Текст книги "Журнал Наш Современник 2007 #3"

Автор книги: Наш Современник Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)

Журнал Наш Современник
Журнал Наш Современник 2007 #3
(Журнал Наш Современник – 2007)

Геннадий Гусев “Излишняя любовь к прошлому…”

Валентин Распутин и “Наш современник” в материалах советской цензуры

В эти весенние дни вся читающая Россия (увы, её масштабы после гибели СССР сжимаются, как шагреневая кожа) отмечает 70-летие Валентина Распутина. Достаточно напомнить о недавнем выходе в свет собрания сочинений юбиляра в почти полуторамиллиардном Китае! Наверное, не сыскать таких эпитетов, которые могли бы в полной мере выразить значение творчества писателя в извечной, непримиримой борьбе Добра и зла, в утверждении высших нравственных ценностей человеческого бытия на земле.

“…А поле битвы – сердце человеческое”, – утверждал Достоевский. Почти полвека из прожитых семидесяти Распутин сражается на этом ратном поле против пошлости и подлости, растления и разврата, против равнодушия и жестокосердия. Сражается, не ведая отпусков и каникул, без почивания на лаврах.

Кстати, о лаврах. Распутин, действительно, достойно увенчан прижизненной славой – от высочайшего звания Героя Социалистического Труда до недавно присуждённой премии Президента Российской Федерации. Ордена, медали, премии, звания – всё при нём. Так что же, выходит, что наш выдающийся современник – человек вполне благополучный, чуть ли не баловень судьбы, любимец властей прошлых и нынешних?

Между прочим, кое-кто сегодня именно так и думает, даже не подозревая, сквозь какие препоны и рогатки, сквозь какую “колючую проволоку” политических угроз и обвинений пришлось продираться писателю, ни разу не изменившему себе, не прогнувшемуся перед властью.

В дни подготовки к полувековому юбилею “Нашего современника” нам удалось раздобыть несколько любопытных документов ЦК КПСС, которые помогают глубже и точнее осмыслить механизм партийного руководства литературным процессом. Скажу сразу: одним из главных “фигурантов” этих материалов и докладных записок был именно Валентин Григорьевич Распутин.

Рабочим инструментом ЦК, призванным заниматься, так сказать, черновой работой первичного “просеивания” литературных политических установок партии, проверки его на соответствие принципам идеологии марксизма-ленинизма, было Главное управление по охране государственных и военных тайн в печати при Совете Министров СССР (сокращённо – Главлит, а попросту – цензура). Но окончательные оценки и решения вносились не сотрудниками Главлита, а на самом “верху”, в отделах культуры и пропаганды ЦК, в его секретариате и Политбюро. Здесь решались судьбы произведений литературы (а иногда и самих творцов): то ли “казнить”, то ли поднимать на щит.

Обратимся к справке о некоторых замечаниях Главлита по материалам, подготовленным для публикации журналом “Наш современник” в 1976 году. Едва ли не центральное место в этой обширной справке (к ней мы ещё вернёмся) занимает оценка напечатанной 30 лет тому назад повести В. Распутина “Прощание с Матёрой”:

В этой повести автор нарисовал очень неприглядную картину переселения колхозников на новые места в связи со строительством плотины на Ангаре. Переселение это выглядит бессмысленным, так как деревня Матёра очень богата, земли её плодородны, а людей гонят на новые места, непригодные для жизни. Сам процесс переселения изображался очень мрачно: при колхозниках рубят кресты, разрушают памятники на могилах их родных, жгут их дома. Представители власти охарактеризованы как невежественные и неумные люди. Интересы жителей Матёры автор противопоставил интересам государства, которое строит ГЭС на Ангаре. В повесть внесены значительные исправления.

Как говорится, мороз по коже… Переселение, по мнению автора, “бессмысленно” – а ведь совершается оно волею партии! “Людей гонят на новые места, непригодные для жизни…” Бессмысленная жестокость невежественных и неумных людей – а ведь они “представители власти”! Короче говоря, Распутину “шили”, ни много ни мало, открытую антисоветчину. Причём с отягчающими обстоятельствами: ведь он ради сохранения быта маленькой Матёры покусился на высшие интересы государства…

Понятна ярость главного цензора П. Романова: мало того, что журнал напечатал идейно и политически порочную повесть В. Распутина, так ещё и отметил её в числе лучших публикаций 1976 года! Читаем в справке Главлита:

…На обложке первого номера журнала за 1977 год публикуются результаты присуждения премий редколлегией “Наш современник” за лучшие произведения, опубликованные в журнале в 1976 году. Обращает на себя внимание тот факт, что среди лучших отмечены те произведения, по содержанию которых были сделаны серьёзные замечания как в Главном управлении, так и в директивных органах (В. Астафьев “Царь-рыба”, В. Распутин “Прощание с Матёрой” и др.). Сообщая о недостатках в подготовке материалов к опубликованию в журнале “Наш современник” в 1976 году, Главное управление полагало бы целесообразным обратить внимание руководства журнала на необходимость неукоснительного соблюдения требований, изложенных в постановлении ЦК КПСС от 7 января 1969 года “О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идейно-политический уровень публикуемых материалов и репертуара”.

Начальник Главного управления по

охране государственных тайн в

печати при Совете Министров

СССР П. К. Романов.

20 января 1977 г.

Резолюция секретаря ЦК М. В. Зимянина на этой цензорской “телеге” была краткой и суровой:

Отдел пропаганды – т. Севруку В. Н.

Отдел культуры – т. Беляеву А. А.

По-видимому, следует условиться об анализе содержания журнала и работы его редколлегии, с учётом содержащихся в записке т. Романова замечаний, в ССП СССР или РСФСР и о внесении необходимых корректив в работу “Нашего современника”.

22.1.77 г. М. Зимянин

“Анализ содержания… содержащихся…” – это так, мелочи. С кем не бывает! А “коррективы” проясняются уже из записки, составленной в отделах ЦК более чем через месяц после зимянинской резолюции:

…Отделы культуры и пропаганды ЦК КПСС уже обратили внимание Союза писателей РСФСР и редколлегии журнала на низкую требовательность к публикуемым материалам.

По рекомендации отделов ЦК КПСС материалы первого номера журнала за 1977 г. обсуждались на заседании секретариата правления Союза писателей РСФСР.

Секретариат правления СП РСФСР принял решение в первой половине текущего года проанализировать и обсудить работу редколлегии журнала “Наш современник” по повышению идейно-художественного уровня публикуемых произведений.

Главный редактор т. Викулов и секретарь парторганизации журнала т. Кривцов приглашались на беседу в отделы ЦК КПСС. Им было указано на необходимость неукоснительного соблюдения требований, изложенных в постановлении ЦК КПСС “О повышении ответственности руководителей органов печати, радио, телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идейно-политический уровень публикуемых материалов”.

Полагаем возможным ограничиться принятыми мерами.

Зам. зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС В. Севрук

Зам. зав. Отделом культуры ЦК КПСС А. Беляев

1 марта 1977 года

Отмечу особо, что в целом отдельская записка отличается вежливой обтекаемостью, сдержанностью стиля – не в пример размашистым, а то и грозным политическим инвективам цензуры. Да и принятые меры, как нетрудно убедиться, носят профилактически-воспитательный характер. Ну прямо иллюстрация к известной милицейской байке о “злом” и “добром” следователях!

Разумеется, не всё здесь так просто. К тому времени в высшем руководстве партии (отметим здесь личную роль Л. И. Брежнева) возобладало уважительное, терпеливое отношение к творцам художественных ценностей. Разумеется, до определённого предела, каковым, естественно, считалось отрицание превосходства и смысла советского строя и коммунистической идеологии. А так – своего рода “крылатые качели”: вверх, вниз, вправо, влево – твори, выдумывай, пробуй!

В этой своеобразной и хитрой политике “качелей” учитывались и по возможности смягчались как либеральные, так и “русофильские”, “почвеннические” тенденции и крайности. Правда, с одним необходимым уточнением: любые “общечеловеческие”, в том числе прозападные мотивы в творчестве писателей либерального крыла воспринимались как заведомо более прогрессивные. А упрямое обращение литераторов “русской партии”, и прежде всего наиболее талантливого из них – В. Распутина, к истокам национальных традиций и народного характера, формирования и развития национального самосознания однозначно трактовались как еретическое впадение в грех “патриархальщины” и шовинизма. Для “левых”, либеральствующих – мягкие укоры и урезонивания, дружеские беседы. Для “правых” – суровые окрики, угрозы, политические ярлыки.

Объяснение всему этому теперь найдено. Литературную политику 60-х – 70-х гг. в ЦК КПСС вершили люди в основе своей без– и вненациональные, пронизанные духом “социалистического интернационализма”. Кстати, далеко не все из них были узколобыми догматиками. Просто уже тогда они были тайно ориентированы на “общечеловеческие ценности” и западные стандарты жизни. В них померкло, сузилось, а то и просто вытравилось святое чувство родной земли, восторга от её просторов и красот, кровного родства со своим народом, гордости за его драматическую, но славную историю. Не потому ли многим из цековских “надзирателей” за культурой, в сущности, не пришлось переживать мучительную ломку мировоззрения, когда в России на смену несовершенному “реальному социализму” пришёл куда более реальный бандитско-олигархический капитализм…

Но вернёмся к Валентину Распутину.

Угрожающие политические обвинения Главлита в адрес автора “Прощания с Матёрой” ЦК, по сути, проигнорировал. Повесть просто упоминается через запятую в небольшом перечне материалов “НС”, вызывающих серьёзную критику общественности в литературной и общеполитической печати.

Думаю, этому есть и ещё одно, мало кому известное конкретное объяснение. Шуму вокруг “Матёры” предшествовала не менее громкая возня вокруг повести “Живи и помни”. Помню (а я в те годы работал инструктором Отдела культуры ЦК), как в зале заседаний нового здания ЦК на Старой площади перед руководителями центральных СМИ с очередным установочным докладом выступал секретарь ЦК Михаил Васильевич Зимянин. Жёсткий и хлёсткий был тот доклад! Многим в который раз досталось на орехи за политическую рыхлость и мягкотелость публикаций, за недостаток наступательности в борьбе с буржуазной идеологией и т. д. В общем, всё привычно, всё как обычно. И вдруг в канву доклада вплелись новые, чисто творческие, идейно-художественные мотивы. Докладчик огласил свою прямо-таки разгромную развёрнутую оценку повести В. Распутина “Живи и помни”, только что напечатанной в “Нашем современнике”.

“Апология дезертирства!”; “Надуманные, нереальные сюжетные ходы!”; “Он призывает нас жалеть, вместо того чтобы ненавидеть!” Докладчик свирепствовал, а участники совещания – матёрые журналисты, всякое слыхавшие на своём веку, удивлённо переглядывались: во даёт Мих-Вас! До литературы добрался!

Прошло совсем немного времени, и всё вдруг волшебным образом изменилось. В Иркутск полетела телеграмма с приглашением на беседу в ЦК. Затем в газетах появились более чем благожелательные рецензии о “размазанной” Зимяниным повести, а вскорости было объявлено о присуждении В. Г. Распутину Госпремии СССР.

Стало ясно: куратор литературы явно перегнул палку, толкнул “качели” гораздо выше положенной отметки. Столь грубо портить отношения с творческой интеллигенцией не полагалось никому. Не сомневаюсь, что Зимянина одёрнули на самом “Олимпе”. Говорили даже в наших цековских коридорах, что он вынужден был лично извиниться перед Распутиным… Прав, сто раз прав был великий Шолохов, когда сказал одной короткой, как выстрел, фразой о двух высокопоставленных “контролёрах культуры”: “Демичев (тогда – кандидат в члены Политбюро ЦК. – Г. Г.) – пустой, Зимянин – грубо прямолинейный”. Не в бровь, а в глаз!

* * *

Конечно же, “синяки и шишки” от цензуры и ревнителей интернационализма в ЦК доставались не одному только Распутину. Моральными травмами, идеологическими “шрамами” отмечена творческая судьба многих “современниковских” авторов, в том числе будущих Героев Соцтруда Михаила Алексеева, Василия Белова, Юрия Бондарева, а также первого и единственного лауреата Ленинской премии в области публицистики Ивана Васильева.

…Вспоминаю давний разговор с В. Н. Севруком, зам. заведующего Отделом пропаганды ЦК, одним из любимчиков знаменитого “агента влияния” А. Н. Яковлева. “Володя! – спросил я (мы были уже на “ты”). – А почему все записки в ЦК по вопросам культуры направляются от двух отделов? Какое отношение пропаганда имеет к собственно художественному творчеству?” Ответ был коротким и внятным: “Главное, старик, – это следить за политикой в литературе. Эстетика, стили, творческие манеры – это дело самих писателей, их союзов. Но когда вещь напечатана или вышла в эфир – тут без пропаганды не обойтись. Наш долг – бдеть, не позволять идейно-политических шатаний и вольностей”.

И такие, как Севрук, бдели, придираясь к малейшим намёкам на “умиление” прошлым, на “очернительство” советской жизни, к любым попыткам осмыслить вековые национальные традиции. Нет, они не призывали создавать коммунистические легенды и мифы, лакировать и приукрашивать действительность. ЦК и Главлит добивались, чтобы писатели говорили народу правду – но “в её революционном развитии”, правду, проникнутую классовым духом и верностью марксизму-ленинизму… Естественно, конфликт между художниками и охранителями был неизбежен. Важно подчеркнуть, однако, что конфликт этот был, выражаясь по-истматовски, неантагонистическим – ведь писатели-“русаки” в массе своей всегда были горой за советскую власть. И можно только представить, какие зарубки на столь чутких и ранимых сердцах патриотов оставляли грубые, подчас мелочные и неумные придирки и подозрения ретивых цензоров.

Приведу в качестве примера фрагмент из уже упоминавшейся справки Главлита (январь 1977 г.).

…Были подготовлены к печати (журналом “Наш современник”. – Г. Г.) маленькие рассказы Ю. Бондарева под общим названием “Мгновения”, в том числе “Атака”, “Шептунья” и “Возмездие”. В “Атаке” автор, пытаясь объяснить большие людские потери во время Великой Отечественной войны, акцентировал внимание на том, что в атаки бросали необученное, неопытное пополнение, которое гибло почти полностью. “Только до атаки и доживали. Не спрашивай ты меня, ради Бога, о потерях наших…” Великая Отечественная война представлена в этом рассказе как какой-то “убойный конвейер”. В рассказе “Шептунья” автор, возвращая читателя к давно решённому партией вопросу, в крайне трагической форме изобразил судьбу дочери репрессированного в своё время советского человека, доведённой несправедливым арестом отца и его гибелью до психического расстройства. В рассказе “Возмездие” с внеклассовых позиций всё человечество, как “общество потребления”, обвиняется в жестоком, хищническом уничтожении природы, которое якобы и является прямым следствием научно-технической революции, прогресса, независимо от того, где это происходит – у нас или в капиталистических странах. Никакой попытки показать заботу Советского государства об охране природы автор здесь не предпринимает…

Серьёзные замечания вызвал и представленный на контроль рассказ В. Белова “Первый год (из дневника молодого врача)”, где автор нарисовал крайне неприглядную картину положения дел в наших психиатрических больницах: произвол врачей, непрофессиональное диагностирование, объявление здоровых людей психически ненормальными в случае незнания ими ответов на каверзные вопросы психиатра. Автор проводил также мысль, что алкоголизм является следствием социальных потрясений и жизненной неустроенности людей и что для лечения алкоголиков у нас нет нужных условий. Объективно этими рассуждениями автор вольно или невольно “подтверждал” разглагольствования зарубежной пропаганды о том, что в наших психиатрических лечебных заведениях содержатся здоровые люди.

Оказывается, изображение Великой Отечественной войны как “убойного конвейера” – это вовсе не изобретение яростных антисоветчиков-либералов типа Г. Попова или обозлённого на весь белый свет и советскую власть позднего Астафьева, а лидера советской военной прозы фронтовика Бондарева, обвиняющего “с внеклассовых позиций” чуть ли не всё человечество. И, главное, как он посмел не показать (в маленьком-то “мгновении”!) “заботу Советского государства об охране природы”?!

Явный “перевод стрелок” с больной головы на здоровую проявляется и в оценке рассказа В. Белова. Оказывается, это он “подтверждал” (?!), то есть как бы и доказал изнутри, факт использования в России “психушек” в неблаговидных политических целях. Снова и снова в качестве “момента истины” проступает желание цензоров во что бы то ни стало заставить писателей выдавать желаемое за действительное, изо всех сил нагнетая социально-исторический оптимизм. Теперь-то мы хорошо знаем, к чему это привело…

Через пять лет, в мае 1982 года, Главлит вновь засылает в ЦК обширную записку о серьёзных идейных недостатках, содержащихся в материалах “Нашего современника”. На этот раз “героями” цензорского доноса, помимо В. Белова и Ю. Бондарева, становятся М. Алексеев, И. Васильев, Н. Рубцов, В. Крупин, Вл. Солоухин. Общее настроение этого документа, с которым сейчас ознакомится читатель, таково: пора призвать журнал и его авторов к ответу, совсем от рук отбились, нужны самые строгие меры. Политические обвинения, тяжкие, как камни, сыплются на журнал чуть ли не в каждой строке.

Читаем записку Главлита.

ЦК КПСС

Главное управление по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР в порядке информации докладывает о некоторых замечаниях и рекомендациях, данных в 1980-1982 гг. Главлитом СССР, по содержанию материалов, представленных на контроль редакцией журнала “Наш современник”.

В ряде подготовленных к печати очерков, повестей, рассказов, посвященных положению дел в деревне района Нечерноземья (слава Богу, хоть не “зоны”, как писалось долгое время! – Г. Г.), прослеживается тенденция оценить мероприятия, проводимые партией и правительством для укрепления экономики этого региона, как малоэффективные, носящие “кабинетный” характер, а “виновником” недостатков выступает какой-то анонимный руководящий слой, который всё зарегламентировал, зажал хозяйственную инициативу, поощряет работу не ради результатов её, а ради отчётности. Приведём некоторые примеры.

Для журнала N 6 за 1980 год был подготовлен очерк И. Васильева “Живая нива”, в котором была сделана попытка дать анализ состояния сельского хозяйства Калининской области. В этом очерке утверждалось, что “инициативность и самодеятельность тружеников села уступают место голому потребительству, удовлетворению личного интереса в ущерб общему, коллективному, которое вырастает в “злокачественную опухоль индивидуализма”. Такому процессу, по мнению автора, способствуют прежде всего создавшиеся общественные условия, когда местная инициатива сталкивается с общей схемой и уничтожается ею.

…В 1980-1981 годах журнал продолжал публиковать серию очерков В. Бе-лова “Лад”, в которых во многом идеализировалось прошлое, подчёркивалась разумность хозяйственного уклада дореволюционной деревни, якобы положительно формировавшего нравственный облик сельского труженика. Здесь просматривалось какое-то “умиление” патриархальностью и “благолепием” жизни старой деревни, не говорилось о классовом расслоении крестьянства, нищете и невежестве подавляющей его части. Один из очерков В. Белова (N 1 журнала за 1981 г.) завершался главой “Неразлучная пара”, подробно повествующей о церковных праздниках и обрядах, являвшихся, по мнению автора, “необходимым звеном в чередовании труда и отдыха сельского жителя”. После замечаний редакция внесла исправления в очерки; глава “Неразлучная пара” не была опубликована.

Из рассказа В. Солоухина “Вова, т-сс-с” (N 3 журнала за 1881 год) было исключено утверждение автора о том, что в последние годы многое на селе изменилось далеко не в лучшую сторону: “Общая атмосфера дружности и слаженности как-то размылась, развеялась. Село перестало быть чем-то единым, цельным и, если хотите, – живым. Живучим, во всяком случае… Теперь у нас уже не село, а просто населённый пункт”.

Не всегда правильно, с точки зрения историко-партийных документов, освещались в ряде материалов журнала “Наш современник” некоторые моменты жизни нашего государства.

На контроль для N 8 журнала за 1981 год было представлено окончание романа М. Алексеева “Драчуны”. В эту часть романа писатель включил материал о голоде 1933 года, причём утверждал, что этот голод (страшнее, чем в 1921 году) распространился на Поволжье, Северный Кавказ, Украину, Западную Сибирь, Северный Казахстан, Нижний Урал. Причиной голода, по мнению автора, был не неурожай, а самоуправство местных властей, роковой просчёт, допущенный сверху, действия классового врага. В романе давались натуралистические картины голода в родном селе писателя на Саратовщине.

Поскольку в историко-партийной литературе и официальных документах о голоде 1933 года ничего не говорится, нами были высказаны соображения о нецелесообразности публикации материала в представленном виде. Автор, приглашённый в Главлит, с этим не согласился и исключил из произведения лишь указание на широкое распространение голода в стране и некоторые натуралистические описания его проявлений в селе Монастырском. После информации соответствующих отделов ЦК КПСС заключительная часть романа “Драчуны” была подписана в печать.

…Для N 11 журнала за 1981 год была подготовлена повесть Владимира Крупина “Сороковой день”, в которой тенденциозно подчёркивалось равнодушие сельских жителей к труду, запустение деревни, пьянство. Имеющиеся на селе трудности объяснялись во многом многочисленными перестройками, которым подвергалась деревня (“колхозы и совхозы крепко встряхивали крестьян”). Касаясь в повести планов строительства новых городов, промышленных объектов, В. Крупин утверждал, что “всё как-то не получалось городов будущего: хулиганство росло, разводы увеличивались, рождаемость падала…”.

В этой повести В. Крупин касается и проблемы совести писателя. В повседневной жизни, по мысли автора, имеется “какая-то ложь в самой тональности очерков, в их бодрости”, “пишущие тратят время на творчество, а начальники на то, как их приучить, или приручить, как угодно”. В. Крупин ведёт рассказ от лица журналиста, работника газеты, который постоянно пишет не так, как ему бы хотелось и как велит его профессиональный долг, а так, как требует начальство…

Руководству журнала были высказаны замечания Главлита СССР, однако приняты были лишь немногие из них. Повесть с незначительными исправлениями была подписана в печать.

…Иронией по отношению к практике организации откликов трудящихся на решения директивных органов проникнуто стихотворение Н. Рубцова “Репортаж”, завёрстанное в том же номере журнала.

К мужику микрофон подносят,

Тянут слово из мужика.

Рассказать о работе просят

В свете новых решений ЦК!

Мужику непривычно трёкать.

Вздох срывается с языка.

Нежно взяли его под локоть.

Тянут слово из мужика!

Стихотворение из номера снято.

…Главное управление в 1977 году информировало ЦК КПСС о недостатках в содержании материалов журнала “Наш современник”. Однако приведённые выше факты показывают, что руководство журнала всё ещё нетребовательно относится к подготовке представляемых на контроль публикаций…

Начальник Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров CССР

П. К. Романов

6 мая 1982 года

Такой вот внушительный и разнокалиберный перечень идеологических “ляпов”, “ошибок”, просчётов на страницах упрямого и непонятливого “Нашего современника”! Ему втолковывают, что надо рассматривать жизнь “с точки зрения партийных документов”, а писатели, ведущие авторы журнала, продолжают идеализировать прошлое, не скрывают умиления “благолепием” жизни старой деревни и даже повествуют о страшном голоде на Волге, хотя “в историко-партийной литературе и официальных документах о голоде 1933 года ничего не говорится” (?!! – Г. Г.).

В конце длиннющей не то записки, не то жалобы в ЦК П. К. Романов напрямую просит инстанцию урезонить редакцию, которая позволяет себе неслыханную дерзость – принимать лишь немногие из замечаний Главлита, нетребовательно относиться к его указаниям. Намёк ясен, как день Божий: пора закручивать гайки, пора, как было принято формулировать в партийных документах, “укрепить руководство” редакции, поскольку неоспорима старая истина: кадры решают всё.

В резолюции секретаря ЦК М. В. Зимянина (датирована 7.05.1982 г.) отделам ЦК предлагалось “обдумать меры тактичного, но принципиального разъяснения редакции “Нашего современника” её партийного долга, необходимости наведения надлежащего порядка как в работе журнала, так и в руководстве им со стороны СП РСФСР”. Любопытно, что секретарь ЦК в своей резолюции особо подчёркнул, что серьёзных недостатков в работе журнала “ещё больше – журнал вызвал много критических замечаний за идеологическую невыдержанность, обывательское брюзжание и т. д.”

Приведём теперь полный текст итоговой записки отделов, направленной высшему руководству партии.

ЦК КПСС СЕКРЕТНО

О ЗАПИСКЕ Т. РОМАНОВА П. К.

Начальник Главного управления по охране государственных тайн в печати при Совете Министров СССР т. Романов П. К. сообщает о некоторых замечаниях и рекомендациях, высказанных Главлитом СССР по содержанию материалов, представленных на контроль редакцией журнала “Наш современник” в 1980-1982 годах.

Большинство из публикаций, упомянутых в записке т. Романова П. К., получили принципиальную оценку в партийной печати (газета “Правда”, журнал “Коммунист”), в литературных изданиях.

В декабре 1981 года состоялось заседание секретариата правления Союза писателей РСФСР, на котором руководству “Нашего современника” было указано на ряд идейных просчётов и ошибок в опубликованных материалах, в особенности одиннадцатого номера журнала за 1981 год. Принявшие участие в заседании секретариата видные писатели Ю. Бондарев, Е. Исаев, П. Проскурин, Е. Носов, Н. Доризо оценили публикацию повести “Сороковой день” В. Крупина, статьи В. Кожинова “И назовёт меня всяк сущий в ней язык” серьёзной ошибкой редакции. Секретариат СП РСФСР рекомендовал главному редактору журнала т. Викуло-ву С. В. повысить ответственность сотрудников редакции за идейно-художественное качество публикуемых материалов.

В соответствии с решением секретариата правления Союза писателей РСФСР в руководстве журнала произведены кадровые изменения. Коммунист т. Кривцов В. А. утверждён заместителем главного редактора, коммунист т. Журавлёв С. И. – заведующим отделом критики. За допущенные ошибки в работе первый заместитель главного редактора журнала “Наш современник” т. Селезнёв Ю. И. освобождён от занимаемой должности.

В апреле 1982 года состоялось открытое партийное собрание коллектива журнала, обсудившее вопрос о повышении ответственности коммунистов редакции за идейно-тематическую направленность публикуемых материалов. В работе собрания принял участие представитель Отдела культуры ЦК КПСС. Выступившие на собрании вскрыли серьёзные недостатки в планировании номеров, в отборе и подготовке рукописей к печати, наметили меры по их исправлению.

С учётом замечаний, высказанных на заседании секретариата правления Союза писателей РСФСР, а также в отделах пропаганды и культуры ЦК КПСС, пересмотрены редакционные планы, тематика и содержание номеров журнала на 1982 год. По существу вопросов, поднятых в записке т. Романова П. К., с главным редактором журнала т. Викуловым С. В. в отделах культуры и пропаганды ЦК КПСС состоялась беседа.

Тов. Романов П. К. поставлен об этом в известность.

Зав. Отделом пропаганды ЦК КПСС Е. Тяжельников

Зав. Отделом культуры ЦК КПСС В. Шауро

10 июня 1982 г.

Есть на этой записке и короткая резолюция члена Политбюро, секретаря ЦК Ю. В. Андропова: “Тов. Зимянина М. В. и тов. Шауро В. Ф. прошу переговорить со мной”. Так что редакция удостоилась высокого внимания человека, который через полгода после описываемых событий стал генсеком ЦК.

* * *

Весьма необычной была реакция ЦК КПСС на публикацию в журнале романа-хроники Валентина Пикуля “У последней черты” (N 4 и 5, 1979 год). Пикантность ситуации заключалась в том, что внимание ЦК (и лично М. Зимянина) к этому произведению было приковано не Главлитом, а рядовым членом КПСС, кандидатом исторических наук З. Мирским. Не жалея ругательств и хлёстких политических обвинений, автор письма в ЦК размашисто и твёрдо подводит “последнюю черту”: “Это по сути дела произведение антисоветское”. По мнению З. Мирского, В. Пикуль позволил себе “открыто шовинистическую, антисемитскую трактовку” российской истории, отыскивая причины всех её несчастий и бед “не в классово-социальных условиях, а в происках разного рода иностранцев, “инородцев”, французов, англичан, немцев и, особенно, евреев…”

Проморгали, проморгали и Союз писателей, и особенно Главлит! Буквально через несколько дней после получения М. Зимяниным “сигнала” от З. Мирского – 20 июня 1979 года “наверх” направляется записка отделов ЦК. Характерно, что авторы этого документа не пошли “тропой войны”, какую означил в своём злом доносе З. Мирский: “низкопробное, малограмотное чтиво”; “перемывание грязного белья”; “чудовищное богохульство” и т. п. В записке ЦК подобного рода грубостей и тяжких, как во времена прокурора Вышинского, “расстрельных” политических обвинений нет и в помине.

Приводим упомянутый документ с небольшими сокращениями.

ЦК КПСС

О романе В. Пикуля “У последней черты”.

Новый роман В. Пикуля “У последней черты”, который начал печатать журнал Союза писателей РСФСР “Наш современник” (N 4 и 5), вызвал озабоченность читателей и литературной общественности. Публикация романа ещё не окончена. Однако в ЦК КПСС, в Союз писателей, в редакции газет уже поступают встревоженные устные и письменные отклики…

Автор подчёркивает строго документальный характер романа. Это в какой-то мере дезориентирует читателей. Многие источники по истории предреволюционной России, в том числе мемуары белоэмигрантов, используются В. Пикулем, по мнению специалистов, без должного критического осмысления. Коренные противоречия эпохи, породившие революционную ситуацию, по существу, не получают в романе отражения. Вне зависимости от намерений автора, его сочинение подводит к выводу, что самодержавие пало не в результате социальной революции, а саморазложилось, что совпадает с трактовками буржуазных историков.