Текст книги "Принцесса с дурной репутацией"

Автор книги: Надежда Первухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]

– Оливия, это очень красиво, честно! Я никогда не думала, что можно написать стихи без размера и рифмы, но вот – ты же написала…

– Такие стихи пишут галлыды, – отмахнулась Оливия. – Они называются верлибр – свободный стих. Папаша мой считает верлибр низким стилем, а я вот, видишь, взяла и написала.

– Вот и прекрасно! – вдохновилась я. – А еще у тебя верлибры есть?

– Ну, допустим. Но тебе читать не буду, даже и не проси! И не надейся! Это сейчас меня от солнца разморило, а в замке я тебе страшно отомщу за такую откровенность.

– Согласна, – кивнула я. – И если уж мне все равно отдуваться, скажи, кого ты подразумеваешь под настоящим другом?

– Не тебя, даже не надейся!

– Но ведь и не Юлиана? А может, это пшепрашамский кнежич Мильчик Кошакович, что еженедельно шлет тебе нежные письма, надеясь на брак и герцогское наследство?

– Ой, меня сейчас вырвет! Хоть кнежича не поминай! Фу-у! Люция, считай, что это мое поэтическое воображение. А может, это я сама себе лучший Друг…

– Нет, сама себе ты лучший враг.

– Тебе я тоже враг, не забывай. Подлый и жутко коварный. Когда я окажусь в непосредственной близости от моего костыля, твоя спина станет подтверждением этих слов.

– О да, избейте меня, жестокая герцогиня!

Хохоча сами не зная отчего, мы повалились на траву.

Святая Мензурка, как же хорошо было кругом! Какие нега и благодать разливались в воздухе! Какие ароматы струились от цветов и марлезонского сыра! Обожаю марлезонский сыр!

– Послушай, – вдруг толкнула меня в плечо Оливия. – Что это?

– А? – удивилась я.

– Слушай внимательно, балда! – Оливия уже настроилась на очень серьезный лад. – Вот опять, слышишь?!

– Подожди… Да, что-то странное.

У меня вдруг пропало все мое бесшабашное настроение. Этот звук… Он был не похож ни на какие другие. Я даже не могла его сопоставить со всеми звуками, которые слышала. Но больше всего…

Больше всего этот звук напоминал скрежет, с которым открывается старая, заржавевшая дверь.

– Дверь? – удивилась я.

– То-то же, – Оливия выглядела испуганно. – Если это дверь, то где она? Что она открывает? И, судя по звуку, это не просто дверь, а здоровенная дверь! Только не вздумай зассать и кинуться в замок под крыло к моему папаше! Мы должны выяснить, что произвело такой странный звук!

– А здесь точно нет больше никаких замков, поместий, крепостей?

– Насколько мне известно, нет. А-ах! Ты думаешь, что этот звук издают враги отца, решившие осадить наш замок?!

– Вряд ли приличные враги станут издавать столь неприятный звук. Это прямо беспредел какой-то!

– Предел… Люция, насколько мне известно, границы владений герцогства Монтессори с запада оканчиваются рекой Фортунатой…

– Река удачливых… – перевела со старолитанийского я.

– Да, погоди. Звук шел с запада. А вдруг…

– Что?

– Это враги, пришедшие по воде. Может быть, это вражеские корабли. Фортуната – речка большая.

– Против твоего отца может выдвинуться флот? Внутренний литанийский флот?

– Почему только литанийский? Фортуната выходит в море Спокойствия. А там берега Пшепрашама и Славной Затумании!

– И эти замечательные государства враждуют против поэта Альбино Монтессори?!

– Почему обязательно государства? В Пшепрашаме каждый приличный кнежич имеет флот и армию, у них междоусобная война! Там даже медведей забривают в регулярные войска, я читала! И Славная Затуманил собачится с кем только ни попадя… Так. Сворачиваемся и едем.

– Куда? В замок?

– Туда позже. Сначала к реке.

– Ты рехнулась, Оливия? А если там уже высадился враг?! Вот им будет радость – захватить в плен дочку герцога и стребовать за нее выкуп! Не дури. Садись в двуколку и скачи домой что есть силы. А я побегу к реке.

Оливия зло сверкнула глазами. Она понимала, что я права, но не хотела сдаваться сразу.

– Побежит она к реке… Тут приличное расстояние.

– Ничего, я быстро бегаю. Держать все время на запад?

– Да.

– Тогда вперед. Нечего рассусоливать.

Я чуть ли не силком усадила Оливию в повозку, проверила, хорошо ли затянуты подпруги, крепки ли колеса и хлопнула в ладоши:

– Давай, герцогиня!

– Ты чертовка, Люция! – рыкнула экселенса Монтессори.

– Сама такая. Я не двинусь с места, пока ты не уедешь.

Оливия еще раз рыкнула, хлестнула лошадей, и те рванулись с места, не ожидая такой развязки мирного дня.

– О Исцелитель, пусть она не вывалится, – с тоской прошептала я. – Дурища лысая.

Когда повозка скрылась из виду, я развернулась на запад и побежала. Главное – соблюдать точное направление, а с этим у меня все в порядке. Где-то через полчаса быстрого бега (я не могла остановиться, ноги словно несли меня сами) я почувствовала запах воды, водорослей и цветущих камышей. Фортуната была близко.

На дороге у меня оказалось громадное кукурузное поле, я вошла в него и словно ослепла. Со всех сторон были одинаковые ряды высоких кукурузных стеблей, и если бы не мой внутренний компас, я бы так и осталась на месте, мечась по кругу. Я сбавила скорость и перешла на шаг, стараясь бесшумно проскальзывать меж стеблей. Вдруг меня прошиб пот, ужасный, липкий, – это был страх. Мне показалось, что в любую минуту передо мной появятся рейтары Пшепрашама или затуманские пэры, нагруженные алебардами, мечами и арбалетами. Вот только сейчас мне не хватало паники!

Я остановилась и сжала кулаки.

– Прекрати, – сказала я себе. – Не падай раньше выстрела. Я спокойна. Я совершенно спокойна. Я абсолютна спокойна. Медленный глубокий вдох и резкий выдох. Вперед.

Я перестала следить за временем и сосредоточилась на своих шагах. Где-то на шесть тысяч девяносто девятом шаге я оказалась на берегу Фортунаты. То есть я видела берег через решетку кукурузных стеблей.

И обозримый берег был совершенно, абсолютно пуст.

То есть на нем не было даже травы. Она исчезла, оставив большой квадрат иссохшей, потрескавшейся земли. И трещины были тоже немаленькими. Из них струйками вырывался горячий пар. Я почувствовала, как он горяч.

И он пах тухлыми яйцами. То есть сероводородом.

Откуда оно взялось у меня в речи, это глупое «то есть»?! О черт, о чем я!

Глава седьмая
Нам не верят

У людей слишком развито воображение.

Поэтому я всегда благословляю людей не воображать.

Это может плохо кончиться.

Из проповедей Его Высокоблагочестия, т. 211

Я не помню, как добралась до замка. Мне иногда кажется, что я и не смогла до него добраться, просто лежала в глубоком обмороке среди кукурузы, и меня случайно нашли слуги, посланные добрым Фигаро. Но тогда почему они не увидели то, что увидела я? Впрочем, все по порядку.

Когда Оливия прискакала в замок, она устроила такой переполох, что старшие вассалы герцога Альбине немедленно бросили любимое свое занятие – пиво и игру в кости – и, вооружившись, помчались в направлении, указанном юной герцогиней. Она порывалась отправиться с ними, но Сюзанна слезно умолила ее остаться дома и не лезть не в свое дело. Вассалы герцога были мужиками толковыми и быстро нашли нужное направление. И засекли меня, ломящуюся сквозь кукурузу, как осадный таран.

– Полундра! – возопила я по-матросски, едва завидев отряд в доспехах и при оружии.

Вассалы герцога не знали точного значения этого слова, но в целом меня поняли. А вот связно объяснить им, что я увидела, услышала и унюхала, мне не удалось.

Точнее, они особо и слушать меня не стали и помчались дальше. Но кто-то из них отвез меня в замок, иначе как я могла оказаться там так быстро?

Я помню, как кинулась к Оливии, нетерпеливо костыляющей по холлу, и начала довольно бестолково рассказывать о том, что видела. Потом, уже замолчав, я поняла, что слушала меня добрая половина насельников замка. Насчет злой половины я не уверена.

В общем, все, кто хотел, меня услышали и принялись громогласно обсуждать пахнущие тухлыми яйцами новости. Мы же с Оливией вдруг впали в какой-то ступор, она села в свое калечное кресло, я, взяв его за спинку, возила кресло кругами по холлу и всем мешала. Мы просто не знали, что делают в подобных случаях. Тут нас заметила Сюзанна.

– Герцогиня, прошу вас подняться к себе, – непреклонно заявила она и получила отпор:

– Дрына лысого! Враги у порога, тетушка Сьюзи! – Оливия иногда ведет себя безобразнее и грубее обычного. – Сейчас нас будут крыть беглым огнем, а вы хотите, чтобы я наблюдала за битвой с балкончика?! Я поведу вас в бой! Кто меня терпеть не может, за мной!

– Уймись, дурочка, – сурово оборвала ее Сюзанна. – Это тебе не шутки со святой юстицией! Это слишком непонятно!

В общем, через некоторое время наш боевой запал иссяк. К тому же герцогские нахлебники не тонко намекали, что пора подавать ужин, да и вино в бочонках застоялось. Им хоть весь мир сгори, лишь бы нажраться за чужой счет. Уроды.

Самое обидное, что в это время герцога уже не было дома. Он, заехав на короткое время, лишь поел, выпил вина, поменял лошадь и умчался в неизвестном направлении, даже не взяв охраны. Дурацкое поведение для такого значимого человека, как он. Впрочем, не в том дело.

Скоро вернулись герцогские вассалы. Они были злы и трезвы. Или наоборот. И зло свое решили отыграть на мне. К тому же я была первая, кто встретил их во дворе замка.

– Что там? – воскликнула я, едва вассалы спешились.

Ноль внимания.

– Послушайте! – я начала заводиться. – Я компаньонка герцогини и имею право знать! Тем более что его светлость в отъезде. Что вы обнаружили?

Синьор Виктор Мессало, комендант замка и по совместительству пивной бочонок в сапогах, зло рявкнул на меня:

– Не путайся под ногами, глупая девчонка!

– Что-о? – я взбеленилась, понимая, что меня несет, как корвет на скалы. – Я вызываю вас на дуэль, команданте! На арбалетах, через платок!

– Заткните кто-нибудь эту дуру, – утомленно вздохнул Виктор Мессало. – Пойдемте выпьем.

И эти потнючие мужланы, гомоня, как стая ворон, ушли пить сидр, а я стояла, как оплеванная, и не знала, что делать!

Что-то щелкнуло у меня в голове, и я поняла, как мне быть дальше. Просто идти к Оливии. И ждать. Тупо ждать, когда ситуация прояснится. Другого просто не дано. Я здесь никто. Со мной не считаются даже замковые младшие поварята, а охотничьи собаки в мою сторону даже носы не поворачивают. Единственная, кто может принять меня сейчас, – это Оливия. И я пошла к ней.

– Что ты видела? – Оливия напустилась на меня, едва я переступила порог ее покоев.

– Я сама не могу это понять. Часть берега… С нее словно смахнули все – траву, цветы… Абсолютно голая, выжженная земля. Потрескавшаяся. Трещины – с ширину моей руки. Из них вырывался раскаленный воздух, он пах тухлыми яйцами. Это была как будто… дверь в преисподнюю. Люк где-то десять локтей на десять. Вокруг трава была, а в этом… пространстве – нет. Я не понимаю.

– А по-моему, ты все уже поняла, – медленно выговорила Оливия. – Наверное, это и есть дверь. Недаром мы слышали этот мерзкий скрип.

– Дверь? – я тупо смотрела на герцогиню. – Какая дверь? Куда?

– Ты же сама догадалась – в преисподнюю. Из преисподней.

– Да не глупи! Оливия! Ты что, веришь во все эти поповские сказки насчет того, что внутри нашей земли находится ад, полный раскаленной лавы, в которой мучаются грешники, а Истребитель и его легионы наслаждаются созерцанием их мук? Ты что, не читала книгу затуманского академика Ицхака бен Солейля о том, что земля наша состоит из раскаленного железного ядра, мантии и коры?

– Не читала.

– Ну, вообще-то, это запрещенная книга. Ицхака бен Солейля сожгла святая юстиция.

– А ты где добыла запрещенную книгу?

– В библиотеке аббатства. Там много всего подобного. Монашки, по необразованности своей, сваливают все в кучу, и если тебе удастся там порыться… Но мы отвлеклись от темы. Ты веришь в земной ад?

– Нет, я не верю, – решительно сказала Оливия. – Но тогда что это было?

– А если кто-то просто… ну, я не знаю… Решил над нами подшутить? Вырезал квадрат земли. Или выжег. Скорее всего, выжег. До трещин. Накидал в трещины тухлых яиц – они лопнули от жары, вот и запах…

– Глупо как-то.

– Может, это Себастьян Монтанья! Он болван, ненавидит нас, так что с него станется. Подговорил таких же поганцев, как он сам, вот они это и сделали! Поэтому и комендант на меня наорал. Они поняли, чья это каверза, и разозлились, что их сорвали с места по пустяку. Иного объяснения происшедшему у меня нет…

В дверь постучали.

– Кто еще? – рявкнула Оливия.

– Ваша светлость, это Сюзанна.

– Войдите.

Сюзанна вошла. Лицо ее было сурово.

– Сударыни, объяснитесь, – молвила она. Ее рыжие волосы полыхали, как огненная корона.

– Как это? – поглупела Оливия.

– К чему вы устроили этот дурацкий розыгрыш? Ладно вы разыгрываете челядь, меня или даже синьора Фигаро. Ладно вы издеваетесь над гостями, это я могу понять, не будь я экономиссой, делала бы то же. Но для чего устраивать маскарад и орать об опасности, когда никакой опасности нет?! Разве вы не понимаете, что команданте Виктор злобен, как тысяча чертей, его банда – ему под стать и шутить с ними шутки более чем глупо и недальновидно. Наверняка они пожалуются герцогу на его вздорную дочку и бестолковую компаньонку…

– Какие шутки?! – возмутилась Оливия. – Мы были более чем серьезны! Люция видела дверь в преисподнюю! Мы слышали скрип этой двери!

– Еще чего придумаете, – утомленно отмахнулась Сюзанна. – Глупо как никогда. Куча здоровых мужиков прискакала, вся в мыле, на берег Фортунаты и нашла там только мирно пасущееся стадо овечек.

– Какие еще овечки?! Да они просто прискакали не туда! Болваны! Я же им объяснила, где то место…

– Они проехали по берегу несколько раз, до границы владений. Никаких дверей в преисподнюю, как вы выражаетесь, не обнаружили. Только стадо овечек.

– Бред какой-то, – возмутилась я.

– Это не бред, это ваше нахальство, – немедленно отреагировала Сюзанна. – Девочки, всему есть предел, даже терпению вашего отца, Оливия. Ему будет доложено не только о кальяне, но и об этой глупой шутке. Неприятно быть ябедой, но вас обеих следует выпороть.

– Да порите, пожалуйста, сколько хотите! – в сердцах крикнула я. – Нашли чем пугать! Дело разве в порке! Никто нам не поверил! А я видела этот кусок выжженной земли. Могу ручаться за виденное, или я – не я. Другое дело, что это никакая не дверь в преисподнюю, наверняка это придумки какого-нибудь герцогского гостюшки вроде Себастьяно Монтаньи! Прознал о том, что мы уехали на пикник, вот и решил развлечься с другими такими же оболтусами…

– Ну, может быть, – вздохнула Сюзанна. – Девочки, как я устала от всех этих глупостей. Все, довольно. Я попрошу у его светлости расчет и уеду в деревню.

– Нет, Сюзанна, – Оливия испуганно захлопала глазами. – Мы же пропадем без вас! Замок рухнет! Молоко скиснет!

– Уж будто бы, – Сюзанна поджала губы. – Герцог найдет другую экономиссу. Может быть, даже Люцию сделает экономиссой, почем я знаю…

– Не-не-не! – аж подпрыгнула я. – У меня аллергия на хозяйственную деятельность, Сюзанна! Ради всех святых, не уходите! Мы будем вести себя смирно. Мы сами себя выпорем, если угодно. Мы будем целыми днями сидеть в библиотеке…

– Ага, и курить кальян…

– Нон! Писать сонеты! Романсеро! Баллады! Я лично напишу балладу о вас, Сюзанна, только не берите расчет. Ну посмотрите в мои честные и покорные глаза, разве они могут лгать?

Я выкатила на Сюзанну глаза, и она принялась хохотать, вытирая слезы передником:

– Вот негодницы! Ну, полно. Сейчас пришлю к вам девчонку с чаем и ореховым пирогом – испекла ваш любимый.

– Ах, душенька Сюзанна, грацие! Милле грацие!

– Но обещайте, что более никаких глупостей хотя бы до праздника Святого Исцеления.

– Но ведь это добрых три недели!

– Совершенно верно. Я принесу вам недоделанные гобелены, извольте сидеть в рукодельной и вышивать. Это и будет ваше наказание. А с порками покончим. Вы ведь уже взрослые девицы, невесты, сколько можно раскрашивать вам задницы…

– Спасибо, Сюзанночка! От имени наших задниц!

Сюзанна, продолжая хохотать, вышла из комнаты.

– Ну так, – задумчиво поглядела на меня Оливия, – я вот что тебе скажу: тут дело пахнет заговором.

– Каким?!

– Против меня как наследницы. Разве ты не видишь, что вассалы и родственнички сговорились сгородить эту дверь в преисподнюю, чтобы посмеяться надо мной, легковерной дурочкой?!

– Оливия, есть такое душевное заболевание, когда всех подозреваешь черт-те в чем. Как же оно называется…

– Паранойя.

– Во-во. Ты не больна им, случайно? Ну сама посуди, какого фига команданте Виктор будет сговариваться с тем же Себастьяно? Себастьяно против него – червяк.

– Да, – Оливия почесала прыщик на подбородке. – Давай все-таки сделаем Себастьяно гадость. Ну просто чтобы форму не потерять за три недели.

– За нами будут следить. Как мы сидим в рукодельной и рукодельничаем.

– Рукодельничать можно по-разному. У меня есть план… Надо проникнуть в комнату Себастьяно и порыться в его сундуках с одеждой…

– Ага…

Должна предвосхитить события и сообщить почтенной читающей публике, что сей план удался блестяще. Я таки проникла в покои щенка Монтаньи и скрала два его выходных костюма. И самолично пришила к плечам его колета издырявленные гульфики, а к парадным штанам – кучу разноцветных ленточек, что в изобилии имелись в рукодельной. А Оливия изрезала его дорогие кружевные воротники… Словом, получилось отменно, а главное, никто нас не заподозрил – мне даже удалось незаметно вернуть все в сундук. Мы смиренно вышивали, а Себастьяно поминал весь ад, глядючи на испорченные костюмы… Но это уже неинтересно. Вперед, мое перо!

Прошло две недели из отведенных нам в качестве наказания, а его светлость все не возвращался. Жизнь в замке текла в своей колее, мы с Оливией каверз не совершали, нахлебники продолжали благополучно объедать великого поэта, и от скуки у меня стали даже мочки ушей болеть. Чтобы окончательно не свихнуться на вышивании, я решила заняться разбором книг, в беспорядке сваленных в библиотеке, – это все были новинки поэзии, недавно вышедшие из печати. Все старолитанийские поэты считали священным долгом присылать свои публикации его светлости в надежде быть особо отмеченными и приглашенными к с голу герцога, а то и ко двору королевской фамилии. Ничего удивительного, была бы я поэтессой, тоже стремилась бы к славе за счет анапестов и сонетов. Одним ямбом сыт не будешь, знаете ли… Но и это неважно. Важно то, что я снова встретила мессера Софуса.

Произошло это душной сентябрьской ночью, когда все замерло в ожидании близкой грозы. Вокруг пахло раскаленным железом, в черном небе проскакивали извилистые молнии, ветер умер, и я, мучаясь от жары, распахнула окно и встала, опираясь о подоконник, жадно вдыхая липкий воздух. Положение отравляло обычное женское недомогание, которое всегда проходило безболезненно, а тут я просто места себе не находила от боли, и не помогали обычные в таких делах отвары мяты и мелиссы.

Огненный шар возник передо мной из ниоткуда. Я застыла изваянием и только смотрела, как этот воплощенный ужас медленно вплывает в мою комнату, бешено вращаясь, разбрасывая искры и натужно гудя, как стая рассерженных шмелей. Вот он прошел, почти опалив кожу на лице, вот он замер над левым плечом.

– Мамочка, – прошептала я, что, разумеется, было полной глупостью – уж кто-кто, а мамочка точно помочь бы мне не смогла, ибо бросила меня в самом невинном возрасте, как вы помните.

Шар резво взлетел к потолку, и я закрыла глаза – сейчас он ударится о потолок и взорвется, и в этой мучительной вспышке погибнет юная Люция Веронезе, так и не ставшая капитаном каперской баркентины… Я настолько реально ощутила свою смерть, что следующее мгновение потрясло меня еще сильней – я услышала легкий смех и голос:

– Дорогуша, не надо бояться! Это я! Ах, все это моя страсть к дешевым эффектам… Ну, дорогуша, откройте ваши очаровательные глазки!

Я повиновалась. Огненный шар исчез, наполнив воздух крошечным облаком золотых искорок с ароматом ванили. В этом облаке парил мессер Софус и насмешливо смотрел на меня.

– Мессер, это вы! – только и вымолвила я. – Как давно я не имела чести встречаться с вами!

– Был за гранью, дорогуша, не мог тебя навестить…

– За какой гранью? – удивилась я.

– Грани бывают разными, – молвил мессер и плавно опустился в кресло. Золотые искорки кружились вокруг и теперь пахли пудрой для париков.

– Не понимаю, – развела руками я.

– Со временем поймешь, дорогуша. Я помогу. Ты постигнешь великую истину о том, что мир устроен совсем не так, как ты привыкла его воспринимать через свои чувства и ощущения. Мир гораздо, гораздо богаче, милая Люция. Присядь, расскажи мне, как тебе живется.

– Благодарю вас, мессер, очень хорошо. Моя юная госпожа настоящая засранка…

– И ты ее за это обожаешь, верно? – прищурил глазки-бусинки мессер Софус.

– Похоже, что так, – улыбнулась я. – Нам не скучно вместе. Я за всю свою жизнь не жила так интересно! С Оливией никогда не знаешь, как начнется и как кончится день. Правда, в последнее время мы с нею в основном рукодельничаем.

– И много нарукодельничали?

– Почти два гобелена, мессер, – с гордостью отрапортовала я. – Я научилась трем видам глади, мессер! И еще я могу делать мережку!

– О, я восхищен! Но ты же понимаешь, дорогая девочка, что в жизни тебе предстоят куда большие подвиги, чем мережка и гладь.

– Да! – я радостно захлопала в ладоши. – Вы сделаете меня капитаном корабля?

– Не сейчас, дорогая, не так скоро. Сейчас ты мне нужнее здесь. В замке.

– А… для чего?

– Для сдерживания.

– Чего?

– Детка, за время моего отсутствия ты повредила слух? Я же ясно сказал – для сдерживания.

– Но что я должна сдерживать?

– Правильнее сказать: кого.

Я открыла было рот, но мессер Софус поднял изящную лапку:

– Молчи и слушай.

Я замерла.

Мессер заговорил:

– Наша Вселенная – не единственная, Люция. Есть множество других, неисчислимое множество. Некоторые из них параллельны друг другу и не подозревают о существовании других миров. Некоторые же имеют точки пересечения, а что такое точка пересечения, ты понимаешь, ибо даже ты неплохо изучала геометрию.

– Да, мессер…

– Эти точки – тоже вселенные, Люция. Мы называем их «пункты переброски».

– Мы?!

– Разумеется. Ты ведь не думала, что я такой один, хотя в своем роде я, конечно, уникален…

– Но кто вы такие?

Мессер улыбнулся, обнажив клыки – они сверкали, как раскаленные угли:

– Я называю нас попутчиками. Мы – существа, возникшие еще до появления материи, мы – чистая энергия, и объяснять тебе нашу суть такое же бесплодное занятие, как растолковывать муравью строение табуретки, по которой он ползет.

– То есть вы видели, как возникло все сущее?

– Вот просто как тебя сейчас вижу. Мало того, дорогуша, все сущее продолжает процесс возникновения постоянно, сущее расширяется, как капля масла растекается по поверхности стекла. Большой взрыв продолжается.

– И это никогда не кончится?

– С точки зрения науки – нет. С точки зрения богословия – ты наверняка знаешь о конце всего.

– Да, но что из этого правда?

– Дорогуша, мы отвлеклись от главной темы нашего разговора. Суть ты уловила. Миров бесконечное количество. Они иногда имеют точки пересечения. Эти точки – места опасные, поскольку, по сути, являют собой проходной двор для существ из самых разных миров, не всегда дружелюбных и готовых размахивать приветственными флагами.

– Флагами?!

– Дорогуша, следи за мыслью. Ваш замок – та самая точка. До недавнего времени нам, попутчикам, ответственным за этот сектор, удавалось вполне успешно проводить политику сдерживания, особенно в отношении Черного Круга и Кластера Смерти… И все-таки кто-то пробрался.

– Как?

– Дорогуша, то, что ты видела, – клок выжженной земли, запах, разломы – это остаточное явление перехода.

– Значит, это правда! А мне никто не верил! Ну я…

– Ты сделаешь самое милое лицо и будешь помалкивать на эту тему в замке и окрестностях. И даже со своей компаньонкой ты будешь обсуждать только гобелены, пирожки и мальчиков. Твоя главная задача – наблюдать. Кто-то совершил переход с другой стороны. И очень оперативно ликвидировал последствия перехода. Так аккуратно ведут себя ликвоиды из Кластера Смерти, но какова тогда их цель?.. Ладно, это пустые предположения. Слушай меня внимательно, девочка. С сегодняшнего момента всю свою жизнь ты должна посвятить только одному: следить. За каждым существом – необязательно человеком, – которое появится в поле твоего зрения.

– Необязательно человеком? – тупо переспросила я.

– Даже за кроликом. Ты и представить себе не можешь, на что способны существа, имеющие вид здешних безобидных кроликов. Бегают этак по зарослям, юркают в норки, а норки на самом деле являются энергетическими поглотителями… Также опасны гусеницы и грибы, особенно в сочетании с курительными трубками. Да, вот еще что… Тебе нужно какое-никакое оружие. Хотя бы для самозащиты. Вот, возьми.

Мессер протянул мне колечко. Самое обыкновенное серебристое колечко, которое на моем пальце смотрелось не толще серебряной нитки.

– Оно защитит меня?

– Оно предупредит об опасности и даст твоему мозгу импульс, как лучше повести себя в грядущей ситуации. Кроме того, оно будет автоматически накапливать информацию обо всем, что ты видишь и слышишь. И эту информацию буду получать я. Мы теперь станем постоянно связаны, Люция. И если тебе будет грозить нешуточная опасность, я немедленно приду на помощь. А теперь ступай в постель и спи. Но прежде закрой окно.

– Душно…

– В галактической системе звезды Z3O22 температура такая, что плавятся даже алмазы. И при этом там существует графитовая цивилизация, выживают как могут. И им это даже нравится. Так что привыкай к тому, что есть, – это первая ступень, которую ребенок преодолевает, становясь взрослым. Спокойной ночи, девочка. Да. Этот наш разговор ты не забудешь. Ты ступила на новый уровень.

– Уровень кого?

– Я уже говорил. Попутчика. Но я буду называть тебя по твоей должности – компаньонкой.

– Как вам будет угодно, мессер.

Я захлопнула окно, а когда повернулась, в комнате уже никого не было. Глухо рокотал гром, проскакивали молнии, за свинцовыми переплетами окна сгустился кромешный мрак, и я задернула портьеру оттого, что мне впервые стало страшно.