Текст книги "Симаргл и Купальница (СИ)"

Автор книги: Наталья Мусникова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, девушка решила покинуть стены шатра и осмотреться, куда её Доля с Недолей закинули. Купальница не привыкла отступать от задуманного, а потому решительно откинула полог шатра.

– Проснулись, госпожа, – прозвенел звонкий девичий голосок, и Купальница увидела статную пышногрудую девицу, одёжа коей не столько прикрывала, сколько подчёркивала щедрость матери-Природы.

– Ты кто такая? – холодно спросила Купальница, невольно отмечая, что отдельные стати девицы, пожалуй, даже её, Купальницы, превзошли.

– Усладой кличут, – томно хихикнула девица, так оправляя наряд, что даже сомнений не возникало, какую именно усладу она дарит. – Меня господин Буран вечор просил вам прислуживать. Сказал, вы-де суложь господина Симаргла, вам почёт и уважение оказывать надобно.

– И никакая я не суложь, – выпалила Купальница и тут же мучительно покраснела.

– Побрезговал, – понимающе хмыкнула девица. – Вы неопытная ещё, сразу видно. А у Симаргла каждый раз новая ложе греет.

– Не больно-то... – начала Купальница, но прикусила язык. На чужой стороне грех отказываться от единственного покровителя и заступника. Мало ли, чего сдеется.

– Да ты не переживай, – Услада ласково положила руку на плечо девушке. – Так-то оно и лучше. Я, например, после того единственного раза седмицу волчицей раненной выла, даже жить не хотела.

– Он был так ужасен? – ахнула Купальница, прижимая руку ко рту.

– Так хорош, – мечтательно вздохнула Услада. – А выла я от того, что не оставил он меня у себя. Мог, Буран бы ему меня без вопросов подарил, но...

Девица печально вздохнула, её блестящие очи заволокло слезами.

– Не плачь, – принялась утешать Купальница. – Не стоит он того.

Услада горьковато улыбнулась, а потом мечтательно уронила:

– Вот кабы нашлась девица, способная самого Симаргла к себе привязать-присушить, вот тогда бы я и вовсе слёзы позабыла.

– Да где ж найдёшь такую? – хмыкнула Купальница.

Услада хитро улыбнулась, но ничего не стала говорить. А зачем? Дела они не словами вершатся.

***

После первой встречи и совместной прогулки девушки быстро подружились. Услада познакомила Купальницу с другими девицами, обитающими в этом поселении. Далеко не все девицы приняли новенькую радушно, многие носы морщили: мало нас было, надо было ещё зелень неопытную волочь. А другие, наоборот, обрадовались Купальнице, расспрашивали её о своих родных и знакомых, с которыми развела злая Недоля. Купальница же держалась скромно, хотя в обиду себя старалась не давать. Девичий мир такой, раз спустишь, потом заклюют. Как-то случайно выяснилось, что Купальница вышивать мастерица. Стала она рубахи девицам вышивать, а те её каждая своему искусству учить.

– Вот, отведай-ко, – рыжеволосая Маренька протянула Купальнице пышущую паром чашу.

– И что это? – осторожно понюхала воздух девушка.

– Ты попробуй, – Маренька усмехнулась, тут же сотворив клятвенный знак. – Всеми богами клянусь, не таю зла против тебя ни в делах, ни в помыслах!

Купальница осторожно глотнула горячее, ярко пахнущее травами варево, и невольно задохнулась, словно сам огонь отведала. Огонь... Перед глазами в искрах пламени встал Симаргл. Сердитый и весёлый, в отливающей алом рубахе и совсем нагой. Купальница застонала, прижав руку к груди, где всё сильнее разгоралось пламя. "А клялась, вреда не причинит", – подумала девушка, теряя сознание.

Очнулась Купальница от ледяной воды, щедро выплеснутой прямо в лицо.

– Купаленка, красынька, ты чего?! – верещала Услада, стоя перед девушкой на коленях и с тревогой глядя ей в лицо.

– Чего-чего, – буркнула Маренька. – А то сама не видела, страсть её палит. И как палит!

– Так надо утолить и всё, – как о само собой разумеющемся заявила Услада.

– И ничего меня не палит, – возмутилась Купальницы, вырываясь из рук подруги и опасливо глядя на грудь, нет ли там дыры от пламени?

– А то мы не видели, – хмыкнула Маренька. – Одно радует, с ним то же самое было. Взвар мой сердце очищает, истинные чувства показывает. Теперь пока с огнём своим не совладаете, так пылать и будете.

– А как же совладать-то с ним? – испугалась Купальница.

Подруженьки захмыкали, закхекали, так выразительно закатывая глаза, что Купальница способ поняла, заалелась смущённо.

– Не выйдет, девоньки, – грустно прошептала девушка, утирая невольные слёзы. – Он на меня даже смотреть не хочет. Сбежал от постылой, чтобы глаза я ему не мозолилааааа...

Купальница сорвалась в громкий рёв. Девки, что пожалостливей, подхватили её плач, потом, глядя на них, заголосили и остальные, и вскоре на поляне ничего не слышно стало за девичьими воплями да причитаниями.

– А ну угомонилось, бабье царство, – крикнула Услада, плеснув на самых голосистых остатками воды из ведра. – Да быть такого не может, чтобы перед нашей красой да умом хоть кто-то устоял! Купальница, живы не будем, а сотворим так, что в ночь на Таусень (осеннее равноденствие) он к тебе придёт. Сам придёт. Вот тогда-то вы с ним пламень ваш и укротите. Верно я молвлю, девоньки?

Девки согласно загудели.

Девичьи уроки

Если бы кто-нибудь молвил когда-нибудь Купальнице, что будет она изучать уроки страсти, чтобы молодца к себе залучить, красавица бы только рассмеялась. Для чего ей стараться, за ней, признанной красавицей, молодцы и так табуном ходят, отваживать только успевай. А вот поди ж ты, пришлось норов укротить да за ученье браться. Ох, и мудрёное же это дело оказалось, молодца укротить!

– Ты, самое главное, не спорь с ним, – поучала Купальницу Маренька.

– Совсем? – удивилась девушка. – Что, рабой безъязыкой стать?

– Слово оно крепче стали, – Услада тряхнула роскошной косой. – Мужи ратятся оружьем, а мы словом. Им и боль утишишь, и рану нанесёшь. А то и убить можно. Опытный вой никогда не станет мечом верным позапросто так махать, вот и ты слова береги. Говори реже, да так, чтобы каждое слово в его сердце дорогу сыскало.

Купальнице кивнула.

– Чего киваешь, – Услада упёрла руки в бока. – Зови его!

– Кого? – опешила девушка.

– Молодца, которого залучить хочешь.

Купальница от смущения укрыла лицо рукавом. И ведь даже если скажешь, что никакого молодца не надо залучать, не поверят. Видели, как пламя страсти палит. А если попробовать? Вреда ведь не будет... Купальница прикрыла глаза, и моментально Симаргл предстал перед ней. Кажется, руку протяни коснёшься горячего мужского тела.

– А теперь зови его, – прошептала Услада. – Крепко зови, чтобы откликнулся.

Купальница попробовала окликнуть молодца, но ничего не происходило. Не отзывался на зов Симаргл, не слышал слов девичьих.

– Пока звать не научишься, дальше вразумлять не будем, – покачала головой Маренька.

Девки, огорчённо вздыхая и покачивая головами, разошлись. Купальница прикусила губу, прогоняя непрошеные слёзы. А вот не сдамся! Буду звать до тех пор, пока не отзовётся! И пусть он упрям, я ещё упрямей! По моей воле будет, пусть и на ночь, а по моей воле.

День шёл за днём, а Купальница всё пыталась дозваться до Симаргла. И вот как-то ночью, уже засыпая, девушка привычно представила воина рядом и всем сердцем потянулась к нему, кликнула: "Симаргл, любый мой!" И увидела его у костра на поляне, глазами с ним встретилась, сердцами соприкоснулась. "Откликнулся", – подумала девушка, проваливаясь в сон.

***

Симаргл уже ложился, как вдруг прилетел к нему откуда-то издалёка: "Симаргл, любый мой!" Воин вздрогнул всем телом, вскочил на ноги, пристально стал вглядываться в ночную темноту вспыхнувшими огнём глазами.

– Ты чего? – озадачился Буран, нашаривая рукой верный клинок. – Али помстилось чего?

– Купальница меня позвала, – растерянно прошептал Симаргл. – Да ясно так, словно рядом стояла.

– Лярвы-безумицы шалят, не иначе, – буркнул Буран, не спеша опускать меч. – Ложись-ка лучше спать, утро вечера мудренее.

Симаргл тяжело вздохнул, но спорить с другом не стал. Может, и правда, Лярвы шалят? Только и во сне видел Симаргл Купальницу, шёл с ней по лугам светлым, держал за руку нежную, целовал в уста сахарные.

***

– Откликнулся, девоньки, – счастливая Купальница, чуть только солнцеликий Ра взошёл на небесный свод, прибежала к подруженькам. – Дальше-то что делать?

– А дальше, милая, – хитро улыбнулась Услада, – самое интересное начинается.

Что сказано, то и сделано. Стали девоньки учить Купальницу, как молодца взглядом заворожить, как словами его завлечь, как душу взбаламутить, как тело распалить. Всё, что знали сами, подруге поведали, ничего не утаили.

– Ты, главное, каждую ночь его зови, – поучала подругу Услада. – Чтобы каждый вздох свой он о тебе помнил, ни единого мгновения без тебя прожить не мог.

– Да разве можно так, девоньки? – ужасалась Купальница. – Живого человека рабом делать, сокола вольного в клетку сажать!

– Вот дурёха, – Маренька насмешливо помотала головой. – А как же иначе? Чай, сама видишь, не слепая, сколько красавиц разных вокруг! Не привяжешь молодца к себе как следует, так враз к другой переметнётся! Парням веры нет.

– И пусть переметнётся, – Купальница ножкой притопнула. – Не хочу я его воли лишать! За волю я его и полюбила!

Только выпалила это красавица, так тишина кругом и повисла. Девки во все глаза смотрели на девушку, шушукались промеж себя.

– Зря ты так, – начала было Маренька, но Услада её резко перебила:

– Помолчи, коли разума Доля не дала! Права Купальница, не дело это, свободную птицу в клети держать, доброго молодца по-за юбкой прятать.

– А раз такие умные, – прошипела обиженно Маренька, – то и справляйтесь дальше сами. Пусть вам в делах теперь любовь ваша помогает, да Леля, любви девичьей покровительница!

Девки ушли, оставив Купальницу с Усладой вдвоём.

– Не тужи, – Услада погладила подругу по плечу. – Быть суложью мы тебя обучили, а я из тебя весту сделаю.

– Да будет ли свадьба? – усмехнулась Купальница, косу теребя.

– С этим ли, с иным ли, а свадьба у тебя будет непременно. Ты мне верь, у меня глаз зоркой.

И началось для Купальницы иное учение. Услада девушку хозяйство вести учила, как деток ростить, как очаг домашний блюсти, как хворости из дома прогнать, всё рассказывала да показывала. Щедро делилась Услада знаниями, а порой и без смеху не обходилось. Один раз зелье от простуды Купальница сварила, да трав напутала, зелье синим стало, да струёй из котелка в воздух взмыло. Другой раз девушка мясо так пожарила, что его даже нож боевой разрезать не смог, увяз в мясе, словно пила в сучковатом дереве. Зато вышивки получались дивные, точно живые. Услада только ахала, на нитяные узоры глядючи.

Время за уроками да беседами быстро летело, наступил день перед Таусенем.

– Ну всё, милая, – Услада крепко обняла подругу. – Я тебя вестой сделала, к свадьбе подготовила. Ступай теперь на Хрустальное озеро, разводи костёр большой, да зови своего милого. Ночь на Таусень ваша, сам Чернобог помешать не сможет.

– Спасибо, Усладушка! – завизжала радостная Купальница, бросаясь на шею подруге. Шутка ли, сама Услада-краса сказала, что Симаргл теперь точно не устоит!

Возвращение к свету

Буран последнее время всё чаще замечал, что стал друг его каким-то рассеянным, словно тело его тут, рядом, а дух витает где-то.

– Да что с тобой творится? – возмутился Буран, в который уже раз не докликавшись до друга. – Ты где?

– Сам не пойму, – устало потёр лицо ладонями Симаргл. – Только знаешь, зовёт она меня, так и тянет, так и манит.

– Кто?! – опешил Буран, торопливо вычерчивая оберегающий символ. – Какая светлая сила тебя манит?

– Светлая? – усмехнулся Симаргл. – Обычно так про Тьму говорят.

– Так мы Тьма и есть, – расхохотался Буран. – Самому Чернобогу служим, Повелителю Тьмы, забыл?

– Я Чернобогу не служу, – нахмурился Симаргл, резко поднимаясь и отряхивая налипшие на колени травинки. – Он меня воспитал и только.

Буран усмехнулся, но спорить не стал. Зачем сотрясать воздух словесами, когда и так всё ясно? Ведь даже слепому безумцу ясно, что Симаргл светел душой, нет в нём Тьмы подчиняющей, на колени ставящей. А раз так, придёт время, и отправится Симаргл к свету.

– Друг, – Буран положил руку на плечо Симаргла. – Знай, что бы ни случилось, я тебя не оставлю. Захочешь к Свету отправиться, вместе поедем.

– Нужен я Свету, – грустно хмыкнул Симаргл.

– Не был бы нужен, не звал бы он тебя, не тянул к себе.

Симаргл так удивлённо воззрился на друга, что тот смущённо прикусил язык, по сторонам глазами зыркнул, что не так молвил?

– Купальница меня зовёт, – лицо Симаргла осветила неожиданно ясная и нежная улыбка. – С каждый днём всё сильнее и сильнее.

– Тогда я не понял, какого Лиха Одноглазого ты ещё здесь?! – напустился на друга Буран. – А ну, живо собрался, на скакуна взлетел и к девке своей поскакал!

– Да мне скакун без надобности, – усмехнулся Симаргл, стягивая рубашку.

Буран не успел и глазом моргнуть, как стоял перед ним пёс крылатый, огненными искрами мерцающий.

– Вот, давно бы так, – буркнул Буран. – Давай, вперёд к своей любушке. Порадуй её хоть на Таусень.

***

Купальница сидела на берегу Хрустального озера у огромного, ярко пылающего костра и отчаянно, сглатывая слёзы, звала Симаргла. Неужели он не придёт, неужели её ожидание напрасно?

– Здрава будь, – долетел до девушки хрипловатый от волнения голос Симаргла.

– Любый мой, – метнулась к воину девушка и повисла у него на шее, лихорадочно целуя лицо и волосы. – Любый, родный, пришёл-таки!

– Любушка моя, – шептал Симаргл в густые волосы, словно плащом укрывавшие всю хрупкую девичью фигурку. – Ладушка моя, сердынько...

Симаргл подхватил девушку на руки и понёс к ярко пылавшему костру, затем бережно опустил бесценную ношу на приготовленное заранее ложе из мягкой травы, покрытой тёплым плащом. Купальница протестующе выгнулась, не желая расставаться с обжигающим теплом рук любимого, шепнула страстно:

– Не уходи!

– Никуда не уйду, – прошептал Симаргл, склоняясь над девушкой и осыпая обжигающими поцелуями её лицо, волосы, плавно спускаясь по точёной шейке к бурно вздымавшейся груди.

Вот когда пригодилось Купальнице всё, чему учили её подруженьки, вот когда вспомнила девушка все уроки любовной страсти! Костёр взмыл вверх, рассыпаясь огненными цветами, затмевая своим светом щедрое сияние звёзд, вода в озере прихлынула к берегу, дробясь на тысячи искристых капель. И принял огонь воду, качал на языках пламени, согревал и баюкал. И приняла вода огонь без шипения и рокота, окружила собой, приласкала, силу дала языкам пламени, мощь подарила, доселе невиданную. Счастливые и утомлённые, Симаргл и Купальница провалились в сон, так и не расцепив объятий.

***

Солнечный луч озорно скользнул по щеке Симаргла, тем самым пробудив его. Молодец с улыбкой потянулся, стараясь не потревожить посапывающую у него под боком Купальницу.

"Любушка моя, – с щемящей нежностью подумал Симаргл, легко поднимаясь и осторожно кутая девушку в плащ, чтобы, обороните светлые боги, не застудилась на утреннем ветерке. – Ладо моё".

Симаргл неторопливо направился в сторону озера, как вдруг замер на месте, заслышав лёгкий, еле слышный шорох. Может, ветер играючи тронул замершую у воды берёзу? Нет, не похоже. Вода в озере плеснула? Опять нет, поверхность озера гладкая, точно зеркало, никаких волн нет. Зверь лесной на промысел вышел? Да полно, все звери давно по норам спят, да и не подойдут они близко к человеку, особенно воину. Так значит, человек? Симаргл напрягся, и окинув поляну пристальным взором огненных серых глаз, метнулся к чахлым кустам, откуда выволок неприметного, словно запылённого какого-то мужичонку.

– Ты чего здесь забыл?! – рыкнул Симаргл, одной рукой встряхивая нежеланную находку.

– Пощади, Симаргл-воин, – заскулил мужичонка, суча ногами, словно пойманный зайчонок. – Не по своей воле, меня сам Чернобог направил, а его воле я перечить не могу, не смею.

– А Чернобогу-то чего надобно?! – нахмурился Симаргл, для пущей разговорчивости пуская огоньки пламени по держащей жертву руке.

– Пощади, – придушенно пискнул мужичонка. – Приказал мне Чернобог девку убить, с которой ты ночь провёл!

– И ты, чёрная твоя душа, согласился?! – Симаргл и сам не заметил, как пламя вспыхнуло сильнее, моментально подирая доставшуюся ему жертву.

– Собаке собачья смерть, – плюнул Симаргл на горстку пепла и широкими шагами направился к Купальнице. Воин понимал, что раз решился Повелитель Тьмы извести Купальницу, никто его не остановит. А раз так, нужно срочно вернуть девушку на светлые земли, под защиту родичей.

– Вставай, любонька, – Симаргл нежно коснулся обнажённого девичьего плечика. – Вставай, серденько моё, беда близко!

– Что случилось? – всполошилась Купальница, приподнимаясь и неловко укрывая грудь плащом. Воспоминания о минувшей ночи моментально окрасили щёки девушки в яркий пунцовый цвет.

– Чернобог приказал тебя извести, – Симаргл отвернулся, чтобы девушка могла одеться. – Я отвезу тебя к твоим родичам.

– И останешься со мной? – вскинула сияющие синие глаза на любимого девушка. – Ты ведь не бросишь меня?

– Я не могу остаться, – тяжело вздохнул Симаргл. – Сердце моё без остатка принадлежит тебе, но я воин, воин Тьмы. Не делу воину за бабьим подолом укрываться!

– Не Тьмы, – мягко возразила Купальница, нежно гладя любимого. – Пусть воин, но только не Тьмы. Ты светлый, возвращайся со мной к Свету!

– Да кому я там нужен, – дёрнул уголком рта Симаргл.

– Мне, – сверкнула Купальница синими глазами. – Мне нужен, всему Светлому миру нужен! Старая Варога сказала, что ты к Свету вернёшься!

– А больше Варога ничего не говорила? – по-мальчишечьи фыркнул Симаргл. – Тоже мне, глас богов!

– Может, и не глас, – Купальница затрепетала ресницами. – Но ты ведь останешься? Хучь ненадолго?

– Посмотрим, – буркнул Симаргл, торопливо принимая облик крылатого пса. Воину страсть как не хотелось признавать, что он покорился. И кому, девке!

***

Сварог бездумно смотрел в окно, когда за его спиной раздался пронзительный старушечий голос:

– Чего, старый дурак, печалишься? Али к Маре-красе, смерти повелительнице захотел?

– Чего тебе, Варога? – буркнул воин, неохотно поворачиваясь к старухе. – Какие Лихоманки тебя принесли?

– Никто не приносил, сама пришла, – хихикнула ведьма, без приглашения опускаясь на узорную лавку. – Сказать хочу, о важном.

– Так говори и проваливай, мне твою трескотню слушать недосуг.

– Экой спешный, – фыркнула Варога, ничуточки не пугаясь сурового воина. – Чай двор за окном никуда не сбежит, а вот сына твоего и покалечить могут!

У Сварога под ногами качнулась мать-земля.

– Что? – одними губами шелохнул он, а потом громом рыкнул. – Ты чего мелешь, ведьма старая? Шутки со мной шутить вздумала?!

– Экой горячка-то ты, батюшка, – неодобрительно зацокала языком Варога. – Сынок-от у тебя посмирнее будет.

– Что ты про моего сына знаешь? – бурей налетел на старуху воин и затряс её, что было силы. – А ну, отвечай! Где он, что с ним?!

– Ни слова не молвлю, пока не отпустишь, – отчеканила ведьма, без страха глядя в глаза воину. – Я тебе не яблоня в поле, чтобы трясти меня.

– Прости, – смутился Сварог, отпуская старуху и от греха, отходя от неё подальше. – Сама знаешь, ни единого мига не забывал про Симаргла, сынишку своего пламенного.

– Да знаю я, – отмахнулась от неуклюжих извинений Варога. – Симаргл у Чернобога жил, тот его не обижал, воином сделал, равного которому ни каждое столетие посылают боги. А теперь сынок твой любушку свою в поселение Светлые Ручьи, слыхал о таком?, ворочает, только вот не знает, не ведает, что его мужики тамошние схватить-полонить попытаются.

– Моего сына? – вскипел Сварог. – Да что ж ты молчала, ведьма старая! Эй, Ратичи, Светлый воины, собирайтеся-снаряжайтеся, поедем сына моего спасать, из беды вызволять!

Воин ушёл, точнее, почти убежал, оставив Варогу одну.

– Вот ведь, – неодобрительно покачала головой старуха. – Светлый, бессмертный, а всё равно как тать лесной, никакой благодарности!

Продолжая ворчать себе под нос что-то невразумительное, Варога растаяла, словно никогда её и не было.

Очищение огня

Симарг с Купальницей на спине стремительно нёсся к границе Навьего царства. Сердце девушки пело от радости: смогла, сдюжила, повернула-таки тёмного воина к Свету, не подвластен теперь любый Симаргл проклятому Чернобогу!

– Скоро на месте будем, – рыкнул Симаргл, чуть поворачивая голову к девушке. – Чуешь, птичье пение послышалось?

– Да, – кивнула Купальница, жадно прислушиваясь к пению птиц. – А в Навьем царстве птицы не поют, только вороны грают.

– Так откуда бы там птицам взяться? – фыркнул Симаргл. – Тьма она птичьего звону да девичьего смеха не выносит!

– Ты ведь останешься? – спросила Купальница, всем телом прильнув к Симарглу. – Не вернёшься во тьму?

– Не вернусь, – буркнул Симаргл, смущённо отводя взгляд, а потом выпалил, торопливо переводя разговор. – Смотри, вот и поселение твоё показалось!

Быстрее птицы быстрокрылой соскочила Купальницы со спины крылатого пса и бросилась вперёд, туда, где виднелись такие знакомые соломенные крыши родного поселения.

– Матинька, батинька, ваша Купаленка вернулась! – закричала девушка, стрелой влетая в поселение.

– Купальница, – ахнула Славуна, выбегая из дому и крепко прижимая к груди вновь обретённую дочь. – Вернулась!

Из тёплого плена материнских объятий Купальницу вырвал грозный пёсий рык разноголосые мужицкие вопли:

– Хватай его, проклятущего! Врёшь, от нас не уйдёшь, поганое отродье!

– Не сметь! – крикнула девушка, опрометью бросаясь на шум. Вещее девичье сердце подсказало, что над её милым сгустились тучи чёрные, её Симаргла заневолить хотят.

– Не лезь, дочь, – попытался осадить дочь Богумир, хватая её за плечо и не пуская туда, где в огненном кольце, оскалив зубы, замер крылатый пёс. – Не твоего это ума дело.

Зря Богумир взял Купальницу за плечо. Крылатый пёс быстрее молнии оказался рядом, отшвырнул мужчину в сторону, вскинул девушку себе на спину и огромным прыжком вернулся в огненный круг. Пламя взревело и поднялось мало не до небес, треск огня даже заглушил ропот поселян.

– Не сметь, – внезапно разнёсся по округе громкий мужской голос, и к толпе, в окружении своих Ратичей, выехал Сварог. – Что вы граете, словно вороны поганые? Разве так веду себя мужи?!

– Навье отродье к нам пожаловало, – прогудел волхв Олей, неторопливо подходя к воину.

– Какое же Навье? – усмехнулся Сварог, со смесью интереса и гордости глядя на крылатого пса. – Совсем ты, видать, из ума волхв выжил, сына моего не признал!

Олей от изумления чуть на земь не сел, захлопал глазами, пуще сов полуночных:

– Да как же... Да где же...

– Симаргл, – перебил Сварог изумлённого до крайности волхва. – Подойди ко мне, сын!

"А не шёл бы ты, папаша новоявленный", – хотел огрызнуться Симаргл, но замер, недоверчиво прислушиваясь к себе. Его пламя, никогда не подводившее, лихого человека за три шага чуявшего, злой умысел на стадии задумки видевшее мурлыкало и тянулось к этому гордому воину. Неужели он и правда его отец? Симаргл внимательно посмотрел на сидящего на горячем скакуне мужа. Глаза у него потемнее, да и черты лица пожоще, а в целом похожи, похожи ведь! Симаргл фыркнул, озадаченно помотал головой, а потом решительно шагнул к воину. Пускай. Двум смертям не бывать, а одной всё равно не миновать. Каким бы оружием на него не пошли, а он успеет этого старого вояку с собой прихватить, один к Маре не отправится!

– Симаргл, – прошептал Сварог, чувствуя, что горло словно петлёй невидимой перехватило. – Здравствуй, сын мой! Вот и свиделись!

Одним стремительным движением воин соскользнул с коня и обнял Симаргла так, что у того мало кости не затрещали.

– Сын, сыночек, сынка, – шептал Сварог, не переставая обнимать Симаргла. А тот стоял, пытаясь свыкнуться с мыслью, что нашёл отца, что не надо ему теперь уходить прочь от любимой Купальницы в холодное и мрачное Навье царство.

– Отец? – недоверчиво переспросил Симаргл, пытливо глядя на старого воина. – Ты и правда мой отец?

– Твой-твой, не сумлевайся, – махнула рукой не весть как появившаяся радом Варога. – Ты мне, касатик верь, я тебя лично из родного дома крала, да Чернобогу таскала. Ох, и тяжёленький же ты был, я мало спину не сорвала! Чисто жеребёнок, а горячий какой! Пока тебя волокла, все рукава на рубахе спалила!

– Ах ты, ведьма проклятая, – рыкнул Сварог. – Да я тебя сей же час...

– Вот она, благодарность, – горько вздохнула ведьма, смахивая несуществующие слёзы: – Я Чернобога убедила, чтобы он твою жёнку, Алатырь, да сына ненаглядного пощадил, не трогал, я твоему сыну самую лучшую деушку сыскала, я тебя, папашу непутёвого к сыну привела, а ты меня ведьмой честишь. Вот обижусь, и ни полсловечка не скажу о том, что через две песчинки сюда Буран прискачет с новостью, что Навиий царь войной идёт. Хочет поселение сжегчи, мужиков убить, девок полонить, а Симаргла с Купальнице на кол посадить, перед этим кожу сняв, а кишки волкам на потеху кинув.

Вскинулся Симаргл старуху подробнее попытать, а тут и Буран из лесу выехал. Прежнего щёголя было не признать: рубаха порвана, кровью попятнана, волосы всклокочены, а поперёк щеки рубец кровавый.

– Навий царь за тобой погоню снарядил, – прохрипел Буран, без сил падая на подставленные дружеские руки. – Я насилу вырвался, опрометью нёсся, чтобы тебя предупредить.

– К бою воины, – загрохотал Сварог. – Отстоим Свет в бою с Тьмою! Враг уже близко!

– Забирайте дочь и уходите, – крикнул Симарг, взглядом выхватив из толпы растерянную Славуну. – Жизнью за неё отвечаете!

– Я с тобой! – метнулась к любимому Купальница.

– Прости, любонька моя, – прошептал Симаргл, нежно целуя личико девушки. – Не место моему цветику лазоревому середь кровавой сечи. Позволь тебя оборонить, за тебя бой принять.

– Как скажешь, любый мой, – прошептала Купальница. – Ты в доме хозяин, тебе решать.

Хмыкнул Богумир, слыхом не слыхивал он подобных слов от старшой своей дочери, строптивицы.

"А парень-то непромах, – уважительно хмыкнули Сварог и Богумир. – Такую девицу, норовистую кобылицу, обуздал!"

Словно туча чёрная, непроглядная, ринулось на светлые земли войско Чернобога, царя Навьего, Повелителя Тьмы. Огнём вспыхнул меч в руках у Сварога, и словно откликнувшись на его призыв, таким же ярким пламенем запылал меч у Симаргла.

– За Свет! – крикнул Сварог, бросаясь самую гущу боя. – Да сгинет Тьма!

– За Свет! – откликнулись его Ратичи, поднимая оружие и разя врагов. – Да сгинет Тьма!

Симарг огненным вихрем скользил по бранному полю, оставляя после себя только пепел. Меч в его руке ровно гудел, словно пел смертельную песнь боя.

"А я ведь его, щенка, вырастил, – зло шипел Чернобог, с бессильной яростью глядя, как тает, словно снег под жаркими лучами солнца, его воинство. – Я его убивать не стал, воином сделал. Болван, Мрак Первоначальный, какой же я болван! Только очистился через меня огонь, сильнее стал! А всё эта ведьма проклятущая, Варога окаянная, чтоб её Лихоманки затрясли да упыри сожрали! Она всё!"

– Уходим, – рявкнул Чернобог, сорвав злость на коне. – Мы уходим, но вы, светлые защитнички, помните, мы ещё вернёмся! Мы обязательно вернёмся!

– А ведь он не врёт, – шмыгнул носом Буран, оттирая кровь с лица. – Обязательно вернётся, и не один раз.

– Когда бы не вернулся, мы его встретим, – усмехнулся Симаргл, пучком травы оттирая кровь с меча. – Стражами станем, ни днём, ни ночью с места не уйдём, а защитим Свет.

– Добрые слова молвишь, сын, – одобрительно прогудел Сварог. – Пусть так и будет. Только как с любушкой твоей быть, вот в чём вопрос?

– А пусть они с Симарглом в ночь на Таусень встречаются, – Буран озорно подмигнул другу. – А то время, что он дома, я на страже постою.

– Святогором мы тебя отныне звать будем, – положил руку на плечо воину Сварог. – Много славных деяний ты совершишь, в песни да легенды войдёшь!

– Или вляпаешься, – сверкнул белозубой улыбкой Симаргл, вовремя уклоняясь от дружеского подзатыльника.

Эпилог

По лесу, мимо журчащих ручьёв, сквозь птичью разноголосицу, неторопливо шла женщина. На первый взгляд она была простой, ничем не примечательной, но стоило замереть, открыть сердце, как оно безошибочно определяло Богиню.

– Ну что, жена, нагулялась? – прогудел седовласый Род, с горделивой нежностью глядя на супругу свою, Ладу. – Кем на этот раз была, чьё обличье приняла?

– Ведьмы Вароги, – Лара звонко расхохоталась. – И никто, ни Чернобог, мнящий себя таким хитрым да проницательным, ни мудрый Сварог меня даже не признали!

– Тебя рази признаешь, – прогудел Род. – Никто Ладу не признает, пока она сама того не восхочет.

– Экий ты у меня любезник стал, – проворковала Лада, целуя супруга в щёку. – Как же я без тебя стосковалась!

– Тем слаще встреча, – расплылся в улыбке Род, возносясь с супругой на небесный свод.