Текст книги "Одуванчики (СИ)"

Автор книги: Наталия Романова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]

Глава 1

Стремительный поток машин нёсся по шестиполосному шоссе на большой скорости. От светофора до светофора они успевали разогнаться, и в этом месте была, наверное, их максимальная скорость.

Стоявшая на пустынном тротуаре девушка задумчиво смотрела на легковые автомобили, грузовые она провожала взглядом, аккуратно складывая листы бумаг в маленькую джинсовую сумочку через плечо.

Унылый пейзаж с той стороны дороги не мог привлечь внимание: через шесть полос спешащих машин  было поле, кое-где начинались работы, стояла строительная техника – самое начало грандиозной стройки. Со стороны девушки уже было несколько новых кварталов, автобусная остановка и большое здание из красного кирпича. Она ещё раз обернулась на здание, вздохнула и, словно приметив что-то, зажмурившись, шагнула на проезжую часть...

Она услышала собственный визг, жуткий, закладывающий уши, но не почувствовала боли, только в районе живота, словно кто-то её дёрнул обратно на широкий тротуар.

– Ааааааааааайййй! – Визг девушки всё ещё стоял у неё в ушах, когда она поняла, что кто-то держит её. Крепко, двумя руками, прижав к себе, тогда как её ноги висят в воздухе и молотят со всей силы её противника – того, кто нарушил, вторгся в планы девушки.

– Да, стой ты, стой, успокойся!

– Отпусти, отпусти меня!

– Перестань, мне больно, – он поочерёдно отодвигал свои ноги, по которым молотили   маленькие ножки в красных кедах. – Перестань сейчас же! – он крепче прижал её к себе, а ноги зажал между своих, тем самым обездвижив.

– Кто ты такой? – послышался всхлипывающий голос.

– Дед Мороз, – парень, похоже, был зол, но свою «добычу» не отпускал.

– Пусти меня, – она предприняла попытку вырваться.

– Да щщщаааассссс... – последнее, что успел сказать парень перед тем, как острая вспышка боли в районе предплечья пронзила его. – Твою мать! – он выпустил девушку, она упала на колени и попыталась встать, только была остановлена тем же парнем, который придержал её, а потом повернул к себе лицом. Плачущим лицом. Отчаянным.

– Я... я... прости меня, я нееее... хотелааааа, – слезы лились градом. – Я, правда, не хотела, но, может, всё обойдётся, ведь это совсем не обязательно, да? Что я наделала?.. – она снова предприняла попытку двинуться к проезжей части.

– Не, ты успокоишься или нет? Ты откуда тут взялась-то? Ни одной школы поблизости! Двойка что ли в году?

– Я не хотела, – она стекала к ногам парня, наконец, почти упав, – не хотела я... тебе в больницу надо...

– Ты про укус?

– Да, – еле слышным шёпотом.

– Было больно, да, но это не причина под машину, – он снял лёгкую куртку, закатал рукав футболки и показал место укуса, – смотри, даже следа почти нет. – Действительно, было небольшое покраснение, но следов зубов не было. – Так себе из тебя белая акула получилась.

Он присел рядом с девушкой, разглядывая её. Не было похоже, что она побежит сейчас, собственно, не было похоже, что она вообще может сейчас пошевелиться.

Синие джинсы, красные кеды, футболка с изображением медведя Тедди и ветровка. Типичный подросток.

От природы волнистые, темно-каштановые, короткие  волосы были собраны в торчащий хвостик на затылке, заплаканные карие глаза, без косметики – видимо, мама не разрешает, – и прокусанная губа, из которой тонкой струйкой текла кровь.

– Так что случилось? Как ты тут оказалась, тебя родители будут искать, – он потянулся, чтобы протереть кровь бумажным носовым платком, наблюдая, как она резко отпрянула от него, готовая, казалось, повторить свой манёвр с дорогой. Он опустил руку.

– Ладно, вставай, – он сам встал и подал руку ей. – Вставай, видишь, уже машины приостанавливаются, может, даже милицию вызвали, видя...

– Полицию.

– Угу, это будет важно, когда я буду объяснять, почему я применил физическую силу к восьмикласснице.

Девушка, насупившись, вздохнула.

– Я не просила.

– Ага... ладно, расскажешь, что случилось?

– Хм...

– Хорошо, не говори, пойдём, прогуляемся что ли?

– Куда?

– В парк. Тут парк есть, там и погуляем, до скольки тебя родители отпускают?

– Не знаю... до одиннадцати вечера, наверное...

– Ого, а не поздно для школьницы?

– Не школьница я.

– И сколько тебе лет?

– Девятнадцать.

– Да ладно! – он ещё раз внимательно посмотрел на девушку перед ним. Она уже стояла. Худенькая, пропорциональная, но немного нескладная, как подросток, взъерошенные волосы, красные пятна от слез на лице.

Девушка посмотрела на парня. Высокий, с каким-то добрым лицом, с таким лицом берут сниматься в кино про войну, главный герой обязательно будет  с таким вот лицом – простым и красивым.

– Могу паспорт показать, если так волнуешься.

 Она робко улыбнулась – а вдруг и вправду вызвали милицию? – и протянула документ в красной обложке, из которого выпал листик с печатями, который быстро поднял парень и, практически не глядя, отдал кареглазой.

– Не надо, девятнадцать – значит девятнадцать, просто выглядишь очень молодо, бывает, пойдём, прогуляемся, меня Ося зовут.

– Оооооося?

– Ага, отец назвал, а я теперь живу с этим.

– А я Сима.

– Симона? Красивое имя...

– Если бы! Серафима.

– Очень приятно. Пойдём, Сима-Серафима?

– Пойдём, – она обречённо вздохнула, косясь на проезжую часть.

– Даже не думай, – он крепко сжал её запястье и быстро повёл к дорожке, ведущей к лесопарковой зоне, когда-нибудь тут вырастит новый микрорайон, но пока можно было насладиться почти первозданной природой, с учётом вкусов местных озеленителей.

Редкие прохожие, наблюдавшие за поединком, утратили интерес к происходящему, и, решив, что «милые бранятся – только тешатся», занялись кто чем: кто-то рассматриванием рекламных плакатов, а кто-то ожиданием автобуса.

По тому, как девушка быстро шла за молодым человеком, складывалось впечатление, что они знакомы давно и близко. Она не предприняла попыток выдернуть свою руку, напротив, когда он сцепил руки в замок, практически спрятав её ладонь в своей – она ответила ему тем же.

В парке, сидя на скамейке, каким-то чудом оказавшейся не на дорожке, а на зелёной поляне с яркими жёлтыми одуванчиками, они долго молчали. Цвет лица девушки стал нормальным, теперь было видно, что она немного бледная, но живой румянец не покидал её пухлых щёчек. Словно детская «пухлость» не сошла ещё с её лица.

Аккуратный профиль, со слегка вздёрнутым носиком, и полупрозрачные ноздри. Когда-нибудь, когда Сима поймёт свою красоту – она сможет превратиться в красавицу, но пока она выглядела скорей подростком, чем девятнадцатилетней девушкой.

Двадцатипятилетний Ося смотрелся рядом с ней ещё более высоким и, наверное, зрелым.

У них были глаза одного цвета, как и волосы, и издали можно было подумать, что он её старший брат.

– Мне нравятся одуванчики, – сказала Сима, – они яркие... и, я только сейчас подумала, что живут совсем-совсем мало.

– В природе многое живёт мало, но одуванчики не только яркие... или красивые, они лекарственные.

– Этим можно оправдать, почему они мало живут? Горы тоже красивые, но живут долго...

– Долго, по нашим меркам, ещё дольше – по меркам одуванчиков, и совсем мало по их собственным меркам.

Сима долго молчала, смотря на одуванчики.

– Я не видела гор.

– Увидишь.

– Хм...

– Увидишь, Сима. Ты увидишь горы. Любые, какие захочешь.

– Не знаю...

– Какие у тебя были планы? Пока не узнала? – он пересел так, чтобы оказаться лицом к лицу к ней.

– Откуда? – Она побледнела.

– Заключение выпало у тебя из паспорта... прости.

– Не было никаких планов на самом деле. Никаких. Зачёты сдать, хвосты, потому что, если меня и из колледжа попрут, мамка меня убьёт... да и папа тоже, хотя он добрее, редко ругается. Но глобальных планов не было... таких, знаешь, получить премию мира или найти лекарство от СПИДа, – она всхлипнула, – таких не было. Я к бабушке хотела поехать на лето, в деревню. Там хорошо, а сейчас ещё и интернет есть... хотела.

– Сейчас хочешь?

– К бабушке? Хочу... и зачёты хочу сдать, да и вообще мне учиться вроде как понравилось даже.

– И что тебе мешает? Сдать зачёты, не вылететь из колледжа и поехать к бабушке? Одуванчики живут какую-то пару недель... тебе точно повезло больше, чем одуванчикам.

– Просто я...

– Знаю, я знаю, это всегда шок, ты не была готова, к такому невозможно быть готовым, но это не конец света, с тобой ничего дурного не произойдёт в ближайшее время, да и не в ближайшее тоже. Просто немного другое качество жизни, и никто не сказал, что оно хуже, чем у остальных. Другое, да. Но не хуже.

– Но я умру!

– Все умрут! И я, и одуванчики, и даже горы, острова уходят под воду.

– Но я умру от СПИДа...

– Никто не знает. Ты не можешь этого знать. Когда ты узнала? Сегодня?

– Да... – Всхлип.

– А как? Ты себя плохо почувствовала?

– Мы пошли сдавать кровь... ну, донорство, у нас в группе у девочки сестрёнка попала под машину, вот мы и пошли, для операции потребовалось. У меня сначала не хотели брать, потому что вес маленький.

– Меньше пятидесяти.

– Да, видно?

– Видно... и что дальше?..

– Потом взяли, потом позвонили, сказали, что надо сюда прийти... пересдать. Я не поняла ничего, сегодня вот... разобралась... ВИЧ.

– Ни в чём ты не разобралась, Серафима, если под машину прыгнуть собиралась. Давай так, ты пока успокоишься немного, совсем чуть-чуть, о зачётах подумаешь, когда тебе к врачу?

– Завтра.

– Вот и отлично. А завтра начнёшь разбираться, хорошо? Сегодня не думаешь, завтра утром встаёшь, сосредотачиваешься, пишешь список вопросов к доктору и идёшь на приём. Ладно?

– Ладно...

– Ну, а пока, расскажи-ка, где ты учишься, на кого? Расскажи о себе, – вставая с лавочки, беря за руку, сцепляя руки в точно такой же замок. Он просто улыбнулся, ощущая, как тоненькие пальчики с благодарностью ответили тем же.

В конце дня она села на автобус, который повёз её домой, а Ося – на автобус, идущий в противоположную сторону – к себе домой, на съёмную квартиру, где одну комнату занимал он, а другую – приятель ещё со студенческих времён.

Сима, как и советовал новый знакомый, который за вчерашний день и вечер ещё не один раз проговорил ей то, что жизнь не кончена, так убеждённо, что она почти поверила, сидела в очереди на холодной металлической скамейке нового центра по борьбе со СПИДом и ждала, когда придёт её время приёма.

Люди по большей части были угрюмые, почти все старше её, кто-то выглядел хорошо, а кто-то очень плохо, и Сима старалась не думать, что это, возможно, последствия болезни. Она сидела, смотря на панель смартфона, пытаясь читать, в конце концов, оставив это занятие, просто раскладывала карты, постоянно пропуская и упуская возможность  выиграть.

Ей стали во всем видеться знаки... Не будучи фаталисткой, даже не зная толком значения этого слова, к моменту приёма она дёргалась ещё больше, чем вчера... Потому что вчера она точно знала, что сделает, если результат окажется положительным, что она будет делать сейчас – она не знала... Наверное, попытается жить, как одуванчики, жаль только лекарственной у неё стать не получится, скорее – наоборот.

– И как доктор? – Сима попыталась прислушаться к разговору.

– Молодой, но толковый, даже удивительно, и приятный очень, располагающий, – сказала женщина, встретив её на улице, никогда не подумаешь, что она носительница подобного вируса...

Постучав в белую дверь, войдя, Сима впилась глазами в «удивительно приятного доктора», пятясь к дверям, пока он быстрой походкой подходил к двери, преграждая ей путь.

– Ты знал!

– Знал что?

– Ты с самого начала знал!

– Что я знал? – он взял её под локоть. – Пожалуйста, присядь и поговорим. Я знал, что тебе достался номерок ко мне? Нет, не знал, хотя мог бы сопоставить имя. Но ведь и ты не сопоставила.

– Там написано: «Иосиф»...

– Ага, а коротко – Ося. Хрень редьки не слаще, – он почти засмеялся, – но раз уж так получилось, давай я тебя осмотрю... эй, – глядя в глаза, – не надо стесняться... я врач.

Он долго и очень подробно объяснял Симе, что происходит с её организмом, и что, возможно, будет происходить, не один раз заверил, что на данный момент ей абсолютно не о чем волноваться, подчеркнул важность гигиены, отдельных маникюрных инструментов и обязательной барьерной контрацепции. Говорил всё то, что обычно говорят в таких случаях, думала Сима.

Только в конце приёма, когда он всучил ей кипу бумаг, выписок и направлений, написав на каждом сверху, когда именно надо сделать те или иные исследования, потому что Сима, казалось, не может сосредоточиться и запомнить, да и записать она не могла – тряслись руки, Ося попросил подождать конца приёма, у него остался один человек.

– Подожди, – он посмотрел на неё, как вчера, – подожди меня.

Сима вышла из кабинета и, не останавливаясь, прошла по длинному коридору, вышла на улицу и так же, не останавливаясь, пробежала до автобусной остановки.

Вчера ей по глупости показалось, что этот парень, Ося... что она понравилась ему. И хотя Симе, как никогда, было понятно, что её личная жизнь так и закончится, практически не начавшись – с таким-то диагнозом, – внимание красивого парня было приятно.

Сейчас она в полной мере ощутила всю глупость вчерашней ситуации, его отношение – врача к пациенту, смысл его разговоров... всего.

Придя домой, она закрылась в комнате и принялась готовиться к зачёту, ей оставалась только одна попытка, или её не допустят к экзаменам.

Глава 2

Мысли блуждали, были обидными, злыми. Она заталкивала их куда-то в край сознания, пытаясь сосредоточиться на зачёте, вчитываясь в одни и те же строчки учебника, заучивая их наизусть, но тут же забывая. Это был бессмысленный набор фраз, как и тех, что говорил ей вчера Ося.

– Симочка, к тебе пришли, –  голос мамы прозвучал до странного громко, как в вакууме, она вздрогнула, обернулась и прошла в небольшую прихожую, где неуверенно стоял Ося.

– Здравствуйте, – она попятилась, но встретив напряжённый взгляд папы, которому, по всей видимости, совсем не понравился поздний визит – шёл уже девятый час вечера, – это ко мне, пап. Ося, принёс, что я просила, да?

– Ага, – как-то быстро и естественно подыграл он.

– Что ты гостя на пороге держишь, Сима, – засуетилась мама, – раздевайтесь, проходите, – тогда как папа, видимо, поняв, что его единственной дочери ничего не угрожает, повернувшись, держа в руках пульт от телевизора, ушёл в дом.

Она стояла посредине своей комнаты, чувствуя неловкость от того, что посторонний парень – её врач, – находился здесь же.

В цветных трикотажных лосинах и маленькой маечке, с волосами, убранными в три хвостика – волосы лезли в глаза, – она выглядела по-домашнему и совсем юной. Если бы Ося не был её врачом и лично не видел её документы, он бы подумал, что перед ним четырнадцатилетняя девочка, которую оторвали от алгебры.

Типичная комната подростка: двухъярусная кровать с рабочим столом внизу, разбросанные книги, ручки, джинсы на спинке стула, стикеры с записками, маленькие фоторамки с лицами таких же, как хозяйка комнаты, девочек и мальчиков. Выделялся только огромный аквариум, стоявший напротив письменного стола на длинной, вдоль всей стены, тумбе.

– Такой большой...

– Это мы с папой, в их комнате ещё больше, только травник, а у меня цихлидник... они интересные... Зачем ты пришёл? Как узнал адрес?

– В карточке всё указано... Серафима, я... я не должен был, ты имеешь право на меня пожаловаться, это нарушение всех этических норм... Просто я хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, к домашнему  телефону не подходили.

– Я не стану жаловаться... ты вроде как... заботишься, да? Клятву давал... вот и... Я не стану больше под машину... это страшно, – она присела на стоящее в углу кресло-мешок, он присел рядом на корточки. Так их карие глаза оказались на одном уровне. – Это ведь входит в твои обязанности, да? Как врача...

– Как врача – нет, не входит. Но... если я врач, разве я не могу проявить дружеское участие? Просто как человек. Я хотел убедиться, что ты в порядке, как частное лицо.

– Я в порядке.

– Посмотри на меня, – он держал свои длинные пальцы на её запястье. – Ты не в порядке, у тебя тахикардия, тремор рук.

– Что? – в карих глазах испуг.

– У тебя сейчас сердце выпрыгнет... и руки трясутся, ты волнуешься.

– Я не волнуюсь.

– Ты волнуешься, сильно, и это нормально, ты ведь и половины не слышала из того, что я тебе сегодня говорил... Практически все не слышат, потом начинают задавать вопросы, на следующих приёмах, но я не уверен, что ты придёшь, Сима.

Она отвела глаза.

– Мне больно, – прошептала она, – мне больно тут, – она провела рукой по груди, где-то в районе сердца, – я дышать не могу, вдыхаю, но наполовину только, потому что, если я вдохну ещё чуть-чуть, совсем крошечку, я задохнусь... Оно всегда тут. И страшно. Мне тааааак страшно. Я не понимаю... что теперь делать? Мне учиться или нет? А если станет кому-то известно? Я даже телефон домашний отключила... вдруг позвонят и сообщат родителям? Им нужно сказать?.. Как? И все меня будут спрашивать – откуда? Как получилось? Я не знаю – как... Потом скажут, что я наркоманка... а я только травку пробовала, один раз, и меня вырвало... Я не шлюха, ничего такого... о чём пишут... Я устала об этом думать... говорят... душевная боль... но она не душевная, она настоящая. Бояться – больно. Лучше бы я ничего не знала... – она громко шептала, он просто гладил её напряжённые руки.

Её страхи и вопросы были типичными, какие-то он смог развеять, на какие-то ответит лишь время. Постепенно разговор перешёл на отвлечённые темы, на аквариум в комнате, на её увлечения и друзей.

Она не ходила в дальние походы, не ездила дальше Туниса или Египта, да и там не выходила из отеля, родители Симы были «домоседами», поэтому, приезжая на место, по большей части ради дочери, они «обживались» в отеле и не жаждали никаких экскурсий или новых увлечений. Сама же Сима довольствовалась неограниченным выбором мороженного и бассейном, чем и была довольна.

– Я  пойду, поздно уже, не запутаешься, когда и что делать? Звони мне, если что-то будет непонятно, хорошо?

– Хорошо.

– И... тебе, возможно, будет неловко, если я останусь твоим врачом, ты всегда можешь поменять врача, ты знаешь это? А я с удовольствием стану твоим другом.

– Другом? – она недоверчиво посмотрела на Осю.

– Ну, а почему нет? Почему бы нам не общаться просто по-дружески?

– Ладно.

– Вот и отлично, а сейчас я, пожалуй, пойду, а то пока доеду – закроется Макдак, я ещё не ужинал.

– Ой, прости, я даже чаю тебе не предложила... А знаешь, может, я тебя накормлю? По-дружески? Я сама готовила... – карий глаз смотрел слишком неуверенно. – Я, правда, не резалась... и у нас посудомойка...

– Сама готовила? О, с удовольствием, если это удобно.

– Удобно! Пойдём, – она просияла, взяла его за руку, сцепив руки в замок, он только улыбнулся и прошёл на кухню за худенькой, пожалуй, даже слишком худенькой девушкой с торчащими в разные стороны кудрявыми хвостиками на голове.

Через пару недель Сима сходила к другому врачу уже со списком вопросов, ответы на которые аккуратно переписала в тетрадь, сделав пометки карандашом, что бы она ещё хотела узнать или понять. И сдала экзамены в колледже.

С Осей они гуляли пару раз, больше не получилось. Её учёба и его работа не оставляли много времени, да и самой звонить ей было неудобно, а сам он звонил раза четыре, вечером.

– Я к бабушке еду, – сказала она по телефону.

– Отлично, отдохни там хорошенько.

– Постараюсь, – Сима вспомнила бабушкину деревню на окраине леса, луг, через который идёшь к тихой извилистой речке, деревянный забор и старые качели на ветвях высокого дерева.

– Ты говорила, что там интернет есть... будешь мне писать?

– Хорошо, если хочешь.

– Хочу, – Сима практически увидела его улыбку. Ося очень заразительно улыбался, широко и искренне. Когда он улыбался, он не был похож на врача, думала Сима. Врачи – серьёзные, а улыбка Оси была какой-то легкомысленной.

До конца лета, даже прихватив начало сентября, Сима жила в далёкой деревне, где спала до обеда на огромной пуховой перине. Просыпаясь утром от пения петухов, она босиком бежала к окну, чтобы закрыть его и, накрываясь с головой, продолжала спать. Её никогда не будили, не обременяли домашними обязанностями, она читала, что хотела, порой всю ночь, или смотрела фильмы, их она пересмотрела множество. Днём ходила на речку, потом сворачивала в лес и на опушке находила землянику или, потом, малину. Она на удивление прекрасно себя чувствовала, частенько прислушиваясь к себе, ища признаки недомогания – и не находила их.

Практически каждый день она общалась с Осей. Как-то забылось, что он не только врач, но и реальный знакомый, Сима словно перевела его в разряд ближайших виртуальных друзей, с которыми почти наверняка не встретится, и, постепенно, их разговоры становились всё более откровенными. Верней – Симины... Она рассказывала ему о сайтах, на которых бывает, даже кое-где раскрыла свой ник, показала свой дневник на «Дайри» (* название сайта), они говорили о фильмах, договариваясь, что именно будут обсуждать, чтобы заранее посмотреть.

«Ты где сейчас?»

«Иду домой».

«Красиво там, где ты идёшь?»

«Смотри».

Она тут же отсылала фотографию.

«А с тобой?»

По приезду она тут же ответила на звонок и согласилась встретиться и погулять.

С трудом влезая в джинсы, которые спадали с неё весной, надев однотонную футболку и кеды, она вышла на улицу, где её ждал Ося.

Она просто улыбалась, отчего-то боясь произнести хоть слово, он тоже молчал. Пожалуй, слишком тесным было их общение летом, для того, чтобы сейчас не чувствовать неловкость. Они были словно незнакомцы.

Глаза парня пробежались по девушке, потом ещё раз, она поправилась за лето, и это шло ей. Волосы, доходившие до плеч, не были убраны в привычный хвост, который видел на фотографиях Ося, на пухлых щёчках играл здоровый румянец. Она пренебрегла косметикой, только блеск для губ... но косметика была ей и не нужна, она была на удивление яркой девушкой при всей внешней скромности и даже простоте.

– Привет, я рад тебя видеть, ты прекрасно выглядишь, – он взял её за руку и просто поцеловал в щеку. Очень просто, словно между делом.

– Я тоже рада... и ты тоже... хорошо выглядишь.

Они постояли совсем немного, потом пошли в сторону парковой зоны, привычно сцепив руки в замок, постепенно отпуская неловкость встречи.

Они часто встречались, иногда ходя в кино или просто болтая, ещё чаще списывались в течение дня, зная, что другой ответит, как только сможет.

Однажды он встретил её прямо у педагогического колледжа, где она училась, после чего на Симу обрушилась лавина вопросов, и никто не верил, что этот парень – всего лишь друг. Сима не могла объяснить, что Ося проявляет дружеское участие, потому что тогда пришлось бы объяснять и всё остальное, в том числе – почему никакое другое участие для Симы просто невозможно. Она пугалась одной мысли познакомиться с кем-то, а потом признаться в своём недуге, боялась встретить осуждение или брезгливость. Ося несколько раз интересовался её молодыми людьми, но она отмалчивалась. Делясь многими сомнениями – это она оставила себе. Ей очень хотелось встречаться с кем-то, нравиться, может даже влюбиться, хотелось взаимности и совсем не хотелось обсуждать это с Осей.

И без того было ясно, что он скажет, а так же то, что всё это ерунда. Можно жить полноценной жизнью, да, можно объехать половину мира и получить море впечатлений, но нельзя даже надеяться на какую-то личную жизнь с её диагнозом. Иногда она читала счастливые истории подобной любви, но в раздражении закрывала страницу... Лучше не думать об этом вообще, и тем более не думать об этом, сидя в салоне нового автомобиля Оси.

– Ничего себе! Это же сирокко... ( Volkswagen Scirocco) это дорогая штука.

– Знаю, – он засмеялся, – мне за эту штуку ещё пять лет платить.

– Пять лет? А тебя коробка Ди эС Джи не пугает? (DSG ) А движок какой? Один и шесть или два? Не... точно два литра, комплектация же...

– Ого! Сима, ты не перестаёшь меня удивлять. Ты разбираешься в машинах?

– Не во всех, только в тех, что папе нравятся, – она улыбнулась так, как может улыбаться только папина дочка. – Он хотел такую, мы с ним выбирали, но мама сказала, что у нас кризис, у меня подростковый, у него среднего возраста, и мы купили Спортейдж (* KIA Sportage) – телегу, зато с большим багажником...

– И ты недовольна? – он улыбнулся.

– Ну... на самом деле я довольна, потому что мама довольна... Мне кажется, – она зашептала, – папа до сих пор её сильно любит, ты представляешь, они в школе познакомились...

– Ого. Я бы, пожалуй, тоже уступал жене с таким стажем... и знаешь, думаю, твой папа О-ОЧЕНЬ доволен своей машиной.

– Да?

– Даже не сомневайся, – они плавно тронулись с места. – Мне надо заехать домой, к родителям, составишь мне компанию?

– К родителям? – Сима вжалась в удобное сиденье.

– Да... подожди, ты боишься, что ли? Никого нет дома, мне просто нужно забрать кое-что, мы быстро, а потом покатаемся.

– Хорошо.

Сима отступала к огромной металлической «под дерево» двери. Она никогда не бывала в таких квартирах, видела пару раз в случайно попадавшихся на глазах журналах. Огромнейшее помещение – прихожая или холл, она не знала, как правильно назвать это, – уходило куда-то в глубь квартиры и было светлым, с симметричными колоннами, сразу вспомнилось понятие «имперский классицизм», даже гризайль на высоком потолке указывал на него. Женщина, шедшая по этому, казалось, бескрайнему коридору, тоже мало напоминала обыкновенного человека. В чём-то, напоминающем халат, длиною в пол, приглушённых оттенков, она скорей напоминала княгиню, которую побеспокоили в неурочный час.

– О, дорогой мой, почему без звонка?

– Прости, я на минутку, мама.

– Никаких минуток, я и без того тебя не вижу, и представь, наконец, свою очаровательную спутницу.

«Очаровательная спутница» стояла рядом, даже не пыталась держаться непринуждённо. Её высокие конверсы и парка не вписывались в это помещение, складывалось впечатление, что и самой Симе тут не место, даже если по волшебству на ней окажется нечто такое же элегантное и из натурального шелка.

– Серафима, это моя мама Елена Семёновна, мама, это Серафима, моя подруга.

– Очень приятно, милая, – цепкий взгляд уже нашёл пятнышко на джинсах, небрежно выпущенную поверх футболку, все огрехи в облике.

– Мам, я быстро. – Ося, вдруг коснувшись губами затылка Симы, двинулся вглубь этого дворца.

– Никаких быстро, Иосиф, вы останетесь обедать, и мы пообщаемся, милая, проходите, пожалуйста. – Она наблюдала, как Сима сняла кроссовки, взяла у неё парку и отнесла куда-то вбок, тогда как куртка Оси так и осталась просто лежать на полу.

– Мужчины, – Елена Семёновна жестом пригласила войти, – по правде говоря, я не ждала гостей, поэтому всё будет по-простому, по-семейному... присаживайтесь, это столовая, сейчас я накрою...

Симу ужасало количество посуды, которое появлялась на столе, бесчисленное количество, пугающее, как на обеде в палате Лордов, если они там обедают, конечно – думала Сима.

– Дорогой мой, что это такое? – Елена Семёновна показывала на Осю. – Милый, надень сейчас же рубашку, сейчас придёт твой отец, я позвонила.

– Мне так удобно, – подмигнул Симе, которая сидела с застывшим, бледным лицом, в примерно такой же одежде. Футболка и джинсы.

Отец Оси или Иосифа, как его тут называли, появился очень скоро, коротко поздоровался, представился, «ушёл в кабинет» и попросил «беспокоить только в крайнем случае».

Обед превращался в кошмар, Сима не могла не то что есть, она не могла не запутаться в том количестве столовых приборов, которые выглядели скорей насмешкой над маленькой хрупкой девушкой...

– Вы учитесь, милая? – Елена Семёновна словно не замечала отстранённого взгляда супруга и злости в глазах сына.

– Да.

– Где же, если не секрет?

– В колледже...

– Ах, в колледже... – она многозначительно посмотрела на мужа, который с невозмутимым лицом продолжал обед.

– А, вы, простите, местная?

– Мааам, может, хватит этого цирка, а?

– О чем ты, милый?

– Обо всём этом. – Ося отодвинул по полированной поверхности приборы. – Для того, чтобы съесть стейк, не нужна вилка для рыбы, мам. Ты собираешься пить? Днём? Белое вино? И красное? И игристое? Как врач я очень не рекомендую, не с твоим давлением.

– Не смей повышать голос на мать, – наконец подал голос отец, сидевший во главе стола.

– Да я бы предпочёл вообще с ней не разговаривать и с тобой, кстати, тоже. Я заехал за справочниками, забыл летом, когда с Тоськой оставался. НЕ НУЖ-НО УСТ-РА-И-ВАТЬ Э-ТО-ГО! Вы просто смешны.

– Смешон ты, Иосиф. С твоими возможностями...

– Мы не будем говорить про возможности, я не думал, что кто-то из вас дома, Поэтому заехал, – он коротко глянул на тихо сидевшую Симу, так и не съевшую ни кусочка. – Сима, пойдём...

В дверях, принимая куртку из рук Елены Семёновны, на чьём лице не отобразилось ни одной эмоции, Сима услышала.

– Иосиф, милый, ты же сам видишь, эта девушка тебе не пара...

– Вижу! – он посмотрел на Симу, совсем другой, взрослый, злой. – Вижу, – Сима была готова расплакаться, она зажмурила глаза и только потом почувствовала мужские губы на своих. Действительно, мужские и очень требовательные, и язык, который без всяких церемоний уже раздвигал стиснутые зубы, слегка прикусывая губы, вынуждая поддаться этому поцелуя. – Вижу, что пара.

Он вывел Симу, крепко держа за руку, так, что ей стало больно,  её трясло, постепенно она начала всхлипывать и в машине, наконец, заплакала.

– Прости меня....

– Тебя не за что прощать... Отвези меня домой.

Смотрю история «тяжко заходит».

Дорогие мои, могу пообещать, что всё будет хорошо, никто не умрёт, никто не будет страдать и, что там ещё полагается. Автор на редкость жизнелюбив, а посему уверен, что и с этим тоже можно и нужно жить) 

И потом, это же ЛР. :) И это светлая история )

Ставьте лайк, если вам не так уж страшно :)

Глава 3

Дома Сима продолжила плакать, наверное, впервые с того дня, как чуть было не шагнула под огромный грузовик.

Она плакала от того, что ей понравился поцелуй Оси, нечаянный, со злости.

Она плакала от того, что они не пара и не смогут никогда ею стать.

И никогда ни с кем. Ей было почти двадцать, на её личной жизни стоял огромный и жирный крест. Тогда как тело, отозвавшееся на мужской поцелуй, было не согласно с доводами разума.

Этот поцелуй открыл ящик Пандоры, и, в купе с отчаянием, вдруг свалившимся на Симу, она почувствовала и возбуждение.

Сославшись на плохое самочувствие, она не ходила в колледж, ни с кем не общалась и почти никогда не отвечала на звонки и сообщения Оси.

Он извинился ещё пару раз,  она попросила больше не извиняться и не поднимать этот вопрос, и вечером снова плакала. Ей показалось, что она превратилась в сплошной поток слез, маме она соврала по поводу температуры, и её усердно лечили, впрочем, не особо веря в её заболевание. Пару раз её пытались вызвать на разговор, но она уходила, увиливала и, в конце концов, просто попросила не трогать её...