Текст книги "Хантер (СИ)"

Автор книги: Надежда Сакаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Глава 7. Богиня Ли

– Хант, что это за магическое безобразие стоит у тебя за спиной? – капризно протянула девушка, надув пухлые губки. – Я ждала тебя одного. И вообще, почему ты пропадал так долго?

– Оденься, Ли, – стянув с себя рубашку, Хан бросил ее девушке, оставшись в одних лишь штанах из плотной темной ткани.

Несмотря на образ жизни, у ведьмака не было ни единого шрама – на нечисти все почти без следа заживает. Только хорошо вглядевшись, можно было заметить тонкую серебристую паутинку едва видимых следов, больше похожую на рисунки, чем на отклики былых ран.

– Йа йа йа Ильфорт, – залаял волк, захлебнувшись слюной.

Он во все глаза смотрел на девушку.

– Оно разговаривает, или это был бессмысленный набор звуков? – вскинула брови красавица. – Хант, выстави его, вот-вот окончательно стемнеет.

– Подожди снаружи, и не шуми там, – Хан вытолкал, путавшегося в лапах волка, что никак не мог прийти в себя, и закрыл за ним дверь. – Слушаю.

Ли кокетливо подернула плечиком, заставив рубашку медленно сползти вниз по нежной коже, поправила волосы, острым язычком облизнула губы. Хан не реагировал.

– Как был чурбаном, так и остался, – фыркнула девушка и опустилась на кровать.

Впрочем, расстроенной она не выглядела, воспринимая случившееся скорее как приветственный ритуал, привычный для обоих, чем как собственную неудачу.

– Что стряслось, Ли? – Хан присел рядом. – И почему ты здесь? Неужели отец отпустил тебя одну так далеко?

– Он нашел себе новую игрушку, – вновь фыркнула девушка.

В коридоре послышался испуганный вскрик, гром посуды и топот шагов – кажется, весь заказанный ужин достался волку. Поджав губы, Ли махнула рукой, накладывая полог тишины, и внешний шум точно отрезало.

В комнате темнело, но Хан не спешил зажигать лучину – он, как и его гостья, прекрасно мог обойтись без света.

Некоторое время оба молчали.

Ли пальчиком выводила на гладком плече Хана замысловатые узоры. Внешность ее стремительно менялась, по мере наступления ночи – светлые волосы почернели, кожа засияла ярче. Лунные глаза окрасились в алый, длинные заостренные ушки стали заметно короче, а вот клыки напротив, вытянулись, как у тигрицы.

И если несколько секунд назад перед Ханом была эльфийка, то сейчас рядом с ним сидела настоящая йольфи, хоть и по-прежнему невообразимо прекрасная.

– А ты все так же прячешься от самого себя? – спросила Ли, наконец, подняв взгляд и проведя рукой по волосам ведьмака, собранным особым образом. – Ты ведь нечисть, тебя не накажут.

– Не стоит, – Хан мягко убрал ее руку. – Лучше расскажи подробней, что у тебя случилось.

– Отец нашел мне замену, – Ли согнула ноги в коленях, положив на них свою голову, и от этого стала казаться еще более маленькой и хрупкой. – Проклятая смеска. В прямом смысле проклятая. Уж не знаю, где он ее взял. Привел почти год назад. Она полу-человечка, полу-йольфи. Но еще маленькая совсем, даже уши не заострились. Не думала, что у отца что-то выйдет, девчонка ведь не расцвела еще, чистый ребенок. Но вышло все же. Забеременела. А я ушла. Все равно она родить не успеет, проклятье ее раньше в дамнара обратит. Тогда отец снова ко мне вернется. Ненавижу его. И себя. И ее тоже ненавижу.

Ли всхлипнула, и Хан обнял ее за плечи.

– Давно ты здесь? – спросил ведьмак, желая отвлечь девушку.

– Здесь две луны. А из Эльфантиэля уже как пять лун назад сбежала. Ладно, плевать. Лучше заставь меня забыть об этой проклятой смеске, – Ли привстала, потянувшись к губам Хана, но тот увернулся.

– Не проклята она уже. Я то проклятье пару дней назад как снял.

– Что-о-о-о? – зашипела Ли, подскочив. – Да ты понимаешь, что наделал? А если она отцу обещанного родит? Что тогда будет с миром? А со мной что будет?!

Девушка замахнулась, словно собираясь влепить Хану пощечину, но в последний момент передумала и, подскочив к узкому темному окну, растворилась в темноте, только рубашка с шорохом на пол упала.

Вздохнув, Хан подошел к двери и отворил ее, впуская Ильфорта.

Волк выглядел так, словно его пыльным мешком стукнули. Он открыл было пасть, чтобы разразиться тирадой вопросов, но Хан взмахнул рукой, пресекая это.

– Завтра все. Сейчас спать пора, – и в подтверждении своих слов он первый увалился на кровать, и уткнувшись в подушку, прикрыл глаза.

Чихнув, волк последовал его примеру, расположившись на коврике рядом.

Лионелла. Крошка Ли.

Маленькая богиня – так ее прозвали эльфы.

В нее влюблялся каждый из них, она же всем отвечала благосклонностью, но никого не любила в ответ.

Ли нравилась Хану.

Любил ли он ее, как прочие? Вряд ли. Эмоции ведьмака были сточенными, как его зубы и такими же половинчатыми, словно глаза.

Возможно, умей Хан чувствовать, как человек, и он бы окончательно пал жертвой ее невозможных чар. Но тогда бы не смог узнать ее так, как знал сейчас, и вместо весьма странной и очень разносторонней дружбы, получил бы в подарок одну ночь, которую вспоминал бы всю жизнь.

Со стороны Ли казалась капризной, отчасти несерьезной принцессой, легкой, точно перышко, и живущей так же легко, окруженной любовью, и любящей целый мир вокруг.

Но Хан знал ее настоящую.

Они познакомились больше полувека назад, когда Хантер пытался воскресить свою память, узнав доведьмачью жизнь. В поисках ответов он не обошел стороной и Эльфантиэль – столицу Рассветной империи.

Эльфы смотрели на него косо, а их аура на грудь давила – Хан аж задыхался, но упрямо шел к своей цели. Глупее был, чем сейчас, не понимал многого.

Нечисть у высших не водится – высшие магией по праву крови владеют, изнутри черпают, да другим богам поклоняются. Нет у них нави, есть лишь перерождение, и от того нечисти среди них туго приходится. Чужие нравы, чужие земли. И чем больше эльфов – тем туже.

Вот и Хану, хоть наполовину ведьмак, а все равно тяжело приходилось, а тут еще и сражаться пришлось, почти под стенами столицы. Не понравился он одному из эльфов, ну и завязалось. Так и нашла его Лионелла. В тот день она возвращалась с поездки в соседний город – еле как у отца выпросила – и едва живой полу-ведьмак заинтересовал ее. Она ведь столицу прежде не покидала, и нечисти не видела, ни целой, ни половинчатой.

Зато Хан эльфов много повидал, но сразу понял, что Ли и не эльф вовсе, в смеска.

Зрел в ней магию йольфа ведьмачьим глазом столь же отчетливо, сколь и личину эльфа человечьим. Поэтому-то она ему и открылась, поэтому и сам он ей свой секрет, ото всех таимый, открыть не побоялся.

Отец Лионеллы был одержим единственной идеей – созданием обещанного ребенка. Думал, что с его помощью эльфы войну выиграют, да власть и над йольфами, и над людьми получат. Конечно, не распространялся он об этом своем стремлении, делая все тайком, но сути оно не меняло.

А крошка Ли еще до своего рождения должна была стать завершающей частью его эксперимента. Той самой, избранной, совместившей в себе три расы. По крайней мере, по задумке ее отца.

Не стала, не срослось. Мать Ли, смеска человека и йольфа, умерла родами, на радость королю – ведь больше не надо было прятать ее.

Сама же Лионелла, носительница крови всех рас, должна была принести своему отцу власть над миром, но по ироничному стечению обстоятельств в ней было слишком много от йольфа, чуть-чуть от человека и ни капли от эльфа.

Король даже проводил особый ритуал, решив, что покойная мать Ли ему изменила. Но нет, крошка, со слишком бледной для эльфа кожей, была стопроцентно его дочерью. Парадокс, однако, в том-то и заключалась проблема. Не могут мирно сосуществовать две противоположных крови высших, две их совершенно разные магии – какая-то одна обязательно верх возьмет, вторую всю вытеснит.

Если получить тройного смеску было бы так просто – наверняка уже кто-нибудь, да сделал бы это.

Отец Ли разочаровался, но попыток не бросил. А Лионелла так и росла с чувством не оправданных чужих надежд.

Пока она была маленькая, скрывать истинную сущность оказалось несложно – отец ее лишь заблокировал магию йольфов, да поменял крошке ауру, вписав туда собственный, солнечный цвет. А вот когда Лионелла выросла…

Впрочем, и тут отец нашел выход – придумал сложное заклинание, завязанное его кровью, что полностью меняло суть Лионеллы, и даже запечатывало ее магию йольфи, взамен открывая доступ к солнечной силе  самого эльфа.

Единственное, с наступлением темноты, заклинание слабло, открывая и истинный облик, и чары Лионеллы. Да еще цвет кожи сменить до конца не могло, оставляя ее мерцающей и бледной, точно свет луны.

Но в Рассветной империи ночи коротки, а что до кожи… Да, дети солнца были обычно более загорелыми, от светло-золотого, до темно-бронзового, но к этой особенности маленькой эльфийки все вскоре быстро привыкли. Тем более что такая бледность в сочетании с плавленым золотом волос лишь добавляла Лионелле очарования.

Только сделал все это ее отец не от большой любви – видал его Хан, любовью там и не пахло. Разве что ко власти, но уж точно не к Ли. Просто Лионелла живой ему нужна была, да никем в смешении крови не заподозренной. Ведь едва она расцвела, как он продолжил свои попытки создания обещанного дитя.

Теперь уже с самой Ли.

А вот маленькая богиня, беззаветно любила его, перемежая эту любовь со жгучей ненавистью и отчаянием от того, что никак не могла привлечь внимание отца.

Как солнце, светила она остальным эльфам, и даже одаряла их своей лаской, но так же, как и солнце, была далека ото всех, и лишь один отец занимал ее мысли.

Так и вышло, что сошлись они, два половинчатых, а после, хоть и расходились, но друг о друге всегда помнили.

***

– Кто это был? – спросил Ильфорт, едва рассветные лучи осветили комнату.

– Лионелла, – ответил Хан, поднимаясь с кровати. – Эльфийская принцесса.

– Вауууууу, – восторженно выдохнул волк. – Такая красивая. А кто такие эльфы? Маг иногда говорил про них, но я думал они ужасные, сродни нечисти.

– Хм, – ведьмак смерил волка странным взглядом. – Ты что же, не знаешь ничего?

– Не знаю ничего? – вскинулся волк. – Я очень многое знаю. И знал бы еще больше, вот только всю свою разумную жизнь в башне мага, взаперти, просидел.

– Но ведь про лешаков, и то, как ведьмак должен выглядеть, ты знал.

– Это я еще с лесных своих времен знал. Говорю же, встречал одного ведьмака, да леший в нашем лесу хороший жил. Но дальше этого ничего о мире не знаю. Так, догадки одни, да слухи. Расскажи мне. Расскажи мне о ней.

Последнюю фразу волк произнес особенно жалостливо.

– Хм. Рассказывать особо нечего. Принцесса и принцесса, – пожал плечами Хан, подумав, что самое интересное он обещал-таки никому не рассказывать. – А эльфы, они не ужасные. Просто людей за равных не считают. Одно слово, высшие.

– Высшие, как боги, да? Лионелла-то точно богиня, – мечтательно закатил глаза волк.

– Высшие, как высшие, – отрезал Хан.

Сев на кровати, он достал напильник, и, поморщившись, принялся стачивать свои акульи зубы.

– Ой, – от неожиданности волк подпрыгнул.

Напильник проходил по зубам с премерзким жужжанием, от которого хотелось заткнуть уши. Запахло раскаленным кальцием. Ильфорт залез под кровать, зажав нос обеими лапами.

Было больно, но Хан терпел. К этой боли он давно привык, да и польза от нее была немалая. Ведь если без звука можешь стерпеть такое, то укусы нечисти потом, что щипки переносятся.

Наконец, ведьмак покончил с этим делом.

– Идем завтракать. Только не забудь, что молчать тебе нужно, – напомнил Хан волку и вышел из комнаты.

Ильфорт потрусил следом, находясь под сильным впечатлением от увиденного.

Пока ели, в комнату, по просьбе Хана, притащили большую лохань и наполнили ее горячей водой. С наслаждением отмыв всю грязь (с периодичностью отгоняя любопытного волка), ведьмак с Ильфортом направились в город.

Хан хотел прикупить себе кое-что из вещей, а оставлять зверя одного опасался – тот бы все разнес, а Хану потом отчитывайся.

Даже в отсутствие ведьмачьих зубов, люди косились на их парочку, осеняя себя обережными знаками.

– Хан, рад видеть тебя, – приветствовал их торговец тканями, и его слова уж точно не вызывали у ведьмака никакого сомнения. – Ого, а это что за зверь такой чудный?

– Взаимно, Айдан, взаимно, – улыбнулся Хантер. – А это собачка моя. Вот, прибилась недавно, бросить жалко.

Ильфорт обиженно фыркнул и отвернулся.

С Айданом ведьмак был знаком уже лет десять – спас его как-то от увельсицы, да с тех пор и повелось. Это был единственный из людей, с кем Хан поддерживал долгие отношения.

– Ты на охоту, или наоборот, закончил? – спросил Айдан, почесав короткий ежик волос.

– С охоты, только закончил. В деревушке одной, на самом краю империи, нечисть шуровала, – пожал плечами Хан.

Рассказывать о смесках и проклятии он, разумеется, не стал.

– Ну ладно тогда. А то хотел тебе работенку подкинуть. У сестры в Юльфгарде монстры завелись.

– Юльфгард? Это же на самой границе двух империей? Там сейчас пик войны бушует.

– Война войной, а торговать надо, – развел руками Айдан.

Хан уже хотел было мягко отказаться – голод его молчал, а в вечной войне он уже успел поучаствовать. Да и близость к эльфам энтузиазма не добавляла – насмотрелся на них вдоволь.

Однако не успел Хантер открыть рот, как его отвлек шум за спиной.

Два всадника неслись по улице так, что народ едва успевал отскакивать в сторону. За ними, в некотором отдалении, следовал целый конный отряд.

Вот на дорогу выскочил мальчонка лет пяти, и мать лишь чудом успела оттащить его в сторону, прежде чем копыта размозжили ему голову. Но всадники даже не обратили на это внимания – они вели себя так, словно люди вокруг были не больше, чем мусором.

Йольфы.

Кентрас был частью королевства Галантрия, входившего в состав Йольфской империи. К счастью для жителей, вечная война звучала здесь лишь отголосками – Галантрия была одним из пяти королевств, что напрямую примыкали к землям йольфов, куда вход обычным людям был не то, чтобы воспрещен, но нежелателен.

Однако, несмотря на то, что йольфов в Кентрасе можно было встретить часто, эти двое отличались от остальных, и вскоре Хан понял, почему.

– Рей, из рода Рантиэль, желает выбрать ткани, торговец, – обратился к Айдану тот, что стоял чуть позади.

А Хана словно шишига за ногу цапнула. Темный Малефик! И что он забыл в Кентрасе? Уже не мог же он узнать о снятии проклятья и прибыть сюда искать его, Хана?

Или мог?

А может, прознал, что Ли здесь, и за ней пожаловал? Захватить принцессу враждебной империи – отличная на первый взгляд идея, если всех подробностей, да саму Ли, не знать.

Айдан засуетился, стараясь угодить йольфам – отказывать высшим, или не проявлять достаточной прыти, было себе дороже.

Хан застыл на месте, раздумывая, как ему себя вести. То ли уйти, то ли остаться – непонятно. Но голову ведьмак опустил, чтобы йольфы его человечий глаз не заметили.

Малефик безразлично скользнул по нему взглядом, с чуть большим интересом осмотрел волка, пальцем ткнул в пару лоскутов, и, развернувшись, ускакал прочь. Его помощник остался договариваться дальше.

Дождавшись, пока и второй йольф уедет, Хан кивнул Айдану, сказал, что поможет его сестре, и поспешил в гостиницу.

Волк следовал за ним. Удивительно, но все это время он молчал.

Глава 8. Тайны Темного Малефика.

Рей не любил путешествовать, а в этот раз и вовсе с самого начала все шло не так, как бы ему хотелось.

Во-первых, время.

Глава рода Рантиэль едва закончил работу над новым, поражающим последствиями, проклятием и желал отдохнуть в своем особняке хотя бы несколько месяцев. Все равно за это время война никуда не денется.

Но король поднял его, да погнал в людские земли, а перечить королю у йольфов не принято.

Во-вторых, повод.

Точнее, два повода, и оба глупее некуда. Сначала кто-то доложил о том, что там смеска живет. То ли эльфийский, то ли йольфский – этого доносчик не знал, но все одно, ушастый, а значит с кровью высших. А после, уже кто-то другой, сообщил, что там же (вот так совпадение) принцессу эльфов, несравненную крошку Ли, видели.

И если для первого сгодился бы самый захудалый помощник советникова секретаря, то для второго король посчитал обязательным Малефика отправить.

Однако ни в один из поводов Рей никак не верил.

Кто ж в своем разуме будет смеску под носом у йольфов делать? Уж кабы хотели, так скрылись бы где в глуши, как он сам, Рей, сотню лет назад.

Да и Лионелла не дура, чтоб почти на самую границу Закатной империи переть. А коль была бы дурой, так все равно ее бы отец не отпустил – король берег свою принцессу, как сокровище.

Знакомство с маленькой богиней Рантиэль свел на одной из попыток мирных переговоров. Переговоры ничем не завершились, а вот знакомство оказалось весьма близким. Пожалуй, слишком близким, для королевского советника йольфов и эльфийской принцессы.

В общем, нехотя собирался Рей в это, заранее провальное, путешествие, и настроение его ничто бы поднять не смогло. Даже человеческие женщины, которых Малефик тайком предпочитал хрупким йольфи.

Это было его главным секретом, и Рей хранил этот секрет пуще всего остального, потому что мог он ему стоить не только общественного порицания, но и жизни.

Связи йольфов и людей возбранялись еще даже до начала вечной войны. Это считалось чем-то… извращенным. Люди, будучи похожими на высших, уж слишком от них отличались. И сроком жизни, и отсутствием магии, и, банально, красотой. Бывало даже, что отец от сына отрекался, если тот с человечкой связывался. Хуже, чем коня своего оприходовать, считалось. Даже поговорка существовала: «Йольф с йольфом все равно высшим остается, а человечка, она дурнее кобылы, даже если и раз всего».

А это все еще до начала войны и закона о смесках было.

Хотя закон этот будто бы наоборот сделал – те, кто о людских женщинах даже не думал, вдруг задумываться стали, пусть дальше фантазий в темноте и одиночестве, дело и не заходило.

Рей же с юности тонкокостным, утонченным йольфи предпочитал человечек. Ну не нравилась ему чересчур идеальная, фарфоровая и холодная красота представительниц прекрасного пола темных высших. Хотя поначалу Рей много их перепробовал. Старался убедить себя в том, что он как все, а тяги к человечкам не существует.

Не убедил – против сути не попрешь.

Тогда Малефик погрузился в работу, и достиг на этом поприще весьма больших успехов – благо магия сильная в нем бурлила, позволяя творить то, о чем другие йольфы только и мечтали.

Король с периодичностью пытался Рея поженить, дабы кровь поскорей начала свое брать. Но Малефик с той же периодичностью от этой чести отказывался. Как представлял, что с йольфи возлечь придется – аж тошнить начинало.

Рантиэль подозревал, что и в этот раз король отправил его в Кентрас не без умысла. Небось, желал в его отсутствие очередную невесту подобрать. В присутствии Рея сделать это было практически невозможно – Рантиэль на потенциальных своих жен так косился, что те больше перед ним не появлялись. Не зря же прозвище Темный Малефик заслужил.

А вот пока Рей будет гоняться за воображаемыми смесками, да призрачную Ли ловить, король ему успеет йольфи подготовить, морально потренировать. Он ведь тоже тяжело смотреть умеет – властелину империи это по статусу положено.

Поэтому стремился сейчас Рей быстренько разобраться со всеми делами, на него насильно возложенными, да вернуться в столицу, пока теряющий уже терпение король его задним числом на ком не женил.

В Кентрас Малефик со своим отрядом прибыл на рассвете. Обустроился в лучших апартаментах, какие только смог найти, и тут же отправился поручением королевским заниматься.

Первым делом хотел Рей на рынок заехать – было у него одно заклинание, под названием «полог», на поиск магии эльфов нацеленное, что ткани особой требовало. Давно его разработал, да так пока не опробовал, уж больно тяжко давалось, не стоил результат усилий. Но в этот раз, поскольку времени терять Рей не желал, решил, «полог» в самый раз придется.

А, кроме того, на рынке можно много чего полезного узнать. Увидят людишки самого Темного Малефика, шептаться начнут, да гадать, зачем он прибыл. Глядишь, что полезное случайно и выболтают.

Рей так уже пару раз делал – весьма действенно выходило.

Погода, к несчастью, выдалась солнечная, и Рей еще пуще морщился, представляя, как будет отдыхать, когда все это закончится. Йольфы, они ведь дети ночи, они тьму любят. Не зря же их темными высшими зовут.

Ночь для йольфов – время силы. В Закатной империи днем на улице ни одного йольфа не увидишь, спят они в это время. Хотя день там сродни здешним сумеркам: серый и мрачный из-за большого скопления магической энергии смерти.

Но людские земли король переделывать не стал, хотя очень даже мог. Однако все как есть решил оставить – днем с людей проку больше.

Вот и терпел Рей солнечный свет.

Вместе с помощником проскакали они по утренним улицам, пугая народ, и остановились у лавки с тканями, по словам владельца гостиницы, лучшей во всем городе.

Возле нее уже покупатель был.

Хмурый мужчина с черными, почти как у йольфов, волосами, как-то хитро ото лба к вискам заплетенными, возле ног которого сидел большой волк, что фонил магией, словно сам колдуном был.

Завидев Малефика, мужчина этот опустил голову, но чувствовалось – страха он не испытывает.

Это удивило Рея – и йольфы-то некоторые его боялись, а уж люди…

Впрочем, скользнув по мужчине взглядом, глава рода Рантиэль успокоился: рядом с ним ведьмак стоял. А ведьмаки, они ж не люди, нечисть.

Навьи создания йольфов не интересовали. На Закатных землях они не водились, а уж то, что людям мешали, так это людей проблемы были.

Поэтому вернулся Рей к собственным мыслям о том, как сейчас заклинание полога пустит, убедится, что Ли тут и духу никогда не было, и обратно поскачет.

Правда, мысли больше не шли.

Что-то цепляло внимание Малефика. Отвлекало.

Рей еще раз скользнул взглядом по незнакомцу. Ведьмак как ведьмак. Самый, что ни на есть, ведьмачий. Тогда Рантиэль посмотрел на волка. Интересный экземпляр, однако, магией людской до ушей набитый. Но для йольфов бесполезный – они от другого силы черпают.

Выбрав ткани, Малефик тонкими пальцами помассировал виски, а после ускакал прочь, бормоча что-то про солнце, которое точно сведет его с ума.

И лишь когда он оказался в прохладной тени своих снятых покоев, то вдруг кое-что сообразил.

Ведьмак-то может и был самый обычный, а вот магией от него весьма необычной разило – той же, что и от волка. Человечьей магией. И в остатке что-то еще ощущалось.

Что-то очень знакомое… нет, быть не может!

Рей прикрыл глаза, постаравшись вспомнить все как можно точнее.

Вот волк этот странный, силой яви под завязку полный, он-то внимание Малефика на себя и сместил. А вот ведьмак – чисто нечисть, но со следом той же магии, что и в волке была заточена. А поверху…

Рей застонал.

Свою собственную силу он хоть спустя сотню, хоть тысячу лет признает. А это была именно его сила. Развеянная.

Как так вышло-то?

Поняв, что его предпочтения весьма специфичны, и отличаются от общепринятых, Рей не сразу, но все ж смирился. И принял самого себя с этим своим грехом, пусть и не до конца.

Только вот огласки всеобщей он ни в коем случае не хотел – во-первых, закон о смесках подобное воспрещал, а во-вторых, знал, что не поймут его многие. Потеряет он тогда свой статус, а это для него что-то, да значило. Но и сдерживать себя, или через силу с йольфи шашни крутить, Рей все же не мог, а потому нашел выход.

Изредка выбирал он себе какую-нибудь далекую деревушку и уезжал туда на сезон. Королю врал, что магию темную изучать уединяется, а сам в деревне выбранной развлекался.

А после, чтоб смесок не плодить, да чтоб никто о его грешках не прознал, деревню он ту сжигал. Целиком, со всеми ее жителями, никого не жалея.

Ведь то, что он человеческими женщинами пользовался, еще не значило, что он их любил, или самих людей за равных высшим считал. Нет, ни в коем случае.

Рей вообще кроме себя никого и не любил. Ну, короля уважал и симпатию к нему испытывал. Можно даже сказать, что дружили они. Маленькой крошкой Ли восхищался – она, пожалуй, единственная из всех эльфиек и йольфи смогла ему почти то же удовольствие, что и человечки доставить. Но все это другое было. Не стал бы он, например, ради короля жизнью жертвовать. Как говорится, его может и жалко, да себя жальче.

Впрочем, было в его коротком списке еще одно исключение, о котором он запретил себе думать.

Рыжая травница, озорная человечка Тасси. Думать-то о ней себе запретил, а имя все равно запомнил.

Повстречал он ее в очередной деревне, почти сотню лет назад.

Как обычно, приехал йольф туда на зиму, чтобы развлечься, пар выпустить. Хотел и дольше задержаться, но король срочно назад позвал – эльфы в атаку перешли, несколько людских королевств отхватить себе ухитрились.

Вот и пришлось Рею возвращаться. Думал по привычке деревню спалить, да посмотрел в синие глаза Тасси, и рука не поднялась. Но и смесок так просто оставить там не мог.

Первый и единственный раз кричала тогда на него Тасси, и первый и единственный раз позволил он это человеку сделать. Необычной она была, эта рыжеволосая. Правда Рей даже и не догадывался, насколько.

Темный Малефик вздохнул. Йольфы живут долго, но помнят далеко не все – не идеальная у них память.

Однако тот вечер с Тасси помнил Рей так, точно это вчера было. Хотел бы забыть, да все равно не мог.

– Пора мне, – просто сказал он ей тогда, – окончился мой отдых.

Она лежала на кровати, закутавшись в теплую медвежью шкуру. Рыжие волосы огнем пылали, глаза синие, точно небо. И белое молоко кожи, нежной, как и ее поцелуи.

– И куда ты? – спросила она недовольно, кажется, не до конца осознав, что Рей хочет уйти навсегда.

– Обратно, – Темный Малефик развел руками, отвел взгляд. – В Закатную империю. Я ведь все же йольф.

– Да вижу, что йольф, – фыркнула Тасси, потерев плечо, где краснели две маленькие аккуратные дырочки.

Люди друг друга пугают тем, что йольфы кровь всю выпить могут – не зря же у них клыки такие длинные. Только йольфам это без надобности, и даже противно. Кому понравится потные крестьянские шеи кусать? Клыками йольфы только во время занятий любовью пользуются, и то, крайне редко, от избытка чувств. Укусила тебя йольфи, значит, понравился ты ей сильно, да удовольствие доставил. А мужчины, так и вовсе, клыки в ход почти никогда не пускают.

Но Тасси Рея цепляла.

– Ну, раз видишь, чего спрашиваешь, – начал раздражаться Малефик.

И без того уезжать не хотелось, а тут еще и разборки.

– А меня здесь, выходит, оставишь? И их всех?

О прочих женщинах йольфа Тасси знала, но ничего ему не говорила. Рей-то и не слишком хотел себе других заводить, но как-то оно само так вышло. Сначала они завелись, а после Тасси к нему пришла. В это время уже девушки на него привязаны были – обаяние высших, оно безотказно действует.

Для Тасси даже обаяния не потребовалось. Не боялась она йольфа, в отличие от остальных, никогда не боялась.

– Ну не с собой же вас всех тащить, – пожал плечами Рей.

– Всех не надо. Меня возьми, – Тасси встала, скинув шкуру, мягким шагом подошла к Рею, обняла его за плечи.

Малефик предпочитал человечек йольфи потому что они мягкие, да живые были. Теплые, настоящие…

А Тасси и среди человечек выделялась. Ярче яркого, живее живого. Огонь в теле девушки.

– Не могу, сама знаешь, – покачал головой Рей. – Закон есть закон.

– Ты его уже нарушил, закон этот, – Тасси остро глянула своими синими глазами, что теперь кололись холодом вечно морозных земель. – Девки, вон, все в тяжести ходят. Но ты ведь так их не оставишь, верно? У тебя уже есть план. В котором ни одной из нас в живых не будет?

Никогда прежде не жалел Рей своих любовниц. Вообще эмоций к ним не испытывал. Делал свое дело, с толикой ненависти к себе, и уходил, оставляя позади лишь прах.

– Нет, вас оставлю, – сначала Рей подумал, что соврал, но посмотрел еще раз на Тасси и понял.

Не врет. Себе разве только что.

– Тогда уходи сейчас же! Прочь! – закричала Тасси, разъярившись, точно кошка дикая. – Уходи и не возвращайся! Йольф проклятый! Ничего ты не понимаешь, Рей! А когда поймешь, то поздно будет.

И ушел Малефик, хотя кому другому не стал бы подобное спускать – репутация, да характер не позволили бы.

Думал даже всю деревню спалить, кроме Тасси, но вспоминал синие глаза и не смог нарушить невольно данного обещания.

Но и оставить смесок по миру разгуливать тоже не мог.

Поэтому проклял дома тех девушек, у кого бывал, чтоб полу-йольфы в нежить до совершеннолетия обращались. И Тасси проклял, хотя потом еще много лун простить себе этого не мог.

А чтоб наверняка было, проклятье на своей крови узлом крепко завязал. Такое никто, кроме него лично, снять бы не смог. Ну, или потомка его прямого, с первой линии.

Однако жениться Рей не собирался ни в ближайшем, ни в далеком будущем, а смески бы, даже если б появились в первом поколении, что сомнительно, до расцвета силы все равно бы не дожили.

А еще Рантиель хотел вернуться позже, чтоб проклятье свое проверить, а лучше вовсе деревню все-таки сжечь. Да не смог.

Боялся синие глаза Тасси увидеть и волосы ее, из рыжих, седыми ставшие. Хоть и понимал, что наверняка мертва уже его человечка, а все равно безотчетно боялся. И чтоб самому себе в этом не признаваться, решил забыть обо всем. Даже если какая смеска и сможет выжить чудом – на него, Рея, уже ничего не укажет.

И вот теперь, спустя сотню лет почти, когда синие глаза и звонкий смех уже покрылись пылью, увидел он след своей магии.

И на ком? На ведьмаке?

Как могла нечисть проклятье снять? И зачем бы делать это стала?

Впрочем, рассуждать на эту тему, Рей был не настроен. Если проклятие с деревни снято, то ему не рассуждать, а действовать надо, пока смески по миру, как шептунчики не разлетелись.

И для начала стоит поймать ведьмака, да расспросить обо всем. Уточнить, так сказать, детали. Может быть, и почудилось ему вовсе.

Хотел бы Рей на это надеяться.