Текст книги "Враг общества (СИ)"

Автор книги: Наиль Выборнов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Я только поморщился. Дежурный ответ, домашняя заготовка. Нет, девочка, тебе придется искренне подумать обо всем этом.

– Я тебе ничего предлагать не хочу, – ответил я. – Мне вообще наплевать. Я уже живой труп. Так что думай сама. А пока думаешь, я бы хотел вернуться в камеру.

– Хорошо, – ответила она, встала, подошла к двери и открыла ее. – Забирайте его.

В комнату тут же ввалились двое дюжих парней в полицейской форме. Меня отстегнули от стола, вывели наружу и потащили по коридору. Я на секунду обернулся и поймал задумчивый взгляд девушки-майора. Интересно, куда заведут ее размышления?

Глава 3

Хорошо, что я успел спрятать одноразовую электронку в кулаке, иначе наверняка отобрали бы. А так привели меня в камеру, сняли наручники, заперли металлическую дверь за спиной.

Помещение было тесным, я едва мог выпрямиться во весь рост, большую его часть занимали четыре полки для сна: две верхние, и две нижние. Обе верхние, естественно, оказались заняты, на одной едва слышно похрапывал молодой парень, который наверняка едва переступил рубеж совершеннолетия, а со второй на меня с любопытством посмотрел мужик лет тридцати с длинными сальными волосами.

Обе нижние оказались свободны. Я подошел и уселся на одну из них, затянулся, выпустил изо рта струю пара. Да уж. Это уже изолятор предварительного содержания, а не спецприемник, где мне приходилось бывать раньше.

Впрочем, наверное, стоит привыкать. Все равно выйду я отсюда еще не скоро, да и если выйду, то только чтобы меня перевезли в следственный изолятор. А там… Да глупо думать, что там, скорее всего меня попросту удавят во сне или еще что-нибудь сделают подобное. Чем все и закончится.

Перед тем, как отправить человека в СИЗО, ему проводят операцию и меняют все боевые импланты на самые обыкновенные протезы. То же, что вытащить нельзя, попросту блокируют, перепрошивают. У меня в общем-то менять нечего, только руки, ну и ускоритель рефлексов перепрошьют.

Впрочем, терять присутствие духа все равно нельзя. Пал духом – считай, что умер.

Мужик с верхней полки схватился за край, спустился вниз и уселся на нижнюю, снова уставился на меня. Сейчас заговорит. И зачем ему это надо, лежал бы там себе, а ко мне не лез.

– Тебя за что сюда, парень? – спросил он.

Я покосился на него. Подсадной что ли? Вообще это в духе полиции, сейчас ведь даже диктофонов никаких не надо, чтобы что-то записать, достаточно оптики и слухового импланта. Правда я сомневаюсь, чтобы кто-то стал ловиться на подобные простые разводки.

Уж скорее, как мне и угрожала Настя, проще засунуть человека в камеру к отморозкам. Чтобы сломали его, чтобы он был готов рассказать все, лишь бы его туда не возвращали. Хотя, мне-то кого бояться, самый страшный отморозок в этом здании это, скорее всего, я.

– А хрен знает, – пожал я плечами. – По ошибке. Отпустят скоро, наверное.

– Отпустят, – протянул мужик и вдруг коротко и визгливо хохотнул. – Не, отсюда уже не отпускают. Им лишь бы человека сюда загнать, а за что его посадить уже найдется.

– Не пизди, – ответил я. – В тюрьмах и так только стоячие места остались, сколько бы их там не настроили бы. Чего тебе надо вообще?

– Да ничего, я так, просто поговорить, – он улегся на полку, продолжая смотреть на меня.

Я снова затянулся. Окон тут не было, единственный источник освещения – светодиодная лампа на потолке. А вентиляция херовенькая, потому что пар уже начинал скапливаться в помещении.

– Дай затянуться, а? – сказал он.

– Нет, – ответил я.

– Почему? – возмущенно посмотрел на меня мужик.

– Не хочу, – ответил я. – Это моя сигарета. Если хочешь – договорись с кем-то из легавых, чтобы тебе купили, заплати им. Нет денег – привяжи к жопе веник. Или терпи.

– Зря ты так, – каким-то странным тоном протянул он. – Зря. Мы ведь надолго тут, нам дружить лучше. Тут люди неделями сидят. Мало ли, что может с человеком за неделю случиться.

– У тебя оптика некалиброванная? – спросил я. – Посмотри на меня внимательнее. Руки видишь? Я тебя пополам сломаю, причем, сделаю это прямо сейчас, превентивно. А то знаешь ли…

– Все-все, парень! – выставил он перед собой ладони, в одной из которых я заметил разъем для оружейного смартлинка. – Я же пошутил.

Нет, непростой мужик. Ухо точно нужно держать востро. А то пытается строить из себя сидельца, а сам… А хрен его знает, кто он сам. Может быть, подсадной. А возможно, что бандит, убийца, наемник… Да кто угодно.

– Зовут тебя как? – спросил он.

– А меня не зовут, я сам прихожу, – ответил я. – А прозвали Молодым. Слышал, может?

Он вдруг встал и отодвинулся подальше, к самому краю полки. Эта реакция позабавила меня.

– Значит, слышал, – я улыбнулся. – Ну что, хочешь еще поговорить?

– Да не очень, – ответил он.

– Вот и хорошо.

Блядь.

Я завалился на полку, не снимая ботинок, уставился в верхнюю, покачал головой. Время раннее, после моих художеств в Новой Москве-сити прошло два часа. Еще два часа и за мной придут, причем, скорее всего, это будут пиджаки. А дальше…

Я уже видел, как они решают вопросы. Скорее всего, я просто исчезну, а данные обо мне каким-то чудесным образом испарятся из баз. Самого же… Ну тут есть варианты. Могут отдать «РосИнКому», чтобы те порезали меня на органы и, наконец-то разобрались, что во мне такого. Но это вряд ли.

Скорее всего, сделают это сами.

По-хорошему я сейчас должен усиленно размышлять о том, как отсюда свалить, да только вариантов нет. Дверь сломать? Ну, допустим, у меня это получится, хоть и не факт, она тут крепкая и явно рассчитана чтобы удержать людей с «базуками». Да и если выберусь из камеры, то что дальше? Тут куча полицейских, у них оружие, причем, не только пистолеты, от которых может подкожная броня защитить, но и тазеры-шокеры всякие.

Да и потом… Что мне делать-то?

Раньше надо было об этом задумываться. Например, оплатить услуги хорошего адвоката, Вытащить меня вряд ли бы смог, а вот, как вариант, стать моим мостиком между этим всем и внешним миром.

Да хули теперь-то уже.

Задумавшись об этом, я и сам не заметил, как заснул.

* * *

Разбудили меня удары дубинкой по двери. Каждый из них отдавался в голове жутким гулом, Еще бы, выспаться мне категорически не дали. Если судить по внутренним часам, то прошел едва ли час, так что я чувствовал себя полностью разбитым.

– Петров, лицом к стене, руки за спину, – послышался из-за двери голос.

Ага, Петров – это вроде бы я. А зачем они меня снова вытаскивают? Настенька дозрела, хочет спросить еще о чем-то? Или пиджаки так оперативно прибыли по мою душу? Ну хрен ли, сейчас об этом и узнаем.

Я встал, подошел к стене, вытянул руки за спиной. Пискнул замок, дверь открылась, за моей спиной послышались шаги, а на запястьях защелкнулись браслеты наручников. Меня вывели наружу, и я увидел двух полицейских, на погонах у которых было по четыре маленькие звезды. Это что получается, капитаны? А с чего бы за мной вообще отправлять капитанов, да еще и сразу двух.

– Давай, Петров, вперед, – сказал один из них и вышел чуть вперед.

Второй двинулся следом. Я на мгновение обернулся, и увидел в его правой руке телескопическую дубинку. Ну да, стоит мне дернуться, как тут же отоварят.

К моему удивлению мы прошли мимо помещений для допросов и двинулись дальше. Черт, и куда же тогда меня ведут?

– Куда мы? – спросил я.

– Иди, давай, – ответил тот, что шел сзади. – Иначе, смотри, приголублю, не побрезгую.

Ага, исчерпывающий ответ. Были бы у меня руки свободны. Да, впрочем, даже если и были бы, ничего кроме морального удовлетворения это мне бы не принесло. Зато у следователей появился бы реальный повод засадить меня до конца дней. Нет, он и сейчас есть, но доказать надо, а вот если я убью одного из полицейских, да еще и под камеры.

– А где Анастасия? – не унимался я. – Вроде же она ведет мое дело.

– Дело передали нам, – проговорил передний. – Впрочем, это ненадолго, тут и так все ясно. Так что сидеть тебе долго, Петров, до конца своей жизни, а это будет не очень и долго, потому что в тюрьме такие как ты не выживают.

– Отморозь сраная, – сказал второй.

Мы прошли через всю управу, шли долго, а потом вышли к еще одной металлической двери. Тот, что шел впереди, открыл ее, и даже поддержал, пропуская меня. Оказавшись на улице, я первым делом осмотрелся. Ба, а ведь это двор. Вот и машины полицейские стоят: «Нивы», «Ники», «Москвичи». Старье, конечно, но кто тратит деньги на финансирование полиции?

Лучше правительство будет тратить деньги на то, чтобы сделать всех граждан послушными овцами, которые даже помыслить не смогут о преступлении.

– Вперед давай, к машине, – сказал задний. – Поедем на место.

– Какое место? – не понял я.

– На очную ставку. Расскажешь нам, как вломился в башню, как охрану перебил, и как бомбу заложил.

Интересно, как они собрались проводить очную ставку в здании, которого больше нет? Честно говоря, вся эта история воняет… Говном. Причем я, кажется, в этом говне уже примерно по колено.

Да ладно на самом деле, кому я пизжу. Я в этом говне по шею, причем ровно с тех пор, как нарвался на драку на выходе из клуба после концерта.

– Эй! – послышался у меня за спиной женский голос. – Куда вы его повели?

Я обернулся и увидел рыжую девушку-майора, которая со всех ног бежала в нашу сторону по коридору. А вот теперь я чувствую не только запах, но и вкус говна. Интересно дела оборачиваются.

– Не лезь не в свое дело, – ответил один из капитанов, развернувшись. – У нас есть санкция руководства.

– Какие санкции, ты о чем вообще? – закричала она. – Это мое дело, мой подозреваемый. И вообще, он важный свидетель в другом деле, ему нельзя покидать участок.

Ну, сейчас или никогда! Надо действовать.

Я рванул вперед, обхватил голову одного из своих конвоиров руками, уперев цепь наручников ему над кадыком, резко рванул в сторону. С хрустом лопнули шейные позвонки, тело легавого обмякло, и он повалился на ступени лестницы.

Перелом шеи. Мгновенная смерть.

– Ах ты, сука! – крикнул второй, резким щелчком открыл дубинку и обрушил ее на меня.

Я подставил под удар «базуку», вибрация прошла по всему телу, от руки до кончиков волос. Но кибернетические руки выдержали, а я зацепил дубинку цепью от наручников, скрестил руки, не давая ему замахнуться во второй раз и тут же, что было дури, врезал коленом между ног.

– Падла блядская! – на выдохе произнес он.

Одним движением я вырвал дубинку у легавого, стряхнул ее в ладонь и хорошенько приложил его. Полицейский попытался закрыться предплечьем, но после удара его рука повисла плетью, а сам он дико заорал.

Перелом левого предплечья. Нарушение подвижности конечности.

Второй удар пришелся ему по голове. Глаза его закатились, и он упал, по волосам потекла кровь.

Черепно-мозговая травма. Сотрясение мозга. Потеря сознания.

Я сбросил дубинку, наклонившись, достал ключи от наручников из кармана полицейского, и через несколько секунд был уже свободен.

Выпрямился и уставился в ствол пистолета, который держала в руках Анастасия.

И только сейчас до меня дошло, что именно я сделал. Я отправил в переработку полицейского. Раньше я убивал бомжей, бандитов, других наемников, оперативников СБ корпораций. Но я еще ни разу не тронул легавого.

А теперь… Теперь пути назад уже не будет. Да, у него явно были на меня какие-то мутные планы. Скорее всего эти опера соблазнились наградой, которую дают за мою голову, решили вывезти меня якобы на очную ставку, а там продать одному из решал. Рассказать, что на них напали, а меня отбили, и все, максимум, что им грозит – это выговор. Да даже если они вылетели бы из полиции, то с полутора миллионами на брата, а скорее всего и больше, ведь за живого обычно платят щедрее.

Но все равно. Я прошел очередную точку невозврата. Я зашёл за грань уже так далеко, что перестал ее видеть.

– Ты не станешь стрелять, – сказал я, лихорадочно соображая, что же мне делать.

– С чего ты это взял? – спросила Анастасия, продолжая в меня целиться. ПЛК в ее руках ни капли не дрожал, тренированная.

Я положил руку на дверную створку.

– Потому что Князь вернулся, и он утопит этот город в крови. И только у меня есть хоть какие-то шансы его остановить.

– Правда? – спросила она. – Ты думаешь всей полиции города не хватит, чтобы остановить одного наемника?

– А вы смогли сделать это двадцать лет назад?

У нее дернулся глаз. Кажется, я попал в самую точку.

– Руки за голову, – проговорила она. – Два шага назад и лечь на землю.

И тут я резко захлопнул дверь. Из помещения раздался приглушенный выстрел, пуля ударила в створку, заставив ее противно зазвенеть, но не пробила толстого металла.

Я навалился на дверь плечом, схватил одного из капитанов, валяющегося без сознания, и привалил его к створке. Сделал то же самое со вторым трупом. Это, конечно, особо ее не задержит, но даст мне немного времени.

В дверь ударили сильно, с разбега, но я надежно держал ее. Наклонился, выхватил из кобуры легавого пистолет, засунул его за пояс, достал ключи от машины, надавил на кнопку, и увидел, как одна из припаркованных рядом «Лад» мигнула фарами. А ведь это не служебная машина, личная. Ну что ж, она даже лучше подойдет.

Последним, что я взял, оказался тощий бумажник. Все, пора идти, потому что со стороны будки дежурного в мою сторону уже бежал человек в форме.

Я рванул с места, обежал машину, открыл водительскую дверь и запрыгнул внутрь. Приложил ключи к замку зажигания, тачка завелась.

Осмотрелся. А ведь так себе машинка, салон засранный, да и вообще обшарпанное все какое-то. Даже моя ласточка, брошенная на стоянке у отеля «Регина» смотрелась презентабельнее.

Дверь управы распахнулась, и наружу выбежала Анастасия, больше похожая на разъяренную фурию. Она тут же бросилась ко мне, открыла дверь машины и снова наставила ствол мне в лицо.

– Руки с руля! – приказала она. – За голову! Выйти из машины.

Она подошла слишком близко. Впрочем, и тут имелся риск, что я просто утоплю педаль газа и уеду, поэтому ей пришлось практически сунуться в тачку.

Я рванул в сторону, схватил ее за предплечье, и с силой ударил о раму. Девушка вскрикнула, пистолет выстрелил, пуля проделала в боковом стекле аккуратную дырочку. Блядь, чуть в башку не попала!

Анастасия набросилась на меня, попыталась ударить свободной рукой, но я схватил ее за горло и сдавил. Не что было сил, ломать ей гортань и убивать мне не хотелось, все-таки она в отличие от тех уебков показалась мне неплохим человеком. А так, передавливая сонные артерии.

Несколько секунд борьбы, и ее тело обмякло.

Слева раздались выстрелы, и по кузову машины забарабанили пули. Из управы выскочили несколько человек, и открыли огонь.

Я перевел коробку передач в положение «драйв», утопил педаль газа, выворачивая руль. Посмотрел на девчонку. По-хорошему выбросить бы ее из машины, да только не на ходу ведь. Ладно, потом разберусь.

Потянувшись в сторону, я захлопнул дверь с пассажирской стороны.

Проехал по стоянке, снова повернул, прибавил газа и сбил шлагбаум. Меня тряхнуло слегка, девушку гораздо сильнее, она сильно треснулась головой о приборную панель, чуть не упала на коврик. Но в сознание не пришла, и это было хорошо. Потому что единственное, чего мне не хватает – чтобы мешали вести машину.

Выехав на шоссе, я снова утопил педаль акселератора. Хорошо, что утро, движение в центре города в это время не такое уж и сильное, и можно хорошенько разогнаться. Заодно и меньше шансов, что кто-то пострадает.

Доехав до перекрестка, я резко вывернул руль, пустив машину в занос и войдя в поворот практически боком. Снова рванул колесо, но уже в другую сторону, выравнивая тачку, доехал до следующей развилки, проскочил на красный свет. За спиной уже выли сирены, но в экране камеры заднего вида полицейских пока видно не было. Может быть, получится оторваться, и обойдётся без погони?

Снова повернул, а потом еще и еще. Я петлял, словно волк, убегающий от охотников, если, конечно, где-то в этом мире еще остались эти хищные звери, не считая тех, что ютятся в тесных клетках зоопарков и выступают в цирке.

Я поменял направление движения еще дважды. Сирены потихоньку стали тише, а скоро совсем замолкли. Кажется, вырвался.

Нужно избавиться от машины и найти себе укрытие.

Глава 4

Это была дрянная ночлежка в одном из самых грязных районов города. Не Квартал, конечно, но без пушки на улице тут лучше не попадаться. И даже с оружием не высовываться на улицу по ночам.

Впрочем, у этого места был один плюс. Тут не задавали вопросов, только плати деньги. В кошельке убитого мной капитана нашлось полторы сотни рублей, чего как раз хватило на суточную аренду номера. Да, похоже, что я был прав, и дела у полицейского шли хреновенько. Может быть, именно поэтому он и решился на то, чтобы сдать меня. Разбогатеть за один день, кто от такого откажется?

Я сидел на продавленном матрасе, пружины которого впивались мне в задницу. Это место, как нельзя хорошо характеризовало меня: приют для неудачников. Впору.

Зато двухместный номер. В нем, правда, похоже не убирались со времен открытия, белья не имелось, а внутри стоял противный запах. Но открывать окна было нельзя, тогда нас смогут подслушать. Или посмотреть.

Без денег, вооружённый краденым пистолетом с одним магазином, с полицейским блоком на кибердеке и без возможности связаться хоть с кем-нибудь. На стволе, который выронила Анастасия, было смартлинк, воспользоваться им я бы не смог при всем желании, а патроны не подходили.

Даже чтобы выйти в сеть мне нужен планшет или компьютер с доступом к даркнету. Такого в ближайшее время не предвидится.

Напротив меня сидела Анастасия, я привязал ее к стулу, но рот затыкать не стал. Не знаю, почему я потащил девушку с собой. Наверное, потому что мне не хотелось оставлять ее на улице в таком месте, как это. Черт знает, боюсь представить, что бы тут сделали с офицером полиции, да еще и с девушкой. Отрубить доступ к связи, слить все данные, пустить по кругу, а потом продать «Резакам» казалось мне самым простым вариантом.

Но я не знал, что с ней делать. Когда она придет в себя, то непременно вызовет своих коллег. И что теперь? Не убивать же ее? Я не для того тащил девушку через весь город, чтобы потом сломать ей шею и бросить в засранном номере дрянной ночлежки.

А что если сперва просто поговорить? Мы ведь поменялись местами, теперь она привязана к стулу, а я свободен. И в любой момент могу убить ее. Что если честно рассказать ей о том, что произошло?

Я подошел к телевизионной панели и включил ее, сделал громкость побольше, чтобы нещадно хрипящие динамики заглушали звук. Однако, не думал, что она окажется рабочей. Я-то предполагал, что тут все сломано. Ну что ж, плюс один балл этому заведению.

Транслировали мультфильм, видимо, специально для детишек. Чтобы позавтракали под картинку с экрана, а потом отправились в детский сад к бездушным холодным робо-няням.

Посмотрев минуту на кота, пса и рыжего мальчика, я обернулся на протяжный стон, и увидел, что девушка очнулась. Видимо, ее привел в себя звук. Ну и пусть, я и так собирался разбудить спящую красавицу.

– Что? – проговорила Настя, и вдруг бешено задергалась, пытаясь освободиться от пут. – Какого хрена? Отпусти меня, козел! Я буду кричать!

Типичная женская реакция. Даже не скажешь, что она майор полиции.

– Тише, – сказал я. – Я просто хочу поговорить. Кричать не надо. Договорим, и я тебя отпущу.

– Ты – преступник! – продолжила она. – Террорист! Ты убил сотрудника полиции!

– Да, убил, – кивнул я. – А знаешь почему? Потому что он позарился на награду за мою голову, и решил вывезти меня из участка и продать кому-то, как вещь. Даже если бы его уволили, с полутора миллионами рублей он бы неплохо устроился, согласись. Ты ведь сама это понимаешь, поэтому пыталась заставить их оставить меня в управе. Разве нет?

– Так, но… – начала она.

– Давай договоримся, – прервал я ее. – Ты не вызываешь подкрепление, а выслушиваешь меня. Потом я тебя отпускаю, и иди на все четыре стороны. Хорошо?

– С чего бы мне слушать преступника? – вопросом на вопрос ответила Настя. – Да и вообще, если я вызову подкрепление, то через час ты уже будешь арестован. Или убит.

– Погибнут люди, – я вздохнул. – Твои коллеги. Я думаю, ты уже поняла, что я очень хорошо умею убивать. И они меня не остановят. Я вырвусь. А даже если нет, стоит ли твое нежелание выслушать меня чьей-то жизни?

– Хорошо, – она ответила. – Ну и что ты хочешь мне рассказать?

– Ты спрашивала, знаю ли я о взрыве в башне «Губерния». Да, этот взрыв устроил я. Но это было не просто так.

– Ради высшей цели? – перебила она меня. – Борешься против корпоративного колониализма и капитализма в целом? Все вы революционеры-террористы так говорите.

– Не перебивай, – ответил я.

Мои внутренние часы отсчитали восемь утра. Титры мультика сменились заставкой новостей.

– Впрочем, давай послушаем, что там скажут, – кивнул я на телевизионную панель.

Заставка закончилась, и включился вид на студию, в которой сидела симпатичная дикторша. На вид ей нельзя было дать больше тридцати, но я помнил ее еще из детства, и с тех пор женщина ни капли не изменилась. Может быть, ее вообще не существует, а это на самом деле реалистичный 3D-рендер?

"Продолжаются работы на месте обрушившихся башен Новой Москвы-Сити. Над разборкой завалов работает строительная техника. Президент Российской Федерации лично посетил место трагедии. В честь произошедшего этой ночью следующие три дня будут объявлены днями национального траура.

Сотрудники правоохранительных органов по-прежнему расследуют причины обрушения башен. На данный момент основной версией является террористический акт.

Председатель совета безопасности Российской Федерации заявил, что все акты террора на территории страны не останутся без ответа.

В сети появились данные о новом проекте «ИнвестТеха». По заявлению анонимных личностей, выложивших их в открытый доступ, информация была похищена с серверов компании за некоторое время до взрыва. В комментариях к данным указано, что новая линейка кибердек, которую «ИнвестТех» планировал выпустить на рынок, могла влиять на эмоциональное состояние людей и тем самым побуждать их к каким-либо действиям.

Комментариев у пресс службы корпорации получить не удалось.

К другим новостям…

– Странно, что хоть об этом рассказали, – повернулся я к Насте. – Но теперь ты поняла?

– Не совсем, – ответила майор. – Влиять на эмоциональное состояние… Звучит как какая-то газетная утка.

– По федеральному каналу, – я усмехнулся.

– Погоди, – сказала девушка. – То есть целью нападения были данные? А башни тогда зачем взрывать?

– Башню, – я поморщился. – Вторая обрушилась случайно. Я вообще думал, что «Губерния» просто сложится. А она накренилась и рухнула на вторую. В общем-то туда им и дорога, там все равно пиджаки работали, но все же, дело пошло не как задумано.

– И все-таки? – спросила она.

– Чтобы привлечь внимание, – пожал я плечами. – Просто привлечь внимание. Никто бы не заметил этих файлов в ином случае. А так… Людям будет интересно посмотреть, из-за чего взорвали башню «Инвест-Теха».

– А ты ведь действительно террорист, – сказала Анастасия. – Правду по новостям сказали. Как так получилось, что из менеджера, который экспедиторами управлял, ты превратился в террориста номер один в России?

– Ты хочешь психоанализом заняться? – прищурился я. – На самом деле это всегда внутри меня сидело. Ты ведь знаешь, кто я. Я уже говорил.

– Да, только мне почему-то кажется, что ты мне затираешь, – ответила девушка. – Клоны, легендарные наемники, корпорации, которые собираются управлять людьми. Чисто какой-то плохой фантастический роман.

– Ага, – кивнул я. – Только вот у нас все это в реальности. Документы в открытом доступе, ознакомься сама, если захочешь. Кстати, там еще кое-что интересное есть. Кибердеки эти разрабатывались по госзаказу, идея исходила вовсе не от «ИнвестТеха», а от нашего любимого правительства. Все данные об этом тоже в сети, цифровые подписи есть, все на свете. Естественно, что все это объявят подделкой. Да только на этот раз людей одурачить не получится. Понимаешь, что будет?

– Будет бунт, – ответила Настя. – Люди выйдут на улицы, их будет винтить ОМОН. Возможно, что даже войска введут в города, чтобы пресечь беспорядки. И зачем ты все это устроил?

– Знаешь, у меня был друг, – ответил я. – Он умер, его убили. А я спросил у него, ради чего он мог бы пожертвовать своей жизнью. И он сказал, что только ради свободы. Не знаю, что он имел в виду, скорее всего, свою личную свободу. Но пиджаки покусились на свободу коллективную, свободу выбора. И мне пришлось вмешаться.

– Ты сумасшедший, – покачала она головой. – И я только что записала твое признание, если хочешь знать.

– Ну и ладно, – пожал я плечами. – В управу я не вернусь, и закрыть меня на пожизненное у вас все равно не получится. Скорее всего, меня убьют. Ты же сама говорила, что за мою голову дают три миллиона рублей. Каковы мои шансы дожить до утра?

– Если сдашься, то проживешь еще сколько-то.

– Ага, пока в СИЗО не удавят, – я поморщился. – Хватит меня агитировать. Есть ещё одна вещь, с которой мне надо разобраться, пока я жив. И для этого мне нужно остаться на свободе. Князь. Он легенда, но он не в себе. Бредит идеей бессмертия. Мне придётся его убить. А для этого мне нужно какое-то время оставаться на свободе. Не уверен, что смогу достать его из тюрьмы.

– И как ты его найдёшь? – спросила она. – Это ещё никому не удавалось. А за ним охотились спецы получше тебя, уж поверь. Причём, все десять лет, с тех пор, как он исчез. По всей России.

– А мне его искать не надо, – ответил я. – Он сам меня найдет. Это ведь я ему нужен. Мне просто нужно быть готовым к этому. Для начала избавиться от этого ебаного блока, который мне поставили у вас в управе. Ты не сможешь его снять?

– Нет, – покачала головой Настя. – Для этого специальное оборудование нужно.

Она замолчала, а я уставился в экран. Новости закончились, разговор пошел о спорте. Ну да, сейчас ведь летние олимпийские игры. Интересно, как оно было раньше? Люди соревновались, кто какой допинг придумает, чтобы не спалиться при этом на тестах?

Сейчас все проще и одновременно веселее, на олимпийских играх соревнуются не спортсмены, а корпорации. Потому что с тех как, как в две тысячи сороковом году в состязаниях разрешили использовать импланты… Причем ведь исключительно чтобы не допустить дискриминации, иначе что ж это получается, обычные люди могут всадить в себя полцентнера железа, а спортсменам приходится обходиться исключительно своим обычным телом?

А ещё олимпийские игры – отличная площадка для рекламы. То, что подходит для спортивных состязаний, может сгодиться и для быта, и для военных целей. После определенных доработок, конечно. Например «руки-базуки», по типу тех, что носил я, в первый раз были продемонстрированы именно на Олимпиаде. Правда это было полтора десятка моделей назад, и с тех пор они изменились до неузнаваемости.

А Россия выступает под нейтральным флагом. В очередной раз. Не любит нас олимпийский комитет, есть тут что-то расистское по отношению к русским. Но ведь если дискриминация касается белых, то обвинить кого-то в ней уже не получится.

Хотя вроде как олимпийские игры придумали для сплочения народов и преодоления конфликтов между странами. «О, спорт, ты – мир», и все такое.

– Я тебе не верю, – сказала Настя, отвлекая меня от очередного негра-легкоатлета, стоявшего на верхней ступени пьедестала.

– Ты могла бы легко вызвать подкрепление, – сказал я. – Доступ к сети у тебя есть, его никак не отключить. Но ты до сих пор этого не сделала. Почему?

– Я, – протянула она. – Я не знаю.

И потупила взгляд. Да уж, как она выбралась в старшие офицеры вообще? Наверное, отличница, закончила университет при МВД. Потом несколько лет педантичной службы, ночевки на работе, а дальше…

Интересно, есть у нее вообще семья? Муж, дети, да хоть бы и собака. Как у нее с сексом, имеется постоянный партнер или было всего несколько случайных связей, да и то в последний раз это было еще в университете.

Да уж, не в ту степь меня занесло.

– Потому что в глубине души ты понимаешь, что я прав, – ответил я. – Ты можешь не одобрять мой образ жизни, но его не одобрит никто, я – один из самых последних маргиналов в этом городе, и последнее, что у меня осталось от цивилов – это новомосковская регистрация. Руки у меня в крови по плечи, причем, знаешь, она уже настолько въелась в кожу, что ее не отмыть. Я и не ищу твоего одобрения.

– А чего ты от меня хочешь?

– Да ничего, – ответил я. – Считай, что просто хотелось выговориться. Я тебя отпущу, прямо сейчас. Да.

Я взял со стола выкидной ножик, который позабыл кто-то из постояльцев, несколькими махами надрезал тряпки, которыми я привязал девушку к стулу, разорвал их.

– Все, – сказал я. – Ты свободна. Пистолет твой на столе лежит, я его не брал. Можешь идти.

Девушка наклонилась, сидя на стуле, и принялась растирать ноги там, где были импровизированные веревки. Ее плотная грудь уперлась в ткань форменной рубашки, и я заметил, что на ней самый обычный белый лифчик, без всякого кружева. Да уж, вот она действительно строгость.

Красивые рыжие волосы девушки расплескались по плечам.

– А зачем ты вообще меня сюда притащил? – не разгибаясь, спросила она. – Почему не бросил на улице?

– Ты даже навигатор не открывала, не смотрела, где мы? – вопросом на вопрос ответил я. – Посмотри. Представляешь, что бы с тобой сделали на улице? Могу предположить, но уверен, ты даже слышать этого не хочешь.

– Как благородно, – она выпрямилась, развернулась и двинулась к столику, на котором действительно лежал ее пистолет.

Взяла его, проверила магазин, патронник, а потом… Убрала в кобуру на поясе.

Я не был до конца уверен, что она не попытается меня снова арестовать. И только теперь расслабился. С вероятностью в восемьдесят процентов, я бы смог ее убить, но делать этого мне совершенно не хотелось.

– Спасибо, – сказала она. – Знаешь, я ни на йоту тебе не верю. Но, пожалуй, отпущу. Напишу в рапорте, что ты отвёз меня… Ну, скажем, в центральный парк. И оставил там. Только больше не попадайся, ты убил полицейского, и живым тебя брать уже не станут.

– Спасибо и тебе, – ответил я.

Девушка двинулась к двери, когда в нее постучали. Она остановилась и с недоумением посмотрела на меня.

– Кто такие? – спросил я.

– Обслуживание номеров, – ответили мне.

Чего, блядь? Какое еще нахуй обслуживание в этом клоповнике?

Я поднялся с продавленного матраса, вытащил из-за пояса пистолет, скинул предохранитель и сделал несколько шагов к окну.

– Вы откроете? – спросили снаружи. – Нам убраться надо.