Текст книги "Секреты молодости звезд"

Автор книги: Наталия Корнеева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Лариса Вербицкая

Когда звезда Первого канала Лариса Вербицкая участвовала в «Последнем герое», все телезрители переживали за нее особо. Казалось невероятным, что эта воздушная женщина может стоически переносить все испытания.

– Вообще-то я не предполагала оставаться на острове до конца, – делится Лариса, – думала, еду дня на три, не больше. Мне казалось, что меня, такую хрупкую и слабенькую, быстро отправят назад.

– Лариса, а что дало вам участие в этом проекте?

– В некотором роде произошла переоценка ценностей. Я поняла, что все суета сует, и теперь проще отношусь ко многим вещам. Например, стала терпимее к людям. Многие проблемы уже не кажутся столь глобальными. Научилась прощать. Меня стали радовать по-настоящему такие простые вещи, как дождь и солнце. Ведь только в детстве мы способны искренне радоваться, а с возрастом делаемся циничнее, удивить нас, зацепить чем-то становится все труднее. Перестаем чувствовать жизнь по большому счету, проживая ее как по графику.

Я совершенно не походный человек. Мне не нравится, когда на зубах хрустит песок, я люблю комфорт. Там, на острове, нас лишили всего сразу: ни чистой постели, ни зубной щетки, вообще ничего. Мы все ходили до крови расчесанные от укусов москитов, с пораненными пальцами, и нужно было лишь не уподобиться тем паукам и мышам, которые на острове были хозяевами. Через какое-то время начинаешь ощущать себя ничтожной песчинкой в этом мире, беззащитной совсем.

После острова моя жизнь как бы разделилась на две части: до и после. Что было до – забылось.

– Там, на острове, вам пришлось еще и голодать. До этого когда-нибудь голодали?

– Никогда. Ощущение, конечно, ужасное: первые три дня был чистый голод. На третий день, ближе к вечеру, мы добыли огонь и сварили по 50 граммов риса. Нам выдали два килограмма риса на восьмерых. Потом удалось у местных аборигенов выменять на бандану две луковицы. Ничего вкуснее этого в своей жизни я не ела! Вот что такое голод. Он обостряет настоящие чувства. Я сбросила десять килограммов.

– Стали бы после этого намеренно голодать?

– В домашних условиях делать это трудно. И не только потому, что в холодильнике лежит что-то вкусное, а просто мозги направлены на другое.

На острове жизнь текла размеренно. Часов там не было. На двадцатый день были уже такие слабые воcпоминания о прежней жизни, что я, например, никак не могла припомнить, какого цвета у меня в квартире стены после ремонта – мозг отбрасывал все ненужное. А в обычной жизни мы нагружаем себя лишней информацией в огромных количествах.

– После того, как сбросили десять килограммов, не набрали их потом вновь?

– Нет, стараюсь придерживаться этого веса. Сейчас при росте 170 сантиметров вес 50 килограммов. К счастью, серьезных проблем с весом у меня не было никогда, даже после первых и вторых родов. Поправлялась, конечно, в момент кормления грудью, но регулярно качала пресс и ходила на аэробику. А до родов вообще могла не ограничивать себя в питании.

В школьные годы занималась спортом, и, бывало, после тренировок с девочками, усталые, каждый раз заходили в булочную и покупали эклеры, награждая себя таким образом «за труды». И ничего, на весе это не отражалось. Мама тоже всегда готовила очень вкусно, и говорила, что разнообразное, здоровое питание – залог отличного цвета лица, хороших волос и зубов. К сожалению, теперь приходится выбирать, что есть. С годами начинаешь беспокоиться по поводу лишнего веса. Я стала рассчитывать даже калории.

– Это эффективно?

– Очень эффективно. Диетологи при малоподвижном образе жизни рекомендуют в день не больше 1200 калорий. Когда я увидела, что в 100 граммах растительного масла уже есть 900 калорий – пришла в ужас. Это же больше половины дневной нормы. В 100 граммах горького шоколада, при содержании масла какао 80 процентов, 600 калорий. Вот уже дневная норма и перекрыта. Конечно, я не высчитываю калории ежесекундно, просто знаю, какие продукты менее калорийны, какие – наоборот.

– Как вы относитесь к диетам?

– Диета – это образ жизни. Я себя уговорила раз и навсегда, что все, что невкусно, – полезно и, значит, хорошо, а все вкусное – вредно.

Согласитесь, все вкусное – это сладкое, острое, жирное, жареное. Торты, жареное мясо, холодец, соусы, пироги – все это вредно, но безумно вкусно. Я уговорила себя, что тушеные овощи вкуснее. Мясу я предпочитаю тушеную или слабосоленую рыбу. Колбасные изделия не ем вообще. Сахар и хлеб тоже.

– Что вы делаете для того, чтобы оставаться неуязвимой для возраста?

– Я считаю, необходимо заниматься профилактикой и не давать повода, чтобы у тебя вдруг разнылся зуб. Не надо ждать, когда что-то заболит. Профилактика – скучное слово, но точное.

Моя профессия требует быть постоянно в тонусе, всегда улыбаться. Я не могу позволить себе раскиснуть. Держаться в тонусе мне помогает то, что в детстве я была очень спортивной, занималась легкой атлетикой, прыжками в высоту и длину, акробатикой, подводным плаванием. Спорт очень организовывает.

– А сейчас занимаетесь чем-нибудь?

– Практически ничем. Заниматься в тренажерном зале мне неинтересно, не нравится монотонность – скучно. Лучше, на мой взгляд, поработать в саду на даче, что-то прополоть, что-то посадить, подвязать кусты. Это здорово и полезно. И для души хорошо, потому что видишь результат своего труда.

– Когда в тренажерном зале качаешь пресс, тоже ведь видишь результат. Живот, например, становится все более упругим.

– Есть очень простое и эффективное упражнение для живота. И не надо для этого качаться часами. С утра натощак выпиваете стакан воды, затем, сидя на стуле – спина прямая, руки на коленях – сделав вдох-выдох, начинаете «дышать» животом, втягивая его и расслабляя.

– Как просто. Неужели эффективно?

– Очень. Укрепляются мышцы, которые держат живот, и одновременно массируется внутренняя часть брюшного пресса. Постепенно живот подбирается, становится тугим и плоским. У вас войдет в привычку держать его всегда подтянутым. Конечно, все зависит от того, сколько килограммов необходимо сбросить. И чем больше вес, тем больше придется потрудиться над этим. Наш вес – вечная борьба с природой.

– Лариса, вы согласны, что в наше время как выглядишь, так себя и продашь? Имеется в виду карьерный рост.

– Конечно. Но не бывает правил без исключений. Возьмите французскую кинозвезду – Анни Жирардо. Она – ярчайший пример того, как женщина с возрастом только приобретает, а не теряет. Анни не скрывает своего возраста. А насколько хороша, обаятельна. И годы ее не портят. И популярности у нее не убавляется.

Но наши актрисы старшего поколения все имеют стойкую тенденцию к омоложению. У нас принято возраст женщины скрывать, наверное, оттого, что в России издавна девушка старше двадцати пяти считалась перестарком и к ней никто не сватался. Вы тоже будете потом скрывать свой возраст?

– Я и сейчас не делаю из этого тайну. Моему сыну уже 27.

– Раньше телевизионные ведущие имели возрастной «потолок», теперь можно отодвинуть этот срок и продлить молодость, прибегнув к подтяжке лица. Вы намерены в будущем так поступить?

– Надеюсь, что наука будет продвигаться вперед настолько стремительно, что нам скоро не придется прибегать к этим методам. Будет изобретена какая-нибудь замечательная пилюля, выпьешь которую перед сном и проснешься снова молодой. И будет это так же доступно и естественно, как почистить утром зубы.

– Лариса, как вы ухаживаете за лицом? У вас есть свои рецепты «от бабушки» или предпочитаете посещать салон?

– Сейчас такой сильный прорыв в косметологии и есть столько эффективных косметических средств, что уже нет необходимости в бабушкиных рецептах. Хотя некоторыми из них я иногда и пользуюсь. Например, если нужно освежить лицо, накладываю на глаза маску из тертого картофеля. Пусть это и не дает глубокого эффекта, но все равно помогает.

Очень эффективны тонизирующие ванны, которые я часто принимаю. Обыкновенную соль развожу в теплой воде и добавляю несколько капель масла чайного дерева. Усталость снимается вмиг, и возвращается свежий цвет лица. Ванны с морской солью, конечно, еще эффективнее.

Со стороны, наверное, многим зрителям наша работа на телевидении кажется сплошным праздником. Улыбки, разные интересные гости в студии, а на самом деле – это большие эмоциональные перегрузки и огромная ответственность за то, как ты проведешь эфир.

Бывают ведь разные ситуации и разные проблемы, иногда приходится обсуждать и очень острые вопросы, например такие, как недавняя трагедия в Беслане. Мы как саперы – ошибиться можем лишь раз. По крайней мере, я для себя понимаю это так.

– Лариса, ваша профессия, с одной стороны, позволяет вам быть всегда красиво одетой, а с другой – не подавляет ли это вашу собственную индивидуальность?

– Может быть, не очень скромно о себе так говорить, но я никогда не старалась быть на кого-то похожей. Для меня важно чувство меры. Одно время на телевидении было очень модно появляться перед камерой в штанах с заплатами, в немыслимых серьгах, а на всех оголенных частях тела – татуировка. Я с жалостью и ужасом смотрела на таких. У них преобладало желание выделиться любой ценой. Все же в человеке главное – внутреннее, а не внешнее.

– Неужели вам никогда не приходилось выглядеть экстравагантно, опять же в силу вашей профессии?

– Конечно, много раз. Однажды я вела церемонию Российского Национального Олимпа в золотых ботфортах на платформе сантиметров 20–25. На мне была короткая юбка в виде пачки и изящный, очень открытый корсет асимметричного кроя.

– А что вы любите носить в жизни?

– Больше всего остального ценю комфорт, поэтому одеваюсь демократично. Кроссовки или шлепанцы, брючный костюм. Если утром просыпаюсь с настроением, что хочу сегодня быть на шпильках, то надеваю шпильки и соответствующий этому костюм.

Но мой имидж – прежде всего элегантность. Мне нравится что-то среднее между английской строгостью и итальянским шиком. На грани. Вообще, всю жизнь стремлюсь к тому, чтобы в шкафу не было лишних вещей, но они все равно накапливаются.

Вернувшись с острова, кстати, многое раздарила. Отягощают жизнь, снова в суету тянут. А хочется о душе подумать.

– Какие украшения предпочитаете?

– Всевозможные. Если веду какой-то концерт, могу надеть яркую бижутерию. А кроме того, очень люблю авторские работы с серебром.

– Аксессуары – перчатки, сумки, головные уборы – являются важной частью вашего гардероба?

– Когда я села за руль, то очень сэкономила на головных уборах. А перчатки обожаю, не могу без них выйти из дома и люблю всякие: черные, цветные, удлиненные, короткие, но, к сожалению, очень часто их теряю. Из сумок предпочитаю всевозможные рюкзачки.

Черная сумка обязательно, остальные могут быть разнообразными по цвету и размеру. Не люблю менять сумки каждый день. Тогда нужно перекладывать все документы. Бывало не раз, что я забывала это сделать и приезжала на работу без документов. Поэтому сумка мне быстро надоедает, и чаще всего, относив ее сезон, больше уже к ней не возвращаюсь.

– Какие духи вы предпочитаете?

– Разных марок японские, французские, итальянские. Мне нравятся холодные запахи или классические.

– Лариса, у каждой женщины есть свое понятие, что такое красивая женщина. Как вы себе представляете это?

– Когда женщина – личность. Она должна быть умна и иметь свой шарм. Тогда на ее рост и фигуру уже никто не будет обращать внимания. А уж тем более на возраст. Алиса Фрейндлих или Майя Плисецкая – сколько бы ни было им лет – потрясающие личности, и этим все сказано.

– Как вы реагируете на комплименты по поводу вашей красоты?

Улыбается:

– Не хотелось бы от них отвыкать.

Лариса Гузеева

Звезда советского экрана Лариса Гузеева, известная всем по фильму «Жестокий романс», к сожалению, сейчас почти не снимается, тем не менее она по-прежнему остается любимицей публики.

– Лариса, одно время вы были телеведущей – это компромисс с жизнью или все-таки интересная работа?

– Когда мне предложили вести передачу «Я – мама», я долго думала, но в конце концов согласилась, потому что все темы, которые затрагиваются в этой передаче, так или иначе мне близки. У меня тоже, как и у многих, есть проблемы: второй брак, двое детей, взаимоотношения взрослых и ребенка, переходный возраст у детей. Да мало ли еще что. Все это меня как маму тоже волнует, я пропускаю эти проблемы через себя, когда веду передачу. И я подумала: если хоть одной женщине станет легче жить с нашей помощью, то это замечательно.

– А что в кино?

– Я не могу жаловаться, работы в кино много, хотя, к сожалению, не того качества и уровня, которого хотелось бы. Сейчас кино снимается не так, как двадцать лет назад, когда киноэкспедиции длились по полгода, когда работали все цеха – от гримеров до костюмеров. Сейчас собирается некая компания, снимаются в своей одежде, работа длится две недели максимум. Психологически это тяжело: ненормированный рабочий день по четырнадцать часов, невольно появляется творческий брак. Ведь физически невозможно находиться в образе столько часов. От переутомления я стала раздражительной. Не нравится мне это.

– У вас двое детей. Сын и дочь. С каким ребенком легче, с первым или со вторым?

– Со вторым. Мама сказала: «Пока ты молодая, занимайся карьерой», – и все взяла на себя. Я не знала, что такое бессонные ночи, что такое прививки, гулянье, кормление – все это меня миновало. Леля скорее моей мамы дочка и называет мамой ее. Однажды я сделала ей замечание, а мама выхватила ее у меня из рук со словами: «Вот роди себе свою и воспитывай, а это моя девочка». И это было так естественно. И Леля часто говорит: «Альбина моя мамочка, а ты – Лариска».

– Не обидно?

– Нет, конечно, я ее обожаю и она меня тоже. Просто все заботы о ней легли на маму, а дочка мне в удовольствие. Но я свое еще возьму. Вот начнутся скоро наряды и колечки – тут я и пригожусь.

– С сыном было по-другому?

– Совсем по-другому. Не было ни одной киноэкспедиции, ни одного кинофестиваля, чтобы я не брала Георгия с собой. Но и сын не был для меня бременем, ведь я родила его не в двадцать лет, а гораздо позже, поэтому другое совершенно состояние. Я его себе у Бога вымолила.

– С детьми отношения у вас ровные?

– У Георгия переходный возраст. Бывает, мы очень бурно выясняем отношения. Сын обижается: «Ты меня не любишь». Я ему говорю на это: «Я люблю тебя любого, даже когда ты себя чудовищно ведешь, даже со всеми твоими двойками». Но, видимо, я ставлю перед ним слишком высокую планку и требую от него не как от ребенка, а как от взрослого человека. Иногда мне бывает некогда объяснить ему и я начинаю требовать: «Ты должен, потому что я так сказала, и все». Наверное, это неправильно.

– Почему вы брали сына с собой в киноэкспедиции, не с кем было оставить?

– У меня была и няня, и домработница, и если я уезжала на день-два, то оставляла ребенка на няню, но если работать предстояло полгода вдали от дома, конечно, я брала сына с собой. И выходила из положения очень просто. Приехав на место, шла в гостиницу или в ресторан, выбирала среди обслуживающего персонала какую-нибудь чистенькую тетечку, которая мне нравилась, и говорила: «Сколько вам платят? Вы можете на две-три недели взять отпуск? Я буду вам платить столько в день, чтобы вы смотрели за моим ребенком». В начале девяностых, когда работы не было и денег у людей не было, на мое предложение охотно соглашались.

Получается, что кинозвезда тоже должна быть приспособленной к обстоятельствам?

– Конечно. Вот сейчас я езжу с антрепризой на гастроли и у меня есть специальная кружка-кипятильник, специальная кружка для варки еды. А когда со мной был маленький сын, я все равно успевала одной рукой красить глаза, а другой помешивать супчик, который ему варила. Я возила с собой маленькую лабораторную плитку и кастрюльку. Живя в гостинице, мой ребенок все равно ел домашнюю пищу. Быт я организовывала себе везде: и за границей, и в глухомани.

– Разве не входит в обязанность администрации кино создавать условия актерам?

– Это только легенда. Было однажды, когда Никита Михалков хотел, чтобы у него снималась Лена Соловей, а она только что родила ребенка, так он снял ей квартиру и нанял няньку. Но ни в какой контракт такие условия не входят и ни к кому из актеров никакого особого отношения нет. Мы сами о себе думаем.

– Жизнь научила?

– Давно. Я по природе своей очень брезглива. Например, не могла спать на казенном белье и всегда возила с собой два комплекта постельного белья, которые там потом и оставляла. Еще когда не было детей, я, уезжая надолго на съемки, не могла питаться в столовых. Лучше сама сварю себе две картофелины и съем их с помидором дома, чем в общепите. Ко мне обожали приходить в гости все актеры, операторы и режиссеры, чтобы поживиться чем-нибудь вкусненьким. Естественно, когда родились дети, я стала еще более приспособленной, чем была.

– Даже на отдых поехать с маленьким ребенком – уже экстремальная ситуация. Вдруг заболеет?

– Я живу по правилу: чтобы больно не упасть, подстели соломку. У меня есть красная сумка-чемодан, в которую, по совету моей подруги-врача, я беру все необходимое из медикаментов, перевязочных материалов, и могу вылечить, в случае чего, всю киноэкспедицию. А маме, которая остается с Лелей, я расписываю все до мелочей, и предусматриваю все, даже чего быть не может. И за границей у меня не будет необходимости бегать в поисках врача. Я устраиваю свой быт таким образом, что никогда не останавливаюсь в гостинице, если еду надолго, а снимаю квартиру, где есть необходимые бытовые удобства: холодильник, стиральная машина, утюг. Даже в двадцать пять лет я не жила «с открытой варежкой» и никогда не считала, что кто-то обязан обо мне позаботиться. Мужчины ведь тоже любят сильных женщин.

– Ваш муж не избаловался с такой женой, как вы?

– Думаю, Игорю со мной комфортно. Ему легко со мной, потому что мне не надо два раза объяснять, он только произнес полслова, а я уже поняла. Ему комфортно жить со мной, потому что я не неряха, не растрепа, ничего не забываю. Я стараюсь максимально облегчить ему жизнь. Я, например, не люблю такой тип женщин – крашеных гидропиритных блондинок с тонкой сигаретой в зубах и с закрученными к небу ресницами. Мне всегда хочется посмотреть на них, каковы они, когда остаются одни. Мне моего мужа жалко, потому что он работает с утра до ночи. И вот он придет домой, дома не убрано, а я, видите ли, творческая натура, вся в депрессии оттого, что режиссер Вася мне нахамил. И зачем я ему такая нужна? Ну, на год ему хватит любви, на два, а потом? Рыба ищет где глубже, человек где лучше. Мужчина тоже человек, он тоже чей-то сын и он тоже хочет жить хорошо.

– Лариса, как вам удалось быстро восстановить форму после рождения второго ребенка?

– Жестко ограничив себя в еде. Я человек нервный, к сожалению, стрессы заедают. Это очень плохо, я знаю. Зашить, что ли, себе рот суровыми нитками, чтобы не есть. Другого выхода нет.

– А спорт, диета, массаж?

– Спорт не люблю, любые массажи и диеты не помогают абсолютно. Когда мне нужно было за несколько дней до церемонии «Тэффи» похудеть на семь килограммов, дома никто не верил, что это у меня получится. Я похудела. Зеленый чай, «геркулес», фрукты и овощи.

– Можно ведь все время так питаться, чтобы не иметь проблем с весом?

– Нет, я люблю жизнь. Во мне столько раблезианства – я люблю вкусно есть, пить хорошие вина. И что бы ни придумывали люди по поводу еды, она все равно остается главным и очень приятным удовольствием.

– А Игорь за собой следит? Он ведь работает в ресторане при вкусной и здоровой пище?

– Он умеет держать себя в руках. Он очень похудел за последнее время, хотя ему совершенно некогда заниматься спортом.

– Лариса, что вы конкретно можете посоветовать?

– Только банальные вещи. Во-первых, сократить до минимума поглощение еды. Не тарелку борща наливать себе, а полпорции. Я специально завела в доме такую посуду – глубокие, но маленькие мисочки для первого, чтобы была только видимость, будто порция большая. Во-вторых, мало готовить и на один раз. И взять за правило: позавтракал – не кусочничать до обеда. После обеда до ужина не хватать ничего, ведь во время обеда можно позволить себе все: и десерт и кофе, но все в очень малых количествах. В семь или восемь часов ужин, и после ужина, когда читаешь или смотришь телевизор – ничего не брать в рот. Я просто запретила себе жевать, сидя у телевизора. Когда очень чего-то хочется, я выпиваю пустой чай. Не надо пить много жидкости на ночь, чтобы не было отеков на лице.

– Какие можете дать рецепты по уходу за лицом?

– Все народные средства – это все от бедности. Сейчас косметология шагнула так далеко вперед, что нет необходимости мазать лицо сметаной, от которой только забиваются поры. Лучше откажи себе в батоне копченой колбасы и купи хороший крем для лица.

– Как вы относитесь к тату-макияжу и делали ли его себе?

– Ничего отвратительнее этих надутых губ с татуировкой и этих натянутых лбов, на которых нет морщин, не знаю. Отрезанные веки – верхние и нижние – это все обезличивает, все выглядят как клонированные близнецы. Я не хочу никого обидеть, но нужно знать меру. Я много видела пожилых женщин в Париже и в Мадриде, которые выглядели как расписные пасхальные яички. Это некрасиво, все равно ведь понятно, сколько им лет.

– Декоративную косметику вы тоже исключаете?

– Нет, я же актриса. У меня есть все: румяна, помада, блеск для губ, тушь для ресниц, контур для век. И всегда, когда я выхожу из дома, я делаю макияж. Если я хочу произвести впечатление, то никогда не выйду из дома, не накрасив ресниц и не подведя губы помадой. Но мой макияж всегда выглядит естественно.

– Кожа часто бывает с недостатками. Как их скрыть?

– Следить за тем, что ешь. Все, что ты ешь, все отражается на коже. Я считаю, что прыщи у подростков – это вовсе не норма, а это от неправильного питания. Не надо давать детям много сладкого, мучного. Если я готовлю котлеты, то вместо булки кладу в фарш тертый кабачок. Котлеты получаются сочными и нежными. Я прочла у Марлен Дитрих в ее книге «Алфавит»: «Если хотите, чтобы ваш ребенок был здоров – про белый хлеб забудьте». Чипсы, кола, «Макдональдс» – все это мною детям запрещено. Правильное отношение к своей внешности формируется с детства.

– Лариса, ваше положение актрисы и жены бизнесмена обязывает вас бывать в обществе. Как вы одеваетесь?

– По минимуму и часто раздаю одежду. Как только у меня заводится лишняя шмотка, у меня портится настроение и я тут же от нее избавляюсь. Не люблю, когда много обуви. То, что имею, ношу каждый день, у меня нет специальной обуви и одежды «на выход». Но вещи люблю дорогие. Пусть лучше у меня будет одна дорогая кофточка, чем пятнадцать дешевых. Вечернее платье у меня одно, и я очень редко его надеваю. Последний раз я была в таком платье пять лет назад на юбилее Эльдара Александровича Рязанова. Это было черное платье из чистой шерсти, длинное, в пол, с декольтированной спиной. Я считаю, что всегда можно украсить свой костюм каким-нибудь аксессуаром. Я очень люблю платки, шарфы и у меня целая коллекция шелковых и шерстяных палантинов. С любой блузкой, с любым свитером это красиво.

– Какой цвет преобладает в вашей одежде?

– Черный. Но он мне очень идет, поэтому, когда нужно произвести впечатление, я надеваю черный. Я однажды дала себе слово, что на черный не буду даже смотреть, и накупила розового, бирюзового, голубого, светло-серого, и это все лежит. Рука так и тянется к черному. Очень уж он мне идет, выгодно меня подает.

– У вас есть материальные возможности создать себе образ жизни не такой, как у всех, ваш муж; бизнесмен, а вы, похоже, этим не воспользовались. Почему?

– Во-первых, кого удивлять и зачем? Сейчас у многих стерилизованные от евроремонта дома и квартиры, в которых не то что жить невозможно, а больше пятнадцати минут не высидишь. Ни тепла, ни уюта. А мне хорошо поваляться с книжкой на диванчике у себя на кухне. Бежать и что-то догонять в жизни, чтобы во что бы то ни стало соответствовать, – не хочу. Допустим, встретилась на кинофестивале с коллегами, поразила кого-то своим видом, новым платьем. Этот человек забыл про тебя уже через секунду, а тебе таких денежных затрат и сил все это стоило. Я не хочу на это тратить свое здоровье, я хочу прожить долго, вынянчить внуков, а потом и правнуков.

– Но хотя бы по миру вы с мужем поездили?

– С мужем я мало выезжаю. Если он собирается в командировку, я не говорю ему: «Я с тобой». Во-первых, я работаю, у меня двое детей, я должна зарабатывать, во-вторых, пусть лучше Игорь по мне соскучится в разлуке, чем я буду гирей висеть на нем. А по миру я больше поездила, когда много снималась в кино. С картиной «Жестокий романс» я была везде.