Текст книги "Девушка с Рублевки"

Автор книги: Наталья Баклина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

О том, что мы с ним летим в Тунис, Пенкин сказал мне позавчера, сразу как выпроводил из кабинета Алену. Причем сделал это в своей обычной манере. Объявил, что он послезавтра едет в загранкомандировку и что я, как личный помощник, должна его сопровождать.

– Хорошо, Виктор Алексеевич. А куда и как надолго мы едем?

– В Тунис, на девять дней.

– А командировочные когда можно получить?

– Что? – Пенкин вытаращился на меня, будто я сказала чушь несусветную.

– Ну, мы ведь в командировку едем? Значит, суточные полагаются, квартирные. И с оплатой переработки тоже нужно как-то решить, праздники же майские начинаются, а я, получается, работаю! – приставала я к нему с максимально деловым видом. Командировка, говоришь? Вот и отдувайся.

– Будут тебе суточные. На месте, – крякнул Пенкин.

– А какие вещи с собой брать? Что у нас там будет? Деловые переговоры, фуршеты? – Я уже не могла остановиться.

– Купальник бери. Море там будет, – как-то нехорошо прищурился Пенкин, и я поняла, что пора отстать и держать дистанцию.

Ее я начала держать уже в самолете, сев рядом с Аленкой, которая почти сразу уснула и спала все два часа перелета. Чувствовалось, что накануне девушка выпила. И потом я продолжала держать дистанцию, проскользнув в салон автобуса вместе с Ирой и оставив Пенкина где-то возле дверей.

– На Таджикистан похоже, – заметила Ирина. – Такая же жара, верблюжья колючка вон растет. Я там в командировке была четыре года назад.

Мы довольно быстро, хотя и по-бестолковому суетливо, прошли таможню. Пришлось платить за визу в местных «тугриках», а для этого менять валюту, прежде отстояв очередь, а потом соображая, не надули ли. Курс местного динара к доллару был каким-то дробным, и с ходу понять что к чему было сложно. Потом я заполняла анкету по-английски за себя и за Пенкина. Шеф не владел ни английским, ни французским, ни арабским, а других вариантов в плотных белых бланках не предлагалось.

В общем, когда мы наконец получили вещи – я бегала и за его, и за своей сумкой – и вывалились из аэропорта на улицу, я взмокла как мышь и мечтала прилечь где-нибудь в холодке. Жидкая тень от низкорослой пальмы желанной прохлады не давала.

– Зраст-те! – улыбался нам навстречу высокий темнолицый парень. – Я ваш гид, меня зовут Абдель!

– Привет, – кивнула ему Аленка. – Где наш автобус? Этот? Давай садиться.

Водитель небольшого автобуса начал загружать наши чемоданы через заднюю дверь.

– Вот, пожалуйста, программа вашего гостения. – Абдель начал раздавать листочки на английском.

На каждом был изображен логотип принимающей турфирмы: солнце, чайка, волны. Аленка взяла свои листочки, просмотрела и подбоченилась.

– Так, я ничего не понимаю. Что это такое?

– Программа вашего гостения, – еще раз объяснил гид. – Сейчас едем в Монастир, отель четыре звезды, завтра в Сусс, отель четыре звезды, потом в оазис, потом...

– Я вижу, что потом. Какие четыре звезды? Мы с господином Саидом договаривались, что размещение будет в пяти звездах, а здесь – четыре и три! Он что, очумел? Я ему группу журналистов на этих условиях собрала, а он мне – три звезды!

– Это оазис – три звезды, там такой только, потом будет четыре. – Гид улыбался так же широко, но на всякий случай отступил на шаг от размахивающей руками Аленки.

– А где пять звезд? Где?

– Ален, вот, после оазиса вроде пять звезд, – подсказала Ира, вглядываясь в свой список.

– Это они обедать нас везут в пять звезд, отель показывают. А размещают опять в четырех. Нет, ребята, так не пойдет. Из Москвы мы договаривались, что размещение будет только пять звезд и «все включено».

– А-лена, давайте ехать, в отель все решим, – приложил ладони к груди наш миловидный гид. Улыбка его перестала быть ослепительной и, видимо, стоила ему больших усилий.

– Нервничает, – сказала Татьяна. – Зря Аленка так на него орет, у них же не принято, чтобы женщины шумели. Обидится человек. Ален, может, и вправду в отеле все выясним? Поехали уже!

– Куда поехали? Вы что, хотите жить в четырех звездах и за все платить? У вас деньги лишние? Нет уж, пусть все делают, как обещали. Дай мне позвонить господину Саиду!

Наш гид достал мобильник, набрал номер, сказал что-то в трубку по-арабски и передал телефон Аленке.

«Мистер Саид, мне не нравится программа, которую вы для нас составили», – перевела я вслед за Аленкой. Надо же, ее английский понимаю, а чей-нибудь еще – нет. Наверное, потому что она говорит почти так, как наша учительница в школе. И хотя я надписи на английском понимаю гораздо лучше, чем речь, но Аленкины претензии господину Саиду поняла. Ее не устраивает размещение, и она настаивает, чтобы переездов по отелям было меньше и чтобы нас селили в пяти звездах «все включено».

И все-таки отель, куда мы приехали из аэропорта после получасовых Аленкиных скандалов, был четырехзвездочным. Хотя мне было без разницы – я прежде вообще ни в каких отелях не останавливалась. А этот, по-моему, был роскошным: огромный холл с окнами высотой в стены и просторной террасой, выходящей к морю. Солнце заливало лучами окна и ту половинку холла, где мы расположились со своими вещами, дожидаясь заселения.

Официант, принес нам на подносе бокалы с холодным соком. Пенкин сгреб сразу два и высосал в два присеста.

– Хорошо! Ф-фу, запарился я совсем, в душ хочу. Ларочка, узнай у Алены, когда нас поселят?

– Я думаю, не раньше чем через час, – отозвался Слава, и я проглотила неожиданную «Ларочку». – Обычно время заселения засчитывается с восемнадцати до восемнадцати часов, сейчас семнадцать. Час будем ждать, не меньше.

– Ален, когда нас начнут селить? – крикнула я, не поверив тому, что еще час надо сидеть в холле, хотя здесь и прохладненько.

– В шесть. – Алена поднялась из своего кресла и подошла к нам. – Этот жмот Саид решил не платить за лишнее время. Хотя назавтра я из него пять звезд и «все включено» выдавила. А то, ишь, развел тут экономию. Лар, к морю сбегаем?

– Ты куда? А за вещами кто будет смотреть? – задергал Пенкин усами.

– Вить, ты что? Кто тут возьмет? – уставилась на него Алена. – Здесь не воруют.

– И все равно я считаю, что Лариса не должна оставлять вещи без присмотра...

– Вить, не занудничай, а? С нами пойдешь? Нет? Ну вот и присмотришь за вещичками. – И Аленка потащила меня к окну, которое оказалось дверями и распахнулось прямо на залитую солнцем террасу.

– Ух ты, здорово! – Я зажмурилась, подставляя лицо солнцу и мгновенно забыв о недовольной физиономии Пенкина.

Терраса спускалась широкими ступенями к площадке с круглыми столиками и изящными скамейками на кованых ножках. Сразу за площадкой располагались бассейны, справа и слева изгибались крылья отеля, оставляя впереди просвет с видом на море. Туда мы и пошли.

Пляж был песчаным и очень чистым. Я разулась и подставила ноги прибою. Море оказалось прохладным.

– Африка, а море холодное!

– Средиземное потому что. Это в Египте Красное море всегда теплое, – объяснила Аленка.

Она тоже скинула свои шлепанцы на высокой платформе и трогала волну пальцами с ярким малиновым педикюром.

– А ты там была?

– Конечно. А ты нет? – Аленка уставилась на меня с таким удивлением, будто я призналась, что ни разу в жизни не ездила на метро.

– Нет. Я вообще впервые за границей.

– И откуда ты такая? – продолжала меня разглядывать Аленка.

– Из Челябинска.

– Почему же тогда с Пенкиным спать не хочешь?

– А какая связь? – Я отпрыгнула от неожиданно сильной волны.

– Ну, он ведь москвич. Квартира у него, бизнес. Зацепишься в столице.

– Он мне не нравится как мужчина.

– Да? – скептически посмотрела на меня Аленка, явно хотела что-то сказать, но передумала. – Пошли обратно, уже шесть скоро.

Когда мы вернулись в холл, на столиках уже белели бланки, и народ усердно их заполнял. Пенкин с брезгливым выражением смотрел на свой листок.

– Где ты ходишь? Я вместо того чтобы отдохнуть с дороги, должен ждать, пока ты нагуляешься?

– Виктор Алексеевич, сейчас все заполню, – присела я к столу.

Вот тоже развопился! Такое дивное настроение хочет испортить. Я быстренько внесла данные наших паспортов, написала, что прибыли из Москвы, и поставила сегодняшнюю дату. Всех дел на пять минут, и чего орал, спрашивается? Английский в школе надо было учить!

Портье за стойкой, получив от меня бланки, протянул ключ. Это он что, нас с Пенкиным в один номер селит?

– Нет, – замотала я головой. – Ноу. Алена, скажи ему, что мы с тобой в одном номере, а то он меня с Пенкиным хочет определить!

Аленка отдала свой бланк, поговорила с портье, и он, улыбнувшись, дал мне другой ключ.

– Вперед, подруга! Сумки можешь не тащить, принесут. Витя, иди, ключ от номера возьми, уже можно!

И мы пошли к роскошному лифту мимо ошарашенного Пенкина, смотревшего на нас обиженным взглядом. Так смотрят дети, которым пообещали катание на карусели и даже в парк привели, да так и оставили сидеть в сторонке на скамеечке.

– Ты знаешь, мне его даже жаль немного стало, – сказала я.

Лифт поднимался медленно и плавно. На гладкой серой стене было выцарапано русское слово из трех букв. Это в Тунисе-то, где еще, кроме нас и нашего гида, никто и слова не сказал по-русски!

– Иди, пожалей, он через три номера от нас жить будет, – подмигнула Аленка.

– Да ну тебя! Просто он с таким лицом сидел, будто его в лучших чувствах обманули.

– Переживет! Мужиков нельзя жалеть, они от этого на голову садятся. А портье-то как нам улыбался, а? Наверное, решил, что мы лесби. Ты с мужиком спать не хочешь, ко мне просишься.

Номер был очень красивый: светлый, с балконом, ванной комнатой. И огромной двуспальной кроватью под золотистым покрывалом. Вот это ложе любви!

– Ну может быть, все-таки к Пенкину пойдешь? – толкнула меня локотком Аленка и захохотала во весь голос, увидев мою возмущенную гримасу.

Глава 4

Всю ночь за окном гремела гроза – молнии сверкали неоновым светом не хуже, чем у нас в России. Аленка похрапывала, свернувшись клубочком под своей частью огромного одеяла, а я завидовала ее крепкому сну. И хотя вечером мы обе заснули сразу, уставшие от перелета и обилия новых впечатлений, сейчас, среди ночи, когда меня разбудила гроза, сна не было ни в одном глазу.

Я встала и подошла к окну. Ливень хлестал плотным потоком, судя по звуку, заливая балкон. Темнота за окном была абсолютная, глухая, черная. Про такую, наверное, говорят «тьма египетская»? А в данном случае – тьма тунисская. Надо же, первая майская гроза, и я встречаю ее в Африке.

Отгрохотав, гроза ушла куда-то дальше, шум ливня сменился на тихий шепот, и я уснула. А утром меня разбудили солнечные лучи, бьющие в лицо сквозь отодвинутую ночью штору. За окном виднелись какие-то деревья в фантастических малиновых и белых цветах и кусочек моря. Я быстро оделась и побежала фотографировать.

Свой цифровик, пожалуй, единственный доход от сетевого бизнеса, я купила еще в Челябинске за солидную для меня сумму и, конечно, взяла с собой в Москву. Наверное, хотела делать летопись своего знакомства со столицей. Новый город, новые впечатления. Если уж в Челябинске, где выросла и где все знакомо, я умудрялась такие моменты подмечать, что мама поражалась, а местная газета брала мои снимки на фотоконкурс «Город и горожане», то в столице столько будет всего «вкусненького»! Но со всеми моими хлопотами первых недель мне было не до фотографирования. Зато теперь!..

Первый снимок я сделала в отеле. Очень уж хорош был зимний сад: пальмы и кустарники росли в полную высоту на площадке, вокруг которой галереями располагались этажи с номерами. Яркая зелень изумительно сочеталась с бежево-шоколадной гаммой интерьеров. Особенно умиляли плафоны настенных светильников, напоминавшие половинки амфор из простой обожженной глины.

Я вышла на террасу и замерла, любуясь красотой утра. Сколько всего! Залитый дождем бежевый камень террасы и лужи, в которых отражаются небо и гнутые кованые ножки изящных стульев. Ступени, красиво сбегающие к нижней площадке, где сбились в кучку столики и скамьи. Голубой бассейн с белым изгибом окантовки. Я нашла точку, на которой в кадр попадала часть крыла отеля и казалось, что одни линии дублируют другие, а голубизна бассейна – морская.

Снимая все, что цепляло внимание, я добрела до моря, не встретив ни одного человека. Видимо, здесь рановато было в семь утра вставать. Или народ понимает, что после ночного ливня делать у моря нечего. Вода холодная, а загорать на пляже, заваленном водорослями, неприятно. Водоросли тянулись темным воняющим йодом валиком вдоль всей прибрежной полосы, но вдалеке уже появился маленький бульдозер, который собирал их в стога.

– Привет! Тебе тоже не спится? – спросили за спиной, и я оглянулась.

– Привет, Ира. Утро какое чудесное!

– Да, здесь хорошо, – кивнула она и начала раздеваться. – Я искупнусь. Пойдешь со мной?

– Нет, вода холодная.

– Нормальная, градусов шестнадцать. – Она потрогала воду ногой, поправляя трусики бикини, и пошла в море.

Через несколько шагов поплыла. А я успела камерой поймать момент, как Ирина входила в воду. Плавала она не меньше четверти часа. Бульдозер был уже намного ближе к нам, когда Ирина вернулась.

– Слушай, отличная вода! Только вначале кажется холодной, а потом так здорово! Окунись, не бойся!

Она улыбалась, стряхивая капли с волос, а я, глядя на ее спортивную фигурку и потемневшие от воды волосы, поняла, что ей нет еще сорока. Просто вчера в аэропорту она выглядела уставшей и то, что я приняла за седину, оказалось мелированием.

– Ира, а сколько тебе лет? – не удержалась я.

– Тридцать шесть, а что?

– Да просто сегодня ты лет на десять моложе себя вчерашней.

– Потому что расслабилась и отдохнула. Все проблемы в Москве оставила. – Ира быстро оделась и накинула на голову полотенце. – В воде тепло, а на берегу холодно. А тебе сколько?

– Тридцать семь.

– Да? Тогда ты тоже сегодня выглядишь гораздо моложе, чем вчера. Ну что, пойдем завтракать? Через пятнадцать минут ресторан откроют.

Мы вернулись в отель. Ирина пошла переодеваться, а я отпирать Алену. Ключ от номера был один на двоих, дверь не захлопывалась, так что пришлось закрывать ее снаружи и носить ключ в кармане. Аленка еще не встала, хотя уже проснулась.

– О, привет, ранняя птичка! Бегаешь по утрам?

– Нет, с фотоаппаратом ходила. И вообще-то – пташка.

– Кто? Ты? – Она потянулась и стала шарить на тумбочке сигареты.

– Выражение такое «ранняя пташка», а не птичка.

– Да выражайся как хочешь. Что с погодой?

– Не жарко. А ночью гроза была. Ты слышала?

– Не-а. Я в прошлую ночь не спала почти, мы с Олькой Крестовской в ночной клуб ходили, гудели почти до утра, я еле успела сумки собрать. Знаешь Крестовскую? – Алена щелкнула зажигалкой и закурила.

– Нет. А кто она?

Я настежь распахнула окно. Терпеть не могу, когда в комнате пахнет сигаретами.

– Ну, ведущая программы «Образ бабочки». Ты телевизор вообще смотришь?

– Смотрю иногда, – пожала я плечами. – Но эту передачу не знаю.

– Ну и зря. Посмотри. Там из таких, как ты, женщин делают. Берут какую-нибудь тетку, которая подать сама себя не может, и делают из нее конфетку. Бабочку из гусеницы.

– Какие-то у тебя с утра сравнения в мой адрес зоологические. Сначала я птичка, теперь гусеница.

– Ты что, обиделась? Да прекрати, на правду не обижаются!

– А в чем правда-то? – Я села в изножье кровати и стала расчесываться, а Аленка приподняла подушки.

– А в том, что ты рукой махнула на себя как на женщину. У тебя волосы – блеск! Густые, пушистые, а ты их заколкой скручиваешь, будто прячешь.

– Мне так удобнее, не люблю, когда в глаза лезут.

– И глаза у тебя красивые, я вчера разглядела, только слегка оттенить, форму бровей подкорректировать, и все. Почему ты не пользуешься косметикой?

– У меня на нее аллергия, веки чешутся.

– Ты, наверное, какой-нибудь фигней за триста рэ ресницы красила? Так ты не бери в ларьках дрянь всякую. Фирменную покупай, от пятидесяти евро.

– Алена, пятьдесят евро за тушь для ресниц?

– Ну да, а что такого? Ты же хочешь выглядеть привлекательной? И на миллион!

– Хочу. И, по-моему, выгляжу нормально. – Я собрала волосы заколкой и спросила: – Завтракать идешь? А то нам выезжать в одиннадцать.

Аленка загасила окурок в глиняной пепельнице и побежала в ванную. А я подошла к зеркалу. Неужели и правда выгляжу так плохо? Вот и Ирина удивилась, что мне тридцать семь, а не больше. Это из-за полноты, наверное. С этими стрессами из-за подлеца Углова и переезда в Москву я поправилась минимум на размер, а то и на два. На фруктах-овощах посидеть, что ли, пока в Тунисе?

В ресторане из фруктов были апельсины и яблоки, овощей не было вовсе. Зато в изобилии красовались хлопья, йогурты, джемы четырех видов и корзины с выпечкой. Все было таким красивым и аппетитным, что я не сдержалась и всего набрала понемножку. За столик к нам с Аленкой подсели Ирина и Татьяна.

– Привет, девчонки! Как спалось? – Татьяна поставила на стол тарелку с глазуньей и ассорти из сыров и колбас.

– Слыхали, какая ночью была гроза? – На тарелке Ирины скромно лежали ломтик сыра, вареное яйцо и апельсин.

– Лариска слышала, я нет. – Алена заглянула ей в тарелку. – Ир, а чего так скромно завтракаешь? Все оплачено. Вон с Лариски бери пример, все пробует, что предлагают.

– Не все, а только джем. – Я отодвинула от себя розетку с джемами.

Розетка была разделена на четыре части, в каждую я положила по ложке разных джемов: клубничный, из инжира, абрикосовый и неопознанный джем зеленоватого цвета. Что-то действительно я увлеклась. Кто полчаса назад, глядя на Ирину, клялся себе не жрать?

– А из чего джем? – заинтересовалась Ирина.

– Абрикос, инжир, клубника. А зеленый не знаю из чего.

– Может быть, киви? Дай попробую! – Ирина подхватила джем на кончик ножа, слизнула и задумалась. – Интересный вкус... На киви не похоже.

Татьяна тоже нырнула ложкой в зеленоватую массу.

В зал вошел Пенкин. Выглядел он хуже, чем всегда: лицо помятое, глаза опухшие, на щеках щетина. Хотя откуда мне знать, как он выглядит по утрам, я его на работе обычно ближе к обеду вижу. Шеф зыркнул в нашу сторону, кивнул неопределенно и пошел к стойке, где жарили глазунью.

– Слушайте, по-моему, это джем из местных кактусов. Помните, мы из автобуса вчера видели, какие они мясистые?

– Скажешь тоже! Если повидло из кактусов, то где колючки? – прищурилась Аленка. – Сбрили, наверное.

И мы расхохотались. А Пенкин вдруг втянул голову в плечи, схватил свою тарелку и быстро ушел из поля моего зрения.

Потом, когда мы грузили сумки в автобус, он делал вид, что меня нет. В салоне занял впереди одиночное место, а мы вчетвером расположились в конце салона. Я села у окна и все время, пока мы ехали в Сусс, рассматривала эту удивительную страну.

Сначала мелькали белые двух– и трехэтажные дома, странно выглядящие на желтоватой, без зелени, с редкой травой земле. Потом город закончился, и замелькали низкорослые раскидистые деревья (я узнала, что это оливы), окруженные живой изгородью из мясистых плоских кактусов. Такие я раньше видела в фильмах про мексиканские пустыни. Кое-где на кактусах набухали розовые бутоны.

– Сколько тут кактусов! Я думала, такие только в пустыне растут! – озвучила мои мысли девчушка, кажется, Настя, из журнала «Зверь». – И цвести собираются! Красивые цветы, наверное.

– Они здесь везде растут, – сверкнул улыбкой наш гид.

Как же зовут этого парня? Абдул? Нет, как-то по-другому. Говорил он по-русски по-прежнему с легким акцентом, но сегодня я его почти не замечала.

– Их вместо забора сажают, от воров. И скот кормят. А через месяц на них ягоды будут, очень вкусные, деликатес. Их в Париже покупают по десять евро за штуку.

– Абдель, ты где так хорошо по-русски научился разговаривать? – спросила Аленка.

– Я в Питере учился в университете.

– Ой, а здесь, значит, гидом работаешь, с туристами? – почему-то посочувствовала ему Ирина.

– Я здесь тоже в университете работаю. А с вами меня господин Саид попросил быть, страну показывать.

– Ой, он профессор, наверное, – зашептала Ирина. – А ты, Аленка, орала на него вчера. Неудобно получилось!

– Да ладно! Он этому Саиду не за спасибо помогает. Пусть денежки свои отрабатывает, – фыркнула Аленка.

Часа примерно через полтора на обочинах перестали мелькать кактусы – появились низкие пальмы, похожие на громадные, воткнутые прямо в землю ананасы, цветущие кустарники и красивые ограды, за которыми виднелись белые виллы. Да и само шоссе заиграло красками бело-желтой разметки. У развилки, отмеченной странной конструкцией, изображавшей раскрытую ладонь с глазом в середине и плотно сомкнутыми пальцами, разрисованными восточным орнаментом, автобус повернул вправо, ближе к морю, и вскоре уже въезжал на территорию нового отеля.

Если предыдущий отель подкупал своей тихой прелестью и уютом, то этот ошеломлял размахом и грандиозностью. Один холл чего стоил! Если убрать столики, барную стойку и «ресепшн», то запросто можно сыграть в футбол. Или в хоккей – блестящие серые плиты, отражавшие потолочные светильники, казались скользкими как лед.

Сразу появился официант и подал бокалы с апельсиновым соком.

– Вот это пять звезд! Не фигней встречают разбавленной, а самым настоящим апельсиновым фрэшем! – Аленка попробовала сок из красивого высокого бокала.

– «Волшебный дворец», – перевела я название отеля. – Хорошее название, сказочное.

– Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, – подмигнула мне Аленка. – Вот такие отели я и предпочитаю, пять звезд «ультра все включено»!

Кудрявая девушка в униформе представилась Евгенией и, вежливо попросив заполнить бланки, стала раздавать плотные листочки уже знакомого содержания. Я посмотрела на Пенкина: он отодвинул свой листок и постукивал по столу пальцами. Так, пора выполнять свои секретарские обязанности.

– Виктор Алексеевич, давайте паспорт, я ваш формуляр заполню, – как можно дружелюбнее предложила я.

Он молча метнул паспорт на стол, встал и демонстративно отошел к барной стойке. Что это с боссом? Обиделся, что я с ним спать не пошла? Во детский сад!

На этот раз нам с Аленкой достались двухкомнатные апартаменты. Первая комната – с диваном, двумя креслами, низким столиком и широкой дверью, ведущей на огромную лоджию-террасу. Вторая – с широченной кроватью, зеркалом и второй дверью на ту же террасу.

– Вот это я понимаю, сервис! – Аленка села в кресло и потянулась к бутылке с вином, стоявшей на столике. – Смотри, как гостей встречают. Вино поставили, вазу с фруктами, орешки.

– Слушай, а вдруг за это платить придется? – испугалась я.

Лично у меня денег было совсем чуть-чуть. Тысяча российскими и несколько местных мелких купюр, сдача после обмена в аэропорту и уплаты пошлины. Пенкин мне пока никаких «командировочных» не выдал.

– Да ладно, не бойся. Сказала же: пять звезд «ультра». В таких отелях за все платят сразу, когда тур покупают. Винца налить?

– Ну налей, – решилась я, и Аленка с готовностью плеснула густое вино в мой бокал. – Ален, а ты часто в таких местах бываешь?

– Часто, но сейчас пореже. Петька раньше меня на такие курорты катал. И на Кипр, и на Майорку, и в Абу-Даби!

– А кто он, Петька?

– Да бывший мой... Вроде как муж. Слушай, до обеда два часа еще. Пошли на море! – сменила Аленка тему.

Видимо, вспоминать про бывшего «вроде как мужа» ей не хотелось. Наконец мы оказались на местном пляже. Аленка вырядилась в красный купальник с белыми ромашками на бретельках, окантовке лифчика и по бокам трусиков. Поверх был надет экстремальный сарафан, который сверху выпускал на свободу ромашки от купальника, вызывающе обрамлявшие туго стиснутый лифчиком пышный бюст. Снизу сарафан тоже сачковал, едва прикрывая красные трусики и абсолютно игнорируя белые, совершенно не тронутые загаром ноги в светлых шлепанцах на платформе и высоком каблуке.

На мой вкус, Аленка нарядилась вызывающе и не совсем по-пляжному. По крайней мере, когда дорожка закончилась и начался песок, подруга начала вязнуть в нем своими каблуками, но упорно шла на полусогнутых до ближайших шезлонгов. Не понимаю, зачем так над собой издеваться? Лично я надела свободную длинную рубаху, трикотажные бриджи, резиновые шлепанцы и бейсболку от солнца. Красота! Удобно, и ноги совсем не устали, хотя нам пришлось топать до пляжа через всю немаленькую территорию.

Возле зонтиков, к которым мы шли, уже загорали наши: обе девчушки из «Зверя» и одна из «АиФовской» группы. Девчонки раскинулись на песке эдакими фотомоделями: точеные фигурки, загорелые ножки.

– Привет! Вы где так загореть успели?

Я заняла свободный лежак под зонтиком и достала из сумки фотоаппарат. Пляж был очень колоритным: ослепительно белый песок, умопомрачительно голубое море, а-ля туземные зонтики – эдакие конусы, крытые сухими пальмовыми листьями. И наши девчонки: загорелые, белозубые, молодые. Прямо как на рекламном плакате.

– В солярии, – ответила Настя из «Зверя» и повернулась на бок, демонстрируя изумительную линию бедра.

– Настя, девчонки, можно я вас сфотографирую? – не выдержала я. – Вы так потрясно смотритесь на этом пляже, у меня аж объектив зудит!

Настя кивнула, и я нащелкала с десяток кадров. Потом успокоилась и стала раздеваться. В конце концов, я сюда загорать пришла!

Аленка уже расслабилась на своем лежаке, спрятав голову в тени зонтика. Я тоже легла головой в тень, подставив солнцу спину, ноги и заодно спрятав собственное пузо. В сравнении с точеными формами соседок я, наверное, выглядела совершеннейшей бегемотихой. Нет, решено, в обед – только овощи и фрукты.

Я загорала минут десять и успела раскалиться под раскочегарившимся солнцем, когда мне на спину вдруг полетели ледяные брызги. Я вскрикнула от неожиданности и подскочила. Рядом завизжала Аленка.

– Ирка, ты что, спятила?

– Переворачивайтесь, сгорите! – Ирина хохотала, отряхивая мокрые волосы. – Идите в море окунитесь, вода просто блеск!

Она была такой счастливой, а море так заманчиво сверкало под солнцем, что я решилась и пошла к воде. Купальщики, к слову, были и помимо Ирины: над волнами покачивалось с полдесятка голов. Еще одна купальщица подплывала к берегу.

– Наверное, тоже русская. Кроме наших, в такой воде никто купаться не сможет, – предположила Ирина. Дождалась, пока загорелая стройная черноволосая девушка стала выходить на берег и крикнула: – Как водичка? Хорошая?

Девчонка засмеялась и ответила что-то по-испански.

– Да, похоже, на весь берег только мы русские, – улыбнулась ей в ответ Ирина. – Иди в воду, не бойся. Сразу входи, так быстрее привыкнешь.

Сразу окунуться не получилось. У берега было неглубоко, и мне пришлось сделать с десяток шагов, пока вода дошла до пояса. Ой, холодная! Но не холоднее чем в Быструхе, речушке возле деревни, куда я ездила девчонкой и где мы полоскались с июня до сентября.

– Ларис, давай окунайся целиком, а то замерзнешь! – подзадорила меня с берега Ирина.

Море ласково приняло меня, лишь на секунду обдав холодом. Потом почти сразу мне стало тепло, и я поплыла. Господи, хорошо-то как! Впервые в жизни плаваю в море...

– Слушай, как здорово! Я ведь первый раз на море! – сообщила я Ирине, выбираясь на берег. – Ух, а здесь-то теперь как холодно!

Откуда-то налетел ветер, и мне в мокром купальнике было совсем некомфортно. Я быстро подскочила к своему лежаку и накрылась большим полотенцем. Хорошо, сообразила захватить с собой.

– Если впервые в жизни, то можешь загадывать желание, обязательно сбудется.

Настя из «Зверя» выдала мне этот совет, не открывая глаз. Она полулежала на песке, откинувшись на локти и подставив солнцу лицо, живот и тугую загорелую грудь. Соски нахально целились в небо. Две другие девчонки тоже загорали топлесс.

– Желание... Столько всего надо, не знаю, на чем остановиться, – пробормотала я, удивляясь смелости девчонок.

Хотя, похоже, они не единственные. Вон там девушка с парнем тоже загорает без лифчика. А вон тетка в годах развесила то, что когда-то было бюстом. Может быть, и мне не терпеть эту сырость на груди, а скинуть мокрый лифчик и позагорать «в натуре»? Уж грудь-то у меня гораздо лучше, чем у той женщины, а она не комплексует.

– Ну выбери самое-самое! – Настя по-прежнему не открывала глаз. – Я, например, всегда загадываю желание про то, чтобы в моей жизни случилось чудо.

– Да? Слушай, а ведь точно. Неприятностей всяких в жизни всегда с избытком, а чудес и не бывает почти.

«Чуда хочу. Пусть в моей жизни будет чудо», – пожелала я.

А сама подумала, что уж если и хочу какого чуда, так такого, чтобы вернуло меня в возраст этих девчушек. Чтобы я опять стала молодая, стройная, беззаботная. И обязательно – уверенная в собственной неотразимости и в своих силах. Может быть, тогда моя непутевая жизнь сложилась бы по-другому.