Текст книги "Две жизни. История одного превращения"

Автор книги: Натали Штайм

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Натали Штайм
Две жизни. История одного превращения

Люба-Любаша

Часть 1. Люба

Банкет удался на славу. Торжественная часть прошла, достаточная доля горячительных напитков была выпита, участники празднества становились веселее и раскованнее. Приглашённые музыканты знали толк в проведении корпоративов, ритмичная мелодия, подобранная под соответствующий уровень, гостей заводила, танцпол с каждым новым тостом заполнялся танцующими. В общем, мероприятие достигало своего пика.

Из-за центрального столика поднялась молодая женщина, весело извинившись, отрапортовала, что ей необходимо попудрить носик, и уже чуть нетвёрдой походкой направилась в туалетную комнату. По пути перекинулась несколькими словами с парочкой, направляющейся потанцевать, кому-то помахала игриво рукой.

Добравшись до туалетной комнаты и убедившись в отсутствии посторонних, она опустилась на небольшой диван. Позволила себе убрать улыбку с лица, прямую осанку с тела, распласталась мешком, голова безвольно повисла над левым плечом.

«Что-то нехорошо мне», – подумала она, пытаясь определить причину накрывшего её состояния. «Надо было водку пить, а не хенесси». Внутри почувствовалось брожение, мелкая неприятная вибрация вызывала тошноту. Она посидела несколько минут, сделала три глубоких вдоха, медленно после каждого выдыхая. Организм начал успокаиваться.

– Только мне этого сейчас не хватало… – тяжело поднимаясь, хрипло пробормотала себе под нос и направилась к красиво вписанной в интерьер раковине. Подошла, открыла кран с холодной водой, склонилась над льющейся освежающей струёй. Из подставленных ладоней отлетали мелкие брызги и, разбиваясь в пыль, попадали на лицо, принося некоторую прохладу и облегчение.

Мысли ворочались тяжелым комом в голове, от обычной ясности не оставляя и следа; с усилием подняв лицо к прикреплённому над раковиной зеркалу, женщина уставилась в своё отражение. Перед ней возникло мутное пятно, в какой-то миг оно поглотило все предметы, видимые в зеркале, расплылось, потом сузилось и принесло из своей глубины смутное очертание совершенно незнакомого лица. На неё смотрели тусклые, пустые глазницы с еле угадывающимся блеском внутри; что-то неживое чувствовалось во всём его выражении.

В голове стоял неясный гул, от увиденного кружилась голова, вернулась и застряла комом в горле неприятная тошнота.

«Что это?» – как воздушный пузырь из болотной тины всплыл вопрос.

«Кто это?» – следом за ним булькнул второй.

Хватило одного мгновения, чтобы ощутить внутренний ответ, ударивший, словно молния:

«Это я!»

Женщина резко выпрямилась, всё ещё не отводя взгляда, руками оперлась о края раковины. Дыхание было прерывистым и резким.

«Что за бред! Что за бред!!! Бред! Бред! Бред!»

Закрыла глаза и, продолжая бормотать единственное слово, звучащее в голове, – «бред», судорожно замотала головой, стараясь выгнать увиденный образ.

Прошло несколько секунд. Сделала глубокий вдох, медленно открыла глаза. Бросила быстрый взгляд в зеркало, наткнулась на своё нормальное отражение, облегченно выдохнула.

«Привидится же всякое… бред сумасшедшей… Коньяк не пить!»

В этот момент дверь в туалетную комнату открылась, вошли две посетительницы, уже явно раскрепощённые выпитым; одна, помоложе, продолжала даже здесь подергивать телом в такт доносящейся музыке.

– Любовь Дмитриевна! Корпоратив – просто класс! – раскинув руки кинулась нетанцующая к стоящей у зеркала женщине. Резко остановилась в полуметре от неё, вовремя сообразив, что излишняя чувствительность вряд ли уместна.

– Ой, да! Всё такое замечательное, – поддержала её с глуповатым восторгом вторая. – Как хорошо, что мы все так вот собираемся, отдыхаем, танцуем! – Всё ещё двигая верхней частью торса, исполняя невидимый никому, кроме неё танец, она подошла поближе к своей напарнице, и обе с пьяненькими улыбками воззрились на начальницу.

– Я рада, что вам нравится, – ответила она, глядя на их отражённые в зеркале лица. Сделав неприметное усилие, положила на лицо легкую улыбку, повернулась к ним, продолжила:

– Отдыхайте, веселитесь. Мы проделали большую работу – имеем право и отметить, да?!

– Конечно, конечно! Поработали – и отметим! – Две головы радостно закивали в такт друг другу.

Любовь Дмитриевна приосанилась, вскинула голову, кивнула коротко сотрудницам и направилась к двери.

Вернувшись в богато и стильно украшенный банкетный зал ресторана, приостановилась, окинула взглядом всё великолепие устроенного ею празднества.

«Всё хорошо и всё идёт по плану… Надеюсь, все останутся довольны. И верхи, и низы… Но так хочется убраться подальше отсюда!»

Направляясь к своему столику, удивилась желанию уйти по– английски. Она сама очень любила такие вот совместные сборы, корпоративные встречи, когда собирались все вместе её сотрудники, партнёры. Любила за возможность ощущения себя не пешкой в этом мире, а кем-то, от кого многое зависит и чьё слово решает если и не судьбы, то дела человеческие. Но непроизвольное желание покинуть этот праздник жизни всё больше укоренялось, и, садясь на своё место, уже продумывала схему отхода.

– Любовь Дмитриевна! Дорогая наша! Мы тут без вас совершенно заскучали! Не оставляйте, бога ради, нас без вашего внимания! – Сидевший за столиком мужчина привстал при её появлении, рассыпался в звонких словах, всем своим видом выражая восхищённость её присутствием. Придвинул с большой аккуратностью за ней кресло, услужливо склонился над её плечом.

– Без вас и тем общих для светских бесед не находится! Друзья! – обратился он ко всем сидящим за столом – у меня тост! Предлагаю выпить за украшение нашего мужского сообщества, за Любовь Дмитриевну!

Мужчины с веселым шумом поддержали говорившего: кто криками «ура!», кто – «за женщин!». Все уже были в том состоянии, когда любой тост поддерживался бурным согласием.

– Любовь Дмитриевна, да у вас пустой бокал! Да-а-а-вайте я его наполню! – говоривший тост потянулся к стоящей бутылке коньяка, но женщина закивала головой:

– Нет, нет, Володя, мне минеральной…прошу…

Володя удивлённо приподнял брови, вопросительно посмотрел, но от комментариев воздержался. Субординация обязывала.

Сидя с бокалом в руке, Любовь Дмитриевна молча улыбалась. Её необычное и нехарактерное молчание никто не заметил, – наступила фаза, когда восприятие сужалось до расстояния от бокала до рта, а видимость многих ограничилась собственной персоной. Большинство присутствующих покинули свои места, начались разнообразные перемещения. Танцпол был заполнен, грохот музыки сливался с людским шумом.

Ухватив взглядом фигуру своей секретарши, она сделала жест, означающий – «подойди!». Девушка, протиснувшись сквозь танцующих подошла, присела рядом на свободное кресло, подставила ухо для распоряжений.

– Кать, найди моего водителя, пусть машину приготовит. Да, как будет готово, скажешь.

Девушка в ответ молча кивнула.

– И побыстрей!

«А то надолго меня не хватит», – подумала, глядя вслед уходящей секретарши.

Обычно она была в первых рядах веселящихся, много пьющих и рассказывающих пикантные анекдоты с матерком, но сегодня праздничный настрой был нарушен плохим самочувствием, да и к тому же в затылке поселился какой-то комок, что-то бесформенное, но очень неприятное.

Ретироваться удалось на удивление незаметно. Секретарю наказала придумать веское объяснение на случай, если кто будет интересоваться.

Дороги ночного города позволили машине развить хорошую скорость, и спустя полчаса она уже входила в холл своего загородного дома.

На ходу разулась, сняла легкое пальто и направилась в гостиную к огромному креслу, уютно стоящему у потушенного камина. Опустилась, стиснула голову руками.

«Таблетку, что ли выпить?» – Представила, что нужно будет подняться, найти аптечку, налить воды, и отмела эту мысль. Да и какие таблетки нужно принять – тоже непонятно; на обычную мигрень было непохоже. Сидевшее в затылке тупое ощущение просто было, – не принося явной боли.

«Господи, и откуда это взялось!» – с раздражением подумала женщина – «Как с неба свалилось!». Неудовольство собой и ситуацией возрастало. Мало того, что долго ожидаемое празднество прошло мимо неё: не решила важные вопросы с партнёрами, а ведь обстановка тому благоприятствовала, да и к тому же ушла вот так, ни с кем не попрощавшись. Тоже мне, английская леди нашлась!

Мысли с загубленного вечера опять обратились к тянущему чувству в затылке. Руками обхватив его, начала слегка сдавливать и тереть.

– Бред какой-то!

В тишине гостиной прозвучал её голос, и эта фраза, будто катализатор, моментально вызвала образ, виденный ею у зеркала.

Мысли нахлынули беспорядочным потоком, зашумели в голове, запрыгали друг перед другом, перебивая и не давая хоть одной достигнуть берега понимания. Среди этой внутренней толкотни и давки выделилась одна, своею мощью и осознанностью заставившая всех остальных умолкнуть.

«То, что ты видела – это ты! Ты – настоящая!»

Женщина замерла в своём кресле в тихом оцепенении; следила за этой мыслью, которая свободно парила и приносила ей картинки из прошлого и настоящего. Тихий, но мощный голос внутри комментировал их беспристрастно.

«Смотри – вот тебе четырнадцать. Глаза горят, лицо светится. Ты впервые влюбилась, сердце наполнено радостью. Ты живёшь в ощущении свободы и счастья, и все преграды для тебя – пустяки. У тебя родилась мечта, и ты твёрдо веришь, что будешь ей следовать. Весь мир для тебя – твой дом, и все люди – добрые соседи. Смотри, вспомни, как ты была наполнена и душа твоя сияла! Дальше. Тебе двадцать два. Ты с дипломом, но он отдаляет тебя от твоей мечты. Хотя сердце всё ещё верит, что жизнь поменяет своё течение и вынесет тебя к твоему заветному берегу. Первое неудачное замужество ещё не опустошило тебя, а маленькая дочурка с карими глазами вызывает в тебе приливы любви и бескрайней нежности».

События последних пятнадцати лет проплыли перед внутренним взором в полной тишине. Радужные мечтанья, принесённые из детства и вселяющие в сердце трепетные чувства и эмоции, со временем растворились и позабылись. Мир и окружение диктовали правила игры – делай карьеру, становись успешной и богатой. И стремление победить в этой игре заняло опустевшее место покинутой мечты.

Мозг, придавленный этими картинами, до конца не сумевший их понять, отключился, и женщина, сидя в кресле, заснула.

Ранним утром открыла глаза почувствовав, как кто-то шепчет и тихо теребит за плечо.

– Любовь Дмитриевна, Любовь Дмитриевна! Вам плохо?!

Пришедшая домработница удивлённо, с беспокойством в глазах, склонилась над ней. Никогда не видела свою хозяйку такой.

Женщина разлепила сонные веки, с усилием разогнула замлевшее тело.

– Всё хорошо… Устала вчера… Ниночка, сделайте крепкий кофе.

Встала, направилась к себе, решив принять контрастный душ. В голове уже начался выстраиваться обычный план действий на день, мимоходом вспомнился вчерашний вечер с его непонятностями. Сейчас при свете солнца впечатление от увиденного размылось, сгладилось.

«Всё-таки это был коньяк, надо с ним завязывать», – подвела итог вечернему недомоганию и отмахнулась от дальнейших разборок по этому поводу.

Спустя почти месяц поняла, что отмахнуться от видений, мыслей и ощущений того достопамятного вечера не удалось. Что-то незнакомое, надо даже сказать не присущее её натуре, поселилось в ней; это что-то нельзя было охарактеризовать доступными терминами, нельзя было чётко обозначить. Но ясно было одно – нужно с этим чем-то что-то делать!

Однажды вернувшись вечером домой, решила всё обдумать и принять меры. Переоделась в домашнюю одежду, спустилась в столовую, прихватила со стола ярко-бордовое яблоко и, на ходу жуя, вышла в небольшой сад.

Побрела по ухоженной тропинке, попутно осматривая состояние своих зелёных владений; после долгой зимы нужно было многое поправить. Дошла до садовой скамьи, в уме составляя перечень заданий садовнику, присела на краешек. Сама себя резко остановила:

«Да не о том думаю! Сад – садовнику. Тут со своей головой надо разобраться!»

Осмысливать принялась по пунктам – так и привычней, и легче.

Во-первых, и главных: ситуация на работе. Сама внутренне усмехнулась, – ведь раньше и не думала, что свои действия и решения будет анализировать. Сейчас приходилось. Привычная деловая обстановка нарушилась, и это нарушение она связала со своими реакциями. Ведь как было: она вела свой бизнес, чётко и уверенно отдавала распоряжения, принимала решения. И всё было понятно: если в результате бизнес прирастал, то это благодаря правильному руководству, то есть ей; случались провальные сделки – подкачал коллектив исполнителей. Всё стояло на своих местах.

Последний же месяц выбивался своими событиями из привычной колеи трудовой жизни. Взять хотя бы ситуацию с крупным контрактом, который она так и не подписала, хотя времени и сил было потрачено немало. Вспомнилось лицо так и не состоявшегося бизнес-партнёра, когда на решающей встрече она объявила достаточно невнятно и сумбурно, что есть немало причин, не позволяющих им достичь соглашения. Лицо выражало крайнее недоумение и удивление, в нём явственно читалось: «Вы что, с ума сошли, какие причины!». Закончить эту тягостную встречу поручила своим заместителям, сама, ретировавшись в свой кабинет, шагая из угла в угол раздраженно отвечала в пустоту: «Да нет причин, нет! Просто мне что-то не нравится, что-то не так, и вы мне не нравитесь!»

Ведя этот мысленный монолог, прекрасно понимала, что такие основания по меньшей мере глупы, что она выставила себя не в лучшем свете, и всяким излишним эмоциям и ощущениям не место в деловом мире.

Понимать-то понимала, но никуда не могла деть эти свои внутренние ощущения, чувствования. И самой не нужны, и деть некуда…

На этой же волне запорола ещё два, правда, менее привлекательных, контракта. Размышляла, выверяла цифры, выслушивала мнения. Казалось, всё складывалось очень даже ничего, но так и не приняла нужного решения.

Во-вторых, и тоже главных: отношения с коллективом. Сказать, что на видимом фоне что-то изменилось, наверно, нельзя было. Это были те же люди, со многими она давно сотрудничала, всех принимала вполне ровно. Но всё чаще на планёрках, встречах, обсуждениях, присматриваясь к своим сотрудникам, у неё рождалось чувство, что почти половина из них – это тянущий вниз балласт, ненужный и бесполезный груз, погружённый на её деловой корабль. Тут были и чьи-то ставленники, протеже, и чьи-то родственники, и те, о ком говорят – «нужные люди». Объединяло и роднило всех одно – отсутствие стремления и сообразительности. Признаться, это видение не прибавляло ей сил и уверенности.

Подбираясь к третьему пункту своего анализа, женщина тяжело вздохнула. Она давно уже определила свои жизненные приоритеты, главным считала своё дело, карьеру. Честно для себя признала, что семья, – это нужное дело, нужное, прежде всего, в социальном плане. Исходя из этой необходимости вышла второй раз замуж, попутно обозначив дочери нового отца. Внешне всё выглядело вполне пристойно – дочь, супруг, стандартная семья. Внутри отношения складывались по-разному, для себя она их определяла как «терпимые». Сейчас ясно понимала, что долго держащийся на внутренней пустоте фасад семейного здания трещит по всем швам, готовый вот-вот развалиться. И с этим надо было что-то делать!

«Так… что мы имеем?» – подводя итог рассуждала женщина. – «Полный бардак по всем направлениям… В чём причина?»

Сама себе с большой неохотой призналась: «Во мне! Что-то случилось с головой, она перестала ясно и чётко работать, появляются какие-то мысли, даже видения, и от всего этого нужно избавляться!»

Продрогнув от долгого сидения, резко встала со скамьи, и, вышагивая вдоль по садовой тропинке, в уме прикидывала разные варианты.

Первой мыслью было обратиться к официальной медицине. Ведь если проблемы с головой, то нужен психотерапевт. Она уже подыскивала в уме подходящую частную клинику, но, немного подумав, отмахнула эту идею. Что она скажет врачу? Про мутные картинки, неуверенность и непонятные ощущения? А если ещё информация о таких посещениях просочится (а это было очень вероятно), то предугадать, как она отразиться на её имидже было трудно. Нет, нужно искать что-то нетрадиционное.

Вспомнила про одну свою знакомую тётку – гадалку. Бывала у неё изредка, та раскладывала карты, что-то пророчила, говорила, что умеет проблемы снимать. Прошагав несколько метров, подумав, женщина и этот вариант решительно отмела.

«Нужна бабка, но не эта…»

Сделала несколько кругов по садовым дорожкам, поняла, что решительно промёрзла, направилась к дому. В голове бродили разные идеи, не принося ничего конкретного. Её охватила легкая досада, – проделать такую трудную работу, как выяснение себя самой, и не прийти к логическому итогу!

И лишь переступив порог гостиной и бросив взгляд на красивый бронзовый подсвечник, её память помогла найти выход. Подсвечник подарил отец, давно, лет шесть назад, кажется, на день рождения. Тогда, собравшись за столом они говорили о всяком-разном, и он рассказывал о каком-то не очень далёком родственнике, у которого лечил спину. Она мало что помнила об этом празднестве и о разговоре, единственное что сейчас чётко вспомнилось – это восхищённо-приподнятые интонации отца, когда он описывал своё пребывание у этого родственника. Отец редко о ком так отзывался; сказать по правде, восхищаться он мог лишь собой, и, наверное, именно поэтому этот случай осел в её памяти.

Правда, это была не «бабка», о которой думалось, а скорее, «дедка», но это её мало смутило, тем более, что других мыслей пока не родилось.

Поразмыслив, Любовь Дмитриевна решила поговорить с отцом. Взялась за телефонную трубку, но потом решила, что по телефону будет не очень удобно. Лучше при личной встрече порасспросить его между делом, не акцентируя сильно внимания на себе. Тем более, что в предстоящие выходные родители в очередной раз приглашали к себе на семейный ужин.

Она была не в восторге от посиделок, которые мать устраивала по давно установленной схеме, в основном она это делала для отца, который должен был непременно рассказывать о своих былых успехах. Люба старалась избегать этих встреч при любой возможности, ссылаясь на большую загруженность делами, но в этот раз даже обрадовалась приглашению. По непонятным для неё самой причинам, внутри поселилась уверенность, что этот лекарь – то, что нужно. Осталось дождаться выходных.

Всё шло, как всегда. На ужин были приглашены ещё пара отставных пенсионеров, которые служили благодатными слушателями для отца семейства. Выпив пару рюмок, раскрасневшись от спиртного и направленного на него внимания, он вещал одну из своих, уже выученных наизусть домашними, историй своего карьерного успеха, был в приподнятом настроении.

Любовь Дмитриевна прибыла одна; дочь и муж отказались от визита по разным причинам. Мать сначала посетовала на такую недружность, ей всегда хотелось видеть всю семью в сборе, но почти сразу удовлетворилась лицезрением дочери, втайне радуясь, что хоть она пришла.

Очередной рассказ о собственной исключительности и одарённости подходил к концу; понимая, что неизменно возникнет тема здоровья и болезней, Люба решила сама её начать. Дождалась нужной паузы, и пока наливались очередные бокалы, вступила в разговор:

– Пап, ты у нас удивительный человек! Столько прожил, столько сделал! И сделаешь ещё! Давай за тебя, за твоё здоровье!

Все чокнулись, благодушно заулыбались. Гости порадовались за такое внимание со стороны дочери, родитель засиял ещё сильнее.

– Ты береги себя, не переутомляйся. Кстати, как твоя спина? Ты, помнится, лечился у кого-то?

– Ну что спина! Пока всё ладно… – Отец приосанился, приготовился к длинной речи о своём самочувствии. – Болит, конечно же, бывает! Ну а как же без этого… Но, надо сказать, не так, как раньше, не так… В своё время скручивало меня, доложу я вам, до брызг, сверкающих из глаз! Так крутило, что не дай бог! Через кучу врачей прошел, процедур разных множество, а всё бестолку! Да… Болит и болит, не согнуться, не разогнуться. Мучился почти год, уж не знал, что делать, куда бежать! Сейчас, конечно, намного лучше, намного…

Отец замолчал, потянулся за бокалом с водой, промочил горло.

– Так расскажи нам, как ты восстановился, кто помог? – чуть настойчивее спросила дочь, опасаясь, что разговор может в любой момент перекинуться на любую другую часть тела, тоже нездоровую, но её мало интересующую. – Ты же хорошо помнишь?

– Ох, Люба, конечно же помню! На память грех жаловаться!

Он укоризненно улыбнулся дочери, будто говоря «не такой уж я и старый!» и с удовольствием продолжил речь:

– Случай, доложу я вам, весьма интересный! Мучался я, мучался, начал думать, к кому же обратиться. А тут, кстати, жена моя и подсказала: «Езжай-ка ты к брату своему двоюродному». Да, брат у меня есть. Мы с ним, конечно, мало знаемся, да и редко видимся. Не ровня, скажу я вам, не ровня. С молодости он весь как перекати-поле – ни профессии, ни службы; как с армии вернулся, так и пошел гулять по всему Союзу. Вся родня удивлялась: нет, чтобы как положено, – институт, должность, обязанности, рост, связи; тем более что мог и я помочь, уже в министерстве работал, так его вечно куда-то носило. Да и по сей день так. Одна польза – где-то в своих скитаниях, у кого уж не знаю, научился врачевать. Жена бывала у родни, вот и наслушалась про него, что люди к нему обращаются, помогает он им, кому в чём. Я-то во все эти народные средства мало верю, но решил съездить, посмотреть.

Сидящие за столом внимательно слушали рассказчика. Тема болезней и их чудесное излечение была волнительной, так или иначе касалась любого из них. Несмотря на то, что Любовь Дмитриевну долгие речи и воспоминания отца всегда утомляли, в этот раз она слушала с интересом.

– Ну и вот мы встретились, поговорили, обсудили, так сказать, мой вопрос. Больше недели, наверное, дней десять, я к нему приезжал, он делал мне массаж, втирал какие-то пахучие мази, давал пить настойки всякие. И вопреки моим ожиданиям уехал я от него как бравый молодец! Спина словно новая! Я, конечно, на радостях, его внушительно отблагодарил, ну а как же!

– Подумать только! Хороший массаж – и пожалуйста! – воскликнула приглашенная приятельница, явно впечатлённая услышанным.

– Да, в этом он толков! Очень толков! Я после него года три, если не четыре, и не вспоминал о своей спине!

Хозяйка дома во время рассказа мужа задумчиво кивала головой, слушая историю, поведанную им, затем тихо вышла из-за стола, собрав ненужную посуду и так же, кивая время от времени, направилась в кухню. За ней ретировалась дочь, оставив беседовавших без своего внимания. Поняла, что мать ей даст нужную информацию.

– Мам, послушай, а как зовут этого брата? И где он живёт? И почему я его не знаю? – Любовь Дмитриевна негромко выпалила тираду вопросов в спину стоявшей у стола с посудой матери, потом, взяв её за локоть, чуть развернула к себе:

– Да подожди ты с посудой! Присядь вот сюда, расскажи мне…

Мать послушно развернулась, села на предложенное место.

– У тебя, доченька что? Тоже спина болит? – посмотрела вопросительно.

– А он только спины излечивает?

Мать задумалась, пожала плечами:

– Зовут его Игнатий Павлович, он двоюродный брат отца твоего. Живёт там же, где и родился, – в деревне, где их материнские корни. Ты его не знаешь, потому что и мы, и другие родные с ним мало общаемся. Сама слышала, отец говорил – другого он круга, не нашего. Я была с ним знакома, давно, ещё в молодости, но с тех пор больше не встречала. Вот только когда бываю у родни в тех краях, много чего о нём слышу. А тебе он зачем? Что, правда, спина беспокоит?

– Да так, немного. – Дочь не стала вдаваться в подробности. Хотелось добиться конкретности и наконец откланяться.

– Ну и что ты слышала?

Дальше Любовь Дмитриевна выслушала кучу деревенских историй, сплетен, баек про своих далёких и близких родственников. Матери, привыкшей быть на вторых ролях при муже и редко позволявшей себе пространные речи, в этот вечер улыбнулось счастье быть выслушанной. Наибольшее удовлетворение она нашла в том, что её слушателем была дочь, с которой она обычно не то что редко разговаривала, но и виделась, в силу её постоянной занятости.

В результате пожертвованного времени Люба обзавелась конкретным адресом и фамилией. Вскоре после этого вежливо распрощалась с гостями, наскоро расцеловала родителей, пообещала их не забывать и почаще приезжать в гости всей семьей.

На обратном пути обдумывала полученную информацию.

Есть некий родственник, как выразилась о нём родительница, «этакий деревенский знахарь, помогающий людям». Живёт, по современным меркам, не так далеко, за несколько часов на машине можно добраться. После всего услышанного, уверенности, что он – то что ей нужно, – поубавилось, но ввиду того, что пока это было единственной идеей, приняла решение побывать у него. Главное, что он никак не связан с её кругом, живёт в глуши и что-то умеет.

«Даже если наша встреча пройдёт зря, хоть с родственником познакомлюсь», – иронично подумала, листая страницы своего еженедельника, мысленно составляя рабочий график и выискивая время для такого рандеву.

Вся следующая неделя прошла в бесконечных встречах, обсуждениях, решениях текущих вопросов; и как ни старалась она освободить один из рабочих дней для личных дел, всё время оказалось заполненным. Уже поздно вечером в пятницу вызвала к себе водителя, дала адрес, чтобы он заранее построил маршрут, велела быть у себя на утро следующего дня. Коротко объяснила, что нужно съездить к родственнику, туда и обратно.

Субботним утром машина стояла у ворот её дома. Подошедшей к женщине водитель услужливо открыл дверь в салон, поздоровался:

– Доброе утро, Любовь Дмитриевна.

На её легкий кивок в ответ отрапортовал:

– Всё готово. Бак залит, маршрут проложен!

Аккуратно прикрыл за ней дверь, обошёл машину и сел за руль. Завёл мотор, повернулся к пассажирке, спросил:

– Любовь Дмитриевна, а как долго мы пробудем в гостях? Мне чтоб сориентироваться…

– Не знаю пока, Серёжа. Приедем, там и посмотрим. Сориентируешься на месте.

Она сама себе задавала тот же вопрос. Обычно люди договариваются, созваниваются по телефону, либо по электронной почте, а тут сама понимала, что едет на авось. Телефонного номера у неё не было, информации о том, будет человек на месте или нет, тоже. Поэтому для себя решила – получится встретиться, значит получится, нет – второй раз не поедет.

К обеду они уже подъезжали к намеченному месту. В пути, уютно устроившись в мягком кресле люксового авто, под негромкую лиричную музыку женщина задремала; проснулась от нехарактерных толчков и несильных встрясок. Водитель, словно извиняясь за такое неудобство, прокомментировал:

– Это местные дороги. Вернее, их отсутствие… Мы добрались…

– Ты, Серёж, остановись где-нибудь, узнай, где вот этот адрес, – Любовь Дмитриевна протянула листок с написанным адресом и именем.

Через несколько метров машина остановилась на пятачке, ещё помнившем асфальт, рядом присутствовало обшарпанное строение с крыльцом и посеревшей вывеской над ним – «Магазин». На крыльце стояли две деревенские женщины, о чём-то переговаривались и кидали мимолётные взгляды на подъехавшее авто.

Сергей вышел из машины, подходя к ним, поздоровался. Любовь Дмитриевна наблюдала из-за закрытого окна, как женщины жестикулировали вразнобой руками, объясняя, как проехать к указанному дому.

Вернувшийся водитель, усмехаясь, сел за руль, завёл мотор.

– Да… местные навигаторы! Ну, вроде понятно, сейчас прямо, потом – налево, там обогнуть пригорок, за ним улица, предпоследний дом по правой стороне!

Подъезжая к усыпанной мелким гравием дорожке, ведущей к воротам и калитке, женщина мысленно посетовала, что не подумала заранее о деревенских условиях, чуть поморщилась, представляя, как она сейчас будет пробираться сквозь этот гравий, а потом ещё через невесть что в своих брендовых ботинках на высоком каблуке.

Название улицы и номер дома, указанные на табличке, прибитой к воротам, соответствовали. Почти распрощавшись с шикарным видом своей обуви, женщина глубоко вздохнула; держась за открытую услужливым водителем дверцу машины, аккуратно вышла.

– Серёж, посмотри, есть ли звонок?

– Да тут калитка открыта. – Водитель легко толкнул деревянную дверь и с интересом заглянул в открытый проём.

– Хорошо. Подожди меня в машине.

Любовь Дмитриевна шагнула во двор, под ногами почувствовала более устойчивую поверхность – деревянную дорожку, осмотрелась в надежде увидеть хозяина, никого не обнаружив, двинулась к дому. Поднялась на невысокое крыльцо, ещё раз огляделась вокруг, вежливо постучала в дверь. Ответа не было. Постучала более настойчиво – обратной реакции никакой.

«Значит, поездка оказалась напрасной», – подумала она, и уже решив уйти, на всякий случай нажала на дверную ручку, та легонько щёлкнула и дверь оказалась приоткрытой.

– Здравствуйте! – произнесла она, слегка повысив голос, входя в просторную комнату и обращаясь в пустоту: – Есть кто-нибудь?

В углу помещения виднелся открытый люк в полу, полоска электрического света запрыгала по стене, раздался неопределённый шелест и изнутри донёсся мужской голос:

– Ага, ага, проходи, я скоро!

Буквально за этим звуком в проёме люка появилась объёмная шевелюра, крупные плечи, потом весь торс. Мужчина с шумом вытащил наполненное ведро, с усилием его качнул и брякнул на пол.

– Да вот, решил картошки набрать, а то кончилась. – Чуть запыхавшись, он сделал последние шаги наверх, всё ещё не поворачиваясь, закрыл за собою люк, сверху расстелил лежащий рядом коврик.

– Как добралась, Любаш?

Гостья остолбенело уставилась на хозяина.

В этот момент он окончательно повернулся, взглянул на стоящую возле двери женщину.

– О! Да это не Люба! Простите великодушно, думал – это помощница моя прибыла. Проходите, проходите, вот сюда, к столу.

Мужчина сделал приглашающий жест.

– Чем обязан такому неожиданному визиту?

Женщина сделала несколько шагов. Её первоначально замешательство, вызванное обращением по имени, было едва заметным. Присев к столу, ещё раз поздоровалась:

– Добрый день! Такое интересное совпадение… меня зовут Люба, – подала руку усевшемуся рядом с ней хозяину, и добавила: – Любовь Дмитриевна.

– Игнатий Павлович! Можно просто Игнат.

Её рука утонула в его большой и тёплой ладони. Он весь был каким-то большим, на вид очень крепким; за те несколько секунд, что у них ушло на разглядывание друг друга, женщина уловила исходящую от этого человека силу и мощь, хотя изначально, опираясь на рассказы родителей, представляла его совсем не таким. Глядя на его добродушное лицо, соображала, с чего бы начать разговор.