Текст книги "Блюз полной луны"
Автор книги: Надежда Первухина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]
Словом, день закончился счастливо. А потом он плавно перетек в такое же счастливое утро. Они быстро перекусили и отправились в университет – все-таки для прогуливания лекций они были еще незрелыми младшекурсниками.
Павел заскочил в общагу. Все, включая принца, были на лекциях, а Павла ждала записка: "Тут тебя искали какие-то челы". Павлик не обратил на записку внимания. Мало ли кто его может искать. Выпил газировки и зарысил на очередную лекцию по истории книги.
Когда он вошел в аудиторию, преподавателя еще не было. За кафедрой сидел принц Аванси-мбонси и развлекал народ тем, что показывал фокус с монеткой – она у него то появлялась меж пальцев, то пропадала. Завидев Павла, принц зашвырнул монетку в какое-то измерение и приветственно помахал рукой:
– Ай, Павел, где ты был вчера? Лекцию пропустил.
– Были дела, – смущенно ответил Павел.
Принц потянул воздух остреньким носом:
– Чую, чую, здесь была замешана девушка! Хорошая девушка! И не просто девушка, а фея!
– Ты не особо шуми об этом, Аванси-мбонси. Ладно?
– Мои уста немы, как могила богини Ар.
– А кто такая богиня Ар?
– О, это очень вредная богиня! У нас в племени ее никто не любил, вот и вырыли ей могилу и похоронили там. Чтобы она людям жить не мешала. О, все! Препод идет.
Павел и Аванси-мбонси заняли свои места среди студентов. Преподаватель расположился за кафедрой.
– Итак, многоуважаемые студенты! Сегодня мы с вами порассуждаем на тему "Понятие и этимология слова "книга". Если не принимать в расчет ненаучные толкования, весь основной смысл слова "книга" так или иначе связан с ученостью, с информацией и распространением сведений среди себе подобных, то есть распространением знаний и образов…
– У меня сейчас мозги лопнут, – тихонько простонала сидевшая Неподалеку от Павла девчонка. – Я ничего не понимаю.
А преподаватель продолжал:
– Исторически сложилось так, что в европейских и переднеазиатских языках содержание термина, его понятие и смысл одинаковы. Греческое "библио", латинское "либер", семитическое "сефер", арабское "китаб" наряду со славяно-балтийским "книга" трактуются одинаково… В русской письменности слово "книга" встречается впервые в Остромировом Евангелии… [1]1
См.: История книги / Под ред. А. Говорова, Т. Куприяновой. М., 2001.– Примеч. авт.
[Закрыть]
Принц старательно конспектировал каждое слово преподавателя, а Павел карандашом рисовал профиль Леночки. Получалось плохо, но все лучше, чем слушать нудятину. И он даже не услышал, когда преподаватель окликнул его:
– Молодой человек! Молодой человек!
Принц толкнул его в бок:
– Проснись, это тебя!
Павел встал.
– Молодой человек, как вас зовут?
– Павел.
– А фамилия у вас имеется?
– Лозоход. Павел Лозоход.
– Очень хорошо. А теперь не будете ли вы так любезны дать нам определение термина "книга", которое встречается у Владимира Даля в его "Толковом словаре живого великорусского языка"?
– Э-э…
– Я вчера цитировал его на лекции.
– Простите, я не был на вчерашней лекции.
– Очень печально. И чем же продиктовано столь вопиющее пренебрежение моим предметом?
– У меня друг… сильно заболел.
– Да что вы говорите! И какая же у него болезнь?
Павел бухнул:
– Простатит.
В аудитории поднялся смех. Смеялся и сам преподаватель – маститый старичок с седой бородой и усами, как у кавалериста.
Постепенно смех стих. Павел стоял перед преподавателем, чувствуя себя полным идиотом.
– Извините меня, – сказал наконец он.
– Что ж, на первый раз извиняю, – сказал преподаватель. – А дальше пеняйте на себя. У вас в эту сессию экзамен по моему предмету, и я вас хорошо запомнил, Павел Лозоход. Садитесь.
Павел сел, краснея, но принц Аванси-мбонси пожал ему руку, словно подбадривая.
После этой лекции было две пары английского, но тут Павел не стал беспокоиться – английский он знал отлично. Как, впрочем, и принц Аванси-мбонси. Но они решили не портить отношений с преподавательницей-"англичанкой" и честно отсидели обе пары.
Потом еще была лекция по истории России. Преподавателем оказалась ученая дама, уже успевшая опубликовать массу своих монографий и исследований по татаро-монгольскому игу. Она все время напоминала студентам об этих монографиях, и было понятно, что зачет получит только тот, кто принесет ей купленную монографию на автограф.
Наконец учебный день закончился. Павел направился в главный корпус, чтобы встретиться там с Леной, об ином он просто не думал. И тут к нему прицепился Канцлер:
– Мой господин, будьте очень осторожны!
– А в чем дело?
– Дело в вашей новой подружке. Она фея, а меж оборотнями и феями не принято общаться. Ваш отец будет недоволен.
– Я принц?
– Да, сир.
– Значит, я сам могу выбирать, с кем мне быть, верно?
– Верно, но феи хитры и пронырливы…
– Что-то не заметил. Ладно, Канцлер, мне пора. До полнолуния я не желаю вас видеть!
– Как вам будет угодно, сир. – И нищий Канцлер растворился, слился с густой тенью лип в студенческом парке.
Павлу даже не пришлось заходить в корпус – Лена ждала его у дверей.
– Я так соскучилась! – сказала она, прильнув к нему всем телом.
– Я тоже. Пойдем к тебе.
– Это позже, а сейчас предлагаю погулять по Старому Арбату. Ты ведь там еще не был.
– Не был.
– Ну вот. Значит, Старый Арбат!
Они поехали на Арбат и долго там бродили. Павел купил Лене браслетик-фенечку, и она тут же надела его.
– Это будет талисман нашей любви, – улыбнувшись, сказала она.
Пресытившись Старым Арбатом, они отправились к Леночке на чердак и там любили друг друга. Но вечером Павел решил вернуться в общагу, а то выселят еще, чего доброго, раз он не появляется.
В общаге все было чинно и благородно. Павел глянул на пол – вместо драного линолеума настелен ковролин, стены покрашены в приятный персиковый цвет, а голые лампочки заменены на изящные светильники. Свита Аванси-мбонси старалась вовсю.
– О, а вот и Пашка! – как родному, обрадовались ему Гарик и Митя. Здесь же был и Аванси-мбонси. – Пашка, ты в самый раз к столу – Аванси-мбонси всех тушеными фазанами угощает. И жабьей настоечкой. Чудо, а не настоечка. В голову бьет хорошо и так освежает!
– Я присоединяюсь к вам, – улыбнулся Павел. – Только штрафную мне не наливайте, а то у нас опять завтра лекции по истории книги. Если этот препод узнает к тому же, что я пил, все, не видать мне зачета.
Павел отдал должное тушеным фазанам, хотя почему-то хотелось обычной прозаической гречневой каши. И не успел он прикончить второго фазана, как в дверь постучали.
– Войдите, не заперто! – крикнул Митя.
И они вошли.
Два подтянутых и холеных джентльмена. В черных пальто и низко надвинутых на лоб черных шляпах.
Павел почувствовал себя неуютно.
– Павел Лозоход здесь проживает? – низким голосом спросил один из вошедших.
– Да, это я, – встал Павел.
– Вам придется проехать с нами.
– А кто вы такие? И почему Пашка должен с вами ехать? – резонно возмутился Митя, но тут один из вошедших достал "глок" и выразительно им помахал, сказав:
– Нам не нужно лишнего шума.
– Я уже иду, – торопливо сказал Павел и набросил куртку. – Я иду, только никого не трогайте, пожалуйста.
– Хорошо, – кивнул тот, что с "глоком", и убрал оружие.
Они молча вышли втроем и мимо ошарашенной вахтерши спустились вниз. За стенами общежития накрапывал нудный осенний дождик, но Павел и его "телохранители" не успели намокнуть, потому что прямо перед дверями общаги припарковался "Порше 959". Павел раньше такие машины только по телевизору видел. И то редко.
Тройка села в машину – сзади на пассажирское сиденье. Двое "телохранителей" так и продолжали держаться по бокам от Павла. А за рулем сидел…
– Человек? – прошептал Павел.
– Нет, волколак. Или вервольф, как вам будет угодно, – сказал тот "телохранитель", что был слева.
– Вам нечего бояться, Павел, – заверил парня тот "телохранитель", что был справа. – Вам не причинят вреда, если вы будете вести себя хорошо.
"Порше" рванул с места. Павлу показалось, что они взлетели.
Он пытался разглядеть что-либо за окном, но это было бесполезно – "телохранители" загораживали весь обзор. Наконец он смирился и сел спокойно. В случае чего он сумеет постоять за себя. Он все-таки наполовину волк.
Как и они…
"Порше" остановился перед невысоким офисного типа строением. Оно было погружено в темноту, светились лишь несколько окон на первом этаже.
– Мы приехали, Павел, выходите.
– А если я заартачусь и не выйду?
Затянутый в черную перчатку кулак молниеносно ударил Павла в солнечное сплетение. Тот согнулся от боли.
– Если вы не выйдете, мы вас вынесем, – заверил Павла "телохранитель".
Павел кое-как выскребся из машины. Нет, если они и дальше намереваются его так бить… Как жаль, что сейчас не полнолуние и он не волк! Тогда бы они подрожали!
Дождик кончился, небо расчистилось. "Телохранители" синхронно взяли Павла под локти и повели ко входу в офис. Точнее, даже поволокли, потому что после удара в солнечное сплетение Павел еще не совсем очухался.
Они вошли внутрь. Павел огляделся.
Это был просторный холл, отделанный черным мрамором. Возле стен стояли небольшие канапе и столики. На столиках в вазах томились оранжерейные розы. Все это приглушенное великолепие освещалось большой хрустальной люстрой. Из холла широкая лестница вела наверх, в неосвещенные этажи.
По ступенькам лестницы быстро спустился человек, так же одетый во все черное. Он подошел к Павлу и "телохранителям".
– Проблем не было? – поинтересовался он.
– Пришлось пригрозить оружием и немного побить, – сказал один из "телохранителей".
– Ну битье – это не наш метод, – лощено заулыбался Павлу тип. – Вы уж простите за превышение полномочий. Идемте, Павел, идемте. Вас все только и ждут.
– Куда меня привезли? – упрямо сжался Павел. – Я имею право знать!
– О да, конечно, сир, имеете! Вы находитесь в офисе Московской Общины оборотней, сокращенно МОО. Нам всем не терпится с вами познакомиться.
– Почему вы назвали меня "сир"? – спросил у лощеного Павел, когда они поднимались по лестнице.
– Просто мы очень хорошо осведомлены.
Они поднялись по лестнице и остановились перед массивными дубовыми дверями.
– Добро пожаловать домой! – сказал лощеный и распахнул перед Павлом двери.
За дверями оказался огромный круглый зал с блестящим паркетным полом, мириадами светильников, накрытыми изысканным угощением столами и креслами. Тут двигаюсь, жевало, хохотало и беседовало по меньшей мере полтысячи человек. Шум был как на базаре.
И весь этот шум умер, стих, испарился, едва Павел показался в дверях.
– Его высочество Павел Тринадцатый! – провозгласил лощеный тип. – Прошу вас, пройдите вперед, ваше высочество.
Павел на не гнущихся ногах дошел до центра зала и остановился. И тут все начали ему кланяться. Это было неприятно и неуютно. Павел вспомнил о Лене. Как ему теперь ее не хватало!
– Прошу вас сюда, сир. – Лощеный подвел Павла к креслу на резном постаменте. – И оделите улыбкой всех этих оборотней – ведь они здесь собрались в вашу честь.
Павел улыбнулся натянуто и холодно.
– А для кого второе кресло? – спросил он.
– Как же вы не понимаете… Для главы Московской Общины оборотней, конечно!
Тут в зале вновь образовалась тишина. Двери распахнулись, и в комнату вбежал, точнее, въехал, скользя по паркетному полу, мальчишка лет двенадцати. Был он в матроске, в шортиках и высоких гольфах. Башмаки зашнурованы кое-как, да и прическа – сплошные вихры.
– Его высокочтимость глава Общины оборотней, король Кирилл! – провозгласил лощеный.
Все опять за кланялись.
Павел тоже поклонился, а что, голова не отвалится.
Король Кирилл взгромоздился на стоявшее рядом кресло и оценивающе посмотрел на Павла.
– А ты ничего, – сказал он. – Могло быть и хуже. Ну как, ощущаешь себя принцем?
– Нет. А должен?
– Конечно, должен! До нас дошли слухи, что прежний принц Щедровской Общины скончался, и теперь ее глава – ты. Как удачно! Мне давно хотелось с тобой познакомиться. Эй, вы, светские гости! Можете проваливать!
– Зачем же так… – протянул Павел.
– А затем, что нам надо поговорить. Наедине.
Гости меж тем торопливо покидали зал. Наконец у входных дверей остались только несколько типов в черном с оружием. Телохранители, понял Павел.
– Скажи-ка, Пашка, как прошло твое Изменение? – спросил Кирилл.
– Вообще-то тяжело. Боли много.
– Чуда без боли не бывает, это ты запомни. Я превратился в волка очень давно, но до сих пор помню боль своего первого Изменения. Вот так-то.
– Вы превратились давно? Простите, ваше величество, но сколько же вам лет?
– Да я уж со счета сбился. Тысяча двести двенадцать, кажется.
И на Павла глянули глаза, полные тысячелетней мудрости и такого же тысячелетнего цинизма.
– Это только с виду я мальчик, – усмехнулся Кирилл, – Мне этот образ держать легче всего. А ты, я слыхал, студент?
– Да.
– И где учишься?
– Разве вам этого не доложили?
– Доложили, но мне любопытно услышать это от тебя.
– В Московском университете культуры и искусств. На библиотечном отделении.
– О, мон дьё! – всплеснул руками мальчишка. Этот жест ему не шел. – Волк-библиотекарь! Как странно! А скажи, Павел, ты, когда изменился, охотился? Метил территорию?
– Ну да. Но разве это не положено делать оборотню?
– Положено-то положено, но территорию ты пометил ту, которая принадлежит мне. И охотился в тех угодьях, что принадлежат мне.
– Но я же не знал… Меня никто не предупредил.
– Да ладно, забудь. Я не в обиде. В конце концов, мне вся Москва принадлежит. Могу я выделить кусочек для прогулок самого принца волков?
– Да я еще не принц, по сути.
– Принц, принц. Ты не против, если коронацию мы проведем в Москве, а не в Щедром?
– А нужна она, коронация-то…
– Нужна. Чтобы все волки знали – отныне ты принц. И охотиться на тебя запрещено.
– Как?! Оборотни охотятся на своих же?
– Да, процветает у нас в Москве этакая неприятность. Этакий произвол. Ничего не поделаешь – традиция. Правда, эту традицию ввел я. Но повторяю, тебе незачем беспокоиться. Никто тебя не тронет. Если, конечно, ты не перейдешь установленных границ.
– Но я даже не знаю, где они, эти границы!
– Со временем узнаешь. Но ты не волнуйся, ты под моей защитой. Ты же мой друг, верно?
– Во всяком случае, король, я вам не враг.
– Ах, какой хитрец, ушел от ответа! Ну ладно, ладно, это детали…
Было странно слушать подобные слова из уст двенадцатилетнего мальчишки. Впрочем, глаза выдавали истинный возраст этого монстра. Павел засомневался даже в том, что уйдет отсюда живым. Или, по крайней мере, не покалеченным.
– Да не волнуйся, принц! Все будет хорошо. Особенно после того, как ты женишься.
– Что?
– Женишься, говорю.
– О-ох. А я обязательно должен жениться?
– А как же! Все порядочные волки так поступают. Обесчестил девушку – женись.
– Я? Обесчестил? Девушку?
– Вот именно. Во время своей первой охоты. Ага-ага, вспомнил про волчицу, вспомнил! Невинная девушка просто прогуливалась в лесу, а тут такой настойчивый мачо…
– Но я… Это случайно получилось!
– Случайно или нет, мы сейчас спросим прямо у девушки. Инна, явись пред наши светлые очи!
В дальнем конце зала открылась дверь. Из нее вышла девушка в длинном черном платье и направилась к тронам. Подойдя, она присела в реверансе. Павел во все глаза смотрел на девушку. Это она? Та самая волчица?!
Девушка не была красива в общепринятом смысле этого слова. Нет, у нее была прекрасная фигура, лицо, чистое от прыщей или каких-нибудь татуировок, с правильными чертами. Но чего-то этой девушке не хватало. И Павел подумал: она как механическая кукла – движется, говорит, но жизни в ней не больше, чем в осеннем листке, носимом ветром.
– Инна, – обратился меж тем Кирилл к девушке, – это тот самый волк, что обесчестил тебя?
Инна дернула носом, принюхиваясь. А потом сказала:
– Да, это он. Он и сам потерял со мной девственность. Я это тогда тоже очень хорошо почуяла.
– Что ж, – потер руки король Кирилл, – тогда и ждать нечего! Устроим хорошую волчью свадьбу!
– Погодите, погодите! – воскликнул Павел. – Не так сразу. Свадьба – это, конечно, прекрасно, но не для меня! У меня… другие планы. Я пока бедный студент, который учится на библиотекаря. Мне ли заводить семью?
– Ох, ох, ох, бедный он! А разве ты не знаешь, Павел, что тебе как принцу достанется со временем право на Щедровский Пурпурный Аграф?
– Никогда о таком не слышал. Аграф – что это вообще такое?
– Как бы тебе объяснить… Аграф – это такая шикарная застежка для платья или прически. В древности их называли фибулами, а теперь их называют брошами.
– Почему нельзя тогда назвать проще – Пурпурная Брошь?
– Можно, конечно. Но аграф – это так стильно звучит!
– Он что, очень ценный?
– Его ценность измеряется миллионами долларов. Аграф усыпан редчайшими розовыми бриллиантами, а в его середине красуется единственный в мире пурпурный бриллиант.
– Разве такие бывают?
– То-то и оно, что не бывает. Есть только единственный такой бриллиант, и он заключен в Щедровском аграфе.
– И что же, я получу это сокровище?
– Не само сокровище, а право владения им. Где находится Аграф, никто не знает. Найти его невозможно. Но право на владение им есть, и оно вот уже не первый век числится именно за щедровскими оборотнями. Просто когда-то богатые щедровские вервольфы выкупили это право у одного обедневшего дворянского рода московских птицелюдов. Подсуетились, нечего сказать. Так что ты, Павлик, весьма богатый принц. Ничего похожего на бедного студента!
Инна меж тем присела на кушетку, стоявшую у стены.
– Но даже если я и богат, я не могу жениться!
– Почему?
– Я слишком молод!
– Э, парень, не финти. Молод он. Как спариваться – так в самый раз, а как жениться…
– Поймите, я не люблю Инну. То, что было тогда, чистая случайность. У меня… У меня есть девушка, которую я люблю.
– Это фея-то?
– Да, и я попросил бы вас не говорить о ней в столь уничижительном тоне.
– Вот еще. Если хочешь знать, феи стоят в эволюционной цепочке гораздо ниже человека и уж тем более оборотня. Фея – это вообще недоделок какой-то. Обломок цивилизации.
– Какой бы она ни была, я люблю ее!
– Сильно любишь?
– Сильно.
– Значит, ради нее пойдешь на все?
– Да!
– Мальчики, приведите сюда девушку, – скомандовал Кирилл.
– Нет! – воскликнул Павел, но было поздно.
Охранники втащили в зал полубесчувственную Елену.
Павел с болью и ужасом увидел, что ее били. Один глаз заплыл, на шее красовался кровоподтек.
– Это твоя девушка? – спросил Кирилл.
– Да! Что вы с ней сделали, твари?!
– Мы ее немного поучили вежливости. Когда тебя приглашают к королю волков, надо быть вежливой. Поняла, девочка?
Павел бросился к Елене:
– Отпустите ее! Немедленно!
Костоломы отпустили Елену, и она упала на грудь Павлу. Упала и разрыдалась:
– Пашка, за что мне это? Они меня били, так били!
– Я их уничтожу, – пообещал Павел, ласково целуя разбитое лицо девушки. – Я с ними разберусь.
Он обнял Лену и, поддерживая ее, подошел к трону. Несмотря на протесты Кирилла, усадил ее на трон, начал платком вытирать кровь со лба девушки.
– Павел, ты только зря теряешь время. Эта девушка никогда не станет твоей женой. А вот Инна – станет.
– Я не собираюсь жениться на Инне! – прорычал Павел.
– Это твое последнее слово?
– Да!
– Мальчики, займитесь.
Костоломы подошли к трону и сорвали с него Елену. Не обращая внимания на удары и пинки Павла, они принялись методично избивать девушку.
– Вы же забьете ее насмерть! – крикнул Павел.
– Одно твое согласие на свадьбу – и Елена будет жива.
– Хорошо, хорошо, я согласен! Довольны? А теперь оставьте ее в покое.
Костоломы отошли от распростертой на полу Елены. Она вся была в крови.
– Не волнуйся, мои люди уже вызвали "скорую". Елену отвезут в больницу, где ею займутся лучшие врачи-оборотни. Ей больше ничего не грозит, лишь бы ты не отвертелся от свадьбы с Инной.
– Я же дал согласие!
– Вот и хорошо. Елена! Елена, вы меня слышите?
Павел приподнял Елене голову.
– Слышу, – простонала она.
– С этой самой минуты вы должны забыть этого юношу по имени Павел. Он станет мужем другой женщины. Если хотите жить – не подходите к нему близко.
Елена вырвалась из рук Павла:
– Как ты мог… Ты меня предал…
– Леночка, – прошептал Павел и почувствовал в сердце пустоту. Нет, нет, не пустоту. Боль и обреченность.
В гостиную вошли одетые в белые халаты оборотни. Они погрузили фею на носилки и вынесли. Тут же явилась уборщица и затерла на полу пятно крови. Леночкиной крови.
Павел зарыдал, опустившись на подножие трона. Кирилл тут же оказался рядом с ним и успокаивающе положил ему руку на плечо. Павел дернул плечом, сбрасывая руку.
– Напрасно, ты злишься на нас, Пашка, – сказал король, – Мы только хотели, чтобы ты понял – с нами спорить невозможно. Остается или подчиниться, или погибнуть. А с Леной все будет нормально. Я даже позволю тебе навестить ее в больнице. И от себя пришлю букет роз. Но сначала – свадьба. Медлить нельзя.
– Почему нельзя медлить? – тихо спросил Павел.
– Да потому что у меня будут щенки! – визгливо закричала Инна. – Потому что я опозорена перед всей Общиной! Из-за тебя!
– Щенки? – переспросил Павел.
– Ну дети. УЗИ показало двойню.
– Двойню! – весело воскликнул Кирилл. – На одну студенческую стипендию их не прокормить. Ну да ладно, Община поможет. И квартиру вам дадим.
– Вот что, – сказал Павел, – я согласился жениться, это так. Но в остальном я буду вести жизнь обычного студента и жить в общаге. Пусть Инна живет в квартире, я буду навещать ее и детей. Я найду себе еще какую-нибудь работу и буду отдавать Инне все деньги. Только постараюсь как можно меньше ее видеть.
– Чтобы путаться со своей шлюхой-феей, да? – снова завизжала Инна, на щеках у нее проступили красные пятна, – Кирилл, скажи ему!
– Павел, с того момента, как в твою жизнь войдет Инна, твоя жизнь изменится. Тебе придется перевестись на заочное отделение, а работать ты будешь в одном из наших офисов. Или на той работе, которую мы тебе подберем. Никаких общаг. Никаких фей. И никакой охоты в одиночку. Теперь ты будешь охотиться только в стае.
– Вот как?
– Да, только так и не иначе. И не надо смотреть на меня такими яростными глазами – это не я совратил Инну. Между прочим, она тоже учится – в правовой академии. И ей со временем придется взять отпуск по беременности и уходу за детьми. А это вовсе не придаст ее карьере дополнительных бонусов. Так что получше познакомься со своей будущей женой – узнайте интересы, достоинства и недостатки друг друга. Для этого наша Община выделила средства на приобретение путевки на двоих в Толедо. Только представьте – целую неделю провести в старинном испанском городе, бродить по развалинам древних замков, пить восхитительные испанские вина!
– Мне вина нельзя – я беременна, – нарочно напомнила о своем статусе Инна.
– Ничего, детка, будешь пить виноградный сок, – улыбнулся король Кирилл, из уст которого как-то нелепо звучало слово "детка". – А после Толедо будет свадьба. Только мы, оборотни, знаем, как проводить такие мероприятия со вкусом и размахом.
– В нашем случае размах неуместен, – сказал Павел. – Я не люблю Инну, она не любит меня. Зачем все это фарисейство?
– Ничего, в Толедо вы слюбитесь, как пара голубков.
– Сомневаюсь. – Павел с ненавистью смотрел на Инну. Та ответила ему аналогичным взглядом.
– Если сомневаешься, Паша, то знай – нам известно, где живет твоя фея. И подпалить ее вместе с чердаком нам ничего не стоит. Коль ты так любишь ее, позаботься о ее безопасности. Кстати, вот тебе кое-что на память.
И Кирилл протянул Павлу си-ди в пластиковой коробочке.
– Что это? – спросил Павел, уже догадываясь. От этой догадки похолодело сердце.
– Запись того, как избивали твою подругу. Посматривай на досуге, если хочешь, чтобы такого с ней не повторилось.
– Хорошо, – сказал Павел, стискивая кулаки.
В один миг разрушилась его нормальная жизнь и все надежды, связанные с любимой девушкой. Но ничего, он выдержит. Он же волк, а волчьей шкуре ничего не страшно.
– Я все сделаю для того, чтобы Инне жилось комфортно. Только не трогайте Елену.
– Слово оборотня?
– Слово оборотня!
– Что ж, тогда не стоит терять время. Ты, Павел, пока отправляйся в свою общагу. В ближайшее время подай заявление в деканат о переводе на заочное отделение. А как только ты и Инна сдадите первые зачеты – вас ждет Толедо.
Кирилл хлопнул в ладоши. Появились два дюжих телохранителя.
– Проводите принца Павла до машины, – сказал Кирилл.
– Постойте! – взмахнул Павел рукой. – Вы обещали мне, что я смогу убедиться в том, что жизнь Елены вне опасности, что она в больнице, где за ней присматривают…
– Хорошо. Тогда отвезите сначала принца Павла в больницу Общины.
Телохранители кивнули.
Павел бросит прощальный взгляд на Инну. Та ответила ему взглядом победительницы.
Дорога до больницы оказалась долгой. Машина петляла по каким-то проулкам, и Павел подумал, что это специально – чтобы он не запомнил дороги. Но его телохранители не знали, что Павел включил звериное обоняние и теперь запоминал дорогу по крошечным флюидам воздуха, влетавшим в приоткрытое окно водителя. Теперь он мог найти эту дорогу с закрытыми глазами.
Наконец они вырулили на открытую площадку и припарковались. Вышли. Павел огляделся. Посреди площадки находился фонтан (сейчас он уже не работал), окруженный клумбами, на которых завяли цветы.
Цветы… Это резануло по сердцу.
Павел в сопровождении своих телохранителей вошел в вестибюль больницы. За регистрационной стойкой болтала по телефону ослепительная блондинка. Завидев Павла и охранников, она немедленно прекратила болтовню и всем своим видом изобразила полнейшее внимание.
– Добрый вечер, – сказал один из охранников. – Тут к вам сегодня на излечение была доставлена фея.
– Ее зовут Елена, – внес ясность Павел.
– А, ну как же, помню, ее привезли в мое дежурство. Сначала ей сделали операцию, сейчас она вне опасности и к ней можно пускать посетителей.
– Вот посетитель, – показал на Павла один из бандитов.
– А вы?
– А мы его охрана.
– Понятно. Пятый этаж, палата номер пятьдесят четыре. Только, пожалуйста, наденьте бахилы и халаты.
В бахилах и халатах охранники выглядели внушительно, а Павел совсем потерялся. Но это не значит, что он потерялся окончательно. В душе его клокотала ярость – и прежде всего на самого себя. Если бы он тогда не совокупился с этой волчицей… Впрочем, что ж теперь жаловаться. За неразборчивые половые связи надо платить.
Вот только заплатила за это Елена, девушка, которую он любил так, что сердцу становилось больно, а к глазам подкатывали слезы.
В лифте они поднялись на пятый этаж. Все молчали. Да и о чем здесь можно было говорить? И с кем? С этими костоломами?
Пятьдесят четвертая палата оказалась неподалеку от лифта, и все равно Павлу эта дорога показалась вечностью.
"Виа долороза [2]2
От лат. via dolorosa – путь страданий; крестный путь.
[Закрыть],– подумал Павел. – Это моя виа долороза".
Может быть, он и преувеличивал, но в молодости все склонны к максималистским суждениям.
У пятьдесят четвертой палаты дежурила медсестра.
– Больная отдыхает, – сказала она.
– Ничего, мы ненадолго, – сказал один из охранников.
– Мы будем за дверью, – сказал второй охранник Павлу. – А вы входите в палату. У вас десять минут.
Павел кивнул и открыл дверь.
В палате было полутемно. Горел неяркий ночник на прикроватной тумбочке, окна были зашторены.
Павел подошел к постели и опустился на колени:
– Леночка, милая, прости меня…
Девушка, лежавшая под одеялом, открыла глаза:
– Павлик, ты пришел… Дай руку.
Она выпростала из-под одеяла руку и протянула ему. Павел припал к ее руке и понял, что плачет.
– Лена, прости меня, – заговорил он. – Ты пострадала из-за меня, но если бы я знал, что так все выйдет…
– А никто не мог знать, – слабо улыбнулась девушка. По щеке ее тоже поползла слеза. – Знаешь, что самое ужасное?
– Что?
– Они сделали мне операцию. Стерилизовали. У меня никогда не будет детей.
– Подонки!
– Но это ничего. Я уже смирилась. Ведь я хотела иметь детей только от тебя, а тебя у меня отняли.
– Лена, прости меня, прости, прости, если только сможешь…
– Ты ни в чем не виноват. Это судьба. Что они с тобой сделают?
– Они требуют, чтобы я перевелся на заочное отделение, а после первой сессии уехал с этой тварью в Толедо – якобы для того, чтобы получше ее узнать. Ненавижу ее! И себя ненавижу!
– Не надо, Павлик. Ненависть бесплодна. Только любовь приносит свои плоды. Обещай мне, что ты будешь хорошо относиться к этой девушке.
– Лена!
– Нет, обещай, прошу. Она ведь ни в чем не виновата. Да и никто не виноват.
– Лена, ты святая. Я должен был с первого раза это понять.
– Нет, я не святая. Святые не любят блюз, а я люблю. Просто без ума от блюза.
– Лена…
– Обещай мне, что в каждом ресторане, где вы будете сидеть, ты будешь заказывать оркестру блюз. Это будет напоминанием обо мне.
– Хорошо, хорошо, милая, но ты это так говоришь, словно…
– Словно что?
– Словно собираешься умереть. Не смей! Не смей! Ты еще встретишь и полюбишь достойного человека, не такого, как я!
– Ты разве не знаешь? Феи – однолюбы. А умирать я пока не собираюсь. У меня будет долгая жизнь, и я знаю, чем ее наполнить.
– Чем?
– Воспоминаниями о тебе, глупыш. Это будет мой блюз…
Дверь в палату приоткрылась.
– Время истекло!
Лена сжала его руку:
– Прощай. И помни обо мне.
– Но мы ведь увидимся? В университете?
– Еще ничего неизвестно… Так что пока прощай.
– Нет. До свидания.
Павел сидел в машине, и ярость пополам с болью бушевали в нем. Машина довезла его до общежития. Выходя, Павел показал охранникам неприличный жест. Но они только загоготали в ответ на это.
Машина умчалась. Павел долго стоял в сумерках один. Пошел дождь. Павел подставил ему лицо, чувствуя, как по коже барабанят капли. Но дождь не мог смыть его боли и ярости. Павел зарычал и бросился в убежище. Сначала он бежал на двух ногах. А потом понял, что бежит на четырех. Между клочьями его одежды лезла шерсть. Лицо превратилось в волчий оскал.
Он добежал до логова и, ворвавшись туда, принялся все бить и крушить. А потом завыл, и вой его навел страху на всех окрестных псов.
Откуда ни возьмись появился Канцлер. Он увидел, в каком состоянии находится Павел, и ахнул:
– Мой принц, вы изменились, несмотря на то что нет полнолуния!
– Ар-р-р! – прорычал Павел.
– Значит, вы воистину принц волков, раз способны на это! Вам немедленно надо подкрепиться, вы потеряли много сил. Вот соевое мясо…
Павел боком оттолкнул старика от двери и выскользнул в нее, услышав пожелание:
– Удачной охоты!
Первой жертвой вервольфа стала бродячая кошка. Павел пренебрег всеми запретами Канцлера. Кошка сама виновата – не вовремя появилась на его пути. Павел сгрыз добычу, будто ее и не было. Ярость и боль, ярость и боль…
И он завыл, завыл снова, но теперь это был другой вой. В нем было больше слез и печали.
Павел бежал лесом, никого и ничего не боясь.
И тут дорогу ему заступила волчица.
– Вот и ты, дорогой, – нежно прорычала она.
