Текст книги "Там, где цветет шиповник"

Автор книги: Наталия Мазова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)

Мазова Наталия
Там, где цветет шиповник

Мазова Наталья

Там, где цветет шиповник

Ночью пришел дождь. Я услышал его зов, лежа в темноте без сна. Голова моя раскалывалась от духоты и уравнений химических реакций, так и не улегшихся в нее толком перед завтрашним экзаменом. Я распахнул настежь балконную дверь, не боясь, что сильный восточный ветер сорвет занавески, и вышел туда, в живую дышащую ночь.

Ветер играл ветвями тополя, и капли дождя под светом фонаря стекали с листьев расплавленным зеленоватым золотом. Ночь приняла меня в свое влажное дыхание, когда каждый шорох особенно отчетлив – и я стал вслушиваться...

Слушай ветер, внемли голосу дождя и молчания... Это зовет тебя лето, твое время – пора в дорогу. Ты слишком засиделся дома, одинокий бродяга по мирам...

Я слышал этот зов так же ясно, как если бы кто-то рядом со мною говорил вслух. Слышал, но был бессилен – еще две недели... С четвертого курса не выгоняют, что правда, то правда, но не сдать сразу – значит отнять у себя июль и август, время Больших Дорог. А ночь, безразличная к мелким и суетным делам смертных, жила там, в светящейся листве и плеске дождя, осторожно дышала мне в лицо своими тайнами...

Слушай шорох капель, скользящих по мокрому железу... Сильная идет в город, с севера на юг лежит ее дорога... Слышишь шаги Королевы? Осторожно ступает она по мокрому асфальту, и капли дождя дрожат в ее волосах. Ночь прислушивается к ее шагам, и город трепетно замер, храня ее путь...

Я слышал... Из ночи веяло неуловимым беспокойством. Мир вокруг меня пришел в движение. Этот дождь – великое таинство, о котором не знает никто, кроме меня...

– Димка! – голос отца. Я поспешно загасил окурок, и его тут же унесло дождем. Ночь умеет хранить чужие секреты.

– Не спишь?

– Вылез подышать. Духота страшная...

– Ложись. А то перед экзаменом не выспишься.

Я протянул руки с балкона, под дождь, провел по лицу мокрыми ладонями. Ложись. Все будет хорошо. Ничего страшного не может случиться, если Сильная идет по городу...

Я увидел ее на следующий же день, около семи часов вечера.

Я шел через территорию Выставки, возвращаясь от Дэна. Была обычная вечерняя толкотня, когда люди идут домой с работы, усталые, раздраженные, не желающие замечать ничего вокруг себя. Духота, пыльное марево, подсвеченное лучами клонящегося к закату солнца. Жара стерла даже память о ночном дожде, но с севера уже медленно наползала новая туча.

Немелодичные вопли из киосков звукозаписи только добавляли головной боли этому вечеру.

Я остановился у книжного лотка... И вдруг назойливая разноголосица за моей спиной куда-то отодвинулась, и в тягучем воздухе, словно аромат ночных цветов, разлился чистый женский голос. Удивительная, чарующая мелодия, еще более таинственная от того, что я не мог разобрать ни слова, хотя знаю язык по крайней мере на уровне институтской четверки. Женский голос сменился мужским – дуэт. Я обернулся к ближайшему киоску...

То, что я увидел, трудно назвать иначе как чудом.

На пустом пространстве меж трех коммерческих сооружений кружилась в танце девушка с волосами, словно тронутыми вечерним солнцем. Я никогда не видел ее раньше, но едва зацепив взглядом, понял, кто это такая. Мне запомнилось ее платье черное с белой отделкой, чем-то оно ощутимо не вписывалось в моды этого сезона.

Замирая, я подошел поближе. Скорее всего, она была красива – не берусь судить, но наверное, просто не могла не быть красивой. Полуопущенные веки, и взгляд из-под них – все тот же вечерний свет...

Люди останавливались, смотрели на нее. А она все танцевала и наслаждалась своим танцем – не человек, видение, соткавшееся из пыльной усталости этого вечера, сон наяву, словно луч одинокой звезды, упавший с черного неба после бешенства грозы.

Женский и мужской голоса сменяли друг друга, и мне вдруг отчетливо представилось, что этот танец на самом деле должен быть парным. А ведь это так просто – шагнуть в круг, протянуть ей руку... "Не зарывайся" – вовремя напомнил внутренний голос. Я словно увидел себя со стороны на миг: драные джинсы, стоптанные армейские ботинки, черная майка с мордой скелета обычный "неформал" двадцати лет, ничем не выделяющийся из толпы.

Но она – неужели никто не видит, не понимает, что она не такой человек, как они? Это же невозможно не заметить!

Какой-то тип в красном пиджаке, из тех, что ездят не в метро, а на "Сайгаках", подошел к окошку киоска – осторожно, стараясь ничем не помешать танцующей:

– Простите, это что у вас играет?.. Я беру.

...мелодия закончилась, и девушка, завершив танец легким поклоном, тут же скользнула между киосками. Если кто-то и хотел догнать – не успел бы. Было видение? Не было?

Я пошел вдоль торговых рядов – совсем не в том направлении, в каком двигался сначала – и вскоре снова увидел ее. Она стояла у какого-то лотка и, придерживая рукой пряди волос, с чисто женским интересом разглядывала неопрятно сделанные пенджабские украшения.

Где у них у всех глаза? Эти беззаботно-скользящие движения, рассеянная улыбка, взгляд, устремленный ТУДА... Она ведет себя, как простая девчонка не старше меня, но каждый ее жест, каждый шаг обличает абсолютную свободу от условностей, полную не-принадлежность нашему грешному миру, среди мотальцев именуемому почему-то Страной Больших Труб!

То-то и оно – среди мотальцев. Ты ведь тоже смотришь на нее не глазами простого смертного.

Она прошла мимо фруктового лотка так легко, словно все еще длился ее танец, махнула по нему подолом широкой юбки – и на миг в черных складках мелькнула рука, сжимающее большое зеленое яблоко. Вот это класс! Чистая работа – никто даже не покосился в ее сторону. Такой профессионализм вырабатывает только юность, проведенная в Городе, который для всех. Прежде чем стать той, кому все предлагают бесплатно, она наверняка была той, от кого охраняют товар с повышенной бдительностью. Тем, чем сейчас являюсь я сам...

Отойдя в сторону, она как ни в чем не бывало уселась на какую-то глыбу строительного мусора и впилась зубами в свою добычу. И вдруг приветливо улыбнулась, заметив меня:

– Здравствуй. Ты здесь живешь или тоже по пути?

На ее пальце сверкнул массивный изумруд в оправе из серебряных листьев винограда.

– Здравствуй, Королева, – я опустился рядом с ней на цементную глыбу. – Я местный. Мое имя...

– Я знаю, Дэйвар, – она мягко произнесла мое имя – мое Истинное Имя, год назад дарованное мне в Круге Света, которое я до сей поры не открывал почти никому. Как и многие, кто еще в начале пути, я люблю прикидываться своим в каждой новой Сути восхитительная игра, словно ты один в толпе знаешь некую тайну, и это возвышает тебя над повседневной суетой... – Мне ведь достаточно взглянуть... Я тебя еще когда танцевала, отследила. Хочешь? – она достала нож, отрезала половинку от яблока и протянула мне.

– Спасибо, – от даров Владык не принято отказываться. Можно спросить тебя, Королева – что нового на путях Закона Цели? Я не вступал на них несколько месяцев...

– Сессия? – она понимающе усмехнулась.

– Как водится...

– Понимаю, ой как понимаю! Сама ведь через это прошла. Где подвергаешься?

– На химфаке нашего университета, – я вздохнул.

– Хим-фак... фак-хим... – в глазах ее блеснула озорная искорка. – А новости хорошие. То, что до сих пор называют Зыбью – лень новое слово придумывать – наконец-то стало проходимым.

– Снова открыли?

– А то! В тех местах больше не властна Тень – то есть пошла обычная борьба с переменным успехом, но пройти можно, и есть даже Открытая Суть, кажется, под названием Эрби. Очень рекомендую.

– Что ж, сдам сессию, надо будет прогуляться... – я умолк. Хотелось спросить ее о многом, но я не решался – и не потому, что она Сильная, нет. Просто в среде старых мотальцев у меня почти нет знакомых, и я слишком привык брать информацию не от людей, а в шелесте листвы, звоне капели... Я никогда не был человеком тусовки.

– Можно еще спросить?

– Конечно, спрашивай.

– Неужели ты не боишься вот так... перед людьми? Здесь не Город для всех...

– Это ты про танец? Нет, не боюсь, – просто сказала она. Я даже в Кармэле не очень боялась, где Залы Ночи. А здесь что ж? Ну, назовут сумасшедшей – так ведь не убьют же... Слушай, а ты не знаешь, что это была за песня?

– Нет, сам первый раз услышал.

– Правда ведь, просто потрясающе? Особенно припев, где у них голоса сливаются. Я, как эту музыку услыхала, совсем голову потеряла, даже и не заметила, как начала танцевать...

Просто вот так сидеть рядом с нею и грызть яблоко – и сразу делается теплее на душе, и три оставшихся экзамена кажутся такой ерундой по сравнению с предстоящим счастьем дороги... Она тоже осознавала всю необязательность разговора. Мы просто владели общей тайной, и это было замечательно.

Яркая свинцовая мгла накрыла уже полнеба, и на ее фоне все сверкало неестественной белизной.

– Мне пора, – она легко поднялась. – Желаю тебе успешно сдать все экзамены. Будешь в Авиллоне, заглядывай в Башню Теней, не бойся.

– До свидания, Королева.

Она ушла навстречу дождю, и я провожал ее взглядом, пока она не затерялась в толпе – а с ее манерами это было не так просто...

– Эй, парень!

Рядом со мной стоял тот самый красный пиджак, что купил кассету с мелодией ее танца.

– Я видел, ты говорил с этой девчонкой... Кто она такая?

– Мой друг, – резко ответил я.

– Я не про то... Чем она занимается?

– Она танцовщица, – соврал я нагло и с удовольствием. – Из студии "Dance Magic". Учится у самой Ренаты Лебедевой.

– Вот так, значит... – в голосе красного пиджака чувствовался великий облом. Даже не поблагодарив за информацию, он отошел в сторону, недовольно бормоча: "И пробовать не стоит..."

И почти тут же на Выставку обрушился ливень. Все, у кого не было зонтов, рассыпались кто куда. Я, подхваченный общим порывом, оказался прижатым к стенке того самого киоска звукозаписи... Узенькая полоска между двумя стенами стеклянной и дождевой, и несколько людей на этой полоске...

...Там, где цветет шиповник,

Кровавый и белый цвет...

Что за чудо – они снова поставили эту мелодию! Но теперь я, кажется, начал понимать отдельные слова. А два голоса, мужской и женский, слились с дождем, в который ушла она, и я слушал их, как ветер и дождь, как шорох шин по мокрому асфальту... Она ушла – а таинство ее продолжалось, и я видел, как неожиданно светлели усталые, задерганные жизнью лица. И вот уже женщина лет сорока – грымза грымзой, вроде моей тетушки Ники – расстегнула сумочку и смущенно спросила:

– А сколько стоит это, что сейчас играет?..

14.06.96