Текст книги "В вихре пепла"
Автор книги: Настасья Карпинская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 4 страниц)
Глава 3
Неделя была наполнена суетой, домашними хлопотами и моим беспрестанным циркулированием между кухней и комнатами. Вечером пятницы я, подведя итог, осознала, что мои достижения за неделю это – удачный сливовый пирог и поделка избушки на курьих ножках Мишки в сад. Просто великие достижения, достойные нобелевской премии.
С усилием подавив вспыхнувшее раздражение, я домыла посуду, разрешила сыну посмотреть мультики, а сама взяла в руки книжку, которую на днях все же притащила Светка, чтобы уже через час отбросить ее в сторону. Ванильная, приторно-сладкая история, где он такой решительный мачо, а она вся такая нежная, чистая и наивная, и, конечно же, страстная любовь со счастливым концом. Пролистала в конец книги, дабы убедиться в этом. Не хватало только розовых пони и сказочных единорогов в золотых доспехах, жующих радугу и скачущих на белых облаках. Мне всегда интересно, почему никто не пишет о несовместимости в сексе, о скандалах с разбитой посудой, о притирках в совместной жизни, о его разбросанных носках или о пересоленном борще? О том, что до встречи друг с другом у этого мачо было полсотни баб, а она уже не так наивна и молода, хлебнувшая скотского отношения от противоположного пола, давно не верящая в их сладкие речи с обещаниями достать с неба звезду.
– Привет! Чего это меня никто не встречает? – Костя вошел в гостиную, подхватывая на руки тут же подбежавшего к нему Мишку.
– Не услышала. Привет! Как на работе? – я поднялась с кресла, и муж, подойдя ближе, коротко поцеловал меня в щеку.
– Все как обычно. Что у нас сегодня на ужин?
– Лыба, – отрапортовал сын. – Я уже поел.
– Какой молодец! Значит, вырастишь большим и сильным, – Костя стиснул Мишку, немного его пощекотав, и тот залился смехом, пытаясь выкрутиться, чтобы тем же ответить отцу.
– Запеканка с судаком, – улыбнулась их шалостям и направилась в сторону кухни. – Мой руки, – бросила мужу.
– Завтра Егор с Ирой в гости приедут, ты не против? – произнес Костя, принимаясь за ужин
– Как-то странно звучит постановка вопроса. Если ты уже их пригласил, то глупо спрашивать, против я или нет, – ответила ровно, не повышая тона и не выражая интонацией тот шквал негатива, который снова поднялся в душе, спокойно садясь за стол напротив мужа с чашкой чая в руках.
– Вы вроде бы с Ирой поладили в прошлый раз, я подумал, что все в порядке.
– Да, ты подумал, ты решил, а теперь просто ставишь меня перед фактом.
– Жень, что происходит? – он резко отложил в сторону приборы, откидываясь спиной на спинку стула и впиваясь в меня колючим недовольным взглядом.
– Ничего. Ничего у нас, Костя, не происходит. Ты решаешь, а я смиряюсь с твоим выбором. Ты только предупреждать меня хотя бы не забывай, а то, наверное, и до такого скоро дойдет.
– Глупости не говори!
– Я мебели в доме уделяю внимания больше, чем ты мне: протираю от пыли, полирую, прикручиваю отвалившуюся фурнитуру. А ты забыл уже, когда цветы жене дарил в последний раз, не то, что ее мнения спросить, когда это требуется.
– Я забыл, когда у нас секс в последний раз был, поэтому и о цветах не помню, – рыкнул Баталов, явно пытаясь меня задеть, но в этот раз это произвело иной эффект.
– А это так работает? Не насосала я на букет, да? Спасибо, что в известность поставил, а то жила девять лет в неведении, думала все по желанию и по душевному порыву происходит, а у нас бартерные отношения оказываются.
Костя едва ли не скрипнул зубами от злости. По сжатым в кулак пальцам можно было понять, что еще немного, и он дойдет до кипения. Только устраивать скандал и выяснять отношения я не хотела, тем более, когда в доме ребенок. Обычным разговором это явно не закончится, поэтому я поднялась со своего места.
– Б*ть, Жень, да не так все…
– Не оправдывайся, Баталов, я прекрасно тебя поняла. Как поешь, тарелку за собой сам помой, с этого дня у нас самообслуживание. Я замуж выходила, а не кухаркой нанималась.
– Женя! Мы не договорили! – бросил мне уже выходящей из кухни.
– Не ори, ребенка напугаешь, – спокойно, ровно, почти равнодушно, потому что внутри снова что-то отмерло, какой-то небольшой кусочек. Так случалось всегда после его необдуманных слов, и я боюсь, что когда-нибудь эти кусочки закончатся, их просто не останется, и все будет мертво.
Спать я легла с сыном. Мишка попросил с ним полежать перед сном, и я просто сделала вид, что уснула. Костя потушил свет в детской, и, не став меня будить, просто укрыл пледом.
Неожиданная забота, уже позабытая мной. Позабытая, как и искреннее тепло, что раньше ощущалось даже в словах, как и позабытые поцелуи: страстные, томные, ласковые; осталось лишь подобие – короткое прикосновение губ к щеке перед и после работы. В какой момент это произошло, этот сбой? Когда мы утратили искренность, понимание, чувства? Вопрос, которым я задаюсь уже не впервые. Вот есть два человека, почти каноничная ячейка обществ. Живут с виду хорошо, долго и крепко. Но оставаясь наедине уже не вздрагивают от прикосновений друг друга, не вызывают в друг друге сладкую дрожь, они сосуществуют на одной территории, лишний раз не касаясь друг друга. Секс, если и есть, то давно по расписанию, да и позы давно выбраны, и, ложась рядом, ты уже знаешь, что вот сейчас он погладит здесь, дотронется вот тут, поцелует вот так, потом сначала ты сверху, потом он, если не сможет кончить и акт затянется, то лечь на живот и свести ноги, и все, пять минут и готово, можно идти в душ и спать. Все привычно, ты уже не ждешь его с работы в сладком предвкушении. Он уже не звонит тебе в обеденное время и не узнает, как у тебя дела. Ты все чаще оттягиваешь его приход домой, отправляя в магазин или заехать к маме, потому что в какой-то момент тебе стало так удобно, удобней одной. Даже знаки внимания стали привычными: с утра ты наливаешь две чашки кофе на автомате, не задумываясь, а он, не задумываясь, говорит спасибо и, беря чашку, утыкается в свой телефон или заводит разговор с ребенком. И вроде бы был знак внимания, и была благодарность, но что-то в этом не то… И это «не то» ощущается не внешне, оно противненько скребет изнутри, где-то на уровне чувств сигнализируя о сбое.
Поэтому все чаще засиживаешься допоздна за компьютером или, затягивая с уборкой после ужина на кухне, придумываешь себе срочные домашние дела, которые не терпят отлагательств. Он зависает в телефоне или залипает в ноутбуке, просматривая документы по работе. А иногда ты просто засыпаешь на диване, и вроде бы могла встать и пойти лечь к нему под бок в совместную постель, но чувствуешь, что одной на диване тебе будет комфортней, потому что закинутая рука во сне уже раздражает, мешает, не дает нормально дышать, храп среди ночи нарушает сон, а еще эта дурацкая привычка стягивать одеяло… Ты остаешься спать на диване, подальше от этих раздражителей, и тебе хорошо. Так происходит раз, потом второй, третий, и ты уже не замечаешь, что это вошло в привычку так же, как и все остальное в вашей жизни....
Обняла сына крепче, прижимаясь губами к его макушке, прислушиваясь к его размеренному дыханию, и натянув повыше покрывало, сомкнула веки, пытаясь поскорее заснуть.
Глава 4
– Привет! А мы не с пустыми руками, – произнесла Ира, войдя в дом, а за ней следом вошел Егор с огромным арбузом в руках.
– Ого! А где девочки? Я им сладостей приготовила.
– Во дворе, уже в песочнице осели и Мишкины машинки приватизировали, – смеясь, ответила Ира.
– Ну, судя по тому, что криков не слышно, то все в порядке.
– Мишаня в «малине», – Костя вышел из кухни, держа в руках нож и тарелку с замаринованным мясом, – он уже и ведерки с лопатками приволок, и формочки, что у качели валялись, притащил. Думаю, переживать не о чем. Так что, девочки, вы тут сплетничайте, а мы пойдем все во дворе устроим, – мужчины вышли, а мы с Ирой решили открыть вино и начать нарезать овощи.
Говорят, что первое впечатление о человеке зачастую бывает обманчиво, но я никак не могла это сказать об Ире: замечательная, заботливая мать, хорошая хозяйка и верная любящая жена. Наверное, именно так я могла ее охарактеризовать. Все, что она рассказывала, было наполнено такой теплотой и любовью, что сложно передать. Даже вспоминая какую-то смешную нелепость, она рассказывала ее так, что не возникало никаких сомнений в искренности ее любви к семье. Она была из той породы женщин, которые растворялись в детях и в муже, и при этом были счастливы, настолько, что невольно начинаешь им завидовать и сомневаться в собственной значимости и адекватности, как женщины.
В целом все проходило хорошо. Мы, нарезая салаты и медленно потягивая вино, наблюдали через окно за резвящимися в песочнице детьми, а когда все было готово, отправились во двор накрывать стол в беседке. Мужчины уже подготовили мясо, растопили баню, разожгли мангал и заварили ароматный чай, так как оба сегодня отказались отчего-то более крепкого, Егор за рулем, а Костя, когда парится в бане, ничего кроме чая не пьет.
Вроде идиллия: ни конфликтов, ни скандалов, ни напряжения. Только отчего-то внутри разливалась неприятное свербящее чувство, словно предчувствие чего-то неминуемого, неотвратимого… Чувство, которое я никак не могла объяснить.
Легкие, не обремененные разговоры с Ирой, и более интересные для меня между мужчинами о работе, и я не удержалась. Может, это было под действием выпитого вина, хотя едва закончила первый бокал, а может, просто тема разговора стала неким глотком свежего воздуха, но я, пока Ира отвлеклась на девочек, ненавязчиво, очень аккуратно присоединилась к Косте и Егору, вливаясь в их беседу.
– Женя, а вы не хотите выйти на работу? Я просто вижу, что вы неплохо разбираетесь в делопроизводстве и в курсе некоторых тонкостей, а у меня как раз дефицит с хорошими кадрами, – произнес Егор, когда мы остались наедине; Ира ушла умывать Марусю после лепки куличиков, а Костя понес дрова в баню.
– Можно на «ты», – поправила его, снова испытывая непонятную робость под его взглядом, – и это очень неожиданное предложение.
– Я не настаиваю, просто если тебе интересно это, я был бы рад иметь в штате такого сотрудника.
– А специфика какая?
– Сельскохозяйственные корма для животных. У меня небольшой цех на базе старого комбикормового завода.
– Честно, я думала над тем, чтобы выйти на работу, но мне надо обсудить этот вопрос с Костей. Просто если Мишка заболеет, то …
– С этим никаких проблем. Оплачиваемый больничный на любой срок.
– Когда мне надо сообщить ответ?
– В любое время. Давай, я забью свой номер, – он протянул руку, и я, не отводя взгляда, вложила в его ладонь свой телефон, наблюдая, как он набирает на дисплее цифры. – Набери, как надумаешь.
Если бы я не знала, что мое согласие вызовет очередной скандал, то ответила бы прямо сейчас. Но прежде мне надо выдержать истерику Баталова, дать ему пару дней, чтобы он смирился с этой мыслью, и уже потом со спокойной душой ответить Егору.
– Баня готова, – крикнул Костя и, закрыв дверь, направился к нам. – Дамы вперед, вы все равно не паритесь, быстро прибежите.
– Веники запарил?
– Обижаешь, – делано возмутился муж. – Свеженькие…
Остаток вечера я старалась не встречаться взглядом с Егором, который то и дело на себе ловила, совершенно не зная, как на это реагировать и списывая все на свое стеснение. Поддерживая разговор с Ирой, периодически отвлекалась на сына или ходила в кухню, чтобы дорезать хлеб или принести что-то необходимое из соусов или приборов, особенно в моменты, когда мужчины выходили из бани в одних полотенцах.
Около девяти вечера дети уже начали зевать, и Ира засобиралась домой. Проводив их, Баталов понес Мишку в баню ополоснуться перед сном, так как забираться в душ или в ванну сын категорически отказался, а я принялась за уборку, делая все нарочито медленно.
Муж уже после парной намекал на то, что не прочь закончить этот вечер в горизонтальной плоскости. Я же это его желание не разделяла, мне хотелось остаться в одиночестве, в тишине, один на один со своими мыслями. После вчерашнего конфликта мне не то, что с ним спать не хотелось, но и разговаривать особо тоже. Проблема в наших отношениях всегда была еще в том, что после конфликтов Костя переставал злиться или обижаться первый, а мне всегда нужно было время, чтобы переварить ситуацию. Вот и сейчас отсиживаясь на кухне, изображая бурную деятельность, я ждала, когда муж заснет. Трусливо и неправильно. Правильней надо бы поговорить, сесть и все друг другу высказать, обосновав свою позицию и попытаться решить все недопонимания. Но, зная почти со стопроцентной уверенностью, что подобные разговоры у нас обычно заканчиваются громким скандалом, я молчала, и буду молчать пока Мишка дома. Мне хватило одного раза, чтобы перестать выяснять отношения с мужем при сыне, одна единственная фраза, застрявшая в моей памяти, выбитая клинописью в сознании, сказанная как-то им после нашей очередной ссоры с Баталовым: «Мам, для меня нет в жизни ничего хуже того, когда вы с папой ругаетесь». По-детски построенная фраза резанула тогда по сердцу настолько сильно, глубоко и больно, что теперь я даже свое раздражение на мужа скрывала, не давая сыну и повода переживать. Дети не должны быть в эпицентре войны между взрослыми, они не должны наблюдать, как два самых дорогих для них человека не могут найти общий язык, зарываясь в ворохе своих обид. Дети не виноваты в том, что взрослые в силу своей боли, несдержанности и глупости совершают ошибки, болезненно раня друг друга. В этом нет детской вины, и они не должны за это платить своим правом чувствовать защищенность, любовь, семью и безопасность в этой семье не только физическую, но и эмоциональную. Поэтому сейчас я тут на кухне натираю до блеска тарелки, избегая возможного конфликта и ситуации, в которой пришлось бы через себя переступать, выполняя прихоть мужа.
Глава 5
– Я хочу выйти на работу, – произнесла я, обращаясь к мужу, как только Мишка, поужинав, выскочил из-за стола.
– Зачем? – не отрываясь от поглощения ужина и погрузив взгляд в телефон, который держал перед собой.
– Что бы видеть хоть что-то, кроме стен собственного дома, бесконечной уборки, готовки и твоего недовольного лица.
– Кто тебя возьмет? Наступит зима, Мишка начнет бесконечно болеть, пара больничных, и тебя тут же попросят. Сейчас никто не будет просто так платить бабки за то, чтобы ты на больничном сидела по три недели в месяц.
Резануло болезненно по нутру, больше его холодным безразличием, чем резкостью слов.
– То есть, Баталов, я в твоих глазах выгляжу настолько бездарной и бесполезной, что гожусь только в качестве посудомойки и уборщицы в твоем доме? – скрипнув зубами, произнесла ровно, стараясь сохранять спокойствие.
– Я совершено другое имел в виду, – отложив телефон, перевел на меня свой взгляд. Почтил вниманием, наконец-то. – Ты, вообще, меня слушаешь?
В тоне нескрываемое раздражение, опостылевшее уже до отвращения, потому что о чем бы я ни завела разговор, я натыкаюсь на это недовольство, ставшее уже основной реакцией на мои слова.
– Слушаю и ох**ваю от твоей борзоты, – снова, держа себя в руках и не повышая тона, хотя хотелось не просто наорать, а разбить что-нибудь об его голову, ну или как минимум пару тарелок об пол.
– Я. Выхожу. На работу.
Произнесла твердо, выделяя каждое слово, давая отчетливо понять, что ни один его аргумент принят не будет, и я не передумаю.
– Егор вчера предложил мне место делопроизводителя, и я соглашусь.
– Ради копеек пойдешь юбку протирать по девять часов? Или ты думаешь, что там зарплата, как у тебя в «Ресурсе» была? Тогда раздели на десять то, что ожидаешь увидеть, – прозвучало едко с долей иронии и злобной насмешкой, вызывая этим во мне лишь еще большую неприязнь.
– Мне плевать, сколько там платят. Сколько бы ни заплатили, это будут мои деньги, и я не буду постоянно чувствовать себя попрошайкой.
– В этом проблема? В деньгах? Жень, что за бред? Я тебе хоть раз отказал в чем-то?
– Нет, но и если я не спрашиваю нужную сумму, никогда не предложишь и не спросишь, а если что-то у меня, а нужно ли что-то мне.
– Бл*дь,– выдохнул, откинув на стол приборы, которые, ударившись о поверхность, издали резкий звон, заставляя на секунду сжать веки. – Что с тобой вообще происходит? Я не пойму, откуда это все повылазило-то? Все эти годы все было нормально, тебя все устраивало. Сейчас что произошло?
– Устраивало? Серьезно? – приподняв бровь и делая глоток кофе, стараясь не показать, насколько все это меня ранит. – И это кто кого не слышит, Кость?
– Ты вот нахрена мне мозг кипятишь на ночь глядя?! – прорычал так, что я внутренне вздрогнула.
– Не кричи, Мишку напугаешь, – не повышая тона и не отводя взгляда, наблюдала, как он, стиснув зубы, пытался унять эмоциональную бурю, разразившуюся внутри, сжимая и разжимая кулаки, выравнивая дыхание. Ему понадобилось около полминуты, чтобы взять себя в руки.
– Хорошо, – произнес с неким пренебрежением, словно кинул голодной собаке желаемую кость. – Хочешь работать – иди работай, я не против. Я просто подожду, когда ты наиграешься и тебе надоест, – и поднявшись, вышел из кухни, оставляя на столе недоеденный ужин и меня, одиноко пьющую свой давно остывший кофе.
Что-то быстро он сегодня сдался, обычно дольше распыляется. Посуду он, конечно же, за собой не помыл. Не царское это дело, видимо. Но весь вечер посвятил Мишке, поиграл с ним в конструктор, сам искупал и уложил спать.
На этот раз Костя заснул с сыном. Не знаю, специально или случайно, но факт остается фактом. Ночь я провела одна, и, к удивлению, спалось мне хорошо.
Утром, прогоняя противное чувство вины за вчерашний конфликт, которое кошкой скребло на душе, проводила мужа с сыном, позавтракала и, плеснув в чашку кофе, набрала номер Егора.
– Слушаю, – уже спустя пару гудков раздалось в трубке, запуская странное волнение, тут же пробежавшее током под кожей.
– Это Женя. Привет!
– Привет! Рад слышать, – уже мягче, без грубых ноток в голосе.
– Я по поводу твоего предложения по работе. Еще актуально?
– Конечно.
– Когда я могу выйти?
– Подъезжай сегодня в любое время до семи вечера. Адрес я сейчас тебе сообщением скину. Возьми с собой трудовую, паспорт, СНИЛС и ИНН.
– Хорошо, спасибо.
– Пока не за что, – произнес слегка насмешливо, отчего я совершено алогично смутилась и, спешно попрощавшись, скинула вызов.
Надо брать себя в руки и привыкать общаться с людьми не рефлексируя, в коллективе же не одни женщины будут. Не стану же я постоянно заливаться краской и смущаться, выставляя себя дурой, когда ко мне обратится очередной мужчина.
Егор
– Ты можешь в пятницу посидеть с девочками? Я хотела съездить в торговый центр. Надо присмотреть Дашке платье на утренник в детский сад, а Марусе новые чешки.
– Что случилось с предыдущими? – я, оторвав взгляд от тарелки, смотрел на улыбающуюся Иру, на сто процентов понимая, что младшая снова устроила какую-то проказу.
– Пали смертью храбрых под клыками нашего Джека. Маруся решила дать их ему вместо игрушки.
– Сообразительная дама растет.
– Только расточительная, не находишь?
– Ну, у всех свои недостатки, – произнес, поднимаясь из-за стола, и, улыбаясь, подошел к жене, обнимая и коротко целуя ее в губы. – После трех смогу вас забрать, поедем в «Подсолнух». Там парковка большая и есть детский развлекательный центр с детским кафе на третьем этаже. Нам будет, чем заняться, пока ты сходишь за покупками.
– Хорошо. Тогда на пятницу я больше ничего не планирую.
Ира обняла меня за шею и, привстав на цыпочки, прильнула к моим губам. Моя неунывающая солнечная девочка. Несмотря на все перипетии в нашей жизни, она при любых обстоятельствах продолжала излучать свет и любовь, озаряя даже самый хмурый день, и я не мог этим не восхищаться. Вот и сейчас она, сама того не осознавая, снова вытаскивала меня из моих же темных мыслей, которые мучили меня уже не первую неделю.
Тяжело, когда начинаешь сомневаться в человеке. Еще тяжелей, если этим человеком оказываешься ты сам. Пожирающее душу чувство…
По дороге на работу поймал себя на том, что внутреннее раздражение усиливается, изматывая мой мозг, и я снова впадаю в несвойственное мне состояние агрессивности к окружающим. Я уже подъехал к воротам завода, когда в кармане завибрировал телефон. На дисплее высветился неизвестный номер.
– Слушаю, – наблюдая, как открываются автоматические ворота, принял вызов, плавно трогая машину с места, въезжая на территорию.
– Это Женя. Привет!
Ее тихий, переливчатый голос словно тонким перышком щекотал мой мозг. Странное ощущение, несхожее ни с чем и, к удивлению, приятное. Меня это поразило еще в первую нашу встречу, ошеломляя и выбивая на доли секунды почву из-под ног. Случаи и людей, вызывающие подобные реакции, за всю мою жизнь я мог пересчитать по пальцам одной руки.
– Привет! Рад слышать, – неосознанно меняя тон на более мягкий.
– Я по поводу твоего предложения по работе. Еще актуально?
– Конечно.
– Когда я могу выйти?
– Подъезжай сегодня в любое время до семи вечера, адрес я сейчас тебе сообщением скину, – произнес, отчаянно стараясь сбросить наваждение, порожденное ее голосом, и заставить свой мозг соображать в рабочем режиме. – Возьми с собой трудовую, паспорт, СНИЛС и ИНН.
– Хорошо. Спасибо!
– Пока не за что, – усмехнулся сам себе и своей ненормальной реакции, заглушая ее, подавляя и не давая ей укорениться в своем сознании, потому что табу, полное и безоговорочное. Не надо заниматься х*рней, генерировать какой-то бред, питать его ненужными мыслями. Просто надо порадоваться, что, наконец, нашел хорошего специалиста, который сможет разгрести ту кипу документов, которая у меня накопилась и сейчас находилась в диком хаосе.
Попрощавшись, скинул вызов, запихивая телефон обратно в карман, и, растирая ладонями лицо. Усилием воли заставил себя переключиться, направляя мысли на решение рабочих задач.
