Текст книги "Ладанка Жанны д'Арк"

Автор книги: Наталья Александрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)

– Эй, ты что? – запоздало запротестовала я. – Ты вообще кто такой? Что тебе от меня нужно?

Он ничего не ответил, только неприязненно зыркнул на меня и выжал сцепление. Машина резко сорвалась с места.

– Ты что – глухой? – проговорила я, стараясь не показать, насколько испугана. – Что тебе нужно?

– Какого черта ты потащилась в бассейн? – прошипел он в ответ, не переставая пережевывать жвачку.

– Освежиться захотела! – отозвалась я. – И вообще, тебе-то какое дело? Почему я должна перед тобой оправдываться? Ты мне так и не сказал, кто ты такой!

– А тебе не все ли равно? Меня Петрович за тобой послал – это все, что тебя должно интересовать!

– Вот интересно! Ты меня втащил в машину – а мне должно быть все равно, кто ты такой?

– Тебе Петрович сказал – сидеть в Куромяках и носа оттуда не высовывать, а ты в бассейн потащилась!

– В Куромяках? – тупо переспросила я. Все происходящее было похоже на бред.

– Ну да, в Куромяках! Возле колченогого! Что непонятно? – Он зло покосился на меня.

– Непонятно, кто ты вообще такой!

– Ну, допустим, я Валега. Меня за тобой Петрович послал. Он хочет поговорить, так что сейчас я отвезу тебя к колченогому…

– Петрович? – переспросила я удивленно и тут же опомнилась. – И о чем, интересно, мне с ним разговаривать?

Я хотела добавить, что не знаю никакого Петровича, но вовремя прикусила язык. Мою глупость можно было объяснить только тем, что буквально только что я видела труп, в собственном шкафчике в раздевалке. Естественно, что после такого потрясения мозги отказали.

– Не задирайся, – пробурчал Валега или как там его зовут, – дело в том, что приезжала вдова.

«Какая еще вдова? – хотела заорать я. – Отвали от меня!»

Но голос в голове срочно приказал:

«Молчи! Ни слова не говори!»

Я закусила губу чуть не до крови. Этот самый Валега покосился на меня подозрительно, хотел что-то спросить, но тут впереди завизжали тормоза и ехавшая перед нами машина резко затормозила. Валега тоже ударил по тормозам, но опоздал и врезался в ту машину.

Раздался треск, скрежет, из передней машины выскочил красномордый дядька лет пятидесяти, подскочил к нам со стороны водителя и заорал:

– Ты, козел, что творишь? Ты что устроил? Я на этой машине еще месяца не откатал, а ты ее в хлам…

Валега тоже разинул рот, чтобы отлаять мужика в ответ, даже перестал пережевывать свою жвачку, но я не стала дожидаться развития событий, торопливо открыла дверцу и выскочила из машины.

Не оглядываясь, я припустила прочь по улице, добежала до угла, свернула и только тогда перевела дыхание. Точнее, выругалась, выпустила пар.

Черт, черт, черт! Да что же такое сегодня со мной творится? Не успеваю выпутаться из одной переделки, как тут же попадаю в другую! Это уже ни на что не похоже! Какой-то тип затащил меня в машину, хотел отвезти черт знает куда, в какие– то Куромяки… к какому-то колченогому… причем, судя по разговору, он меня с кем-то перепутал. Наверняка перепутал.

Да, но он откуда-то знает мое имя…

В это время я поравнялась с витриной канцелярского магазина и увидела в ней свое отражение.

Чужая красная куртка, капюшон, закрывающий лицо…

Да я бы сама себя не узнала, а тот тип окликнул меня сзади, со спины… как он-то смог меня узнать?

И тут у меня случилось внезапное просветление.

Этот тип с квадратной челюстью узнал вовсе не меня! Он принял меня за ту девицу, которая лежит в моем шкафчике в раздевалке бассейна. Ведь это ее куртка, ее джинсы…

Да, но он назвал меня по имени – Жанна!

Мистика какая-то!

Или вовсе не мистика, а роковое совпадение.

Ту девицу зовут, как и меня, Жанной.

Ну что ж, это вполне возможно. Конечно, имя не самое распространенное, но и не такое уж редкое. Вот была у меня одна знакомая из Прибалтики, так ее звали Геновефа. Это действительно редкое имя, а Жанна – подумаешь…

Таким образом, я немного прояснила для себя ситуацию, хотя легче от этого мне не стало. Я так и не знала, где была накануне вечером, в чьей квартире провела минувшую ночь и откуда у меня появилась странная татушка.

Кстати, о татушке.

У той девицы из бассейна была такая же и на том же самом месте. Что бы это значило и чем мне грозит? Особенно учитывая тот факт, что она уже мертва…

Тут от напряженного мыслительного процесса у меня снова заболела голова, и я решила сделать перерыв. А для этого вернуться домой, если, конечно, можно так назвать мою фантастическую коммуналку.

Может, вам интересно, как меня угораздило туда попасть? Да очень просто, меня напарили.

Мать моя живет в Архангельске. То есть на самом деле она мне не мать, а тетка. Но это выяснилось не скоро, а в детстве я, бывало, очень удивлялась, отчего мать меня никогда не приласкает, доброго слова не скажет. Работала тетка бухгалтером, в конце месяца, когда нужно было делать финансовый отчет, приезжала домой поздно, так что я была предоставлена самой себе.

Лет в десять или двенадцать меня просветила сердобольная соседка. Дескать, так, мол, и так, мать моя была той еще пройдой (соседка употребила гораздо более сильное выражение), родила меня неизвестно от кого и обманом сбросила на свою старшую сестру, которая святая женщина, потому что не сдала выродка (то есть меня) в детдом, а кормит и поит на свои деньги.

Теперь трудно сказать, хотела ли соседка напакостить тетке или же в ее понимании так было лучше. Однако я, выслушав такое, собрала рюкзачок и рванула из дома, вытащив у тетки из комода деньги на хозяйство. Хватились меня только на следующий день, потому что тогда у тетки как раз был квартальный отчет. Нашли меня на вокзале, голодную и грязную. И повезло еще, что никто не обидел.

Меня привез домой на машине пожилой мент. Тетка встречала меня во дворе. Тут же толпились соседки, и та, говорливая, тоже орала что-то визгливым голосом насчет яблочка, которое недалеко падает от гнилой яблони.

Тетка, увидев меня, лицом не дрогнула, оно у нее всегда было каменное. Однако, идя мимо той самой соседки, она, не примериваясь, ткнула ее кулаком в нос. Было много крови.

Мент посмотрел на это спокойно, только хмыкнул и поскорее уехал. Соседи тоже быстро разошлись.

Дома тетка сказала мне устало, что, если еще раз такое повторится, она сдаст меня в детдом. И ушла к себе.

Ночью я прикинула про себя и решила, что с теткой все же лучше, чем в детдоме. Ее вечно дома не бывает, так что жить можно, тем более теперь понятно, отчего она ко мне равнодушна. Я ей никто – так, приблудыш. Подкинули меня без ее на то желания, так что нечего ждать от тетки теплых чувств. Насчет матери я никаких надежд не питала – дескать, приедет, возьмет с собой в большой город. Это в три года можно об этом мечтать, а в тринадцать уже поздно.

Дальше мы с теткой жили спокойно. Она требовала, чтобы я вела хозяйство, потому что она много работает.

Ну что ж, надо так надо. Мы никогда с ней не разговаривали, даже за ужином. Иногда она проверяла мой дневник, и если находила тройку, то лишала и так небольших карманных денег. После девятого класса тетка определила меня в бухгалтерский колледж. Мне было все равно – колледж так колледж.

Я успела окончить его и даже немного поработать, когда пришло письмо, где незнакомая женщина сообщала о смерти моей матери и о том, что после нее осталась жилплощадь, которая принадлежит мне по закону. Тетка, прочитав письмо, сказала только:

– Вот все у нее мне назло. Если бы раньше померла, тебе бы как сироте пособие больше платили.

И все, больше никаких слов о смерти единственной сестры.

Это решило дело. Я поехала в Петербург, и тетка даже дала мне денег на дорогу, присовокупив, что это все и чтобы больше я к ней не обращалась. Да не больно-то и хотелось, подумала я тогда, едва удержавшись, чтобы не сказать это вслух.

Город Петербург по традиции встретил меня проливным дождем, так что пришлось взять такси и заплатить несусветные деньги. В письме был указан только адрес, и я, как полная дура, поперлась туда без предупреждения. Дверь открыл здоровенный лысый мужик и сказал, что никакую Елену Куликову он знать не знает. Куликова – это моя фамилия, и у матери, надо думать, была такая же.

Пока я в полной растерянности топталась на лестничной площадке, открылась дверь соседней квартиры, и меня втянула внутрь бойкая старуха в спортивном костюме. Удостоверившись, что я – это я, то есть дочка Елены, она призналась, что написала то письмо, поскольку эти сволочи, муж Лены и ее свекровь, ни за что бы не сообщили мне о смерти матери. Как я потом догадалась, старуха была с ними в ссоре, оттого и хотела подгадить.

Мать умерла от рака, причем очень быстро, и соседка грешила на мужа и свекровь за то, что они фактически бросили ее без помощи. Просто в один момент муженек собрал вещи и переехал к маме, мотивируя это тем, что ему тяжело смотреть на больную. Спит он плохо от ее стонов и запаха лекарств.

Так что соседка уж сама заботилась о Лене, как могла, а то ведь совестью замучилась бы.

Во время болезни и призналась Елена, что где-то в далеком городе Архангельске у нее есть дочь, с которой она не виделась едва ли не с рождения. Раньше не писала и денег не посылала, а теперь вот стыдно о себе сообщить. Дала адрес и взяла с нее, соседки, слово, что напишет письмо только после ее смерти.

Этот рассказ я выслушала спокойно, ничего не шевельнулось у меня в голове при слове «мама». А соседка тем временем переоделась в черное и повела меня знакомиться с бывшими родственниками – маминым мужем и свекровью.

Жили они в том же районе, через два двора, и произвели на меня самое отталкивающее впечатление. И то сказать, они понятия не имели о моем существовании, а тут такой сюрприз. Они-то считали квартиру своей собственностью и даже сдали ее на долгое время тому лысому мужику.

В общем, противно вспоминать, что тут началось. Наслушалась я на свой счет всякого. Помогла соседка, которая стояла насмерть. Закон, говорила она, есть закон, раз дочери положена площадь, стало быть, она ее получит.

Какая-то там была путаница в документах, так что эти двое предпочли решить дело миром. Свекровь сказала, что у них есть комната в коммуналке, так что можно и договориться. Коммуналка, конечно, дремучая, однако рано или поздно ее обязательно расселят. И даже привели риелтора – бойкого мужичка с бегающими глазками, который сыпал словами, как горохом, прижимал руки к сердцу и совершенно заморочил мне голову. В общем, я подписала все бумаги, и риелтор тут же исчез, как не бывало. С тех пор прошло три года, а мы все ждем расселения.

Так что история моего появления в этой коммуналке совершенно типичная, и никому не интересная. Однако волей-неволей приходится считать ее своим домом, ведь другого у меня нет.

Итак, я решила, что хватит с меня на сегодня приключений, и свернула в переулок. Прошла под аркой, поднялась на пятый этаж.

Открыла замок своим ключом, потянула дверную ручку…

Но дверь не открылась, даже не шелохнулась.

Что за черт?

Неужели пока я ходила в бассейн, кто-то успел поменять замок?

Да нет, это нереально – слишком быстро, а главное – замок стоит денег, а никто из моих замечательных соседей не раскошелится ради квартиры…

И тут я вспомнила, что у нас на двери, кроме обычного замка, есть еще здоровенный чугунный крюк, которому не меньше ста лет. Правда, им почти никогда не пользуются – только пару раз Пульхерия Львовна накидывала этот крюк во время обострения своей деменции. Неужели она снова взялась за свое?

Я позвонила в ее звонок без надежды на успех – старуха, кроме того, что находится в глубоком маразме, еще и глухая, как пень.

Подождав пару минут, я разозлилась – что такое, в самом деле! Не могу попасть в собственную комнату! – позвонила во все звонки.

На этот раз эффект был. Не прошло и минуты, как из-за двери донесся злобный женский голос:

– Проваливай, козлина! Я же сказала, что на порог тебя больше не пущу!

Все ясно. Галка опять выгнала Михаила.

– Галь, – проговорила я миролюбивым, сочувственным тоном, – открой, это я, Жанна!

– Ты? Правда? – Теперь в голосе за дверью прозвучали виноватые нотки. – Ты там одна?

– Ну конечно, одна!

За дверью брякнуло, и она открылась.

На пороге стояла бледная молодая женщина в тренировочном костюме. Под глазом у нее пылал свежий синяк.

– Извини, что я дверь заперла, – проговорила Галина, отступая в сторону. – Я ему сказала, чтобы ключ отдал, а он – якобы потерял… только я ему не верю. Наверняка припрятал, козлина. Вот, пришлось на крюк запереться…

– Как же все соседи будут в квартиру попадать? Это тебе придется целый день в прихожей дежурить.

– Ничего, подежурю!

– Это он тебя так? – Я показала на синяк.

– А кто же? – Она тяжело вздохнула. – Ладно, проходи, что я тебя своими проблемами гружу…

Вся беда в том, что у Галки на редкость сволочной характер. В первое время после появления в нашей квартире Зойки, а стало быть, и Ивана Федоровича, Зойка из женской солидарности попросила его унять Мишку, когда он в пьяном виде подбил Галке глаз. Мишка, не разобравшись в ситуации, дал в лоб и Ивану Федоровичу, тот вызвал наряд, и Мишку упекли бы, если бы Галка не забрала заявление и не нажаловалась на Ивана Федоровича в отделение.

Подозреваю, что положение его пошатнулось не без Галкиной помощи. С тех пор Зойка с Галкой не разговаривают, а Иван Федорович старается с ней не встречаться. Мишка же совсем распоясался, но Галке так и надо.

Я прошла через прихожую, по длинному извилистому коридору, и наконец вошла в свою комнату.

Комната у меня, прямо скажем, необычная.

Начать с того, что она очень странной формы – длинная и сужающаяся от двери. Тут она еще вполне нормальной ширины, а к единственному окну становится такой узкой, что можно руками достать до обеих стен. А окно это выходит в темный двор-колодец, куда солнце никогда не заглядывает.

В общем, депрессивная комната. А какая еще может быть в зачуханной питерской коммуналке, в так называемом старом фонде? Да у меня и настроение сегодня под стать комнате. Однако не стоит поддаваться депрессии.

Я села на продавленный диван, который достался мне вместе с комнатой, и попыталась упорядочить собственные мысли.

Ладно, оставим пока в стороне того наглого мужика, который пытался меня увезти к какому-то колченогому шефу в Коломяки… Куромяки, или как они там называются. Допустим, он перепутал меня с той девицей, которая находится сейчас в шкафчике бассейна. Не будем также задаваться вопросом, кто ее убил и почему, а постараемся вспомнить, с чего все началось.

С того, что случилось в ночном клубе? Полный провал, ни черта не помню. Знаю только, что пригласил меня туда Вадим. Значит, нужно найти его и выяснить, что он со мной сделал там, в клубе. А как его найти? Вот на этот счет у меня есть мысли.

Я вынула из сумки косметичку и постучала в дверь к Галке.

– Кто там еще? – послышался слабый голос.

– Это я, Галь… – Я просочилась в комнату.

Галка лежала на разобранной кровати и рыдала. Точнее, уже почти перестала и просто шмыгала носом.

– Ты с чего это? – спросила я, хотя прекрасно знала, с чего.

Галка в этом смысле неоригинальна: ругается со своим Мишкой, получает от него по морде, по шее или в лоб, после чего выгоняет его из дома и торжественно клянется, что больше никогда не пустит. Закрывается на все замки, валится на кровать и рыдает, проклиная свою несчастную жизнь. Потом, когда ей это надоедает, она слоняется по квартире, нечесаная, в старом халате и требует от соседей сочувствия и сострадания.

Но, как уже говорилось, с Зойкой она не разговаривает, ее парни обзываются и стреляют в нее из водяных пистолетиков, Пульхерия Львовна, встречая Галку в коридоре, неизменно спрашивает, кто она такая и как попала в квартиру, меня вечно нет дома, так что сочувствия Галке получить не от кого.

Не помню, говорила я или нет, что постоянных жильцов в квартире четверо, считая меня и Зойку, остальные две комнаты хозяева сдают, и жильцы там меняются как картинки в калейдоскопе. Иной раз пару недель поживут, да и съедут. Так что Галку жалеть из них тоже никто не станет, да и не стоит.

Только между нами: своего Мишку она сама доводит. Вот у меня нету пьющего мужа, вообще никакого нету и никогда не было, так я и то знаю: пришел мужик выпивши – не лезь к нему с нотациями и выяснением отношений, оставь его в покое. Тем более Мишка – тихий, ему бы проспаться. А она начинает скандалить. Да Зойкины мальчишки и то знают, что пьяного человека лучше не трогать! Так что Галка получает, что заслужила.

– Несчастная моя жизнь! – всхлипнула Галка. – Вот спрашивается, за что мне это все?

Вопрос был риторический, и отвечать я не стала. Вместо этого сделала фальшиво-бодрое лицо и сказала:

– Ну все образуется как-нибудь. А пока давай-ка я тебя в порядок приведу, синяк замажу. Посмотришь на себя в зеркало – и жизнь покажется не такой несчастной!

Надо отдать Галке должное: она не стала отмахиваться и капризничать, видно самой надоело уже рыдать. Косметика у меня хорошая, опять же я умею ею пользоваться. Снимала в прошлом году у нас комнату одна девица, работавшая визажистом, она меня кое-чему научила. Неплохая была девица, работящая. Познакомилась прямо в салоне с одним там… потом к нему и съехала из нашей трущобы.

Так что за полчаса я сделала из Галки нечто вполне приемлемое, смотреть уже не противно.

– Ничего себе, – сказала она, рассмотрев себя в зеркале, – жить можно. А ты чего пришла-то?

– Да вот, дело у меня к тебе… – замялась я, – насчет того дома, где ты подрабатываешь.

Галка по специальности бухгалтер и работает в небольшой фирмочке, но все время ищет подработку, потому что этот урод Мишка пропивает все деньги. То есть это она так говорит, а как уж там на самом деле, никто не знает.

Короче, живя у Лешки, я увидела как-то объявление, что в их ТСЖ требуется бухгалтер на неполный рабочий день, и свела с ними Галку. Она за это мне даже торт купила, который сожрал Лешка (чтоб ему подавиться).

– Излагай! – приказала Галка, совершенно приободрившись.

– Жильца одного найти… лет сорока, такой бледный, волосы рыжеватые, на один бок челка… – я показала как, – зовут Вадим. Не знаешь, кто такой?

– Слушай, там в доме без малого двести квартир! – возмутилась Галка. – Всех не упомнишь!

Она уселась к старенькому компьютеру, который Мишка не пропил только потому, что такая рухлядь никому не нужна – опять-таки с Галкиных слов.

– Владимир… Владислав… еще один Владимир шести лет… Владлен даже есть, дед такой противный, вечно жалуется, что неправильно квартплату ему начисляю, – нет, Вадима нету.

– Странно… он сказал, что живет там… может, снимает?

– Сейчас все, кто снимает, тоже обязаны документы приносить, в свете борьбы с терроризмом. – Галка профессионально быстро проглядела список. – Нет, нету такого в съемщиках… А он тебе зачем? – в ее голосе прозвучал явный интерес.

– По делу! – сухо ответила я и ушла, пока не начались ненужные расспросы.

У себя в комнате я задумалась. Что же это получается? Я точно помню, как Вадим говорил, что живет в Лешкином доме. Номер квартиры не называл, а я не спрашивала, ни к чему было. И мы виделись с ним несколько раз, он ставил машину рядом с моей и заходил в подъезд. Шел к кому-то в гости? Тогда его не найти.

Но можно попробовать по-другому.

Я нашла свой телефон, который так и валялся разряженный, поставила его на зарядку и отыскала номер Зюзи.

Зюзя – компьютерный гений. То есть в моем понимании, поскольку я в компьютерах разбираюсь постольку-поскольку, а Зюзя этим зарабатывает деньги. Причем, наверное, неплохие, если, прожив у нас в квартире пару месяцев, сумел снять довольно приличную отдельную квартиру в хорошем доме, приодеться и свозить свою девушку на море. Еще и самокат купил.

А оказался он в нашей коммуналке из-за своей безалаберности. Жил с отцом в обычной двухкомнатной квартире и с детства был не от мира сего. Как только дали ему в руки компьютер, так Зюзю больше ничего не интересовало.

Мать его умерла, когда Зюзя как раз школу оканчивал. Отец с горя запил, его с работы уволили, и он Зюзю кормить отказался – здоровый, мол, лоб, иди работать. В армию, разумеется, такое чудо не взяли, у Зюзи куча справок, что он не совсем нормальный. И это было видно, когда он появился в нашей квартире.

Одет в рванье какое-то, нестриженый, бороденка растет клочками, как трава на болоте. Помню, Пульхерия Львовна, увидев такую личность, перекрестилась и дала Зюзе бутерброд с колбасой. У нее бывают просветления.

Бутерброд Зюзя, конечно, взял и еще попросил. За чаем он рассказал, что папаша его женился, да подобрала его такая стерва, что и не описать. Про стерву мы сами поняли, когда узнали, что молодая жена мигом нажаловалась папаше, что Зюзя подглядывает за ней в ванной, что было чистым враньем.

И еще много всего наговорила, так что папаша выгнал родного сына из квартиры, заплатив за комнату за два месяца. Однако свет не без добрых людей, и кто-то из бывших знакомых матери устроил Зюзю в компьютерную фирму.

Там люди хватили с Зюзей горя, потому что он никак не мог уразуметь, что на работу нужно ходить каждый день. Ну потом все как-то устроилось, Зюзя оформился по договору, прихватывает и еще заказы на стороне. А офис свой устроил в кафе, что напротив нашего дома. Там, дескать, ему лучше, чем в квартире, опять же накормят. Хозяйка Зюзю привечает, что-то он ей делает полезное, прибыль занижает, что ли, или еще что. Но про это лучше не спрашивать.

С Зюзей мы подружились, потому что мне было его жалко, я его отмыла, подкормила, заказала по Интернету кое-какую одежду, а девчонка, что работала визажистом, сводила его в свой салон, где бороду привели в порядок. Там же, в салоне, прихватила его стоматолог, что ходила на маникюр, и после визита в клинику оказалось, что Зюзя вовсе даже ничего себе, вполне нормальный, если и есть странности, то с первого взгляда не видно.

Короче, когда завелись у него денежки, тут же появились и девушки. Одна была очень решительная, на нас смотрела волком и заставила Зюзю снять приличную квартиру.

Когда он съехал, мне подвернулся Лешка, и я тоже временно распрощалась с коммуналкой.

Сейчас я позвонила Зюзе и нисколько не удивилась, что он мне не ответил. Главное, что телефон у него работает, стало быть, Зюзя находится на своем рабочем месте. Если же его нет, то он телефон вообще выключает.

Я мигом оделась попроще, натянула на голову кепку, отыскала темные очки (есть у меня одни с диоптриями, на море их брала раньше) и ушла, встретив в коридоре только Пульхерию Львовну, которая назвала меня почему-то Анечкой. Значит, опять у нее сезонное обострение маразма.

В кафе меня встретила сама хозяйка Алиса.

– Привет! Представляешь, две официантки уволились! Сама теперь работаю!

Мы с ней не то чтобы в дружбе, но давно знакомы, так что она со мной по-свойски.

– Ты к Зюзе? – Она заметила, как я оглядела небольшой зал и нахмурилась, не увидев знакомую фигуру. – Так мы ему отдельный кабинет выгородили, вон там, в углу.

И правда, из-за стойки с цветами не было видно столика, где расположился приятель.

– Зюзя, к тебе гости! – крикнула Алиса. – Сейчас кофе принесу!

Забыла сказать, Зюзя – это не имя, а прозвище – от фамилии Зюзюкин. Но поскольку кличка эта прилипла к Зюзе с младшей группы детского сада, то имени его никто не знает.

– О, Жанка! – Он оживился и оторвался от экрана ноутбука. – Давно не виделись!

– Ага… – Я рассматривала Зюзю вблизи.

Что-то в нем изменилось. Лицо стало тверже, выглядит старше, взгляд решительный. На столе только чашка кофе, а раньше Алиска закармливала его булочками и горячими бутербродами. Так вот в чем дело: Зюзя похудел. Ну и ну!

Алиса принесла мне капучино, а Зюзе – маленькую чашечку эспрессо. Тоже новости: раньше он пил только американо с молоком и сахаром. Алиса подмигнула мне и ушла.

– Вижу, что дела у тебя неплохо идут… – проговорила я приветливо. – Как работа?

– Работу я поменял, но рассказывать про нее не буду… – сказал Зюзя необычайно серьезно.

– Да мне и не надо ничего знать! – отмахнулась я. – Просто по старой дружбе выясни для меня кое-что, и я пойду. Можешь по номеру машины человека найти?

– Не вопрос! – Зюзя уже стучал по клавишам. – Угу, значит, «Жигули» девятой модели, владелица – Черевичкина А. М.

– Что-о? Какая еще Черевичкина? – я едва не поперхнулась кофе.

– Анжелика Максимовна Черевичкина, год рождения одна тысяча девятьсот сорок первый. Семьдесят девять лет бабке стукнуло, а «Жигули» имеет.

– Ты шутишь? Какие «Жигули»? «Фольксваген-поло» у него!

– Так. – Зюзя оторвался от компьютера и очень внимательно на меня посмотрел. – Жанка, у тебя неприятности?

– С чего ты взял?

– Ну вопросы эти, потом кепку напялила, очки темные. На фига они тебе осенью-то?

Сказать было нечего, я только удивилась, с чего это на Зюзю напала вдруг такая проницательность.

– В общем, как я понял, на той машине, что тебя интересует, переставлены номера от старых «Жигулей». Машина, небось, у бабки в сарае ржавеет, она и понятия не имеет, что с нее номера сняты.

– Стало быть, тупик, – вздохнула я, – ну ладно, пойду я. Попробую с другой стороны подобраться…

– Постой! Если что – обращайся, – сказал Зюзя, – и что-то мне подсказывает, ты так просто это дело не оставишь, да? Значит, все серьезно?

– Ну-у…

– Вот, возьми, – он протянул мне пару маленьких круглых штук, похожих на пуговицы, – маячки. Этот – магнитный, если в машину ставить, а этот – на липучке, если на одежду. Телефон дай!

Он быстро сделал что-то с моим телефоном.

– Приложение тебе поставил, чтобы отследить маяки можно было. И вот еще номер телефона на крайний случай. Просто скажи: «Я от Зюзи, нужна помощь», поняла?

– Где же ты теперь работаешь…

– Не важно! Ладно, удачи тебе!

Хотела я еще спросить, как у Зюзи дела с той противной девицей, не отстала ли она от него, но подумала, что он примет мой вопрос за намек и подумает, что я к нему набиваюсь.

Хотя если судить по внешнему виду, то Зюзя ту девку уже послал подальше. Вежливо, но твердо.

Домой я вернулась в самых растрепанных чувствах.

Что же это получается? Этот самый Вадим замешан в криминале? То есть ежу понятно, что в этом деле и так есть криминал, раз убили ту девицу в бассейне.

Но выходит, что Вадим, или кто он там есть на самом деле, нарочно заманил меня в клуб вчера и сделал так, чтобы потом его ни за что не нашли…

Ловко замаскировался, гад! Сначала познакомился со мной во дворе, якобы соседями мы оказались, вроде как случайно в городе встретил, потом выбрал момент, когда мы с Лешкой поругались… А вот интересно, если бы я Лешку не застала с той белобрысой шваброй, я бы ни в какой клуб с Вадимом не пошла!

Не то чтобы я такая уж верная, не те у нас с Лешкой отношения, просто Вадим этот мне сто лет не нужен был, зачем куда-то с ним идти? Так неужели и Лешку в это дело вовлекли?

Ладно, про Лешку потом, а точнее – никогда.

Кончилось мое терпение, уж лучше в коммуналке жить, чем с этим уродом.

Я походила по комнате и тут увидела под столом большую спортивную сумку.

В первый момент я даже растерялась – откуда взялась у меня в комнате эта сумка? Но потом вспомнила, что пришла с ней из бассейна и сумка эта – той самой несчастной девчонки, которую убили и затолкали в мой шкафчик…

Тут я вспомнила еще кое-что – придя домой из бассейна, я не вынула из сумки купальник и полотенце. Не до того мне было, голова была занята другим. Потом вообще ушла, чтобы с Зюзей поговорить.

Но оставлять в сумке мокрые вещи нельзя, они заплесневеют, потом никакими силами не выведешь запах…

Я вытащила сумку из-под стола, расстегнула, вынула из нее пакет со своими вещами, но прежде, чем отправиться в ванную, чтобы их прополоскать, обследовала содержимое в надежде что-нибудь узнать о той девице.

И правда, во внутреннем кармашке сумки я нашла именной пропуск в бассейн – такой же, как у меня. Как и на моем, на этом пропуске было напечатано имя владельца – Жанна Крапивина.

Надо же, мы с ней тезки! Ну да, правильно – ведь тот мордатый тип, втаскивая в машину, назвал меня Жанной. Он явно перепутал меня с ней…

Что ж, это бывает. Хотя, конечно, имя Жанна – не самое распространенное, как я уже говорила. Но теперь я, по крайней мере, точно знаю, как звали покойницу.

Я еще раз осмотрела ее сумку и нашла на дне какую-то маленькую вещицу, завернутую в салфетку. Я развернула ее и увидела плоский кругляшок из цветного полупрозрачного пластика, чуть крупнее монеты. На лицевой стороне была выбита странная морда – получеловеческая-полукозлиная, с острой клиновидной бородкой и большими загнутыми рогами. На его обратной стороне значилось единственное слово – «Аммалфиро».

Это слово показалось мне смутно знакомым, хотя я и не знала, что оно значит. Кажется, где-то я его слышала… или видела, причем совсем недавно…

Тут я взглянула на салфетку, в которую был завернут жетон. Обычная, белая, но в уголке был напечатан рисунок, наверное, логотип ресторана. Узкий красный флажок или вымпел, на нем нарисовано ярко-желтое солнце, от которого исходят золотые искривленные лучи, а вокруг дважды написано то же самое загадочное слово – «Аммалфиро»: сверху – русскими буквами, снизу – латиницей.

И тут в голове у меня словно раздался негромкий щелчок, как будто там включили свет, и перед моими глазами вспыхнула яркая светящаяся вывеска.

Узкий красный флажок, на нем золотой солнечный диск с исходящими от него лучами и непонятное, загадочное слово, выложенное по кругу из цветных неоновых трубок. Сверху – красным, кириллицей, снизу – золотым, латиницей…

Прочесть это слово я не смогла, но наверняка это то самое слово, которое написано на логотипе.

Я видела эту вывеску! Видела своими глазами! Но вот где и когда – это вопрос. Точнее, целых два вопроса.

Хотя на один из этих вопросов я, пожалуй, знаю ответ.

Наверняка я видела эту вывеску минувшим вечером в тот самый промежуток времени, о котором ничего не помню. Точнее, ничего не помнила до этой минуты – ведь как раз сейчас я вспомнила эту самую вывеску.

А вот где я ее видела… не помню, хоть убей!

Эта вывеска… она могла быть над дверью того ночного клуба, куда отвез меня Вадим. Значит, должен быть ночной клуб с таким названием – «Аммалфиро», что бы это ни значило. Я включила на телефоне поисковую программу и сделала запрос – «Ночной клуб Аммалфиро». Программа после секундного размышления ответила мне, что по моему запросу ничего не найдено.

Я не сдалась и повторила запрос, на этот раз набрав название латинскими буквами. Умная программа немедленно сообщила мне, что существует целая линейка косметических продуктов премиального класса с таким названием, и предложила купить с очень большой скидкой дневной крем для увядающей кожи.