355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Бессонова » В рабство – на экскурсию » Текст книги (страница 2)
В рабство – на экскурсию
  • Текст добавлен: 11 марта 2021, 14:00

Текст книги "В рабство – на экскурсию"


Автор книги: Наталья Бессонова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц)

Глава 2

Собираясь на заседание съезда, Надежда критически оглядела свое отражение в зеркале. Женщина довольно привлекательной наружности, она вовсе не мнила себя красавицей. Получив в подарок от природы рыжий цвет волос, в детстве Надя комплексовала, в юности – смирилась, а теперь и вовсе гордилась своей особенностью. Черты собственного лица казались ей недостаточно выразительными, но этот – по ее мнению – недостаток она умело устраняла с помощью косметики. Слыша комплименты от мужчин, Надежда отшучивалась: «Если очень постараться, то есть на что посмотреть!» Сама же она к своей внешности относилась крайне критично, а идеалами женской красоты всегда считала Мерилин Монро и Мишель Мерсье, ни на одну из которых ни капельки не походила.

Как последний штрих к облику, брызнула каплю любимых на сегодняшний день французских духов «Жасмин» от Estee Lauder. Этот аромат, как ей объяснили в специализированном бутике, предназначался для использования деловыми женщинами в течение дня. Надежда не относила себя к числу «деловых женщин», считая таковыми исключительно бизнес-леди, но духами охотно пользовалась.

Ирина тоже заканчивала сборы. Тщательно отглаженный голубенький костюмчик, который девушка обычно надевала в колледж на занятия, она освежила брошкой со стразами, тщательно подкрасила реснички.

– Красотулечка! – оценила Надя.

Подтянулись друзья-партийцы.

– Ну что, вы готовы? – поинтересовался Серега. – Причепурились? Нафуфырились?

– Естественно, – ответила Надежда.

Сергей внимательно посмотрел ей в лицо, делая вид, будто что-то не так.

– Что такое? – насторожилась она.

– Челку поправь!

Надежда, не понимая, посмотрелась в зеркало.

– Харизма из-под челки выглядывает, – пошутил Серега.

– Да ну тебя, – засмеялась она.

…В зале регистрации всех встречали представители центральных органов партии. Подошла Кира Николаевна – бессменный координатор, осуществляющая связь с региональными отделениями. Любые новости регионы узнавали по ее звонку, а голос Киры был хорошо знаком не только руководителям региональных отделений, но и их женам, детям, мужьям и многим другим родственникам, если таковые имелись. Кира Николаевна состояла в партии с самого дня ее учреждения и с тех пор оставалась на посту даже в особо трудные времена.

Здесь можно было встретить многих из первых демократов-романтиков, стоявших в мятежном девяносто первом у Белого дома… Надежда примкнула к партийцам несколько позже – весной девяносто пятого – с боевым задором, высокими целями и безмерным уважением к этим людям.

…Устинову избрали в состав Президиума, и она заняла свое место рядом с коллегами. Ей всегда казалось, что выбирают ее в этот весьма уважаемый рабочий орган, если можно так выразиться, «для оживления интерьера»: мрачновато смотрится массивный стол на сцене, если за ним восседают одни мужчины. Особо важной для Президиума персоной она себя не считала.

В зале Надя заметила много новых лиц, из чего сделала весьма благоприятный вывод.

«Растем», – подумала она.

Докладчиков было немного, и особых разногласий в их речах не прослеживалось. Надежда выступать на этот раз не стала – считала, что все, в принципе, уже сказано, а повторяться ей не хотелось. Бывалые партийцы говорили, что Устинова высказывается редко, но если уж говорит – то по делу. Она ценила такое мнение товарищей о себе и старалась ему соответствовать.

Так или иначе, все вопросы были обсуждены, основные решения выработаны без особых баталий… А партия видела и такое! Когда-то, в середине девяностых, в Государственной думе работала фракция Демократической партии под руководством известного кинорежиссера и политика, и существовал реальный шанс на более значительный успех. Но, увы, тогда он реализован не был… У Надежды дома с тех пор висит плакат с лозунгом: «Остановим криминальную революцию!»…

* * *

На следующий день предстояло сдавать подписи. Когда Надежда со товарищи прибыла на место – в штаб, расположенный близ станции метро «Электрозаводская», – там уже собралось несколько представителей регионов. Ей выдали увесистую пачку чистых подписных листов для продолжения работы.

«Эту пачечку обязательно надо отдать Василию для доставки домой», – не без злорадства подумала Надя.

Дождавшись своей очереди, она подошла к столу координатора для проверки подписей. Несмело сев на краешек стула, развернула пачку заполненных разными почерками листов, по одному стала выкладывать их на стол. Координатор внимательно просматривал подписи, вычеркивая те из них, которые, по его мнению, были внесены с нарушениями. Каждая забракованная подпись отзывалась в душе Надежды почти болезненным ощущением. В этот раз на доработку возвратили больше половины.

Получив деньги за принятые подписи и аванс за следующую партию, упаковала возвращенные листы и в совершенно дурном расположении духа отправилась к станции метро «Электрозаводская». Она-то надеялась, что ее сумка станет легче, а в результате «ценный груз» потяжелел почти вдвое. Злясь на весь мир и прежде всего – на себя, Надежда перекладывала на ходу свою тяжелую ношу из одной руки в другую.

Вдруг ее взгляд остановился на русоволосом мужчине невысокого роста, с пышными усами. Мужчина шел навстречу и приветливо улыбался Надежде, как будто он давным-давно с ней знаком и несказанно рад ее видеть.

«Кто-то из наших новых партийцев, наверное, идет подписи сдавать… или сдал уже, – решила Надя, – усатый… кажется, был на съезде в зале кто-то новенький… с усами… из какого же он региона?» – подумала она и даже представила, как видит этого человека на заседании. А вслух сказала:

– Привет! Как дела? Идете сдавать подписи или сдали уже? Много забраковали? – она так рада была видеть доброжелательное лицо после этих строгих проверяющих, что буквально бросилась на шею улыбающемуся мужчине – по-свойски, по-приятельски, как было заведено у них с друзьями-партийцами.

Не слушая ответа, Надежда продолжала:

– А у меня две трети подписей забраковали! Представляешь? Опять эту тяжесть домой везти! Кошмар какой-то!

Она сразу перешла с улыбающимся мужчиной на «ты», как с товарищем по партии, тем более он был на первый взгляд одного с ней возраста, а то и моложе.

– А кто это? – спросил маленького роста мужичок, который смешно семенил рядом с улыбающимся усатым мужчиной.

Надежда даже не сразу обратила на него внимание: был он какой-то незаметный, но в то же время присутствовало в его облике что-то основательное, надежное, хозяйское, но из-за невысокого роста ему больше подходило именно слово «мужичок», а не «мужчина».

– А кто это? – испуганно переспросил он.

– Не знаю, – продолжая улыбаться, ответил усатый мужчина.

«Своих не узнает», – подумала Надежда о мужичке, а насчет усатого мужчины решила, что он, вероятно, пошутил, сказав, что ее не знает.

– Слушай, а помоги мне, пожалуйста, сумку до метро донести, тяжеленная ужасно! – попросила она.

– Ну, давай, – согласился усатый мужчина, с готовностью забирая у Надежды сумку и продолжая радостно улыбаться, а сам развернулся вслед за ней в сторону станции метро.

– А ты понеси вот это, – он отдал ей кожаную борсетку.

– Да кто это? – не унимался мужичок, тоже изменив вслед за улыбающимся попутчиком направление движения на противоположное.

– Да не знаю я, – ответил опять усатый мужчина, все внимание которого занимала болтовня Надежды.

Она же задавала ему вопросы и, не слушая ответов, продолжала монолог. Ругала чересчур принципиальных проверяющих, свою бестолковость, а заодно – и новый федеральный закон о политических партиях, в соответствии с требованиями которого все они должны пройти перерегистрацию, а перед этим численность каждого регионального отделения нужно увеличить, по меньшей мере, раза в три…

– Вы из какого региона? Сколько у вас людей?.. У нас – около четырехсот человек, а надо не меньше тысячи! И новые местные отделения создавать…

Усатый мужчина продолжал молча улыбаться. Да если бы он и хотел что-то ответить, то вряд ли ему это удалось бы. При несмолкаемой болтовне Надежды вставить хоть слово было просто невозможно.

– Вы когда домой собираетесь? – спросила Устинова и снова не стала ждать ответа. – А мы завтра… Нас шесть человек приехало. Мои где-то по городу сейчас гуляют, а я, как каторжная, с подписными листами вожусь, – пожаловалась она на свою тяжелую жизнь.

Мужичок, между тем, молча семенил рядом и с настороженным любопытством прислушивался к этой странной беседе, а если сказать точнее – к монологу Надежды.

Вот и станция метро. Надя подошла к кассе, встала в очередь.

– Сейчас я возьму карточку и будем прощаться! – объявила она.

– Да мы тоже с тобой прокатимся, – озвучил намерение усатый мужчина.

– Ну, тогда я возьму и вам карточку!

– Да нам не надо! У нас проездные, – сияя жизнерадостной улыбкой, ответил он.

«Зачем им проездные на метро, если они не москвичи? – подумала Надежда, и в ее мысли впервые закралось смутное сомнение. – А я же их не знаю!!! И они не из нашей партии…» – наконец-то дошло до нее.

Кто они такие? Зачем незнакомец взял сумку? Там лежала крупная сумма денег, которую Надя должна была раздать людям за сбор подписей. Чтобы собрать столько, ей пришлось бы откладывать свою преподавательскую зарплату около года! Да еще и подписные листы, которые надо вернуть людям на доработку… В ее голове пронеслась вереница самых неприятных мыслей, а по спине пробежал холодок…

«Вот так в ситуацию я попала по своей глупости!.. А ведь знаю, что нельзя в Москве доверять первым встречным! Здесь же полно жуликов, особенно – рядом с вокзалами!» – подумала она.

Надежда купила карточку на две поездки в метро. Ругая себя за легкомыслие, она обратилась к усатому мужчине с убийственно логичной речью:

– Мужчина, отдайте мне сумку, пожалуйста, мне некогда тут с вами разговаривать, я очень тороплюсь! – Надя перешла на «вы», как и положено обращаться к незнакомым людям.

– Да ладно уж, я провожу до гостиницы. Куда ты с такой тяжестью! Тебя же ветром качает, – продолжая улыбаться, возразил он.

Надежда не знала, считать его слова «ветром качает» неудачным комплиментом или наоборот, но решила не заострять на этом внимания.

– Мужчина, отдайте мне сумку, – настаивала она, пытаясь вырвать «драгоценную ношу» из сильных рук усатого незнакомца.

– Да ладно тебе, – все еще улыбаясь, проговорил он, – что, ценная поклажка, что ли? Там деньги, наверное? За подписи, что ли? Да не бойся! Ты знаешь, сколько денег в борсетке, которая у тебя в руках? Уж гораздо больше, чем в твоей сумке! Честно!

– Мужчина, ну что вы ко мне пристаете? – возмущенно воскликнула не на шутку испуганная Надежда, и это был ее последний аргумент.

– Интересно, это кто к кому пристал? – смеясь, усатый мужчина задал вопрос, не требующий ответа.

Ей все же удалось вырвать свою сумку из рук незнакомца. Он едва успел поймать борсетку, небрежно брошенную ему Надеждой. Почти бегом, насколько это было возможно с тяжелой ношей, она спустилась по эскалатору и остановилась в ожидании поезда.

– А ты куда Володьку дела? – испуганно спросил запыхавшийся мужичок, подбежав к ней.

– Так его Володькой, что ли, зовут? – вопросом на вопрос ответила Надежда.

– Володькой, – подтвердил мужичок.

Тут подскочил Володька.

– Ну что, давай помогу сумку до гостиницы довезти, что ли? Тяжело ведь, – заливаясь смехом, предложил он свои услуги.

Через минуту, оценив комичность ситуации, громко хохотали все трое, привлекая внимание окружающих, с удивлением поглядывающих на странную компанию.

Оказалось, что Надежде повстречались два друга-москвича. Володька – майор зенитно-ракетных войск в отпуске, а мужичок – тоже майор, но недавно уволившийся в запас и теперь пытающийся найти свое место в гражданской жизни. Отпустив приятеля, майор Володька пообещал присоединиться к нему позже, а сам поехал провожать даму с ее тяжелой сумкой до гостиницы.

На Надежду по дороге периодически нападал, казалось бы, беспричинный, неудержимый смех. Но Володька, зная, над чем она смеется, хохотал вместе с ней – звонко и заразительно, не обращая внимания на неодобрительные взгляды добропорядочных пассажиров.

Проводив нечаянную спутницу до гостиницы «Альфа», майор Володька вернул сумку, обменялся с ней номерами телефонов и пошел по своим делам, отложенным по ее вине.

Войдя в номер, Надежда бросила ценную ношу в угол, уселась в удобное кресло и какое-то время сидела неподвижно, запрокинув голову и закрыв глаза. Ноги гудели от усталости. Она опять громко засмеялась, вспомнив о своем приключении с усатым майором Володькой. Со стороны это могло показаться странным, но, к счастью, никто ее сейчас не видел.

Потом она с удовольствием приняла душ, наслаждаясь горячими упругими струями, массировавшими тело. Говорят, холодная вода снимает усталость. А Надежда любила горячую воду – такую, чтобы пар шел! Смывая накопившееся за день напряжение, она уносила тревоги и грустные мысли…

Завернувшись в пушистое полотенце, вышла из ванной, блаженствуя, растянулась на кровати.

«Как хорошо, что никого еще нет, – подумала Надя, – можно немного побыть одной, отдохнуть…»

Надежда любила иногда посидеть в тишине, наедине со своими мыслями. Одиночество было для нее продуктивным временем: никто не мешал обдумывать важные вопросы или просто грустить, размышляя о сокровенном и мечтая о будущем.

Из маленького радиоприемника на стене слышалась знакомая песня, и Надя легко поддалась лирическому настрою, который она навевала. Чудный голос Анны Герман пел о белой черемухе и трелях соловья, вселял надежду на приход новой весны и счастливой любви…

Надино сердце сейчас было свободно, и она ценила это временное затишье в чувствах: можно спокойно радоваться жизни, ощущая себя гордой и свободной птицей. Но, как всякая истинная женщина, она снова была готова безоглядно, как в омут с головой, броситься в любовь… если, конечно, таковая случится.

«Что-то я растрогалась… как-то некстати! Некогда мне о такой ерунде думать», – решила Надежда и заняла свои мысли предстоящей работой.

Увы, одиночество при ее образе жизни было непозволительной роскошью. Друзья-партийцы вернулись с прогулки. Ирина открыла дверь своим магнитным ключом-карточкой и зашла в номер.

– Вы здесь, Надежда Владимировна? – спросила девушка, как будто не ожидая застать наставницу.

– Здесь. Как прогулялись? Где побывали?

– Ой, где мы только ни побывали! На Красной площади, в Кремле, в Александровском саду, на Старом Арбате! Хотели в Бриллиантовый фонд пойти, но не успели, – восторженно рассказывала Ирина, оказавшаяся в столице первый раз.

– В какой фонд? – засмеялась Надежда. – В Алмазный, наверное?

– Да, наверное, – согласилась девушка, – там еще знаменитые сокровища Российской империи хранятся…

За ужином Надежда рассказала соратникам-землякам о сдаче подписей и о том, как вручила сумку незнакомому усатому мужчине, приняв его за однопартийца.

– Ну, Устинова, ты даешь! – выдохнул возмущенный Надиным легкомыслием Серега. – Прямо даже аппетит испортила! – несмотря на крайнее возмущение, он отчитывал Надежду в обычной своей шутливой манере.

– Тебя и на минуту одну оставлять нельзя, Надюха! У тебя партийные деньги из-под носа уводить станут, а ты будешь только смеяться! А что людям дома скажешь? – он просто кипел от негодования. – Как расплачиваться-то будешь? Тебе сколько работать за эти деньги?

Надежда молчала. Она уже пожалела, что рассказала друзьям об этом случае.

– Где у тебя мозги-то были, Надюха? – продолжал распекать ее Серега. – Ты же почти кандидат наук! Я думал, что кандидаты наук как-нибудь посерьезнее бывают!

– Ну, вот как только защищусь – сразу «как-нибудь посерьезнее» стану, – ответила Надежда.

– А бесполезно, Надюха, это не лечится! Я тебе как психиатр заявляю: ты такая и останешься!

– Да ладно тебе, Сережка, все же нормально! Хорошие люди попались, – оправдывалась она.

– А ты слушай, слушай критику-то, Устинова! Кто тебе еще, кроме друзей, правду в глаза скажет? Или не нравится, когда против шерстки-то? – продолжал товарищ.

– Да иди ты, Серега, с критикой своей! – беззлобно огрызнулась Надежда.

– Вот так всегда! Как только правду тебе скажешь – сразу «иди ты»! Не любишь ты критику, Надюха, – совсем не обидевшись, ответил Сергей.

– Да брось, Серега, она и сама поняла, – засмеялась Наталья, – она больше не будет.

– Надежда, а ты хоть в партию-то вступить сагитировала потом того усатого? – спросил с иронией усатый Стас, до этого молча наблюдавший за беседой и с преувеличенным неодобрением поглядывающий на Устинову. – Столько секретной информации ему выложила и отпустила просто так?

– Нет, – ответила Надя, – не сагитировала.

– А что так? Во мнениях не сошлись или в диагнозах? По-моему, вы оба… того, – засмеялся Серега, покрутив пальцем у виска. – Не от мира сего, я хотел сказать.

Надо заметить, что в таком духе друзья-партийцы могли общаться совершенно беззлобно и никогда друг на друга не обижались. Закончив ужин, вместе вышли прогуляться по Измайловскому парку. Погода стояла по-настоящему весенняя, теплая и ясная. Прозрачный воздух был напоен ароматами молодой листвы, цветов сирени и черемухи. Зеркальная гладь озера отражала свежую зелень деревьев и редкие полупрозрачные облака, подрумяненные закатом. Слышалось пение соловья, заглушаемое шумом транспорта. В безмятежном настроении друзья некоторое время бесцельно бродили по аллеям парка.

В гостиницу вернулись, когда уже совсем стемнело, вдоль дорожек зажглись фонари, а в небе – звезды. Ирина, казалось, совсем не устала, а Надежда буквально валилась с ног. Едва коснувшись щекой подушки, она уснула.

Глава 3

Проснувшись утром, Надежда обнаружила, что кровать Ирины уже аккуратно застелена.

– Иринка! – позвала она и не услышала ответа. Поднялась, огляделась: девушки в номере не было.

«Странно, – подумала Надя, – куда она могла пойти одна?»

Набрала номер Ириного мобильного. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети», – прозвучало в ответ.

«Забыла телефон зарядить, наверное», – решила Надежда.

Она быстро собралась, зашла за остальными, все вместе спустились в ресторан, надеясь там встретить Ирину.

Друзья-екатеринбуржцы сидели за одним из столиков в центре зала.

– Надюша, идите к нам поближе, – пригласил Владимир Иванович, – все дела сделали?

– Дела-то сделали, улетаем сегодня. Хотели прогуляться по центру, только вот… Иринки что-то нигде нет. Куда бы это она одна с утра могла отправиться? – поделилась беспокойством Надежда.

– Может быть, сувениров решила купить? – предположил Герман. – Хотя рановато еще, вернисаж только открывается…

Позавтракали, вышли в холл. Поговорили о том, о сем: о партийных делах, о жизни, о погоде. Появился Виктор Петрович из Ростова-на-Дону.

– Всем доброго утречка! Надюша, а ты что встревоженная такая? – поинтересовался он.

«Надо же, понял, что я волнуюсь», – удивилась Надежда.

– Да пока еще не особо встревоженная, – ответила она, – но уже начинаю беспокоиться: Иринка куда-то пропала.

– Надь, ну это ж дело молодое! Может быть, Ирина познакомилась с кем-то да гулять пошла. У них это сейчас быстро!

– Да ты что, Витя, какое там «познакомилась»! Она скромная девчонка, отличница! Серьезная и ответственная. Иначе бы я и не взяла ее сюда. В любом случае она бы меня предупредила, – уверенно заявила Надежда, но мужчины не разделяли ее тревоги.

– Надя, ну может быть, действительно она поехала по городу погулять?

– Но ведь мы все вместе собирались гулять по городу! Как она могла уехать одна, не предупредив меня?.. И за завтраком ее никто не видел…

За беседой устроились в фойе первого этажа, в креслах за круглым столиком. В многочисленных стеклянных киосках продавали сувениры, бижутерию и еще много разных милых мелочей, которые могли бы привлечь внимание Ирины, если бы она туда зашла.

– Разве нельзя было что-то здесь купить? – недоумевала Надежда. – Вон какое разнообразие! И идти никуда не надо…

Неподалеку возвышался большой аквариум, в котором, кроме золотых рыбок, плавала большая черепаха со смешным длинным носом и, казалось, нарочно корчила всем забавные рожицы. Черепаха плавала то влево, то вправо, рисуясь перед новоявленными зрителями.

– Красавица какая! Как-то она называется, – протянула Надежда, стараясь вспомнить название этого вида черепах.

– Конечно, Надя, она обязательно как-нибудь называется, а ты сомневаешься? – сострил Серега.

– Да я не сомневаюсь, я знала, как она называется, просто не могу вспомнить, – ответила она.

– А ты спроси у нее имя… с фамилией, – посоветовал он.

– А я… языков не знаю… да и забуду все равно…

– Надежда Владимировна, а мы заметили, что с вашей памятью в последнее время что-то странное творится, – продолжал шутить Серега, – может быть, Ирина тебе говорила что-то о своих намерениях, да ты забыла?

Но никто не засмеялся.

– Я не до такой степени потеряла память, – задумчиво ответила Надежда.

Посидели, беседуя о каких-то незначительных вещах… Похоже, мужчины еще не видели повода для беспокойства. Сдали номера. Ирина не появилась.

Когда пробило двенадцать, Надежда решительно сказала:

– Все, я больше не могу сидеть и ждать! Давайте пойдем уже предпримем что-нибудь! Что обычно делают… в подобных случаях?

– Надо идти в отдел охраны, там скажут… этсамое… куда обратиться, – неуверенно предложил Владимир Иванович.

Начальник охраны – высокий, суровый на вид мужчина лет пятидесяти – объяснил, что для начала нужно посмотреть записи с камер наблюдения.

– Может быть, ваша потеря сидит у кого-нибудь в номере, а вы с ума сходите, – успокоил он, но Надежду возмущали такие предположения. Ей было непонятно, как могла Иринка где-то сидеть спокойно, в то время как она, ее наставница, переживает и места себе не находит…

Друзей-партийцев усадили перед небольшим устройством, на экране которого отображалось видео.

Просмотрели несколько записей за утреннее время, Ирины не увидели.

– Она вечером одновременно со мной в номер зашла, – сказала Надя, – вернее, уже ночью…

– А вы уверены, что она потом больше никуда не выходила? – задал вопрос начальник охраны.

– Я сразу уснула. Но она не могла уйти, она же спать собиралась, – убежденно ответила Надежда.

– И все-таки давайте посмотрим записи с того времени, как вы зашли в номер. Ваш этаж?

– Шестнадцатый…

Начали смотреть запись с камеры на шестнадцатом этаже.

– Хорошо как установлена: весь коридор просматривается, – заметил Владимир Иванович.

Вот друзья-партийцы вернулись с прогулки, Надежда с Ириной зашли в номер. Какой-то мужчина прошел по коридору и скрылся за дверью. Очень полная женщина в длинном халате подошла к столику дежурной по этажу, налила чашку кофе или чая и вернулась к себе.

Вдруг на голубовато-сером экране появилась тоненькая фигурка девушки. Она выскользнула из номера и исчезла в лифтовом холле…

– Ирина! – воскликнула Надежда.

– Час пятнадцать минут, – комментировал запись начальник охраны, – теперь посмотрим, на каком этаже она выйдет.

Надя не ожидала такого поворота событий. Камера наблюдения, установленная на первом этаже возле лифтов, зафиксировала Ирину, покидавшую кабину, в час восемнадцать минут ночи.

Другая – в час двадцать восемь минут. Девушка заходила в боулинг-клуб в обществе незнакомого смуглого мужчины лет тридцати пяти – тридцати восьми. Надежда похолодела. Ей казалось, что ноги не послушаются, если она вдруг захочет подняться. Сердце громко стучало, что не мешало мыслям метаться, перебирая версии случившегося – одну страшнее другой.

Онемев, Надя смотрела запись, ожидая, когда Ирина выйдет из боулинг-клуба. Возмущению ее не было предела. Эта девчонка, впервые вырвавшись из дома, захотела приключений! Где вот она теперь? Хорошо, если за нее выкуп попросят – Надежда могла бы отдать деньги, которые получила за принятые подписи, и аванс – за следующую партию. Она ругала себя за то, что не все подписи прошли, иначе заплатили бы больше! Кто знает, какую сумму потребуют за Ирину… Ей и в голову не могло прийти, что девушка осознанно способна доставить ей такое беспокойство. Что-то, наверняка, случилось!

«Да разве такие деньги стоят того, чтобы из-за них похищать человека? Это же мелочь, – Надежда постаралась прогнать от себя страшные мысли. Но не могла перестать думать, – а, впрочем, откуда похитителям знать, сколько нам платят за подписи? Может быть, кто-то считает, будто у нас в распоряжении… какие-нибудь… золотые горы! Но тогда почему еще никто не позвонил?» – продолжала размышлять она.

Начальник охраны увеличил скорость просмотра записи… Вот на экране вновь появилась Ирина в сопровождении черноволосого незнакомца. Они покинули боулинг-клуб в два часа двадцать минут.

Далее парочка вошла в небольшое кафе на первом этаже. Было хорошо видно, как эти двое сидят за столиком, мило беседуют, пьют красное вино. В общем, приятно проводят время.

– Надя, а ты ей больше глотка не позволяла! Девочка отдыхает, а ты нервничаешь, – Герман Юрьевич попытался успокоить Надежду, но она не хотела верить его словам.

– Гера, она серьезная девчонка, даже если сидит в кафе… и даже пусть выпила с кем-то вина – это ничего не значит. Глупая просто еще… Вот где она сейчас?

– Да может быть, и сейчас с ним, – предположил Серега, – что ты, Надь, наивная такая? И нечего нервничать! Успокойся. Подумаешь, развлекается твоя Ирочка! Еще вздумаешь выговор ей за это объявлять! Не будь ханжой, Надюха!

«Ушла ночью с каким-то… проходимцем… ухаживания его принимает, как будто так и надо. Вино пьет… а может быть… Ой, только бы вернулась!» – думала Надежда, которой было сейчас не только страшно за Ирину, но и стыдно за нее.

Видя, как Надя вздрагивает при каждом появлении своей подопечной на экране, как пытается сдержать крик ужаса в ожидании чего-то страшного и непоправимого, друзья-партийцы пытались успокоить ее. Принесли из аптечного киоска флакончик валерьянки, налили из графина воды.

Камера наблюдения у входа запечатлела интересующую всех парочку, выходящую из гостиницы. Надежда издала полувздох-полустон.

– Надюша, ну что, что ты так волнуешься?! – Владимир Иванович придвинул к женщине стакан минералки. – Ну, заскучала среди нас эта свиристелка, этсамое, малолетняя! Повеселиться решила. Так что же теперь тебе – в петлю лезть? Побледнела вон как! Ничего же страшного не случилось, Надя!

Запись с камеры, установленной снаружи, у входа, немо свидетельствовала о десятиминутной беседе Ирины и черноволосого мужчины у центрального входа в гостиницу. Оба с видимым удовольствием курили тонкие сигареты, играя кольцами дыма. Им, похоже, было легко и весело.

– Она еще и курит! – с ужасом воскликнула Надежда.

– Ой, ну все, Надюха! Твоя педагогическая доктрина потерпела фиаско! Жить дальше не имеет смысла, – сострил Серега.

– Сережка, хватит шутить! Дела-то, похоже, серьезные, – одернула его Наталья.

– Действительно, – согласилась Надежда.

– Да они сейчас почти все курят, Надюха! Особенно когда выпьют! Ну что ты как школьница, честное слово! У тебя же все идеальные такие, святые прямо! Вот увидишь, погуляет и придет Ирина твоя. Она, заметь, не только курит, она вино пьет и ночью со взрослым мужчиной время проводит. Мы, правда, не уверены – как именно, – Серега отошел от нервного напряжения и был в своем репертуаре, – для современной молодежи это почти нормально.

– Зачем же сразу предполагать всякую гадость? Что нормально, а что ненормально – это от воспитания зависит, и Ирочка совсем не такая, – обиделась за свою подопечную Надежда.

– Да откуда ты знаешь, какая она? Ты же ее только за партой видишь! – заметил Сергей. – У них же в этом возрасте гормоны играют, Надюха!

– Гормоны пусть дома играют, рядом с мамой… А вообще – неважно, как она проводит время! Лишь бы жива была и здорова! – заключила Надя, будто именно от ее слов все зависело. – Только бы привезти ее обратно домой!

– Надя, вот именно! Главное, чтобы жива и здорова, – заключил Герман, – а как она время проводит – это никого не касается. Ты стараешься ее опекать, а ей это, как выясняется, совсем не нужно! Она вовсе не ребенок, каким ты ее до сих пор считаешь.

– Но ведь мы не знаем, где она сейчас, – не унималась Надежда.

– Ну так скоро узнаем, не волнуйся, – убеждал Герман.

– Пусть только появится! Я ей устрою! Соплюшка этакая! Вместо приятных прогулок по городу… мы должны нервничать тут из-за нее! И еще неизвестно, чем все закончится! – в бессилии воскликнула Надежда, едва сдерживая слезы.

– Все будет нормально. Надя, пусть Иринка со мной летит, а то ты замучаешь ее воспитательными беседами, – предложил Стас, который должен был лететь домой другим рейсом, на полтора часа позже, чем остальные земляки-партийцы. Возможно, он сказал это, стремясь отвлечь Надежду от мрачных мыслей. – И ты… это… ничего в колледже о ее приключении не рассказывай! А то выложишь там все… с твоей принципиальностью!

– Да не скажу, конечно! Что же я ей – враг, что ли?.. Я ее сама прикончу! Пусть только появится!

– Надя, ты сразу с ней не говори. Когда успокоишься – побеседуешь с девочкой… ненавязчиво, – увещевал Герман. – И… потом… может, это стиль ее жизни?

Надежда не могла согласиться с тем, что ЭТО – стиль жизни ее подопечной. Она знала Ирочку совсем другой.

– Какой еще образ жизни? Откуда, Гера? Иринка – скромная деревенская девчонка, учится в колледже… в общежитии живет, – в очередной раз заступилась за свою студентку Надежда, – нет, я просто не могу поверить! Она такая обязательная всегда… Вот где она сейчас?! – это было уже похоже на истерику.

Наталья молча сидела рядом с Надеждой, и, похоже, вполне разделяла ее чувства.

Надя снова набрала номер телефона Ирины, но ее аппарат, как и прежде, был «выключен или находился вне зоны действия сети».

– Чтобы я еще кого-то из этих малолеток взяла с собой! – продолжала стенать Надежда. – Да и… сворачивать надо, наверное, молодежную организацию. А то… свихнуться с ними недолго!

– Это – запросто, – подтвердил психиатр Серега, – но тебе-то есть к кому обращаться, – сострил он. – Тебя-то уж мы в лучшем виде… вылечим…

Тем временем на мониторе показались объекты наблюдения – Ирина, входящая в гостиницу в сопровождении того же черноволосого мужчины. Перекур закончился, и парочка вернулась в кафе. Далее последовало примерно получасовое продолжение банкета, затем молодые люди снова вышли на воздух. В течение следующих двух часов Ирина и ее собеседник еще два раза отправлялись перекурить, заставляя Надежду то вздрагивать, то томиться в ожидании.

Наконец эти двое покинули здание, по всей видимости, совсем: Ирина закутала плечи в тонкий бледно-голубой палантин, с ней была ее маленькая сумочка на длинном ремешке. Мило поболтав у входа еще несколько минут, парочка вдруг села в подъехавшую иномарку цвета «мокрый асфальт». Машина тронулась и скрылась из вида. Таймер видеосъемки показывал четыре часа сорок две минуты.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю