Текст книги "Чертовщина"

Автор книги: Наталия Gemma

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

– Надень парадную одежду! Повелитель приехал, желает тебя видеть!

Сказать, что я испугался, значит, не сказать ничего. Наверное, цвет моего

лица приобрел дивный белый оттенок, потому как управитель посмотрел на меня с

некоторым интересом.

– А…это…может, завтра? – жалобно забормотал я, пытаясь, но безуспешно,

напялить рубаху, руки тряслись. – Я вот чего подумал, этот ваш, сульфат, который

с солнцем, устал, наверное. Может, пусть отдохнет? Чего ему мешать и…

Тут я невольно заткнулся, так как Керт схватил меня за плечо, разворачивая к

двери, и слегка подтолкнул: – Шагай!

Помещение, в которое мы пришли достаточно быстро (что заставило меня немного

занервничать, так как мои покои находились совсем недалеко), более всего

подходило под описание «тронный зал».

Огромное, светлое за счет узких окон, во множестве украшавших стены, с

полом, выложенным серебристо-белой плиткой, оно поразило мое воображение.

Многочисленные пальмы в кадках, опять фонтаны, женская статуя напоминающая

Венеру, но с руками. В центре стоял…ну, трон. А как еще назвать мощное кресло с

высокой спинкой, покрытое позолотой (я отказываюсь верить, что он золотой!).

На кресле важно восседал султан, молодой мужик лет тридцати пяти, с

невыразительным лицом и в высоком тюрбане, придававшем ему несколько идиотский

вид, как мне кажется. А по всему периметру зала стояли крепкие мужики с мечами.

Стража или охрана.

«А султан-то мог быть и посимпатичнее», – недовольно подумал я. И тут же

перекрестился: свят, свят! По фигу на его привлекательность, зачем она мне

сдалась?! В этом голубом дворце даже воздух заразный! Уфф…

Но тут здешний повелитель торопливо вскочил и бросился ко мне, нарушив всю

торжественность момента.

Я с опаской покосился на него: не буйный ли? Ох, не внушает мне доверия,

глазки как-то знакомо блестят…А не покуривает ли он травку, случаем? Втихую,

пока Фейх не видит.

Кстати, о травках. Интересно, а как у них дело обстоит с нехорошими

болезнями? Наложников-то много, а султан один…Тьфу, зараза, да что ж за

наказание, мысли – одна хуже другой!

А султан тем временем подошел ко мне вплотную, оказавшись выше меня на

голову. Почему-то это обстоятельство меня ужасно оскорбило и, одновременно,

заставило нервничать.

– Ах! Ох! Вот и ты! Я не поверил своим ушам, когда мне рассказали, что Батри

вызвал сына богини Синанэ! – разорялся аль Суфайед. – Но ты передо мной! Мои очи

зрят самое прекрасное создание на свете!

С некоторым усилием я напряг отупевшие от страха мозги, и до меня дошло, что

под «прекрасным созданием» подразумеваюсь я. Приплыли. Кем я только не был в

своей жизни, но вот прекрасным…м-да.

Тем не менее, удерживать на лице выражение серьезной заинтересованности

стало труднее, потому что зверски хотелось хихикнуть.

– Надеюсь, с тобой хорошо обращались? Доволен ли ты? Ты ни в чем не

нуждаешься? Может, ты чего-то желаешь?

– Отпусти меня, а? – вырвалось вдруг у меня.

– Я не могу, – вздохнул аль Суфайед, грустнея. Очень натурально, надо

признать, скуксился. – Я ведь султан. И привык, чтобы мои прихоти исполнялись. В

данный момент я хочу, чтобы ты остался у меня в гареме. Такой красивый мальчик,

– почти промурлыкал он.

– Но я же сын богини …? – обреченно вздохнул я.

– Именно поэтому! – Неожиданно обняв меня за талию, он повел меня куда-то

вдоль зала.

А я сразу перепугался, кто его знает, может, ему любви восхотелось? Я не

согласный! Султан не султан, а кааак дам промеж ушей! И уши отвалятся, и птичек

вкупе со звездами будет считать…

Но, оглядевшись по сторонам и наткнувшись на каменные рожи стражников, моя

решимость дала трещину. В самом деле, еще изрубят в фарш. Ладно, пока потерпим.

Меня ж не насилует никто? Тьфу-тьфу, чтоб не сглазить!

И я постучал по ближайшей пальме.

– Понимаешь, Тим, – вещал тем временем Фархад, – ни у кого в султанатах нет

сына богини. А у меня есть! Потому, смирись с тем, что останешься здесь.

Навсегда. И, конечно, как сыну Синанэ, тебе, будут оказаны почести, достойные

твоего благородного происхождения. Можешь не переживать.

Не переживать?! А как насчет того, что я попал в другой мир? Да еще и в

наложники к придурку, одетому в тюрбан и тапки с загнутыми носами! Он себя со

стороны видел? Да мне пора уже за психику волноваться, а не за почести

мифические переживать!

– Слышь, твое султанское величество, или как тебя называть-то, блин? – я

решительно отодвинулся от него. – У тебя куча парней в гареме, мне Лианэ

говорил, так на кой тебе еще один, который…э-э…

Как сказать этому уроду, что я не перевариваю мужиков, которые друг друга

активно. э…э…любят? И сам он мне тоже не нравится!

– Я что-то с трудом улавливаю твою мысль, – пожаловался аль Суфайед и вдруг

сделал шаг ко мне с какой-то странной улыбкой: так, наверное, хищник предвкушает

скорый обед.

Я проглотил все слова, которые хотел сказать. Зато мысли заметались, как

сумасшедшие:

«Не приближайся ко мне, зараза! И вообще, какие вольности могут быть в

тронном зале! Сюда ж гостей важных приглашают! Что за воспитание, в натуре?!

Неправильный какой-то султан, придворного этикету не знает!» Тот факт, что я его

сам не знал, ситуации не менял.

– Твое царское султанство, я девушек предпочитаю, понимаешь, нет? – почти

простонал я.

– Это лечится! – радостно заулыбался тот.

Он издевается?!

– Да, ты забудешь этих неверных созданий, от женщин одни беды, поверь мне! А

я совсем другой, я ласковый, я тебя любить буду…Да вот прямо, сейчас, хочешь?

– Н-не надо! – голос позорно сорвался на фальцет, а глаза стали размером с

чайные блюдца. Я отодвинулся еще дальше и вдруг с ужасом ощутил спиной стену!

Все, приехали. Дальше некуда. Грамотно он меня подвинул, чувствуется богатый

опыт по совращению гостей. А, кстати, о совращениях, я по всем законам мира

несовершеннолетний! Впрочем, по законам моего мира. Но в этом, похоже, мой

возраст самое оно. Вот если он подойдет ближе, то я просто заору. А голос у

меня, как у павлина в брачный период, такой же громкий и противный!

Но вдруг аль Суфайед остановился. Лицо приобрело задумчивое выражение. Я

даже дышать перестал.

– А, понимаю! – вдруг просветлел он. Слава небесам! Он понимает! А…что он

понимает?

– Да, конечно. Ты же привык совсем к другому обхождению! Тонкому и

изысканному.

Я отчаянно закивал, смутно предполагая, что еще чуть-чуть, и голова просто

отвалится.

– Сына богини никак нельзя равнять с остальными, – продолжил султан

рассуждения. – Ты безумно нравишься мне, да и по знатности происхождения ни в

чем не уступаешь… Кроме того, я хочу, чтобы в твоем сердце воспылала любовь ко

мне.

«Да у меня, где угодно и что угодно воспылает, только оставь меня в покое!»,

с отчаянием подумал я.

– Решено! – он просиял, – нет ничего прекраснее взаимных чувств! Я окружу

тебя своей заботой и вниманием, и ты меня обязательно полюбишь, вот увидишь!

«Да ни за какие пряники! – пришли очередные мысли вперемешку с надвигающейся

паникой. – И что значит – окружит заботой? Ухаживать он, что ли, за мной

собрался? Интересно, правда, как у них ухаживают…»

Хозяин гарема, тем временем, вдохновенно вещал: – Я исполню любое твое

желание, в пределах разумного, конечно. Подарю тебе украшения, ты любишь

браслеты?

«Да ты меня хоть главной женой сделай, а ни хрена тебе не обломится»,

злорадно хихикнул я про себя. Опасность вроде, миновала, и я слегка расслабился.

– Ты пока свободен, Тим, а мне подумать еще надо, – витая в облаках, султан

махнул рукой в сторону суровых мачо с кривыми саблями. Двое из них, чеканя шаг,

подошли к нам. – Проводите моего нового наложника в его покои.

И чего я добился? Размышлял я, возвращаясь к себе. С одной стороны, гадский

Тархун, тьфу, Фархад, не собирается меня…гмм…просто не собирается! Так как будет

занят ухаживаниями. Если я правильно понял, хотя это и явный бред. Ладно. Время

я потяну. А вот долго ли получится тянуть? Нееет, надо выбираться, думай, ну,

же, думай, Тим, башкой, а не задницей! Пока она не пострадала…

* * *

Я почувствовал себя прямо-таки провидцем, когда мои подозрения насчет

ухаживаний оправдались. Аль Суфайед принялся за дело с невиданным размахом и

энтузиазмом.

Начал с того, что каждый вечер вызванивал меня, в смысле, приглашал, в свои

покои. Я приходил – а куда деваться? Иначе под конвоем приведут. Стражу я тоже

побаивался, потому, как чувствовал их жаркие взгляды на той части тела, где

спина переходит…гм…в иное. Надо же, даже воины у царствующего извращенца с

отклонениями! Как он это сделал? Ой, про способы лучше не думать.

В первый свой визит у султана я слегка нервничал, мало ли, все-таки в покоях

мы с ним вдвоем кукуем, кто знает, чего ему в голову взбредет? Хотя я не

посмотрю на его высокий ранг, все равно заеду по стратегически важным местам,

чтобы не лез! Потом я потихоньку успокоился, так как вел он себя вполне

прилично.

То винца предложит, то фруктов, то беседу куртуазную заведет…А что всякая

беседа неизменно сводилась к прелестям «голубой» любви и попыткам погладить меня

по коленке, я относил к издержкам жизни в гареме. В самом деле, как тут не

чокнуться, когда почти весь контингент выглядит, как воздушное создание по имени

Мехри.

В конце концов, по-моему, Фархад крепко съехал на моей почве. Смотрел на

меня телячьим взором, блаженно (читай: идиотски) улыбался, называл то

«сокровищем», то «сладеньким» (причем меня конкретно колбасило и от того, и от

другого), порывался стихи собственного сочинения читать. Но тут я его уверенно

останавливал: ненавижу стихи! У меня от них немотивированная агрессия и желание

укусить ближнего своего. К тому же, из аль Суфайеда поэт, как из меня монахиня!

Но ведь не скажешь же ему, еще расстроится, запрет в темницу куда-нибудь. Мне

совсем не хочется отсыреть в мрачном помещении…

И потому приходилось терпеть вошедшего во влюбленный раж хозяина гарема,

хотя, к слову, у меня уже его страстные взоры в печенке сидели, хотелось посреди

чинного чаепития вскочить и во все горло заорать: «А не пошел бы ты, твое

восточное величество на х…»! Но нельзя. Еще подавится, блин, чем-нибудь, – и

понеслась душа в рай… Скажут потом, специально повелителя извел! А убийство

главы государства – это казнь через отрубание головы ибо государственное

преступление. Мне мою башку жалко, я привык к ней, как-никак она со мной уже 18

лет! И я лелею смутные надежды сохранить ее на прежнем месте еще столько же,

если не больше!

Султан и подкупить меня пытался: столько подарков я в жизни не видел! Да

любую рублевскую жену кондратий бы навестил непременно, при виде того, что он

мне презентовал! И золотые браслеты, инкрустированные бриллиантами, (я все

думал, как же с собой хоть что-то домой упереть!), кольца, ожерелья (странный

вкус у Фархада, ни черта в моде не смыслит!), серьги. Правда, я не удержался,

одну серьгу с крупным рубином воткнул себе в ухо, благо проколото. Ну и что?

Подумаешь! Это не означает, что я продался, уговаривал я себя, задницу все равно

в пользование не дам! Хоть и за пуды драгоценностей! Она мне дорога целая и

невредимая!

Короче, если учесть, что я в принципе к меньшинствам такого рода отношусь

отрицательно, а тут целый султан (с нехорошими привычками), то мучились мы оба

неимоверно. Он страдал от неразделенных чувств, а я бесился от каждодневного

лицезрения его меланхоличной рожи и дурацкого розового тюрбана в мелкие

цветочки! Может, стоит ему намекнуть, что розовый – не его цвет?

От скуки я начал по любому поводу ломаться, как девятиклассница перед первым

поцелуем. Хотя не знаю, а не первые ли это ласточки страшных перемен со мною??

Интересно, «голубизна» воздушно-капельным путем не передается? Может, я

заразился уже от кого-то?!

Однажды ночью я проснулся от ужасных звуков. То ли коты орали, то ли кому-то

прищемили кое-что важное, и он от горя надрывался, в общем, спать было

невозможно. Я полежал еще немного, надеясь, что все успокоится, но ослиное

подвывание не прекращалось. Учитывая, что глаза сами собой закрывались, а

измученное моральным насилием со стороны царствующего придурка сознание упорно

желало отключиться, отвратный шум доводил меня просто до точки! Ни в одном мире

нормально выспаться нельзя, везде уроды по ночам бродят!

«Интересно, а это не пытки?» – подумал я. Кто их знает, весь дворец с

бо-о-ольшими странностями! Черт, на все готов, чтобы прекратить этот кошмар! Я

встал, и, не одеваясь, выглянул в окно.

От увиденного у меня едва крыша не уехала в голубые дали, (меня тошнит уже

от всего голубого!) и мне пришлось ее придержать руками.

Во внутреннем дворике стоял султан, задрав голову вверх, он самозабвенно

исполнял…Ну, не знаю, серенаду, наверное, по его представлениям! По моим – с

таким пением в стране вполне можно без палача обходиться! Достаточно спеть

приговоренным к смерти, и они сами с жизнью покончат! Только, чтобы не слышать!

Интересно, а султану никто не предлагал еще сменить сферу деятельности?

– Фархад, – простонал я, не замечая, что называю его по имени, – ты чего тут

делаешь?

– Я сочинил тебе песнь! – торжественно провозгласил мучитель, пожирая меня

глазами. А я вдруг вспомнил, что высунулся из окна по пояс обнаженный. Ой…как

нехорошо! Мелькнула умная мысль. Еще подумает, что я его соблазняю!

– На кой черт ты мне сдался, – бормоча всякие гадости про султана, его маму

и прочих родственников, которые воспитали у себя в коллективе такого извращенца,

я метнулся к своей одежде, и наспех натянув рубаху, снова выглянул. Вовремя. Аль

Суфайед готовился, по-моему, к новой серенаде.

– Нет! – крикнул я в ужасе. – Не надо больше песен!!! Я проникся!

Честно-честно!

– Ага, – с видимым удовольствием откликнулся хозяин гарема. – Я знал, что

тебе понравится!

Еще как! Настолько понравилось, что срочно захотелось найти мыло и веревку.

Или головой вниз нырнуть! Но свои слова насчет «готов на все, чтобы прекратить

эти мучения» беру назад! Не готов! Вон у султана какая физиономия слащавая, явно

лелеет нехорошие замыслы в отношении меня!

И почему-то мне кажется, что он и любовью занимается так же хреново, как

поет!

Впрочем, проверять не стану!!! Пусть не уговаривает!

– Еще одну? – любезно поинтересовался он, потрясая инструментом,

напоминающим банджо.

«О, нет!» – я мысленно попрощался со своим психическим здоровьем и даже

помахал ему платочком.

– Все, хватит, я больше не могу! Ну, что мне сделать, чтобы ты перестал? –

ни на что не надеясь, обреченно спросил я.

– Ну…Ты можешь меня поцеловать!

Пауза.

У меня вырвались какие-то странные звуки, наподобие хрюканья, так как я

пытался произнести слово «согласен» и одновременно заткнуть себе рот рукой. Я с

противными не целуюсь!

И вот тут меня посетило неслабое озарение!

– Твое высокое султанство, я соглашусь при одном условии.

– Говори, о, ясноглазый Тим!

Вот заладили, ясноглазый да ясноглазый! Это вы меня утром с перепоя не

видели! Любой вампир от зависти удавится!

– Сыграем в карты! Я ставлю поцелуй, а ты…Если проиграешь, устроишь мне

прогулку за стенами дворца! Согласен?

Соглашайся, тюрбан чертов! Мне сбегать уже пора! Засиделся в девках! Кстати,

а девушек я третью неделю не вижу! Мой маленький друг скоро засохнет об

бездействия и отвалится!

– Прекрасно, мой дорогой! Я согласен. Завтра после полудня сыграем.

Фархад развернулся и, торжественно вышагивая, направился к себе. Его спина

выражала странное удовлетворение.

Ох, не нравится мне это…Впрочем, я в карты играю отлично! Не проиграю. И

потом, не станет же правитель мухлевать? Или станет?

Блин, и почему мне кажется, что я свалял дурака?!

Ладно, лишь бы меня не валяли, а там разберемся!

* * *

– Тим! Тим, дорогой, ты проиграл, – нежно пропел султан, двигаясь ко мне

ближе. Я тупо таращился в свои карты. Но моментально бросил их, уловив краем

глаза телодвижение правителя, и отошел к окну, стараясь делать это

непринужденно. Мать твою! Как так получилось?! Я проиграл этому тюрбану в

цветочках…

– Тим, ты мне кое-что обещал! – кокетливо улыбнулся аль Суфайед. На его лице

разлилось радостное предвкушение.

Ты еще в ладоши захлопай, с мрачной неприязнью подумал я.

Мысли бегали в голове, словно тараканы на раскаленной сковородке. Что

придумать? Как отпереться от всего? Прогулку в городе я продул, зяблику понятно,

а вот что с моей ставкой делать… Я мельком взглянул на сияющую физиономию

местечкового повелителя и передернулся. От него можно спички зажигать, блин!

Кто меня за язык тянул, мелькнула отчаянная мысль. А вместе с ней пришли

страшные ассоциации с французским поцелуем, и мне стало совсем плохо.

– Тим! Я жду! – раскапризничался аль Суфайед.

Угу. Жди. Башню построить? Я тебе и платочек в руки воткну, сиди себе,

дожидайся… Уфф! Что за бред? Вот так и кукарекнуться недолго. Но тут он тоже

поднялся и направился ко мне:

– Ты мне обещал поцелуй! Помнишь?

«Нет! Я склеротик!» – рявкнул я про себя. Кстати…А я нигде не падал? Может,

у меня амнезия? И я ничего не помню? Намекнуть сульфату, вдруг отвяжется?

Но тут султан шагнул вперед, а я автоматически сделал шаг назад – от него.

– Тим, ты нехороший мальчик! Ты ведь не обманешь своего повелителя?

Да я бы с удовольствием! Но с тебя станется и стражу позвать…Они скрутят в

миг мое тщедушное тельце (нагло вру! я в качалку регулярно хожу, но качком

что-то не становлюсь), и от первого же султанского прикосновения, я радостно

отброшу копытца.

– Ты меня поцелуешь? – томно проворковал аль Суфайед, приближаясь ко мне с

упорством восточного осла.

– Я…гм…хм…, – произнес я целую речь. Ну, не оратор, и чего? Некоторым и

такой нравлюсь…Черт, я не то хотел сказать!

Но хозяин гарема все еще ждал, причем не его челе явственно проступало

неудовольствие. Я помялся и неожиданно для себя самого выдал: – Я не могу! У

меня это…самое…Голова болит!

В некотором замешательстве я осознал, что излагаю Типичную Женскую Отмазку

всех времен и народов, и мысленно взвыл. Помогите!!! Моя личность разрушается!

Раз я докатился до таких сомнительных аргументов! Впрочем, посокрушаться о своей

загубленной жизни мне не дали.

Фархад, демонстрируя несвойственную для него прыть, молниеносно подошел ко

мне и, схватив за плечи, рывком притянул меня к себе.

От ужаса я успел только икнуть.

– Хватит болтать! Целуй!

Поняв, что никто меня насиловать не собирается, я немного отошел. Но меня

вдруг резко взволновал вопрос имиджа. Я все-таки гадский сын…э-э, то есть, сын

богини Синанэ! А если меня от поцелуя стошнит? Я не очень потеряю свое реноме? В

задницу репутацию, может, наложники с больными желудками в гаремах не

котируются??

Я выдохнул и, покосившись на дверь (лишь бы никто не увидел!) решительно

чмокнул султана в предусмотрительно подставленные губы. Затем быстро отпрыгнул

назад, стараясь отплевываться незаметно. Бе-е-е-е!!!!

Какая гадость!!

Пока я изо всех сил удерживал офигевшее сознание в себе, параллельно внушая,

что падать в обморок в покоях аль Суфайда – плохая примета (к болезненным

ощущениям в пятой точке), у султана прорезался голос. Вгоняя меня в еще больший

ступор, он вкрадчиво осведомился:

– Тебе понравилось?

Да меня прям перекосило всего от удовольствия! Сам, что ли, не видишь?

Хотелось мне ответить, но я адским усилием задушил готовые вырваться

неуважительные слова.

– Ти-и-м! – пропел садист, отличающийся дурным вкусом в отношении головных

уборов и наложников – Не молчи. Так как?

Шикарный вопрос! Все равно, что патологоанатом в процессе работы спросит у

объекта своего изучения про его самочувствие!

Что ответить? Дилемма, однако! Скажу, понравилось, так правитель бросится

лобзать меня сверху донизу, вон уже и губы бантиком сложил! Приготовился

заранее, гад! А если правду… Это может печально для меня закончиться. Я ж ему

мозги парю уже давно и весьма успешно! Настолько поднаторел в этих вопросах, что

впору дома уроки давать или курсы организовать, как грамотно от неправильно

ориентированных извращенцев отмазываться и отбрехиваться. Эх, полон я талантов!

Главное, редких.

От ответа и возможных страшных последствий оного меня спасло появления

советника Фейха, который влетел в покои султана с крайне озабоченным лицом.

Разговор, видимо, предстоял серьезный, а потому меня моментально выперли к себе,

чему я был несказанно рад.

Однако после вынужденного поцелуя влюбленное безумие у местного повелителя

стало прогрессировать. Теперь к прочим его ухаживаниям добавились ежедневные

прогулки во внутреннем дворике гаремной части. Мы чинно вышагивали по

вымощенному красно-коричневым камнем тротуару, причем султан поминутно бросал на

меня горящие воодушевлением взоры и громко вздыхал, нежно схватившись за мой

локоток. Я страдальчески морщился, чувствуя себя как-то… как-то так… странно.

Да дураком я себя чувствовал! Круглым во всех местах! Но вырвать свою

конечность из рук аль Суфайеда не решался: я все-таки вежливый человек…

ериодически.

Да и стража внимательно следила за моими перемещениями на свежем воздухе. Не

хотелось бы ее радовать необдуманными действиями.

И естественно, наш совместный променад привел к закономерным последствиям.

Однажды вечером, с удобством устроив меня на скамье, расположенной в тени

ветвистого дерева, этот тетерев на токовище не нашел ничего лучшего, как с

чувством признаться:

– Я люблю тебя, Тим!

И он, ожидаючи неизвестно чего, вперил в меня свои несуразные глазенки, на

которые наполз тошнотворно-розовый головной убор в мелкие синие цветочки.

Ох, чуяло мое сердце! А вернее, даже не оно, а совсем-совсем другая часть

тела, на которую обычно и сваливаются приключения, вроде моего.

Кому-нибудь мужик в любви признавался? При условии, что вы не трепетная

барышня? Удовольствие ниже среднего, сомнительное такое удовольствие, надо

сказать!

После громкого султанского заявления («Надеюсь, у них тут свадьбы-женитьбы

между «противными» не в ходу? обеспокоился я мысленно) я сохранил способность

здраво соображать, подозреваю, только в силу практики последнего, военного,

времени, когда я каждую секунду чувствовал себя на осадном положении.

Однако правая рука у меня рефлекторно сжалась в кулак, жутко захотелось дать

хозяину гарема по царственной морде или царственному уху! Чтобы не сорваться, я

быстро спрятал руку за спину и, удерживая на лице задумчивое выражение, вежливо,

но слегка сумбурно, выпалил:

– Солнце тебе в… Э-э, в смысле, может, ты и ничего на свой, на султанский

манер, кто знает, я в султанах не разбираюсь! Но вообще я ничего голубого не

перевариваю, так что тебе хрена лысого обломится! И сними ты уже эту дрянь с

головы!!!

Не, ну погорячился, конечно, думал я, когда стражники, предварительно

накостыляв по шее, волочили меня обратно во дворец. Сравнявшись цветом лица с

плиткой на тротуаре, разгневанный моей наглостью, правитель повелел запереть

меня на несколько дней в покоях. И никаких прогулок!

Ха, напугал! Да я после сессии неделю из квартиры не вылезал, правда, тогда

мне компанию составляли пиво и друзья, а тут не то, что буйных однокурсников,

тут и пива не сыщешь, только вино, которое скоро из ушей польется! Что за

страна, в самом деле? Развивающаяся, наверное…

Ну, на некоторое время после этого я забыл про аль Суфайеда: он и сам не

появлялся, и меня к себе не приглашал. С одной стороны, такое положение вещей

очень радовало, с другой – напрягало. А ну, как он, какую пакость задумал?

Государственное мышление, знаете ли, да еще отягощенное сомнительными

пристрастиями, могло изобрести поистине страшные штуки. Впрочем, я не

сомневался, что сумею справиться с любыми неприятностями. Оптимизм из меня ничем

не выбьешь!

В одну из тихих ночей, когда я мирно почивал на лаврах…тьфу, на ложе, меня

разбудил непонятный звук. Словно шебаршился кто-то.

Кошка, что ли? Сквозь сон подумал я. Звук повторился, уже настойчивей. Две

кошки? Или, учитывая здешние нравы, коты? Чем они там занимаются?! И почему в

непосредственной близости от меня?? Это намек?! Шорохи не исчезали.

И вдруг!

– Тим! Тим, сокровище мое! – раздался истошный вопль за дверью.

Автоматически прикрыв руками затрепетавший от ужаса зад, я в панике подскочил на

кровати, идентифицировав позывные ненавистного правителя. Ах, ты, рожа гаремная!

Скотина царственно-мстительная! Решил меня законного отдохновения лишить?!

– Тим, ясноглазый мой! – завывал аль Суфайед. – Впусти меня, своего

Фархадушка!

Да что за черт?! Спятил он, что ли?? Чего ломится ко мне посреди ночи?!

Скомпрометирует на весь дворец, как я утром людям в глаза смотреть стану??

Минуточку, остановил я себя, какие люди, враги повсюду! Да пусть он хоть башкой

колотится, мне-то какая печаль? Глядишь, гадский тюрбан помнется, наконец!

– Сладкий мой! Золотой! Любиииимыыыый! – Неслись пронзительные крики по всем

закоулкам.

Я мрачно уселся на кровати, скрестив ноги по-турецки и вздрагивая от каждого

вопля, как от удара. Он сейчас всех перебудит! Смотрите-ка, какой темпераментный

мущщина… черт, неадекватный, в смысле! А ведь производил хорошее впечатление!

Вполне вменяемое…

Но что-то в голосе хозяина гарема меня насторожило, и, проанализировав его

странное поведение, я понял, что он элементарно напился!

С ума сойти! Пьяный в ж…, нет-нет, в хлам, султан скребется у моего порога?!

Аки мыша?!

– Тим! – Проревел он, словно подслушав мои мысли.

– Иди к черту, твое сульфатское величество! – Рявкнул я с неожиданной

обидой. – Шлялся неизвестно где несколько дней, а потом приперся ночью, да еще

поддатый! Вали, откуда пришел!

Я испуганно умолк. Вся эта ситуация что-то зверски мне напоминала. Ну,

конечно! Фархад вел себя, как загулявший образцовый семьянин-муж, а я… А я,

соответственно, как его сварливая жена!

Горестно застонав, я упал обратно в гору подушек, ох, чувствую, доведет меня

этот веселый дворец до голубого греха!

Мои невеселые размышления прервала какая-то возня за дверью и тихие

увещевания, причем я отчетливо расслышал слова «дался вам этот дохляк…». После

чего все стихло. Верные слуги утащили повелителя отсыпаться, решил я, и с

облегчением последовал его примеру.

На следующий день Лианэ, явно испытывая неловкость, принес мне подарок от

царствующего выпивохи – очередной перстень с огромным бриллиантом.

Интересно, он меня точно не путает с девушкой? Может, он между людьми

половых различий не видит? Я начинал сердиться. Впрочем, откуда ему у меня эти

самые половые различия увидеть, когда я делаю все, чтобы этого не допустить! Я

помотал головой, опять глупости лезут!

– Еще одно колечко? С чего вдруг? – поинтересовался я не без злорадства.

Лианэ, стыдливо опуская глаза, тихо шепнул: – Наш повелитель, Фархад аль

Суфайед, да пребудет с ним солнце, приносит свои нижайшие извинения за

недостойное поведение вчера ночью, кои послужили причиной пробуждения сына

богини Луны Синанэ!

С трудом продравшись сквозь церемонные фразы до сути объяснения, я уточнил:

– А нашему повелителю Фархаду аль Суфайеду, да пребудет с ним солнце …э-э, –

тьфу, я уже заговорил, как здешние обитатели! Впрочем, главное, не нахвататься у

здешних обитателей каких-нибудь дурных привычек, все остальное ерунда. – Короче,

самолично ему впадлу было прощения попросить?

Лианэ удивленно на меня посмотрел:

– Ему по рангу не положено. И… ему стыдно.

Мы посмотрели друг на друга и громко расхохотались. Пьяные завывания хозяина

гарема слышали все. И, похоже, позабавили они тоже всех.

Однако Лианэ не только украшение от него принес, но и устное приглашение

навестить сегодняшним вечером. Я вздохнул, вот и кончилась моя лафа!

Утомительные игры в гляделки с аль Суфайедом почему-то не вдохновляли.

…Поймав себя на том, что с задумчивостью в лазоревом взоре прихорашиваюсь

возле покоев местного повелителя, я злобно шарахнул себя по лбу ладонью и,

тряхнув головой, чтобы волосы еще больше взлохматились, решительно дернул дверь

на себя.

– Тим, сокровище мое, проходи сюда, садись, – радостно прокукарекал мой

царствующий приставала, – я давно тебя не видел, соскучился… Давай сыграем в

шахматы, отдохнем, побеседуем.

Я недоверчиво взглянул на него, столь благодушное настроение у обычно

томящегося в любовной тоске Фархада настораживало не по-детски. Да и место для

игры – тоже, так как он сидел на противоположной стороне своего сексодрома, а

рядом с ним располагалась доска с фигурками и поднос с кувшином красного вина и

двумя кубками.

Я вновь с подозрением покосился на лучившуюся счастьем физиономию аль

Суфайеда, но рискнул аккуратно пристроиться на самый краешек громадной кровати,

готовый, однако, в случае чего, либо припечатать своего визави по султанскому

челу, либо спасаться бегством.

– Вина? – любезно осведомилась потенциальная жертва моей предполагаемой

агрессии, и, не дожидаясь ответа, протянула мне полный кубок. Пришлось взять. Но

пить я не торопился, раздумывая о нехарактерном для султана поведении.

Он что-то задумал. Явно. Я попытался включить мозги на полную мощность, что

оказалось сделать не так и просто: из-за интенсивного охмурения меня

нетрадиционно ориентированным влюбленцем, они отказывались соображать. Редкие

мысли бегали в пустых извилинах, иногда сшибаясь друг с другом, но упорно не

желали складываться в стройную картину происходящей нелепицы.

С трудом мне все же удалось реанимировать умственную деятельность. Итак, что

мы имеем? Будем рассуждать логически. Суфайед сам мне сообщил, что собирается

зажечь во мне мифические чувства (я досадливо хмыкнул, зря старается, я никогда

не обращу внимания на такого не стильного чувака! тапки бы носатые поменял…да

вот, хоть и на белые!), и до сих пор слово держал…

Цветы-украшения-прогулки сыпались на меня, как подарки из мешка буржуйского

Санта-Клауса, выразительными взорами и вздохами я прямо-таки закидан по уши, а

недавно вот и признание в любви получил, причем за последнее еще и физически

пострадал. От стражников. Видимо, для усиления эффекта.

Вроде, все средства испробованы, а строптивая жертва и не думает сгорать от

страсти. Гм, а что бы я сам сделал? Так, силовые методы отметаем сразу, я

человек не воинственный, в армию не пошел только потому, что пофигист… то есть,

пацифист! Нет, грубость не в характере сладкоголосого (я невольно передернулся,

вспомнив серенаду под окном) Фархадушка. А вот что-то подстроить…эдакое…в самый

раз…черт…как узнать??

Мои напряженные размышления внезапно прервал стук в дверь, и тонкий голос

знакомо проблеял:

– Мой повелитель, да пребудет с вами солнце, не могли бы вы снизойти до

вашего смиренного слуги…

Маг Батри!

Я клацнул зубами, добраться бы до тебя, козлоногое! Бороденку бы повыдергал

по волосинке, физиономию отрихтовал по своему вкусу, да еще по лысине бы

настучал…ломиком! Сквозь сладкие грезы про месть до меня донеслись учтивые слова