Текст книги "Дверь в сон (СИ)"
Автор книги: Наталия Орешкина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 12 страниц)
Орешкина Наталия
Дверь в сон
Благодарности
Огромная благодарность за обложку Jaden Nixe.
Глава 1
(Сон 1)
Хочу я вас спросить, сняться ли вам сны? Вы скажете, что за глупый вопрос, конечно снятся! Так вот, я не про те сны спрашиваю, где вы плаваете по уши в дерьме, а наутро ждете, что вам бабки обломятся. Нет, я про другие сны, те, где вы оказываетесь в месте, где точно ни разу не были, но все кажется таким до боли знакомым, родным, как будто вы вернулись на покинутую когда-то Родину. И там вы встречаете людей, которых не знаете, но которые точно знают вас, и рады вам так, как вы радуетесь повышению зарплаты. Мало того сны преследуют вас из ночи в ночь, и длятся, как бразильское «мыло». Но, что самое странное, повлиять вы на сны не можете, вы просто живете в них, как в какой-то параллельной реальности.
Теперь подробнее. Вообще-то, я натура мало романтичная. Да и как ее эту романтику сохранить, если житейские проблемы валяться с завидным постоянством. Тот день не был исключением, с той лишь разницей, что спать я завалилась пораньше, несмотря на то, что муж все еще топтался по квартире. В сон я в прямом смысле рухнула. То есть вот лежала я, пытаясь не слышать, как муж гремит чем-то в холодильнике, и на тебе, я уже сплю. Только сон какой-то странный, вокруг меня туман, и не видно ни черта, вдруг поднимается легкий ветерок и приносит с собой запах летнего луга, цветов, хвои и чего-то, что оставляет привкус соли на губах. Туман вьется клубами, слышен шелест листвы и шум… и до моего тупого мозга доходит, почему я почуяла соль – море! Не успеваю я привыкнуть к обстановке, как из тумана ко мне тянется рука. Ничего так рука, мужская, сильная, с золотисто-медовой кожей (вот бы такая ручка, да меня приласкала), на пальце замысловатый перстень, с зеленым камнем размером, ей-богу, со спичечный коробок. Спрашиваете, что за камень, да хрен его знает, меня муж брильянтами не осыпает, а спросить я как-то не решилась. Да и согласитесь, странно как-то с рукой разговаривать. И тут я слышу голос!!! Если бы таким голосом Квазимодо разговаривал, «Собор Парижской Богоматери» закончился бы по другому, а Эсмеральда увеличивала бы население Франции, плодя маленьких Квазимодиков. И голос говорит, эдак с придыханием и тоской.
– Когда же ты придешь? – И из тумана начинает появляться силуэт.
Только я собралась прояснить, о чем говорил владелец руки, как буквально плюхаюсь, куда-то в темноту. Прихожу я в себя от амбре, которое больше подходит общественным туалетам, оглядываюсь и кроме мата, резко теряю свой словарный запас. Я в тюряге!!! Да не простой, а какой-то средневековой, с решеткой, прутья которой толще, чем моя рука, а пол устлан гнилой соломой. Мои попытки проснуться абсолютно безрезультатны. И тут в круге света, перед решеткой моей камеры появляются два человека. Один мордоворот с тупой рожей и поросячьими глазами, а вот второй… И где же только таких мужиков делают? Высокий, широкоплечий с кудрявыми черными, как смоль волосами, и прикид у него, как у мачо на картинках в модном журнале. Лица, правда, я не рассмотрела, но явно не урод. И этот мужчина орет на другого во все горло.
– Какого черта вы бросили за решетку мою невесту!!! Я разнесу к дьяволу вашу вонючую тюрягу вместе с вами!!!
Лицо мордоворота как-то оплывает по краям от расстройства.
– Так кто ж знал, что она ваша невеста. Мы ее на улице нашли всю в грязи и без сознания. – Пытается оправдаться он.
– А в больницу ее нельзя было отвезти?! Если с ней что-то случится, я вас всех закопаю! Открывай камеру!!!
Охранник топчется в нерешительности, я же лежа на полу, пытаюсь осмыслить, о чем говорит большой парень. Блин, а че это он меня невестой называет! Нет, я конечно бы не отказалась от такого лапы в качестве жениха, только на хрена ему баба, на добрый десяток лет старше и с фигурой от которой осталась только фига, в смысле талии ни фига.
Тут дверь, наконец, распахивается и высокий парень, быстро подойдя ко мне, сгребает меня на руки и шепчет.
– Ключ, молчите. Я потом все объясню.
– Если грыжу не заработаешь, – успеваю сказать я, прежде чем он ухитряется так прижать меня к себе, что я не только говорить, дышать-то могу с трудом.
Ну и этот Геракл тащит меня как пушинку наружу, где я практически слепну от солнца и перестаю что-либо соображать. Когда я немного прихожу в себя и навожу резкость, оказывается, что сижу я в навороченном «мерине», это я правда только по эмблеме на капоте поняла.
– Как вы, ваше высочество?
Я поворачиваюсь на голос, и понимаю что с утра мне точно пора к мозгоправу. Нет, ну ладно бы красавцы снились, если бы муж от своего долга супружеского отлынивал, нет, он иногда так просто озабоченный и я не в пролете. Так чего же мне такие мужики вержутся, понятно, сорвало крышу на фоне киношных красавцев. Но молчать как-то неудобно и я выдавливаю из себя.
– Парень, какая я на хрен «высочество», лечится тебе надобно, милок. Может это из-за грыжи у тебя мозга за мозгу зашла. – Пытаюсь за хамством спрятать испуг.
Если бы глаза выпадали на пол, то его зенками, мы сейчас в настольный, а точнее напольный теннис играли.
– К-ка-ка-ая г-гры-ж-жа? – За заикался обалдевший мужчина.
– Ты че, во мне почти семьдесят кг, так что если у тебя потом позвоночник в трусы ссыплется, я тут не причем.
Вы видели когда-нибудь истерику у мачо, я нет. До этого. Он залился прямо-таки истеричным хохотом, упал на руль, по щекам его побежали слезы, а сам он сотрясался от смеха так, что аж машина дрожала. Наконец, оклемавшись, он поднял на меня взгляд.
– Вы не толстая.
Я опустила взгляд на себя.
– Епт. А говорят фитнесом надо заниматься, нет, блин, заснула и балерина.
– О каком сне вы говорите?
– Ну, я типа во сне, голубок! – Ехидно добавила я.
– Разделенная душа. – Понимающе кивнул он.
– Какая на хрен, разделенная душа? Че тут вообще происходит?
– Во-первых, вам надо успокоиться, ваше высочество, во-вторых, не могли бы вы выражаться немного… вежливей, что ли. И еще, если не трудно покажите мне, пожалуйста, ваш кулон.
В чем-то он был прав, хамством ситуацию точно не прояснить. И, вздохнув пару раз, чтобы успокоить нервишки, я спросила.
– Так, давай по порядку. Почему ты назвал меня «высочеством»? Еще раньше ключом и еще раньше невестой.
Мужчина вздохнул и ответил.
– Не могли бы вы сначала кулон показать?
– Кулон?
– Да. Кулон в виде старого витиеватого ключа.
И тут на меня вдруг обрушиваются воспоминания. Я в потрепанной одежде в унылом здании, и вокруг дети, одетые так же, как я, с ожиданием и тоской в глазах. Детский дом! Это точно не про меня, мои родичи до сей поры живы, и с завидным постоянством учат меня жизни, забывая о том, что мне уже самой есть кого учить. Потом мелькает учеба, курсы, работа в каком-то офисе, крошечная квартирка. А самое главное, это кулон в виде старого ключа, который по странной причуде мастера его изготовившего, обвивал изысканный узор. И я понимаю, что то, что всплыло в моем мозгу, это не очередной бред воспаленного воображения, а события моей жизни тут. Чтобы окончательно удостоверится, что я не брежу, ну сами подумайте, как сохранить такую вещь в детском доме и не утратить ее по какой-то причине, я тяну руку за пазуху, и он сам собой ложится мне в руку, будто притянутый магнитом. Прикосновение к нему заставляет пробежать дрожь по моему телу. И в мыслях вспыхивают все случаи, когда я «теряла» его, рыдая поначалу от утраты, а на утро вновь обретая его висящим на своей шее. Постепенно «пропажи» прекратились, особенно после того, как у устроившего эту «пропажу» с неделю шел чес по всему телу, ничего катастрофического, но и приятного в том было мало, тем более каждый знал, что это неспроста. Не успела я вытащить кулон, как проснулась от того, что кто пихал меня в бок.
– Кончай брыкаться, пол ночи спать не давала, – недовольно пробурчал муж. Сон ушел, а я лежала, глядя в потолок, и легкая печаль зудела где-то в душе.
Глава 2
(Сон 2)
Ох, и устала же я сегодня, но вместо благодарности за ужин, муж домотался до какой-то ерунды и мы здорово с ним поцапались. Я, забрав подушку и одеяло, сбежала от него на диван, пусть бурчит себе, а я спать хочу. Да и на диван он, скорее всего утром «мириться» не придет, хоть высплюсь. И опять это случилось, я рухнула в сон…
– Что вы остановились, ваше высочество?
Я опять была в том же «мерине», с тем же темноволосым красавчиком с напряженным ожиданием глядевшим на меня, и рука моя все так же покоилась за пазухой с ключом в ней.
– Что-то не так, ваше высочество?
– Слушай, кончай эти формальности, меня Дашей зовут.
– Нет, – уверенно сказал он. – У вас должно быть другое имя.
– Вот те раз, а чем это-то тебе не угодило.
– Ваше имя должно звучать.
– Че, как балалайка что ли?
– Какая еще балалайка?
– Инструмент такой, струнный.
– Нет, я имел в виду, что имя должно сразу за себя говорить. А есть у него еще какая-то форма.
– Ну, да. Дария.
– Вот оно.
– И че ты там такого услыхал?
– Имя делится на Дари и Я.
– И чего это значит?
– Потерянную принцессу должны были назвать Дари. И видимо ваша мать, таким незамысловатым образом пыталась вас скрыть.
– Я не помню матери. Это имя мне дали в детдоме. Сказали, что я его назвала, только я этого не помню, давно все было.
Черт, у меня сейчас было ощущение, как у человека с раздвоением личности. С одной стороны я женщина с некоторым жизненным опытом, с другой все чаще прорываются в меня ощущения молодой и наивной девушки, стремящейся в простому человеческому теплу и дому, где тебя ждут любящие люди. И эта вот наивность начала очень сильно мешать моему мыслительному процессу. Я видела в сидящем парне, просто обычного красавчика, за вежливыми словами, скрывающего некоторое превосходство надо мной, моей дешевой одеждой, сейчас к тому же весьма заляпанной, лицом без грамма косметики, простой прической. Это еще усугублялось тем, что в моих воспоминания, я не была запредельной красоткой, а простой, милой девушкой. А она, то есть тутошняя я, просто таяла, глядя на него. Меня здешнюю никто не носил на руках, и уж конечно не возил в таких шикарных машинах, и не называл невестой. Правда последний пункт и здешнюю меня несколько смущал.
Но все наши общие чувства перекрывало одно стойкое, но какое-то туманное ощущение, не показывать ключ этому человеку, не то, чтобы он представлял для меня опасность, но как будто за его плечами стояла темная тень, способная толкнуть его на что-то настолько плохое, что сама моя жизнь оказалась бы под вопросом, ну или, на крайний случай, мое психическое состояние. Если бы не моя здешняя наивность, я, наверное, все-таки не решилась показать кулон, но той девушке, которой я сейчас была, хотелось произвести на парня приятное впечатление, и она победила. Я медленно достала ключ. Он был довольно большим, сантиметров десять длинной, но странно легким, почти невесомым, и занимал большую часть моей ладони. Самое удивительное он тихо светился, а красные камушки на нем казались каплями крови, будто стоило тряхнуть его и они соскользнут с металла ключа. В моих воспоминаниях такого с ним никогда не было, он всегда был тусклым, а камни походили на бисер. Глаза мужчины замерли на кулоне с таким благоговением, словно он увидел, по меньшей мере, Святой Грааль.
– Столько лет поиска, – прошептал он. – Вы на самом деле она – потерянная принцесса.
– А вот отсюда поподробнее.
– Думаю, нам стоит поехать в наше поселение, там вам все и объяснят.
Мое взрослое Я, подняло голову.
– А вот фиг ты угадал, пока хоть что-то не прояснишь, я с тобой никуда не поеду. А может ты маньяк какой, или владелец борделя. Пока мне чего-нибудь не расскажешь, можешь и не мечтать, что я с тобой куда-то отправлюсь.
– Хорошо, я не все могу объяснить, но то, что вы принцесса я уже сказал. Ключом вас называют из-за кулона, который вы носите, потому что не знали точно, какое вам дали имя, так как ваша мать пропала на следующий день после вашего рождения.
Он замолчал, с опаской посматривая на меня, явно не расположенный пояснять, почему он назвал меня невестой.
– Ну и чего ты замолчал. Я что-то не помню, чтобы ты мне в нежных чувствах изъяснялся. Так что давай, выкладывай. Я не горю желанием становится женой того, кого я впервые вижу, даже если он и красавчик.
Брови у парня поползли вверх.
– Ну, типа ты в зеркало не смотришься. А я первая, кто тебе это сообщил. Ладно замнем для ясности, колись, как ты стал вдруг моим женихом, или это только для того урода в тюрьме?
– Нет, урод, как вы говорите, здесь не причем, просто вы последняя особа королевской крови, а я принадлежу к семье, в которой должен был родиться следующий консорт. Вообще-то им должен был стать мой отец, но что-то там произошло, и ваша мать сбежала.
– То есть, если я правильно поняла, без меня, меня женили. А если я не соглашусь?
– Вы должны, это очень важно, для нашего народа.
– Че поумираете, что ли без этого?
– Нет, конечно. Но мы не сможем вернуться из изгнания, и искупить грех.
– Что-то твои объяснения еще хуже все запутывают. Хорошо, может я и поеду с тобой, если поклянешься, что мне не причинят вреда. Ну и в порядок себя привести не помешает, а то я после камеры помойкой пахну.
– Слушайте, ваше высочество, если поедем к нам, вам там все расскажут. Там ваш настоящий дом, там ваши люди.
Понял видно поганец, как меня зацепить, у моего здешнего, детдомовского Я, аж внутри все затряслось при этих словах. Неужели мечта одинокого детства может стать явью. Говорить я не могла, и все что сделала, кивнула, иначе бы просто затопила машину слезами, но годы заброшенности заставляют скрывать свои чувства, свою застарелую боль.
Парень завел машину, и уж было собрался трогаться, когда я положила свою руку на его, чтобы привлечь внимание.
– Я даже имени твоего не знаю.
– Меня зовут Алекс Рейн, ваше высочество.
– Имя какое-то английское, ты что иностранец.
– Нет. Алекс, это сокращение от Александра. Ну а фамилия, это прихоть первой королевы, у всех наших людей фамилии связаны с природой, только на английском, чтобы уж совсем глупо не звучало. У нас даже имена у девушек в некоторых семьях, стойко придерживающихся традиций, цветочные. Но это уже редкость, как-никак с Изгнания прошло уже много лет.
– Ты упоминаешь Изгнание, грех. Это ты о чем?
– Лучше вам об этом, расскажет Хранительница летописи.
– А кто она?
– Это самая старая женщина среди нас, она чуть ли не единственная из старшего поколения выжившая после Изгнания. Она записывала для нового поколения все знания о нашем родном мире. Ну и еще она моя прабабушка. Она очень ждала вашего появления, так как ей умирать через год, она очень переживала, что мы никак не можем вас найти.
– Что значит умирать через год?
– Это тоже прихоть первой королевы, что-то на генетическом уровне, мы живем ровно сто лет, а потом просто исчезаем.
– Ни фига ж себе! Я что тоже сто лет проживу?
– Нет, вы королевской крови, и у вас жизнь дольше на пятьдесят лет.
– Ладно, поехали, я хочу всю историю сразу, и помыться, наконец.
Машина резко взяла с места, видно мой «женишок» спешил, пока я не передумала. И вот мы подъезжаем к маленькой деревушке. Ряды небольших, добротных домов выстроились в два ряда от странной площади, окруженной с одной стороны высокими камнями явно природного происхождения. Когда мы подъехали ближе, я заметила на них следы, которые остаются от пересохшего источника, когда-то бившего из них. А сбоку от площади стоял особняк, богаче и больше остальных строений. И только я собралась спросить, чей это дом, как пронзительная трель будильника резко выдернула меня из сна, так как я его не заводила, то поняла, ссора с мужем в самом разгаре. Пора было прочистить ему мозги.
Глава 3
(Сон 3)
У меня болела голова. И не просто болела, а зверски. Казалось, что мозги плавают в черепе в какой-то ядовитой, жиже и стоит только чуть ей мотнуть, как боль становилась до тошноты невыносимой. И, что вы думаете, сделал муж? Нет, он не пожалел меня, не принес какие-нибудь таблетки. Этот озабоченный придурок обвинил меня в том, что я притворяюсь, чтобы только с ним не спать, а это месть у меня такая за какие-то его воображаемые грехи. Ну почему все мыслительные органы у мужиков ниже пояса. Если они думают не членом, то уж наверняка задницей. Заглотив таблетку, я прилегла все на том же диване и… бух, я опять во сне.
– Опять был уход? – Спросил Алекс, на мой ошеломленный взгляд.
– А? Ага. Где это мы?
– Это и есть наше селение. А тот большой дом, мой.
– Кучеряво живешь.
– Так полагается, я же глава наших людей.
– Да, демократией не пахнет.
– Вы тоже далеко не нищая. – Сказал он.
На что я многозначительно поглядела на свою одежду, так неуместно смотревшуюся в шикарной тачке. Он в ответ лишь покачал головой.
Он подрулил к дому, хотя назвать так этот особняк можно было с натяжкой. Тот не был огромным, но богатство его было видно невооруженным взглядом. Большие, почти во всю стену, окна делали его похожим на шале, или богатый загородный дом, спроектированный хорошим архитектором. Мы остановились на подъездной дорожке, и Алекс вышел, торопясь открыть мне дверь, но мог бы и не спешить, потому что здешняя я, как и я спящая, были под большим впечатлением от увиденного.
Тут из дома выпорхнула, иначе и не скажешь, сногсшибательная фифа, и со сладкой улыбочкой, повисла на шее моего потенциального «женишка», покрывая его лицо поцелуями и помадой. Алекс стоял, как парализованный, я бы тоже обалдела, если б меня так учмокивали на глазах невесты, которая и так не рвалась под венец. Тут он видно пришел в себя и начал осторожно высвобождаться из страстных объятий красотки.
– Роза, прекрати, что на тебя нашло. Ты меня всего в помаде вымажешь.
– Ты раньше не жаловался. Что-то случилось? – Кидая на него страстные взгляды, спросила фифа.
– Я привез принцессу, – сказал Алекс и многозначительно глянул в мою сторону.
Похоже, эта новость совершенно ее не обрадовала, она обернулась ко мне со взглядом, в котором явно проскальзывало презрение, и осмотрела меня, как паршивого котенка, которого ей навязывают на «Птичьем рынке», уверяя, что он породистый. Я мысленно дала пинка себе здешней, и взяла ситуацию под контроль. Не дожидаясь, пока мой будущий благоверный, наконец, выберется из цепких объятий красотки, я открыла дверь и выбралась наружу.
– И это принцесса? – Высокомерно хмыкнула она. – Да она на бомжиху похожа, не может она ею быть. Это ты специально сделал, чтобы Хранительница от тебя отстала?
– Роза, придержи свой поганый язык, твое мнение здесь никого не интересует, – сказал суровый женский голос, от звуков которого по моей коже прошла холодная дрожь.
Мы все обернулись на звук, на пороге дома стояла женщина, а точнее дама. Весь ее облик говорил о том, что она привыкла повелевать и принимала подчинение, как само собой разумеющуюся вещь. На вид ей было не больше пятидесяти, но тех пятидесяти, которые бывают у женщины, очень внимательно следящей за своей внешностью, но вот глаза. Глаза ее были стары как мир и столь же знающи. Сейчас в них полыхала ярость и направлена она была явно не на меня. Роза, казалось, сжалась в комок под ее взором, а руки словно стекли с плеч Алекса, и сама она как-то слиняла, словно ярость дамы на пороге, выжгла что-то внутри нее. Поклонившись сначала ей, а потом мне и Алексу, Роза попыталась сбежать, но резкий, как удар хлыста окрик, заставил ее замереть на месте.
– Ты не знаешь, кому первому кланяться? Или как обращаться с королевской особой? – Повысила голос дама.
Если бы Роза могла сжаться еще сильнее, она бы наверняка это сделала, но под испепеляющим взглядом той, она подошла ко мне и, сделав низкий реверанс, поцеловала мою руку, даже не пытаясь поморщиться от грязи и вони, шедшей от нее. Потом она поклонилась Алексу и в последнюю очередь уже даме, и неподвижно застыла на месте в ожидании приказаний.
– Можешь идти, – сжалилась, наконец, та.
Роза рванула так, будто от этого зависела ее жизнь, и, глядя на даму, я засомневалась, вдруг мое предположение было недалеко от истины. И тут с ней произошли удивительные изменения, обернувшись ко мне, она засияла такой улыбкой, глядя на которую, любая голливудская звезда удушилась бы от зависти. А потом начала спускаться с крыльца, точнее это нельзя было назвать спуском, она плыла, до того гибкими были ее движения. Приблизившись ко мне, она обняла меня и сказала.
– Милая моя, как я рада, что увижу, как мой правнук обретет свое счастье. И что мы получим возможность, снова вернутся в свой дом.
Не знаю почему, но я ощущала за всеми этими ласковыми словами, четкую цель, к которой она шла, и если бы было нужно, она отмахнулась от меня так же, как только что от Розы. И счастье правнука было здесь абсолютно не причем, а за этими словами скрывается что-то темное и гнусное. Что все эти улыбки лишь камуфляж, который она привычно накидывала, чтобы добиться своего. Эта женщина была БЕДОЙ!!! Именно для меня! А я была совершенно перед ней беззащитна! Как я могла в чем-то ее обвинить, даже не представляя, что она задумала? И это ощущение ужасало меня своей неизбежностью, невозможностью что-то изменить.
– Алекс, веди свою невесту в дом. Она наверняка голодна и захочет привести себя в порядок. – Отдала она распоряжение. При звуках ее голоса Алекс вздрогнул, приходя в себя.
– Конечно, прабабушка.
– Я же просила называть меня Марго, что-то ты сегодня не в себе. Шевелись, время уходит, – сказала она, скользнув в мою сторону каким-то странным взглядом.
Что-то явно затевалось, и похоже, меня об этом проинформировать никто не собирался. Она подошла к Алексу, и стала что-то быстро нашептывать ему на ухо. Мое волнение возрастало, но я решила, что сначала помоюсь и поем, а уж потом вытрясу из них все что нужно, и этой Марго не удастся промолчать. Если я уж из мужа вытягиваю правду про заначки, то это будет парой пустяков. Во всяком случае, я очень на это надеялась.
И тут у меня закружилась голова, и всплыли воспоминания о сегодняшнем дне. И я поняла причину головокружения – голод и жуткая усталость были тому виной. Я почувствовала, что если в ближайшее время не сяду, то просто свалюсь на землю.
– Если вам нужен мой хладный труп, то беседуйте и дальше, – успела пробормотать я, и начала медленно оседать вниз.
Алекс в мановение ока подлетел ко мне и подхватил на руки.
– Все-таки ты заработаешь грыжу, – прошептала я и провалилась во тьму.
И тут тонкий назойливый свист проник сквозь эту пелену. Я проснулась, но свист все не кончался. Вдруг я поняла его причину! Муж, сволочь такая, чтобы мне напакостить, поставил греться чайник со свистком, и это при том, что у нас уже давно электрический есть. Ну, что ж, любимый, я иду!!! Готовься!!!
