Текст книги "Держу тебя (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]

7

Маша выбралась из вагона одной из последних, сначала ей на руки Марат по очереди подал Лису и Лину, а потом два маленьких чемодана девочек и её большой рюкзак, взятый напрокат у приятельницы.

Сергей… Витальевич стоял в стороне, в окружении галдящих детей и суетливых родителей, было видно, что он устал, при этом терпеливо отвечал на вопросы взрослых и тепло прощался с маленькими подопечными. Всё-таки мужчины-учителя – лучшие. А Сергей Витальевич педагог от бога, тренер ведь тоже учитель.

От Сергея отошёл Игорь… Вячеславович, подхватил счастливых, довольных дочек, они с тренером попрощались ещё в вагоне. Личный водитель Игоря забрал чемоданы и подхватил рюкзак Маши, даже не спрашивая, а хочет ли она этого.

Маша обернулась на Сергея, встретилась со спокойным, а то и равнодушным взглядом, и поплелась следом за водителем, Игорь ушёл вперёд, слушая бесконечные рассказы дочерей. В конце концов, ей надо отчитаться перед работодателем, попрощаться с девочками и вообще поговорить, последнее – если получится.

И зачем она только связалась с Игорем, какой чёрт её попутал? Впрочем, ясно какой. Хотела бы Маша сказать, что она влюбилась в него, что, кстати, звучало бы вполне правдоподобно, несмотря на разницу в возрасте с Машей, на добрый десяток лет, Игорь потрясающе выглядел, был в отличной спортивной и любой другой форме, но нет. Не влюбилась.

Они познакомились в конце сентября, Игорь привёл Алину и Алису на подготовку к школе в группу Маши в центре дополнительного образования. Отцы редко занимаются подобными вопросами, ещё реже ходят на родительские собрания и активно интересуются успехами своих детей. Игорь же приходил, интересовался, сдавал пластилин и присутствовал на детских праздниках. Мама у девочек была, по документам значилась, но Маша никогда её не видела, да и девочки крайне мало и с неохотой говорили о маме. Понятно было, что в семье проблемы, но какого порядка – неясно.

Почти сразу Игорь стал оказывать молодой учительнице красноречивые знаки внимания, а после месяца хождения вокруг да около, пригласил на свидание. Маша, подумав, согласилась, а позже, если честно, в тот же вечер, переспала с ним. Назовите, как угодно и Машу, и поступок, но ей до синих точек в глазах надоело сидеть дома и строить из себя монашку, которой она, скорей всего, и являлась.

Сколько можно-то?! Почему все блага достаются ярким, сильным, наглым, а на её голову сваливаются проблемы за проблемами. Не так уж много Маша хотела от жизни, да и понимала, что сказки о принце на белом коне с казной, набитой золотом, не про неё написаны, но на пару целковых и временное пользование принцем она право имела.

Родилась Маша в малюсеньком городке, в обычной российской семье со средним достатком, когда на еду хватало, а покупка дорогостоящей бытовой техники была уже событием. Причём, «дорогостоящее» находилось в эконом-сегменте. Маша не жаловалась, так жило почти всё её окружение, в классе ни у кого не было дорогих телефонов, а об новомодных, только появившихся в ту пору айфонах рассказывали примерно так: «Я знаю мальчика, у его друга есть настоящий айфон!». Существовал ли в природе эти мальчик, друг и айфон, никто точно ответить не мог.

Родители с самого детства внушали Маше важность высшего образования, ещё до садика Маша точно знала, что институт она закончить должна, и тогда всё в её жизни сложится хорошо. Будет у неё и айфон, и мальчик…

Институт она закончила, даже с красным дипломом, именно тот, который хотела, наверное, потому и учёба ей давалась хорошо, в школе она подобными успехами похвастаться не могла, там она считалась аутсайдером, что в учёбе, что в личных отношениях.

И мальчик у неё появился, и айфон, который мальчик подарил. Мальчика звали Кирилл, они познакомились, когда Маша училась на первом курсе. Первая любовь, первые отношение, всё серьёзно, на всю жизнь. Кирилл был старше Маши на три года, закончив магистратуру он помаялся в родном городе и навострил лыжи в Питер. Маша как раза закончила бакалавриат, получила диплом, став молодым специалистом в области начального образования, и, естественно, поехала с Кириллом. Родители поворчали, но делать нечего, дали согласие и даже помогли в силу своих скромных возможностей.

Она вовсе не бегала за Кириллом, он красиво ухаживал, а когда собрались переезжать в большой город, и вовсе жили вместе, неся бремя скромного бюджета пополам. Кирилл не был мажором, баловнем судьбы, на айфон он заработал, таксуя по ночам, пока Маша, как одержимая, работала над дипломом. Он родился в том же районе, где и Маша, ходил в соседнюю школу и тоже слышал сказку про мальчика и его друга, владельца настоящего айфона.

Казалось бы, сбывшаяся сказка о принце на белом коне, пусть и без сундуков золота. Разве Маше нужны были эти сундуки? Что бы она с ними делала?.. Нет, нашла бы что, но и от их отсутствия не особенно страдала.

Маша и жила в сказке, пока однажды не поняла, что карета всё равно превратится в тыкву, дело не Фее, Золушка не прошла отбор.

Кирилл работал в сфере IT-технологий, он уверенно, семимильными шагами поднимался в гору, специальность была динамичной, высокооплачиваемой, с перспективами роста. В отличие от Маши, которая тоже работала по полученному образованию. Какие ей светили перспективы роста? Аттестация на соответствие занимаемой должности и, через много лет, как апофеоз карьеры, высшая категория? Тем не менее, Маша не унывала, работала в двух местах, в школе и частном центре дополнительного образования, работа ей безумно нравилась, она не перегорела и не озлобилась, как некоторые её коллеги, и менять её не собиралась.

Потом Кирилл взял ипотеку, сразу на двухкомнатную квартиру, чтобы позже, когда появятся дети, не поднимался квартирный вопрос. В однокомнатной будет тесно, рассуждал Кирилл. Маша поддерживала такое решение, хотя сумма кредита пугала её до дрожи в коленях. Кирилл старался выплатить сумму скорее, вкладывая почти весь заработок в ипотеку, Маша тоже вносила свою лепту, скромную, по сравнению выплатами Кирилла, но питаться тоже нужно, да и транспорт бесплатно не возит. Одним словом, Кирилл платил за квартиру, а на Машину зарплату жили. Скромно, но не голодали, вещи кое-какие покупали и даже раз в месяц выбирались в кафе…

Машу не слишком устраивало подобное положение вещей, как и всё оттягивающаяся свадьба и планы на детей. Но шутка ли! Такой кредитище! Не до торжеств и совместных детей. Тайком она грустила, думала расписаться, без платья, фотосессий, лимузина, а в свадебное путешествие отправиться в родной город, если летом, то и вовсе замечательно – река тёплая, трава сочная, жизнь неспешная. Отлично можно отдохнуть и совсем недорого. Не станут же родители за проживание деньги брать! Кирилл же хотел «богатую» свадьбу, чтобы «как у людей», Маша это знала, поэтому заталкивала свою грусть подальше. Всему своё время. Она старалась не унывать, выискивала в сети рецепты недорогих блюд, не заикалась о дорогих подарках, думала о том, что всё впереди. Главное – это любовь.

Пока в один «прекрасный» день Кирилл не попросил Машу съехать. Буднично, словно о ничего не значащей мелочи. Даже чемодан ей достал из кладовой и согласился оплатить такси…

– Какая же ты скучная, Машка, – как-то устало проговорил Кирилл, смотря поверх её головы. Маша уродилась низкорослой и излишне худой. – Искры в тебе нет, харизмы. На что ты жизнь свою тратишь? На работу неоплачиваемую, плиту и вышивку стрёмную? Вся квартира в нитках, надоело, и ты надоела. Ты не развиваешься, ничего не хочешь, ни к чему не стремишься. Пошла бы на курсы маникюрш, что ли. Пользы было бы больше, чем от твоей самодеятельности с детсадовцами.

– Но?.. – Маша тогда попыталась сказать, что вообще-то все её деньги уходят на еду и дорогу, в том числе Кирилла. А вышивать ей нравится, единственная дорогостоящая покупка, которую она себе позволяет, и всё равно это дешевле билетов в театр и походов в рестораны. А что ещё делать, если ни выйти никуда, везде деньги нужны, а их нет – ипотеку платят, кстати, на которую Маша не соглашалась. Её поставили перед фактом.

– Куда же я пойду, разве это не моя квартира, хотя бы чуточку? – посмотрела она на Кирилла в недоумении. – Надо найти, куда уходить…

– По документам квартира моя, – Кирилл равнодушно пожал плечами. – Я что, идиот, брать ипотеку в браке? Потому и взял на себя, чтобы потом не делить с женой.

– Со мной? – глупо уточнила Маша.

– Да с любой женой, – Кирилл тяжело вздохнул. – Как знал, что ты мне не подойдёшь. Не обижайся, Маш, ты хорошая, верная, хозяйственная, не стерва, но с тобой невыносимо скучно. Не могу больше, уходи, – он скидывал женские вещи с вешалок, комкая, бросая их в чемодан.

Пакеты с обувью Маша собрала сама, как и свои вышивки, не могла больше слушать, какая она не харизматичная, не амбициозная, невыносимо скучная и тусклая, как поблёкший бабушкин ковёр на стене, только молью ещё не побитая, молодая, а это достоинство скоро пройдёт.

– Мне некуда идти! – взмолилась в полном отчаянии Маша. Разбитое сердце она как-нибудь потом пожалеет, остаться на улице в самом прямом смысле этой фразы – вот что страшно.

– К подружке какой-нибудь езжай, – посоветовал Кирилл, будто не знал – нет у Маши подружек, приятельницы-коллеги по работе – есть, а подружек нет. Не посвящать же посторонних людей в свои проблемы…

– Нет у меня подруг!

– Видишь, Маша, насколько ты пресная, у тебя даже подруг нет.

Так она и оказалась на улице в восемь часов вечера с чемоданом и двумя пакетами с надписью «Лента», с тремя тысячами на карточке до зарплаты.

Пришлось идти в микро-финансовую организацию, брать заём, благо стаж работы на одном месте позволял, и в экстренном порядке искать жильё. Сутки промаявшись на вокзале, она сняла комнату в коммунальной квартире, зато в центре – меньше тратить на дорогу. Маша посчитала это плюсом.

Из финансовой ямы, куда она влетела с «лёгкой» руки Кирилла, выбраться помог папа. Целых три месяца Маша выкарабкивалась из долгов, то отдавала «кредит», то занимала у приятельниц, готовая провалиться сквозь землю от стыда, благо, те были в курсе ситуации Маши и не отказывали в помощи, выкручивалась, как могла, одним словом.

В полном отчаянии, она позвонила маме, рыдая в трубку, рассказала, что случилось и какой идиоткой она оказалась. Мама звала домой, учителя везде нужны, но Маша не могла бросить детей посредине учебного года. Её первый класс, первые ученики, только они и не давали окончательно упасть духом Марии Константиновне, если бы не мальчишки и девчонки – в то время она бы сошла с ума.

На карточку Маше упало пятьдесят тысяч рублей – немалая сумма для родителей, крыша их маленького дачного домика – отрады папы, – осталась без ремонта. Она старалась не растратить всё, окончательно рассчиталась с долгами, взяла себе немножко, чтобы дожить до зарплаты, и вернула остальное. Папа поворчал, отчитал дочь, как маленькую, а через три дня приехал на старом, перепуганном расстоянием в четыреста с лишним километров опеле, и деловито затаскивал мешки с картофелем, морковью, луком и чесноком. Комнату заставили банками маминой консервации, а бабушка передала целый ящик тушёнки.

Маша зажила! Она действительно была скучной, заурядной, ей не требовалось много, чтобы чувствовать себя счастливой. У неё была пусть и не железобетонная, но всё-таки уверенность в завтрашнем дне, ученики и приныканный ящик тушёнки.

С мужчинами Маше не везло, несколько быстротечных романов, закончившихся ничем, не то, чтобы она расстраивалась из-за этого. И вдруг появился Игорь, начавший оказывать однозначные знаки внимания. И Маша подумала: почему нет?

Почему нет? Игорь Вячеславович был хорош собой, его можно было фотографировать в глянцевой рекламе дорогого парфюма, часов или автомобилей. Занимал хорошую должность, не был скупым, к тому же интересный собеседник. Любовником он тоже оказался умелым, Маша не слишком долго думала, перед тем, как оказалась с ним в гостиничном номере, результат её… удовлетворил.

Да, он был женат, но почему она должна думать о его жене? Маша не давала никаких обещаний этой незнакомой женщине и мужа у неё уводить не собиралась, а если бы собралась – не смогла бы.

Почему кому-то достаётся всё: яркая внешность, незаурядный талант, красивые и богатые мужчины, а кому-то ящик белорусской тушёнки, как залог стабильности? Разве она, Маша Шульгина, не заслуживала внимания красивого мужика? Или она и вправду чем-то хуже лощёных дев из Инстаграма. Точно не хуже, если Игорь обратил на неё внимание. На встречи с ним она надевала платье и выглядела отлично, особенных иллюзий в отношении своей внешности у Маши не было, но и комплексам взяться было не откуда. Симпатичная, молодая, рост подвёл, но фигурка стройная, пропорциональная, при должной подаче ярче многих звёзд гламура выглядит.

Жаль, что длилось всё недолго, оказалось, Маша совсем не может быть любовницей. Ей было стыдно перед женой Игоря, тот сказал, она страдает алкоголизмом, и, скорей всего, они разведутся, но Маша не верила, а когда верила – ещё сильнее терзалась совестью. Любовница мужа точно не улучшит состояние женщины, а больше всего Маша не хотела стать причиной чьего-нибудь несчастья.

Ещё более стыдно было перед дочерями Игоря, пятилетними Алисой и Алиной. По-детски открытые, наивные девочки, конечно, не могли предположить, что их любимая учительница расковыривает ржавым гвоздём больное тело семьи их родителей, а если бы узнали, или узнают позже? Дети должны жить в полной семье, чтобы папа любил маму, а мама папу, тогда и неурядицы детской жизни переносятся легче.

Да и взрослому человеку приятно знать, что есть родительская семья… а как иначе? Она представить себе не могла, чтобы её отец изменял маме, наверное, если такое произойдёт, Машин мир перевернётся, а потом и вовсе рухнет. Так почему она позволяла себе переворачивать мир пятилетних девочек? На каком основании? На том, что ей хотелось принца, белого коня и сундуков с золотом?..

Ведь ей даже не хотелось, уж слишком Маша простая, может даже невыносимо скучная и тусклая, не хотелось ей принца, если изначально принц чужой. И делать несчастной постороннюю женщину не хотелось, тем более ломать безоблачное детство дочек Игоря.

Всё это и сказала Маша при встрече Игорю, а он огорошил её предложением замужества. Официального, без всяких «присмотрюсь», «подумаю».

– Пойми, ты не должна думать о моей жене, я всё равно разведусь с ней, в любом случае. Девочки от развода только выиграют, не представляешь, какой это ад – видеть пьяную эту. – «Эта», – именно так Игорь говорил о своей жене.

Маша отказалась, скорей всего, она будет жалеть об этом всю свою жизнь, но она отказалась. Она сидела в роскошном ресторане, напротив шикарного мужчины, и ничего не чувствовала, совсем ничего, даже волнение и возбуждение, бывшие при первых встречах, прошли.

Игорь стойко воспринял отказ, не навязывался, при последующих встречах вёл себя корректно-отстранённо, а перед новым годом ошарашил просьбой провести зимние каникулы с его дочерями. Дескать, приезжает жена, ему нужно время разобраться «с этим», а детям не нужно смотреть на происходящее. Звучало всё довольно логично, девочки знали Марию Константиновну, а их постоянная няня никак не могла поехать, кому ещё Игорь сможет доверить своих детей, как не Маше.

К тому же, что греха таить, ей необходимы деньги, а Игорь хорошо заплатит, куда бы они ни поехали. В итоге выбор пал на базу от детско-юношеского спортивного клуба «Русский богатырь», основной направленностью которого была борьба. Неожиданный выбор для Игоря, с его финансовыми возможностями, но довольно скоро стала ясна причина. Сёстры наотрез отказывались уезжать из дома, когда приезжает мама. Никакой парк развлечений, хоть в Париже, хоть в Лос-Анжелесе, не мог сравниться с мамой, и только некий загадочный тренер из того самого клуба «Русский богатырь» легко, с козырей, побил тузы в виде Диснейленда, Родины Деда Мороза и даже мамы.

8

Про Сергея Витальевича Маша услышала первый раз от девочек. Она искренне удивилась, узнав, что сестрёнки Алёшины ходят не на танцы или кружок рисования, как большинство девочек, а на самбо. Бывали девочки боевые, даже драчуньи, эдакие «маленькие разбойницы», но Лиса и Лина – спокойные барышни. Они любили розовый цвет, играли в куклы, приносили раскраски с волшебницами, одним словом, были самыми настоящими девочками, представляющими себя в роли принцессы, а не рыцаря. И вдруг – самбо. Интересный выбор. Неожиданный. На вопрос-удивление Марии Константиновны, сестрички простодушно ответили, что на самбо «самый лучший тренер на свете».

«Каким может быть «самый лучший тренер на свете»?» – улыбаясь, думала Маша, переступая порог детского спортивного клуба «Русский богатырь», она пришла по просьбе Игоря. Владелец клуба – его приятель, – тоже отправлялся на зимнюю смену в лагерь, это и стало решающим фактором в согласии отца с прихотью дочерей. Никакой супер-тренер, никакие обстоятельства не заставили бы его согласиться на сомнительную авантюру, Маша в этом была уверена. Любовь к своим детям и забота о них были у Игоря неподдельными.

Переступив порог, Маша замерла – запотели очки, а она всё ещё терялась, никак не могла привыкнуть к своему новому зрению, вернее, к его отсутствию. Впереди слышались детские голоса. Привычная для уха учителя начальных классов какофония прорезалась бранным словом. К тому времени очки пришли в норму, и Маша наблюдала за угловатым, высоким подростком и мужчиной, стоящим над ним, методично, со спокойствием буддийского монаха, выговаривающим парню за сквернословие.

– А я чо? – всполошенный подросток упёрся взглядом в стену, руки и ноги его ходили, как на шарнирах. – Я-то чо?

– Мы не сквернословим в клубе, мы не сквернословим рядом с детьми, мы не сквернословим на виду у женщин, – повторил фразу мужчина, кстати, уже четвёртый раз.

– А чо я?

– А ты, Скворцов, сейчас извинишься перед женщиной, – мужчина показал рукой на Машу. – А потом жду тебя в своём кабинете.

– Я-то? Не буду я, – некий Скворцов впился взглядом в Машу. – Она и не женщина вовсе! Девчонка!

– Раз, – спокойно продолжил мужчина.

– Да чо я-то?

– Два.

– А вот и ничего! – сам себе ответил набычившийся Скворцов.

– Три. Пятьдесят отжиманий.

– Ладно, – угловатый двинул плечом-шарниром и фыркнул, мол, напугали, и направился за какую-то дверь, позже Маша узнала – в спортивный зал.

– Здесь!

– Так грязно же!

Действительно, снег, приносимый с улицы, таял, превращался в кашу из грязи и воды, растекался под ногами лужами и хлюпал разводами. Ну и порядки в этом спортивном клубе, дедовщина какая-то.

– Как твой рот, – мужчина широченно улыбнулся и подмигнул Маше, та опешила, не то от фамильярности, не то от искренности улыбки. На нём была футболку с надписью «Русский богатырь», и он был таким здоровенным, что встреть его Маша один на один – испугалась бы. Действительно – русский былинный богатырь.

– Девушка, вы кого-то ищите? – участливо спросил богатырь.

– Розенберга Матвея Леонидовича, – отчеканила девушка. Фамилию, имя, отчество владельца и главного тренера клуба она запомнила хорошо.

– Собственной персоной, – богатырь улыбнулся и жестом пригласил Марию Константиновну пройти с ним, как минимум, отойти с дороги. Она всё ещё стояла у входной двери и мешала проходу.

Пришлось обойти недовольно пыхтящего, отжимающегося Скворцова и постараться не засмеяться над Матвеем Леонидовичем, вернее, над надписью на футболке. Русский богатырь Матвей Розенберг!

Маша посмотрела на подростка и вопросительно на Матвея Леонидовича, порядков клуба она не знала, но отжимания – явное наказание, глупо оставлять провинившегося наедине с собой, вряд ли он станет отжиматься, если не стоять над душой. Скворцов – подросток, судя по всему, проблемный, а не послушный дошколёнок.

– Доотжимается, – прочитал её мысли Матвей Леонидович. – Вы Мария Константиновна? От Игоря Вячеславовича? Не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Прошу, – Матвей Леонидович встал полубоком, приглашая девушку пройти с ним. – Закончишь, позови Сергея Витальевича ко мне, – это он сказал Скворцову. – И руки как следует помой!

Маша поднялась на второй этаж в кабинет директора детского спортивного клуба. Они немного поговорили, формальность, на которой настаивал Игорь. Вопрос был решён, проживание и дорога оплачены. Маша сдала медицинские справки, задала несколько вопросов, а потом в кабинет ввалилась дебелая дамочка лет сорока и вместо приветствия заголосила о некоем Гришеньке, которого обижает тренер, а Гришенька «плачет и ужа-а-а-асно расстраивается».

Обычная история – приводят гипотетического Гришеньку на занятия, которые ему не нравятся, Гришенька начинает конючить, рассказывать родителям страшные истории о товарищах и учителях, добиваясь в итоге смены деятельности. Матвей Леонидович, всё с той же улыбкой, смотрел на дамочку, видимо, маму несчастного Гришеньки, Маша почла за лучшее ретироваться из кабинета.

Она прошлась по второму этажу, спустилась на первый, захотела взглянуть на тренировку сестрёнок Алёшиных, было интересно, что же там за волшебный тренер, воплощение всех супер-героев Марвел в одном лице и волшебный принц в придачу. Лиса даже начала зарядку по утрам делать, а Лина – выполнять домашнее задание Марии Константиновны, за выполнение она получала наклейку в тетрадке, а потом хвасталась «самому лучшему тренеру на свете».

Почему-то Маша была уверена, Сергей Витальевич – эдакий добродушный пятидесятилетний невысокий мужчина, может, с лысиной на голове, и точно – с небольшим животом. Выглядит как Санта Клаус, только без бороды и чуть моложе. Она подошла к приоткрытой двери в зал и обвела взглядом происходящее. Два щуплых мальчика, видимо, боролись, на взгляд Маши – просто валялись по полу, размахивая ногами, остальные дети сидели вдоль стены и внимательно наблюдали за происходящим, так же внимательно, как тренер, сидевший на корточках рядом с парочкой и громко считающий до десяти. Даже со спины было видно, что тренер и отдалённо не напоминает Санта-Клауса… Одна шевелюра белокурых, вьющихся, собранных в хвост на затылке волос чего стоила. Простая белая футболка обтягивала широкую спину, плечи, подчёркивая рельеф загорелых рук.

«Самый лучший тренер на свете» был не таким здоровенным, как Матвей Леонидович, при этом спортивное телосложение было очевидно даже со спины и у сидящего. Даже если он окажется с кривыми ногами и лицом Квазимодо – этот загадочный Сергей Витальевич уже хорош собой.

Завершив поединок, сказав каждому ребёнку что-то, от чего малыш засиял и довольно рванул на своё место у стены, тренер пружинисто встал и обернулся на дверь, словно почувствовал взгляд Маши. Пришлось быстро делать шаг в сторону, но и одного беглого взгляда хватило для того, чтобы она растерялась, а потом и вовсе смутилось. Признаться, в самое первое мгновение Маша решила, что к ухудшающемуся зрению добавились галлюцинации. Не может человек, обычный тренер, не модель, не киноактёр, не медиа-персона быть таким… хорошеньким. Кудри, синие глаза, пружинистые, сильные, словно нарочито расслабленные движения, атлетическое телосложение в лучших традициях античных скульптур – такого просто не бывает! А если и живут где-то подобные экземпляры мужчин, то украшают собой красные дорожки кинофестивалей, улыбаются с билбордов и рекламы по телевидению, а не тренируют дошколят в спортивной школе.

Оказалось, не галлюцинации. Сергей Витальевич действительно был таким… красивым, других слов Маша не находила, не скажешь же про мужчину «хорошенький» или «прекрасный», он не кот и не скульптура руки Антонио Канова.

Красивым и озлобленным. Он так смотрел на Машу, будто она у него последний кусок хлеба отобрала и на его глазах скармливает голубям, словно её саму собирается скормить бешеным гиенам или сам ею является. С первой минуты знакомства, она только и успела произнести своё имя, её окатили такой волной презрения, что от неожиданности у Маши прорезалось острословие. Она никогда не была тихоней, хотя, скорей всего именно ею и выглядела, но и хамить, отвечать резко, особо не умела, частенько оставляя последнее слово за обидчиком. А с Сергеем Витальевичем в Маше проснулась странная эмпатия, она почти что на физическом уровне чувствовала его состояние, и ей это не нравилось. Совсем не нравилось.

Его состояние можно было сравнить с гнойником, да, вот так не эстетично. Казалось, задень немного, надави сильнее, и он лопнет с болью, прорвётся гноем и кровью. Маша изо всех сил старалась избегать Сергея Витальевича, жаль, что в замкнутом маленьком коллективе это почти невозможно.

Она пыталась разобраться в причине нервозности Сергея Витальевича, больше всего пугало, что в таком состоянии он работает с детьми, хотя, вроде бы, с ними он был спокоен, выдержан и профессионален. Справедливости ради, Маша никогда не наблюдала, чтобы он повысил голос на ребёнка, даже его грозные взгляды были наигранными, якобы строго отчитав нашкодившего мальчугана, Сергей Витальевич улыбался удивительно мягкой, красивой и странно умиротворённой улыбкой. Всё это путало, пугало, заставляло предполагать чёрт знает что, хотя её дело – сторона. Вернётся в город, с Лисой и Линой будет заниматься другая няня, а Маша больше никогда не появится в клубе «Русский богатырь».

Попривыкнув, присмотревшись к поведению Сергея Витальевича, Маша пришла к сбившему её с ног выводу. Тренеры, те, что холостые, да и женатые, похаживали в соседние базы отдыха и гостиницы для ничего не значащих встреч с представительницами лучшей половины человечества. Тренер – не воспитатель, постоянно в отряде находиться не должен, курортный посёлок и новогодние каникулы давали простор для похождений.

Сергей же Витальевич никуда не ходил, он даже жил не в корпусе для персонала, Маша не могла подумать, что он решает свои половые трудности, не афишируя. И женат он не был, она аккуратно расспрашивала у коллег. И девушки, по словам Марата, у Сергея Витальевича точно нет. «Инфа сотка» – дословные слова. А нервный он, напряжённый, будто скрывает что-то постыдное, мучившее его. Маша примерно так же чувствовала себя, когда встречалась с Игорем. Ей было стыдно, неловко, казалось, все об этом знают и осуждают.

Постепенно пазл сложился, Маша пришла к выводу, что Сергей Витальевич – гомосексуалист… О геях Маша знала только то, что они есть. Вообще. Но лично не встречала, да и где? Родилась в глубинке, если геи там жили, то хорошо скрывали свои наклонности. Училась в педагогическом, там не то что геев, традиционных парней почти не было, работала в школе и центре дополнительного образования для дошкольников, все коллеги – женщины, откуда в окружении Маши взяться гомосексуалисту… Представления её были гремучей смесью из стереотипов и заблуждений, о чём и сообщил ей оказавшийся вполне гетеросексуальным Сергей Витальевич, и об устаревших представлениях о жизни и непопулярной отсутствующей толерантности.

Маше было неловко, стыдно до слёз… О чём она только думала? То, как она вела себя с Сергеем Витальевичем, так непохоже на неё, но Сергей этот Витальевич дезориентировал аурой агрессии, исходившей от него.

И всё же злость, с которой он смотрел на Машу, была намного лучше того, что случилось позже.