Текст книги "Наркология в вопросах и размышлениях. Помощь или спасение?"
Автор книги: Наталья Богданова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Что представляет собой недавно протрезвевший пациент?
Я очень велик! Ик.
И прекрасен мой лик! Ик.
А. Шаров.Человек-Горошина и Простак
Итак, пациент не жалуется, самочувствие оценивает как великолепное, на дальнейшее лечение не настроен, но мы видим картину, не соответствующую понятию здоровья по многим параметрам. Описанный внешний вид пациента свидетельствует о том, что человек плохо оценивает свое состояние и, самое интересное, он не хочет его оценивать, даже если его об этом попросить. Чтобы удостовериться в ненадлежащем для выписки состоянии пациента и не в последнюю очередь дать ему самому понять, насколько его желание абсурдно, мы задаем простые вопросы о том, верно ли он тестирует реальность. Сначала выясняем степень ориентированности в себе и окружающей действительности. Как правило, пациент в описываемом состоянии плохо ориентирован в текущей дате. Незначительные отклонения в днях не слишком нас озадачивают, но, когда пациент каждый раз называет слишком разные, слишком далекие от реальности даты, мы понимаем, что он нуждается в дальнейшем лечении, хочет он этого или нет. Может показаться, что речь идет о слабоумных больных, которые давно потерялись во времени, а возможно, и в пространстве, а может быть, и в собственной личности. Такие пациенты есть, конечно, но они составляют подавляющее меньшинство, совсем небольшой процент от общего числа наших больных. Чаще всего мы сталкиваемся не с расстройствами памяти и интеллекта, а с расстройством внимания.
Внимание, способность к концентрации – ключевой момент эффективной интеллектуальной деятельности. С возрастом и при отсутствии интеллектуального и творческого труда внимание быстро теряет свою остроту и способность к длительному напряжению. Да что уж говорить о длительности. Известен простой тест: попробуйте удержать внимание на дыхании; для этого сконцентрируйтесь на событиях, происходящих около ваших ноздрей, осознавая движение воздуха во время каждого вдоха и выдоха. Попробуйте сделать это в течение минуты, ни на что не отвлекаясь. Получилось? Обычно через несколько вдохов и выдохов мысль безнадежно покидает обозначенную территорию и уносится далеко в романтические дали.
Наш ум очень подвижен и делает обычно то, что хочет. Пытаться управлять потоком своих мыслей чрезвычайно трудно любому здоровому человеку, но возможно при определенных усилиях. Когда мы мотивированы на выполнение определенной умственной задачи и для этого нам необходимы размышления на конкретную тему, когда мы готовимся к экзаменам, пишем реферат, создаем проект, выучиваем стихотворение, сочиняем мелодию, обдумываем логистику предстоящего путешествия, мы понуждаем себя сосредоточиться. Нормальный повседневный труд любого из нас. Иначе обстоит дело с пациентом. Как показывает опыт, среди наших больных вообще люди, способные к интеллектуальному труду, встречаются еще реже, чем те, кто необратимо потерял разум. То есть при нормально функционирующем интеллекте у зависимых может не оказаться интеллектуальных запросов или они минимальные и сводятся к чтению развлекательной литературы, разгадыванию кроссвордов, игре в настольные игры. Оговорюсь, что речь идет о пациентах государственного наркологического стационара. В частной клинике дело обстоит лучше. Пациенты часто обращаются самостоятельно, они социально стабильны, успешны, способны к эффективному труду и к формулированию стоящих перед ними задач. Несмотря на то что они несчастны, убедить их, что зависимость напрямую связана с их жизненным сценарием быть несчастным, задача не из легких. Вопрос длительности терапии их тоже касается, хотя непосредственные ее задачи разнятся с целями менее интеллектуально сохранных пациентов.
Когда мы оцениваем состояние пациента, не способного ответить правильно на вопрос о текущей дате, конечно, не ограничиваемся одним вопросом: мы разговариваем. Со стороны разговор может казаться совершенно обыденным, никак не отличающимся от обычной беседы двух малознакомых людей. Такого рода беседу трудно ожидать от лечащего врача именно из-за тем, которые задаются. Отличие от обычной болтовни состоит в том, что один собеседник сосредоточен на разговоре и настойчиво любопытен, в то время как другой по не слишком пока понятным причинам в беседе не заинтересован, равнодушен к установлению контакта либо старается перевести разговор в другую плоскость. Очевидно, что пациента волнует нечто другое настолько, что переключить его внимание на задаваемую тему разговора очень сложно.
Когда человек здоров, появление в его поле зрения другого человека, специально пришедшего к нему, мгновенно переключит его внимание с только что волновавших дел и мыслей на неожиданного гостя и собеседника. Вряд ли он сможет его не заметить. Представьте на минуту, что вы все-таки не замечаете обращающегося к вам. Что могла бы означать данная ситуация?
• Вы не слышите и не видите.
• Вы слышите и видите, но не понимаете, что происходит.
• Вы намеренно игнорируете обращающегося к вам человека.
Какова цель намеренного незамечания? Очевидно, вызвать реакцию у пришедшего. Какую? Зная, что вы здоровый человек, а значит, на вас можно обижаться, пришедший, скорее всего, или обеспокоится вашим неожиданным молчанием, или обидится на вашу вопиющую невежливость.
Что же хочет пациент, когда он не считает нужным немного напрячься и ответить правильно на вопросы врача? Почему он этого не делает? Глухоту, слепоту и слабоумие распознать довольно несложно. Когда эти причины исключены, что остается? Почему пациент, считающий себя готовым к выписке, а значит, понимающий как минимум, где и зачем он находится, не отвечает нам правильно на простые вопросы, не готовится к ним заранее до обхода, чтобы убедить нас в своем выздоровлении, ведь подобные вопросы ни для кого из пациентов не секрет, тем более что задавать их мы не ленимся изо дня в день? По раздосадованной реакции пациента на вновь и вновь задаваемый вопрос о текущей дате мы можем судить о том, что он прекрасно помнит, что и вчера, и позавчера, и постоянно он этот вопрос слышал. Что мешает пациенту правильно ответить на вопрос о текущей дате? И что мы можем услышать в ответ, кроме неправильного или правильного ответа?
Хрупкость контакта
Не надо со мной разговаривать.
Слушайте,
Вы обязательно что-то
разрушите.
Из фильма «Последняя сказка Риты»
Неправильный ответ может быть дан в разных вариантах. Я имею в виду те эмоциональные реакции, которые сопровождают ответ. Если речь идет о более или менее здоровой реакции, то она будет примерно та же, что и у здорового человека на приеме у психиатра. Ответ будет дан правильный, но про себя мы подумаем: какие они, психиатры, смешные со своими дурацкими вопросами. У нас есть цель – пройти собеседование успешно; все остальное, включая наше отношение к процедуре обследования, мы оставляем за скобками, чтобы потом, если вспомним в суете дней, посмеяться с друзьями и родными над этими глупыми врачами.
Другое дело пациент. Задумайтесь на мгновение, что скажете вы про текущую дату, если вдруг вас угораздит оказаться в ситуации, где задаются подобные вопросы? Ну, очевидно, вы вспомните сразу три неотъемлемые составляющие пресловутой даты: число, месяц, год. Ведь именно так вы подписываете документы – указывая именно эти три части целого. Пациент может ограничиться первой составляющей. Гордо произнеся число, он недоуменно смотрит на врача, продолжающего чего-то ждать. Мы терпеливо напоминаем пациенту, что необходимо назвать еще и месяц, а потом и год. Иногда нам приходится это делать не один раз во время одного разговора. Пациент застывает в раздумьях. В раздумьях ли? Непонятно. Но ответа мы можем не дождаться. Зато, выждав паузу, он с полным пониманием происходящего интересуется: «Когда домой?», «А нельзя ли курить побольше?». «Когда выучишь дату», – мотивируем мы его, но результата приходится ждать не день и не два.
Очевидно, что реакция пациента на задаваемый вопрос не вписывается в рамки здоровой.
Бывает более понятная и отчасти юмористическая ситуация, когда пациент раздражается, возмущается, уличает врача в унижающем к нему отношении, чему свидетельством являются подобные вопросы, делающие из него, пациента, дурака. Правильного ответа мы не дожидаемся и на этот раз, но реакция пациента живая и непосредственная, эмоции подвижные и с хорошей амплитудой, что нас уже радует возможностью построения хоть какого-то диалога.
Итак, две различные реакции при незнании правильного ответа. Реакция равнодушия и реакция возмущения.
В том и другом случае пациент не может дать правильный ответ на вопрос о сегодняшней дате из-за фатального дефицита внимания, его хрупкой и эфемерной плоти, что не позволяет сосредоточиться на реальности текущего момента. Что мешает пациенту сосредоточиться на том, что происходит непосредственно вокруг него? Какие другие факторы, помимо внешних объективных, притягивают внимание больного настолько, что он не способен произвести самое простое инстинктивное когнитивное усилие по оценке текущей ситуации? Ответ напрашивается сам собой. Очевидно, что у пациента есть несравнимо более сильные переживания, у него в наличии другая, намного более сильная внутренняя субъективная реальность, отбирающая все имеющееся внимание и способность им управлять. Возможно, это вас удивит, но именно тяга к наркотикам, патологическое влечение, как это звучит на медицинском языке, приковывает внимание пациента целиком и полностью. Не просто влечение, а патологическое, что говорит о его нездоровой направленности, во-первых, и невероятной, непреодолимой волевыми усилиями мощи, во-вторых. Сила влечения такова, что пациент не способен управлять своими когнитивными процессами, несмотря на формальную их сохранность. Он не способен переключить свое внимание и сделать его целенаправленным, даже обладая знанием, что это позволит ему приблизиться к цели. Пациент не способен произвести хоть какой-то анализ текущей ситуации хотя бы для того, чтобы избежать продления лечения. На пике тяги пациент теряет способность хитрить и приспосабливаться, он перестает быть гибким и адаптивным.
Он не может изобразить из себя здорового, для того чтобы продолжать делать то, что ему жизненно необходимо, он не может не выглядеть зависимым. Он сдается своей тяге и как будто говорит нам: «Берите меня с поличным, иначе я пропал». Так в фильмах мы встречаем сцены, когда хулиган, чтобы избежать столкновения с разъяренными собратьями, бежит к полицейским, как к единственному спасению, он специально провоцирует на задержание, затевая драку со стражем порядка или еще что-то в таком духе, так как отсидеться в камере намного безопаснее, чем попасться в руки погоне. В нашем случае в роли полицейских оказываемся мы, медицинские работники, и все те, кто пытается помочь, в роли камеры – палата, а роль толпы, готовой уничтожить зависимого, исполняет его зависимость, то есть тяга к наркотикам.
Далее идут совершеннейшие гипотезы, навеянные некоторой противоречивостью в поведении определенной категории пациентов. Возникает сомнение: так ли уж хочет выписаться пациент? И что могут означать странности в его поведении и демонстрируемом умственном бессилии, если не до конца осознаваемое им желание продолжать лечение? Эту гипотезу мы постепенно исследуем вместе с вами.
Гипотеза родилась не из абстрактных умствований. Когда пациент действительно хочет выписаться, он доносит до нас свое желание очень убедительно, так, что нам не хочется с ним спорить и убеждать его в обратном. Мы расстаемся с таким пациентом без сомнений и сожалений. Но в большинстве случаев пациент демонстрирует крайнюю противоречивость своих побуждений, и тогда мы берем на себя ответственность и тащим больного на буксире своего энтузиазма, как бегемота из болота, в надежде, что, вытащив голову, пациент обретет способность далее продолжать движение в нужном направлении более или менее самостоятельно.
Противоречивость – одна из характерных черт поведения зависимых. Амбивалентность, направленность одновременно и с равной силой в две противоположные стороны, сбивает с толку не только медработников и родственников пациента, но и самого пациента. Мытарства из одной крайности в другую, сдобренные крайней степенью выраженности эмоциями, как правило со знаком минус, выглядят шокирующе. Родственники не могут понять, почему еще вчера он, наш завтрашний пациент, умолял отвезти его в больницу, а назавтра устраивает небывалой силы скандал, не желая более лечиться.
Все, что происходит странного и непонятного с точки зрения вашей логики с пациентом, продиктовано влечением к психоактивным веществам, к которым относится и алкоголь. Неудержимое желание употребить наркотик разрушает вмиг хрупкую на данном этапе решимость избавиться от зависимости и любую логику здравомыслия. Но это не может означать сознательно и обдуманно принятое решение более не лечиться. Что еще может так быстро и так на 180 градусов изменить зревшую не один день решимость обратиться за медицинской помощью, как не всепоглощающая тяга к наркотикам, импульсивное и компульсивное желание их употребления? Надо отдать должное алкоголикам: они все-таки не так тотально беспомощны и безоружны перед лицом этой самой тяги.
Пациент, раздираемый двумя противоречивыми желаниями, не знает, что предпочесть, ибо любой выбор наказуем. Продолжая сравнение с героями криминального жанра, вспоминаю сцены, когда наш хулиган решается сдаться полиции, ибо понимает, что скоро его прикончат, и затевает спасительную игру. Он все еще с прежними дружками, но в последний момент готов улизнуть и для этого сотрудничает с полицией. Дружки о чем-то догадываются, но не уверены и начинают его испытывать. Чтобы доказать им свою лояльность, он демонстрирует необходимую жестокость и все прочее, что может быть убедительным для бандитов, но делает он это уже из страха, а не забавы и наживы ради. Так и наш наркоман беснуется, чтобы показать нам, каково ему, как его мучает его зависимость, как плохо ему, как он страдает в ее тенетах, и одновременно он умасливает свою зависимость, главаря мафии, чтобы вернуться в ее лоно в случае чего. Главарь должен поверить, что не по доброй воле он с ним расстается: он схвачен, его пытают, он не сдается. Тем самым пациент обнаруживает свои метания между двумя лагерями, а это означает, что он не берет на себя ответственность, не принял однозначного решения, не хочет выглядеть добровольным предателем собственной тяги к наркотикам. После определенной борьбы пациент вынужден нам сдаться и показать тяге свою спину. Сделав ей последний реверанс в виде неудачной попытки бегства или парочки отборных ругательств и особенно страшных проклятий в наш адрес, пациент облегченно вздыхает и мило улыбается нам, недавним врагам.
Ренат напоминает и главаря банды, и главного головореза одновременно. Ему не нужны поводыри, чтобы прийти на лечение. Он делает все самостоятельно. То сокрушенно опустив голову, захватив в отчаянном жесте двумя руками, то гордо вскидывая ее, сидит Ренат на приеме у нарколога с заявкой на капельницу. Раскачиваясь на стуле, с сардонической улыбкой буравя глазами врача, громко и уверенно повторяет фразу о том, что он конченный наркоман. У Рената за спиной реабилитация, 7 лет чистоты, как принято говорить в реабилитационных центрах в противовес терминологии официальной медицины, подразумевая трезвый образ жизни. Он рассказывает о срывах, о новых попытках лечения и реабилитации; и вот он здесь, напившийся и накокаиненный. Я в первый раз вижу Рената, и мне хочется сказать ему что-то утешительное и нащупать тему, за которую можно ухватиться, чтобы понять, что с ним делать дальше. Перед срывом, приведшим его на прием, он держался около года. У него ребенок 9 месяцев. На новогодние праздники его молодая жена и мать его грудного ребенка предложила ему кокаин. Ренат не смог отказаться. Прошло 10 дней употребления, и он чувствует себя паршиво морально и физически. Рассказывает о миллионных долгах и кредитах, о растратах, которые произошли благодаря последнему срыву. Он ненавидит свою жену. Что характерно, познакомился он с ней на вечеринке во время употребления кокаина. Его одолевают мысли о самоубийстве с помощью кокаина. Но пока не получилось. Говорю ему, что на меня он не производит впечатления конченного наркомана. Удивленно вскидывая голову, требует пояснений. С максимально возможным сочувствием говорю о том, что вижу борца, который не сдается. Начинаем спорить. Кажется, ему нравятся мои переубеждения. Но вот дело доходит до моих рекомендаций. Советую уехать немедленно на реабилитацию, привожу в пример ряд фильмов, которые стоит посмотреть. Моя короткая речь заставляет замолчать Рената, и после непродолжительной паузы с победоносной улыбкой он заявляет, что ничего делать не будет, так как и сам все знает. Вот теперь я действительно вижу, что Ренат до мозга костей наркоман, о чем незамедлительно ему сообщаю. Он вновь заинтересован и ждет продолжения речи. Услышав объяснения, неожиданно и твердо прерывает беседу, спрашивая, куда проходить на капельницу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
