Текст книги "Письма г-на Сен-Пьера, написанные им в Севилье в 1764 году (СИ)"

Автор книги: Наталия Кильпе

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Annotation

Кильпе Наталия Витальевна

Кильпе Наталия Витальевна

Письма г-на Сен-Пьера, написанные им в Севилье в 1764 году.

1

ПРИЛОЖЕНИЕ ╧ 2

ПИСЬМА Г-НА СЕН-ПЬЕРА,

НАПИСАННЫЕ ИМ В СЕВИЛЬЕ В 1764 ГОДУ.

Письмо Сен-Пьера к герцогу де Урбана.

В Мадрид. 8 октября 1764г.

Дорогой друг,

Ваше письмо застало меня еще в дороге, на подъезде к Севилье, но я отложил удовольствие ответить вам до окончательного прибытия. Я остановился в доме, который вы мне рекомендовали, и уже успел здесь устроиться.

Я согласен, что нас связывает общность интересов, но возражу, что и схожесть характеров. Нет, дорогой мой друг, хоть во мне и есть некоторая склонность к авантюризму, я никогда бы не осмелился предпринять шаги, на которые решились вы. Более того, берусь утверждать, что не сделал бы этого не от недостатка храбрости, а в силу некоторых убеждений, которые у меня имеются, невзирая на то, что я не произвел на вас подобного впечатления.

Впрочем, я многим вам обязан и (быть может, вопреки этому) вы мне нравитесь. Ваше дело я пересказал графу де Оссону, он обещал им заняться. Если вы раздобудете необходимые бумаги, все сможет уладиться. Так будем же и дальше помогать друг другу.

Преданный вам,

Сен-Пьер.

Письмо Сен-Пьера к отцу.

В Париж. 22 октября 1764г.

Дорогой отец,

Вот уже две недели, как я приехал в Севилью из Мадрида. Дела мои в Испании отнимают все больше времени и душевных сил: все здесь делается "poco a poco" – мало-помалу и рассмотрение моего проекта грозит затянуться до зимы, когда в Париж придется возвращаться в скверную погоду по скверным дорогам. Заставить испанца заниматься делами почти невозможно – не столько из-за его лени, сколько из-за беспечности. Вчера я был вынужден принять приглашение синьоры Ортис де Кастро на ужин и игру в карты, поскольку среди приглашенных был принц Кампанья-Эрера-и-Мосо, с которым мне хотелось переговорить. Но во время отдыха испанцы не терпят разговора о делах. Если в Париже самые важные дела решаются на балах, то здесь вы не можете рассчитывать, что вам уделят хоть полминуты, даже если речь идет о жизни и смерти. Вы знаете мою нелюбовь к карточным играм: выигрыш или проигрыш наносят одинаковый вред – игрок наживает врагов или расстается с деньгами. К тому же из всех игр выбран был пикет, а он требует сосредоточенности и в отличие от рамса несовместим с разговорами. Я имел несчастье выиграть у принца довольно крупную сумму и должен был дать ему возможность отыграться. Однако за следующую пару часов игры я лишь удвоил свой выигрыш. Вот несчастье! Близился рассвет, в комнате стояла нестерпимая духота, а я был настолько измучен продолжительной игрой, что решился наконец ее закончить, рискуя вызвать неудовольствие принца, от которого кое-что зависит в Совете. Момент был благоприятный – за соседним столиком, где играли старик дон Альфонсо де Алава, алькальд Севильи, о котором я ни от кого не слышал ничего хорошего, и которого приглашают только из-за его должности, и молодой маркиз дЭскилаче, родственник министра финансов, только что составили пикет и теперь сводили счет. Сама хозяйка, которую все зовут по имени – донья Исабель – давно уже бросила играть в карты и беседовала с доном Робиу (настоящий кастильский идальго, прямой и честный!). Ее воспитанница Хосефа, некрасивая, как все воспитанницы, взятые в дом к немолодой, но еще не утратившей привлекательности, женщине, совсем не играла. Ее собеседником был дон Фабрисио, болезненный молодой человек, к тому же поэт. Говорят, он хочет на ней жениться, но он беден, а она его не любит, и по всему этот брак был бы несчастьем для обоих.

Итак, я обратился к принцу:

– Принц, – сказал я, – согласитесь, что Фортуна сегодня решительно на моей стороне. Пытаясь отыграться, вы лишь теряете деньги. Я должен ехать к себе: завтра, вернее, уже сегодня, меня ждут важные дела. Прошу вас, закончим игру.

– Но это нарушает все правила, – принц не собирался уступать так легко, – требования чести для дворянина...

Признаться, в тот момент я бы предпочел дуэль на свежем воздухе, чем бы она ни кончилась, еще хоть получасу игры в душном помещении. Я уже чувствовал, что пропал, но тут принца перебил маркиз дЭскилаче, с готовностью пришедший мне на помощь.

– Следуя вашим правилам, принц, мы были бы вынуждены, раз снявши колоду, продолжать игру до самой смерти! Уже скоро утро, пощадите нашу прелестную хозяйку, ей, верно, наскучило сидеть с нами.

Маркизу самому не терпелось уйти, еще в начале вечера он намекнул, что у него назначено свидание. Имя его любовницы известно, это Мария Кармен, танцовщица фанданго, говорят, лучшая в Севилье. Однако ему не стоило бы так громко похваляться своей победой – подобные связи могут повредить ему в глазах благородных дам, которые требуют свою долю внимания молодого повесы. Впрочем, при столь знатных покровителях маркизу почти ничто не угрожает. Хосефа посмотрела на маркиза так нежно, что невозможно было тут же не догадаться, что бедняжка без памяти в него влюблена. В ее положении ей остаются только молчаливые страдания в присутствии маркиза, да слезы в подушку, когда она его не видит. Мне сделалось ее так жаль, что я решил при следующем посещении непременно преподнести ей какую-нибудь безделушку или кружево.

Меж тем донья Исабель встала, давая понять, что затянувшаяся наша игра окончена. Пройдя мимо столов и слегка коснувшись плеча дона Альфонсо, она подошла к окну и, распахнув его, впустила свежий ночной воздух в комнату. Принц также поднялся, не скрывая своего раздражения – этот напыщенный болван думает, что мир создан исключительно для его удовольствия, если уж он приходится королю троюродным братцем.

Тут случилось нечто, заставившее меня еще больше сожалеть о принятом мною приглашении. Когда все раскланивались, прощаясь с доньей Исабель, дон Робиу, рассмеявшись, воскликнул: "Посмотрите, наш бедный алькальд уснул! Надо разбудить его, не то придется нести его до кареты на руках!". Действительно, дон Альфонсо, прикрыв глаза, сидел недвижно в кресле. ДЭскилаче быстро пересек комнату и с жестокостью, свойственной крайней молодости, крикнул прямо в ухо старику: "Господин алькальд! Господин алькальд! Проснитесь! Убийство!". Все засмеялись, но смех оборвался, когда тело г-на де Алава, повалившись на бок, сползло с кресла. Донья Исабель вскрикнула, мы бросились к несчастному старику, а дЭскилаче, наиболее взволнованный случившимся, тормошил алькальда, вопя:

– Он умер! Смотрите, он умер! Ну почему именно сегодня?!

Меня до крайности удивило отчаяние маркиза. Дон Робиу, напротив, совершенно спокойный, ответил:

– Наверно, с ним случился удар. Не кричите так, маркиз... Донья Исабель, разбудите слуг, нам понадобится их помощь.

Послали за доктором, послали в дом алькальда. Врач подтвердил догадку дона Робиу о причине смерти. Уже совсем рассвело, когда мы смогли, наконец, уйти. Остался лишь дон Робиу, супруге которого донья Исабель приходится, кажется, племянницей. На правах родственника он будет утешать бедных женщин.

Дражайший родитель, я принялся писать вам, едва вернувшись в дом, который я снял на улице Санта Мария Ла Бланка, почти напротив церкви, и теперь спешу проститься с вами, ибо смертельно устал и хочу спать. Передайте поклоны нашим друзьям и скажите милому Эрве, что я не забыл о его просьбе и скоро пришлю ему книгу.

Любящий вас сын

Шарль.

Письмо Сен-Пьера графу де Оссону, послу Франции.

В Мадрид. 25 октября 1764г.

Господин граф,

Вы правы, Севилья – красивейший город Испании. Пользуясь вашими наставлениями, я в свободное время гуляю по улицам, наблюдая местные нравы и осматривая великолепные дворцы и парки. Небо здесь всегда синее, здешние жители понятия не имеют о наших скучных дождливых зимах и, если бы я страстно не любил Париж, то без колебаний остался бы в Андалусии. Вчера я был в Триане, части города, расположенной на другом берегу Гвадалквивира. Там я разыскал Эрнандеса, торговца зерном, с которым и заключил предварительный договор по нашему делу. Зерно в Испании настолько дешево, что если Совет поддержит наш проект, барыши будут баснословными. Говорили ли вы с военным министром? Когда я встречался с ним в Аранхуэсе, он, как мне казалось, вполне одобрял планы снабжения мукой и хлебом испанской армии, представленные мной. Не переменился ли он? В стране, где все делается за счет короля, было бы удобно, чтобы такое дело взяли на себя частные лица. Если министр доведет наши соображения до Карла III, полагаю, король выслушает его благосклонно. Увы, несколько дней тому назад я утратил одного из наших возможных союзников – принца Кампанья. Я неосторожно обыграл его в пикет на большую сумму. Впрочем, и это можно обратить к пользе: на выигранные деньги устроить великолепный ужин во французском стиле. Я слышал, что испанцы предпочитают питаться у себя дома, поэтому я просил бы вашего совета в том, как вынудить принца посетить мои апартаменты. А я сделаю все возможное, чтобы угодить его вкусам.

Сегодня похоронили г-на алькальда дона Альфонсо де Алава. Шествие было пышным и торжественным, а трубы выводили столь жалостную мелодию, что надрывали сердце и можно было забыть, что хоронят человека, чьи моральные правила и образ жизни были весьма далеки от благопристойности. Не могли бы вы узнать, что связывало с этим старым сластолюбцем юного родственника министра финансов дЭскилаче? Мысль о дружбе между этими людьми кажется мне настолько нелепой, что я ее отметаю. Однако маркиз чрезвычайно расстроен и обескуражен внезапной смертью алькальда. Были ли у них общие дела или интересы? Мне бы очень хотелось располагать некоторыми сведениями о маркизе, поскольку в будущем я намерен сойтись с ним поближе. Маркиз кажется мне человеком, хотя и легкомысленным, но честным и добрым, а поскольку в Севилье у меня нет ни одного надежного друга, я был бы рад подружиться с ним.

Кстати, что если платить за один хлеб не четырнадцать мараведи, как здесь платят, а шестнадцать? Эта мелочь крепче привяжет к нам поставщиков, чем все обещания будущей прибыли.

Осмелюсь напомнить вам о деле герцога. Я не понимаю, что им движет, но он может оказаться полезным.

Если бы вы могли передать короткую записку маркизе де ла Крус, я был бы вам очень признателен. Вкладываю ее в письмо и

остаюсь вашим покорным слугой и проч.,

Сен-Пьер.

Записка Сен-Пьера маркизе де ла Крус.

25 октября 1764г.

Милая Жюли, надеюсь, ты остаешься француженкой душой и телом. Уговори же своего испанского супруга приехать на несколько дней в Севилью. Он отдохнет от мадридских дождей, а я уж сумею слегка позабавить вашу очаровательную светлость. Во Франции меня убеждали, что испанцы очень ревнивы, но твой муж опровергает это суеверие к моему и, надеюсь, твоему удовольствию. Приезжай же поскорей – я горю от нетерпения расцеловать твои маленькие ножки.

Вы можете ехать через Валенсию, а оттуда лишь два дня пути до Севильи, где ты найдешь меня, изнывающего от тоски по тебе, моя ненаглядная.

Нежно любящий тебя,

Шарло.

Письмо Сен-Пьера к отцу.

В Париж. 26 октября 1764г.

Дражайший родитель, надеюсь, что вы в добром здравии и веселом расположении духа. Благодаря испанской лени я имею много свободного времени и, стараясь унять свое нетерпение, предаюсь отдыху и приятному общению. Вчера после похорон алькальда я провел несколько часов с молодым дЭскилаче. Он все еще расстроен смертью дона Альфонсо и обеспокоен по поводу некоего таинственного дела, которое осталось незавершенным из-за внезапной кончины алькальда. Дело это, видимо, настолько важное, что маркиз даже высказал предположение, что смерть дона Альфонсо не была случайной. Я пробовал его в этом разуверить, говоря, что обстоятельства настолько очевидны, что совершенно исключают мысль об убийстве. Маркиз нравится мне все больше – он умен, образован, манеры у него прекрасные и наши беседы доставляют мне живейшее удовольствие. Он повел меня осматривать собрание испанских картин в его доме. Среди более трехсот полотен я нашел лишь два, темой которых не были страдания Господа нашего. Обе этих картины написаны недавно местными художниками и являются прекрасными образцами новой школы.

От маркиза я узнал, что донья Исабель, ставшая вдовой после гибели мужа на дуэли (кажется, из-за очередной его пассии), полностью переменила свою жизнь, получив возможность бывать в обществе. Она была представлена в Мадриде Карлу III и выхлопотала себе неплохую пенсию в дополнение к изрядному состоянию, доставшемуся ей от супруга. Ходят слухи, что ее воспитанница Хосефа на самом деле дочь ее мужа от какой-то валенсианки, но я не склонен этому верить.

Вечером я отправился к донье Исабель и, как было решено мною, преподнес ей и Хосефе французские кружева, которые им очень понравились. Обе решили, что в Испании невозможно приобрести такие вещи, столько в них вкуса. Я был рад доставить им удовольствие и просил их принять мое приглашение отужинать в день, который они сочтут для себя удобным. Мы договорились на завтра и, как только я окончу письмо к вам, то пойду отдать необходимые распоряжения. ДЭскилаче также придет, а принца пригласят женщины. Дон Робиу уехал в Гранаду и вернется лишь через несколько дней, но я надеюсь, что дамы не будут слишком сожалеть об его отсутствии. Что же касается дона Фабрисио, то о нем поспешили забыть. Бедный юноша не обладает талантом нравиться, он скучен, а значит, никогда не будет иметь успеха у женщин. Не то дЭскилаче – как только донья Исабель вышла из комнаты, Хосефа спросила меня, виделся ли я с маркизом. Я рассказал ей о нашей встрече и она, покраснев, ответила, что тоже хотела бы посмотреть картины. Неужели ее выдадут замуж за дона Фабрисио?! Это было бы слишком жестоко по отношению к девушке с чувствительным сердцем. Мне хотелось бы помочь ей. Если Жюли, милейшая маркиза де ла Крус, приедет в Севилью, чего я всей душой жажду, я попрошу ее подыскать для Хосефы более подходящую партию в Мадриде. Молодость придает очарование даже некрасивому лицу, и если время не будет упущено, можно добиться хороших результатов. Увы, последнее относится и к моим делам! Они зависят от такого множества нерасторопных и незаинтересованных людей, что я все больше опасаюсь за судьбу предприятия. Впрочем, не будем опускать руки.

Нежно любящий вас сын

Шарль.

Письмо Сен-Пьера герцогу де Урбана.

В Мадрид. 27 октября 1764г.

Дорогой друг,

Рад, что вы смогли выполнить свое обещание. Этим вы обязали графа и меня стать вашими защитниками. Заверяю вас, что мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь вам.

Если бы ваши действия не были направлены на благо моей родины, я принялся бы взывать к вашей совести. Право, я люблю Испанию больше, чем вы. Впрочем, вы непременно сочтете мои слова проявлением восторженности иностранца, не знающего жизни страны, в которой он намерен провести лишь некоторое время. Не стану с вами спорить.

У меня к вам есть небольшая просьба, которую вы вовсе не обязаны выполнять. К этому короткому письму я прилагаю список из пяти имен. Это имена людей, о которых мне бы хотелось располагать некоторыми сведениями относительно источников их дохода и относительно их репутации в том, что англичане называют "scandal".

Ваш друг

Сен-Пьер.

Письмо Сен-Пьера графу де Оссону.

В Мадрид. 27 октября 1764г.

Господин посол,

Вчера я получил письмо от герцога и сегодня же ответил ему. Оба письма я отошлю вместе незамедлительно. Герцог, разумеется, многим рискует, но думаю, что Франция примет его под свою защиту. Как бы то ни было, он сослужил ей хорошую службу.

Я рад, что вы согласны со мной относительно повышения цены на хлеб.

В сегодняшней газете я нашел подтверждение ваших сведений относительно общих интересов дЭскилаче и Алава – новый алькальд запретил торговлю рабами в Севилье и корабль, прибывший с черным грузом с берегов Африки, не смог войти в порт. Этот корабль опоздал: его прибытие ожидалось неделей раньше. Не могу представить, каким образом дон Альфонсо смог уговорить маркиза принять участие в столь гнусном деле. Теперь, если дЭскилаче вложил большую сумму в эту затею, он будет разорен и ему останется искать утешения в объятиях своей приятельницы Марии Кармен. Конечно, он может обратиться за помощью к министру, но тогда будет принужден открыто заявить о своем участии в деле, что ему сильно повредит. Я написал ему письмо, в котором предложил свою помощь. Жаль, если карьера столь блестящего молодого человека оборвется в самом своем начале. Он слишком юн и избалован успехом, чтобы вынести стойко такой удар судьбы.

А теперь я расскажу вам о вчерашнем ужине. Как вы советовали, я передал приглашение принцу через донью Исабель и он не смог отказаться. Стол был накрыт в patio под сенью апельсиновых деревьев. Я пригласил повара-француза, который оказался выше всяких похвал. К тому же мне удалось, хоть и с великим трудом, найти здесь нескольких музыкантов, знающих французскую музыку. Сам я играл на арфе. Женщины казались очарованы нашей музыкой и были всем довольны. Принц де Кампанья, напротив, запретил себе наслаждаться и сидел, надувшись, как индюк, несмотря на то, что я был чертовски любезен. Я полагаю, он не только не поддержит нашего дела, но и может сильно навредить ему. Но даже, если мы с вами ничего не сможем добиться в этой стране, будем, по крайней мере, утешать себя мыслью, что сделали все, от нас зависящее – проигрыш не может унизить того, кто вел честную игру.

Преданный вам

Сен-Пьер.

Письмо Сен-Пьера Эрве Констану.

В Париж. 29 октября 1764г.

Мой дорогой Эрве,

Посылаю тебе книги столь любимого тобой дона Мигеля Сервантеса де Сааведра. Признаю, что ты гораздо лучше меня знаком с испанской литературой, тем более жаль, что тебя нет здесь со мной. Я думаю уехать, как только будет объявлено решение Совета: вот уже пять месяцев, как я в Испании, а дела мои не продвинулись ни на шаг. Я знаю, что отец читает тебе все мои письма, поэтому уверен, что ты знаком со всеми обстоятельствами. Разумеется, я не считаю это время потерянным – всегда полезно увидеть мир. Здесь я обзавелся большим количеством знакомых, но ни все они, ни каждый в отдельности, не могут вытеснить тебя из моего сердца. Ты спрашиваешь, что более всего пленяет в Севилье – наверное, та самобытность, которую утратили ныне многие большие города. Тебе известно, что мавры задержались в Андалусии долее, чем в других частях Испании, и теперь эта провинция обязана им великолепнейшими постройками и хитроумнейшими лабиринтами парков. Все устроено так, чтобы посетитель дворца ощущал бесконечное разнообразие красоты – легкие анфилады комнат, украшенные по стенам затейливой арабской вязью, ведут в уютные апельсиновые дворики, где под лепет струй фонтана можно отдохнуть от летнего зноя. Даже сейчас, в октябре, здесь достаточно жарко. Сказки "1000 и одной ночи" оживают в садах, засаженных роскошными цветами и деревьями. Виноград оплетает ажурные беседки и свешивает свои тяжелые гроздья под их крышами; перезревшие плоды гранатовых деревьев роняют на землю темные капли сока; розы не перестают цвести, наполняя своим благоуханием воздух. И это все поздней осенью, мой дорогой! Во Франции ты не найдешь ничего подобного! Хотя многое и перестроено руками христиан, как например, гордая Хиральда, бывшая минаретом у неверных, стала колокольней огромного собора. С этой башни можно видеть все окраины города. Но многое здесь сохранено и заботливо поддерживается. Есть здесь один дом, называемый "Casa de Pilatos", "Домом Пилата", построенный два века назад одним из герцогов Мединачели, вернувшимся из Святой земли. Перемешав арабский стиль с готическим и итальянским, герцог создал жилище, могущее служить образцом для всех архитекторов – такой дом никогда не наскучит. Местные жители украшают крыши своих домов разноцветной черепицей, а стены – керамическими плитками, называемыми "ажулежуш". Все это сверкает на солнце, не покидающем Андалусию даже зимой.

Театр в Испании хуже нашего, а танцы, к которым здесь питают подлинную страсть, приводят меня, отнюдь не самого скромного из мужчин, в некоторое смущение, поскольку танцоры, ничуть не стесняясь, передают движения ... , однако, музыка безусловно хороша. Вместе с книгами посылаю тебе несколько испанских песенок, которые я для тебя переписал. Лизетта пропоет их своим чудным голосом, а ты подыграешь ей на гитаре.

Прости, но я вынужден закончить письмо. Мне только что принесли записку от дЭскилаче, в которой маркиз выражает желание видеть меня немедленно.

Мне жаль, мой друг, прерывать нашу беседу, но обещаю вернуться к ней, как только у меня будет возможность.

Любящий тебя

Шарль.

Письмо Сен-Пьера к отцу.

В Париж. 1 ноября 1764г.

Дорогой отец,

Сегодня, в Торжество Всех Святых, я был на мессе, чем, думаю, вы будете довольны. Я также был доволен всем увиденным мною, ибо по праздникам испанцы устраивают невероятно пышные службы, в которых участвует весь город. На улицы выносят статуи Святых и несут их на носилках под балдахинами. Каждый квартал города имеет своего покровителя, и частенько среди горожан вспыхивают ссоры, порой доходящие до поножовщины, относительно того, чей Святой лучше. Теперь, вернувшись домой, я пишу вам это письмо.

Как горько видеть, что люди полностью переменяются в зависимости от обстоятельств! Два дня назад я был срочно вызван к маркизу дЭскилаче. Он потерпел большую коммерческую неудачу и почти разорен. Подробности этого дела стали мне известны от графа де Оссона, нашего посла в Мадриде, и я немедля предложил маркизу свою помощь.

Прочтя записку, я поспешил к нему и застал маркиза в страшном смятении. ДЭскилаче усадил меня, сам сел напротив, и за бокалом малаги просил моего посредничества в столь щекотливом деле, что лишь дружеские чувства к маркизу помешали мне отступиться. Передаю вам наш разговор.

– Г-н Сент-Пьер, вы единственный человек в городе, кому я могу довериться в моем положении. Вы знаете, что мне грозит долговая тюрьма. Чтобы избежать этой неприятности, я должен как можно скорее получить большую сумму без заклада. Вы видите, что к коммерции я совсем не пригоден. ...Я нашел способ восстановить свое доброе имя, способ, правда, не слишком честный, но теперь мне не до церемоний. Я хочу просить руки Хосефы, воспитанницы доньи Исабель, за которой она дает порядочное приданое. Я прошу вас поговорить с девушкой и убедить ее принять мое предложение.

– Дорогой дЭскилаче, боюсь, что вы готовы совершить большее зло, дабы покрыть меньшее. Хосефа любит вас, но вы-то ее вовсе не любите. Став вашей женой, она будет несчастна – со временем вы забудете ее благодеяние и станете мстить ей за ее некрасивость. Неужели вы, не колеблясь, погубите девушку ради того, чтобы поправить свои дела?

– Нет, нет, я уверен, что она желает сделаться моей супругой, – возразил маркиз, – Я принесу к ее ногам свой титул, честь моего рода, положение в обществе. Подумайте, сколько юных девушек выходит замуж за отвратительных стариков, а я молод, хорош собой, меня любят, наконец! Что же может помешать подобному браку?!

– Вы пренебрегали ею, сеньор, не замечали ее! Хосефа не глупа, она не поверит в искренность ваших чувств к ней, а я вел бы себя как последний негодяй, если бы стал уверять ее в обратном!

– Но что же мне делать?! Из-за досадной оплошности моя жизнь погублена! Я не смогу показаться на глаза родственникам, коль скоро им станет известно, в чем я замешан. Мне остается только умереть!

Я, как мог, утешал маркиза, но тщетны были мои старания образумить его. Наконец я решился.

– Послушайте, маркиз, я берусь поговорить с Хосефой, но при том лишь условии, что вы позволите мне рассказать ей все без утайки. Быть может, ее любовь к вам окажется сильнее доводов рассудка. Быть может, вы сумеете оценить ее душевные качества и полюбите ее – Господь часто приводит к хорошему то, что дурно начиналось. Если вы способны сделать Хосефу счастливой, я не буду вам препятствовать. Но знайте, если она согласится, то это означает, что она отдаст вам всю себя, и таким образом, ваш долг перед ней и перед Господом намного превысит долг кредиторам!

– Идите же к ней, – вскричал маркиз, – и возвращайтесь с ответом, каким бы он ни был!

Дорогой отец, никогда еще я не выполнял чьей бы то ни было просьбы с таким тяжелым чувством! Но я сделал, как обещал. К счастью (или к несчастью) я застал Хосефу одну и никто не мешал нам. Я объяснил ей все, ничего от нее не скрывая и не пытаясь оправдать маркиза. Всей душой я желал, чтобы она ему отказала! Она слушала меня молча, побледнев и сжав руки. Когда я кончил, она не сразу ответила мне.

– Дорогой Сент-Пьер, я вижу, что вы честны со мной и желаете мне счастья. Поверьте, что я не тешу себя иллюзиями, но чувствую, что вашими устами со мной говорит судьба. Я мечтала, что произойдет чудо и маркиз полюбит меня, мы обвенчаемся и будем счастливы до конца наших дней. Я не была нужна ему в радости, но в несчастье он призывает меня – неужели я смогу отказать ему в помощи?! Я отдала бы ради него жизнь, а он всего лишь просит выйти за него замуж! Разве это жертва?! Передайте маркизу, что я согласна, что я счастлива! Спешите же, милый Сент-Пьер, спешите сказать маркизу, что он спасен!

Слезы лились из моих глаз, когда я слушал ее. Бедное дитя! Ведает ли она, какую жертву приносит? И сейчас еще, описывая вам эти события, дорогой отец, я с трудом унимаю слезы.

Донья Исабель была удивлена предложением маркиза, но согласие свое дала, не колеблясь. Помолвка уже объявлена, все занялись радостными приготовлениями к свадьбе, один лишь я полон печали и дурных предчувствий.

Развейте их, если сможете, дорогой отец!

Ваш сын Шарль.

Письмо Сен-Пьера герцогу де Урбана.

В Мадрид. 2 ноября 1764г.

Любезный друг!

Поистине любезный, потому что взяли на себя хлопоты исполнить мою просьбу. Собственно, многое из того, что вы мне сообщили, я уже предвидел. Остается проверить, если это окажется возможным, историю доньи Исабель Ортис де Кастро. Ума не приложу, как это сделать, но рискну положиться на случай, который не раз оказывал мне услугу, равно как и вам.

Вы человек умный и образованный, а такие не всегда находят себе применение на моей родине, как ни прискорбно мне это говорить. Но там у вас есть друзья, потому что мои друзья станут и вашими, как только вы ступите на французскую землю. Не беспокойтесь ни о чем – нет нужды преодолевать воображаемые препятствия, потому что в реальности они окажутся совсем другими, нежели вы себе рисовали. Вы сделали решительный шаг, продолжайте же идти по пути, избранному вами, ибо дороги назад нет.

Не думаю, что мои слова смогли вас утешить, так пусть же вам послужат утешением заверения в искренней дружбе вашего

Сен-Пьера.

Записка Сен-Пьера маркизе де ла Крус.

3 ноября 1764г.

Дорогая Жюли,

Как я счастлив, что ты в Севилье! Как смогла ты подумать, что мне было здесь хорошо без тебя? О, я предвкушаю прелестные вечера, которые проведем мы с тобой в этом прекрасном городе! На юге все созревает быстрее – моя любовь, словно спелый плод, готова упасть в твои ладони. Прими же ее. Милая моя, твой муж будет развлекаться на свой вкус, а мы – на свой собственный, и каждый получит то удовольствие, к которому стремится. Не сетуй, что вы остановились далеко от моего дома, я готов пройти всю Андалусию ради встречи с тобой. Я весь горю от нетерпения, назначь же день и час.

Любящий тебя с каждой минутой все сильнее,

твой Шарло.

Письмо Сен-Пьера графу де Оссону.

В Мадрид. 4 ноября 1764г.

Господин посол,

Увы, по-прежнему я ничего не могу сказать нового относительно нашего дела. Видно, здешний климат не располагает к принятию быстрых решений. Все мои визиты были напрасны: любые попытки навести беседу на нужную тему тонули в легкой болтовне, которая в другое время показалась бы мне, несомненно, приятной. Меня охотно расспрашивали о Париже, о наших нравах, о наших модах, музыке и погоде – я отвечал из вежливости. Но едва я заговаривал о делах, как наступало время сиесты, которая здесь поистине священна, или обеда, или ужина, на который меня не приглашали, и мне очень вежливо намекали, что не стоит задерживаться. И я уходил, не солоно хлебавши, раздраженный и недовольный. Однако справедливости ради стоит заметить, что я не располагаю никакими заверенными бумагами, подтверждающими мои полномочия. Если причина недоверия ко мне кроется в этом, то роптать нам не на кого, кроме тех, чьи имена произносят только шепотом, ввиду важности занимаемого ими положения.

Не далее как позавчера, готовясь нанести очередной визит, я столкнулся на пороге дома, куда собирался войти, с принцем Кампанья, который как раз оттуда выходил. Он отсоветовал мне беспокоить хозяев, поскольку они собирались ложиться спать – и это в три часа дня! – и вызвался проводить меня. Мы шли по улице, слуги принца держались на несколько шагов позади нас, не отставая, но и не приближаясь, дабы не мешать нашей беседе. Принц был настроен благодушно, что с ним редко случается, и даже пригласил меня отужинать вместе с ним. Я удивился, но, разумеется, принял его предложение и минут через десять мы оказались у него дома. Этот дом, довольно скромный снаружи, находится недалеко от римского акведука, сохранившегося в память о древних завоевателях. Принц обещал показать мне еще одно сооружение той эпохи – арену, построенную, кажется, Сципионом, и довольно хорошо сохранившуюся. Он сдержал свое обещание в тот же вечер. Но обо всем по порядку.

Когда мы вошли, я был просто ослеплен богатством дома, его изысканной обстановкой и той роскошью, которая больше соответствует восточным дворцам, чем жилищу европейца. Принц показал мне несколько комнат, богато убранных, впрочем, не без вкуса. Обед был подан в огромной зале, центр которой занимал длинный стол. Сидя друг напротив друга с двух концов этого стола, мы могли лишь воздавать должное блюдам, ибо расстояние, разделявшее нас, делало беседу невозможной. Но это имело то преимущество, что с едой мы управились довольно быстро. По испанским меркам, разумеется. Принц вообще не любит спешить, его движения всегда медлительны и плавны: быть может, таким образом он подчеркивает свое достоинство и благородное происхождение. Не станем же вменять ему в вину эту слабость.

Едва мы кончили обедать, принц велел заложить карету, чтобы отправиться осматривать руины, которые находятся в некотором удалении от города. В ожидании, пока все будет готово, мы провели три четверти часа в комнате, называемой курительной, где принц угостил меня превосходным турецким табаком. Поздравьте меня, граф, ибо то была первая трубка табаку, выкуренная мною! Зная, что вы всегда получаете удовольствие от этого занятия, я не осмелился отказаться от предложения принца, хотя признаюсь, что запах дыма понравился мне гораздо более, нежели вкус. Наш отдых на шелковых подушках завершился с приходом слуги, сообщившего, что карета готова.