355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталья Александрова » Шумерская погремушка » Текст книги (страница 3)
Шумерская погремушка
  • Текст добавлен: 21 мая 2021, 12:03

Текст книги "Шумерская погремушка"


Автор книги: Наталья Александрова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)

Азиат с блондином пошли все же в сторону школы, а третий, которого Ксения мысленно окрестила Шустриком, свернул в проходной двор.

Ксения направилась за ним.

Шустрик прошел через безлюдную детскую площадку, свернул за кирпичный гараж и пошел медленнее, заплетаясь ногой за ногу.

Ксения нагнала его, поравнялась.

Мальчишка резко остановился, повернулся к ней и прошипел:

– Чего надо? Что ты за мной тащишься? Глаз на меня положила, что ли?

– Да больно ты мне нужен! – фыркнула Ксения. – Поговорить с тобой хочу.

– Поговори-ить? – протянул мальчишка нарочито детским, дурашливым голосом. – Поговорить, тетенька, это можно! Только, тетенька, не бесплатно!

– Какая я тебе тетенька? Ты дурачком-то не прикидывайся!

– Ага, и ты меня за дурака не держи! – Мальчишка быстро огляделся по сторонам, оскалился и прошипел: – Гони срочно десять штук, а то закричу, что ты меня домогаешься! Тебя тут же в полицию сдадут! Загремишь на зону! С педофилами сейчас знаешь как строго?

– Ты что? – Ксения изобразила испуг. – Я же только поговорить хотела…

– Я сказал – десять тыщ, или заору!

– Ну, попробуй! – Ксения быстро шагнула к нему, с обманчивой мягкостью взяла за руку и неожиданно резко вывернула ладонь.

Лицо мальчишки перекосилось от боли, глаза округлились, он открыл рот, чтобы вскрикнуть, но Ксения молниеносно ткнула его двумя пальцами в горло. Дыхание у Шустрика перехватило, он закашлялся, захрипел, из глаз потекли слезы.

– Ну что, передумал орать, деточка? – ласково проговорила Ксения и еще немного надавила на его руку.

– От… отпусти! – прохрипел мальчишка, безуспешно пытаясь вырваться.

– Отпущу, если ответишь на несколько вопросов.

– Отвечу… на все отвечу, только не делай так больно!

– А ты потерпи уж… – Ксения немного ослабила нажим, но не отпустила руку.

– Вчера в саду ты гулял с приятелями… – начала Ксения.

– Ну… мы с пацанами там часто тусуемся… а что – нельзя? Сад – он общественный…

– Тусоваться можно, но вы запустили мячом в лицо женщине…

– Ну да, там была баба с коляской… так это случайно вышло… подумаешь, мячом…

– Случайно? – Ксения снова надавила на ладонь. – А может, совсем не случайно? Ты что, меня за идиотку держишь? Вместо школы пошли вы в садик в мячик поиграть, это случайно?

Мальчишка позеленел, попытался крикнуть, но снова закашлялся. Вдруг в глазах его мелькнуло узнавание:

– Так это ты, что ли, была? Перекрасилась только и оделась по-другому…

– Наблюдательный! – Ксения усмехнулась. – Прямо Шерлок Холмс! Так вот, если не скажешь, зачем запустил в меня мячом, – я тебе сломаю пальцы. Хочешь?

– Ты что! – Глаза мальчишки округлились от ужаса. – Я же на гитаре играю! Мне со сломанными пальцами никак нельзя!

– Сочувствую, – Ксения еще немного сдавила руку. – Так что – ничего больше не вспомнил?

– Отпусти! – захныкал парень. – Нам та тетка заплатила, чтобы в тебя мячом запулить! По пятьсот вперед и еще по пятьсот потом, когда все сделаем…

– Какая тетка? Рассказывай все, в подробностях! Где она вас нашла? Как все было?

Мальчишка снова замолчал было, но Ксения сжала руку сильнее, и он торопливо заговорил, то и дело сбиваясь на кашель:

– Мы, значит, вчера с пацанами хотели у Паука травы купить…

– Кто это – Паук?

– Паук – он дилер, он в нашу школу траву носит, и кислоту, и другую дурь… но мы только траву покупаем. В общем, на перемене подошли мы к дырке в заборе, он туда приходит с товаром. А Паук тут и говорит – цена повысилась, инфляция, мол, курс рубля падает, так что теперь все почти в два раза дороже.

«Паук, ты чего? – возмутились мальчишки. – Мы же всегда по такой цене покупали… у нас больше нету…»

«А нету – так ешь конфету! – ответил им безжалостный дилер и удалился, бросив напоследок: – Когда будут деньги, тогда и приходите!»

Разочарованные недоросли топтались возле дырки в заборе, думая, где бы достать недостающие деньги.

В это время из-за забора донесся негромкий женский голос:

«Эй, парни, у вас проблемы с деньгами?»

За забором стояла незнакомая женщина. Мальчишкам она показалась старой, впрочем, они считали пожилыми всех людей старше двадцати лет и старыми – старше тридцати.

«Чего надо, тетка?» – презрительно процедил Шустрик.

«Не заедайся! – оборвала его незнакомка. – Короче, заработать хотите?»

«А это смотря что тебе нужно. Только сразу скажу – в машину к тебе не сядем и никуда с тобой не поедем».

«А я вам ничего такого и не предлагаю…»

И незнакомка сказала, что вся работа заключается в том, чтобы запустить мячом в лицо женщине, которая будет гулять с коляской в Таврическом саду.

«Не вопрос! – радостно ответил за всех Шустрик. – Это мы даже с удовольствием!»

Быстро договорились об оплате (мальчишки поторговались), получили половину денег авансом и разошлись. То есть женщина ушла, а мальчишки остались на прежнем месте и дождались, когда вернется Паук.

– А остаток денег она вам когда даст?

– Так уже дала. Там же, в саду. Мы в тебя мячом запулили и сбежали, а она нас через несколько минут встретила и отдала деньги.

– Значит, она тоже была в саду?

– Ну да… она возле тебя стояла, еще платок тебе дала, или салфетку, лицо обтереть. Только беретку красную надела, для конспирации… – мальчишка фыркнул.

Выходит, та женщина, которая пожалела Ксению, сама же и наняла хулиганов, которые запустили ей в лицо мячом…

Впрочем, Ксения так примерно и думала. Особенно когда та женщина бесследно исчезла…

– Ага, а вы не спросили, за каким чертом ей это было надо – в меня мячом запустить?

– Не-а! – парень поглядел на Ксению абсолютно прозрачными глазами. – Знаешь ведь – кто деньги платит – тот и музыку заказывает. Она заплатила, работа нетрудная, ну, и все… Отпусти руку!

– Рано еще, – Ксения почувствовала непреодолимое желание сжать руку как можно сильнее и сломать пальцы, может, хоть так у него появится время подумать о своем поведении.

Она с трудом взяла себя в руки.

– А потом что было?

– Да ничего не было, мы, как договаривались с теткой, ломанулись оттуда в сторону, подождали ее за углом, через три минуты и она подошла, расплатилась, а потом и говорит, если не хотите неприятностей, то валите отсюда срочно и про этот случай помалкивайте. Ну, мы и пошли.

– Больше никого там не видели?

– Я тебе все рассказал, – прохныкал Шустрик. – Честное слово, все… отпусти…

– Так и быть, отпущу. Только последний вопрос – где находится твоя школа и где та дырка в заборе, возле которой вы встречаетесь с Пауком?

– Да вот же школа наша, как к метро идти! – И Шустрик подробно описал, как найти пресловутое место встречи с наркодилером.

– Ладно, живи! – Ксения на прощание сильно сжала руку мальчишки и быстро ушла, а он еще долго стоял, всхлипывая и тряся рукой.

Ксения же отправилась к школе, нашла узкий переулок, из которого была видна школьная ограда.

Возле этой ограды прохаживался приземистый толстяк с одутловатым лицом в трехдневной щетине и с длинными, как у гориллы, руками.

Ксения подобралась к нему как можно ближе, спряталась за закрытым киоском и приготовилась к ожиданию.

Очень долго ждать ей не пришлось. Прошло всего несколько минут, и к забору с другой стороны подбежала девочка лет тринадцати, с аккуратно заплетенной косой и видом первой ученицы.

– Паучок! – крикнула она, вцепившись в забор. – Ты принес, что обещал?

– Принес, принес, зайка! – промурлыкал толстяк. – Можешь не сомневаться, травка – первый сорт!

Девчушка протянула через забор деньги, получила в обмен небольшой пакетик и убежала, крикнув напоследок, что опаздывает на физику.

Едва она исчезла, Ксения выскользнула из своего укрытия и подбежала сзади к дилеру.

Тот вздрогнул, услышав за спиной шаги, и резко развернулся. Однако увидев, что это всего лишь незнакомая девушка, успокоился, осклабился и проговорил с ленивой растяжкой:

– А ты еще кто така-ая? Чего на-адо? Если тебе надо ду-ури прикупить – так ты не туда пришла. Подходи с другой стороны забора, тогда поговорим…

– С другой стороны, говоришь? – переспросила Ксения. – А мне удобнее с этой…

И с этими словами она изо всех сил пнула Паука в колено носком ботинка.

Он зашипел от боли, запрыгал на одной ноге.

– Ты че – совсем на голову больная? – прохрипел злобно. – Ну, я с тобой сейчас разберусь…

– Попробуй! – и Ксения затанцевала вокруг дилера, сохраняя безопасную дистанцию.

Паук хрипло выругался, и в руке его появился нож. Он двинулся вперед, заметно прихрамывая и размахивая этим ножом.

Ксения замерла, подпустила Паука почти на расстояние удара, но, когда он сделал выпад, скользнула в сторону, пропустила его мимо себя и внезапно схватила за запястье и сильно сжала его.

Паук выронил нож.

Ксения завернула его руку за спину и нажала на нее так, что раздался негромкий хруст.

Дилер взвизгнул, выматерился и прохрипел:

– Ты, с-сука драная, ты мне руку сломала! Ты не знаешь, что я с тобой сделаю!

– Не знаю и не интересуюсь. Потому что ничего ты мне не сделаешь. А вот я тебе действительно могу руку сломать. Или даже обе. И стоило бы, между нами. Ты малолеткам дурь продаешь – за это тебе не только руки, тебе шею сломать стоит!

– Ты не знаешь, с кем связалась! За мной стоят такие люди… такие люди…

– Почему же не знаю? Очень даже знаю! Связалась я с мелким и жалким дилером, который продает отраву школьникам, потому что со взрослыми ему иметь дело страшно. Кишка тонка! Связалась я с жирным слизняком, который ничего не умеет делать. Даже ножом махать толком не умеет. Да и те люди, которые за тобой стоят, тоже мелюзга. Но ты им про меня ничего не расскажешь, потому что постесняешься рассказать, что тебя отделала какая-то девчонка.

С этими словами Ксения припечатала физиономию Паука к кирпичной стене.

– Чего ты от меня хочешь? – захныкал Паук, вид у него был ужасен.

Кирпичи аккуратно отпечатались на жирной одутловатой морде, из ссадин капала кровь.

– Во-первых, я хочу, чтобы ты больше не приходил к этой школе. И ни к какой другой тоже.

– А как же я… мне же надо товар продать… с меня же за него спросят…

– А вот это твои проблемы. Но только если я тебя здесь еще раз увижу – обещаю, отсюда тебя увезут в реанимацию! Это мы еще с тобой близко не познакомились, – добавила Ксения.

Паук злобно подвывал, баюкая сломанную руку.

Ксения же продолжила:

– И это еще не все! Сейчас ты мне подробно расскажешь про ту женщину…

– Это про какую же? – подозрительно спросил дилер.

– Знаешь, про какую! Про ту, которая была здесь позавчера. Про ту, которая разговаривала с мальчишками после того, как ты им повысил цену на траву.

– Да я знать ничего не знаю…

– А вот врать не надо! Ты нарочно поднял цену на траву, чтобы у них не хватило на нее денег и чтобы они договорились с той бабой! Скажешь, нет?

Паук настороженно молчал, и Ксения, чтобы сделать свои слова более убедительными, сильнее надавила на его заломленную руку.

– Бо-ольно же! – взвыл Паук.

– Это еще не больно! Если не расскажешь, о чем я прошу, – тогда тебе действительно будет больно! Вторую сломаю, а может, и шею… – мечтательно добавила Ксения. – Будешь всю оставшуюся жизнь в ошейнике ходить и голову оттуда высовывать, как черепаха!

– Ладно, ладно, я все расскажу, только отпусти руку! Я от боли ничего не соображаю!

– Ты вообще плохо соображаешь! – ответила Ксения, но все же немного ослабила нажим.

– Да, да, я все расскажу! – захныкал Паук.

– Ну, так рассказывай!

– Да, подошла ко мне баба и сказала, чтобы я этим мальчишкам поднял цену на траву. Чтобы загнул вообще неподъемную цену. Если они согласятся – чтобы еще поднял, пока они не уйдут. Обещала за это хорошо заплатить… я подумал, что она – чья-то мамаша, хочет таким манером отвадить их от наркоты. Но мне на это плевать с телебашни, если она платит деньги – и хорошо, а дурь я другим продам… школота ее расхватывает, как горячие пирожки…

– Меня твои мысли не интересуют! – оборвала его Ксения. – Ты мне лучше расскажи про ту женщину. Кто она такая?

– Да откуда же я знаю? Говорю же, я подумал, что она мать одного из тех пацанов, да только, видно, я ошибся, потому что они потом снова пришли и денег принесли…

– Еще раз говорю – мне твои педагогические рассуждения не интересны! Меня интересует та женщина! Что ты можешь про нее рассказать?

– Да ничего не могу! Обычная бабенка, одета так себе, возраст средний…

– Как она тебя нашла?

– Да тут, неподалеку. Подошла на улице – у меня, говорит, дело к тебе есть. Важное дело. Я ее сперва послал подальше, мол, нет у меня времени на пустые разговоры, а она тут достала кошелек… большой такой кошелек, хорошей кожи, скорее даже, бумажник или это… портмоне, и протянула мне купюру. «Вот, – говорит, – залог, что разговор будет не пустой». Ну, тут я ее волей-неволей выслушал…

Тут глаза Паука блеснули.

– Вот что… – проговорил он, понизив голос. – Когда она доставала деньги из своего кошелька… то есть из бумажника, я там у нее кое-что заметил…

– Что заметил? Да не тяни ты!

– Пропуск!

– Пропуск? Какой пропуск?

– А если скажу – отпустишь?

– Да нужен ты мне был сто лет!

– Пропуск в бизнес-центр «Династия». Это который на Большой Монетной…

– А ты не врешь? Как это ты успел разглядеть пропуск, да еще и название прочитать?

– А у меня глаз-алмаз! – хвастливым тоном произнес Паук.

– Уж прямо! Тоже мне, Соколиный Глаз нашелся…

– А при моей работе иначе нельзя. Я могу с одного взгляда дозу герыча или кокаина определить с точностью до четверти грамма. И не только вес – я сразу скажу, насколько товар разбодяжен, сколько к нему добавлено талька или сухого молока…

– Опять расхвастался! Ладно, так и быть, на этот раз я тебя отпущу! Помни мою доброту!

Ксения разжала руку и пнула Паука пониже спины, придав ему начальное ускорение.

Он потрусил прочь, поддерживая руку и затравленно оглядываясь.

«Значит, тут целый заговор, – подумала Ксения, глядя ему вслед, – хорошо задуманная, грамотно проведенная операция. Но зачем? Что было ее настоящей целью? Украсть ребенка? Чтобы вернуть его через полчаса? Бред какой-то!».

Да, но она-то ведь почти уверена, что ребенка подменили…

Только та ведьма, его бабка, и слышать про это не хочет! А что, если… если она тоже в деле?

Да не может быть, все же мальчик – ее собственный внук.

Да так ли это на самом деле? Ведь Ксения ничего не знает об этой семье.

Но все же если старуха в деле, то это многое объясняет. И то, что выгнали прежнюю няню, которая, несомненно, обнаружила бы подмену. И то, что ей, Ксении, всучили ребенка сразу же, она даже руки не помыла. Потом пригрозили полицией, в расчете, что она испугается и сбежит. Они не ожидали, что она заговорит о подмененном ребенке. И тогда послали к ней убийцу. Который убил вместо нее Анну.

«Вот, – подумала Ксения, – вот это главное». Ей важно найти Анкиного убийцу. А про ребенка она подумает потом.

И Ксения отправилась на Большую Монетную.

Бизнес-центр «Династия» занимал недавно отреставрированное старое четырехэтажное здание.

Войдя внутрь, Ксения увидела на стене табличку с названиями расположенных в центре фирм.

На первом этаже располагалось рекламное бюро «Сигнал», на втором – риелторское агентство «Лофт» и бюро переводов, на третьем – компьютерная фирма «Терра Нова». Четвертый этаж занимала адвокатская контора «Ш.У.Мер и компаньоны».

Ни одно из этих названий ничего не говорило Ксении.

Где может работать таинственная женщина? В рекламном бюро или в компьютерной фирме? В риелторском агентстве или в адвокатской конторе Ш.У.Мера?

Кстати, что за странные инициалы? Шота Устинович? Шамиль Ульянович?

Чтобы найти ту женщину, нужно пройти внутрь центра, а для этого нужно миновать вертушку охраны, где постоянные сотрудники предъявляли пропуска, а гости показывали паспорт, и им выписывали тоже пропуска, только временные.

Конечно, Ксения могла пройти внутрь, представившись клиентом, допустим, риелторского агентства, но тогда ей пришлось бы показать паспорт или другой документ, а светиться под собственным именем ей не хотелось.

Тут у нее возникла другая идея.

Если гора не идет к Магомеду – Магомед идет к горе.

Если она не может обойти все конторы в этом бизнес-центре, чтобы найти среди их сотрудников таинственную женщину, – нужно, чтобы они сами вышли к ней…

На первом этаже, немного не доходя до вертушки, располагалось небольшое кафе. Видимо, в нем обедали сотрудники центра, но могли перекусить или выпить кофе и посторонние.

В это-то кафе и направилась Ксения.

Она заказала кофе и сандвич и в ожидании заказа прошла в туалет.

Внутри, к счастью, никого не было.

Для начала Ксения заблокировала дверь изнутри ручкой швабры, чтобы ей никто не помешал. Затем нашла вентиляционную решетку, отвинтила ее монеткой, раскурила сигарету и выпустила дым в вентиляцию.

Сигареты она сегодня взяла из Аниной сумки, та покуривала иногда с подружками, в то время как Ксения в рот не брала и в квартире ей курить запрещала, тут она была солидарна с хозяйкой.

Надо же, взяла на всякий случай, и вот пригодились.

Затем Ксения для верности отмотала от рулона большой кусок туалетной бумаги, завернула в него дымящийся окурок и засунула в вентиляционный канал. Разгоревшееся пламя и дым втянулись в темный короб.

Для верности Ксения повторила этот фокус, подожгла остатки рулона и засунула его в вентиляцию, затем прикрепила решетку на место, вернулась в кафе и принялась за кофе.

Она рассчитывала на то, что дым разойдется по всему зданию и где-то сработает пожарная сигнализация. Ну, если не сработает – придется придумать что-то другое…

Ксения допила кофе, доела сандвич, незаметно поглядывая на часы.

Пока ничего не происходило.

Она уже хотела повторить заказ, но тут где-то за пределами кафе раздалось завывание сирены, а потом из динамика донесся встревоженный голос:

– Пожарная тревога! Просьба всем находящимся в здании срочно покинуть его!

Девушка за стойкой встревожилась, озабоченно оглядела зал кафе и проговорила:

– Попрошу всех расплатиться, прежде чем выходить!

– Ничего не знаю, пожарная тревога! – заявил длинноволосый парень, допивавший третью чашку кофе, и выскочил из кафе.

Ксения положила на стойку деньги и тоже вышла на улицу.

Она встала неподалеку от двери, так, чтобы видеть всех, кто выходит из центра.

Скоро один за другим начали выходить сотрудники фирм – сначала с первого этажа, потом со второго… потом высыпали заросшие неопрятные парни из компьютерной фирмы на третьем этаже, и наконец – лощеные юристы из адвокатской конторы.

Тут-то Ксения и заметила знакомую женщину.

Ту самую, которая подала ей платок в Таврическом саду.

Впрочем, узнать ее было трудновато. Там, в саду, к Ксении подошла просто, даже бедновато одетая тетя в районе пятидесяти, да еще жуткий красный берет, надетый набок, ужасно ее старил. Теперь же Ксения видела перед собой вполне себе деловую ухоженную женщину лет сорока, худощавую, в дорогом пальто, с сумкой известной фирмы.

Она шла рядом с невысоким полноватым мужчиной в сером дорогом костюме и золотых очках и что-то ему говорила. И хоть мужчине на первый взгляд явно было больше пятидесяти, в курчавых черных волосах его не было ни одной седой нити. И глаза из-под очков блестели ярко, как спелые сливы.

В первый момент Ксения спряталась за чью-то спину, чтобы женщина не узнала ее, но потом вспомнила, что выглядит сейчас совсем не так, как в первую встречу, и протолкалась поближе к незнакомке, благо перед дверью бизнес-центра сейчас была толчея.

Теперь она могла даже слышать, о чем эта женщина разговаривает с мужчиной в золотых очках.

– Да, Шалва Уриэльевич… конечно, Шалва Уриэльевич… я все закрыла, не беспокойтесь…

– Безобразие! – кипятился мужчина, облизывая необычайно красные губы. – Совершенно не дают работать!

– Но пожар…

– Да нет никакого пожара! – отмахнулся он. – Это у них сигнализация глючит! Но теперь, пока пожарные все не проверят… ладно, я поехал, а вы оставайтесь и ждите, когда пустят внутрь. Потом разберетесь с теми документами…

С этими словами мужчина нырнул в припаркованный рядом черный «Мерседес» и рванул с места.

Ксения заметила, как женщина внимательно посмотрела ему вслед, а как только машина скрылась за углом, преданное выражение тотчас сошло с ее лица.

Она озабоченно посмотрела на часы, выпрямила спину и пошла по проспекту широким шагом уверенной в себе деловой женщины.

Ксения выждала пару минут и устремилась за ней. Она и сама не знала, что будет делать, пока решила понаблюдать.

Через пару кварталов интересующая ее женщина вошла в кафе. Кафе было довольно дорогое, и большой зал в это время почти пуст, поскольку время ланча давно прошло, а время ужина еще не наступило.

Ксения, не торопясь, вошла в те же двери и увидела, что женщина сдала пальто и скрылась за дверью туалета. Ксения тоже разделась, ловко уронила номерок, который подкатился к дверям зала, и, наклонившись, быстро обежала зал глазами.

Зал был разделен на кабинки, то есть каждый столик отделен был от других невысокой хлипкой стеночкой высотой около метра, уставленной цветочными горшками. И в одной из кабинок Ксения увидела кого-то очень знакомого.

Немолодая черноволосая женщина в черном, напоминающая старую облезлую ворону…

Да это же Изольда Михайловна! Сидит, кофе пьет. Здрасте, давно не виделись!

Ксения прошла в зал и заняла соседнюю с Изольдой кабинку.

Та как раз заметила входившую женщину и помахала ей, оставив Ксению без внимания. Оно и к лучшему.

Скрипнул стул, звякнула чашка.

– Ну? – послышался из-за перегородки голос вновь прибывшей. – Что за спешка? О чем вы хотели поговорить?

Теперь голос у нее был под стать походке – холодный, деловой и высокомерный. Но на Изольду Михайловну, судя по всему, должного впечатления не произвел.

– Она звонила, – сказала Изольда, – она звонила вчера…

– Кто? – насмешливо перебила ее собеседница. – Кто вам звонил? Нельзя ли конкретнее?

– Не придуривайся! – выпалила Изольда. – Ты прекрасно знаешь кто! Моя невестка Алена! Она звонила вчера из больницы и сказала, что выписывается, вот!

– Тише… – шикнула собеседница. – Не нужно орать в публичном месте!

– Да кто тут услышит? Никого же нет… – Все же Изольда понизила голос.

Тут она была в корне не права, поскольку как раз в это время Ксения внимательно слушала их разговор. Помешала не вовремя подошедшая к ней официантка, и Ксения быстро заказала кофе, который был тут дорогущий.

За стенкой кабинки говорили теперь тихо.

Ксения быстро оглядела кабинку. Стенка, как уже говорилось, была хлипкая, и между ней и окном была небольшая щель. Так что, если прижать к этой щели ухо поплотнее, то слышимость станет лучше.

Что Ксения и сделала, оглянувшись предварительно, не идет ли официантка с кофе.

– Говорите толком… – цедила вновь пришедшая, – и не смейте мне «тыкать», мы с вами не в таких отношениях!

– Скажите, пожалуйста, какая цаца! – заговорила было Изольда в полный голос, но тут же хрюкнула и закашлялась, так что Ксения мигом догадалась, что собеседница либо ущипнула ее, либо ткнула чем-нибудь острым. Так старой ведьме и надо!

– Она звонила и сказала, что будет проситься на выписку, что чувствует себя гораздо лучше и беспокоится о ребенке.

– А вы что?

– Я успокоила ее, как могла, сказала, что нет никакого резона прерывать лечение, прикрикнула даже.

– Я себе представляю… – проговорила женщина, и Ксения за перегородкой удивилась, потому что подумала то же самое.

Да уж, такой разговор со свекровью только укрепил невестку в ее решении.

– Вы обещали! – злым шепотом говорила Изольда. – Вы давали слово, что в клинике с Аленой не будет никаких проблем. Что ее продержат сколько нужно. Вы представляете, что случится, если она вернется в ближайшие дни? Хоть невестка у меня и полная дура, опять же в клинике, я надеюсь, с ней поработали…

– Да, доктор меня заверил, что после курса лекарств и специальной терапии…

– Заверил! – Снова Изольда сорвалась почти на крик. – Он заверил! Да за те деньги, что он получил, этот шарлатан должен…

– Да тише вы!

– Да вы понимаете, что вся с таким трудом налаженная операция пойдет коту под хвост! Да ведь Алена сразу догадается, что ребенок – не ее сын.

«Ага! – мысленно воскликнула Ксения. – Значит, я не ошиблась! Они все-таки его подменили! Ах ты, старая сволочь, собственного внука не пожалела!»

– Материнский инстинкт, черт бы его побрал! – с чувством прошипела Изольда. – Ну, допустим, я купирую скандал, объявлю ее сумасшедшей, но ведь информация просочится. У нас приличный дом, но обслуга все всегда знает. Пойдут разговоры… вернется сын… Александра, нужно что-то сделать!

– Да… тут вы правы, ее нельзя выпускать из клиники… ни в коем случае…

Ксения услышала, как кто-то нажимает кнопки мобильного телефона, и забеспокоилась, что сейчас явится официантка. Но, очевидно, в этом кафе дорогущий кофе готовили минут сорок, не меньше.

– Это я! – услышала она голос Александры. – Да, нужно поговорить. Сейчас. Что значит – дела? У нас с вами тоже дела, причем важные. Я получила информацию, что у вас проблемы с пациенткой. Не притворяйтесь глупее, чем вы есть, вы прекрасно знаете, о ком идет речь. Выписывают? Как это, ведь вы говорили…

Далее в соседней кабинке установилось молчание, очевидно, Александра слушала собеседника, а Изольда Михайловна допивала свой кофе. Это было очень кстати, потому что явилась наконец официантка с заказом.

Кофе был холодный и отдавал лавандой. На вкус Ксении, лаванда хороша в шелковом саше, на полке платяного шкафа, или уж в ванну пену лавандовую можно подлить вечером, чтобы расслабиться, но никак не в кофе. Что ж, это сейчас не главное.

– Ну? – наконец прорезался хриплый голос Изольды. – Что он вам сказал?

– Сказал, что в их отделение приходил главврач, привел какого-то высокопоставленного пациента, а попутно решил поинтересоваться и остальными. И ваша невестка попалась ему на глаза. Молодая симпатичная женщина, послеродовой невроз и легкая депрессия. Этот осел посмотрел медкарту и решил, что пациентку вполне можно выписать, раз лечение прошло успешно. Тем более что она вполне адекватна, а общение с ребеночком только поможет.

– Ваш врач обещал, что она будет под лекарствами и даже говорить не сможет! Такие деньги взял, подлец!

– Да, придется решать проблему срочно…

– Уж постарайтесь… – прошипела Изольда.

Ксения невольно поежилась. Интересно, как эти две стервы собираются решить проблему?

Великий город Ниппур никогда не спит. Когда затихает Большой рынок, когда умолкают голоса на сотне языков и наречий, когда солнце опускается в желтые воды Евфрата, чтобы совершить путь сквозь Царство Мертвых, когда спадает тяжкая дневная жара, когда уходят за городские ворота кочевники, пришедшие в Ниппур, чтобы обменять шерсть и шкуры, ароматные травы и самоцветные камни Западных гор на бронзовые ножи и наконечники для стрел, жители города, благородные Черноголовые, выносят тростниковые циновки на крыши своих глинобитных домов, чтобы выпить ячменного пива и уснуть под крупными августовскими звездами.

Тогда-то доносится из Дома Бога, из огромного круглого Зиккурата, расположенного в самом сердце города, гулкий трубный звук, проникающий в каждое жилище Ниппура, поднимающийся к самому небу, разносящийся далеко за пределы города.

Это Арнепиль, Говорящий Устами Бога, дует в огромный изогнутый рог Небесного быка, чтобы известить всех Черноголовых, живущих в Ниппуре, а также кочевников и диких людей за пределами священного города, что в Храме начинается богослужение.

Величествен Зиккурат, Жилище Энлиля! Нигде под луной нет другого такого огромного здания. Сорок шестиногих быков из черного камня охраняют вход в него. Сорок и еще сорок ступеней ведут от основания Зиккурата к этому входу, к Вратам Кочевников. И правда, в эти ворота дозволяется войти всем – узкоглазым кочевникам западных пустынь и низкорослым обитателям тростниковых плавней в устье Евфрата, косматым пришельцам из северных степей и темнокожим погонщикам верблюдов с далекого юга.

Всем им дозволяется войти во Врата Кочевников, чтобы увидеть Первый Лик Энлиля и подивиться могуществу великого божества, небесного покровителя Ниппура.

Но дальше им нет хода.

Дальше расположены Врата Черноголовых – в эти врата дозволено входить только Черноголовым, Киенги, жителям священного Ниппура, Ура, Урука и других шумерских городов. Потому что там, за этими вратами, находится Второй Лик Энлиля. Если же хоть один язычник, хоть один дикий кочевник, хоть один темнокожий погонщик верблюдов из южных земель узрит этот лик – он будет наказан немедленной смертью. За этим следят сорок Воинов Храма, которые стоят возле врат, сменяясь время от времени, с обнаженными кривыми мечами, в круглых бронзовых шлемах.

Но дальше… дальше нельзя идти и Черноголовым. Дальше – Врата Жрецов, входить в которые дозволено только жрецам, посвященным в великое таинство божества.

Когда над городом разносится звук священного рога, отворяются Врата Жрецов и сорок мужей, облаченных в длинные плащи из черной шерсти, сорок мужей с окрашенными красной охрой бородами входят в Великий Двор Зиккурата.

Там, в Великом Дворе, вокруг круглого бассейна стоят каменные быки и тигры. Они глядятся в прозрачную воду, словно разглядывают обитающих в бассейне священных рыб.

Эти рыбы сверкают, словно отлиты из чистого золота. Глаза их горят, как пылающие рубины.

Эти рыбы – потомки тех священных рыб, которые влекли по великому морю Священный Ковчег, в котором царь Зисудра спасался от Великого Потопа со своей женой и всеми зверями земными.

До Великого Потопа люди жили в блаженной стране, на далеком острове Дильмун. На этом острове реки текли молоком и медом, не было там ни изнуряющей жары, ни мучительного холода. Люди в то время не знали ни голода, ни болезней, и жили они тысячу лет.

Но люди Дильмуна возгордились и перестали поклоняться великому Энлилю. Решили те люди, что они сами равны богам.

Только благочестивый царь Зисудра продолжал молиться Энлилю, продолжал приносить ему жертвы. И своих подданных он призывал на молитву – но гордые люди не хотели слушать своего царя.

И тогда разгневался Энлиль и обрушил на землю Великий потоп. Погубил он гордых людей, только благочестивого Зисудру спас с его женой.

Прежде Потопа пришел Энлиль к Зисудре и повелел ему построить Священный Ковчег – такой большой корабль, которого не было ни до, ни после. В этот ковчег Энлиль повелел взойти Зисудру с женой, а также по паре всех зверей.

Сорок дней и сорок ночей золотые рыбы влекли Ковчег по бескрайнему морю – и только на сорок первый день одна из рыб поплыла вперед и вернулась с камешком во рту, в знак того, что Ковчег приближается к суше…

С тех пор золотые рыбы живут в Зиккурате, в храме Энлиля.

Только жрецы имеют право лицезреть этих рыб. По их поведению жрецы узнают, доволен ли Энлиль Черноголовыми, пошлет ли он им в этом году щедрый урожай ячменя, дарует ли им здоровье и многочисленное потомство.

Если священные рыбы плавают спокойно, медленно шевеля плавниками, – значит, Энлиль доволен своим народом.

Если же рыбы беспокоятся, плавают из конца в конец бассейна, пытаются выскочить за его края – значит, Черноголовых ждет гнев бога, ждет неурожай, или страшную болезнь принесет из неведомых пустынь восточный ветер…

В этот вечер рыбы спокойны.

Сорок жрецов обходят бассейн по кругу, в том направлении, в котором солнце обходит Землю Черноголовых в своем ежедневном пути, прежде чем спуститься в Царство Мертвых, – и направляются в Святая Святых, в самое сердце Зиккурата.

Здесь, в огромном зале, стены которого выложены урским камнем, стоит огромная бронзовая статуя – Небесный Бык, внутри которого бьется сердце Энлиля.

Сорок жрецов встают в круг возле бронзового быка и запевают священное песнопение.

Они поют на священном древнем языке, который ведом только жрецам Зиккурата. На этом языке говорили предки Черноголовых в те давние времена, когда они жили на блаженном острове Дильмун, не зная болезней и страданий.

Торжественные звуки священного песнопения разносятся под сводами святилища, отражаются от его стен, множатся, заполняя зал, и наконец смолкают, истаивают, как уходит в песок вода во время безжалостной летней засухи.

В святилище наступает тишина.

И тогда вперед выходит верховный жрец.

Двое храмовых прислужников надевают на него поверх черного плаща накидку из белоснежной бычьей шкуры, на голову водружают золотую бычью маску.

В руке у жреца – священный сафаиль, или систрум, маленькая бычья голова на короткой ручке.

Жрец встряхивает сафаиль – и из него доносится сначала едва слышный стрекот, как будто в нем прячется кузнечик. Как будто он прячется в сафаиле и поет свою немудреную песенку.

В волнении прислушиваются жрецы к этому стрекоту.

Ответит ли ему божество?

Удастся ли им сегодня разбудить сердце Энлиля?

Стрекот незримого кузнечика становится громче и громче, слышнее и слышнее.

И вдруг голосу сафаиля отвечает другой голос – куда более громкий, куда более величественный.

Он доносится из чрева Небесного Быка, оттуда, где покоится сердце Великого Бога…

Громче и громче становится этот звук, постепенно он заполняет все святилище.

Жрецы ликуют – жив Бог! Жив великий Энлиль! Он не оставил свой народ, Черноголовых!

Это значит, что животворящее Солнце и на этот раз благополучно завершит свой путь через Царство Мертвых, и на этот раз благополучно поднимется над горизонтом, и на этот раз осветит и согреет своими лучами поля и сады, всю благодатную и счастливую землю Шумера, Землю Черноголовых…

Долго бьется сердце Энлиля и наконец затихает.

Жрецы благоговейно слушают это священное биение, и только когда умолкают последние звуки, верховный жрец ударяет в серебряный гонг и хор жрецов возносит новое песнопение в честь умершего и воскресшего божества.

Богослужение завершается.

Верховный жрец убирает священный сафаиль в золотой ларец, ставит этот ларец у ног Небесного Быка и во главе небольшой процессии покидает зал святилища.

И как только замирают их шаги – в темном углу святилища раздается негромкий скрип и поднимается крышка большого сундука, в котором храмовые служители хранят одеяния жрецов.

Ксения выскочила из кафе почти сразу после Александры.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю