Текст книги "Ты в гадалки не ходи"
Автор книги: Надежда Первухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Глава 10
– Хорошо. – Он сел на диван, ссутулившись и свесив руки между мосластыми коленями. – Все началось с того момента, как ты нам с Ладой погадала.
– Я гадала вам честно, и не моя вина в том, что вы не сможете быть вместе.
– А мы уже и не вместе. Когда мы вышли от тебя, Лада со мной поссорилась. Бросила меня.
– Понятненько. И ты решил отомстить той, что разрушила ваше счастье. То есть мне.
– Да, все так и было. Я купил в лавке мадам Жервезы…
– Этой старой ведьмы? Ну-ну, и что же ты купил?
– Амулет, позволяющий быть определенное время невидимым и неслышимым.
– Вот черт!
– Потом я взял ломик и…
– Пошел громить мою квартиру. Очень мило.
– Я искал ту книгу, по которой ты нам гадала. Я хотел взять ее и уничтожить, чтобы ты больше никого не смогла разлучить. Книгу я нашел и смог уйти незамеченным, но…
– Что?
– Я не смог уничтожить Книгу. Она мне не позволила.
– Кто она?
– Книга. Сама Книга.
– Разумеется, я ему не позволила, – раздался шелестящий голос Книги. – Еще не хватало, чтобы этот болван нажил себе головную боль.
– Вот! – нервно вскрикнул Ярослав. – Вот так она со мной и говорила.
– Естественно, она с тобой говорила. Потому что это не просто книга, а книга с душой. Частицей Мировой Души.
– Книга приказывала мне вернуть ее обратно. Но это было трудно. Я боялся.
– Конечно, трудно тебе! Как воровать и дом громить – так это легче легкого, а вот наоборот…
– Да. Но вот она. Я все-таки вернул ее.
– Молодец, хороший мальчик. Спасибо тебе и все такое. Можешь идти. Или тебя в награду за хорошее поведение еще и чаем с коврижками напоить?
– Нет, не надо! – Он даже испугался.
– Тогда все. Ты свободен.
Я проводила его в коридор, держа Книгу Тысячи Птиц обеими руками. Специально, чтобы этот тип не лез с рукопожатиями.
Он помедлил у двери и спросил:
– Скажи, а может быть, мы с Ладой помиримся?
– Помиритесь вы или снова поссоритесь, приговора Книги отменить нельзя. Вам не быть вместе.
– И все-таки мы попробуем. Мы очень любим друг друга.
– Что ж, удачи.
Я захлопнула за ним дверь и немного послушала тишину, образовавшуюся у меня в квартире. Это была блаженная тишина, прекрасная, как вода лесного озера. Люблю тишину. В ней легче думается.
Но тишина была недолгой. Заворчала Книга:
– Почему ты меня не искала?
– Прости, не было времени. Ну совершенно.
И я рассказала Книге о том, что со мной случилось за эти дни.
– Гадание на воде и крови… – протянула Книга. – Не лучший вариант. Попадание крайне редкое.
– Да, мне уже говорили. Но что я могла сделать без тебя?
– Хочешь, перегадаем?
– Нет, не стоит. Еще из-за каждого бандита переживать – переживательный аппарат зашкалит.
Книга засмеялась. Смеялась она так, словно кто-то мял бумагу.
– А не хочешь погадать о собственной судьбе? – спросила Книга, отсмеявшись.
– Нет, я рисковать не буду. Вдруг меня ждет что-нибудь неприятное.
– Лучше быть подготовленной к неприятностям.
– Как ни готовься, все равно не подготовишься. Неведение лучше. Живут же как-то люди в неведении.
– Ну тогда спрячь меня подальше. Чтобы еще кто-нибудь не спер.
Я спрятала Книгу и почувствовала, что засыпаю. Видимо, треволнения, испытанные мной за последнее время, дали о себе знать. Чтобы позорно не заснуть белым днем, я взяла новый роман Надежды Первухиной, тарелку с бутербродами и удобно устроилась на диване.
И тут я вспомнила о Санди, да так, что роман показался неинтересным, а бутерброды сухими и пресными. Я поставила тарелку на журнальный столик, отбросила книгу…
– Это что со мной такое? – вслух изумилась я. – Я что, в него влюбилась?
Сама мысль об этом заставила меня покраснеть. И тут зазвонил мой мобильник.
– Алло?
– Ника, привет. Это Санди.
– О святая Вальпурга! Что тебе понадобилось от меня?
– Я хотел тебя предупредить.
– Насчет чего?
– Кажется, люди в окружении Сметанина прослышали о том, что ты гадала моему отцу.
– И что?
– Они могут надавить на тебя, чтобы узнать результаты гадания. Им это очень важно. Ника, я тебя прошу: никуда не отлучайся из дома, никому не открывай. Только мне. Я постараюсь приехать незамедлительно.
– Ты что, собираешься поселиться в моей квартире и сторожить меня, как верный пограничный пес Алый?
– Ника, это не смешно. Ты не представляешь, кто такой этот Сметанин.
– Видимо, кто-то очень страшный, раз даже ты его опасаешься.
– Опасаюсь?! Да я боюсь его хуже вируса Эбола!
– Не перестаю удивляться твоей начитанности. Ты меня восхищаешь, Санди. Ну все, привет. И спасибо за предупреждение.
– Ника, будь осторожна!
– Буду.
Я отключила телефон и задумалась. Во что еще втянет меня судьба?
Естественно, я не испугалась того, о чем мне говорил Санди. Какой-то бандит Сметанин… Буду я его бояться, как же! Блатной жаргон, малиновый пиджак – нот и все, чем славятся наши отстающие от моды щедровские бандиты.
Сидеть дома и сторожить Книгу было скучно. И я решила, что прогуляюсь в чайную "Одинокий дракон" к Марье Белинской.
Я спрятала Книгу получше, переоделась из лилового свитера в шелковую блузку – на улице ощутимо потеплело, заперла за собой дверь и отправилась в чайную. Идти было довольно далеко, но я решила прогуляться, подышать нежным и пряным осенним воздухом.
На маленьком базарчике, самостийно раскинувшемся возле троллейбусной остановки, щедровские овощеводы и цветоводы торговали кто чем – кто кабачками и тыквами, кто хризантемами. Хризантемы я просто обожала и знала, что Марья Белинская их тоже обожает. Поэтому купила букет больших и пышных мраморно-белых хризантем и решила, что иду в "Одинокий дракон" не с пустыми руками.
Несмотря на довольно раннее время, чайная была полна народу. Видимо, это студенты отсиживались здесь после занятий. Я нашла Марью на кухне, где она готовила очередную порцию чая.
– Привет, Марья.
– О, Ника, здравствуй! Какой роскошный букет!
– Это тебе. Держи.
– Ох, мне даже неудобно. Спасибо, Ника. Слушай, сделай божескую милость…
– Да?
– Отнеси вот этот поднос в кабинку возле статуи Будды. А я пока передохну и поставлю твой букет в вазу. Сегодня такой напряженный день.
– Хорошо, я все сделаю.
Я отнесла заказ и вернулась на кухню. Мы с Марьей немного поболтали, и тут колокольчик возвестил о прибытии нового посетителя.
– Пойду встречать, – сказала Марья.
Она вышла из кухни, а я принялась рассматривать батарею глиняных расписных чайников. Они были настолько красивы, что я подумала: вот бы мне на свадьбу подарили такой. В общем, я повредилась умом, это наверняка. Потому что раньше слова "свадьба" точно не было в моем лексиконе.
Марья вернулась, и лицо ее было растерянным.
– Что-то случилось? – спросила я.
– Там тип, который только что пришел… он заказал чай "Черная жемчужина" и попросил меня передать тебе, что очень хочет с тобой поговорить.
– Где он сидит?
– Он прошел в малый зал. Там почти никого, так что ты его сразу узнаешь. Лет тридцати, одет в серый костюм-тройку, на носу тонированные очки. Вообще, впечатляющий мужчина. Слушай, может, это твой тайный поклонник?
– Сомнительно, – ответила я. – Ладно, пойду взгляну на него.
– Я приготовлю чай и тебе. Что ты хочешь?
– Ройбуш с ароматом карамели.
Я вышла и направилась в малый зал. Типа в тонированных очках я увидела сразу. Он действительно выглядел лощеным и респектабельным, но на моего поклонника не тянул никак. При виде меня он с кошачьей грацией поднялся из-за низенького столика.
– Госпожа Рязанова? – спросил он.
– Да, это я.
– Меня зовут Игорь Князев. Прошу вас, присядьте.
– Для чего я вам понадобилась, господин Князев?
– Я сейчас все объясню, только дождемся чая.
Тут как раз вошла Марья с подносом. Сервируя столик, она тревожно глянула на меня. Я послала ей в ответ успокаивающий взгляд: мол, все нормально.
Марья ушла, мы минуты две держали паузу, попивая чай. Господин Князев пристально изучал меня сквозь линзы своих очков, это я заметила. Наконец он поставил на столик пустую чашку и сказал:
– Я не представился до конца. Я не назвал свою должность.
– И какова же ваша должность?
– Я личный астролог господина Сметанина.
Три тысячи чертей! Только этого мне еще и не хватало!
– И для чего же я понадобилась личному астрологу господина Сметанина?
– Все очень просто. Господин Сметанин узнал, что господин Евсеев пригласил гадалку для того, чтобы она предсказала ему будущее.
– А откуда он об этом узнал? – поинтересовалась я.
– У господина Сметанина есть свои источники информации.
– Ага, понятно. И что же вам нужно?
– Мне нужно, чтобы вы в точности пересказали мне, что именно вы нагадали господину Евсееву.
– Зачем?
– Это личное требование господина Сметанина. А его требования не обсуждаются.
– Да уж конечно! Это, вероятно, вам, как астрологу, понадобилось знать результаты гадания, чтобы сопоставить их со своим астрологическим прогнозом. Ведь так?
– В какой-то степени да. Хотя я не верю и не доверяю никаким гадалкам. Астрология как точная наука исключает ту версификацию данных, которыми оперирует гадалка. Ну-с, итак?
– Что "итак"?
Похоже, господин Князев начал терять терпение. На его безукоризненном лбу выступил пот. Господин Князев промокнул лоб столь же безукоризненно белым носовым платком.
– Я плохо объяснил? Или вы недослышали, госпожа Рязанова? Мне нужно знать результаты вашего гадания господину Евсееву! И немедленно!
– Послушайте, вы, – начала заводиться я. – Если вы знакомы с оккультным миром, а я подозреваю, что это совершенно не так, то вы должны знать, что у гадалок есть закон: никогда не рассказывать о результатах гадания противнику того человека, которому гадали. Проще говоря так: "Не рассказывай жене то, что нагадала любовнице". Вам понятно?
– Понятно. Но господин Евсеев – не жена, и господин Сметанин – не любовница. Вы хотите нажить себе неприятностей?
– Похоже, у меня в жизни наступила такая полоса. А теперь позвольте мне мирно наслаждаться ройбушем. Я не скажу вам ни слова.
– Хорошо же, – Князев поднялся с коврика. – Пеняйте тогда на себя, идиотка!
Он ушел, хлопнув входной дверью так, что с гвоздика сорвался колокольчик.
Марья тут же подскочила ко мне:
– Ну что он?
– Приставал, грозился – все как в дешевом боевике. Но я была тверда.
– Ох, Ника, боюсь я за тебя.
– Не стоит, Марья. Я справлюсь. В конце концов, умение справляться с трудностями – фактор, необходимый для роста полноценной личности. Это я на лекциях по психологии прочитала и запомнила.
Марья засмеялась:
– Все-таки будь осторожна.
– Буду. Позвоню Юле, может, она какой-нибудь оберег мне предложит…
– Да, это правильный шаг.
Я допила ройбуш, распрощалась с Марьей и отправилась домой. После разговора с Князевым меня переполняла какая-то злая бодрость. Поэтому, придя домой, я переоделась в старые спортивные штаны и майку и принялась убираться.
Убиралась я так активно, что даже не слышала звонка мобильника. И только потом совпало так, что я выключила пылесос, а мобильник раззвонился вновь.
– Да!
– Ника, а можно я приду к тебе в гости?
– Санди, ты, что ли? Вот уж сто лет, сто зим!
– Так можно?
– Ну приходи. Только не раньше чем через час. Я занята уборкой и выгляжу не лучшим образом.
– Нет, давай я лучше сразу зайду. Я помогу тебе убираться. Все равно я уже у двери твоей квартиры стою.
– Ты просто кошмар для девушки, Санди. Ладно, иду открывать. Ты обалдеешь от моих старых спортивных штанов.
– Согласен и готов.
Я отключила мобильник и отперла дверь.
И сначала увидела букет.
Это были роскошные чайные розы, такие не всякий жених подарит не всякой невесте.
Санди, вооруженный букетом, шагнул за порог:
– Можно?
– Черт бы тебя побрал, Санди Пруэль! Такой букет впору королеве!
– Тебе тоже подойдет. Держи.
Я приняла букет и задохнулась от восторга. Таких букетов мне еще никто не дарил!
Мы прошли в гостиную, я поставила букет в вазу и сказала:
– Молодой человек, а уж не ухаживаете ли вы за мной?
– Ухаживаю, – спокойно ответил Санди. – Давай помогу в уборке.
– Ну с пылесосом я и сама справлюсь, а вот в кладовке у меня…
– Что?
– Полка с креплений сорвалась. Не выдержала тяжести учебников, которые я на ней хранила. Может, починишь полочку?
Я проводила Санди в кладовку, он оценил размеры работы и беспрекословно взялся за нее. Чтобы не мешать мужчине, я захлопнула дверь кладовой комнаты и продолжила пылесосить, периодически бросая страстный взгляд на вазу с розами.
А дальше случилось вот что. Я как раз домывала полы в коридоре, когда входная дверь распахнулась и меня обхватили сильные мужские руки. Я взвизгнула, в голове вихрем пронеслись две мысли: "Я не заперла за Санди дверь!" и "Это насильник!"
А это был Князев. Он с силой развернул меня и швырнул в стену. На этой стене висело зеркало, я ударилась об него и почувствовала, как зеркало треснуло. Только бы в спину не вонзились осколки!
– Сучка, – с какой-то гадливой радостью пробормотал Князев. – Я же тебе сказал: пеняй на себя!
Я еще не успела встать, а он рухнул на меня всем телом и принялся рвать на мне одежду. При этом он еще награждал меня увесистыми ударами, так что я не могла даже закричать. Он сорвал с меня спортивные штаны и трусики.
– У-у-у какая ты сладкая. – Его руки стиснули мои несчастные бедра, – С-сладкая!
И больше он ничего не произнес, а просто, обмякнув, так и завалился на меня.
– Нельзя много сладкого, – где-то в вышине прозвучал голос. – Диабет будет.
И тут я разревелась.
Санди оттащил безвольного Князева к двери, помог мне встать. Я кое-как прикрывалась рваными штанами.
– Я не смотрю, – сказал Санди. – Ступай переоденься.
Но я переоделась не раньше, чем приняла душ. Вместе с горячими струями я старалась смыть грязные прикосновения этого гнусного типа Князева. Значит, он шел за мной от "Одинокого дракона". И почему в этот период моей жизни все за мной следят? Не иначе карма такая.
Закутавшись в мягкий махровый халат, я с опаской выглянула из ванной. Ничего. Тишина.
– Я на кухне, – счел нужным объявить о себе Санди. – Полы в коридоре домыл, урода в бессознательном состоянии выволок на лестничную клетку. Зеркало спасти не удалось. Я все в мусоропровод выкинул. Ничего, я куплю тебе новое зеркало. Будет круче прежнего.
Я подошла к нему на кухне и прижалась к его безоговорочно крепкой груди:
– Санди, ты меня спас. Да благословит тебя святая Вальпурга!
– Кофе будешь?
– Да. А ты?
– А как ты думаешь? Слушай, что это за тип, который так активно пытался тебя изнасиловать?
– Этот тип – личный астролог господина Сметанина. Я сегодня виделась с ним в "Одиноком драконе".
Он хотел, чтобы я выдала ему то гадание, которое нагадала твоему приемному отцу.
– Да ты что?! Ну, мало я ему врезал!
Мы пили кофе и смотрели друг на друга. Санди смотрел на меня так пристально, что я смутилась, хотя вообще смущение мне несвойственно.
– Я как-то не так выгляжу?
– Ты выглядишь прекрасно. Я удивляюсь, как это я не встречал тебя раньше. Ведь Щедрый – городок маленький.
– Не судьба.
– А теперь – судьба.
– А теперь – да.
Кофе был на некоторое время забыт. Мы целовались, наслаждаясь новизной впечатлений. Может, в этом поцелуе еще и не было любви, но зато определенно была притягательность. Этакий мотылек, летящий на пламя свечи…
Кто-то от души грохнул по моей входной двери. Я вздрогнула, отстранилась от Санди.
– Не обращай внимания, – прошептал мне мой шкафчик. – Это Князев голову себе от злости разбивает. Ничего, я с ним еще разберусь.
И снова потянулся ко мне губами.
Мы ушли из кухни в гостиную и там на диване… В общем, как-то само собой получилось. Наверное, потому, что я была слишком возбуждена и Санди для меня в ту минуту олицетворял Положительного Героя, так что… Я лежала, уткнувшись ему в плечо, а Санди шептал что-то бессвязно-ласковое, благодарил сам не зная за что. Хотя… Кое за что меня можно было и поблагодарить.
Потом мы заснули ненадолго.
А проснулись дико голодные и решили приготовить пиццу.
Пицца получилась на удивление хорошая, мы поглощали ее в относительном молчании.
Так и закончился этот день. И Санди остался у меня.
Глава 11
Прошел примерно месяц с того исторического дня, когда я погадала господину Евсееву. Никаких особо событий не произошло, разве что случилось так, что мы с Санди стали жить вместе. У меня. В его хоромы, куда наведывается его приемный папаша-бандит, меня и калачом не заманишь. Санди это понимал, поэтому мы прекрасно обосновались в моей квартирке. Стояла глубокая осень, когда каждый день был более тосклив, чем предыдущий. Но мы с Санди не тосковали. Он занимался двумя наиболее приятными вещами: любил меня и писал стихи. Нет, ну и по дому мне помогал, как заправский муж! А я с вернувшейся ко мне Книгой Тысячи Птиц занималась гаданием.
Только двум людям я не гадала и не буду гадать никогда.
Себе и Санди.
У нас все должно получиться и без гадания.
Ведь если люди любят друг друга…
Почти любят.
Хотя о Санди нельзя было сказать "почти". Он весь был какой-то открытый, беззащитный, распахнутый, как окно в сад. Такими бывают люди, когда их преображает любовь. И к сожалению, я о себе такого сказать не могла. Не то чтобы я не доверяла Санди, просто… Я еще ничего не решила.
И вдруг в один из тоскливо-дождливых дней Санди вышел из дома за продуктами и не вернулся.
Пропал.
Растворился, распылился на атомы.
Я три дня выдерживала характер по старому принципу:
Ты думаешь, ты красив.
Ты думаешь, ты хорош.
У меня таких хороших
Девять на девять помножь.
А потом у меня кончилась выдержка, и я стала названивать ему на мобильный. Но абонент был вне зоны действия сети.
Что мне оставалось? Ждать, злиться и иногда плакать. Приходили Юля и Марья, утешали меня. А чем можно утешить девушку, которая понимает, что отчаянно влюбилась, а предмет пылкой страсти взял и исчез?! Возмутительно!
В общем, я ждала, ждала и дождалась. Санди объявился на пороге моей квартиры. Только он был не один – с ним четыре охранника, кошмарных мордоворота.
– В чем дело? – спросила я, пытаясь сохранить остатки достоинства.
– Ника, – заговорил Санди, словно выталкивая из себя слова, – Василий Феофилактович хочет поговорить с тобой. Пожалуйста, едем с нами и…
– И не сопротивляться. Ведь так?
– Так.
Я оделась, заперла квартиру и вышла к Санди и его мордоворотам:
– Что ж, едем.
И мы поехали.
Я снова увидела роскошный и эклектичный особняк Евсеева. Правда, мне сейчас не до красивостей было. В моей душе, как чаинки в только что размешанном чае, крутилось чувство злости на Санди, чувство страха и ненависти к Евсееву и еще чувство самосохранения, куда же без него. Я пообещала себе, что не буду оттачивать на господине Евсееве свое остроумие. Четырех мордоворотов мне не вынести. А у него наверняка их больше.
В сопровождении охраны (два охранника спереди, два сзади и Санди замыкающий) я поднялась на второй этаж. Здесь был роскошный зал с диванами и креслами, паркетным полом и гобеленами по стенам. Весело горели дрова в камине, вот только мне было не до веселья и уюта. Перед каминным экраном стояли два кресла. В одном из них сидел Лунатик.
– Присаживайся, госпожа Рязанова, – приветливо указал мне Лунатик на второе кресло. – Будь гостьей в моем скромном обиталище.
Я села. Санди встал за моим креслом, а мордовороты заняли позиции около дверей.
– Не хочешь ли выпить, детка? – поинтересовался у меня Евсеев. Он смотрел на меня ласково, даже по-отечески, но в глубине его глаз я различила хорошо замаскированную ярость.
– Спасибо, но я не пью.
– Молодец, хорошая девочка, здоровье бережешь. Это правильно. Лучше здоровым на тот свет прибыть, а не больным. Ну а я выпью. За свое здоровье, чикса.
Эти жаргонизмы просто бесят! Но тихо, Ника, спокойно.
Лунатик налил себе что-то из прозрачного хрустального графина. Отблески огня из камина красиво играли на ограненном стекле. Странно, какие все мелочи запоминаются. С чего бы это?
Мы некоторое время молчали. Я спиной чувствовала, как нервничает Санди, и потому нервничала сама. Наконец я не выдержала:
– Для чего я вам понадобилась?
Лунатик изобразил искреннее удивление:
– Как это "для чего"? Должок за тобой, чикса.
– К-какой должок?
– А те три с половиной лимона баксов, на которые меня нагрел Сметанин! Ты нагадала, что Сметанин меня не кинет, а он взял и кинул. И хапнул мои три с половиной лимончика. И не поморщился! А ведь одна гадалка нагадала мне, что все у меня будет просто зашибись – и успех, и бабки, и телки. До телок мне, правда, дела нет, но вот бабки… Прокололась гадалочка и меня наколола. А звать эту гадалочку Вероника Рязанова. Не знаешь такую?
– Я… я могу все объяснить. Гадание – это не вся реальность, это прогноз…
– Не свисти. Свистом горю не поможешь. Или гони бабки, или пиши приветы близким.
– Но у меня нет таких денег!
Лунатик сочувственно покачал головой, поцокал языком, а потом запустил в меня пустым бокалом:
– Тебе не жить, сука! – В ярости он вскочил с кресла и заходил перед камином. – Надо мной по твоей милости, сучка, вся братва теперь смеется. Доверился гадалке! Вон у Сметанина – падлы в шишках астролог ходит, он ему верное предсказывает. А тут – девка-дура!
– Василий Феофилактович, зачем вы так, – услышала я голос Санди. – Ника не виновата, что предсказание не сбылось.
– Да? А кто тогда виноват? Дед Мазай и зайцы?
Я представила виноватых зайцев и против воли хихикнула. И тут же получила от Евсеева оплеуху:
– Отсмеялась уже!
Я стиснула зубы. В голове после оплеухи гудело, как в пасхальном колоколе.
– Василий Феофилактович, я верну вам деньги, – сказал Санди.
– Сынок, где ты их брать собрался?
– Грант.
– Какой такой грант? – Голос Лунатика сорвался па визг.
– От Международного фонда инициативы и развития. Я скоро его получу.
Лунатик визгливо, по-щенячьи рассмеялся. А потом сказал, серьезно глядя на меня и на приемного сына:
– Не выйдет. Копейки ломаной твой грант не стоит. Нищеброды одни там в этом фонде. Так что, сынок, прощайся со своей подружкой. Хорошо тебе было с пей, не спорю, но должен я на ее примере всем гадалкам острастку дать! Иначе меня самая распоследняя сучонка уважать не будет!
– Отец, я прошу. Я что-нибудь придумаю!
– Ничего придумывать уже не надо. Я за вас все уже придумал. Эй, Лысый, явись пред мои очи.
Возле моего кресла материализовался колдун. Окаменев от страха, я смотрела на него круглыми глазами.
– Здрасте, – только и сказала я.
– Нет! – закричал Санди, бросаясь ко мне и пытаясь защитить меня…
И тут колдун бросил нам в лицо какой-то золотистый порошок.
И наступила темнота.
Очнулась я от холода. Я открыла глаза. Оказалось, я лежу на берегу Выпи, и холод от земли и воды помогает моим мозгам проясниться.
– Очнулась, – удовлетворенно сказал Лунатик. – Поднять ее.
– Санди! – кричу я.
– Далеко твой Санди, – хмыкает Лунатик. Глаза у него чуть ли не белые от бешенства. – Я его дома запер. Нечего ему тут делать.
Я кое-как встаю на ноги, кутаюсь в негреющую куртку, а в моей голове начинает звучать какой-то назойливый мотивчик.
"Ветер с моря дул, ветер с моря дул, нагонял беду, нагонял беду…" Откуда в моей голове закрутились строчки этого почтенного шлягера, я не знаю. Наверное, от испуга. У всех нормальных людей в ожидании смерти перед глазами проходит вся жизнь, а у меня – нате! – вспомнился какой-то древний хит с радио "Ретро-fm".
Ветер, конечно, дул, и дул весьма сильно. Но шел он не с моря. Эх, мечтала я побывать на море, да так и не довелось. И теперь уже не доведется.
Лысый, которого этот бандит нанял для того, чтобы отнять у меня жизнь, нервно курит и глядит на бурное течение реки. Чего ему-то нервничать? Не он ведь попал в такой переплет, в какой попала я.
– Что стоим, кого ждем? – мрачно спрашивает Лунатик. Сейчас он стоит в шикарной кожанке, сверкает золотым зубом и приказывает:
– Кончай ее, Лысый.
Лысый поднимает руки и начинает плести заклинание, в результате которого от меня останется кучка не поддающегося идентификации пепла. И жители города Щедрого так и не узнают, куда подевалась молодая, красивая (sic!), подающая большие надежды гадалка Вероника Рязанова. Обидно.
– Стойте! – говорю я. – Почему сразу смертный приговор? Давайте я кредит в банке возьму и выплачу вам сумму, на которую кинул вас господин Сметанин.
– Бла-бла-бла, – хмыкает Лунатик. – И эта кредит собралась брать. Это в каком же банке, интересно?
– В Сельхозбанке, например, – жалобно говорю я.
– Чикса, – говорит Лунатик. – Сельхозбанк весь подо мной ходит. Это ты у меня же кредит возьмешь, чтоб его мне и вернуть. Давай, Лысый, мочи ее.
Лысый ухмыляется, и от его улыбки хочется взвыть. Он что-то задумал, этот типичный представитель оккультизма.
– А зачем вам развеивать ее в пепел, Василий Феофилактыч? – говорит он подобострастно. – Можно же се в какую-нибудь зверушку превратить. Например, в хомячка или игуану. Игуана – это модно.
– Ага, и гадит она где попало, – ухмыляется Лунатик. – Нет, говорю "в пепел", значит – в пепел. Я его потом в коробку из-под сигар соберу и в гостиной поставлю. Буду для понта показывать всем корешам, чтоб боялись Лунатика кидать.
– Что ж, – буднично говорит колдун. – Прощайся с жизнью, Вероника Рязанова.
Его пальцы сплетаются, а в глазах вспыхивает алый огонь. Я чувствую, как на мне загорается одежда.
– Помогите! – неубедительно кричу я, и тут от меня все скрывает черная тень.
А скорее черный вихрь.
И я не успеваю вымолвить ни слова.
А потом…
Потом что-то происходит. Я снова где-то лежу, и отовсюду меня обласкивает неяркий, золотисто-медовый свет. Свет так хорош, что мне хочется протянуть к нему руки, но у меня не получается и пальцем пошевелить. И тут я слышу голос:
– Пожалуйста, верните ее.
Я знаю, чей это голос! Это Санди, мой Санди!
Любимый!
Только теперь я поняла, как люблю его.
– Пожалуйста, верните, – снова просит Санди.
– Мы можем это сделать. – Это женский голос, звучащий спокойно и уверенно. Перед таким голосом хочется замереть в благоговении. – Мы можем вернуть ее. Но мы не можем обещать, что жизнь ее примет. Жизнь, как правило, не принимает тех, кто уходит за Край. Единственное, что мы можем сделать, – это вернуть ее к какой-то точке в ее жизни. И знай, мальчик, – возможно, что она вернется не в ту жизнь, которой до этого жила. Ведь у судьбы много вариантов. Ты понимаешь?
– Я понимаю.
– А понимаешь ли ты, что может случиться так, что вы даже и не встретитесь?
– Все равно, верните ее. Я готов себя принести в жертву.
– Жертв нам не надо. Мы же не богини. Что ж, мы исполним твое желание.
Свет становится ослепительным.
Я закрываю глаза…
