Текст книги "Иоанн Кронштадский"
Автор книги: Наталья Горбачева
Жанры:
История
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)
ПРОРОК В СВОЕМ ОТЕЧЕСТВЕ
Судьбы людские
Пророки были всегда. Но никогда не переводились и лжепророки, призванные и посланные не от Бога, которые предсказывали по собственным измышлениям, – ко вреду ближних, совращая их с пути праведного.
Служение истинного пророка состоит главным образом в назидании, увещевании и утешении.Именно с этой целью, а также для указания или предостережения пророк предсказывает будущие события. Через него непосредственно открывается воля Божия, по Евангельскому слову: «Никогда пророчество не было произносимо по воле человеческой, но изрекали его святые Божии человеки». Авторитет истинного пророка всегда был безграничен, потому что он обладал особым духовным зрением – прозорливостью. Для него как бы раздвигаются границы пространства и времени, своим духовным взором он видит не только совершающиеся события, но и грядущие, видит их духовный смысл, душу человека, его прошлое и будущее.
Такое высокое призвание не может быть не сопряжено с высочайшим нравственным уровнем, с чистотою сердца, с личной святостью. Святость жизни и требовалась от пророка с первых времен христианства, он должен был иметь «нрав Господень»...
Именно такой нрав отличал праведного Иоанна Кронштадтского. Он действительно назидал, увещевал, утешал, предостерегал и предсказывал будущее. Случаи его прозорливого вмешательства в судьбы людей столь же многочисленны, как и поразительные исцеления.
Заметим, что все попытки усомниться, пренебречь или посмеяться над прозорливостью кронштадтского батюшки заканчивались плачевно для одних и назидательно для других. Однажды во время путешествия отца Иоанна к себе на родину один сурский крестьянин подошел к нему и сказал: «Иван, дай 25 рублей, у меня кобыла больна лежит». Кронштадтский батюшка молча вынул деньги и дал ему. Лошадь у односельчанина была здорова, но захотелось ему покутить. Вернувшись домой, крестьянин с ужасом обнаружил, что кобыла его сдохла. Раскаялся крестьянин, плакал перед батюшкой, был прощен. Потом всем рассказывал этот случай, чтобы никто не смел и дерзать шутить с «Иваном».
Некто Н., прослышав о том, что отец Иоанн бесконечно щедр к нуждающимся, отправился к батюшке просить взаймы 400 рублей, якобы на лечение матери, которая на самом деле давно умерла. Отец Иоанн благословил Н., дал требуемую сумму и отпустил с миром. Получив деньги, Н. стал всем рассказывать со смехом, как ему удалось провести «прозорливца», сам же эти деньги прокутил. Прошло некоторое время, деньги понадобились вновь. Н., нисколько не смущаясь, снова отправился к батюшке просить денег, теперь уже на похороны матери. Отец Иоанн принял просителя чрезвычайно ласково, но денег не дал, сказав, что дает только на добрые дела, а не на кутежи, а людей, обманывающих его, даже не благословляет... Н. до того растерялся, смутился и усовестился, что разрыдался, упав к ногам священника. Батюшка поднял его, усадил рядом, обласкал, успокоил и, помолившись вместе с обманщиком, отпустил его домой – другим человеком.
Полковник Крылов сообщил о случае со знакомым прокурором из Ярославля. К одному больному в этот город был приглашен отец Иоанн. Накануне приезда в близком Крылову кругу людей стали говорить об этом событии. Сидевший за картами прокурор начал кощунственно высмеивать батюшку. Тем не менее на следующий день он пошел к обедне в соборный храм, где служил отец Иоанн по приезде: многим любопытно было взглянуть на человека с громкой всероссийской славой. После обедни, когда все стали подходить ко кресту, кронштадтский батюшка слегка ударил прокурора по лбу и сказал: «А ты проходи, проходи!» – и ко кресту приложиться не допустил. Отец Иоанн прочитал все атеистические мысли прокурора, и это произвело впечатление потрясающее, произошел полный внутренний переворот маловера.
Подобный случай на всю жизнь запомнила инспектриса Смольного института М. А. Неклюдова. Однажды в Смольный приехал отец Иоанн. Все институтки были выстроены в широком коридоре. Перед каждым классом стояла инспектриса. Проходя мимо инспектрис и классных дам, отец Иоанн благословлял их. Когда же стал приближаться к Неклюдовой, то за несколько шагов он перешел на другую сторону, точно прозрев мысли ее. Неклюдова так и не получила тогда благословения, и встретиться с батюшкой больше ей не пришлось...
Князь Г. М., занимавший видное общественное положение, тяжко заболел. Испробовали все врачебные средства, не помогло. Тогда, предчувствуя свою смерть, князь попросил родных вызвать отца Иоанна. Необходимо сказать, что и сам больной, и вся его семья были совершенно неверующими людьми, думали, мол, вдруг поможет, позвав его, ничего не теряем. Отправили телеграмму и стали ждать. Через короткое время пришел ответ, очень всех разочаровавший: «Приехать не могу: не считаю возможным принести пользы. Ждите трех часов ночи». Ровно в три ночи князь скончался.
Настоятель церкви подворья Леушинского монастыря протоиерей отец Гронский рассказывал, что однажды батюшке сказали, что его приглашают приехать к себе такие-то. На это отец Иоанн ответил: «Меня пригласили за картами, не поеду!» Когда это передали приглашавшим, то они подтвердили, что действительно играли в карты, когда кому-то пришла в голову мысль позвать отца Иоанна.
И среди людей, близко знавших отца Иоанна, находились маловеры, которые хотя и были свидетелями многих его чудес и прозрений, однако не верили в его сверхъестественные дары. Так, дворник дома, где жил отец Иоанн, с удовольствий получал плату, иногда весьма значительную, от приезжавших почитателей батюшки только за то, что пропускал их во двор и позволял хоть взглянуть на отца Иоанна.
Скопив приличную сумму денег, дворник после смерти праведника переехал в Петербург и намеревался открыть торговлю. Когда все было готово и он получил деньги из банка, чтобы заплатить за приобретенное предприятие, Божиим попущением эти деньги по дороге у него украли. Несчастный сребролюбец с горя решил утопиться. Подойдя к морскому каналу, он осмотрелся и, увидев, что никого вокруг нет, бросился в воду с отвесной гранитной набережной. Вдруг какая-то сила выбросила его из воды, и он увидел рядом с собой отца Иоанна, который строго сказал: «Нельзя – грех» – и, как туман, исчез. Пораженный чудесным явлением батюшки из загробного мира, спасенный утопленник воскликнул со слезами благодарности: «Теперь и я верю, что Иоанн Кронштадтский – святой», душевная зараза сребролюбия тотчас оставила бывшего дворника, и он взял на себя подвиг странничества – сборщика на храмы и монастыри.
В наше время странники перевелись, но на Руси благочестивые странники были любимы народом. Рясофорный монах Валаамского монастыря отец Алексий рассказывал, как в молодости был странником. «Захотел я на себя принять подвиг странничества, так как много пил, но не решался принять сам на себя этот подвиг, боялся совсем спиться и решил пойти за благословением к отцу Иоанну Кронштадтскому. Батюшка сразу меня принял, говоря: «Иди, но не проси». Благословил меня, и я пошел, хотя был немного смущен: как же так – не просить?
Приехав в Петербург, взял свою котомку и пошел. Действительно, пока не просил, добрые люди звали меня сами, кормили, поили, одевали. Однажды сапоги вконец износились, а была зима, я был озабочен... Но, проходя мимо лавки, вдруг услышал, как какой-то человек зовет: «Странничек, зайди!» Вхожу, а купец выносит мне пару новых сапог. И так во всем. Вот что значит благословение отца Иоанна Кронштадтского и – скажу – его наказ. Когда я ослабел в подвиге и стал сам просить, тогда люди начали от себя гнать меня палкой. После смерти отца Иоанна пошел я спасаться в Валаамский монастырь...»
Особенно опасно было самочинное непослушание словам святого батюшки для лиц духовного звания. Один монах даже отрекся от обетов монашеских и «повернул вспять, став неблагонадежным для Царствия Небесного». Монаха звали Феодор Гросман, он был православный эстонец. Феодор просил у отца Иоанна благословения идти на Афон иночествовать, и батюшка ему ответил: «Бог благословит! Будешь монахом и иеродиаконом, но иеромонахом (монахом-священником. – Н. Г.)не будешь!»
Феодор прибыл на Афон и поступил в братство русского Андреевского скита, стал помощником аптекаря и способным певчим; пострижен в монашество с именем Фаддея и вскоре рукоположен в иеродиакона. Всем он чистосердечно рассказывал о пророчестве отца Иоанна. Однако, пробыв несколько лет иеродиаконом, стал сомневаться в этом пророчестве и высмеивать праведника, думая, что все равно станет иеромонахом. Однажды его обошли в рукоположении, рукоположив более молодого иеродиакона в иеромонахи. Из-за этого Фаддей еще больше ожесточился, а когда появилась в скиту некая имябожническая смута, то он примкнул к имябожникам – но не по ревности к смуте, а из простой злобы на игумена за то, что не представил его к священству. Конец истории был грустным, потому что отцу Фаддею пришлось покинуть Афон вместе с имябожниками. В Петербурге он снял монашескую одежду и женился, но брак оказался неудачным, через год он развелся с женой и женился на другой. Жалка судьба отвергнувшего обеты монаха...
Был другой монах на горе Афонской в русской обители во имя Иоанна Богослова – брат Мартиниан. Двадцать лет он уже подвизался в монастыре и был известен своим упрямым характером. Задумал брат Мартиниан съездить на родину и повидаться с родными. Настоятель, зная его упрямство, не стал противоречить, а дал благословение на поездку и поручение: «Отец Мартиниан, похлопочи, чтобы нам вернуться в Россию, а то нас тут всюду притесняют. В центре России, конечно, все монастыри заселены старожилами, но в Сибири и на Кавказе есть еще достаточно мест для новых монастырей». Отец Мартиниан сразу же поехал к кронштадтскому батюшке, который при встрече сказал ему: «Если хочешь добиться желанной цели, то сегодня же выезжай из Кронштадта во Владикавказ к тамошнему епархиальному епископу, никуда не заезжая и по дороге не замедляя, а если куда заедешь и прервешь свое прямое направление, то знай, что твоя цель никогда не будет достигнута».
Отец Мартиниан немедленно поехал. В Москве он лишь перебрался с вокзала на вокзал и двинулся дальше. Но вот поезд подъезжает к родному селу, в котором монах не был больше двадцати лет. И он решил заехать туда на самый малый срок, только до другого поезда, чтобы повидаться со старухой матерью. Повидавшись с родными, он другого поезда не захватил, пришлось ждать почти сутки.
По приезде во Владикавказ он пошел в архиерейский дом, чтобы встретиться с владыкой, но того дома не застал, так как всего лишь несколько часов назад он уехал на свидание с наместником Кавказа. Энергичный отец Мартини-ан поспешил поехать в указанное место до Баку, чтобы там застать епископа и наместника. На полпути он узнал, что наместник остановился у одной старинной заброшенной крепости и долго ее осматривал. Отец Мартиниан слез на указанной станции и пошел по направлению к видневшейся на горе крепости. По дороге он повстречался с владикавказским епископом, который возвращался на станцию с военным священником. Отец Мартиниан бойко и толково объяснил цель своего путешествия, но владыка с сожалением ответил: «Ах, если бы вы были здесь на несколько часов раньше! Наместник тут же, на месте сем, утвердил бы своим указом быть в этой крепости монастырю, так как отметил, что эта крепость более подходит для монастыря. Если бы нашлись монашествующие тут жить, то и я приложил бы все свое старание к их безбедному тут пребыванию. Что бы вам на несколько часов раньше явиться! Наместник срочно уехал в Тифлис. Советую вам немедленно туда ехать с моим письмом.
Отец Мартиниан, получив письмо, поехал в Тифлис, но в Тифлисе ему сообщили, что наместник спешно уехал по вызову в Петербург. После этого отец Мартиниан, сколько ни ездил, куда только ни обращался, везде получал отказы. Не выполнив своей миссии, он вернулся на Афон в Грецию и умер там схимником.
«Моя тетка часто ездила говеть в Кронштадт, – вспоминала монахиня Мария Родевич. – Однажды батюшка уехал и долго, четыре дня, не возвращался. В его отсутствие приехала в «Дом трудолюбия» из Сибири молодая женщина. Она сильно волновалась, дожидаясь его, много плакала, боясь, что придется уехать, так и не повидавшись с отцом Иоанном. Тетка, видя ее страдания, уговорила остаться еще на день и взяла в свою комнату ночевать. Как раз на следующий день возвратился батюшка, зашел к тетушке. Он выглядел очень усталым, и она коротко рассказала ему о своих скорбях. А та женщина ничего не говорила, стояла сзади и плакала от счастья, что увидела батюшку. Он вдруг сказал: «Вот что, выходи ты замуж за того, кто к тебе сватается сейчас. Он будет тебе добрым мужем и детям твоим хорошим отцом». Молодая женщина, пораженная этими словами, бросилась тетушке на шею, стала целовать. Оказывается, именно с целью узнать про это она ехала из такой дали, боялась из-за детей выходить замуж.
Еще случай. Мать моя, вернувшись от обедни, стала рассказывать нам, как батюшка горячо на коленях молился в алтаре за царя. Он положил голову на престол и громким, от сердца идущим голосом молился. Это было перед Херувимской. Сила и интенсивность этой необычайной молитвы передалась и наэлектризовала всю толпу. Все, как один, молились на коленях.
В тот же вечер мы узнали от полковника Блока, дежурившего во дворце, что утром того дня должно было состояться освящение заново отреставрированного Николаевского собора, на котором должен был присутствовать Государь и вся Императорская Фамилия. Освящение собора, к удивлению собравшихся, было внезапно отложено. Стало известно о готовящемся покушении на царя, и он вовремя был предупрежден не иначе как по молитвам отца Иоанна, который прозорливо предузнал о грозящей опасности».
Отец Иоанн неоднократно предсказывал смерть людей.
Так, однажды, присутствуя на обеде богатого фабриканта Максимова в Петербурге, батюшка обратился к хозяйке дома со словами: «Тебе, матушка, остается жить три дня, не больше, так поторопись устроить свою больную дочь на постоянное жительство в Успенский монастырь».
Госпожа Максимова удивилась такому предсказанию, потому что чувствовала себя прекрасно. Но сам фабрикант, почитая батюшку за прозорливца, послушался его и отвез свою дочь-идиотку в Успенский монастырь, сделав большой туда вклад. Когда он вернулся, то не застал в живых свою жену. Она перед смертью не болела, а умерла от разрыва сердца, успев только произнести: «Мне что-то воздуху не хватает».
Отец Иоанн очень любил кронштадтского городского голову Ф. С. Степанова, с которым случился удар, после чего он был десять лет разбит параличом и ничего не говорил, только на приветствие отца Иоанна всегда отвечал: «Слава Богу». В последний раз отец Иоанн приехал на Пасху и сказал: «Я потерял свой алмаз». Незадолго пред этим батюшка получил от Государя наперстный крест, посредине которого был большой бриллиант. Все подумали, что он говорит про этот бриллиант, но камень был на месте. Отец Иоанн стал обнимать Филиппа Степановича, прижимал его голову к своей груди, ласково трепал по щеке, потом сказал: «Ну что ж, на все воля Божия...» Через две недели старик умер. Только тогда близкие поняли слова отца Иоанна.
Известно много случаев, когда кронштадтский прозорливец предсказал священническую стезю мужчинам, не помышлявшим о таком поприще; тем не менее предсказание осуществлялось. Один из таких иереев, у которого к тому же отец Иоанн исцелил по телеграмме параличную мать, называл батюшку за все благодеяния его семье «вторым Николаем-чудотворцем». Этот иерей рассказал о чуде Иоанна Кронштадтского, о котором тот при своей жизни рассказывать не велел.
«В 1916 году меня пригласили причастить на дом одну болящую даму. Увидев на ее руке пространный шрам наискось верхней стороны кисти, я удивленно полюбопытствовал:
– Что это у вас было?
– Это дорогой батюшка Иоанн исцелил мою разрубленную руку.
– Да как же это вы...
– Да как... Однажды за два месяца до своей кончины в 1908 году он за ранней обедней объявил, что никого из кронштадтских причащать не будет, а только приезжих. Не знала я, как тяжко он болел перед смертью... Я собиралась ехать к себе на родину и с сильной досадой подумала: «А я все равно причащусь, и другой священник такой же, как и ты!» С этой мыслью Я пошла в морской собор и причастилась.
Придя домой, взяла полено и топор, чтобы приготовить щепок. Как махнула топором, так прямо и разрубила левую кисть очень глубоко. В больнице мне сказали, что разрублены жилы и завтра надо отрезать кисть, иначе будет заражение. Я почувствовала, что наказана за мысленный укор святого нашего батюшки, и, представьте, смирилась ,со своей ужасной потерей. Родные же мне посоветовали пойти в Андреевский собор и просить помолиться отца Иоанна.
Я долго не решалась, но все же на следующее утро пошла в храм с перевязанной рукой. Попросила старосту и полицмейстера провести меня к алтарю, но собор, как всегда, был полон и к батюшке не пробиться.
И вдруг раздается его голос:
– Пропустите сюда женщину с больной рукой.
А руки он и видеть не мог, потому что повязка была скрыта под ротондой.
Я вынула руку с повязкой, и толпа, как по взмаху волшебной палочки, раздвинулась передо мной, и я свободно прошла к амвону, с которого батюшка причащал народ.
Когда я подошла, он вынул из Чаши частицу и сказал:
– Ну, прими.
Я в трепете причастилась. Батюшка сразу же ушел в алтарь, думаю, он молился за меня.
Тут же из алтаря вышел псаломщик и сказал мне:
– Идите во двор к алтарной двери, батюшка вас благословит.
Я вышла и стала ждать батюшку. Когда он появился, то сразу схватил меня за руку, и так больно, что я вскрикнула.
– Что это у тебя? – спросил батюшка.
– Разрубила...
– Христос исцелит тебя.
Он взял в руки свой наперстный крест, перекрестил меня и сказал, указывая на Спасителя:
– Вот этот Христос, который за нас умер и воскрес, тебя исцелит. Иди и усни.
Я вернулась домой, легла и уснула. Меня разбудили в двенадцать часов дня, чтобы идти на отсечение кисти в больницу. Но я почувствовала, что никакой боли в руке нет. Когда же в больнице развязали повязку, то так и ахнули: «Да кто же это вам так сделал? Ведь рука-то будто месяц как зажила». Я и ответила правду: «Это дорогой батюшка наш исцелил». Восемь человек медицинского персонала соглашались подписать мою корреспонденцию в журнал, что явное чудо совершилось по молитвам отца Иоанна.
Я спросила батюшку, можно ли написать. Он ответил:
– Не надо»...
Можно до бесконечности рассказывать о случаях прозорливости кронштадтского пастыря, когда он одновременно и назидает, и увещевает, и утешает. Однако из всех этих историй напрашиваются два главных вывода. Отец Иоанн никогда не приписывал себезаслуги явных чудес, но только Богу. И еще. Каждому человеку давалось по вере его, а если чудеса происходили с неверующими или иноверцами, то все случалось к большей славе Господа, Который Един животворит. Об этом последний рассказ.
«Воспоминания относятся ко времени моей юности и пребывания в Киеве в левашовском интернате, – повествует вдова протоиерея С. Якшич. – В 1893 году начальницей была графиня Н. Ф. Апраксина, которая получила извещение, что отец Иоанн посетит наш интернат. Невозможно рассказать, какое неописуемо радостное волнение охватило и воспитанниц, и служащих.
Меня связывала тесная дружба с одной из классных дам, К. А. Вельской, ревностной почитательницей отца Иоанна, исцелившего ее за несколько лет перед этим от мучительного душевного недуга (умопомешательства). После какого-то потрясения она стала психически больной. Несмотря на лечение у лучших врачей-специалистов, недуг ее принимал все более и более опасные формы. Она совершенно перестала принимать пищу, совсем не спала и постоянно порывалась покончить с собой. Одним из пунктов помешательства был какой-то религиозный вопрос, неотступно ее преследовавший. Не получив помощи от врачей, мать ее решила обратиться к отцу Иоанну, послала ему телеграмму с оплаченным ответом.
Главное содержание ответа сводилось к следующему: «Чего вы ищете? Царство Божие внутри нас: уединитесь, молитесь, и Бог пошлет вам исцеление».
Уже за несколько часов до получения ответа больная почувствовала облегчение и после долгих мучительных бессонных ночей заснула тихим, спокойным сном. Ее отвезли в ближайший женский монастырь, и, пробыв в нем месяц, она настолько оправилась от своей болезни, что могла снова начать свою педагогическую деятельность.
И вот долгожданный батюшка в нашем зале. Сколько бодрости и свежести отражалось в ясных голубых глазах отца Иоанна! Сколько в них было ласки и простоты!
– Здравствуйте, сестры! Здравствуйте, матери! Здравствуйте, милые классные дамы! – обратился он к нам. – Христос воскресе, мои родные! Дайте оглядеть всех вас! А как у вас хорошо! Какой чудный вид! Все зелено, все распускается и цветет. И вы представляете из себя весну, и души ваши, подобно природе, должны цвести добрыми делами! Ну а теперь помолимся...
Прочитав молитвы, батюшка стал благословлять нас и окроплять святой водой. Я стала рядом с отцом Иоанном, держа чашу со святой водой... Внизу за чаем одна дама спросила отца Иоанна:
– Батюшка, почему вас все так ищут и ждут?
– Это значит, что велика вера у них, – ответил он. – Не меня они ждут, а благодати Божией, которая им подается через меня.
От волнения я не могла запомнить всего, что говорил батюшка. Стоя за его креслом, я подумала: «Какое было бы счастье получить что-нибудь из его рук». Батюшка мгновенно обернулся назад и, давая мне свое блюдце с чаем, сказал: «На, пей». От счастья я не помнила, как уезжал отец Иоанн, как я передала ему огромную пачку писем от наших...
Скоро я кончила курс, и судьба забросила меня в Петербург, где я имела возможность еще четыре раза близко видеть отца Иоанна, получить его благословение и убедиться в его прозорливости. И каждый раз после встречи с ним надолго оставалось чувство какой-то внутренней озаренности, согретости его лаской, какого-то особенного нравственного подъема.
Бывая у своей тетки Елизаветы Алексеевны Б., служившей в больнице св. Марии Магдалины, у нее на квартире я встретилась с одной дамой, испытавшей на себе и прозорливость отца Иоанна, и его необыкновенное милосердие к несчастным. Одно время она очень сильно бедствовала. Долго хворавший и лишившийся места муж ее умер, оставив с четырьмя малолетними детьми. Квартирная хозяйка, сама небогатая женщина, требовавшая тщетно уплаты за квартиру, угрожала судом и гнала на улицу. Голодные и оборванные дети просили есть, не было дров, не было работы.
Несчастная уже думала, что лучше покончить с собой, тогда осиротевших детей скорее пристроят. Она в отчаянии решила пойти еще в один дом попросить работы и в случаенеудачи уже не возвращаться домой. Ничего не получив и на этот раз, шатаясь от утомления, холода и голода, она бесцельно шла, еле передвигая ноги, как вдруг внимание ее привлекла кучка бедняков, толпившихся у одного подъезда. У нее мелькнула мысль: «Не отец ли Иоанн?»
Она остановилась, ворота тут же распахнулись, и показался кронштадтский пастырь. Мгновенным взором окинул он толпившихся людей и вдруг через всю толпу передал кошелек, набитый деньгами, стоявшей поодаль измученной женщине. «Не знаю, как неслась я домой, как влетела в свою квартиру», – вспоминала дама, каждый раз плача от пережитого. Денег было столько, что хватило на оплату квартиры, на покупку провизии и дров. Через день или два был получен благоприятный ответ на давно посланное прошение в приют о принятии туда двоих детей, а вскоре вышло и место кастелянши...»
О триумфальном посещении Киева отцом Иоанном в 1893 году сохранилось множество воспоминаний. На Киевском вокзале встретил его генерал-губернатор. При выходе отца Иоанна народ бросился за благословением и чуть не сбил с ног пастыря и генерал-губернатора. Только благодаря усилиям полиции батюшку провели в царские комнаты. С вокзала кронштадтский батюшка поехал в генерал-губернаторский дворец. Множество народу повсюду сопутствовало ему. В окно кареты сыпались письма с деньгами. График посещения страждущих и болящих был расписан по часам.
После литургии, совершенной в домовой церкви супруги Великого Князя Николая Николаевича, отцу Иоанну был вручен пакет с деньгами. Батюшка тут же передал его стоявшей рядом молодой девушке. Та смутилась, сказала: «Я пришла за благословением к вам, а не за деньгами». На это отец Иоанн ответил: «Возьми, скоро тебе понадобятся». И действительно, вскорости девушка эта была объявлена невестой, деньги весьма пригодились.
Получив еще от одной дамы пакет с деньгами, отец Иоанн передал его находившейся тут же женщине. Барыня ужаснулась и воскликнула: «Отец Иоанн! Ведь там большая сумма!» Он ответил: «Ты дала мне, а я даю, кому хочу. Если тебе жалко, возьми свой пакет обратно и уходи!» Дама рассыпалась в извинениях, страшно было вызвать недовольство батюшки. Сам Господь был Судией таким поступкам.
Так случилось с начальником почтово-телеграфного округа Бобырем. В тот же приезд он через своих высокопоставленных знакомых пригласил отца Иоанна к себе... Когда батюшка приехал, спросил: «Где больной?» Жена Бобыря бросилась на колени и сказала: «Больного нет, а просим за нас помолиться». Отец Иоанн покинул дом очень недовольный. Через десять дней после отъезда отца Иоанна из Киева Бобырь скоропостижно скончался от азиатской холеры.
У одра умирающего Императора
Много уже рассказано о том, как чтил своего «пасхального батюшку» православный русский люд и соотечественники духовного звания. Сам Император Александр III, прозванный Миротворцем, глубоко доверял всенародной славе кронштадтского молитвенника. В историю вошли Государевы слова, сказанные чудотворцу: «Я знаю, кто вы и что вы!» Как знак высочайшего почитания явился вызов отца Иоанна в Ливадию во время предсмертной болезни Александра III.
С именем этого Императора связана не только увенчавшаяся успехами миротворческая внешняя и внутренняя политика Российской державы, но и светлая страница истории Православной Церкви. Велики были его заслуги в улучшении быта священства, в религиозном просвещении народа через возродившиеся церковно-приходские школы, которые стали открываться во многих местах. Их число в период царствования Александра Александровича возросло с 4 тысяч до 31 тысячи. Церковно-приходские школы были единственным источником просвещения для русского народа. Для заведования школами при Святейшем Синоде создали особый училищный совет, который издавал множество книг. Государственная казна стала выделять большие средства на содержание школ и духовенства, которое – не секрет – во многих епархиях перебивалось с хлеба на воду.
Александр III щедро жертвовал из личных средств на постройку новых и восстановление старых церквей, подавая пример благотворителям. За тринадцатилетнее царствование было возведено до 5 тысяч церквей – по одной на каждый деньцарствования.
Политика восстановления старых монастырей была направлена на поддержание в народе православия, того «русского духа»,– о котором сложены былины. Император любил все русское: русскую речь, одежду, песню, которая вышла при нем из забвения. Сам он был похож на былинного русского богатыря – высокий, могучий, с величественной осанкой и твердой поступью, спокойный, воздержанный, миролюбивый. Семейная жизнь его складывалась счастливо. Он был отцом последнего царя-мученика Николая И, принесшего себя в жертву за грехи России.
Одним словом, Александр III обеспечил могущество, богатство и благосостояние державы. Но не дал Бог Государю Миротворцу долгой жизни, как прообраз того, что и Святой Руси жить осталось недолго. Уже через четверть века после его смерти бывшие подданные уничтожали те самые церкви, расстреливали «врагов народа» священников, затеяли братоубийственную Гражданскую войну...
Роковая болезнь обнаружилась и обострилась у Императора за год до смерти. Врачи предписали ему изменить режим, но это было не в характере Александра III. Он по-прежнему очень много работал. В конце концов Александру III врачами было предписано ехать на остров Корфу в Ионическом архипелаге. Но мысль расстаться с Россией была тяжела для больного. 21 сентября 1894 года царская семья прибыла в Ливадию, а 5 октября по телеграфу на всю Россию разнеслось зловещее сообщение: «В состоянии здоровья Государя Императора замечается ухудшение: общая слабость и слабость сердца увеличиваются».
8 октября в Ливадию приехала греческая королева Ольга Константиновна и ее мать Великая Княгиня Александра Иосифовна, которая и привезла с собой кронштадтского пастыря. На военном корабле прибыли они в Ялту, и отец Иоанн сразу же отправился в малую церковь при дворце служить заздравную литургию. Весть о пребывании в Крыму отца Иоанна мгновенно распространилась по всей округе, и дом, где он жил, стал осаждать народ. Толпа начинала собираться с трех часов ночи и дежурила до шести, когда батюшка появлялся в подъезде. Первыми подходили к нему русские, последними – инородцы и смиренно преклоняли головы.
Здесь отец Иоанн исцелил парализованного татарина, которого привезли на арбе. После того как батюшка помолился с его женой, сказав ей: «Будем молиться вместе: ты молись по-своему; а я по-своему», татарин встал и сам пошел...
10 октября Император встретился с отцом Иоанном. «Я был позван в 11 часов утра, – записал батюшка. – Идучи к Высокому Больному, я думал: как бы мне лучше, сердечнее приветствовать царя, тяжко больного? А незадолго пред этим я читал Послание св. апостола Павла к ученику его Тимофею, и в нем особенно мне показались пригодными в моем положении для первого привета царю слова, выражающие величие Господа – Царя царей, от Которого все цари получают свою державу и власть над народами. Я и запомнил эти слова. Вхожу в кабинет Его Величества. Государь встретил меня стоя, в шинели, хотя сильный отек в ногах не позволял ему стоять. Я приветствовал его... После этого благодарил Государя, что он удостоил меня пригласить в Ливадию и лицезреть его особу. Он изволил сказать, что он «не смел сам пригласить в такой далекий край России, но когда Великая Княгиня Александра Иосифовна предложила мне пригласить вас в Ливадию, я с радостью согласился на то и благодарю, что вы прибыли. Прошу молиться за меня. Я очень недомогаю». Я отвечал, что «считаю потребностью сердца молиться о Вашем драгоценном здравии, особенно в нынешние дни Вашей болезни. О Вас молится вся Россия». Затем он перешел в другую комнату, пригласил меня помолиться с ним и стал на колена. Я прочел три молитвы. Его Величество молился с чувством, склонив голову и углубившись в себя. Когда я кончил, он встал, поблагодарил меня и просил впредь молиться».