Текст книги "Мордред (СИ)"
Автор книги: Надежда Яр
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– …Они тебя до сих пор любят. Нам на Управлении граффити мажут: «Артур, вернись, мы всё простим!»
Граффити появились около года назад, когда Герт Лайт скомандовал ва-банк и началась война с мафией. На улицах стреляли, бросали коктейли Молотова, гранаты и «апельсины». Смертельной ловушкой могло стать любое кафе. Город как будто бы провалился на четверть века назад и очутился в разгаре Делириона. «Артур, вернись, мы всё простим»…
– И ты вернулся, выторговал нам мир, в дерьме меня вымазал с головы до ног, – сказал Герт. Воспоминание было уже почти тёплым. – Я это заслужил. —
Но мэр, скотина, ещё мне ответит за трусость.
– А помнишь, с какой радостью тебя встречали? Песни и флаги, подарки, цветы… Внеочередной день рождения. Чем не щит?
– Это не та любовь. Её мало. Они ностальгируют по годам, которые кажутся им почти золотыми с похмелья вашей «свободы». Поностальгировали и разошлись, меня проводили опять сюда. Разве это идёт в сравнение с тем, что было… Нет, щит мой пропал с тех пор, как один молодой наглый волк убедил довольно большую часть горожан, что я преступник, лодырь и враг народа, заслуживающий примерной кары. – Артур покосился на Герта. – Помнишь, кто был тот волк, малыш?
Это больно ужалило Герта в сердце. Артур воспринимал его —
клеветническую войну
– критику как нападение зверя. Герт понимал, что иначе и быть не может, и всё равно был ранен – если не самим фактом, то тем, что Артур так об этом заговорил.
– Не дуйся, – сказал Артур, увидев выражение его лица. – Надо смотреть в глаза правде, ты сделал то, что сделал. Но даже лет десять назад, с прекрасным щитом, я не замахнулся бы на Богов. Это потребует больше сил, чем Кодо – не знаю, насколько больше. Даже и с наилучшим щитом я скорее всего сгорю от таких энергий, как лист в костре.
– Ты не думал, что оно того стоит?
– Нет. Если бы они вдруг решили нас всех убить, я сделал бы это. Но зачем им?.. Их питает доверие, поклонение, вера людей. Мы даём им ресурс и плацдарм. Взамен получаем – что получаем.
– Кучу всего, – зло засмеялся Герт. – Только никто не знает, что именно. Артур, развития же нет. Ни в чём, нигде, тут одни дизайнеры наркоты цветут и мафия пахнет.
– Это я уже слышал.
– Так это правда.
– Я жить хочу. Точнее, я хотел жить, пока не попал к вам в камеру пыток.
Артур устало прикрыл глаза и оттянул плед с груди, чтоб было легче дышать.
– Хотел? А чего ты хочешь теперь?
– Чтобы боль прекратилась, – ответил Артур.
Герт сжал зубы в отчаянной злости. Потом он сказал:
– Хочешь, я прекращу твою боль?
Злость, должно быть, проникла в голос, потому что Артур резко взглянул на него и напрягся. Герт сам не до конца понимал, что он имел в виду, собирался ли он задушить Артура, если тот скажет «да», зарыдать, молить за него Богов —
договориться за него с Богами, выменять что-то – покорность – на его жизнь
– или же сделать что-то другое – невероятное – что-то…
Он вдруг понял, что делать, и, резко встав, направил на мага указательный палец, как пистолет.
– Вот что. Спасу я тебя, Артур.
– Как?
– Это моё дело. – Герт подхватил с пола свою рубашку. – Я скоро вернусь. Не умирай.
VI
К задуманному надо было подготовиться. Герт вспомнил всю релевантную информацию из сетевых выжимок основополагающих трудов по магии, которые читал в предшествующие дни, и зашёл в библиотеку, где, как он помнил, на столе стояла глиняная миска подходящего размера. Он исследовал миску, взвесил её на ладони, чтобы удостовериться, что это действительно глина, а не какой-то промышленный материал, сделанный под неё. Нет, глина. Потом он пошёл на кухню, нашёл и надел перчатки и взял рулон упаковочной плёнки. Выбрал подходящий нож, проверил на остроту, остался недоволен и несколько минут орудовал точильным камнем. Уходя, сложил всё в сумку, прихватив ещё и рулон бумажных салфеток.
Он подъехал к деревне в сумерках. С востока небо уже почернело, мерцали звёзды. Ещё полчаса, и ночь. Обители Богов нависали над Сити глыбами неземного – камня? металла? Их никогда не поглощала тьма, какая бы ни пришла буря. Парящие покои Царствующих были всегда одинаково хорошо видны. Герт избегал смотреть на них и о них думать, сконцентрировался на своей задаче. Он свернул на побитую просёлочную дорогу, поросшую по сторонам малиной, припарковал машину под ивами у небольшого пруда, взял сумку, сунул нож за пояс за спиной и пошёл вдоль косящихся древних заборов. Сторожевые собаки в будках и на цепях игнорировали его, и Герт не заботился о конспирации – магия, очевидно, действовала ещё, он был сокрыт от глаз мира, на что и рассчитывал, выезжая.
Дойдя до съезда на Толл, Герт вскоре нашёл что искал – запримеченный по дороге в Сноу Хилл участок. В глубине двора за высоким, но сквозным забором стоял крепкий каменный дом. Проезжая здесь днём, регулятор видел сидящую на крыльце старуху и девочку во дворе, у крана. Сейчас темнота скрывала запущенность двора и сада, а днём это было очень заметно. Кроме того, днём он не видел собаки. Может, её и нет – как раз умерла, новую завести не успели. У девочки были длинные светлые волосы, а старуха была в платке. Будь у него больше времени, Герт обогнул бы город и сделал что надо в каком-то бараке, где жили южные гастарбайтеры с семьями, набитые в эти нищенские жилища, как сельди в банку. Но ехать было слишком далеко, да и опасно – никогда не скажешь, что сможет увидеть южанин, магия там или нет. Герт кстати вспомнил, что Артур сказал о Богах, и вдруг понял, почему они наводнили южанами эту землю и Город и очевидно планируют разбавить или же вообще заменить ими местный народ. Боги питались верой, ну а южане верят гораздо крепче, наивнее, без сомнений. У них нет тенденции воспринимать Богов как торговых партнёров или, о ужас, обслуживающий персонал. Чего, отметил Герт, нельзя сказать о нас – после Делириона. Последним объектом веры стал здесь Артур – и чем кончилось. Мы ничему не верим.
Он подошёл к калитке, перебросил руку через верх и потянул задвижку. Калитка подалась лишь сверху – внизу была ещё одна задвижка, недоступная ему. Нет проблем. Герт снова задвинул засов стабильности ради и просто перелез через калитку внутрь. Хорошо быть здоровым, сильным и молодым… Собака не лаяла. Не чует; или её здесь нет. Он отодвинул оба засова, чтобы ничто не мешало ему бежать, если надо, и пошёл к дому.
Дверь на крыльцо открылась, выпуская жёлтый свет. Светловолосая девочка вышла. Она оглянулась, закрыла дверь за собой, нажала на кнопку у косяка и включила висящую над крыльцом голую лампу. Герт остановился, не доходя до ступенек, почти в круге света. Девочка его не замечала. Ей было лет семь или восемь. Полненькая, в синем платье. В руке у неё был спичечный коробок. Она чиркнула спичкой и стала зажигать торчащие из пивных бутылок свечи. Их было пять штук – на случай, если отключат свет, лампы перегорят или же пробки вылетят в доме. Девочка зажгла оплывшие старые свечи, оглянулась, всё ещё его не видя, и выключила лампу. Она стояла и любовалась свечами в ночи. Герт стиснул зубы, подошёл ко крыльцу и поднялся на ступеньку.
Девочка повернулась и посмотрела ему в глаза. Секунду они молчали.
– Привет, – нашёлся Герт.
«От твоего взгляда сыплется штукатурка со стен»
… – Не бойся, пожалуйста, я не злой. Включи свет, чтоб не было страшно.
Она так и сделала, спокойно повернулась и посмотрела ему в лицо.
– А! Я вас знаю. По телевизору видела, – и она робко улыбнулась.
– Наверняка. Я в телевизоре часто. Я городской регулятор, Герт Лайт.
– Что ты здесь делаешь? – дитя немедленно ему поверило. – Ловишь бандитов?
– Да, – обрадовался он. – Поэтому ты веди себя тихо. Могут услышать.
– Ага, – она перешла на шёпот. – Где твой пистолет?
– Потерял. Но у меня ещё есть нож. – Он вытащил нож и показал ей. – Очень острый.
Она заулыбалась сильней:
– Круто…
– Послушай, – сказал Герт, – нужна твоя помощь.
– А что? – она распахнула глазищи. Голубые. Приключение! Герт внутренне трепетал и одновременно был совершенно спокоен. Правильное дитя. То, что надо.
– Мне надо зайти к вам за дом. Я тут не знаю двора, ты можешь меня проводить? Со свечой. Только тихо.
Девочка закивала, взяла самую большую свечу, спустилась со ступенек и поманила его за собой.
Тропинка за домом когда-то была асфальтирована, но годы пробили покрытие стеблями и подорвали корнями растений. Стена была почти глухой. Не доходя до единственного окна, Герт достал миску, поставил на тропинку. Бросил сумку в траву.
– Эй…
Девочка обернулась.
– Что это такое? – И он указал на какую-то точку в стене примерно на высоте её живота. – Глянь-ка.
Она подошла и чуть наклонилась. Герт схватил её за волосы и полоснул горло ножом, давя как можно сильнее, чтобы предотвратить крик. Нож скользнул по кости, кровь хлестнула, словно из шланга. Девочка дёрнулась, выронила свечу. Герт развернул свою жертву и держал над миской, пока та не наполнилась до краёв. Свеча продолжала гореть. Он отбросил обмякшее тело к забору, в малину и темноту.
Потом он достал из сумки салфетки, вытер перчатки, нож и рукав, на который попала кровь, присел и осторожно обтёр миску. Удостоверившись, что вся внешняя сторона суха, Герт аккуратно закрыл миску плёнкой и тщательно замотал, чтобы ни капли не пролилось. Собрал окровавленные салфетки, сложил всё, кроме миски, в сумку и пошёл к калитке с миской на ладони.
Дар.
На убитую девочку он не оглянулся.
– Лия? – раздалось от дома, когда Герт уже шёл по улице вдоль забора. Бабий, старческий, слабый голос. – Лия!
Герт ускорил шаги.
Машину он открыл, обернув перчатку чистой салфеткой, чтобы на ключ и ручку двери не попал и след крови. Сложил перчатки и эту салфетку в сумку, обернул миску ещё одним слоем плёнки – мало ли как затрясёт на этой дороге – завёл мотор и поехал. Что бы вы делали на моём месте, мысленно обратился он к осуждающим взглядам общества, которое пришло бы в ужас от его поступка. Как бы вы поступили ради любимого человека —
нужного
человека – нужного
нам всем
? Герт не знал, что бы делал, если бы Артур не был так необходим для битвы против Богов, если бы он, Герт, эту войну не вёл. Ради Города и народа. Мира. Может, сделал бы то же самое. Или продался бы этим самым Богам, кто знает.
Я тот, кто я есть.
Цитаты из книг волшебства говорили хором, что кровь в таких ритуалах надо собрать в земляную миску. Глиняную, встречалось в скобках и сносках. Земля и глина – одно. Люди – прах.
Ему пришло в голову, что Артуру можно помочь и иначе. Найти человека с такой же проблемой с сердцем, которого Боги не посчитали нужным травить, взять у него таблетки, оставить деньги за них – чтобы не жаловался, вдвое больше – и отвезти таблетки Артуру. Тот человек пойдёт в храм, купит новые. Завтра я так и сделаю, решил Герт, но сегодня выбора не было. Есть риск, что Артур эту ночь не переживёт. Невелик риск, но есть – шанс на новый инфаркт. Надо минимизировать риски. Мысленно регулятор ещё раз проверил всю цепь своих действий и пришёл к выводу, что ошибки не допустил. Свобода требует жертв. Она жаждет крови.
VII
Когда Герт вошёл в спальню и включил лампу, Артур покоился на постели в той же позе. Покоился, да; правильное слово. Лежащий навзничь и бледный, он выглядел, как на койке в камере пыток, когда Герт приказал дать ему передохнуть, приостановил допрос и даже укрыл истерзанное тело простыней. В душе опять поднялись стыд и горечь, но миска свежей крови на ладони помогла справиться с чувством вины.
Сейчас я помогу ему, я исправлю, что сделал.
Он поставил миску на стол, положил нож рядом и коснулся щеки спящего.
– Артур?
Волшебник вздохнул глубже и продолжал спать. Герт взял подушки с другой стороны кровати, приподнял Артура и подложил их ему под плечи. Тот проснулся.
– От тебя пахнет кровью, – сказал он.
Герт молча сел рядом, взял миску и разрезал плёнку ножом. Кровь в сосуде чуть-чуть колыхалась – рука у него дрожала. Он поднёс миску к губам Артура и сказал.
– Пей. Я всё сделал как надо.
Мгновение Артур молчал, а потом окунул в кровь палец и положил на язык. Закрыл глаза. Герт почувствовал, как из миски в его руках уходит тепло, посмотрел на кровь и увидел, что она сворачивается на глазах. Артур больше не касался содержимого миски, он «вампирствовал» совсем не так, как гласила молва, но через полминуты кровь стала будто варёной. Миска была совсем холодна, Герт чувствовал, что оттуда что-то ушло вместе со свежестью и теплом – видно, здоровье, энергия. Или жизнь.
Всё это перешло к Артуру. Маг поднял руку, отвёл миску в сторону и посмотрел на Герта. Движения были уверенные, точные, глаза холодны и остры. Настоящий Артур.
– Кого это ты для меня убил?
– Неважно, – ответил Герт. – …Человека. Невинного человека.
– Вижу, что не козу, малыш.
Артур взял миску из его руки, поставил на стол и опять повернулся к Герту. Взгляд завораживал, манил. Артур плавно подтянул ноги, приподнялся на кровати, встал во весь рост. Плед упал. Артур с наслаждением потянулся. Движения и линии тела теперь, казалось, принадлежали юноше, лицо стало молодым и лучилось спокойной силой. Поражённый и восхищённый, Герт откинулся назад, чтобы лучше его видеть. Артур смотрел на него сверху вниз, будто с какой-то башни на землю. Потом снял рубашку. Герту почудилось, что от его головы и плеч исходит сияние, слабое, но – вот оно. Нимб Артура Ремингтона, который особо упоротые патриоты пририсовывали к фотографиям, действительно существовал. Герт понял, что улыбается во весь рот, по-идиотски, как дитя. Артур чуть приподнял бровь, наметил улыбку и поманил его пальцем.
Герт встал на колени и приник к нему, как к святыне. Артур гладил его по голове, Герт целовал его руки, живот, всё тело. В том, что они делали, на этот раз не было ничего низкого, Герт ощущал куда больше, чем страсть и похоть – любовь, желание несравненно более сильное, всеобъемлющее и жертвенное. Артур опустился на подушки, и Герт снова начал ласкать его ртом, делая всё для него, не для себя. Стоны Артура, ощущение его руки на голове, в волосах – это было наградой, небесной музыкой, сладостной лаской. Герт заслуживал мести, ужасной кары – а получил отблеск рая.
Как только я мог поднять руку – хоть слово! – на этого прекрасного, великодушного, святого человека?!
На язык ему излилось семя, и Герт проглотил его, не ощущая ни малейшего отторжения. Он желал причаститься Артура Ремингтона как можно больше.
Потом он расстегнул штаны и ласкал себя под взглядом Артура, и этот взгляд бледно-голубых глаз вознаграждал его больше прикосновений любого другого партнёра. Потом Артур велел ему раздеться и жестом скомандовал: повернись.
Герт радостно подчинился. Он не испытал заслуженной боли – ну, может, совсем немного, и это добавило остроты. В руках Артура он снова был слаб, как больной, только болезнь была сладкой. Артур же был нежен, заботлив и строг к нему, как всегда.
VIII
– Ради тебя я убил бы кого угодно.
– Меня? Или возможности распрощаться с Богами?
– Ирония лишняя. Ты и есть эта возможность. Ведь ты – это ты. Весь, как есть.
Было позднее утро. Они проснулись как-то одновременно и, не вставая с постели, опустошили блюдо с фруктами, ждавшее на столе. Герт собрал персиковые косточки в кулак. Посадить их в городе, что ли. И никому не сказать, что они от Артура. Интересно, случатся ли с деревцами какие-нибудь чудеса?.. С утра Герт примерно знал, что намерен сделать. Прилагать усилия для размышлений было лень, слишком он много сил истратил в ту ночь. Но шестерёнки, вертящиеся в его голове круглые сутки, сами собой достаточно навертели.
– Слушай, Артур – ритуал, что описан в «Гриморум» – кровавая жертва ради магического удара. Она работает по тому же принципу, что и..?
– Да, – Артур говорил об этом, как о погоде. Как и о собственных пытках. – Это земля и кровь. Можно освободить энергию, если кровь лить на землю. Я так использовал войну в Сурае. Под нашим обстрелом ещё до подхода армии там погибла масса людей, их кровь пала наземь. Я взял эту силу и вбухал в победу – быструю, без партизанской войны в горах.
Герт засмеялся:
– Как это Боги тебя тогда ещё не убили?..
Артур лишь пожал плечами.
– Должно быть, не любят суров, – полушутя предположил Герт. – Их никто не любит, даже они сами.
– В этом они согласны со всем остальным народом, по крайней мере, – сказал Артур.
Он как раз ничего не имел против суров, это все знали. Артур Ремингтон накрыл Сурай шквальным огнём безо всякой злобы. Чистый прагматизм. Кстати – Артур, а как же города, дороги? Ведь большинство людей погибло в городе или в домах. Кровь падала на асфальт, на пол дома…
– Ну, это в данном разрезе тоже земля. Земля – всё то, по чему мы ходим ногами. Пол, плиты всякие, асфальт. Миски должны быть глиняные, это да. Их из ломаного асфальта не делают.
– Хорошо.
Герт был всё ещё голоден, фрукты только наполнили желудок, не даря сытости. Он взял с блюда последнее яблоко и сгрыз его в три укуса, лениво размышляя о Богах, Артуре, Городе и своём собственном месте во всём этом.
«Ты… другой вопрос». И правда
. У Герта была хорошая память.
– Артур, на что ты готов, чтобы рассчитаться с Богами?
Артур беспокойно зашевелился, сцепил пальцы, вытянул ногу, потом опять подобрал.
– Ты хочешь жить? – спросил Герт. – Сейчас?
Маг вздохнул, лёг на бок лицом к окну и натянул одеяло на плечи. В комнате было прохладно. Через некоторое время Артур сказал:
– Сейчас я почти счастлив, малыш. Ненадолго. Ты уйдёшь, уедешь, я потрачу энергию. Боль вернётся. И страх. Ты был прав, я ужасный трус, Герт.
Воцарилось молчание. Потом Герт нарушил его:
– На сколько времени хватает… миски?
– Не всё ли равно? – ответил Артур. – Неделю, максимум две.
– Не беспокойся, я о тебе позабочусь, – пообещал Герт. – Достану что надо.
– И сколько времени ты намерен так делать?
– Сколько надо.
– Пока тебя не поймают?
– Что, есть другой вариант?
Артур молчал. Герт собрал в кулак яблочные косточки впридачу к персиковым. Подумаем. При успехе у нас будет что? Рухнет медицина и машинная промышленность, отрасли целиком в руках Богов. Если сверхсложные и непонятные людям механизмы продолжат работать и без своих создателей, всё продержится, пока они не будут разворованы и не сломаются. Если с исчезновением Богов машины остановятся, всё рухнет сразу – везде, где нельзя заменить их ручным трудом. Будут и другие потери. Люди, вложившие в руки Богов свои души, зависимые от них, погибнут, сойдут с ума, станут беспомощны, неработоспособны. Этих людей не так уж мало, процентов – десять? пятнадцать? двадцать?.. Герт сознательно исключил из списка самое страшное – смерть Артура. Его единственная личная утрата. Однако не факт, что Артур умрёт; при достаточно тщательной подготовке дела он может выжить. Герт приказал себе считать это самым вероятным исходом. В конце концов, пережил же маг сурайскую войну и затопление Кодо…
Моя утрата не считается, она
моя
; я не имею права на эгоизм.
Потери мира и Города краткосрочно будут неизмеримы. И это плата – за что?
За свободу родной земли, Города, мира от власти тварей, которые использовали Артура, сделали его врагом собственного народа, погубили его душу, предали беззащитного в руки врага-истязателя и, искалеченному, дали вместо лекарства яд.
– Надо избавиться от их власти, Артур. Иначе они нас высосут и угробят, и будем мы умирать. Как ты здесь. Сам знаешь.
– Составь план, – тихо сказал Артур. Он перевернулся на другой бок и смотрел на Герта. – Я поддержу тебя, если план мне понравится.
– Уже. – Герт постучал пальцем по лбу. – План почти готов.
Глаза мага вспыхнули. В напряжении он замер.
– Да. Всё это не напрасно, Артур, – сказал Герт.
Мгновения они смотрели друг на друга с полной серьёзностью и пониманием. Герту было почти физически больно от такой дозы честности. Он первый опустил глаза.
IX
Они приняли душ, оделись, вышли на террасу, и Артур сжёг испачканную кровью рубашку, сумку и прочих немых свидетелей преступления на железном листе, опрыскав всё горючим спреем. Содержимое миски пошло в унитаз с изрядным количеством чистящей смеси, миска вместе с ножом – в посудомоечную машину.
– Хорошо, что джинсы и обувь остались чистыми, – сказал Артур, подбирая подходящую рубашку для Герта. – Рубашку твоего размера я ещё нашёл – держи – а со штанами и ботинками было б труднее.
Герт надел светлую рубашку с вышитым по вороту традиционным орнаментом – солнца, луны, цветы. Артуру она была велика, он в ней бесформенно выглядел; Герту пришлась в самый раз.
– Как додумаю план, приеду, – сказал он.
Артур кивнул и отвёл глаза. У него был колкий, тёмный взгляд, как у мелкого хищника в зарослях. Герту захотелось отстраниться. Сначала он так и сделал, потом шагнул к Артуру и поцеловал его в лоб.
Прощаться на словах они не стали.
X
На выходе охрана Сноу Хилл увидела его и очень удивилась. Герт использовал свой авторитет и не стал объясняться. Уезжая в Город по Толл, он думал об Артуре, глядящем ему вслед, одиноко слоняющемся по дому, лежащем у бассейна в шезлонге, в мёртвой, безветренной тишине; Артуре, сидящем в саду с закрытой книгой в руках. Думал и о старухе в платке. Она стоит на крыльце – наступила ночь – и зовёт внучку, Лию; девочка не отзывается. Старуха возвращается в дом, ищет там; сходит опять во двор с зажжённой свечой, кряхтя. Она плохо видит, зовёт и зовёт девчонку, просит, молит её отозваться. Ищет там, где малышка любит играть. Заходит и за дом. Сначала ничего не видно, потом свеча выхватывает из тьмы большую красную лужу, детские ноги в сандалиях и кровавое платье…
Герт изгнал из ума образ старухи с трупом внучки на руках и начал всерьёз обдумывать план. Артур способен взять силу из крови, павшей на землю, на пол, на асфальт; значит, туда кровь падёт. И чем больше, тем лучше. Герт вынул мобильник и набрал номер.
– Дьюи, – сказал Константин.
– Привет. Это Мордред, – и Герт улыбнулся их старой шутке. – Костя, я не забыл своих слов.
– Хм. Да что ты.
В голосе старого мудака звенел скепсис. Ты прав, ухмыльнулся Герт, что не доверяешь мне. Только это тебе не поможет.
– Да вот. – Он решил не тянуть резину. – Я твою демонстрацию разрешаю. Которая на Шуран.
– Неужели. И где? В каком-нибудь сквере? – Константин Дьюи сочился злобой.
– В центре, на площади перед ратушей. Как заказано, Константин. Выводи сколько хочешь. Порядок нам по плечу.
Повисло молчание, пока Дьюи переваривал неожиданную благодать.
– …Это надо обмыть, – нашёлся он наконец.
– Конечно! – радостно воскликнул Герт. – Садитесь и обмывайте. Смотри только не перепей, этих лозунгов собственных не предай. Пьянство – краеугольный камень народной гибели, я всегда говорил, сам знаешь…
Герта несло. Он почувствовал это, взял себя в руки и добавил:
– Вольдемару сообщи. И Эду, пусть и он своим молодцам выдаст новость. Город принадлежит вам – нам, то есть – потомкам тех, кто его построил. А не приезжей черноте. В любой день года – даже на Шуран!
Он отключил связь и вызвал в памяти карту Сити. Здесь поставить заслон – здесь убрать – поднять этот и этот мост, опустить остальные – перекрыть здесь движение, перевести сюда – здесь ОПОН, а по этой дороге направить суров… Пожалуй, получится. Если толпы молящихся иммигрантов выйдут в центр Города на величайший праздник Юга, на Шуран, а там их встретят расово полноценные бритоголовые молодцы Дьюи, Волда и Эда, кровопролития не избежать. Если при этом полиция будет оттянута прочь и её заменит ОПОН, специфически те его части, которые нацики тихой сапой укомплектовали собственными людьми, а с другой стороны будет брошена сурская гвардия Сугатая… то побоище станет массовым, с применением огнестрела. Это будет, пожалуй, война.
Регулятор Герт Лайт, избранный в ходе демократических честных выборов защитник Города и народа, ехал домой, улыбаясь. Пару раз он помахал рукой гаишникам, хотя знал, что его не видно через тонированное стекло. Ему было весело, хорошо. Герт улыбался даже незримым Богам в их Обителях. Скоренько, паразиты, вас тут не станет. О, да. Врать, подставить, предать, обещать всем с три короба, приманить да и кинуть кучу людей – всё это, Елена, и больше. Когда надо всё это сделать, иначе нельзя, Мордред – ваш человек. Много смерти и крови – и много энергии для удара. Свобода требует жертв, и Герт Лайт сделает всё, чтобы их хватило.
– fin —
Примечания
1
В английском, на варианте которого говорят герои, «шут» и «дурак» одно и то же слово – fool.
