Текст книги "Лесной мудрец"

Автор книги: Наталья Колокольцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Действительно, вокруг было очень красиво: земля была покрыта сотнями зеленоватых огоньков, которые, как светлячки, рассыпались по лесу, создавая атмосферу загадочности и волшебства.

– Удивительно! – воскликнул Женя.

– Не страшно? – усмехнулся мужчина.

– Нет, теперь я замечаю, как здесь красиво. И почему я вчера этого не видел?

– Да видел-то ты то же самое, а вот оценивал это по-другому. Недаром ведь говорят: «у страха глаза велики».

– А при чём здесь мёд? – опомнился вдруг молодой человек. Несмотря на логичное объяснение природы «светлячков», некоторые сомнения относительно рассудительности нового знакомого не давали ему покоя.

– Эти гнилушки мне нужны для дымаря – без него в ульи не сунешься – пчёлы закусают, – ответил Артём Кузьмич. – Так что помоги мне их набрать и пойдём домой – уже поздно.

Евгений присел на пенёк и начал складывать гнилушки в плетёную корзину. Буян подбежал в нему и положил морду на колено, доверительно глядя в глаза новому другу. Юноша потрепал собаку по голове, и в этот момент его последние страхи окончательно рассеялись.

*****

Прошло две недели. Как и обещал хозяин, Евгений удивительно быстро встал на ноги. Никогда ещё Женя не проводил время так насыщенно и увлекательно. Артём Кузьмич показывал ему целебные травы, которые знал сам, учил готовить из них отвары и настои, рассказывал про быт старообрядцев, про забытые сегодня методы лечения. Удивительно – Женя запоминал всё до последнего слова. Как-то раз, когда они косили траву вокруг дома, он поделился этим наблюдением со своим наставником – так теперь он называл гостеприимного хозяина.

– Это потому, что ты учишься на практике, – ласково улыбнулся мужчина. – Как ребёнок познаёт мир? Трогает вещи, кусает, роняет – это его способ понять их свойства. Мы часто ругаем детей за «баловство»: «Положи на место!», «Не трогай, разобьёшь!», а, ведь, по сути, за любознательность. Нельзя понять, что угли из костра горячие, а нож острый, пока не потрогаешь их сам. Так же и с людьми.

– Что Вы имеете в виду, Артём Кузьмич?

– Да вижу я, что старые обиды тебе покоя не дают. Понимаешь, – пояснил он, – нельзя считать людей плохими только потому, что они сделали тебе больно. Каждый человек тебя чему-то учит, как и ты учишь его. То, что ты не понял урока – твоя вина. И пока ты его не усвоишь, жизнь будет возвращать тебя к нему снова и снова, только задачка каждый раз будет сложнее.

– А если человек сознательно пытается навредить?

– Есть очень мудрое высказывание: «Обида – как подарок: если ты согласен его принять, она останется с тобой, если нет – дарителю придётся забрать её обратно».

– Но для того, чтобы ни на кого не обижаться и не злиться, нужно жить в изоляции от общества, – сказал Евгений. – Как Вы, например. Нет общения – нет причины для переживаний.

Артём Кузьмич внимательно посмотрел на молодого человека и задумчиво произнёс:

– Корень переживаний – не в других людях, а в нас самих. Пока ты не «отпустишь» человека или ситуацию в своих мыслях и в своей душе, чувства будут преследовать тебя, даже если ты с ним не общаешься уже многие годы. Если ты способен простить его – ты великодушный человек, и жить тебе будет просто. А если ты способен простить ещё и себя – то ты человек мудрый, и будешь жить счастливо, делая счастливыми других.

– Откуда Вы всё это знаете? – удивился Женя.

– Из собственного опыта, – ответил наставник.

– И сколько времени Вам понадобилось, чтобы это понять?

– 20 лет.

– Артём Кузьмич, – Евгений смущённо потупил взгляд, – можно задать Вам вопрос?

– Задавай.

– Почему Вы живёте в такой глуши? Вы же очень образованный человек, могли бы сделать карьеру в городе.

Мужчина облокотился на черенок косы и задумчиво посмотрел вдаль:

– Когда-то я не справился со своими эмоциями – гордость, или, может быть, гордыня пересилила разум. Бросил всё, уехал сюда. Хотел что-то доказать другим, а получилось так, что доказал только себе. Со временем я понял, что им это было и не нужно, их вообще мало интересовало, что я делаю, но мне тогда так не казалось. Конечно, бывает сложно. Но здесь я счастлив – у меня есть возможность жить так, как мне нравится, и помогать другим людям – это делает меня счастливым. Для жителей окрестных деревень я вроде лекаря – в такую даль всё равно никто из медиков не едет, и здесь люди полагаются только на друг друга, природу и на Бога. Но, знаешь, Женя, – сказал он, помолчав, – если бы вернулся в прошлое, сделал бы всё то же самое.

– Почему? Вы же от столького отказались?

– Потому что я нашёл больше, чем потерял – я нашёл себя.

– И Вы не чувствуете себя виноватым?

– За что?

– За гордыню.

– Мы не должны считать себя виноватыми в том, что что-то чувствовали или, наоборот, чего-то не испытывали. Мы не можем контролировать свои чувства, а, значит, не несём за них ответственность. Но мы ответственны за те действия, которые совершили под их влиянием. От моих действий никому не стало хуже, даже, наверное, наоборот. А ты, если хочешь жить в спокойствии, запомни – никогда не вини себя за свои чувства.

– И Вы уверены, что поступили правильно?

Артём Кузьмич улыбнулся и слегка прищурил глаза:

– А чем определяется правильность принятого решения?

*****

Евгений проснулся, как обычно, на рассвете – здесь он привык вставать рано, рано ложиться спать, да и вообще весь ритм его жизни совершенно изменился. Он теперь никуда не спешил. Каждое утро, выходя на крыльцо, он смотрел, как утреннее солнце медленно показывается из-за горизонта леса, как его первые лучи наполняют воздух янтарным светом; он бродил босиком по мягкой траве, покрытой холодной росой, и прислушивался к радостному пению птиц, и в этот момент ему казалось, что он обретает себя заново. Он наслаждался каждым мгновением, но торопился жить. «Бытие измеряется днями, а жизнь – мгновениями», – сказал как-то его мудрый наставник. И эти слова глубоко запали в душу молодого человека.

Он стал лучше понимать себя, хотя бы как-то понимать. Наконец-то слетели с души все ненужные волнения и осталось только всё самое искреннее и светлое. Наконец-то юноша понял, что истинный смысл жизни – в самой жизни…..

Артём Кузьмич заварил ароматный чай из трав и наполнил миску свежим мёдом, который вчера они с Женей выкачали из рамок – юноша теперь умел и это. Он вообще очень многому научился за месяц жизни в лесу.

– Как же здесь хорошо! – заметил молодой человек. – Ни суеты, ни споров, ни равнодушия.

– Не место определяет человека, а человек – место, хотя в чём-то ты, конечно, прав, – сказал хозяин. Он встал и подошёл к окну – на ветках большой берёзы, что росла перед домом, сидела большая красивая птица. Артём Кузьмич задумчиво смотрел на неё.

– Я бы остался здесь навсегда! – воскликнул Евгений.

– Значит, тебе пора возвращаться, – не отводя взгляд от птицы, проговорил он.

– Но почему? Я ведь только всему научился, и мне здесь нравится……

– Именно поэтому ты должен уехать.

– Вы со мной?

– Нет.

– То есть Вам здесь не нравится, раз остаётесь?

– Я могу жить где угодно, просто мне лучше тут. А ты хочешь быть только в лесу. Это не желание жить здесь, это страх быть там. Ты пытаешься убежать от проблем, от страха, но это бесполезно.

– Почему?

Старик повернулся к Евгению и, едва улыбнувшись, сказал:

– Потому что от себя не убежишь.

И в этот момент большая птица оттолкнулась от ветки, взмахнула крыльями и взмыла в высокое голубое небо…..

*****

Уезжать молодому человеку совершенно не хотелось. Не хотелось оставлять Артёма Кузьмича, Буяна, уезжать из этой тишины и, да, не хотелось возвращаться в город.

– Можно остаться? – спросил он, хотя знал, что это совершенно бесполезно. – Ну что мне делать в городе? Я ведь не собрал практически никакой информации для своей научной работы, значит, место в НИИ у меня отберут. Без исследований и открытий я своей жизни не мыслю. Даже если я продолжу работу, мне придётся взять обычную тему, писать обычные вещи и стать таким же обычным и равнодушным, как остальные «учёные». А здесь я по-настоящему живу, у нас столько тем для разговоров, да и Вам ведь со мной интересно. Или нет?

– Очень интересно, – улыбнулся наставник. – Но всему своё время. А люди….. Не стоит ругать их за обычность – они в этом не виноваты. Видишь ли, природа не терпит пустоты, поэтому пустые головы очень быстро заполняются лёгкими и простыми мыслями, которые разносит ветер общественного мнения. Для понимания и создания всего остального нужно не просто хорошее мышление, нужна работа души, а это гораздо сложнее. У каждого свой предел и свои возможности для духовного роста. Пределы разные – это нормально. Каждый когда-нибудь дойдёт до своего. И помни – твой уровень тоже кому-то кажется не очень высоким, но по-настоящему мудрый человек никогда этого не покажет, а постарается помочь тебе подняться чуть-чуть повыше, – Артём Кузьмич положил руку на плечо Евгения. – А насчёт наработок не волнуйся. Я тебе помогу.

– Как? – удивился Женя.

– Материал у тебя уже есть, просто ты об этом ещё не знаешь, – ответил мужчина, открывая навесной шкафчик. – Держи, – и он протянул Евгению толстую слегка потрёпанную тетрадь, исписанную до последнего листа.

– Что это?

– Мои наблюдения лесной медицины, – усмехнулся наставник. – Я ведь частенько встречаюсь с местными жителями, а здесь только старики и остались – вот они и рассказывают про былые времена – какой травой какую хворь лечили, я и записываю. Что-то сам выявил опытным путём – пару моих рецептов тоже найдётся. И главное, – доверительно посмотрел он в глаза молодому человеку, – здесь собраны данные о воздействии энергетики деревьев на человека. Смотри.

Артём Кузьмич открыл тетрадь на нужной странице. Евгений начал читать:

– Дуб. Даёт силы и энергию, благотворно влияет на сердечно-сосудистую систему. Не рекомендуется стоять рядом дольше 15 минут – может заболеть голова. Лучшее время для лечения – после 21:00. Берёза. Оказывает положительно влияние на лимфатическую систему, способствует гармонии и душевному равновесию. Подходить к ней лучше рано утром – с 6 до 9 часов…..

Молодой исследователь не верил свои глазам: всё, что он искал столько времени, было собрано в одной тетради.

– И вы правда решили отдать это мне? – засомневался он.

– Да.

– Спасибо, Артём Кузьмич, но….. я не могу принять такой подарок. Для меня он, конечно, бесценен, но что будете делать Вы? Здесь же столько информации, которая Вам может понадобиться.

– А я всё помню, – улыбнулся он. – Ну что, поверил ты снова в свои идеи?

– Ещё бы! – воскликнул Евгений – он был вне себя от радости.

– А как ты себя сейчас чувствуешь?

– Прекрасно!

– Нога не болит?

– Нет.

– Тяжёлые сны не тревожат? По первости, помню, ты полночи крутился – работа снилась.

– Да я и забыл уже.

– Значит, не зря я тебя каждый день к деревьям водил.

Только сейчас Женя понял, зачем они с наставником постоянно ходили в лес – Артём Кузьмич под разными предлогами то усаживал юношу под рябиной, то заставлял облокотиться спиной на берёзу. Получается, предположение о лечении энергетикой деревьев правильное! Сколько научных трудов можно написать.....

– А теперь пора собираться, – прервал размышления юноши хозяин.

– Но…..

Хозяин посмотрел на молодого человека взглядом, не терпящим возражений.

– Ну что ж, пора так пора, – вздохнул тот.

*****

Перед маленьким домом посреди леса стояли два человека, явно не желавшие расставаться друг с другом. Буян сидел рядом с ними, понурив голову.

– Вот и всё, – сказал Евгений.

– Напротив, всё только начинается. Главное – помни то, чему ты научился здесь. У тебя обязательно всё получится, Женя…..сынок…..

И Артём Кузьмич по-отечески крепко обнял юношу, который действительно за это время стал ему как сын.

– Артём Кузьмич, спасибо Вам за всё, – горячо поблагодарил Женя.

– Иди – Буян покажет дорогу.

Услышав своё имя, пёс встал и послушно поплёлся в сторону леса.

– Будьте здоровы, – поклонился своему наставнику Евгений и нехотя пошёл вслед за собакой.

– Да хранит тебя Бог, – промолвил Артём Кузьмич. И только когда они скрылись в зелени леса, смахнул слезу.

*****

Вернувшись в город, Евгений первым делом помчался в институт – показать коллегам доказательства и заодно узнать, работает ли он ещё там. Но, не успел молодой исследователь перешагнуть порог кабинета, как к нему навстречу кинулся Анатолий Степанович.

– Прав, прав, ты был прав! – закричал он радостно, от восторга забывшись и перейдя на «ты». – Мы нашли доказательства!

– Какие? – не понял Женя. – Вы же, кажется, ничего не собирались искать.

– Да мы случайно – делали ремонт, разбирали книжный шкаф, и на полке нашли старую тетрадь с записями про энергетику деревьев. Хотели выбросить, но руки не дошли. А потом эту тетрадь увидел наш коллега – доктор медицинских наук, он сейчас ездит по университетам мира и читает лекции о фитотерапии и других традиционных методах лечения. Он сказал, что это прорыв в науке, что учёные по всему миру последние 5 лет проводят исследования, но материала не хватает, а тут – почти наполовину заполненная тетрадь! В общем, дальше долгая история, но её автор выдвинут на Нобелевскую премию! Представляешь?

– А кто он?

– Наш бывший коллега – много лет занимался этим вопросом, да мы как-то всё не верили, – потупил взгляд заведующий лабораторией. – Артём…… Отчество забыл, старинное такое, необычное.

У Евгения сжалось сердце:

–…..Кузьмич?

– Да, точно, Кузьмич!

– Высокого роста, такой статный, с карими глазами? – взволнованно спросил он.

– Да…..А ты откуда знаешь?

Евгений на секунду замешкался:

– Да так, видел на какой-то фотографии из институтского альбома.

Когда все ушли по домам, молодой человек достал из рюкзака тетрадь и сравнил почерки – сомнений не осталось – записи делал один и тот же человек. Сначала молодой учёный хотел вернуться к наставнику и всё рассказать – как же тот, наверное, обрадуется, что результаты его исследований признаны в научном сообществе! Но потом вдруг передумал и убрал тетрадь обратно. Женя понял, что Артём Кузьмич всё равно не вернётся в город, а признание ему теперь не нужно просто потому, что у него нет необходимости кому-то что-то доказывать.

В единении с природой он нашёл себя, а в помощи другим – счастье. Он стал признанным учёным для коллег, лекарем – для соседей, но для Жени он навсегда останется лесным мудрецом, который однажды в кромешной темноте открыл для него двери в свой дом и вместе с тем – в новую жизнь.

Родственные души

Вот уже третий месяц Вячеслав проводил за мольбертом долгие дни и бессонные ночи в попытке превзойти самого себя. Он поставил перед собой довольно амбициозную цель – написать свою лучшую работу, которая не просто затмит все другие, нет – которая будет несравнима со всеми предыдущими. Долгие часы поиска, абсолютная отрешённость от мира, погруженность в творчество, когда, казалось, он нашёл то самое вдохновение, но в итоге – мучительное недовольство результатом – и ещё один лист летел в дальний угол комнаты.

– Но это же гениально! – восторгались друзья.

– Это никуда не годится! – злился на себя автор.

За 28 лет работы он встречался со многими художниками, перепробовал множество самых разных техник и теперь, казалось, владел каждой из них в совершенстве – так, по всяком случае, о нём говорили. Он был признанным талантом, практически гением своего времени, но всегда сторонился этого звания. И чем больше им восхищались, тем больше он уходил в тень.

– Творческий человек – сложная натура, – пожимали плечами люди и устраивали очередной фуршет в честь его очередной награды, который он в очередной раз пропускал.

Надо сказать, что и награды получать он не любил – ему претила сама обстановка, которая неизменно сопровождала подобные мероприятия – какая-то нарочитая идеальность во всём – от платьев до улыбок. На них всё и всегда было правильно, и именно поэтому, с его точки зрения, ошибочно – там нельзя было найти ничего настоящего. Все премии получал за него один из немногих близких друзей, музыкант, который за годы работы несколько привык к торжествам, хотя тоже их не любил. В газетах писали: «Гению простительны странности, и мы с пониманием относимся к этому», Вячеслав читал это и усмехался – он не нуждался в их прощении. Самой главной его целью было писать картины – творчество занимало всю его жизнь, было самой его жизнью. Критики отмечали «необыкновенную лёгкость», «удивительное сочетание красок», «смелую эклектику техник», журналисты то и дело спрашивали, где он берёт эксклюзивные кисти и краски для своих работ, а коллеги пытались повторить его манеру написания картин. Он не молчал, но и не пускался в объяснения – просто не видел смысла. Иногда одновременно с ним работали сразу несколько художников, но что интересно – все писали, вроде бы, одно и тоже, самые бойкие даже вставали рядом с Вячеславом, повторяя за ним каждый взмах кисти, но в итоге у них получалась просто картина, а у него – запечатлённое мгновение. И в этом мгновении было всё, что окружало их в этот момент – казалось, даже запахи и звуки были сохранены в мельчайших деталях.

– Как Вы это делаете? – в расстроенном восторге восклицали они.

– С удовольствием, – отшучивался художник, не пытаясь больше ничего объяснить. «Всё равно они не поймут», – думал он. И в чём-то был прав.

Поначалу мастер рассказывал, что не стремится отразить все нюансы, а старается почувствовать атмосферу и передать эмоции и ощущения от её созерцания. Но после нескольких вопросов «Как выбрать подходящую технику?» или «Как определить правильное количество краски»? перестал это делать. У него был только один ответ: «Никак. Это надо почувствовать», но он бы вряд ли устроил спрашивающих.

Ему прощались и смелые эксперименты, и отчуждённость, когда он с головой уходил в работу и никого к себе не пускал. Все знали – после затишья художник представит миру новое великолепное творение. Вячеслав ценил такие моменты, потому что именно тогда его наконец все оставляли в покое, и он мог чувствовать мир вокруг. Он мог чувствовать каждую струну своей тонко настроенной души. Он мог чувствовать самого себя…..

*****

Солнце медленно поднималось из-за горизонта, освещая мастерскую золотисто-бархатным светом. Вячеслав открыл глаза – он задремал лишь под утро, обессилев от усталости и изнеможения. Ещё одна бессонная ночь, ещё десяток скомканных листов, ещё несколько выжатых тюбиков краски. «Всё. Я больше не…», – подумал было художник, но прервал мысль, не позволив её закончить. «Творческий кризис. Ничего, бывает, – уговаривал себя мастер, – главное – продолжать работать и сюжет появится сам». Он помолчал немного, и, глядя на разбросанные листы бумаги вокруг, вздохнул: «По крайней мере, хотелось бы в это верить».

Однако с каждым днём былая уверенность таяла всё быстрее. Его замысел – написать идеальный женский портрет – казалось, рассеивался с приходом очередной натурщицы. Их было много: профессиональных моделей и простых любительниц искусства, молодых девушек и умудрённых сединами женщин. Но ни в одной из них не было того, что он искал.

– Ты стал слишком капризен, Слава, – обиженно говорил его знакомый, проводив очередную даму за порог, – я тебе такую дорогую натурщицу привёл – ты на неё даже толком не взглянул.

– А я читаю по глазам.

– Ты хоть успел заметить, как она безукоризненно одевается и держится? – возмущался Эдуард.

– Красоту женщины определяет не дорогой внешний вид, а тот взгляд, который дорогого стоит, – парировал художник.

– С тобой бесполезно разговаривать, – устало вздыхал тот, – ты сам не знаешь, чего хочешь.

– Не знаю, – соглашался Вячеслав. – Но всё равно приведи сюда ту женщину, с которой я смогу написать идеальный портрет.

Эдуард молча разводил руками и, задумчиво нахмурившись, отправлялся домой, снова перебирая в памяти имена знакомых девушек. Он относился к мастеру с огромным уважением и старался помогать ему, как мог, хотя и не всегда понимал его идеи.

…..«Сварю кофе и снова за работу», – подумал Вячеслав, пытаясь стряхнуть с себя сонливость и усталость. Он давно потерял счёт времени и работал неистово, с каким-то отчаянным напором, как будто от этого зависела скорость написания картины. На самом деле она не зависела ни от чего, – и он это знал – только от вдохновения, которое до сих пор не появлялось. Но художник не откладывал кисти, может быть, именно поэтому – процесс занимал его полностью, не позволяя слишком погружаться в размышления о том, почему первый раз в жизни у него не получается сделать то, что он задумал.

Слава стоял посреди мастерской, оглядывая стены, увешанные набросками, эскизами и картинами. Он вспоминал о том, как мальчишкой рисовал всем, что попадалось под руку – карандашом, красками, ручкой, углём, даже зубной пастой. Ему было неважно, на чём – на бумаге, обоях или заборе – главное – рисовать. Тогда взрослые возмущались: «Он так все вещи перепортит. Что вы ему позволяете?!», а родители понимающе улыбались и покупали ещё одну упаковку краски и новый альбом. Они всегда его поддерживали и верили в него – может быть, даже больше, чем он сам – и именно им мастер был обязан тем, чего достиг сейчас. А вот в женщинах он такого понимания не находил.

– С тобой невозможно разговаривать ни о чём, кроме красок! – бросила одна из них, хлопнув дверью.

– Ты проводишь у мольберта больше времени, чем со мной! – ругалась другая. – Выбирай: или мастерская, или я!

И Вячеслав молча уходил к своим картинам, не в силах объяснить, что любит и её, и работу – одинаково сильно, и всё-таки по-разному – ни одна женщина не могла этого понять.

– Может быть, идеальный портрет вообще не может существовать? – раздумывал мастер, потягивая крепкий горячий кофе. – Ведь для того, чтобы его создать, нужна идеальная женщина, а таких, наверное, не бывает…..

– Красивые картины Вы пишете. Чувственные, – раздался с улицы звонкий женский голос.

Художник обернулся. Около окна стояла юная девушка в лёгком бело-голубом платье, с лукошком спелой малины и букетиком полевых цветов в руках. Её светлые волосы струились по загорелым плечам, а ясные глаза излучали какую-то особую мягкость и доброту. Она улыбалась открыто и нежно, и, казалось, что эта улыбка обращена даже не к собеседнику, а сразу ко всему, что её окружало.

– Да, наверное….. То есть, спасибо….. – слегка растерялся Вячеслав, но тут же опомнился. – Присоединитесь ко мне? – спросил он, указывая взглядом на чашку.

– С удовольствием! – отозвалась незнакомка.

Через несколько минут они уже сидели в мастерской, наполненной запахом краски, ароматами кофе, свежих ягод и благоухающих цветов. Девушка разглядывала картины – не с любопытством, присущим её возрасту, а с каким-то глубокомысленным созерцанием, она словно смотрела не на рисунок, а на его сущность. Мастер с удивлением молча наблюдал за ней: было что-то невероятно притягательное в том, как она изучает его творения, и он поймал себя на мысли, что ждёт её комментариев с замиранием сердца, и что это мнение для него почему-то гораздо важнее мнения самого уважаемого критика.

– Интересно, – задумчиво сказала она наконец.

– Что именно? – спросил художник. Он старался казаться спокойным, но его голос предательски подрагивал.

– Вы пишете не картины, а мгновения – за всю свою жизнь я ни разу такого не видела.

– За все 18 лет? – с доброй иронией сказал мастер.

– За 20, – с улыбкой ответила девушка.

– И как же зовут юную ценительницу прекрасного?

– Елена. А Вас?

– Очень приятно. Вячеслав.

– Мне тоже.

Девушка встала с плетёного кресла и подошла к мольберту, где был очередной незаконченный эскиз. Она бросила взгляд на груду скомканных листов в углу комнаты:

– Творческий кризис?

– Да, в некотором роде.

– Это хорошо.

– Что же тут хорошего? – удивился мужчина.

– Есть возможность отдышаться и набраться сил перед чем-то значимым.

– Ты так думаешь?

– Я знаю.

– Ничего, если я буду называть тебя на «ты»?

– Пожалуйста, – улыбнулась Елена.

– А у тебя бывают творческие кризисы?

– Конечно. Они почти у всех бывают.

– И что же ты с ними делаешь? – прищурившись, спросил Вячеслав. «Почему я ищу совета у молоденькой девушки, которая ещё ничего толком не понимает в этой жизни?» – удивлённо думал он.

Елена пожала плечами:

– Ничего. Просто жду.

– Помогает?

– Да.

– И что же мне нужно делать? Тоже подождать?

– Нет, работать, может быть, даже больше, чем раньше.

– Да куда уж большое! – почти возмущённо воскликнул художник, вскочив с кресла. – Ты даже представить себе не можешь, сколько времени я провожу с кисточкой в руках!

Елена улыбнулась:

– Я говорю про работу души.

*****

Несколько минут Вячеслав боролся с собой и своими сомнениями – выпроводить гостью или продолжить разговор? Он смутно понимал, что она права, но не хотел себе в этом признаваться. Ему давно казалось, что в его работах недостаёт чего-то важного, но он боялся даже подумать о том, о чём сказала Елена. Наконец он собрался с духом:

– Почему ты думаешь, что я пишу картины, не вкладывая в них душу?

– Я этого не говорила. Наоборот, Ваши картины очень эмоциональны. Правда, это, в основном, портреты, и почти нет пейзажей. А жаль – в них Ваш талант раскрылся бы по-новому.

– Никогда не умел писать природу – я лучше чувствую людей. Но если ты говоришь, что картины эмоциональные, тогда я тебя не понимаю, – вздохнул художник и устало опустился в кресло, – что же в них не так?

– Вы действительно хотите знать моё мнение? – слегка приподняла брови собеседница.

– Да. Хочу.

– Хорошо. Вы пытаетесь найти красоту или идеал – не знаю, что именно, что-то особенное – в окружающих, а должны искать в себе, как всегда это делали.

– Откуда ты знаешь, как я всегда делал? – удивился Слава.

– Вижу – по Вашим картинам это понятно.

– Это даже не все критики замечают.

– Просто многие из них оценивают вещь, а не смысл, и судят по формальными признакам, а не по своим ощущениям.

– Почему? – заинтересовался мастер.

Девушка пожала плечами:

– Наверное, им так удобнее. Гораздо проще составить список требований и потом только ставить галочку: «подходит/не подходит», чем пытаться почувствовать и понять каждое произведение. К тому же их мнения могут не совпадать, а отстаивать свою точку зрения способен не каждый, потому что не каждый в ней уверен. Кстати, по той же причине для людей так важны громкие должности и «почётные» звания. Хотя, если задуматься – это просто несколько слов, которые они могут ставить рядом со своей фамилией, и которые не всегда используются заслуженно. Но люди относятся к ним с трепетом, даже с подобострастием, потому что эти слова отражают – или должны отражать – мнение общества, мнение большинства. И они признают его как истину, потому что не доверяют себе и своему суждению, да и не у всех оно есть. Немногие имеют свою точку зрения, но ещё меньше тех, кто имеет смелость в этом признаться.

– Где ты нашла такие выводы? – поражённо спросил Вячеслав.

– В своих размышлениях, – ответила Елена.

– Необычные размышления для 20-летней девушки.

Она мягко улыбнулась:

– Возраст измеряется не количеством прожитых лет, а количеством приобретённого и, главное, понятого опыта.

– Тогда, видимо, ты даже старше меня, раз так много понимаешь, – усмехнулся художник.

– Ошибаетесь. Я почти ничего не понимаю.

*****

«В этой девушке есть что-то удивительное, чего я никогда не встречал раньше в людях, – думал Вячеслав после её ухода. – В ней поразительно сочетаются мягкость и решительность, открытость и замкнутость. Елена словно создана из противоречий, и в то же время она – самый гармоничный человек, которого мне доводилось видеть».

Художник размышлял, гуляя по берегу реки и глядя на кристально чистую воду, играющую солнечными бликами. В этот день он не брал в руки кисти. Он не мог сидеть дома, ему просто необходимо было куда-то выйти, чтобы остаться наедине с собой: так бывает после встречи с некоторыми людьми – в душе вдруг появляется нечто необъяснимое, важное и очень хрупкое, что хочется непременно сохранить, потому что мы чувствуем – именно это станет для нас новым источником силы, когда все остальные иссякнут. Именно это поможет нам продолжать идти вперёд и покорять новые вершины. И именно этого нам обычно так не хватает…..

Солнце начинало опускаться за неровный горизонт леса, окрашивая небо в кисельно-сиреневые цвета. Воздух словно замер, вобрав в себя все переливы уходящего дня, и природа застыла в таинственном ожидании ночи. Вячеслав очень любил такие минуты – тогда он особенно тонко ощущал всё, что его окружало, и в звенящей вечерней тишине прислушивался к себе, стараясь уловить каждую новую грань эмоций, которую потом неизменно переносил на холст. Он не знал и не понимал, как это работает, да и не пытался понять – он просто нашёл для себя особое время, когда появляются особые идеи и зарождаются особые чувства…..

Домой он вернулся уже за полночь. Спать ему совершенно не хотелось. Художник вошёл в свою мастерскую, залитую лунным светом и подошёл к мольберту. На нём был всё тот же холст с недописанной картиной. Несколько мгновений Вячеслав смотрел на него в задумчивости, и вдруг резким движением отбросил в сторону. Схватив первый попавшийся белый лист, он начал работать – страстно и увлечённо, не останавливаясь ни на минуту, забыв про всё и полностью погрузившись в творчество. В этом отчаянно счастливом порыве слились воедино все душевные волнения и терзания, бессилие и вдохновение, спокойствие и яркие эмоции, не дававшие ему покоя последние несколько месяцев…..

Когда Вячеслав отложил кисть, за окном уже загорался рассвет. Первые лучи солнца коснулись холста, и только в этот момент он понял, что всё это время даже не осознавал, что именно пишет. Художник отступил на шаг от мольберта и взглянул на картину. Это была летняя гроза.

*****

– Делай, что хочешь, но найди мне её!

– Как я это сделаю, если ты ничего не рассказал мне об этой девушке? – удивлённо возмущался Эдуард.

– Елена. Её зовут Елена.

– Исчерпывающая информация.

– Не издевайся! – раздражённо сказал мастер, но через несколько секунд успокоился. – Извини. Просто я места себе не нахожу.

С того дня прошла уже неделя, но Лена больше не появлялась. Вячеслав ждал её прихода каждый день, бросался к окну при малейшем шорохе, доносившемся с улицы, но девушка так и не пришла.

– Неужели я её чем-то обидел? – мысленно ругал он себя. – Почему она ничего не рассказала про свою жизнь? Самолюбивый эгоист! Я весь день говорил о себе, о живописи, но не задал ни одного вопроса о ней. Где теперь её искать?

А найти Елену стало для него необходимостью. Ему нужно было увидеть её ещё раз, ещё раз с ней поговорить. Зачем, он и сам не знал, но без этой встречи уже не мыслил себя как художника. Его «Летняя гроза» за несколько дней стала самой обсуждаемой картиной, и её фотографии не сходили с первых полос газет. Журналисты теперь не донимали его вопросами, как ему удалось написать новый шедевр – они привыкли, что он ничего не хочет им рассказывать. Но в этот раз он не смог бы им ответить, даже если бы захотел – Вячеслав сам этого не понимал. Может быть, для этого он и искал встречи с Еленой – где-то в глубине души художник надеялся, что она сможет ему это объяснить. И, кажется, он наконец-то нашёл идеальную натурщицу для воплощения своего замысла об идеальном портрете.