Текст книги "Наследница"

Автор книги: Натали де Рамон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 10,
в которой я влетела в «Викторию»

Небывалая усталость навалилась сразу, стоило мне лишь щелкнуть выключателем и увидеть безмятежную мощь интерьера. Но я заставила себя прибавить шагу и уже была в спальне, схватила с трельяжа у порога свою сумочку, полезла за мобильным и вдруг увидела на ковре ярко-красное пятно. Раздавленный тюбик губной помады валялся в жирной кляксе на том же месте среди тех же обрывков обертки, но я не могла припомнить, чтобы, уходя отсюда, Рейно или я на него наступили бы. И еще я обнаружила только сейчас, что тяжелый полог кровати задернут. Настоящий восточный шатер, зачем-то подумала я и тоже неизвестно зачем энергично его раздвинула.

На узорчатом пейслийском покрывале сидел петух. От света он встрепенулся, убрал пленочки с глаз, наклонил голову, изучающее посмотрел на меня. Большой, дородный петух, по пестроте и насыщенности расцветки нимало не уступающий покрывалу. Он встал на лапки, подвигал крыльями, помотал гребешком, уронил из-под хвоста, издал пару нечленораздельных звуков и, с шумом захлопав крыльями, вылетел прямо на меня. Я едва успела отпрянуть – перья неприятно скользнули по лицу.

Он взлетел на трельяж. Горделиво прокукарекал и снова как-то очень сознательно атаковал меня. Я все-таки увернулась и юркнула в гостиную. Но петух не был намерен отступать и, взъерошив перья, по-бойцовски, с клекотом поскакал на меня.

В дверь постучали.

Петух с расправленными крыльями, подскакивая и взлетая, агрессивно кружил вокруг, преграждая мне путь к двери, уворачиваться и укрываться от его атак становилось все сложнее.

– Доктор Брэбьи! – Голос управляющего.

– Мадам метресс! – Понятно чей. – Мы пришли извиниться и все объяснить!

Крылья петуха опять задели мое лицо, и я завопила:

– Заходите! Скорее! Избавьте меня от этой гадости!

Жан-Пьер вошел, сказал:

– Ого! – вернулся обратно в коридор, и в номере потух свет.

– Что это значит?! – возмутилась я.

– Антуан сразу утихнет в темноте, – объяснил повар и закрыл дверь за вошедшим следом за ним управляющим.

Наступила практически полная темень. Слабое мерцание дождя за окнами было бессильно осветить что-либо.

– Антуан?

– Ну в честь Марии-Антуанетты! Рано или поздно его ведь постигнет та же судьба. Он – птица. В темноте птицы теряют активность.

– А совы?

– Совы – наоборот. Тома, дай зажигалку!

– А у тебя нет, что ли?

– Была бы, не просил. Дай, тебе говорю. Я его не вижу!

– Да не брал я! Их до черта в курительной!

– А у вас, мадам метресс?

– Я давно курить бросила…

– Вот видите, а зря! Ладно. Не двигайтесь. Я его застану врасплох! Как все-таки мудро я надел фартук!

Из коридора донеслись шаги. Стук в дверь и голос Рейно:

– Дорогая сестра! Это я! Простите! Я пришел извиниться!

– Входите, – машинально пригласила я.

– Нет! Рене! Не открывай дверь! – завопил повар. – Я еще не совсем готов!

– Не открывай! Только не сейчас! – вторил ему Глиссе.

Дверь распахнулась. Из коридора потек свет.

– Что это значит? Почему темно? – изумленно спросил Рейно. – Что здесь происходит?

– Мсье Миракло ловит Антуана, – сказала я.

– Что? Кого? Где?

– Вот. Здесь.

В подтверждение моих слов повар бросился к петуху и накрыл его фартуком, как сетью.

– Тихо, тихо, дурень, – нежно сказал он ему, подхватывая себе под мышку. – Как ты здесь оказался?

– Либо очередной призрак, либо очередная проделка Моник, – предположила я. – Думаю, пора включить свет.

– Конечно, Моник, – согласился Рейно и щелкнул выключателем. – Что за черт?

– Не здесь, Рене, – сказал Жан-Пьер. – В коридоре. Я весь номер отрубил!

– Умник! – хмыкнул Рейно, и минуты не прошло, как освещение было восстановлено.

– Должна сказать, – заявила я, – что петух испортил покрывало в спальне, а тот, кто его принес, – ковер.

Управляющий всплеснул руками.

– Бог мой! Только этого не хватало! – и рванул в спальню.

– Полюбовались? А теперь, господа, вызовите мне такси и все – вон!

– Но, мадам метресс! Мы же пришли попросить прощения! Мы все объясним!

– Благодарю вас за избавление от петуха, но это ничего не меняет. Я уезжаю. И хочу побыть одна.

– Тома, Пьеро, уйдите. Я сам все объясню. Это наше семейное дело. Пожалуйста, выслушайте. – Рейно устало смотрел на меня своими глазами грустного спаниеля. – Потом уже решайте, оставаться вам или уезжать. Если что, я сам готов отвезти вас в Онфлёр. Там полно гостиниц.

Глава 11,
в которой тетушка

Парочка с петухом, прихватив покрывало, покорно удалилась. Рейно обвел номер глазами и по-свойски предложил:

– Слушайте, перебирались бы вы в комнаты папаши. Ну, в смысле вашего отца, шевалье де Ласмара. Здесь ведь невозможно находиться! А там светло, уютно, все для вас подготовлено. И Вариабля профессор с Паскалем уже перенесли в его квартиру. Вам больше нет необходимости жертвовать душевным покоем и в этом мраке зарабатывать себе депрессию.

– Если это все, что вы хотели сказать, то, думаю, Рейно, вам пора отправляться за машиной, а я пока соберу вещи и надену пальто. – Я резко развернулась, чтобы пойти в спальню.

– Подождите! – Он схватил меня за руку; из темно-карих глаз выплескивалось отчаяние. – Мне самому крайне неприятен этот инцидент с тетушкой! Но я же с порога принес извинения. Она вообще такая! Всегда! Злой рок семьи де Ласмар…

– И окрестностей, – иронично добавила я, с опозданием понимая, что он все еще держит мою руку, а я почему-то не в силах отвести взгляд от его взволнованного лица.

– Вот именно! Вы же умница! Вы все сразу поняли правильно! Она ненавидит всех. Вечный поиск врага! А к вам она испытывает особую ненависть. Ее шантаж не только потерпел полное фиаско, но еще и…

– Шантаж? – Я выдернула свою руку. – О чем вы? Разве она шантажировала меня? Она просто оскорбляла!

– Она шантажировала вашего отца! Много лет назад. Но, похоже, только сейчас окончательно поняла, чем все обернулось. Присядем? – Он опять схватил мою руку и показал взглядом на диван. – Это довольно длинная история. Вам стоит ее знать.

– Хорошо… Присядем… – согласилась скорее не я, а моя рука, потому что ей очень нравилось его прикосновение.

– Видите ли, они двойняшки. Не близнецы, которые бывают похожими как две капли воды, а двойняшки. И совершенно разные! И внешне, и по характеру. Он со всеми своими, мягко скажем, особенностями… А у кого их нет? Так вот, он был веселым, жизнерадостным, душа компании, для женщин – просто неотразим. А она – злобная, интриганка и в обиде на весь свет. Она всех ненавидела! Даже меня с самого детства. Я был ребенком и не мог этого понять, потому что меня любили все. Но не она! Она вечно доводила меня до слез, старалась ущипнуть, ударить или даже отнять лакомство.

– Послушайте. Это все очень увлекательно, но какое ко мне имеет отношение? Так важно, чтобы я знала, как в детстве она отнимала у вас конфеты? До сих пор не можете простить?

– Это она не могла простить, что, несмотря на все ее гадости, ее брат все-таки женился на моей матери, что они в общем-то были счастливы. Но главная его вина была в том, что он родился мальчиком, а она – нет! Хотя и на две минуты раньше, чем он… Что он – наследник!

– Но, по-моему, времена майората давно миновали. Да и женщины давным-давно имеют равные права на наследство.

– О! Права женщин – это ее любимая тема! Ею заканчивалась любая ссора из-за малейшей мелочи вроде приоткрытой форточки за ее спиной, даже в присутствии клиентов. Наконец ее определили в престижный колледж с пансионом, и все думали вздохнуть хоть на какое-то время. Не тут-то было! Она сбежала из «этой средневековой тюрьмы», связалась с хиппи. Полиция, наркотики, свободная любовь, полуподпольный аборт. С тех пор она не могла иметь детей… И постоянное вытягивание из родителей денег! И – из своего брата. Она то появлялась, то исчезала, получив отступные. Потом, когда моя мама и он поженились, мама при всей мягкости своего характера, видя ее ко мне отношение, очень жестко заявила: «Либо – она, либо – я». И тетушка оказалась за дверью, правда, с очень приличным годовым содержанием. Но ей этого было мало, и она разыскала в Марселе вас.

– Меня?

– Да. Она решила, что теперь сможет вечно шантажировать своего брата незаконной дочерью. Моя мать его безмерно любила, и точно так же безмерно ревновала. Расчет был безупречен. Ваш отец не особенно поверил сестре и отправил в Марсель своего управляющего за более точными сведениями.

– Как он выглядел?!

– Но вы ведь уже видели его фотографии, – удивился Рейно. – Вы с ним очень похожи. Глаза, форма носа и, знаете, вот то, как вы иногда взмахиваете рукой, – это именно его жест!

– Как выглядел управляющий?

Рейно растерянно пожал плечами.

– Дело в том, что все это я знаю с чужих слов. Я был тогда слишком мал. А управляющий… управляющий… кто же служил тогда у нас управляющим? До Глиссе был Пиньон, а до Пиньона… – Он поднял на меня глаза. – Но почему это так вас заинтересовало? Какая разница, как выглядел тот управляющий?

– Действительно никакой. А кто, собственно, вам это все рассказал? Когда? И что было дальше?

– Вариабль. Когда умер папаша, простите, ваш отец. Вариабль не знал, что мне известно содержание завещания, и хотел, скажем так, морально подготовить меня к вашему появ…

– А ему оно было известно?

Рейно улыбнулся.

– Никто не знает, что известно старине Эрику! Но это никак не сказывается на его добром отношении к людям.

Я хотела уточнить еще кое-что, но тут в дверь постучали, и знакомый голос произнес:

– Это Жишонга.

– Войдите, – сказала я.

– Собственно, я с поручением. – Он притворил за собой дверь и внимательно посмотрел на Рейно. – Меня откомандировали наши как бы в качестве группы поддержки на случай проблем. А я, так чувствую, что не вовремя, что перебил на самом интересном месте?

– Ну не особенно, – явно недовольно отреагировал Рейно.

– Вот именно, мсье Жишонга! На самом интересном! – сказала я, физически ощущая, как в воздухе заметались молекулы ревности. – Мсье Рейно как раз собрался мне поведать, каким образом его феминистка-тетя все-таки стала леди Бруксвилл.

– Ну… – Рейно замялся с очевидным удивлением от перемены темы. – Собственно…

Жишонга моментально нацепил «маску Тутанхамона».

– Что ж, фамильные секреты. Не буду мешать. Очень рад, что недоразумение уладилось. Я так всем и передам. Ждем вас к столу, патронесса. Гроза в лице леди Бруксвилл миновала. – И собрался уходить.

– Да брось ты, Паскаль, какой это секрет! – возразил Рейно, поднялся и протянул мне руку. – Пойдемте, я расскажу вам эту историю по дороге. Ужасно смешно. Пошли-пошли!

Моей руке очень хотелось в очередной раз ощутить его прикосновение, но я твердо возразила:

– В другой раз расскажете, мсье Рейно. Так уж и быть, я останусь здесь до завтра, но я очень устала и, простите, элементарно хочу спать. До завтра, господа.

– Но Пьеро приготовил для вас такой торт! – сказал Жишонга.

– Значит, не ешьте весь, оставьте мне кусочек на завтрак.

– Ладно, пойдем, Паскаль. Спокойной ночи, сестрица!

– Спокойной ночи и приятного аппетита, господа.

Глава 12,
в которой еще один сувенир

Им стала дохлая крыса в ванне. Ясно, что дополнение к петуху от Моник. Но я не стала ни громогласно звать на помощь, ни тем более догонять Жишонгу и Рейно, а просто прикрыла останки крысы полотенцем, благо высокое изголовье ванны на львиных лапах хранило их в достаточном количестве.

Голова была тяжелой, определенно намекая на приближение мигрени. Я достала из косметички аспирин, из-под крана налила в стакан воды, растворила таблетку и с удовольствием выпила кисленькую шипучую жидкость. Потом кое-как поплескалась в раковине, стараясь не думать о том, что перед окончательным упокоением на просторах ванны какое-то время крыса вполне могла полежать и тут.

Конечно, я бы предпочла умываться не в раковине, а под проточной водой, но ведь здесь же по дубовой английской традиции два крана: в одном – ледяная вода, и кипяток – в другом. К чему такие сложности, если давным-давно изобретены смесители и душ? Неужели стиль дороже комфорта? – уже под одеялом я рассуждала о сантехнике и стиле, чтобы отогнать мысли о том, что плата за молчание моим родственникам, похоже, оказалась для «папаши» более экономичной, нежели удовлетворение аппетитов собственной сестрицы-шантажистки. Но, не будь ее корыстной затеи, он обо мне и не вспомнил бы…

Проснулась я от настоящей бури. Окна сотрясал ветер, стекла звенели, скрипели рамы, тяжеленные гардины вздувались и шевелились, словно тюлевые занавесочки. Когда же на минуты ветер стихал, барабанной дробью рок-концерта начинал грохотать ливень. Но постепенно мне стало казаться, что среди этого природного буйства присутствуют еще какие-то звуки. Шорохи, шепот и вроде бы даже протяжные стоны. И вдруг я разобрала вполне отчетливо:

– Виктория! Виктория!

Я вздрогнула и прислушалась. Голос шел вроде бы с улицы, сливаясь с шумом бури, но уже в следующий момент я была уверена, что из коридора, где он снова превратился в шорохи, шепоты и стоны.

– Виктория… – опять долетело до моих ушей.

Похоже, шоу с привидениями продолжается. Ну а если правда здесь действительно живет нечто сверхъестественное? Это ведь женский голос. Да ну! Чушь.

Однако минуло достаточно времени, прежде чем я наконец вылезла из теплой постели, на цыпочках прокралась по гостиной к двери и прислушалась. Ничего! И я уже было собралась обратно в спальню, как снова долетел женский вскрик и стон.

Я вдохнула поглубже и решительно распахнула дверь. В коридоре было темно и тихо. Какие мы экономные, с раздражением подумала я, хоть бы одна лампочка на весь коридор, и уже схватилась за ручку двери, чтобы ее закрыть, как вдруг почувствовала движение воздуха. Похоже, кто-то еще выглянул в коридор. Но не видно и не слышно было по-прежнему ничего.

Оставив дверь в комнату нараспашку, чтобы хоть как-то осветить себе путь, я вышла в коридор и осторожно начала пробираться по стенке вдоль дверей. Все они оказались закрытыми, кроме последней – в торце. Она поддалась, когда я тронула ее рукой, но тут же захлопнулась перед моим носом – словно кто-то с силой придавил изнутри. Первым желанием было замолотить в эту дверь кулаками и ворваться внутрь. Ну а если кто-то тоже услышал эту возню и решил посмотреть, в чем дело? Утром разберемся, чьи это апартаменты.

Я лежала и опять заставляла себя думать про неправильные краны, и под убаюкивающие завываниями бури снова уснула. И мне даже начало сниться что-то цветное и вполне невинное: я совсем маленькая, бегу по лугу, а вокруг – ромашки. Я решила нарвать букет, но ромашки чем-то тяжелым шарахнули в стену и затопали ногами.

Я резко села на кровати, перевела дыхание и прислушалась. Дождь за окном стих, и, похоже, буря совсем улеглась. Однако ночной дом полнился всякими звуками. Шарканье, топот, тяжелые шаги, скрип половиц, какие-то стуки, шуршание, шепот прямо за стеной моего номера…

Я замерла. Звуки постепенно удалялись. Наконец воцарилась тишина. Дадут мне сегодня поспать или нет? – с раздражением подумала я, ложась на другой бок. Но стоило закрыть глаза, как за стеной завозились снова, и я разобрала уже в мужском исполнении:

– Виктория…

– Черт! – Я включила ночник, отшвырнула одеяло и в три прыжка преодолела гостиную. – Да чтоб вас!..

Я распахнула дверь и увидела в коридоре на полу что-то темное, длинное. Сундук, что ли, с бронзовыми украшениями и ручками? – в первый момент решила я и тут же едва не заорала: в коридоре, перегораживая выход из номера, стоял черный блестящий гроб…

Глава 13,
в которой кухня

Комнату заливало утреннее солнце. Горящая люстра на потолке выглядела одиозно. Я чувствовала себя совершенно разбитой и беспомощной. Все-таки, наверное, не надо было, забившись под одеяло, ждать рассвета, а еще ночью поднимать на ноги весь дом и ставить на место этих шутников! Трусиха! – ругала себя я, но дверь в коридор приоткрыла с осторожностью.

Никакого гроба.

Я бросилась ванную, однако крыса по-прежнему добросовестно отдыхала под полотенцем. Я еще раз прокрутила ночные события в голове. Меня разбудила буря. Потом начались эти звуки, шепоты, голос, скрипы, незапертая дверь в торце коридора, захлопнувшаяся перед моим носом, сон с ромашками и, наконец, гроб… Ну уж гроб-то мне точно приснился, одеваясь и приводя себя в порядок, убеждала я себя.

Я выглянула в коридор. Никого. Приветливые светлые стены, хорошенькие яркие светильники, мохнатый светло-бежевый ковер. Я присела на корточки и принялась водить пальцами по длинному ворсу. И вдруг – ого, щепка! Щепка, покрытая черным лаком с одной стороны! Я подняла ее и собралась вернуться к себе, как мой взгляд случайно упал на дверь в торце коридора. «Афродита», – извещала табличка на той самой двери. Гостей же нет – все апартаменты, кроме моих, пустые! Тем не менее я подошла и попробовала повернуть ручку. Дверь не поддавалась. Я вздохнула и решила для начала отыскать Жан-Пьера. Земляк наверняка в курсе насчет «духов».

Там, где ступени последнего пролета лестницы заканчивались, прямой путь вел в холл, а сбоку – вглубь уходил просторный коридорчик, застекленный по правой стороне, щедро открывая вид на голые деревья парка, и со сплошной стеной слева. Примерно посередине этой стены была дверь – я видела распахнутые створки, – и оттуда доносились специфические кухонные звуки, аппетитные запахи, невнятные голоса и томно тренькающая восточная музыка. Я пошла вперед; голоса делались все отчетливее.

– Еще котлету положи, Пьеро! – Бас конюха.

– Ты уж три сожрал! – Баритон повара. – Морда треснет!

Я невольно замерла на месте.

– Не жмотничай, Пьеро! – Мурлыканье управляющего. – Положи ему! А мне еще подкинь баночку пива!

– Это я-то жмот? Сантимная твоя, дерьмовая душонка! На лишнюю пачку соли от тебя не допросишься!

– А ты поменьше со счетами мухлюй!

– Это я мухлюю?

– Ну не я же. Или забыл, как этим летом…

– Хватит! – Голос «призрака»; от его звука я даже вздрогнула. – Достали! Хуже баб с вашими жлобством! Лучше скажите: страна в Африке из пяти букв.

Тут в дополнение к восточной музыке послышался звук открывающейся двери, и неожиданно залаяла собака.

– Ну куда ты на кухню с кобелем прешь?! – возмутился повар. – Сдурел совсем?!

– Да ладно тебе! Гостей же нет! – ответил незнакомый мне голос. – Дай нам с Гавром чего в живот кинуть по-быстрому.

Я решила, что для моего появления настал вполне подходящий момент.

– Доброе утро, господа!

Собственно, в первый миг онемели все, и я тоже: среди этих мужчин я не увидела «призрака»! Но я же точно слышала его неповторимый голос…

Первым пришел в себя Жан-Пьер:

– Держи Гавра, Шарло! Как бы не кинулся! – крикнул он и заметался явно в поисках телевизионного пульта.

Но ладный светловолосый парень студенческого возраста, вздрогнув от окрика, наоборот, растерянно выпустил пса из своих объятий. Впрочем, тот кидаться вовсе был не намерен, а вполне деликатно потрусил ко мне, обнюхал ноги. Я протянула ему открытую ладонь; он ткнулся в нее влажным носом. А кинулся – не на меня, к телевизору – и выключил его высокий сухопарый очень коротко стриженный мужчина.

– Значит, собак вы не боитесь совсем? – с одобрением спросил он, и я беспомощно задохнулась от его взгляда и голоса – это же «призрак», как я могла не узнать его фигуру и нос…

– Большие собаки – очень умные, – справившись с дыханием, сказала я. – Главное при неожиданной встрече не смотреть им в глаза, и они поймут, что ты не враг, а просто прохожий. С кошками все наоборот. – И, выдерживая потоки пламени его взгляда, добавила: – Кстати, куда делась ваша роскошная шевелюра, мсье?

– О чем вы? – Он изумился так, что даже это демоническое пламя потухло, и провел ладонью по короткому ежику на голове. – Я спортсмен! Какая еще шевелюра? Вы меня с кем-то спутали!

– Добрый день, миледи, – не давая мне возразить, медово замурчал управляющий, щуря зеленые глаза и проворно сменяя у моей руки огромного пса, тем временем потерявшего ко мне какой-либо интерес и вернувшегося к блондину. – Прекрасно выглядите! Свежи, как роза! Позвольте представить вам нашего тренера по гольфу мсье Сферато!

– Да… но…

– Рад наконец-то с вами познакомиться, хозяйка, – без внимания к моей реакции произнес спортсмен и, не сходя со своего места, галантно склонил стриженую голову. – Если пожелаете изучать гольф, всегда к вашим услугам.

– Мадам метресс! Чай, кофе, теплое молоко? – лучезарно поинтересовался Жан-Пьер. – А я сберег для вас кусочек торта!

– Вечно, Фернан, ты лезешь со своим гольфом, – одновременно с поваром забасил конюх. – Хозяйка, вам же наверняка будет интереснее научиться ездить на лошади? Вы ведь, как я понял, любите животных? Вы их так понимаете!

– А кого вы предпочитаете, миледи? – К их хору уже присоединилось мурчание управляющего. – Собак или кошек?

Пес оживился и весело залаял.

– Слонов. Но очень не люблю дохлых крыс в своей ванне.

– Бог мой, миледи! – Управляющий всплеснул руками. – Этого не может быть! Вы шутите?

– В ванне? Здесь? – очень озабоченно переспросил меня Жан-Пьер. Я кивнула. – А что ж вы, мадам метресс, сразу-то нам не сказали? Мы б ее заодно с петухом…

– Я нашла ее уже после вашего ухода. Прикрыла полотенцем. Не хотелось никого беспокоить.

– Вот и напрасно, мадам метресс! Шарло, сынок, сбегай в «Викторию». Выкинь эту тварь и ванну помой.

Блондин откровенно возмутился:

– А почему это я? Я – механик! С какой стати я должен мыть ванные? Пусть Глиссе для нее горничную наймет.

– Полегче, Шарло, при хозяйке, – крякнув, сказал конюх. – Не «она», а «миледи», понял? Вы уж, извините его, миледи. Шарло еще молодой, горячий. Я сам наведу порядок в вашей ванной. – И шагнул по направлению к двери.

Глиссе сердито зыркнул на механика и конюха.

– Я все сделаю сам. Не утруждайся, Андре! Сочту за честь, миледи, – он галантно поклонился мне на старинный манер, – послужить вашей горничной! – Молодцевато развернулся на каблуках своих высоких, расшитых узорами гаучо и легко зашагал по коридору, со звоном подкидывая на ладони связку неизвестно откуда взявшихся ключей.

Как все-таки мужчинам с хорошей фигурой идут узкие джинсы, заправленные в сапоги, подумала я, глядя вслед управляющему. И что этаким голливудским ковбоем в клетчатой рубахе – видимо, от очень дорогого производителя – с изумрудным шелковым шейным платком он смотрится гораздо моложе и сексуальнее, чем вчера во фраке.

– Так что же, мадам метресс? Кофе, чай, молоко, сок? – вернул меня на кухню голос Жан-Пьера; повар уже успел расстелить на столе салфетку и ставил для меня приборы.

– Спасибо, Жан-Пьер. Кофе, черный и без сахара, – сказала я, присаживаясь к столу. – Но у меня есть еще одна проблема.

Все оставшиеся напряглись.

– Боже мой, мадам метресс! Диабет? Но вроде бы вчера…

– Слава богу, нет! С проделками Моник мы разобрались, и теперь меня волнуют проделки местных привидений. Они шумели всю ночь! И устроили мне такое!

Тут я очень выразительно посмотрела на тренера. Но он лишь пожал плечами и вернулся к своему недоеденному завтраку. Зато повар, механик и конюх переглянулись. А Сале молча, но очень пристально наблюдал за всеми.

Неожиданно залаял Гавр и помчался к двери на улицу, забавно скользя на блестящем кафельном полу. Дверь открылась, и пес, чуть не сбивая с ног Рейно, запрыгал с радостным повизгиванием, высоко подскакивая и норовя лизнуть в лицо.

– Гавр! Прекрати! – со смехом отпихивал его Рейно. На стройных ногах – узкие серые брюки и сапоги для верховой езды. Короткая замшевая куртка до талии; из-под нее выглядывал краешек черного свитера. – Отстань, тебе говорю, зверюга! Кто тебя сюда впустил?

– Шарло. Кто ж еще? – ответил Жан-Пьер, а Рейно наконец заметил меня:

– Ой! Мадам метре… в смысле доктор Брэбьи! Добрый день! Наконец-то вы встали! Как спалось моей сестрице?

– Ужасно. Братец. Вы обещали мне, что больше не будет никаких шуточек, а меня всю ночь изводили привидения.

– То есть? – Он сорвал шляпу, сел верхом на стул рядом со мной и строго смерил взглядом остальных. – Как это изводили? Что вы имеете в виду, сестрица?

– Сначала были шепоты, стоны, кто-то пару раз позвал меня: «Виктория!». На всякий случай, мое полное имя Жюли-Виктория… Я вышла в коридор. Полная темень!

– Видишь, Рене, – встрял повар, – я говорил этому скупердяю Глиссе, не надо вырубать весь свет, когда…

– Помолчи! Не перебивай! – обрезал его Рейно.

– Потом где-то открылась дверь, – продолжила я. – Я пошла искать где. Действительно, в апартаментах «Афродита» кто-то прятался. Он захлопнул дверь прямо перед моим носом!

– И ваша сестра, похоже, теперь уверена, – обиженно сказал тренер, – что это был я.

– А кто? – поинтересовался у него Рейно.

– Откуда я знаю? Это только ты да твоя сестра ночевали в этом корпусе. А я спал у себя дома, в правом, как и все! – Тренер для наглядности показал направо рукой. – Хотя за всех я поручиться не могу!

– Рейно, а вы ничего не слышали? – спросила я.

– Нет.

– И даже потом, когда была страшная возня и грохот?

– Нет. И чем же закончился этот грохот?

– Вот. – Я протянула ему щепку. – Это от гроба, который «духи» среди ночи поставили у моей двери, а к утру его уже не была. Но на ковре я нашла это.

– Черт побери! Андре! – с неожиданной яростью заорал Рейно. – Какого черта тебе понадобилось среди ночи вытаскивать этот чертов гроб?

– Какая ночь? Был седьмой час утра! Ты бы лучше спасибо сказал. Мы вообще-то с Жан-Пьером и Шарло не нанимались тебе гробы таскать!

– А что, гробовщик машину без грузчиков прислал?

– С грузчиками, конечно! Только, как Глиссе их ботинки увидал, не разрешил даже войти. Ты ж знаешь, прислуга распущена, ну и… В общем, мы втроем выволокли эту колоду из «Афродиты», доперли до «Виктории», считай до лестницы…

– Интересно, как это он оказался в «Афродите», когда был в «Диане»? Кажется, «Диана» была приготовлена для тетушки?

– Правильно, «Диана». Но «Диану»-то пришлось освобождать, чтоб Сале было где переодеться! А кто перетаскивал? Естественно, мы, трое!

Рейно хмыкнул и посмотрел на меня.

– Вот и все ваши привидения, сестрица. Уверен, что никто не звал вас по имени, просто наверняка пару раз произнесли название ваших апартаментов.

– Да, – подтвердил Жан-Пьер. – Я всех очень просил, чтобы у «Виктории» потише орали!

– Да, – в свою очередь подтвердил конюх. – Я сегодня так и сказал: ребята, до «Виктории» и баста. Не хочет этот жлоб уборщице платить, пусть от «Виктории» сам надрывается! Все согласились! Мы пошли и ему тоже так сказали. А он, думаешь, потащил? Или хоть помог нам? Как же! У него, ах-ах, радикулит сегодня от погоды прихватил. Сроду не было у Глиссе никакого радикулита! Здоров как бык!

– Меня б позвали, – сказал тренер.

– В половине седьмого? – ухмыльнулся Жан-Пьер. – Ты хоть раз в жизни встал раньше десяти, спортсмен?

– Ну хватит уже! – Рейно поморщился. – Все всем ясно.

– Но я не очень поняла, как этот гроб связан с тетушкой?

– Да это ж ее гроб! – пробасил конюх.

– В смысле она купила его для папа… для вашего отца и сюда привезла, – более вразумительно объяснил Рене.

– Но де Ласмар уже лежал в гробу, в ратуше, – добавил Жан-Пьер. – Все с ним там прощались.

– Тетка дико обиделась, как это он посмел лечь не в тот гроб, который она для него выбрала, и не пожелала оставаться в родном доме, а сняла гостиницу, чтобы там «смиренно», как она сказала, дожидаться оглашения завещания.

– И когда же это произойдет? – спросила я.

– Понятия не имею, сестрица! – Рейно развел руками. – Должно было сегодня утром. Но вы же вместо этого пожелали встретиться с нотариусом! – Он схватил кружку конюха и опустошил ее залпом. – А где Глиссе? Я же за ним сюда шел!

– В моей ванной удаляет крысу.

– Крысу?

– Еще один безобидный приветик от вашей Моник.

Рейно крякнул и ударил кулаком по своему колену. Гавр поддержал его лаем. Рейно резко поднялся.

– Ладно. Шарло, пошли. А то там Жишонга один с этими дармоедами из компании по сигнализации. За что только мы им платим! А ты, Фернан, давай быстренько за Глиссе.

Тренер с явным неудовольствием поднялся из-за стола, кивнул и торопливо пошел из кухни.

– Скажи, чтоб договор прихватил с этими сигнальщиками! – крикнул Рейно ему в след. – Мы в районе четвертой лунки. Вперед, Гавр, да не путайся ты под ногами! До встречи, сестрица! – Он помахал мне рукой уже из-за двери через головы своей свиты. – Приятного аппетита и привет нотариусу!

– Подождите! Мы еще не все выяснили! Ночью стонал и звал меня сначала женский голос!

– Да бросьте, сестрица! Моник здесь больше нет!

Дверь захлопнулась.

– Но это правда был голос женщины, – сказала я и начала есть торт. – И совсем не такой, как у Моник.

Повар поставил передо мной чашку кофе и улыбнулся.

– Вы просто перенервничали, мадам метресс. Никаких женщин сейчас в доме нет. Разве что малыш Рене от скуки ночью включил видик и перестарался с громкостью. Сале, а ты чего так жалобно смотришь? Тоже хочешь кофе? Давно б сказал. Между прочим, мадам метресс, он ждет вас с десяти утра!

– А сейчас сколько?

– Начало второго. Обед для старшего персонала всегда ровно в полдень. Как раз между гостевым завтраком и ланчем. Хозяин обычно питался с нами, но если вас не устраивает…

– Устраивает, – сказала я. – А торт просто замечательный. И какой восхитительный пармезан! Обожаю этот простой сыр.

Глаза повара округлились.

– Бог мой! Мадам метресс! Вы едите пармезан с тортом!

– Это преступление?

– Не думаю… С пармезаном ел сладкое один только шевалье де Ласмар…