355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Наталия Сотникова » Династия Виндзоров. Ужасная история английского двора » Текст книги (страница 2)
Династия Виндзоров. Ужасная история английского двора
  • Текст добавлен: 15 апреля 2022, 12:01

Текст книги "Династия Виндзоров. Ужасная история английского двора"


Автор книги: Наталия Сотникова



сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

ПЕРВЫЙ ИЗ ГАННОВЕРЦЕВ НА ПРЕСТОЛЕ ВЕЛИКОБРИТАНИИ

Итак, в Лондон прибыл и был коронован под именем Георга I ганноверский курфюрст. Общество полностью поддерживало мнение современного историка Уилкинса о новом монархе: «В противоположность своей матери он не обладал образованностью, в противоположность отцу – манерами». У Георга-Людвига хватило такта не привезти с собой фаворитку Мелюзину и сводную сестру, графиню Софию-Шарлотту фон Кильмансегг, так сказать, в первом эшелоне, ибо их присутствие на коронации выглядело бы в высшей степени неуместным. Он был весьма удивлен тем, что его подданные, видимо для поддержания преемственности между династиями Стюартов и Ганноверов, пригласили на церемонию любовницу короля Карла II, француженку Луизу де Керуаль, герцогиню Портсмутскую88
  Луиза де Керуаль была при Карле II тайным агентом влияния французского короля Людовика ХIV; см. о ней главу «Верность всегда и повсюду» в моей книге «Король-Солнце Людовик ХIV и его прекрасные дамы».


[Закрыть]
, Иакова II – графиню Кэтрин Дорчестер и Вильгельма III Оранского99
  Вильгельм III Оранский – муж и соправитель королевы Марии II Стюарт, сестры королевы Анны.


[Закрыть]
– графиню Элизабет Оркни. Когда эти изрядно поблекшие призраки далекого прошлого появились на коронации, Кэтрин Дорчестер, прославившаяся своей способностью не лезть за словом в карман, во всеуслышание изумилась:

– Боже правый! Кто бы мог подумать, что мы, три старые проститутки, встретимся здесь!

Но этим злоязычница не ограничилась, и, когда архиепископ Кентерберийский произнес ритуальную фразу: принимает ли народ нового короля, графиня, окинув взором вытянувшуюся по струнке стражу при полном вооружении, ядовито изрекла:

– Неужели старый дурень думает, что кто-то скажет «нет»?

Однако фаворитка и сводная сестра не замедлили вскоре прибыть в Великобританию вместе со своим потомством и целой оравой приближенных к Георгу-Людвигу немцев. Англичане, предвидя подобное нашествие, еще в «Законе о престолонаследии» наложили запрет на назначение немцев на высокие государственные посты, но королю не возбранялось использовать их на должностях советников, местах, порой не менее хлебных и связанных с большим влиянием. Например, король весьма дорожил мнением графа Андреаса-Готтлиба фон Берншторфа, прожженного политика, бывшего премьер-министра Цельского герцогства, сыгравшего немалую роль в поддержании пожизненного заключения Софии-Доротеи. Надо сказать, что Берншторф, пользуясь своим влиянием на короля, сумел попортить немало крови английским политикам.

Пришельцев заведомо невзлюбили и окрестили не иначе как «ганноверские крысы», уверяя, что от произношения их фамилий можно сломать язык. Тем не менее для приличия надо было каким-то образом продемонстрировать лояльность королю, а потому новую площадь в одном из престижнейших районов Лондона назвали Ганноверской. В особняках на ней проживала исключительно знать. Вершиной подхалимажа стало освящение построенной там церкви1010
  Церковь было воздвигнута согласно закону от 1710 года о строительстве 50 церквей в Лондоне в связи со значительным ростом населения.


[Закрыть]
в честь Св. Георга. О том, что жена короля упрятана за семью замками в далеком Ганновере, никто в Англии и слыхом не слыхивал.

Одним из первых действий Георга I было прекращение всяческих поползновений возобновить не доведенные до конца расследования по злоупотреблениям герцога Мальборо1111
  См. новеллу «В тени непобедимого Мальборо» в моей книге «Строптивые фавориты».


[Закрыть]
, с которым король некогда вместе сражался под одними знаменами. Неприятным сюрпризом для монарха стало то, что его власть в Великобритании, в отличие от родного Ганновера, была сильно ограничена парламентом. В хитросплетениях местной политики он разбирался плохо и постарался возложить все внутренние дела на премьер-министра Роберта Уолпола. Так что воцарение ганноверской династии сильно укрепило парламентскую традицию Великобритании. С Уолполом короля связывали вполне дружеские отношения. Они вместе выезжали на охоту, а после нее пьянствовали и курили трубки. Мелюзине это не нравилось, и она безуспешно пыталась подговорить немецких придворных прекращать подобные попойки. Обычно это кончалось тем, что они присоединялись к высокопоставленным собутыльникам и пьянка приобретала всеобщий характер.

Король кое-что знал о борьбе за власть не на жизнь, а на смерть между партиями вигов и тори, поэтому он попытался при назначении на ключевые должности блюсти непредвзятость и выбирать для сей цели лиц нейтральных взглядов. В результате почти все ответственные посты оказались занятыми вигами, сумевшими вовремя изобразить из себя сторонников ганноверской династии. Тут следует учесть, что тори, среди которых было немало католиков и сторонников пребывавшего в эмиграции во Франции претендента на престол, считали Георга-Людвига настоящим узурпатором власти. Единственно, во что король вмешивался, так это в вопросы внешней политики, в которой разбирался весьма здраво. Как в то время, так и впоследствии, бытовало мнение, что монарх по тупости и отвращению к новым подданным был полным невежей в английском языке, его даже называли «чурбаноголовым». Однако постепенно историки пришли к выводу, что Георг I владел им вполне сносно, просто предпочитал разговаривать с придворными по-французски, как оно и было принято при всех европейских дворах, а в среде приближенных лиц с наслаждением переходил на родной немецкий.

Англию он не любил и стремился при малейшей возможности отправиться в родной Ганновер. Подсчитано, что за все время правления примерно пятую часть оного Георг-Людвиг провел на континенте. Никакого облегчения для судьбы его супруги в замке Альден не было сделано. Ее даже не сочли нужным поставить в известность о том, что ее сын Георг-Август в 1705 году женился по замыслу бабки, курфюрстины Софии, на круглой сироте, принцессе Каролине Бранденбург-Ансбахской, а в 1706 году дочь вышла замуж за прусского короля Фридриха-Вильгельма. Таким образом, Альденская узница стала родоначальницей двух династий, которые впоследствии своими ответвлениями оплели всю Европу. Подобное отношение отца к матери породило у Георга-Августа ненависть, которую он так и не смог изжить в себе.

ВОЦАРЕНИЕ ФАВОРИТКИ

Тем временем на Мелюзину фон дер Шуленбург и ее родню излился поток милостей. Ее брату и сестрам были пожалованы графские титулы; когда в 1720 году в возрасте 37 лет скончался ее брат Фридрих-Вильгельм, его похоронили в Вестминстерском аббатстве. Мелюзина, принявшая в 1716 году британское подданство, для начала получила ирландские титулы1212
  Поначалу согласно «Закону о престолонаследии» Георг-Людвиг не имел права присваивать английские аристократические титулы немцам, но после принятия Мелюзиной британского подданства это ограничение отпало.


[Закрыть]
герцогини Манстер, маркизы Дангэнен, графини Дангэнен и баронессы Дандок. Уже в 1719 году ей были пожалованы титулы английского пэрства: герцогини Кендалл, графини Февершем и баронессы Гластонбери. Император Священной Римской империи германской нации Карл VI позднее возвел ее в княжеское достоинство фон Эберштайн с собственным гербом, из чего некоторые историки сделали вывод, что она была тайно обвенчана с королем Георгом I. Однако они, похоже, не приняли во внимание тот факт, что Георг I был также главой англиканской церкви, носителем титула «Защитник веры» и не мог нарушать ее законы. В ту пору в Великобритании разведенные особы не имели права вступать в брак, пока жив бывший партнер.

Мелюзина поселилась сначала в Сент-Джеймсском дворце, но тот находился в довольно неприглядном состоянии. Поэтому вскоре после соответствующего ремонта пара обосновалась в Кенсингтонском дворце, где вела совершенно супружеский образ жизни. Все дочери фаворитки также были хорошо пристроены. Правда, жизнь старшей Анны-Луизы сложилась довольно неудачно. В возрасте 15 лет она уломала родителей позволить ей выйти замуж за офицера Филиппа фон Бусше-Иппенбурга, но супружеская жизнь показалась ей скучной. Молодая дама, по выражению современника, обзавелась «тысячей любовников и, будучи застигнутой в постели с мужчиной, была разведена с мужем». Довольно авторитетные современники обвиняли ее не только в кровосмесительной связи с отцом-королем, но и с его сыном Георгом-Августом и даже внуком, принцем Фредериком. Анна-Луиза осталась в Ганновере, где получила титул графини фон Дёлиц и небольшой дворец под тем же названием в поместье курфюрстов Херренхаузен, расположенном совсем недалеко от города. Средняя дочь Мелюзины вышла замуж за графа Честерфилда, младшая – за немецкого графа Шаумбург-Липпе.

Обычно Мелюзине приписывали такое корыстолюбие, что она «продала бы честь короля за 1 шиллинг». Но фаворитка была отнюдь не глупа, расчетлива, дипломатична и весьма разумно пользовалась своим влиянием на короля. При этом следует учесть, что она вовсе не царила при дворе безраздельно. Уже упомянутая сводная любимая сестра короля, София-Шарлотта фон Кильмансегг, в Англии графиня Дарлингтон, терпеть ее не могла и всячески ставила палки в колеса, стремясь играть первую роль при дворе. Любопытное воспоминание о внешности «Слона» оставил сын Уолпола, Хорэс: «София-Шарлотта, которую я видел у матери в своем детстве и которая, по моим воспоминаниям, испугала меня своей гигантской фигурой, была столь же дородна и тучна, сколь герцогиня [Мелюзина] высока и тоща. Два злобных черных глаза, большие и перекатывавшиеся под высоко выгнутыми бровями, два акра пунцовых щек, океан переливавшейся через край шеи, неотделимой от нижней части ее тела, ни одна часть которого не была стеснена корсетом, – не удивительно, что ребенок страшился этой великанши-людоеда, а лондонская толпа вовсю развлекалась при виде подобного сераля». Графиня Дарлингтон была чрезвычайно высокого мнения о своей особе и пыталась интриговать против всех прочих членов королевской семьи. Например, она очень активно вмешивалась в такой важный вопрос, как выбор невесты для принца Уэльского Фредерика.

Мечтой короля Георга было, подобно французским королям, содержать свою любовницу за счет цивильного листа, но из этой затеи в высоконравственной Великобритании ничего не вышло. Когда подал в отставку герцог Сомерсет, королевский шталмейстер, монарх сделал безуспешную попытку передать его жалование в 7000 фунтов фаворитке. Мелюзина получала из его личных средств пенсию в 7500 фунтов в год, а также имела доход от своего поместья в Голштинии. Этих поступлений не хватало, ибо ее положение требовало роскошных туалетов, к тому же она финансово поддерживала свою родню, которой была очень привержена. Естественно, подобная тороватость обходилась ей в копеечку, в особенности если учитывать дорогостоящее увлечение ее брата Даниэля-Бодо алхимией. Помимо этого она щедрой рукой тратила на благотворительность, иногда оплачивала долги бедняков и заботилась о внуках Георга, которых тот фактически отобрал у их родителей. Мелюзина была очень набожна и по воскресеньям посещала 7 церковных служб. Наверняка она старалась замолить свой грех внебрачного сожительства с Георгом-Людвигом во избежание вечного наказания, ожидавшего ее на том свете.

Хотя связь Георга и Мелюзины давным-давно перешла в разряд некого супружества, она совершенно не препятствовала его кратковременным интрижкам на стороне. Женщин он выбирал из числа фрейлин своей невестки, принцессы Уэльской, урожденной Каролины Бранденбург-Ансбахской. Для фаворитки это не было секретом, она терпеливо сносила все похождения Георга, но серьезно обеспокоилась, когда Георг, похоже, серьезно увлекся чуть ли не самой привлекательной фрейлиной Мэри Лепелл (1700-1768), или, как ее звали при дворе, Молли. Девица являла собой настоящую звезду. Она была красива, умна, дерзка и буквально искрилась весельем. Поэты Поуп и Гэй воспевали ее красоту в стихах, даже Вольтер удостоил ее стихами «о страсти, которую вы зажгли в моей груди». Ухаживания Георга ничуть не смущали Молли, она имела обыкновение после бесед с королем пересказывать друзьям их содержание, пародируя весьма неуклюжую манеру Георга любезничать.

Мелюзина почуяла грозившую опасность и будто бы заплатила девушке 4000 фунтов, чтобы та исчезла с глаз долой. Обзаведясь приданым, Молли скорехонько вышла замуж за Джона Харви, личность совершенно неординарную, о которой речь пойдет ниже. Может показаться странным, что такая независимая барышня согласилась на подобную сделку, но здесь стоит рассказать о любопытном факте ее биографии. Отец Мэри, бригадный генерал Николас Лепелл, был небогат. В 1705 году он получил задание сформировать пехотный долг и записал туда свою дочь корнетом. Молли очень долго получала офицерское жалованье, существенная добавка к фрейлинскому жалованью 300 фунтов в год, пока эта история не стала предметом злых насмешек при дворе. Вместе с полагавшимся ей как фрейлине пособием в 3000 фунтов по случаю замужества отступные от Мелюзины превращали ее в богатую невесту.

Стремясь создать себе надежную финансовую опору на случай потери своего положения, Мелюзина безо всякого стеснения торговала должностями, патентами на офицерские звания и титулами, составив себе крупное состояние. Георг занимался государственными делами в ее покоях, что лишь придавало вес толкам о влиятельности фаворитки. Уолпол писал о ней: «Она была такой же королевой Англии, как и любая другая в истории». Впрочем, внучка Георга I, принцесса Вильгельмина, высказалась о Мелюзине довольно похвально: «Герцогиня Кендальская не была плохой женщиной. Она не обладала ни большими пороками, ни великими добродетелями».

Мелюзина старалась сделать себя незаменимой для короля, и это ей удавалось. Маркграфиня Байрейтская оставила о ней такой отзыв: «Герцогиня Кендалл относится к числу тех особ, которые настолько хороши, что ни к чему не пригодны. Она не обладает ни пороками, ни добродетелями, и все ее старания направлены на то, чтобы сохранить свой фавор и помешать кому-либо еще лишить ее оного». Влияние на короля она старалась использовать в полной мере в свою пользу.

Известно, например, что ей удалось частично восстановить утраченное положение опального политика Болинброка, сделавшего нашумевшую карьеру во времена королевы Анны. Тот в свое время попытался поддержать католического претендента на престол и был вынужден бежать во Францию. Впоследствии он женился там на богатой вдове двоюродного брата мадам де Ментенон, морганатической супруги короля Людовика ХIV, и вернулся в отечество. За вознаграждение в 11 000 фунтов от его жены Мелюзина добилась возврата ему конфискованного имущества, правда без восстановления титула и места в палате лордов, так что воскресить блестящую политическую карьеру Болинброку не удалось. Аристократ Джеймс Бриджес заплатил Мелюзине 9500 фунтов за титул герцога Чэндоса, а Джейкоб Бувери, по выражению сплетников, «купил свой горностай1313
  Парадные одеяния титулованной английской знати, предназначенные для особо важных событий типа коронации, отделаны горностаем.


[Закрыть]
(титул виконта Фоукотопа) у герцогини Кендальской по цене 12 000 за ярд». Но дважды пристрастие к деньгам вовлекало фаворитку в весьма неприглядные истории.

ИСТОРИЯ ОДНОГО МЫЛЬНОГО ПУЗЫРЯ

Крах «Компании Южных морей»1414
  Южными морями в ту пору именовали континент Южной Америки с прилегающими к нему морями.


[Закрыть]
, одного из первых гигантских мыльных пузырей в истории финансов, стал также позорной страницей в политической истории Великобритании. Предприятие было учреждено в 1711 году, по замыслу лорда-казначея Роберта Харли с вполне разумной и благородной идеей оздоровления финансов королевства. В то время оно было втянуто одновременно в две крупные ратные эпопеи: Войну за испанское наследство и Большую северную войну. Государственный долг вырос до фантастической суммы, все источники пополнения финансов иссякли, дело дошло до того, что нечем было выплачивать жалованье королевской челяди. По замыслу Харли, кредиторы государства обменивали долг на акции этой новой компании, учрежденной для коммерции с Южной Америкой и обеспеченной правительственными гарантиями по доходности. Основой ее деятельности должна была стать торговля рабами, приносившая сказочные дивиденды, на что и делался упор в рекламной шумихе, поднятой для продвижения этого предприятия.

С самого начала вокруг «Компании Южных морей» роились всякого рода темные делишки, напрямую связанные с политиками, просто в задачу автора не входит намерение особенно углубляться в их детальное описание. Достаточно будет привести такой пример: была официально даже привлечена почтовая служба, дабы перехватывать корреспонденцию, содержащую сведения финансового характера, для употребления на пользу дела. Урвать от будущих дивидендов мечтали все политики. Должность председателя была почетной, и ее обычно занимал монарх. По Утрехтскому мирному договору компания получила монополию на торговлю рабами «в Испанской Вест-Индии». Только вот инвестиций для осуществления коммерческой деятельности у компании не было. С большим трудом и чуть ли не с убытком за все время были проданы 34 тысячи рабов, но ажиотаж вокруг слухов о неслыханной прибыльности возник колоссальный.

Для пущей надежности компания раздавала акции влиятельной знати и политикам, надеясь на их поддержку. Мелюзина получила ценных бумаг на 15 000 фунтов, Георг-Людвиг и их младшие дочери – на 5000 фунтов каждому. Король утверждал, что «Компания Южных морей» есть одно из капитальнейших предприятий государства. В результате цена за акцию взлетела до 800 фунтов, сумма совершенно фантастическая. Соблазн для правления оказался велик, и было выпущено дополнительно множество акций, которые не имели никакого обеспечения. Вся эта мошенническая деятельность в 1720 году вылилась в оглушительный крах, дотла разоривший основную массу держателей акций (в их числе оказался даже знаменитый ученый Исаак Ньютон), ибо наиболее сообразительные политики уловили момент и сбыли свои ценные бумаги по наивысшей стоимости.

Генеральный директор почты отравился, казначей же компании Роберт Найт своевременно сбежал за границу, предусмотрительно прихватив с собой книгу бухучета, в которую были подробно занесены все операции, включая взятки высоким особам «борзыми щенками», то бишь акциями. Основной позор в этой истории пал на Мелюзину, как королевскую любовницу, обиравшую народ. Рана, нанесенная скандалом, оказалась тем больнее, что доверенное лицо фаворитки, невзирая на ее настояния (она в то время находилась с королем в Ганновере), не продало ее акции тогда, когда цена на них была наивысшей. В народе возродился ропот, что «500 немцев с пустыми кошельками высосали все королевство».

Второй удар нанесла фаворитке история с патентом на чеканку медной монеты для Ирландии. Георг-Людвиг передал его Мелюзине, но она предпочла продать это право стоимостью 7000 фунтов за десять тысяч. Когда предприниматель Уильям Вуд приступил к практическому осуществлению деятельности, выяснилось, что для получения дохода он был вынужден чеканить низкосортную монету, поскольку за пользование патентом был обязан ежегодно платить казне налог 800 фунтов в течение 14 лет. Ирландия оказалась наводнена дрянной монетой, что опять-таки вызвало недовольство в народе и проклятия в адрес фаворитки. Ведь знающие люди точно определили, что драгоценности, в которых Мелюзина появлялась на приемах, стоили не менее 5000 фунтов.

КОНЕЦ УЗНИЦЫ ЗАМКА АЛЬДЕН

Но Георг-Людвиг, естественно, не обращал никакого внимания на толки черни. Хорэс Уолпол, сын премьер-министра Роберта Уолпола, так писал о повседневной жизни Георга I: «Король тонет в пиве вместе со своим достопочтенным „Чучелом“». Внешность Мелюзины современники описывали так: «гигантский костлявый остов и лик Иезавели». Иногда они выезжали в театр, но Георг садился в глубине ложи, на местах, предназначенных для фрейлин, чтобы его не было видно. О существовании подлинной королевы в Великобритании как-то не задумывались, ее отсутствие считалось вполне в порядке вещей. Однако некоторые политические деятели были не прочь вывести из тени эту особу, тем более что законность развода Георга-Людвига с самого начала ставилась юристами под сомнение. Хотя после восшествия на трон король приказал усилить охрану герцогини Альденской, влиятельные представители английской знати якобы ухитрились проникнуть к ней с предложением защитить ее право на корону, но София-Доротея дала следующий ответ:

– Если я виновна, я недостойна быть вашей королевой; если я невиновна, ваш король недостоин быть моим супругом.

Вплоть до самой смерти многострадальная женщина писала письма Георгу-Людвигу, настаивая на своей невиновности, но не получала никакого ответа, надо полагать, бывший супруг их просто не читал. После смерти родителей она получила большое наследство, которое стала тратить на благотворительность. Узница Альдена завещала свое состояние детям, но после ее кончины Георг приказал уничтожить ее волеизъявление и прикарманил все наследство сам. Бесследно исчезли и мемуары Софии-Доротеи. Она скончалась в ноябре 1726 года, и Георг приказал похоронить ее безо всяких церемоний на местном деревенском кладбище. Из-за нескончаемых проливных дождей гроб тайно установили в склепе Мариенкирхе в городе Целле, рядом с саркофагами ее родителей. Дочь Софии-Доротеи, королева Пруссии, объявила по ней траур при своем дворе, что вызвало гнев ее отца. В Лондоне никто и не вспомнил про далекую ганноверскую узницу, только в официальной «Лондон газетт» было напечатано краткое сообщение о смерти герцогини Альденской.

Король Георг I отметил это событие тем, что, наконец-то, завел себе фаворитку-англичанку, причем поселил ее в Сент-Джеймсском дворце. История этой молодой женщины весьма примечательна, хотя многое в ее ранней жизни, равно как и начало связи с Георгом, осталось тайной для историков. Ее матерью была Анна, жена графа Мэклсфилда, который в 1698 году потребовал и получил развод с ней по причине ее супружеской неверности. Как уверяли современники, дама «была лишена не только добродетели, но и малейшего признака стыда». По-видимому, ей удалось получить недурное содержание, позволившее ей вскоре после смерти графа Мэклсфилда вторично выйти замуж. Однажды она выглянула из окна своего дома и увидела исключительно красивого мужчину, отбивавшегося от судебных приставов, пытавшихся арестовать его. Анна тут же пришла ему на помощь, уплатила все его долги и добилась полного снятия обвинений. Мужчина оказался полковником Генри Бреттом, и вскоре они поженились.

В этом браке родилась дочь Анна-Маргарете Бретт, которая унаследовала броскую внешность отца. Темные волосы и смуглая кожа делали ее похожей скорее на испанку, но в обществе девицу наградили прозвищем «Султанша». По-видимому, она хорошо осознавала неотразимую силу своей красоты, поскольку вышла победительницей из целой вереницы молодых женщин, стремившихся заполучить королевскую благосклонность. Как уже было сказано выше, ей удалось поселиться во дворце, и Анна потребовала за свои услуги титул графини. Король будто бы пообещал исполнить ее желание после того, как вернется с летнего отдыха в родном Ганновере. В предвкушении его возвращения фаворитка вела себя весьма высокомерно и даже ввязалась в ссору с внучкой короля, принцессой Анной, отстаивая свое право выходить из личных покоев в парк, предназначенный исключительно для членов королевской семьи.

Тем временем поползли слухи, что покойная София-Доротея оставила посмертное письмо, в котором проклинала бывшего супруга и пророчила ему гибель в течение ближайшего года. Будто бы оно и стало причиной скоропостижной смерти короля, когда тот приехал в Ганновер летом 1727 года и послание по дороге подбросил в его карету некий черный всадник на черном коне. Правда это или нет, но факт остается фактом: Георг I стал единственным монархом Великобритании, похороненным за ее пределами. Так что мечтам Анны Бретт о графском титуле не суждено было сбыться, ее немедленно вышвырнули из дворца, но девица не растерялась и вскоре вышла замуж за баронета Уильяма Лемана.

После смерти Георга Мелюзина удалилась в свое поместье Кендалл-хаус и вела там неприметный образ жизни престарелой английской аристократки. В 1728 году ее постиг второй сильный удар – смерть младшей дочери Трудхен от чахотки, еще более усилившая ее набожность. В преклонном возрасте она несколько раздобрела, но красоты это ей не прибавило. При Мелюзине теперь постоянно находился ручной ворон, старушка верила, что в него вселилась душа покойного короля, и часто разговаривала с ним. Кончина бывшей фаворитки в 1743 году прошла незамеченной.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю