Текст книги "Каро"

Автор книги: Настя Север

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 6 страниц)

Услышав его голос, встрепенулась и Сьерра. Она подняла голову и мутным от страданий взглядом обшарила полутемную пыточную. В этот момент были развязаны веревки, больше ничего не держало ее в вертикальном положении, и она мешком свалилась на пол. Когда Тобиас оказался рядом, она была без сознания.

Глава 6

Двое слуг, которых послал на помощь Фол, принесли Сьерру в лазарет, сюда же кипящий от злости Тобиас притащил мальчишку, который помогал Алексии пытать каро. Он ощутимо трясся от страха, ожидая, что Наследник жестоко его накажет. Тобиас молчал, в своем молчании еще больше пугая и раба, и слуг, которые с опаской то и дело поглядывали на господина. Тот не стал их отпускать, полагая, что Фимеру может потребоваться помощь, если рабыню нужно будет куда-нибудь перенести – тот мальчишка, что дежурил в лазарете, а сейчас побежал разыскивать лекаря, выглядел для этого слишком хлипким.

– Останешься здесь и во всех подробностях расскажешь лекарю об увечьях, которые вы успели нанести моей рабыне, – приказал Тобиас Алексиному рабу, который, кажется, уже готов был хлопнуться в обморок от ожидания и неопределенности своей судьбы. – Если что-то утаишь, сделаю с тобой то же самое. Все понял?

Тот неистово закивал, но Тобиасу не было до него никакого дела – явился лекарь. Увидев окровавленную девушку, он схватился за голову.

– Фимер, буду благодарен, если вы займетесь ей безотлагательно. Я боюсь, кроме внешних повреждений могут быть еще и внутренние, – Тобиас поглядел на худое избитое тело каро, прекрасная кожа которой теперь была испорчена пытками, и на миг его сердце сжалось. – Вам все расскажет этот раб, – он ткнул пальцем в бледного мальчишку.

Вечером Алексию ждет серьезный разговор. Если бы не целая прорва проблем, связанных с началом Ярмарки, он не стал бы откладывать разбирательство. Но сейчас для этого не время – отец рассердится, если он бросит все дела из-за ссоры с сестрой. Он и так потерял уйму времени. Хлопнув лекаря по плечу и бросив последний взгляд на каро, Тобиас покинул лазарет.

– Говорите по очереди, – поморщился Наместник, когда аргументы и эмоции обоих его детей слились в какой-то безумный ор, где невозможно было понять ни слова.

– Она хотела убить мою рабыню, – пристально взглянув на сестру, заявил Тобиас. Помимо них троих в кабинете присутствовал еще их дядя, Олдриан. Он покачал головой, глядя то на одного, то на другого – как будто негласно обвиняя их в нелепости детской ссоры.

– Ничего подобного, – возразила Алексия. – Я хотела лишь… проучить. Эта рабыня дерзила и отказывалась выполнять мои приказания.

– Конечно, отказывалась, ведь это моя личная рабыня. И какого черта ты вообще вломилась в мой кабинет?!

Они снова начали орать друг на друга, и их остановил уже Олдриан. Наместник выглядел раздраженным.

– Что конкретно произошло?

– Она вломилась в мой кабинет, посягала на мою личную рабыню, а затем покалечила ее, – перечислил Тобиас.

– Это правда? – спросил Тамидар.

– Нет! – тут же воскликнула Алексия, но вопрос адресовался не ей.

– Правда, – Олдриан скрестил руки на груди. На указательном пальце левой поблескивал изумруд кольца Истины.

– Ты переходишь всякие границы, Лекси, – у Наместника тоже был тяжелый день, а тут еще приходилось разрешать разногласия между его детьми. – Я думал, вы уже выросли. Я строго запрещаю тебе входить в комнаты Тобиаса и посягать на его рабов. Где твое благоразумие, в конце концов? Ты ведь дождешься, я посажу тебя под домашний арест до дня свадьбы!

Алексия аж задохнулась от возмущения, а Тобиас в ужасе уставился на отца. Если Алексия не будет половину времени проводить на гулянках, как она делает сейчас, то изведет во дворце всех рабов и слуг!

– Идите прочь с моих глаз, – сказал Наместник. Эта фраза была далеко из детства, когда обиженные друг на друга брат с сестрой прибегали к отцу за разрешением спора.

– Только попробуй еще ее тронуть, – сказал Тобиас, когда они вышли за дверь.

– Ты что, влюблен в нее? – ядовито спросила Алексия.

– Дура, – выплюнул Тобиас и, развернувшись, ушел. Сестра совсем лишилась разума. Что у нее творится в голове? Давно пора уже показать ее целителю души.

– Как моя рабыня?

Мальчишка, дежуривший в лазарете, отчаянно клевал носом, когда туда заявился Тобиас.

– Мастер Фимер сказал, что потребуется несколько дней, чтобы зажили внутренности, и еще несколько, чтобы срослись кости, мой господин.

– Я взгляну на нее, – Тобиас подавил очередную вспышку гнева, когда подумал о сестре, и, взяв светильник, нашел кровать каро. Та спала.

Лицо ее было нетронуто, за исключением небольшого пореза под правым глазом, на который лекарь наложил слой мази, остальное же скрывалось под одеялом. Тобиас не стал интересоваться подробностями увечий, он боялся снова выйти из себя, услышав о содеянном его сестрой. Он присел на кушетку напротив. Сколько раз еще придется спасать жизнь этой девчонки? Столько проблем не создавал еще ни один раб. Почему только он с ней возится.

Лицо каро было напряжено, наверное, ей снился кошмар. Неудивительно, после всего того, что ей пришлось пережить. Дыхание было шумным. Ей как будто что-то мешало дышать. Тобиас нахмурился. Непохоже на вдохи и выдохи человека, которому просто снится кошмар.

Он встал и склонился над спящей. Все вроде было нормально. Вот только этот слабый, едва ощутимый пряный запах восточной травы…

Он заглянул под кровать, ничего там не нашел и принялся шарить под подушкой, не заботясь о том, что каро может проснуться. Ну, конечно! Крошечный мешочек, наполненный благоухающей травой. Сон дьявола. Алексия, черт бы ее побрал!

Тобиас с силой сжал свою находку в кулаке, едва не пустив ткань по швам. В глазах на миг потемнело. Да как она вообще смеет, еще и после того, что натворила! Он сделал несколько глубоких вдохов, прежде чем унять порыв тут же бежать к сестре, чтобы засунуть ей в глотку этот самый мешочек. Или идти с жалобой к отцу. Только тот факт, что Тамидару сегодня вообще не до них и его угроза запереть Алексию во дворце, остановили его. К тому же сейчас она явно не дома – развлекается где-нибудь со своими подружками, как всегда. Он поговорит с ней с глазу на глаз, завтра же.

Тобиас заметил, что рабыня проснулась, только когда наткнулся взглядом на ее испуганные глаза.

– Лежи, – приказал он и придавил ее лоб рукой, когда та попыталась приподняться. Она была горячей, а волосы взмокли от пота. Конечно, будто без ядовитой травы ей было мало.

Он вернулся к дежурному мальчишке и сказал:

– Позови слуг, мне нужна помощь. Эта рабыня будет ночевать в моей спальне.

Слуги бросали на него косые взгляды, когда перетаскивали в его комнату кушетку, на которой будет спать каро, и вели ее, подхватив под руки. Какие цветистые слухи завтра поползут по дворцу – Наследник и дня не может провести без своей фаворитки и заставляет ту ублажать его даже в полуживом состоянии. А может, хозяина и вовсе радует вид крови и увечий? Тобиас помотал головой. Что дела ему до сплетен.

Когда все ушли, Тобиас отошел в небольшую комнату, чтобы ополоснуться, и, когда вернулся, застал Сьерру сидящей на кушетке. Бронзовые глаза нездорово блестели в отблесках светильника.

– Что? – грубее, чем собирался, спросил Тобиас. – Ложись и спи.

Каро бросила последний пристальный взгляд на Тобиаса и молча улеглась, лишь тихо застонав, когда грубая поверхность кушетки неудачно соприкоснулась с какой-то из ран, и натянула одеяло почти до носа.

– Если… ну, что-то сильно заболит или что-то вроде того, разбуди меня, – сказал Тобиас, стягивая с себя рубаху, но в ответ снова получил только молчание. Он уже начал беспокоиться, что безумная сестра вырвала рабыне язык, когда та тихо ответила:

– Спасибо, мой господин.

Тобиас несколько раз просыпался среди ночи от тихих стонов каро, которые та издавала во сне, он ворочался и накрывал голову подушкой, пока не догадался вызвать ученика лекаря. Ученик, хоть и был поднят из теплой постели, не высказал ни слова неудовольствия. Тобиас попросил его осмотреть раба, тот сменил повязки на ее ранах, напоил отваром целебных трав и остался дежурить на остаток ночи. Тобиас в очередной раз поразился стойкости и доброте этих людей, находящих свое призвание в целительстве – кто еще из знакомых Тобиаса согласится столько часов трястись рядом с рабами, промывая их раны, – и решил непременно наградить юношу при случае. Сам он уже жалел о своем решении, слишком дорога для него была возможность как следует отдохнуть, но менять ничего не стал.

В результате Тобиасу удалось ухватить лишь пару часов сна. Он ужасно не выспался и легко раздражался, кричал на слуг за мелкие оплошности, устроил разгон в Храме Воспитания за несвоевременную поставку продуктов и в целом чувствовал себя весьма скверно. Ближе к вечеру, когда он встретился с Наместником, чтобы обсудить результаты второго дня Ярмарки, и обнаружил, что необходимых ему документов нет на месте, велел вполовину урезать плату за месяц слуге, который прибирал его кабинет и переложил бумаги. Глядя на его кислое лицо, Тамидар освободил сына от оставшихся на сегодня дел.

Из-за двери доносились приглушенные звуки весьма однозначного характера. Алексия, на счастье Тобиаса, была дома, но и тут умудрялась находить место своим грязным развлечениям. Громко постучав, Тобиас дал сестре время и возможность предстать перед ним в приличном виде, а затем, помогая себе своими довольно ограниченными способностями к магии, вышиб дверь. Он не собирался церемониться после всего, что она сделала. То ли он дал мало времени, то ли Алексия и не собиралась прерывать своих занятий, полагая, что без приглашения запертую дверь никто не откроет, но перед братом она предстала в самом непотребном виде, к тому же в окружении двух рабов разом. Один из них, тот, что помогал вчера пытать каро, тихо охнул.

– Вы двое, на выход, – приказал он рабам, и те, подхватив одежду, поспешили убраться из комнаты, несмотря на негодовании их хозяйки.

– Да как ты смеешь! – взорвалась Алексия, сперва слишком шокированная наглостью Тобиаса, чтобы говорить. Ее раскрасневшиеся щеки, перекошенный от гнева рот и растрепанные волосы делали ее похожей на гарпию из сказок. Сейчас проступило ее истинное лицо, и никто не опознал бы в ней того ангела, каким она казалась посторонним. – Ты…

– Твое? – Тобиас кинул ей тряпичный мешочек с травой, что нашел вчера под подушкой рабыни. Она поймала, бросила беглый взгляд и тут же откинула прочь.

– Первый раз вижу, – прошипела девушка.

– Ты хотела ввергнуть в безумие моею рабыню. Тебе мало того, что ты уже натворила?

– Да плевала я на твою грязную любовницу! – выкрикнула она, все еще сидя на кровати среди разбросанных подушек и прикрываясь простыней. Тобиас знал, что она врет. Еще утром он поймал ее раба и добился от него правды – что госпожа велела подбросить траву дьявола больной каро. Тот был напуган вчерашним гневом Наследника, и Тобиасу даже не пришлось давить на него.

– Я поверю в это, только если Олдариан подтвердит твою честность.

Алексия выругалась.

– Не думала, что он будет использовать свои низкие приемы против меня, – она не стала доказывать свою правоту и вздернула подбородок. – И почему же ты сразу не побежал к отцу, если так уверен в моей вине?

– Решил, что не стоит его расстраивать. К тому же он обещал запереть тебя во дворце до дня свадьбы, – Тобиас заметил, как исказилось лицо Алексии. Она не слишком заботилась о том, чтобы скрывать свои эмоции – была немного глуповата для этого. Жестокая и глупая – невероятное сочетание. – Поэтому решил, что мы сможем договориться. Ты не лезешь к моей рабыне, не трогаешь мои вещи, не заходишь в мои комнаты без разрешения. А я не говорю отцу о том, что ты сделала.

– Да не нужна мне твоя рабыня!

– Вот и славно, – Тобиас поднялся, чтобы уйти.

– Гнусный шантажист, – донеслось ему в спину.

Глава 7

С каждым днем солнце заходило все раньше, и было уже темно, когда Тобиас появился в своей спальне. Ученика лекаря здесь не было, а Сьерра в свежих повязках лежала на своей кушетке, разглядывая потолок. При появлении хозяина она попыталась вскочить на ноги.

– Лежи, – остановил ее Тобиас и прошел в комнату для умываний. Он долго плескался, пытаясь с водой смыть напряжение и негатив последних дней. Только разбрызгав вокруг себя весь вечерний запас воды и половину утреннего, и едва не утопив комнату, он, наконец, вернулся в спальню.

Сьерра лежала на спине – она все время лежала на спине, видимо, так было легче. Накинув покрывало на голые плечи и немного побродив по комнате, Тобиас остановился рядом с кушеткой. Дыхание каро на миг замерло, как будто она ожидала от хозяина какого-то подвоха, но потом вновь выровнялось.

– Как раны? Сильно болят? – спросил Тобиас. Несмотря на усталость, спать не хотелось. Идти куда-то – тоже.

– Уже нет, мой господин, – хрипло ответила каро. Тобиас заметил, что в кувшине, который оставил ученик лекаря на маленьком столике рядом с кушеткой, совсем не было воды. Тогда он взял свой кувшин и наполнил стакан.

– Пей, если хочешь.

Сьерра некоторое время смотрела на него своими удивительными глазами, не совсем понимая, что делает Наследник. Потом робко сказала:

– Благодарю вас, мой господин, – она приподнялась и сразу осушила весь стакан. Видимо, жажда давно мучила ее, но она не осмеливалась брать хозяйскую воду. Тобиас налил еще воды, но Сьерра уже улеглась обратно. Тобиас удивил ее снова, когда опустился на мохнатую шкуру горного медведя, бывшую здесь вместо ковра, и привалился спиной к кушетке.

– Расскажи мне, кем ты была до того, как стала рабыней? – попросил Тобиас. Как он и ожидал, в ответ получил только молчание. Он помнил, что каро не хотела говорить о прошлом. Но, помолчав, та неожиданно ответила:

– Мне было пятнадцать, я была только ребенком и больше никем, – тихо сказала та с непонятным ожесточением и прибавила обязательное: – мой господин.

– Мне жаль, что так происходит, правда, – Тобиас говорил искренне, но Сьерра не поверила его словам.

– Вы владеете Храмом Воспитания, вы не можете на самом деле так думать, – произнесла она с неожиданной горечью, даже забыв про учтивое обращение. Тобиас удивился – за такие слова кто угодно послал бы раба на порку.

– Этот Храм – единственный шанс для детей получить участь лучшую, чем у других рабов.

– Участь стать игрушками для грязных забав богачей? – голос каро дрогнул.

– Это лучше, чем погибнуть в шахтах или под плетью, таких рабов ценят, – сказал Тобиас. Он был озадачен тем, что рабыня все никак не опомнится и продолжает с ним спорить. Не слишком ли он мягок с ней?

– Нет. Не лучше, – Сьерра замолчала, а Тобиас слышал, каким прерывистым стало ее дыхание.

– Не все такие гордецы, как ты. Кто-то предпочитает сохранить жизнь, а не принципы.

Рабыня не ответила.

– Скажи, ты сразу попала в Храм, после того, как тебя пленили? – спросил Тобиас, дождавшись, пока каро успокоится.

– Да. Почти сразу.

– Тебе очень повезло. Ты не знаешь участи других, и тебе кажется, что хуже просто быть не может. Ты думаешь, что Храмы Воспитания – средоточие зла в мире. А я, таким образом, олицетворяю это зло, так? – Тобиасу было неприятно, что эта каро, жизнь которой он постоянно спасал, причем в ущерб своему удобству, считала его худшим из людей.

Сьерра не ответила. Тобиас подавил чувство досады и почему-то разочарования.

– Знаешь, что меня интересует. Ты провела в Храме Воспитания три года, неужели для тебя делали исключение в уроках любви?

– Нет, не делали, мой господин, – после паузы ответила каро.

– Тогда откуда все эти истерики, когда дело касается гостей? Твой учитель к тебе не прикасался?

Сьерра сглотнула.

– Он был хастлом.

Хастлы – порождения древней магии. Существа, чья привлекательность настолько сильна, что ни один человек, кроме магов, не в силах противиться ей. Их почти не осталось.

– Ясно, – выдохнул Тобиас. Посидев еще немного на полу, перебирая пальцами густой мех медведя, Тобиас поднялся, но тут вспомнил еще кое о чем.

– Она переломала тебе пальцы на правой руке в надежде, что ты больше не будешь мне полезна. Теперь я не знаю, чем тебя занять. Может, ты подскажешь мне?

– Я могу писать и левой рукой, мой господин, – Сьерра вернула былую вежливость.

Тобиас замер.

– Что? Почему ты раньше не сказала?! – он вглядывался в лицо рабыни, освещенное неверным лунным светом, как будто пытался найти в нем что-то необычное. Но он, конечно, ничего нового увидеть там не мог. Просто не был способен.

– Я… не считала это особенным, мой господин, – рабыня смотрела на хозяина с некоторой опаской.

Невероятно. Конечно, леворукость не была верным признаком, к тому же она каро – человек иной природы, – но вероятность огромна… Завтра же необходимо поговорить с дядей.

– У нее действительно есть способности, – удивленно констатировал Олдариан, оторвавшись от созерцания глаз смущенной девушки. – Притом немалые. Почему ты не показал мне ее раньше?

– Откуда я мог знать… – пробормотал Тобиас в ответ на обвинения дяди. – Я лишь вчера услышал, что она владеет левой рукой.

– Поразительно. И Алексия чуть не угробила ее. У нее просто мания разрушать все прекрасное, даже когда она не осознает всей ценности того, что уничтожает.

– Ты возьмешь ее в ученики?

– У меня сейчас пятеро, я не могу брать шестую, – Олдариан взял каро за подбородок и повертел из стороны в сторону, как делал когда-то Тобиас, так же пораженный природой рабыни. – К тому же она не обладает необходимыми знаниями, чтобы начать обучение. Базовой теорией. Можно отдать ее в Школу…

– Нет, – решительно заявил Тобиас. Отдать в Школу значило передать все права на нее в руки Совета попечителей, и те могли бы распоряжаться ею по своему усмотрению. Тобиас слышал множество историй о том, что происходит с такими одаренными рабами, через что им приходится пройти, прежде чем сдать экзамен и иметь честь быть взятыми в чьи-то ученики. Взять хотя бы то, что на них изучают природу магии, и не каждый после таких экспериментов выживает. То, что половину этих историй рассказывал сам Олдариан, делало эти рассказы достоверными. А потому он совсем не хотел отдавать Сьерру в Школу.

– Тогда ей придется обучаться самостоятельно, если у нее это получится. Она ведь грамотна? Я могу корректировать и направлять ее обучение, давать книги и задания, прежде чем она сдаст экзамен, – теперь Олдариан по сути спрашивал уже саму Сьерру.

– Вы хотите… учить меня магии? – тихо спросила каро, вновь забыв про обращение «мой господин».

– У меня нет желания учить кого бы то ни было. Желание должно быть у самого ученика, я лишь выполняю свой долг. Треть учеников погибает, не достигнув окончания обучения, магия весьма опасная и сложная наука. Ты можешь отказаться.

– И в конце… я стану свободна? – Сьерра коснулся клейма на груди, созданного магией. Оно привязывало раба к Камню Обладания, который надежно хранился у хозяина, и ограничивал свободу.

– Таковы наши законы. Маги не могут быть рабами, – Олдариан ободряюще улыбнулся.

Сьерра молчала, опустив глаза и все еще прижимая руку к груди. Тобиас не понимал. Он полагал, что рабыня ухватится за малейшую возможность обрести свободу. А эта еще и задумывается! Она что, совсем больная, эта каро? Ответ только подтвердил его мысли.

– Я не могу учиться магии, – почти неслышно сказала Сьерра и отвернулась.

– Почему это?! – воскликнул Тобиас, но Олдариан успокаивающе положил руку на его плечо и мягко сказал рабыне:

– Я понимаю. Но знай, что если передумаешь, можешь прийти ко мне.

Он жестом поманил за собой племянника, и они оба вышли в коридор.

– Эта рабыня безумна, – заявил Тобиас мрачно.

– Если ты не понимаешь причин ее поступков, это не значит, что она безумна. Точно так же и про тебя говорит вся Криада, что ты не дружишь с головой, – осадил его маг.

– В чем может быть причина ее отказа? Ни за что не поверю, что она побоялась погибнуть!

– Причина не в страхе. Она ведь из народа каро, как ты мог заметить. Притом чистокровна.

– И что?!

– Магия для них квинтэссенция зла. Недопустимое падение.

– Она просто дура, – фыркнул раздосадованный Тобиас.

– Не злись. Разве ты не понимаешь? Она еще пытается сохранить остатки того мира, который построили в ней ее близкие, ее народ. Каро слишком редки среди рабов, знаешь почему?

– Потому что они редкие глупцы. Упрямые идиоты, – пробурчал Тобиас.

– Потому что сильна их вера в те основы, что закладывает в них религия. Слишком сложно для них предать ее, предать все, что они любили. Я подозревал, что она откажется учиться магии, едва увидев ее глаза. Возможно, ее способности обнаружили еще в Меридане, но она так же отвергла предложение.

– Она писала правой рукой, никто не знал, что она владеет и левой, или это было бы в сопроводительных записках. В любом случае, будучи рабыней, она не сможет соблюдать все табу своей религии. Разве она этого не понимает?

– Ты слишком расстроен, Тобиас. Когда Тамидар жаловался на твою причуду, я не думал, что все настолько плохо. Ты привязался к рабыне, а ведь скоро твоя свадьба.

– Я не привязался к ней, дядя, – твердо ответил Наследник. – Я взял ее в личные рабы, только чтобы сохранить ей жизнь. Бедняга хотела покалечить себя, чтобы больше не нравиться гостям, а за это отец наверняка приказал бы продать ее, и одни боги знают, что произошло бы с ней потом, – объяснил Тобиас и добавил, как часто было в детстве: – Только не говори отцу, он не поймет.

– А что ты будешь делать, когда приедет Замия? Со дня свадьбы и до рождения наследника тебе не разрешено будет держать личных рабов.

– Понятия не имею. Может быть, ты возьмешь ее себе?

– Ты же знаешь, я не могу этого сделать, Совет тут же получит повод исключить меня из своего состава, они только и ищут к этому повод.

– Тогда не знаю. Вероятно, придется оставить все как раньше, если не удастся убедить отца продать или подарить ее Аулусу или еще кому-то, чтобы тот не дал ее в обиду. Но пусть хотя бы сейчас эта рабыня побудет в безопасности. Возможно, смирится со своей судьбой и не станет делать глупостей.

Олдариан кивнул, внимательно глядя на племянника.

– Что ж, жаль, что не удалось убедить ее учиться. Это бы решило твою проблему. Сейчас я должен идти. Хорошего дня, Тоби.

– И тебе, дядя.