, и снова все погрузились в молчание. Затем послышались неспешные шаркающие шаги. Мужской голос в конце коридора спросил визгливо и громко, так, что в купе было все прекрасно слышно:

– Огонька не найдется?

Колян промычал тихо и утвердительно.

– Ну разве ж это огонек! – пренебрежительно высказался голос. – Вот у меня будет огонек так огонек!

Затем что-то громыхнуло, будто взорвалось, и Колян стал кричать и громко ругаться.

– Беда случилась! – подытожила Марья Сергеевна боязливо, не пытаясь даже встать и выйти посмотреть.

Все с ней были согласны.

В относительной тишине прошло минут пять, затем кто-то зашагал к купе. Все напряглись, но это оказался Колян, только весь будто в саже, и волосы опаленные. Объяснять он ничего не стал. Судя по безумному взгляду, потому как не мог.

Оленька тогда встала и заперла дверь изнутри – а то вдруг кому еще огонек понадобится?

– Тоскливо как… – ни к кому не обращаясь, тихонько сказала она.

– Может, окно откроем? – спросила Марья Сергеевна. – А то и правда, в духоте, с закрытой дверью сидеть…

Подняли шторку, раздвинули занавески, приоткрыли шелку, из которой потянуло свежим воздухом. Все сразу как-то приободрились. Поезд шел по холмам, покрытым сочной травой, хотя началась уже вторая половина осени. В ярком свете луны по одному из пригорков неспешно шагал тяжеловоз с махоньким всадником на спине.

– Малец, видно, в ночное вышел, – пояснил Серафим Эдуардович. – Смотрите, у него коров-то сколько!

Но он ошибся, это были не коровы. Уже стояла ночь, но и в темноте можно было разглядеть, что всадника окружали фигуры вроде бы человеческие, но не совсем – все какие-то сгорбленные и перекошенные, с огромными длинными носами. Будто пни ожили и пошли гулять на лугу.

– Боже сохрани, – испуганно прошептала Оленька, – он что, троллей пасет?

За окном заливисто рассмеялись.

– Закройте, закройте, пока можно! – Оленька взвизгнула и поджала ноги, будто увидела противную мышь.

Колян смотрел в окно все тем же безумным взглядом и вставать не спешил. Марья Сергеевна изобразила рукой какой-то знак – возможно, это она пробовала неумело креститься. Серафим Эдуардович встал и потянулся к окну со словами:

– Что ж вы все коров-то испугались!

– Ты, дурак, кого здесь коровой обозвал? – спросил скрипучий голос, и в щель просунулся длинный бородавчатый нос.

Тут Колян наконец пришел в себя. Он схватил со стола недопитый стакан чая и швырнул прямо в страшный нос. Попасть он не попал, но нос убрался.

– Ну вы, ребят, даете, – обижено сказали за окном, – я же к вам по-хорошему.

– Что, чаек не понравился? – издевательски протянул другой голос.

– Чаек? Где чаек? – наперебой заволновались невидимки.

Затем в окно, со скрипом и чпоканьем, протиснулось не меньше 10 носов сразу, один краше другого – в бородавках, кривые и мясистые. Самый длинный – сантиметров 25. Носы шевелились в разнобой, явно принюхиваясь.

– Да, да, чаем пахнет! – взволновано сказал обладатель самого красного носа, удальски загнутого вверх.

Колян уж потянулся было за следующим стаканом, но вдруг раздался звук, будто хлестнули плеткой, и писклявый голосок приказал:

– А ну на место, твари! Расшалились! А ну я вас!

Носы сразу убрались, будто их и не было.

Марья Сергеевна быстро наклонилась к окну и захлопнула его. Было видно, что она готова в любой момент отпрянуть.

– Ой, а что это там? – спросила она.

Оленька тоже выглянула.

– Дерево!

И правда, на горизонте показалась огромная башня, верхушка которой терялась в вышине. Приглядевшись, можно было заметить, что у башни есть ветки, тоже толстые и огромные, но почти не видимые в тумане.

Поезд плавно заворачивал прямо в сторону небывалого дерева, успокаивающе стуча колесами. Затем к этому звуку добавилось тихое посвистывание и завывание, будто ветер гудел вдалеке. А затем послышались хриплые возбужденные голоса откуда-то сверху.

– Это не носатые опять? – спросила Марья Сергеевна.

Это были не они. Высоко в небе, по направлению к поезду, неслась тяжелая серая туча. Временами она как будто распадалась на отдельные фигуры, а может, это из облаков выглядывали те, кто несся вместе с ней. Туча передвигалась необыкновенно быстро. Скоро она уже вилась сбоку от поезда, снижаясь и рассыпаясь на вереницы всадников с копьями, мечами и луками. Их предводитель скакал на восьминогом огромном коне, а сбоку от него неслась колесница, запряженная двумя козлами. Человек в колеснице достал какой-то топор или молот или что-то такое, и ударил гром.

– Мамочка, что делается! – Серафим Эдуардович аж открыл рот от удивления. Его челюсть возбужденно подрагивала. – Это ж Дикая Охота! Мне про нее дочка рассказывала! Однажды ее муж… впрочем, не важно!

– Что? – попутчики его явно не знали, о чем идет речь.

– Ну, Вотан… бабы голые – валькирии, Тор этот, который с молотом на змея охотился… – старик ткнул пальцем в сторону колесницы.

Тор, будто решив наглядно показать, о чем рассказывал Серафим Эдуардович, размахнулся, и молот с ослепительной вспышкой полетел в поезд. Поезд зашипел и изогнулся. Их вагон потянуло куда-то вверх и вбок, так что вещи и люди попадали на пол. Что в точности произошло потом, никто не понял. Кажется, поезд то ли сам взлетел, то ли был утянут молотом вверх, в вышину. Затем за окном все стало серо, и только изредка по стеклу шлепали то рука, то голая женская нога. Когда в окно попытались упереться сразу три лошадиных копыта, стекло со звоном разбилось. Брызнула кровь.

– Вернуть их, куда положено! – громко приказал чей-то голос.

Дальше все происходило так быстро, что никто даже не испугался толком, когда поезд вспомнил о силе притяжения и с жутким свистом рухнул обратно.

Падал он окном вниз. Первой вывалилась наружу Оленька, за нее удалось схватиться Серафиму Эдуардовичу. Колян и Марья Сергеевна летели чуть поодаль. Марья Сергеевна планировала ощутимо медленнее всех. Падали они долго. Оленька даже успела пару раз перекувырнуться и увидеть, как в вышине, блестя чешуей, бьется в судорогах раненный поезд, и как дикая охота с гиканьем и свистом уносится прочь.

Слева в тумане чернело бесконечно высокое дерево.

Они падали как раз к его корням, на изумрудно зеленые холмы, рядом с какими-то постройками. Вместо того, чтобы разбиться в лепешку, они приземлились плавно, как во сне. Оказалось, что рядом с ними стоит человек в сером, а в руке у него тыква-фонарь, с прорезанными глазами и ухмылкой.

– Проходите, а то не успеете! – строго сказал человек, поднимая фонарь. – Через час граница закроется.

Затем тип в сером развернулся и растаял в ночи, а фонарь так и остался висеть в воздухе. В его тусклом свете было видно, что впереди высокий забор из кольев, на которые вперемежку были наколоты такие же тыквы с горящими свечами и отрубленные человеческие головы. Дубовые ворота были заперты на засов, но рядом оказалась приоткрытая калитка.

Никто не мог сообразить, что делать дальше, поэтому, когда фонарь поплыл по воздуху к калитке, люди покорно двинулись следом.

– У меня кровь, мне руку стеклом отрезало! – беспомощно проговорил Колян.

И правда, только сейчас все заметили, что правой руки у парня не было. Из обрывков рукава капала кровь.

– Тебе больно? – участливо захлопотала Марья Сергеевна. – Надо ж перевязку сделать!

– Нет, нет, спасибо, – Колян говорил ровно, как зомби. Да и похож он сейчас был на зомби – такой же бледный, до синевы, и в окровавленных обрывках кожаной куртки. – Я себя хорошо чувствую. Просто хотел сказать, чтобы вы потом не удивлялись.

Никто уже давно не удивлялся.

Они вошли в калитку, и та со скрипом захлопнулась.

Во дворе было людно. Здесь толпились сотни существ, образовав длинную очередь по периметру.

– Кто ж это такие? – сдавленно прошептал Серафим Эдуардович. – Посмотрите, у того шесть ног и восемь рук!

Шестиножием и восьмиручием странности вокруг не ограничивались. Попутчики как-то незаметно для себя самих оказались в самом конце очереди. Перед ними стоял маленький эльф с крылышками, весь в зеленом, с дудочкой за поясом. Рядом – почти бесплотная женщина без ног, зато с длинными черными волосами. Какие-то карлики-уродцы все время хихикали и бросали на нее похабные взгляды. Еще в очереди была пара классических привидений – в белом, с цепями на ногах. Остальные, к счастью, в темноте были почти не видны – тыква светила тускло.

Вдруг раздался удар гонга. Очередь забеспокоилась и начала жаться к стенам. В центр двора вышли четверо в красном, по виду чиновники. Один держал бронзовый гонг, один палку, чтобы в гонг бить, а двое важно встали по бокам и начали оглядывать толпу.

– До того, как закроются ворота между мирами, остался один час! – прокричал чиновник с гонгом. – Поспешите! Кто не знает, кто он и куда ему, решайте скорее! Всем построиться у ворот!

Очередь послушно зашевелилась, распалась на отдельные группки, которые двинулись к воротам. Минут за десять все столпились у деревянного забора. Сразу стало тесно и душно. Оленьке на ногу наступил кентавр, а Колян чуть не утопил в собственной крови стадо божьих коровок, послушно трусившее за пастухом-эльфом. Кто-то хрипло и взволнованно дышал, кто-то еле слышно перешептывался.

Чиновник с палкой ударил в гонг.

– Молчать! – проорал он.

– Итак, решайтесь, пока не поздно! – продолжил его коллега. – Кто уже знает, куда ему, слушай дальнейшие указания! – он сделал паузу, дожидаясь полной тишины. – Желающие вернуться в преисподнюю, попрошу выстроиться слева от меня!

Толпа снова зашевелилась. Вначале вылетела безногая женщина. За ней потянулись привидения, гремя цепями. Следом, прихохатывая и возбужденно размахивая кружками с пивом, проскакала шайка чертей.

– Все ли собрались? – спросил чиновник. – Еще есть желающие?

Зачем-то вышел из толпы недоумевающий кентавр, но чиновник отрицательно покачал головой, и тот похромал обратно.

– Хорошо, – сказал чиновник. – Мой коллега отведет вас к судье северо-западных ворот. Тот проверит документы, поставит печать о возвращении, и вы сможете пройти. А теперь те, кто хочет вернуться в мир духов. К правой стене!

После этих слов толпа изрядно поредела. Направо потянулись эльфы, фэйри, огромные уродливые тролли, несколько гномов, и множество существ, чьи названия люди давно уже забыли.

– Мой коллега отведет вас к юго-восточным воротам, и вы сможете вернуться в свой мир после стандартных процедур! – заявил чиновник. – Теперь те, кому в мир людей. Два шага вперед.

– Ох, а я уж забеспокоилась! – облегченно вздохнула Марья Сергеевна. – Думала, туда нас и не позовут!

Она первой вышла вперед. Следом подошли капающий кровью Колян, Оленька и Серафим Эдуардович. К ним присоединилась какая-то мокрая девушка, пахнущая тиной, два странных маленьких человечка и бородатый негр, судя по запаху и цвету лица, давно уже мертвый.

– За мной! С остальными разберется мой коллега.

Чиновник почтительно поднял гонг над головой, и тот уменьшился до размеров ореха. Тогда чиновник сунул его в широкий рукав и направился к деревянному зданию, украшенному резьбой. Внутри оказалась просторная комната, с рядом стульев у стенки, и столом посредине. Чиновник уселся за стол.

– Итак, – заявил он, – я буду говорить с каждым по очереди. На кого покажу, выходит к столу, встает на колени и почтительно докладывает. Глаз не поднимать, на меня не смотреть, не возражать и не спорить. На вопросы отвечать внятно. Ты первая! – палец указал на мокрую девушку.

Она послушно вышла вперед и неуклюже упала на колени. Вокруг нее сразу натекла пахнущая рыбой лужа.

– Как зовут, и зачем собралась в мир людей? Отвечай!

– При жизни звали меня Мартой Николаевной Федосовой, – тихо объяснила девушка. – После смерти стали кликать Мокрой Мартой. История моя печальна и трагична. Мой любимый, Васенька Иванчеев, отвез меня как-то на середину озера, под предлогом покататься и луной полюбоваться, и коварно утопил в темных водах. Обиды я ему не простила и стала русалкой. Живу теперь в озере и, по мере слабых сил и умений, стараюсь топить мужчин и парней, особенно тех, что девушкам врут.

– А Васенька Иванчеев? – поинтересовался чиновник.

– Васеньку первым утопила. С тех пор он попал в преисподнюю, где каждый божий день черти баграми его к дну озера прижимают. А всплыть и глотнуть воздуха дают раз в восемнадцать лет. А на дне озера его грызут угри и щуки, а изнутри горит Васенька огнем жарким, так что и сам себе готов внутренности вырвать. И скрежещет он зубами и плачет, и клянется больше девок не обижать. Я как раз его проведать ходила. Посмотреть на него мне всегда приятно.

– Хорошо, сказал чиновник, доставая из стола большую квадратную печать. – Давай паспорт, и можешь возвращаться.

Следующим был вызван негр, оказавшийся личным зомби какого-то колдуна. Его посылали в мир духов за редкими костями. С негром тоже быстро разобрались. С двумя человечками поговорили на каком-то скрипуче-щебечущем языке, так что никто ничего не понял, и только Серафим Эдуардович пробормотал:

– Гляди ж, это вьетнамский выговор, или древнеарамейский?

Затем палец указал на Марью Сергеевну, и она вышла вперед.

– Кто такая и куда ходила? – требовательно спросил чиновник.

– Марья Сергеевна меня зовут, – испуганно объяснила женщина. – Ехала я из Питера в Москву. Села в поезд, как обычно, а тут как начнутся всякие странности!

– Молчать! – рявкнул чиновник. – Что за чушь! Всыпать ей 20 палок!

Откуда-то набежали вдруг люди в синих кафтанах, и началось избиение. Марья Сергеевна причитала и визгливо плакала.

– За что вы так со старой женщиной! – спросила она жалобно, глядя на чиновника, когда все закончилось.

– На меня не смотреть, кому было сказано! – Чиновник кивнул, и Марья Сергеевна получила еще пару ударов по спине. – Отвечай правдиво, глупая женщина. Куда ездила и зачем, и почему теперь врешь.

– Да не вру я! Как села я на поезд на Московском….

– Еще двадцать ударов!

Снова из теней повылезали люди в синем.

– Ой, ой! Не надо опять палок, я все расскажу! – Марья Сергеевна испуганно сжалась.

– То-то же. Говори!

– Ну… я летала на шабаш на Лысую гору, – скороговоркой пробормотала она.

– А почему скрываешь?

– С детства стыжусь своих способностей. Стыдиться приучена отцом и матерью, которые были добрыми христианами. Вот и боялась признаться… в присутствии посторонних. – Марья Сергеевна сконфуженно посмотрела на своих попутчиков.

– Вот это баба! – восхитился Колян. – На маму мою похожа!

– Опять врешь, женщина! – чиновник был неумолим. – Если ты летала на шабаш, как и положено, на метле, почему обратно ехала на поезде?

– Притомилась, силы уже не те…

– Да, и что поезд между мирами – нелегальный, скажешь, тоже не знала?

– Нет, не знала! Богом клянусь! Чертом клянусь! Великой богиней клянусь!

– А паспорт твой где?

– Потеряла в пути. На нас дикая охота вышла, вот в неразберихе и…

– 60 палок! – чиновник взмахнул рукой.

– Вот он, вот он! – женщина потянулась, и вытащила из бюстгальтера помятый и засаленный паспорт черного цвета, с серебристыми буквами и символами. – Только что вспомнила, что для сохранности сюда его положила, а не в карман.

Чиновник хмыкнул, всем своим видом показывая, что предвидел такой ход событий. Затем он начал внимательно исследовать паспорт, страницу за страницей, время от времени чертя пальцем какие-то знаки. Когда паспорт вдруг задымился и стал искриться, чиновник победно усмехнулся.

– Ага, так я и знал. Все вы, ведьмы, одинаковы. Значит ты уехала на Лысую Гору в прошлом году, вышла там замуж за Дьявола, да так там и осталась. Без визы. Нелегально! А штамп в паспорте о том, будто возвращалась в свой мир, как положено, навела колдовскими чарами. И ты думала, меня можно обмануть? Сто палок ей!

– Господин хороший начальник! – Ведьма распласталась на полу и зашлась в рыданиях. – Не хотела! Любовь у нас случилась! Я же не собиралась оставаться. А как увидела его, как в анус поцеловала, так между нами и вспыхнуло пламя любви. Ну не могла я уехать, не могла! Такое раз в жизни бывает!

– Ах ты, шлюха! А вернуться и за визой «Невеста Дьявола» ты обратиться не могла? Знаешь ведь, как по правилам нужно действовать, а все туда же!

– Я не знала! Я не могла вернуться! Вот я бы вернулась, а он бы меня сразу разлюбил! Как же я могла такой шанс упустить! Господин начальник, не гневайтесь, не ломайте мою судьбу! Я теперь все поняла, я возвращалась в раскаянии. Думала, приеду, получу визу. Какую положено, и обратно, к любимому! Ситуация моя необычная!

– Как же, необычная, – чиновник гневно рассмеялся. – Да вас таких влюбленных по 20 штук на дню приходит. Знала ведь, что Дьявол тебя обратно не позовет, вот и не возвращалась. Он о тебе и забыл давно – ведь вы виделись только на шабаше. А потом ты бродила по заповедным лесам и рвала священные травы. Небось, и контрабанды сейчас везешь!

– Да где же? Нет у меня ничего! – Марья Сергеевна демонстративно вывернула карманы.

– Она у тебя не в карманах!

Снова появились чиновники в синих кафтанах. Начальник приказал:

– Отвести в камеру для обыска. Раздеть, вывернуть наизнанку и одежду и саму подозреваемую, обыскать все тщательнейшим образом. Особенно смотрите по женской части. Затем наказание – 50 палок по пяткам, 50 – по зубам, за вранье.

Марью Сергеевну взяли под руки и повели прочь.

– А паспорт, а паспорт мой? – тоскливо и безнадежно спросила она чиновника, обернувшись, и смотря на заветный документ в его руках.

– А паспорт мы аннулируем. Пожизненно. Больше никаких Лысых Гор и шабашей.

– Невозможно! – заверещала Марья Сергеевна. – Я буду жаловаться! Подлый чинуша! Это ты к нам в поезд лазутчика подослал, я сразу поняла! Ну, не сразу – вначале я решила, что мой любимый тайком за мной подглядывает… Но быстро сообразила, чьи это проделки!

– Кому жаловаться-то? – спросил чиновник.

– Дьяволу! Он меня выручит!

– Придет выручать – и его паспорт аннулируем, – с некоторой дерзкой надеждой пообещал чиновник. – Следующий!

Палец указал на Коляна.

Тот вышел вперед и опустился на колени.

– Ну че, – сказал он. – Я Колян. Фамилии не помню. Как в поезд попал – не знаю. Грибы помню только. Руки вот у меня нет. Требую компенсации.

– Ах, один из этих! – чиновник досадливо поморщился. – В кутузку на отсып. Потом посмотрим, куда его – обратно вернем, или отправим блуждать по мирам. Следующий!

Вышел Серафим Эдуардович и интеллигентно представился.

– Дочка у меня живет под зеленым холмом, – сказал он. – 30 лет уже, как живет. Один раз постучался к нам в дверь незнакомец весь в красном, на зеленой машине, представился гражданином Сидовым. Сказал, что доктор ему срочно нужен. А дочка моя как раз врачом работала. Ну, она с ним и поехала. И так и не вернулась. Долго я ее искал, найти не мог. Плакал много, она же у меня одна. А потом явилась она мне во сне и рассказала, что забрали ее жить с маленьким народцем. И что фамилия ее теперь Сидова. И что рада бы вернуться, но не может – сказала, если вернется, сразу станет старой и некрасивой, хотя, говорит, прожила там всего три дня и три ночи. Время, говорит, там по-другому течет. Но сказала, что можно будет ее раз в год навещать, в ночь на первое ноября. Тогда, говорит, все двери открываются. И вот так мы и встречаемся – то она ко мне в этот день придет – когда двери открыты, и ей можно. Ну, вы и сами знаете. Когда я к ней поеду. А в этот раз боялся я обратно опоздать. А зять мой и говорит: «Вы бы, дедушка, садились на поезд. У нас теперь экспресс новый до таможни ходит. Очень это всем удобно». Ну я и сел. И сюда попал, хотя страху натерпелся. Странно все это, в следующий раз пешком пойду, по старинке.

– Что ж, уважаемый Серафим Эдуардович, – очень вежливо сказал чиновник. – Вы у нас на хорошем счету, за вами никаких нарушений никогда не было. Только поездом больше не пользуйтесь – зять ваш не знал, но поезд этот годится не для всех. Впредь можете к дочери ездить свободно и к нам не являться. – Он достал большую печать и торжественно приложил ее к паспорту старика. – Всего вам хорошего!

– И вам, сынок! – радостно сказал старик, с кряхтеньем поднимаясь с колен.

Его куда-то увели, и осталась только Оленька. Чиновник указал на нее. Девушка робко опустилась на колени перед столом.

– Меня зовут Оленька, – тихо сказала она. – Я не знаю, куда и зачем ехала. Просто каталась, наверное.

– Грибы любишь? – строго спросил чиновник.

– Не-е-ет.

– Марки?

– Не собираю…

– Сома? Хаома? Пилюли долголетия? Что-нибудь из перечисленного употребляешь?

– Не-е-ет…

– Хм, – задумался чиновник. – Покажи паспорт!

– Нету у меня паспорта… – девушка готова была разрыдаться… – Мне никто никогда не давал.

– Такого не может быть!

– Я бедная, у меня ничего нет… а я хотела бы паспорт… такой же черненький, с буквами… я бы и дочку хотела… и фамилию Сидова…. и грибов…. и копье и молот… и печать!!!

С этими словами Оленька вдруг вскочила и бросилась на чиновника.

– Стража! Держите ее, это голодный дух! – заорал чиновник.

– Сам ты голодный дух, собака-чиновник! – пролаяла девушка, вырывая печать. – Я лиса! А эту печать ты в моем святилище украл, подлый вор!

– Взять ее! – скомандовал чиновник, сам отбегая подальше от разгневанной девушки.

Вышли люди в синем, с палками наперевес. Оленька закрутилась на месте, и вдруг оказалась белой девятихвостой лисой. В зубах она сжимала печать.

Люди с палками взяли ее в кольцо, но напасть пока никто не решался.

И тогда раздался невыносимо громкий звон.

– Утро, утро наступило! – зычно заявил бесплотный голос. – Кто не успел, тот опоздал!

Комната начала собираться, будто была складной игрушкой. Чиновники вдруг стали плоскими, и аккуратной гармошкой сползли на пол. С ослепительной вспышкой исчезла лиса. Прошло не больше пяти секунд, а дом, забор с головами и тыквами, огромное дерево, все исчезло. Остался только какой-то задрипанный луг, тропинка и появилась парочка сонно жующих коров.

Где-то кричал невидимый петух, а из-за горизонта вставало солнце.

На тропинке показалось двое мальчишек лет четырнадцати, в джинсах и рубашках. Один сонно тер глаза, а второй рассматривал свой мобильный. Они неспешно двигались к коровам.

– Надо было вчера коров идти искать, вчера!

– Ты что, дурак, кто по своей воле вчера бы в ночь вышел из дому? Вот ты же не вышел?

– Нет…

– Правильно, сидел дома, как все нормальные люди, на окне, что к кладбищу выходит, свечку поставил. Так и надо! А коров сейчас приведем. Они и сами-то не вернулись, потому что им маленький народец глаза запорошил…

– Дурак ты, в такую ерунду веришь!

Они уже почти дошли до коров, когда раздался стон.

– Что это? – спросил парень с мобильным. – Слышал?

Снова застонали. Теперь стало понятно, что это в кустах.

– Пойдем проверим?

Второй боязливо кивнул.

Они тихо свернули с тропинки и подошли к кусту.

– Рука… моя рука… – застонал тот.

– Ух ты, глянь, у него крови сколько! Поднимай его, он почти мертвый!

Мальчишки нырнули в куст, а вынырнули уже с Коляном. Тот был жалок и потрепан, и совсем не понимал, где он.

– Где я? – пробормотал он. – Где моя рука? Куда вы меня ведете? Что это за место? Вы на каком языке говорите? На английском что ли? Я что, в Лондоне? Но у меня же нет визы…

Конечно, луг был совсем не похож на Лондон, но Колян смутно помнил, что уехал вчера очень далеко. И Лондон казался наиболее вероятным местом назначения. Еще Коляна почему-то очень беспокоил вопрос визы. Хотя вспомнить, чем это вызвано, он не мог.