Текст книги "Журнал Наш Современник 2007 #2"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

Кьеркегор вывел понятие не одинокого, а единичного. Отвергал своей философией Маркса.

Один – един. “Един есть Бог, един Державин”. Здесь нет одиночества, выведена единица, в которой и Ева, и ребенок. В Библии одиночество только мужское. Ева появляется уже не одна.

Пушкин: “Ты – царь. Живи один”. Существует народное представление соборности, когда люди собираются и едины пред Богом.

Были одиноки такие люди, как Толстой, Достоевский. Не было друзей, только приятели. У Толстого – Фет. Пресловутый уход Толстого – это уход от собственного ребра, от Евы, но не к Богу. Одинок был, домашние допекли. Бог размножился: и Христос, и Будда, и Конфуций.

Мужская мысль учитывает: познай самого себя. Женщина познает не себя, а мужчину. У женщины познание одно – ребенок.

Остатки мебели круша,

Ты между стен устал скитаться.

Не может грешная душа

Наедине с собой остаться.

Противопоставление этому чувству – соборность. Надо сохранить сознание православного человека. Государство – вынужденная система, не объединяет высшей идеей, божественной.

Развивалась эта тема в ХIХ-ХХ вв., в связи с оторванностью не только от корней, а с отходом от религии, обмирщением религии. Отход человека от Бога и отчужденность в обществе городском. Все поэты городские (дворяне) обращались к Богу от одиночества. К духовному одиночеству ведет себялюбие.

Себялюбие – старинное состояние, выраженное в греческой мифологии: Нарцисс, он одинок. Все самовлюбленные люди, как правило, очень недалекие, небогатые душой, грубые. В литературе много таких типов.

Б. Паскаль: “Человек себя любит, бежит от себя”. Его мысли о себялюбии: “Суть себялюбия и человеческого “я” в том, что любит себя и печется только о себе, но как быть? Не в его силах исцелить возлюбленный предмет от слабости. Хочет быть великим, но сознает, что ничтожен. Это противоречие рождает самую преступную из страстей – ненависть к правде. Старается вытравить ее из сознания своего и окружающих, скрывает свои недостатки, не признается в них и негодует на того, кто указывает. Когда люди указывают на недостатки – делают добро, помогая исцелиться от недуга. В сердце чувства прямо противоречивые: ненавидим правду, любим, когда заблуждаются в нашу пользу. Разве обманывать справедливо? Ненависть к правде в большей или меньшей мере присуща всем, так как всем присуще себялюбие. Если человек хочет расположить нас к себе, будет обходиться с нами так, как мы сами того желаем”.

Тьмы низких истин нам дороже

Нас возвышающий обман.

Католическая религия не требует публичного покаяния в грехах. Нельзя вводить в обман только Бога. Невиданное милосердие и кротость. Но и это кажется суровым – бунт многих европейских стран против церкви.

Шаг по пути мирского успеха на шаг удаляет от правды. Паскаль – первый мыслитель, который обратил внимание на развлечения. Пришел к выводу, что главная беда – неспособность к домоседству. Человек потому ищет приключения, что скучает дома. Стал копать глубже, дошел до причины: изначальная беда нашего положения – хрупкость, смертность. Несчастней всех – монарх, лишь его счастье рухнет – погрузится в мысли. Монарха наперебой стараются развлечь, отвлечь от мыслей о себе. Это все, что в поисках счастья придумали люди. Нужно трудное дело, чтобы уйти в него с головой, отвлечься от мыслей о себе. Думают, что стремятся к покою, а ищут одних треволнений.

Но есть и другое чувство, что счастье в покое:

На свете счастья нет,

Но есть покой и воля.

Искать бури во имя покоя заставляет это противоречие, равно как и надежду, что, победив трудности, обретут счастье. Так проходит человеческая жизнь. Лермонтов угадал. Это томительная тоска, искони коренящаяся в человеческом сердце. Человек томится тоской в силу своего особого положения в мире.

Поэт одинок, и это его необходимое состояние. Когда отвлекают – раздражается. Он наедине с Музой. Отшельник – наедине с Богом.

Рильке – очень одинокий человек. Это было обусловлено не только особенностями его характера, но и тем, что он австриец (обедненный немецкий язык), трудно переводимый. Работал на тоне, а не на богатстве языка, на жесте (для этого нужен небольшой запас слов). Лишен глубин языка, замыкался на себе – один. Мотив одиночества пронизывает все творчество.

“Праздник Марии”:

К колоколам распахнутого храма

Идет одна. Одна и одиноко.

Стихотворение “Любящая” – женщина живет для мужчины и ребенка:

О, этот мой страх постоянный,

Что в ком-то другом я умру.

(И любит, и боится.)

Стихотворение “Одинокий”:

Нет, пусть сердце превратится в башню,

А меня поставят рядом с нею.

…………………………………………………..

Я с неутомимою тоскою

Поднимусь на самую вершину.

В других стихотворениях рассыпано:

О, святое мое одиночество!

Крепко держи золотую дверь,

Там за ней желаний ад.

Я словно мореход у дальних стран.

Еще одинокий поэт, самый одинокий в русской поэзии – И. Бунин. Одинок был и в молодости, и в эмиграции. Но мог писать на чужбине. Куприн так не смог.

Стихотворение “За рекой луга зазеленели” (1893):

Горько мне, что я бесплодно трачу

Чистоту и нежность лучших дней,

Что один я радуюсь и плачу

И не знаю, не люблю людей.

Искренность до конца – свойство русской литературы. Стихотворение “Отчего ты печально, вечернее небо?” – нет лермонтовской мятежности, но состояние то же:

Отчего ты печально, вечернее небо?

Оттого ли, что жаль мне земли,

Что туманно синеет безбрежное море

И скрывается солнце вдали?

…………………………………………………

И шумят тихим шумом вечерние волны,

И баюкают песней своей

Одинокое сердце и грустные думы

В беспредельном просторе морей?

В других стихотворениях:

Никто не сумеет понять

Всю силу чужого страданья.

Стихотворение “Как светла, как нарядна весна!”:

Но молчишь ты, слаба, как цветок…

О, молчи! Мне не надо признанья:

Я узнал эту ласку прощанья, -

Я опять одинок!

В то время царил эстет О. Уайльд. Бунин не любил эстетства. Сонет “На высоте, на снеговой вершине” – прелесть его в том, что это действительно сонет, но не тяжеловесно, редкая удача из русских сонетов:

На высоте, где небеса так сини,

Я вырезал в полдневный час сонет

Лишь для того, кто на вершине.

Стихотворение “За все Тебя, Господь, благодарю!”:

И счастлив я печальною судьбой,

И есть отрада сладкая в сознанье,

Что я один в безмолвном созерцанье,

Что всем я чужд и говорю – с Тобой.

Перед смертью написал: “Никого нет, только я да Бог”.

Стихотворение “Одиночество” (1903):

И ветер, и дождик, и мгла

Над холодной пустыней воды.

Здесь жизнь до весны умерла.

До весны опустели сады.

Я на даче один. Мне темно

За мольбертом. И дует в окно.

Вчера ты была у меня,

Но тебе уж тоскливо со мной.

Под вечер ненастного дня

Ты мне стала казаться женой…

Что ж, прощай! Как-нибудь до весны

Проживу и один – без жены…

Сегодня идут без конца

Те же тучи – гряда за грядой.

Твой след под дождем у крыльца

Расплылся, налился водой.

И мне больно глядеть одному

В предвечернюю серую тьму.

Мне крикнуть хотелось вослед:

“Воротись, я сроднился с тобой!”

Но для женщины прошлого нет:

Разлюбила – и стал ей чужой.

Что ж! Камин затоплю, буду пить…

Хорошо бы собаку купить.

Своеобразие неповторимое, дает состояние одинокого человека через природу. Сливаются времена – прошлое и настоящее; сгусток состояния, очертания зыбкие, границ нет, следы расплылись. Передан живой космос одиночества. У Блока жестко: “Ночь. Улица. Фонарь. Аптека” – все искусственное, городское. У Бунина воздуха много, пространство замкнуто, женщина ушла, окно очерчено, дует, камин. У Бунина – “до весны проживу”. У Блока – как до утра? Тонко подмечено: для женщины прошлого нет, разлюбила – ушла. “Собаку купить” – женственность. Флобер об этом состоянии у женщины: погибла любимая птичка. Сделала чучело, чтобы хоть что-то было рядом. Байрон: “Заводить животных дома – безнравственно”. Животное должно служить человеку: кошка – ловить мышей, собака – сторожить. У англичан закон: кто ударит животное – подлежит суду. Стали культивировать кошек и собак, и те перестали служить. Собака – умное животное, понимает предательство, у кошек этого нет. Привязанность к собаке – привязанность к самому себе.

Бунин: “Я простая девка на баштане” – очень органичное стихотворение, уловлена женская психология.

Стихотворение “Памяти”:

Ты мысль, ты сон. Сквозь дымную метель

Бегут кресты – раскинутые руки.

Я слушаю задумчивую ель -

Певучий звон… Все – только мысль и звуки!

То, что лежит в могиле, разве ты?

Разлуками, печалью был отмечен

Твой трудный путь. Теперь их нет. Кресты

Хранят лишь прах. Теперь ты мысль. Ты вечен.

Русская поэзия отличается от европейской. У Рильке о смерти человека: “Бог кинет, как камень, на дно”. У Бунина оставлено пространство – мысль, стал мыслью. Стихотворение “Последний шмель” писал несчастливый человек:

Черный бархатный шмель, золотое оплечье,

Заунывно гудящий певучей струной,

Ты зачем залетаешь в жилье человечье

И как будто тоскуешь со мной?

………………………………………………………..

Не дано тебе знать человеческой думы,

Что давно опустели поля,

Что уж скоро в бурьян сдует ветер угрюмый

Золотого сухого шмеля!

Человек один, вдруг появляется другой – трепетно чувствуют друг друга, и нет одиночества даже в пустом, незаселенном пространстве:

Мы рядом шли. Но на меня

Уже взглянуть ты не решалась.

Ю. Кузнецов:

Тому, кому не умереть,

Подруга не нужна.

Два произведения времен Гражданской войны о толпе, о массе: Серафимович “Железный поток”: поток смел все, стихийная масса, слита в кулак, комок, пробила брешь. Интересно сопоставить с “Мятежом” Фурманова – там разложение. Влияние толпы гипнотизирует, затягивает. Как сжимается и разжимается стихия, родство между этими состояниями и произведениями.

В этой теме необходимо найти свой образ одиночества. Глубокая тема, корни древние от Адама: был один, стал парой. Нарцисс любил себя, нужно было отражение. У Байрона отражение – его произведения.

Память – вечная тема поэзии

В творчестве и в жизни действуют две движущие силы: воображение и память. Они могут пересекаться, могут не встречаться. Многие люди живут в былом, многие живут воображением. Достоевский вывел тип мечтателя, лишенного чувства реальности: он живет необузданным воображением, столкновение с действительностью становится смертельным ударом.

Память относится к прошедшим временам, воображение может витать где угодно: и в будущем, и в настоящем, и в прошлом. Английский поэт Уильям Блейк определил: “Воображение – это вечность”. Есть воображение поэта, ученого, обывателя. У Гоголя Манилов строил “прожекты”.

Роковым образом русского человека преследует родовое пятно: “Иван, не помнящий родства”. Сейчас это сделали пропагандистским приемом: у русского человека нет истории, нет памяти. Раньше это было в жизни.

Архитектор Кудрявцев: “Москва – вечный город”. Задуман таким. На Земле несколько городов – Рим, Константинополь, Пекин, Москва, – которые планировались на века. Москва строилась как древо, разветвлялась. На семи холмах; все учтено, улицы прокладывались так, чтобы от одного храма был виден другой. Корбюзье: “Дом – машина для жилья”. Предлагал взорвать центр Парижа и центр Москвы. Париж взорвать не удалось. Москва искажена на 90 процентов, пострадал вечный город.

Во времена Французской революции хотели все снести, ввели новый календарь, новые точки отсчета. Но память отшибить нельзя, как ни пытаются.

В тему памяти входит представление о памятниках. Стояли с древних времен: могильные курганы, плиты, камни с надписями. Комсомольские письма потомкам в гильзах – это профанация, тщеславие, здесь память смыкается со славой.

О. Берггольц: “Никто не забыт и ничто не забыто”.

Н. В. Федоров – избранное учение об общем деле (“Философия общего дела”), писал: “Человек – существо погребающее. Никто не погребает своих предков, а он для иллюзорного воскрешения в памяти своих родителей, с установкой, чтобы жизнь шла без разрывов” (чтобы помнили). Родительский день – суббота, поминовение усопших – это мнимая память, иллюзорная. Хотел воскресить в теории всех, все человечество во плоти – великий еретик. “Душа бессмертна, а плоть тленна”. Достоевский задавал вопрос: как воскреснут жертва и убийца? Федоров отвечал, что это дело большого будущего, когда человек изменится к лучшему в свете добра, тогда не страшно, что воскреснут и жертва, и убийца, но для этого надо развивать техническую мысль. Циолковский, его ученик, потом Чижевский, Вернадский разрабатывали идею освоения космоса, расселения человека в пространстве, необходимо было “вырваться из колыбели”. Земля – и колыбель, и могила. Федоров мыслил воскрешение по пятнам, через гены: внук – отца, тот своего отца и т. д. 40 поколений из 5 зерен – воскресить все древо во плоти. Православная церковь не признает этого. Федоров – не вспоминатель, а воскрешатель. Главная мысль, что все связано: былое, настоящее, будущее – все едино. Хотел былое двинуть в грядущее. Смещение центра тяжести с эпохи Возрождения, которая во главу угла поставила человека, а не Бога. Раньше центр тяжести приходился на былое – воспоминание о Золотом веке, огромная традиция, свои идеалы, гармония. Эпоха Возрождения, по мнению Федорова, переместила центр тяжести из прошлого в будущее, в ту область, о которой никто не знает, – в пустоту. Большое значение играет сам человек. Создаются утопии: Кампанелла, Томас Мор и др. Ренессанс поколебал христианскую веру.

Многие пишущие живут памятью, не включая воображение. Это тупик. Подробности в основном бытовые, их хорошо помнят и описывают.

РАЙ

ПРОШЛОЕ – БУДУЩЕЕ Все уравновешено, все взаимосвязано.

АД

Герцен за границей вдруг обнаружил, что столько видел всего: если умру – пропадет, и стал восстанавливать – “Былое и думы”. Восстанавливают детские года писатели. “Детство. Отрочество. Юность” Толстого – с точки зрения взрослого. Аксаков “Детские годы Багрова-внука” – воссоздал по памяти и воображению, глазами ребенка. Одной памятью не возьмешь! Взрослый забывает видения ребенка до 7 лет. Лев Толстой ценил и восхищался поэтичностью перевоплощения в восточных верованиях, это противоречит христианству, но поэт не должен ограничивать себя, должен черпать поэзию отовсюду в пределах добра.

Взрослый человек не помнит видения ребенка, так взрослый человек забывает прошлое жизни, отсюда – “Иван, не помнящий родства”. На это надо смотреть с птичьего полета, чтобы был большой кругозор, не сужать. В XIX веке дворяне, когда ездили за границу и жили там, высказывали мысль, что на европейцев давит груз прошлого: всё помнят. А русский – легко открыт, мало что помнит. Прошлое – мертвый груз (все кладбища, священные камни и т. д.) для мыслящего европейца – давит. В 1917 году произошел поворот, сбросили весь груз, чтобы идти налегке. Но ничего не возникает на пустом месте, всё идет от чего-то. Память – история. Историзм дает человеку понятие традиции, непрерывности. Искажение истории всегда опасно для будущего и настоящего.

Мемуары создают обычно великие люди, которым есть что вспомнить. В XIX веке в Европе К. Леонтьев писал: “Возможно, какой-то жулик пишет мемуары. Пошло! Как нравственность упала – интересно читать “Похождения Феликса Круля” или шлюхи, просто развлекательно”.

В центр угла тему памяти поставил А. С. Пушкин. “Воспоминание”:

Когда для смертного умолкнет шумный день

И на немые стогны града

Полупрозрачная наляжет ночи тень

И сон, дневных трудов награда,

В то время для меня влачатся в тишине

Часы томительного бденья;

В бездействии ночном живей горят во мне

Змеи сердечной угрызенья,

Мечты кипят; в уме, подавленном тоской,

Теснится тяжких дум избыток;

Воспоминание безмолвно предо мной

Свой длинный развивает свиток;

И с отвращением читая жизнь мою,

Я трепещу и проклинаю,

И горько жалуюсь, и горько слезы лью,

Но строк печальных не смываю.

(После ссылки, 1828 г.)

Великое стихотворение, поступь, ритм, идет со значением: “Когда для смертного умолкнет шумный день”, “мечты кипят” – воображение. Вывод: “Но строк печальных не смываю”. Потом написал: “Что пройдет, то будет мило”.

К воспоминаниям относятся юбилеи, явление снижения темы. Есть большие юбилеи – 1000-летие христианства на Руси – это память, в 1947 году – 800 лет Москве, потом выродилось, профанация – 1 год демократии и т. д. Юбилеи человека – 50, 60, 70 и 100 лет.

А. Передреев – жил в прошлом, не глядел в будущее, жил воспоминаниями.

М. Лермонтов:

Гляжу назад – прошедшее ужасно,

Гляжу вперед – там нет души родной.

А. С. Пушкин: “Воспоминания в Царском Селе”.

В прозе эта тема размыта. Есть писатели, которые в силу роковых обстоятельств обречены на воспоминания: это эмигранты 1-й волны, как Бунин. Если Лермонтов, Есенин могли сказать: “И не жаль мне прошлого ничуть”, то для эмигрантов – жаль, дорого. Бунин много написал, когда лишился видимого материала, в душе жил по памяти. Он, художник слова, действовал воображением, расставлял детали по закону воображения, а не по закону памяти (что-то убрать, что-то прибавить, чего не было, а могло быть). “Что-то с памятью моей стало” – профанирующие строки Р. Рождественского. М. Пруст – все воссоздал: половину жизни прожил, вторую – вспоминал, воссоздавал, не жил.

Память, когда мертвеет, застывает, похожа на смерть или летаргический сон, подобна смерти. В таком сне находится фронтовое поколение: мало чего достигли, все вспоминали, весь лексикон окопный. (Позже “битва за урожай” – профанация.) Ю. Друнина, когда очнулась – все рухнуло, покончила с собой. С. Наровчатов незадолго до смерти написал стихотворение: “Дождь льет в окопе, проклинаем все, серенький рассвет”, а потом оказалось, что нет ничего выше в жизни, чем этот серый рассвет, и в бой идти – лучшее, что было.

Кроме малой памяти отдельной личности есть большая память народная. У людей с повышенной чувствительностью, воображением возникают образы, видения, куски воспоминаний о людях и местах, которые человек не видел – прорывы в прапамять, память других людей.

Нарушение памяти – ее разрушают алкоголь, наркотики, они дают соблазнительные картинки, невероятные, но память разрушают: провалы в памяти, преждевременная старость, склероз. Хорошо человек помнит ранние годы, а то, что десять лет назад, неделю назад – плохо. Притуплена впечатлительность. Так у стариков. Своеобразная цикличность памяти.

У языка тоже есть память и провалы в памяти из языка.

Что в памяти моей чужие люди

Твое лицо стирают каждый день.

Память языка стирается, и долг поэта оживить, воскресить язык, чтобы обнажились свежие, древние корни слов. Раньше всё удивляло – обнимал мир свежим словом, потом стиралось, превращалось в машинальное употребление слова, а под давлением газетных штампов, сленга и жаргона корни забывались. Например: словосочетание “говоря приблизительно” – не выражает ничего, надо точно называть вещи своими именами, эвфемизмы сглаживают речь. Существуют исконно русские слова:

ПОДВИГ – нет в других языках – поверх движения (святости, героичности). Александр Матросов лег на амбразуру, им двигала высшая сила – спасти ребят своих – героический подвиг. Святые люди в уединении – подвиг духа. Надо отличать поступок от подвига. Подвиг как явление не ушел из русской жизни.

РЕКА – РЕЧЬ – один корень. Когда это чувствует поэт, он выпрямляет душу читателя. У Г. Успенского – “Выпрямила” (о Венере Милосской).

Воскрешение корней языка – область памяти, потом воображения. Но память опошляется, смыкаясь со славой на самом низу, когда возникает жажда увековечить себя и на древних руинах пишут: “Здесь был Петя”.

В противоположность памяти – забвение: летейские воды, река забвения, травы забвения. Но спускаться в мертвые воды можно только воображением. Ю. Кузнецов написал на 60 лет Наровчатова стихотворение, где есть образ памяти-забвения:

Расскажи, как взрывала мосты

Твоя юность над Стиксом и Летой.

(Это мосты воображения.)

Межиров: “Пороховые погреба моих воспоминаний” (опасно входить).

Есть проклятие – через 7 гробов, через 7 поколений – так прошлое мстит. В. Стефаник “Бессарабы” – новелла о таком проклятии.

Память иных людей – антиквариат, “лавка старьевщика”, хлам и ценные вещи – все перемешано, нет системы. Есть эрудиты, у них механические знания, не могут из них извлечь ничего.

Творчество преобразует, дает систему и выстраивает накопленное памятью, здесь самое главное – интуиция, она выберет нужное и оставит в памяти, сделает частью души, остальное – мусор, который не стоит помнить.

Есть тоска по прошлому, в старости: “Богатыри – не вы”. Фильм “Воспоминание о будущем”. Нимб – это скафандр. Армянский поэт написал: идет своим путем, там, где-то впереди, встретятся его предки.

ПА-МЯТЬ: па – приставлено к -мять (иметь, уметь) – поверх того, что имею. Словарь Фасмера дает изыскания соответствующих корней.

Отрицание. Бес-конечность – бес приставил отрицание. Когда меньше употребляется отрицательных частиц – лучше. Рассказ Ю. Кузнецова “Два креста” – нет отрицательных частиц, отсюда ощущение светлости, хотя страшные вещи. Немец попросил, чтобы слепой казак играл на бандуре; чтобы избежать отрицания, найдена лаконичная форма: “Перед врагом моя бандура отдыхает”. Если проследить по великим стихотворениям – стихи чище и лучше воспринимаются, если нет отрицательных частиц. НЕТ – тьма в высшем смысле, ДА – свет. Писали бы прозу без отрицательных частиц – выправились бы мозги, но кто так сумеет, будет святой человек.

Образ камня в мировой поэзии

Из словаря: камень – символ бытия, прочность и гармония примирения с собой, примирение со смертью. Округлый камень – здоровье и сила, раздробленный – немощь. Падающие с неба камни – образ жизни. Эпоха анимизма – шаг к камню, он становится предметом культа. Метеорит – черный камень Абиссинии. Множество легенд, связанных с камнем. Создание людей из камней: мужчина и женщина бросали через голову камни, получались люди. Отсюда оборотничество. Возможность обращать в камень – задержать, запереть, задержка души. Взгляд Горгоны обращал в камень. Жена Лота – соляной столб. Камень, который втаскивал Сизиф на гору. Сцилла и Харибда есть в меморандских легендах. Циклоп Полифем затыкал пещеру камнем. В Индии и Иране есть качающиеся камни. Качается, но его не сдвинуть с места, именно в этой точке. Можно найти определенную точку, и яйцо будет стоять. Есть камень, катящийся по равнине. В Ирландии курган, разрытый. Утром солнце всходит и, попадая в глубину камня, освещает письмена. Священное место. Но осело, и сейчас только узкой полоски достигает луч. Статуя на острове Пасхи. Моисей принес два плоских камня с горы, на них написаны Законы. На первом – скрижали – закон позитивный. На втором – то же, но наоборот. Из славянских сказок: камень на распутье трех дорог и камень – могильная плита. Это устойчивые образы и в поэзии у разных народов.

В русской поэзии мало камней. У Пушкина почти нет. В речениях народных: камень ценный; честный; обозначает гору. Весь Урал зовут Камнем, говорят: за Камень ушел; дикий камень, валун, булыжник. Есть камень преткновения, философский камень. Капля камень точит, нужда сердце долбит. Камень на шею. Одним камнем двух собак разогнал. Сей песок по камню. Он из камня лыки дерет. Лучше камень долбить, чем злую жену учить. Он на камешке родился (сердце каменное).

Загадки:

Каменное море вокруг вертится,

Белый заяц подле ложится,

Всему миру годится. (Жернова и мука.)

Лежит скала, кабы встала, до неба бы достала. (Дорога.)

Побежим, побежим, полежим, полежим,

пошатаемся. (Дорога, камень, трава.)

Финский эпос, Калевала:

Я его обую в камень,

Тело в дерево одену,

Дам из камня рукавицы,

Шлемом каменным накрою.

Пением все вокруг окаменяет. Запел – задрожало море и скала упала, конь стал белый водопадом, собака – валуном огромным стала.

У нас таких образов нет, то лес, то степь. Каменные бабы есть у Бунина, Случевского.

Народы Востока, пословицы и поговорки. Кавказ мало сохранил. Узбеки: “что тверже – голова или камень?”; “камень всегда под ноги хромому”; “одного камня достанет на 50 глиняных горшков без шлифовки”; “бывает, лист тонет, а камень плывет”. Армяне: “в бесплодное дерево никто камней не бросает”. Таджики: “камень, который нужен, не тяжел”. Грузины: “и к камню старость подкрадывается”. Персы: “куда бы ни летел камень, а попадет в ногу хромому”; “не всякий человек – человек, не всякий камень – рубин”; “он и на камне еду достанет”; “на злосчастного камень и снизу катится”; “шелухе – плавать, камню – тонуть”; “катящийся камень мохом не обрастает”.

Народная песня – карачаевская – “Камни плачут”:

Платье надевала все в цветах, словно сад.

Было сладким начало, а конец горьковат.

………………………………………………………………………..

Даже камни, что двор окружают, плачут вместе со мной.

………………………………………………………………………..

Я в горах зарыдаю – плачут камни в горах.

………………………………………………………………………..

Встанут горы меж нами, обернусь я змеей.

……………………………………………………………………….

Плачу дни и ночи, а тебе невдомек.

Делай, милый, что велит тебе бог.

Державин “Водопад”:

Алмазна сыплется гора

……………………………………..

От брызгов синий холм стоит,

Далече рев в лесу гремит.

………………………………………

Грохочет эхо по горам,

Как гром гремящий по громам.

Пушкин в афоризме: “Они сошлись, волна и камень”.

Лермонтов “Наполеон”:

Вещают так: и камень одинокий,

И дуб возвышенный, и волн прибрежных стон.

Стихотворение “Нищий”:

И кто-то камень положил

В его протянутую руку.

“Завещание” (1831):

Могиле той не откажи

Ни в чем, последуя закону;

Поставь над нею крест из клену

И дикий камень положи;

Когда гроза тот лес встревожит,

Мой крест пришельца привлечет;

И добрый человек, быть может,

На диком камне отдохнет.

Стихотворение “Ночь” прозвучало: “И слезы падают на камень”. В русской поэзии XIX века рифма: пламень – камень. Поэма Лермонтова “Демон”:

Поныне возле кельи той

Насквозь прожженный виден камень

Слезою жаркою, как пламень,

Нечеловеческой слезой!..

Тютчев “Море и утес” – стихотворение плоское, очевидна аллегория, исполин – Россия. По-французски назвал стихотворение “Проблема” – умственное размышление, рефлектирует умом на камень:

С горы скатившись, камень лег в долину,

Как он упал, никто не знает и поныне.

В другом стихотворении:

Стояла ты, младая фея,

О мшистый опершись гранит.

О Наполеоне:

Но о подводный веры камень

В щепы разбился утлый челн.

Бунин – живописует, на 100 процентов зрительное восприятие. Стихотворение “Родник”:

Как в светлой влаге голыши

Дрожат мозаикой узорной.

В других стихотворениях:

– Я одинок, как ныне и всегда

…………………………………………..

И тает в нем вечерняя звезда,

Блестя, как самоцветный пламень.

А солнце под водой

По валунам скользит и шевелится,

Как небо подо мной.

Стихотворение “На обвале”:

Печальный берег! Сизые твердыни

Гранитных стен до облаков встают,

А ниже – хаос каменный пустыни,

Лавина щебня, дьявола приют.

Но нищета смиренна. Одиноко

Она ушла на берег – и к скале

Прилипла сакля… Верный раб Пророка

Довольствуется малым на земле.

И вот – жилье. Над хижиной убогой

Дымок синеет… Прыгает коза…

И со скалы, нависшей над дорогой,

Блестят агатом детские глаза.

Стихотворение “Сталь” – слабее.

К. Случевский. Образ прилива:

Здесь, говорят, у них порой

Смерть человеку облик свой

В особом виде проявляет.

Когда в отлив вода сбегает,

И между камнями помор

Идет открытыми песками,

Путь сокращая, – кругозор

Его обманчив; под ногами

Песок не тверд; помор спешит,

Прилив не ждет!

……………………………………….

Помор цепляется руками,

И он не мертв еще, он жив -

А тяжкий гул морского хора,

Чтоб крик его покрыть полней,

В великой мощности напора

Стучит мильонами камней…

Стихотворение “Последний завет”:

Людские лики в камнях проступают,

Ряды богов поверженных глядят!

В другом стихотворении:

Что камни не живут, не может быть.

Смотри!

Как дружно краснеют они на зари.

И не гонись за рифмой своенравной

……………………………………………….

Я их сравню с княгиней Ярославной,

С зарею плачущей на каменной стене.

Налетела ты бурею в дебри души,

Где давно уж скопились обвалы.

Высоко оценил его А. Григорьев. Случевский в молодом возрасте написал стихотворение “На кладбище”:

Я лежу себе на гробовой плите

И смотрю, как ходят тучи в высоте.

……………………………………………..

Слышу я, как под могильною плитой

Кто-то ежится, ворочает землей,

Слышу я, как камень точат и скребут

И меня чуть слышным голосом зовут.

Достоевский позже на эту тему напишет рассказ “Бобок”. У Случевского стихотворение “Каменные бабы”:

На безлесном нашем юге,

На степных холмах,

Дремлют каменные бабы

С чарками в руках.

Ветер, степью пролетая,

Клонит ковыли,

Бабам сказывает в сказках

Чудеса земли…

Махтумкули – ХVIII в., персидский поэт:

Камни подброшены,

Ложь на лжеца упадет.

Армянский поэт А. Исаакян – много камней. Большой поэт, скиталец:

Где он, этот камень, в каком краю,

Которым накроют могилу мою.

Может быть, где-то в скитанье моем

Сидел я на нем.

На камень голову склоню (умру).

И к скалам припадать в тоске,

Целуя, в скалы слезы лить.

Нальбий – сильный поэт. “И камни родною землею назвал”. В “Нашем современнике” (N 5, 1995 г.):

Послушай, не шорох ли каменных трав

Мы слышим, к холодному камню припав.

На камне – отпечаток лица. Каменный – иконный лик.

Рильке. Стихотворение “Гефсиманский сад”:

Я больше не найду Тебя ни в ком,

Ни в этом камне, ни в себе самом.

И камни Тебе внимают,

А Ты стоишь недвижим.

Вес камня:

И день его – зиянье пустоты,

И ложью все к нему обращено.

И Ты, Господь, и словно камень Ты,

Влекущий его медленно на дно.

Испанец А. Мачадо:

В туманных горах Кессады

Гигантский орел золотой

Крылья из камня раскинул,

Им отдыхать не надо.

Горный скакун несется,

Высечен из утеса.

Внизу всадник убитый

Руки раскинул,

А руки его из гранита.

Городское стихотворение “Летняя ночь” – “мертвые камни”:

И я пересекаю этот город,

Один, как привиденье.

Из современных поэтов: у Рубцова – ничего, у Тряпкина – ничего, у В. Соколова – одна строка: “Ты камнем упала, я умер под ним”. В. Лапшин: “Кинул в крону камень, а выпал воробей” – волшебство. Стихотворение “Обрыв” – пространство.

В древней поэзии образ камня употреблялся часто. Орфей: когда играл, камень ложился у ног. В Калевале девица одежду кладет на берег, кольца – на камень. Снижение: “И на камне портянки сушит” – профанация, но деталь дана. В статуях, скульптурах. Пигмалион. Командор. Венера Римская у Мериме. Фет: стихотворение “Диана” – отражение качнулось, а сама – нет. (Талант.)

Камень – скала, утес, пыль, песок. Песок – тоже богатые возможности. Махтумкули – зрение приглядчивое, через натурализм. Многажды употребляет слово “песок”, но нет ощущения движения – рукой не пощупать. Прозой описывал песчаные бури, но в стихах их нет.

Валентина ЕРОФЕЕВА