Текст книги "Сокровище чернокнижника"

Автор книги: Наталия Кузнецова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

– Конечно, я же его для вас привезла. Ну, до завтра?

– До свидания, – попрощались и Ромка с Лешкой.

Старушка снова поднялась с постели, чтобы запереть за ними дверь, и не закрывала ее до тех пор, пока они не спустились вниз. А когда они на полпути оглянулись, помахала им рукой и, отринув свою независимость, с надеждой спросила:

– Так я вас завтра жду?

– Конечно, – заверила ее Эля.

– Старая какая, – прошептал Ромка. – Жалко ее, бедную.

– Странная, но хорошая, – добавила Лешка. – Кошку любит.

– Вам завтра в школу идти? – спросила Эля, когда они, покинув старую пятиэтажку, вышли на улицу.

– Суббота же, – ответила Лешка. – Какая школа?

– Ну и отлично. Значит, с утра приедем сюда вместе и хоть немного уберемся в квартире.

– О-ох! – громко вздохнул Ромка.

– В чем дело? – подняла брови Эля.

– А он ленивый у нас, работать не любит, – пояснила Лешка.

– Совсем я не ленивый. Просто не люблю напрасный труд. Ты грязь убираешь, а она опять скапливается. И какой же смысл в уборке? Вот была бы у нас такая машина, которая сама бы пыль собирала!

– Такая машина есть, – сказала Лешка. – Пылесос называется.

Ромка махнул рукой:

– Не остроумно. В Японии, к твоему сведению, робот-уборщик имеется.

– Подрастешь, и будет у тебя такой робот, – примирительно сказала Эля. – Технический прогресс на месте не стоит. А пока нам предстоит воспользоваться тряпкой и примитивным пылесосом. Кажется, я его у Софьи Яковлевны в прихожей видела. А впрочем, уборка у нас еще под вопросом. Старушка может и не разрешить трогать ее вещи.

– А зачем ей ширма? – спросил Ромка. – От кого отгораживаться, одна живет?

– В тесных коммунальных квартирах хотелось иметь уединенные уголки, вот люди и заводили себе подобные вещи, – пояснила Эля. – А расставаться с привычным старикам всегда трудно.

– А почему Лида с Викой ее с собой в Америку не взяли? – Лешка забежала с другого бока и взяла Элю под руку. – И, кстати, почему она так бедно живет?

– Не они ее не взяли, а она сама не захотела уезжать. Тогда еще был жив ее муж, и ей нравилась ее работа. А насчет бедности… Сама удивляюсь. Неловко было ее об этом спросить, надо будет у Лиды поинтересоваться. Насколько мне известно, она ей постоянно помогает с деньгами. – Эля посмотрела на часы. – Ну ладно, вы отправляйтесь домой, а мне надо еще в одно место на минутку заскочить, а то не успею со своими собственными делами управиться. Скажете своей маме, что скоро я буду в ее полном распоряжении. О’кей?

– О’кей, – кивнули брат с сестрой.

Вечером Эля, как и собиралась, позвонила Лиде в Лос-Анджелес, а потом вкратце передала брату с сестрой содержание своего разговора.

– Вике уже легче, горло проходит, через неделю она приедет. А до этого, если Софья Яковлевна продержится, не будем ее никуда определять и сиделку нанимать, если она не хочет, тоже. Жаль, что Лидочка прилететь не сможет. И еще они очень удивляются, что старушка бедно живет, они ей постоянно помогают. Надо будет ее сберкнижку проверить. А с уборкой пока повременим.

– Ура! – воскликнул Ромка. – Значит, я завтра свободен?

Он намеревался съездить со своим дворовым дружком Олегом Пономаревым на Воробьевы горы, где собираются скутеристы, и покататься на крутой «табуретке». Это куда приятнее, чем в чужой квартире пыль собирать.

– Конечно, никто тебя не держит. Если только не захочешь съездить со мной на «Горбушкин двор».

– На «Горбушку»? – Ромка даже подпрыгнул от восторга. – Захочу, конечно, захочу! А во сколько?

– Навестим Софью Яковлевну, и если у нее все в порядке, то возьмем машину – и туда. – Порывшись в своем блокноте, Эля набрала другой номер и, услышав чье-то «алло», поздоровалась, представилась и спросила: – А Павел Демидович все еще в больнице? Да, мы знаем, что он болен, но что с ним такое? Ему самому мы по мобильному звонили, но он не отвечает. Инфаркт?! Боже мой!

Лешка внимательно наблюдала за Элей и даже непроизвольно повторяла ее мимику. Но помрачневшее поначалу лицо их гостьи вдруг просветлело:

– Выписывается? В понедельник? Хорошо, тогда я ему и позвоню. До свидания, всего доброго. – Эля положила трубку и раздумчиво сказала: – Голосок какой-то детский. Внучка, очевидно. Ну надо же, у него, оказывается, инфаркт. Да, старость, как метко сказано, совсем не радость. Кстати, чтобы успеть на «Горбушкин двор», надо из дома завтра пораньше выйти.

А затем она набрала еще чей-то номер телефона и заговорила о каких-то привезенных ею документальных фильмах, которые непременно надо вставить в телевизионную сетку. Об этом брат с сестрой слушать не стали, занялись каждый своим делом. То есть Ромка открыл копию Славкиной тетрадки и стал искать, что там еще написано про графа Якова Брюса и его имущество, а Лешка примерять обновки, привезенные Элей.

Глава III
Бомж в кроссовках

Утром, несмотря на субботу, все трое, как и собирались, встали очень рано. А Лешка – самая первая. Тяжело вздыхая, она поднялась с раскладушки – ее диван был предоставлен гостье – и повела на улицу Дика. В другой выходной она бы еще спала и спала, а Дик терпеливо лежал бы на полу рядом и лишь тихим сопением напоминал ей о своем существовании и насущных потребностях. Но сегодня псу повезло. Ждать прогулки долго не пришлось, и он, весело помахивая хвостом, выскочил во двор. Его зевающая хозяйка нехотя плелась сзади. Она даже не поиграла с ним, как обычно: не стала бросать вдаль палки и камешки, как пес ни тявкал и ни просил ее доставить ему такое удовольствие.

Вернувшись, Лешка пощекотала торчащую из-под одеяла Ромкину пятку, так как Эля уже варила на кухне кофе и готовила свой порридж, а говоря попросту, овсяную кашу, которую брат с сестрой терпеть не могли. Ромка неохотно приоткрыл один глаз, потом упрямо повернулся на другой бок. Но, вспомнив про «Горбушку», мигом вскочил и побежал умываться.

Но сначала их путь лежал в Медведково. Подойдя к уже знакомой пятиэтажке, они позвонили в домофон, потом еще раз и еще, но никто не отозвался на их звонок.

– Что же там могло случиться? – растерянно проговорила Эля.

Ромка вспомнил про соседку и набрал номер ее квартиры. Объяснив, в чем дело, они вошли в подъезд. Анна Степановна имеющимся у нее ключом уже открывала дверь в квартиру старушки.

На пороге их встретила кошка. Взглянув на них желтыми глазами и задрав хвост, она, опережая вошедших, быстро пошла вперед, словно приглашала всех за собой.

Лешка сразу почувствовала недоброе. Сделав пару шагов по маленькой прихожей, она вошла в комнату и заглянула за ширму. Да так и замерла, ухватив брата за руку. Старушка с заострившимся носом и пожелтевшим лицом неподвижно лежала на своей кровати.

Женщины со всех ног кинулись к ней.

– Ух, – еле выдохнула Эля, дотронувшись до лица Софьи Яковлевны. – Кажется, жива. – Она взяла ее руку, посчитала пульс, потом отпустила. Рука безвольно упала на одеяло. Старушка открыла глаза. Взгляд у нее был мутный, рассеянный.

– Что с вами? – спросила соседка.

Но ответа не последовало. Анна Степановна с сочувствием посмотрела на Элю и снова наклонилась к кровати:

– Софья Яковлевна, вы можете говорить? Вы нас узнаете?

Старушка попыталась что-то сказать, приподнять голову, но не смогла даже пошевелиться.

– Боже мой, да ее, кажется, парализовало! – воскликнула соседка. – Никак инсульт?! Софья Яковлевна, да скажите же нам хоть что-нибудь, – взмолилась она.

Старая женщина приоткрыла рот, и Лешка скорее поняла, чем услышала, как она, скосив глаза на кошку, еле слышно и малопонятно выговорила:

– Киса.

– Совсем язык не ворочается. Точно, парализовало, – вздохнула Анна Степановна. – Надо «Скорую» вызывать.

Но Эля со словами: «Ее надо определить в хорошую больницу» – позвонила в какую-то частную медицинскую компанию, и очень скоро в квартиру вошли люди в белых халатах.

Осмотрев больную, врач подтвердил опасения соседки:

– Инсульт.

– Мы так и поняли, – кивнула Эля.

– А это может пройти? – с замиранием сердца спросила Лешка.

– Всякое бывает, – ответил доктор.

Двое санитаров, сдвинув ширму, аккуратно положили Софью Яковлевну на носилки, и по морщинистой щеке старушки медленно скатилась большая слеза. Лешке стало ее безумно жалко, и она тихонечко погладила ее по седой голове.

– Я поеду с ней, – сказала Эля. – Оформлю документы, оплачу счет, посмотрю, кто за ней будет ухаживать, и вернусь сюда. А вы подметите хотя бы пол. А вот и ее ключи, кстати. Так что свои вы можете забрать, – сказала она Анне Степановне.

Ромка скосил глаза. Ключи лежали на тумбочке у опустевшей кровати, по которой в растерянности туда-сюда ходила кошка. В окно блеснуло солнце, и ее шерсть сверкнула золотом, словно изнутри Киса была сделана из драгоценного металла и, подобно сказочной принцессе, лишь прикрывалась своей волшебной шкуркой.

Анна Степановна поднесла к глазам платок:

– Бедная тетя Соня.

– Может, она еще поправится, – с надеждой сказала Лешка. – Слышали, что сказал врач?

– В семьдесят пять-то лет? Дай ей бог. Хотя он прав, всякое бывает. Я на своей работе за много лет чего только не насмотрелась. У меня самой есть одна знакомая, которой под девяносто. Так она решила навестить своих родственников в Америке. Пробыла там полгода, назад вернулась и продолжает жить в свое удовольствие. Может, и тетя Соня еще к своим поедет.

И тут до них донесся басистый голос:

– Мам, ты где?!

– Здесь я, здесь, – отозвалась соседка. Она пошла к двери и обернулась: – Вы ей думочку, ну, подушечку ее, не забудьте в больницу отнести. Я забыла вашей Элеоноре сказать, а она без нее не засыпает.

Лешка кинулась к кровати и увидела, что рядом с большой подушкой лежит совсем маленькая.

– Эту?

– Эту, – кивнула женщина.

– Что это она так вдруг? – оглядев опустевшую постель, потерянно сказал Ромка. – Вроде как еще вчера ничего была, разговаривала.

– В ее возрасте в любой момент может случиться всякое, – грустно вздохнула сестра.

Солнце ушло за тучи, и в без того мрачном, с низкими потолками жилище стало еще тоскливее. Тяжело вздохнув, Ромка отправился в другую комнату.

– Интересно, Лешк, что у нее в этих узлах и коробках? Давай позырим.

Он приоткрыл одну из коробок и поморщился. Там была старая обувь. А в узле оказались платья, наверное, столетней давности. Еще в одном – коробки от конфет, банки от кофе и чая и прочий хлам.

– У нашей бабушки такое тоже хранилось. Она думала: вдруг пригодится? И выбрасывать все это нельзя, не наше же. А это что? – Лешка нагнулась и подняла с пола небольшую бумажку. – Чек. Магазинный. Написано: «Пиво баночное». Неужели бабуля пила пиво?

Ромка взял у Лешки чек, и на лице его напечаталось изумление.

– Слышь, а у нее и впрямь тут кто-то был. Вчера. Позырь на дату. А время… двадцать один тридцать. Лешк, это что же получается?! Выходит, ей не казалось, что здесь кто-то ходит? Наверное, у нее тут и в самом деле скрытое богатство имеется, не зря она про антиквариат говорила.

– Какое богатство? – пожала плечами Лешка. – Все ведь говорят, что у нее ничего такого нет.

– Значит, есть! И мы просто обязаны это выяснить. Ведь тот, кто приходил, небось в темноте искал, мог и не найти. Или это что-то крупное? – Ромка огляделся. – Бедная обстановка еще ни о чем не говорит. Знаешь, в Баден-Бадене есть отель «Европейский двор», в нем самые крутые миллионеры останавливаются. Так вот, там в коридоре стоит невзрачная тумбочка вишневого дерева, которая, представляешь, сколько стоит? Триста тысяч евро! Потому что ей триста лет, и мимо нее еще Тургенев ходил. Я сам читал.

– А давай мебель проверим, – воодушевилась Лешка. – Я тоже знаю, что она чем старее, тем дороже.

– Давай. Так. Шкаф. Начнем с него. – Ромка приоткрыл скрипучую дверцу двустворчатого шкафа и разочарованно протянул: – Лешк, он из ДВП, значит, не старинный. А такая продавленная кровать была у нашей бабушки, мама с папой ее на мусорку снесли и новую ей купили, помнишь?

– Помню, – кивнула Лешка. – А тумбочка?

Ромка убрал с окрашенной светло-зеленой масляной краской тумбочки упаковки таблеток, пузырьки с каплями, привезенный Элей фотоальбом, выгреб изнутри несколько книг и потрепанных журналов «Юность», перевернул ее вверх ногами и указал на ярлык:

– Старая, но не старинная. Вот, написано: «Изготовлена на Сомовской мебельной фабрике». Надо же, как бумажку прилепили. За полвека не отодралась.

– А стол у нее такой же, как у нас, – отметила Лешка.

– И кухонная мебель из пластика. А шкаф книжный тоже из ДВП.

– Кушетке лет пятьдесят, но не больше.

– А ширма? Вдруг она какую-нибудь ценность представляет?

Лешка оглядела ширму, провела по ней рукой и покачала головой:

– Не представляет. Из такого материала у нас дома портьеры были, не помнишь, что ли? А потом их мама на половые тряпки пустила. И доски тоже самые обычные.

– Да, мебель здесь точно не старинная.

Ромка на всякий случай постучал по каркасу ширмы, но пустот не обнаружил и, бормоча: «Надо было прихватить с собой металлоискатель, сделаю это в следующий раз», принялся водить руками по обоям, заглядывать во все щели, прощупывать матрас, подушки и белье в шкафу. Он даже крышку телевизора открыл и сразу же прикрутил на место, чтобы не поднимать пыль, которая накопилась в нем за долгие годы.

– Лешк, а вдруг этот тип заставлял ее сознаться, где она свои ценности прячет? Как Германн в «Пиковой даме». «Три карты, три карты…» – сделав страшное лицо, пропел он грубым голосом. – Вот ее кондрашка и хватила.

Лешка поежилась, представив себе неведомого посетителя, который, словно коршун над беззащитным лебедем, навис над больной старушкой с требованием открыть ему неизвестную тайну.

– Неужели правда? А сказать нам о нем она не смогла. Только с кошкой своей и простилась. Слышал, как она шептала: «Киса»? – Лешка с надеждой посмотрела на брата: – Рома, а может, не было никакого постороннего человека? Просто соседка, Анна Степановна, вчера вечером за чем-нибудь к ней зашла и чек обронила.

– А я сейчас ее об этом спрошу. – Ромка выскочил за дверь и нос к носу столкнулся с соседкой, которая как раз выходила из своей квартиры. Но на его вопрос, заходила ли она вчера к Софье Яковлевне, Анна Степановна ответила отрицательно:

– Я с работы поздно пришла, а она в последнее время в девять часов спать ложится. Снотворное примет – и спит.

Ромка вернулся назад и развел руками.

– Я все слышала. И что же теперь делать? – Лешка во все глаза уставилась на брата.

– Буду думать, – ответил Ромка.

– Эле о чеке скажем?

– Пока не надо.

С тревожно бьющимся сердцем Лешка взялась за веник. Среди прочего сора она вымела из-под кровати упаковку от снотворного, убедилась, что таблеток в ней нет, и выбросила ее в мусорное ведро.

А через некоторое время раздался звонок в дверь, и в квартире появилась Эля.

– Я определила Софью Яковлевну в одноместную палату, за ней будет хороший уход. Врач сказал, что надежда на выздоровление есть. Возможно, старушка еще сможет и говорить, и двигаться. – Она вошла, осмотрелась вокруг и сняла с себя плащ. – Давайте-ка все же наведем здесь порядок. Стыдно оставлять квартиру в таком состоянии. Что нам Вика скажет, когда приедет? Мусоропровода в доме, конечно, нет. Рома, ты будешь выносить во двор всякий хлам. Согласен?

– Я к этому делу привыкший, – обреченно кивнул Ромка, надевая свою куртку. – Давай, что выносить.

– Погоди, сначала сор собрать надо.

Эля выставила в прихожую помойное ведро, затем взяла старый пакет и без всякого сожаления ссыпала туда всякие катушки, коробки, пузырьки, накопившиеся у старушки за долгое время, а затем перешла в другую комнату и открыла ящик со старой обувью.

– Так жить нельзя, – вздохнула она. – Весь огонь, в случае чего, я возьму на себя. Рома, действуй.

Ромка, кряхтя, пошел вниз с ведром и двумя пакетами. Выбросив все в железный ящик, он вернулся назад.

– Давай еще.

– А это дотащишь? – спросила Эля. – Может быть, кому-нибудь и пригодится что. Софье Яковлевне эта обувь больше никогда не понадобится, я ее просмотрела.

– Всю? – недоверчиво спросил Ромка и скосил глаза на Лешку.

Сестра утвердительно кивнула.

– Сапоги, туфли да тапки старые, ничего больше.

– Смотри, не надорвись, – напутствовала его Эля.

– Ты все думаешь, что я еще маленький. А я сильный, – ответил он и, не переставая кряхтеть, поволок на выход огромную картонную коробку. И где старушка ее только взяла? В подъезде он все-таки залез в коробку и снова тщательно проверил, не спрятано ли чего под какой-нибудь стелькой или в носках старых сапог, и нет ли у туфель, случайно, отвинчивающихся каблуков. Увы, Эля с Лешкой, похоже, не ошиблись: все это годилось только для свалки. Может быть, и сама Софья Яковлевна хотела выбросить эти «сокровища», да не успела?

Ромка оставил коробку возле мусорного ящика и пошел за следующей.

«Во, Эля права», – отметил он, выходя с новым грузом и видя, что в его первой коробке уже роется какой-то бомж в надвинутой на лоб вязаной шапке и темно-серой грязной, замасленной куртке.

Заметив Ромку, бомж поспешно отбежал в сторону. Ромка не смог его толком разглядеть, впрочем, он не пытался этого делать: зачем смущать и без того несчастного, бездомного человека, которому даже нечего обуть. Непроизвольно он опустил глаза вниз и взглянул на ноги бродяги. И вдруг увидел на нем серые с черным, совсем новенькие кроссовки. А бомж побежал, и вставка на них блеснула и сделалась ярко-белой. Ромка посмотрел на свою ногу и повертел ею. Вот так – вставка серая. А вот эдак – белая. И у бомжа все так же. Ну и бомж! В новеньких американских кроссовках! Причем в точно таких же, как и у него самого! Чудеса, да и только. Он развернулся и ринулся за удаляющимся бродяжкой, но тот как-то мгновенно пропал из виду. И неясно, в каком направлении его искать. Не обшаривать же все дворы и подъезды!

Ничего не оставалось делать, как отправляться за следующими коробками. И больше Ромка, как ни крутил головой, никаких подозрительных бомжей во дворе не заметил.

Зато теперь ему стало окончательно ясно, что у старушки есть что искать и кто-то этим усиленно занимается, раз не гнушается исследовать даже ее мусор.

– Завтра опять сюда приедем? – спросил он у Эли.

Она кивнула:

– Непременно. Только сначала посетим «Горбушкин двор». Сегодня туда уже поздно ехать.

По дороге домой Ромку не оставляло чувство, что за ними кто-то наблюдает, но, как он ни крутил головой, никого подозрительного в вагоне не увидел, хотя народу в нем было совсем немного. Группа туристов с рюкзаками, несколько пожилых людей, мамаша с маленькими детьми да девчонки-школьницы.

Дома Ромка достал папку-скоросшиватель с надписью «Дело» и положил в нее найденный чек. А когда к нему подошла сестра, рассказал ей о бомже в новых, точно таких же, как у него, американских кроссовках, который что-то искал в вынесенной им на помойку коробке со старой обувью. И еще о том, как кто-то следил за ними в вагоне метро, но он так и не понял, кто это был.

– Рома, и что все это значит? – с испугом спросила Лешка.

– Значит, что этот человек еще не нашел богатства Софьи Яковлевны. И мы с тобой тоже будем его искать, а заодно и вычислим этого типа.

– Но как?

– Пока не знаю.

Глава IV
Кража на дороге

– Рома, купи мне, пожалуйста, на «Горбушке» «Пепел и алмаз», – на другое утро попросила Валерия Михайловна.

Ромка сморщился.

– А что это?

– Это мой самый любимый фильм моего любимого режиссера Анджея Вайды. Старый, черно-белый, но от этого не менее прекрасный.

– Со Збигневом Цибульским в главной роли, – подхватила Эля. – Я тоже люблю этот польский фильм.

– А я вообще все фильмы Вайды люблю, а этот больше всего. А музыка там какая! – воскликнула мама.

– Ладно, уговорила, – сказал Ромка и протянул руку: – Деньги давай.

– А тебе что надо купить? – спросил он Элю, когда они вышли из машины и вместе с вытекающей из близлежащего метро толпой зашли в огромный павильон под надписью «Горбушкин двор». – Ведь у вас в Америке все, говорят, есть.

– Того, что мне надо, у нас нет, – ответила Эля.

– И таких фильмов тоже? – поразилась Лешка, увидев, что она внимательно рассматривает очередную комедию с Джимом Керри.

– Разумеется, этот фильм у нас есть, – с задумчивым видом сказала американка. – Только вот в Лос-Анджелесе он появился совсем недавно. И мне хотелось бы узнать, откуда он взялся здесь.

Лешка ее не поняла:

– А что в этом такого? Купили и размножили.

– Слишком быстро купили, – усмехнулась Эля. – Значит, это пиратский диск.

– И что? – пожал плечами Ромка. – Здесь полным-полно всякой пиратской продукции.

– Знаю, – вздохнула Эля.

– Ты что, собираешься найти пиратскую фирму и привлечь ее к ответу? – удивилась Лешка.

– Ага, значит, ты занялась расследованием. Тебе, наверное, помощь нужна? – воскликнул Ромка.

– Не совсем так. И помогать мне вовсе не надо. Я не детектив и никакую подпольную организацию искать не собираюсь. Просто фирма-поставщик в Америке теперь будет вынуждена снизить цену на эти диски. Потому что они уже наводнили ваш рынок, – пояснила мамина подруга.

– А тебя попросили поискать такие диски?

– Что-то вроде этого.

Эля купила несколько пиратских фильмов, положила покупки в большой пакет и пошла дальше, продолжая внимательно рассматривать содержимое прилавков.

Ромка в этом павильоне был не впервые, но с Элей и здесь было интереснее, чем с другими. Побродив по рядам, они сходили в кафе, а потом Эля встретила своих киношных знакомых. Среди них был даже актер из известного, только что нашумевшего фильма – совсем молодой парень. Лешка так и уставилась на него во все глаза, а он вдруг протянул ей горсть орешков, подмигнул и пошел вперед, куда-то вдоль лотков, видимо, кого-то высматривал.

А потом Ромка захотел съесть еще и горячий чебурек. Он просительно взглянул на Элю.

– Ты не наелся? – удивилась она, но чебурек купила. Ромка тут же запихнул в рот чуть ли не половину вожделенной еды, словно только что не слопал сразу три пирожных.

– Держись теперь от меня подальше, – недовольно покосилась на брата Лешка, глядя на его замазанные жиром руки и обляпанный вытекающим из чебурека соком подбородок. – И вообще, тебе бы не мешало умыться.

Рот у Ромки был забит, но кивком головы он указал ей на один из плакатов, украшающих павильон. Плакат гласил: «Моется тот, кто не умеет чесаться». Лешка фыркнула.

А Эля подошла к другому прилавку и взяла в руки очередной диск.

– Что за фильм? – поинтересовался дожевавший свой чебурек Ромка и бесцеремонно выхватил диск из ее рук. На краю светлой коробки от его грязных пальцев тотчас же расплылось большое жирное пятно.

– Гляди, что ты наделал! – возмутилась Лешка.

Ромка поскреб пятно, отчего оно стало еще больше, и виновато посмотрел на Элю.

– Я, честное слово, не хотел. Что же теперь делать?

– Чесаться, – съязвила сестра. – Чтобы чистым быть.

Ромка смутился и быстренько вытер руки о свои джинсы. А затем тронул Элю за рукав и, как маленький, заглянул ей в глаза:

– Пожалуйста, извини. Я так больше не буду.

Эля молча протянула продавцу деньги и положила выпачканный диск в свой пакет, а затем повернулась к Ромке и легонько щелкнула его по затылку.

– Ты мне недавно «Юности честное зерцало» цитировал, а сам его как следует не изучил. А должен бы, как младой отрок, знать творческие наставления Якова Брюса, одобренные самим Петром Первым. Например, такие, как: «умой руки», «не жри, как свинья, и не дуй, чтобы везде брызгало…», и тому подобное. Жаль, что такую прекрасную книгу давно не переиздавали, она бы многим пригодилась. А диск этот мне еще понадобится. Он лицензионный, а мне с выпускающей его фирмой связаться надо. Телефон ее здесь напечатан.

Потом, с большим трудом, они нашли и заказанный Валерией Михайловной «Пепел и алмаз».

– Тебе помочь? – спросил Ромка, пытаясь забрать у Эли потолстевший пакет, чтобы хоть как-то загладить свою вину.

– Мне не тяжело, – ответила Эля. – А тебе еще найдется работа.

– Мусор таскать? Мы теперь в Медведково, да? – Ромке хотелось поскорее вновь обследовать квартиру Софьи Яковлевны. Он и свой кустарный металлоискатель с собой прихватил.

– И кошку надо накормить, – вспомнила Лешка о томившейся в одиночестве желтоглазой красавице.

Эля кивнула:

– По дороге зайдем в магазин, купим еды для нее, чтобы потом прямо к дому подъехать.

Оставив Ромку в пойманном на дороге такси, Лешка с Элей зашли в магазин и купили там пакет «Фрискаса» и небольшую устойчивую мисочку, чтобы заменить ею тот грязный горшок, из которого до сих пор ела кошка.

В квартире по-прежнему было неуютно без хозяйки, и Лешка пожалела бедную кошку, которая, словно жалуясь, что осталась совсем одна, потерлась о ее ноги.

– Кисонька, – ласково сказала она и погладила ее по густой мягкой шерсти, а кошка вдруг, как собака, лизнула ее руку. Носик у нее был холодный, а язычок оказался горячее, чем у Дика. Кошек у Лешки никогда не было, и она даже не подозревала, что эти животные тоже способны на благодарность. «Жаль, что я не могу взять ее с собой, – подумала девочка. – Можно себе представить, как отнесется Дик к такой гостье, а уж от Ромкиного Попки и вовсе не дождешься восторга».

Лешка достала из сумки новую мисочку, насыпала в нее корм и пригласила кошку:

– На, Кисонька, ешь.

Черная красавица обнюхала незнакомую еду и захрустела ею. Видно, корм ей пришелся по вкусу.

Лешка подняла с пола старый грязный горшок, служивший кошке миской, понесла его к мусорному ведру, но выбрасывать передумала. Ведь если эту грубую посудину, вылепленную из неровной, кустарно обожженной глины, хорошенько отмыть, то в ней будет отлично смотреться белая лилия – цветок, достойный королевских особ. Так охарактеризовала это растение ее одноклассница Светка, подарив Лешке луковицу, чтобы подруга весной посадила цветок на своем балконе.

Подумав о прекрасных лилиях и других растениях, которые летом с ее помощью преобразят их дом, Лешка обратила внимание на имеющиеся в квартире комнатные цветы. На окне стояли четыре цветочных горшка, в двух из них цвела герань: в одном белая, в другом – красная; еще из одного топырились во все стороны жирные листья алоэ. В четвертом зелеными, розовыми и бордовыми красками полыхала крапива. Вообще-то у этого растения другое название, но Лешка его не знала. Еще один цветок, вернее, дерево стояло на полу: в пластиковом ведре росла большая финиковая пальма. Лешкина бабушка выращивала такие пальмы сама. Наверное, и Софья Яковлевна когда-то давно посадила в землю косточку из финика и терпеливо ждала, когда проглянет первый зеленый росточек.

Рядом с цветами на подоконнике разместились пластиковые бутылки, в них предусмотрительная хозяйка отстаивала воду для полива.

Лешка полила цветы и снова наполнила бутылки водой.

– Эля, не забудь вот эту маленькую подушку в больницу взять, – вспомнила она слова соседки. – Софья Яковлевна всегда с ней спит.

Эля взяла думку и положила ее в пакет с приобретенными дисками.

Ромка в это время понес на мусорку очередную порцию сора. Но прежде чем его выбросить, он тщательно исследовал каждую коробочку, пакетик и даже скомканные бумажки своим самодельным металлоискателем. Возле мусорных баков он внимательно огляделся по сторонам: не встретит ли снова здесь бомжа в новеньких американских кроссовках? Увы, сегодня бомж на помойке отсутствовал. Ромка отнес новый мусор, проделав с ним такие же манипуляции, а когда вернулся назад, Лешка с Элей уже собрались уходить. Кошка, как гостеприимная хозяйка, проводила их до самого выхода.

Эля уже вышла за дверь, но Ромка ее остановил:

– Дай-ка мне ключ, пожалуйста. Мне в одно место надо. Вы идите, я вас догоню.

Но вместо туалета он направился к цветочным горшкам и, нацепив наушники, быстро поводил по ним медной петлей своего кустарного металлоискателя. Однако в горшках ни золота, ни серебра, ни вообще чего-либо металлического не обнаружилось. Таким же образом он обследовал матрас, подушки, книги, ножки столов и зеленую ширму. Все без толку. А перед железобетонными стенами, полами и потолком его прибор был бессилен.

Закрыв дверь, Ромка спустился вниз, где его поджидали Эля с Лешкой. Когда они вышли на широкую магистраль, которая так и называлась – улица Широкая, Эля подошла к обочине и подняла руку, чтобы поймать машину. В это время вдалеке показался скутер. Ромка так и вперился в него глазами.

Прямо на него неслась мечта его жизни: «Ямаха» ярко-желтого цвета. Именно такой мотороллер они с Олегом Пономаревым не так давно рассматривали в мотосалоне на «Полежаевской», а потом он долго грезил о том, как мчит его такая «Ямаха» по дорогам, да так, что ветер свистит в ушах, а прохожие, все как один, не сводят с него восхищенных глаз.

Заглядевшись на прекрасный скутер, Ромка не успел рассмотреть его водителя. Да это и нельзя было сделать: лицо парня скрывали огромные очки, а голову защищал мотоциклетный шлем.

Поравнявшись с ними, скутерист чуть-чуть снизил скорость и вдруг… резко наклонился, выхватил у Эли пакет с дисками и умчался прочь. Все это произошло так быстро, что никто ничего не успел понять.

Опешив, Эля некоторое время не могла вымолвить ни слова.

– Как же так? – наконец сказала она.

Ромка кинулся вслед за скутером, пробежал несколько шагов и сразу понял, что подобное преследование бесполезно. Он вернулся к Эле и схватил ее за руку:

– Ты очень расстроилась, да? Испугалась, да?

Эля заставила себя улыбнуться:

– Ничего, переживем.

Ромка перевел взгляд на сестру.

– У него почему-то не было номера, – озабоченно сказала она.

– У скутеров номеров нет, – пояснил Ромка и, о чем-то вспомнив, попросил: – Подождите меня на этом месте, пожалуйста. Я сейчас, мигом.

Стремглав подбежав назад к пятиэтажке, он поднялся на второй этаж, подошел к квартире Софьи Яковлевны, выдернул из подкладки своей куртки темную нитку и прикрепил ее у порога одним концом к дверному косяку, другим – к самой двери маленькими кусочками жвачки.

«Не помешает знать, ходит сюда кто-нибудь или нет», – подумал он, а затем так же бегом вернулся к своим спутницам и сочувственно произнес:

– Вот гад, да? Все диски упер, и мамин тоже, а мы его так долго искали.

– И подушечку, – с сожалением вздохнула Лешка.

– Ну, это-то как раз пустяки, – сказала Эля. – Мы сейчас пойдем в магазин и купим похожую, старушка и не заметит подмены. А за дисками в следующий выходной снова на «Горбушкин двор» съездим. Я к этому времени еще не уеду, а вам, как я поняла, там понравилось.

– Очень понравилось, – кивнул Ромка, вспомнив чебурек.

Эля открыла свою сумку и проверила ее содержимое.

– Деньги на месте, карточки кредитные тоже, о чем горевать? О нескольких дисках? Ерунда, – успокоила она сама себя и вновь подняла руку, подзывая такси.

В магазине, пока Эля выбирала подушку, Ромка прошептал: