Текст книги "Тимиредис. Летящая против ветра"

Автор книги: Надежда Кузьмина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 14

Прибой встретил меня радостным фырканьем. Протянув ему с ладони огрызок яблока с обеда, уселась у ног. Конь, шумно вздохнув, положил мне голову на плечо. Тяжелый же, зараза! Но все равно, так приятно. Подняла руку и стала почесывать вороному нос, рассказывая, что он – лучший конь на свете.

– Вижу, вы и впрямь спелись.

Упырь. Собралась встать, но он поднял ладонь:

– Нет, не уходи, мне поговорить надо. Тут, вроде, больше нет никого?

Вошел в денник и сел рядом, почти касаясь плечом. Прибой фыркнул, мотнул головой, здороваясь с хозяином, а потом снова вернулся ко мне.

Я прикрыла глаза, проверяя. Да, он прав. Он, я, лошади и больше никого.

Вздохнул:

– Я должен извиниться, – сделал паузу. – Я дважды обвинил тебя в том, в чем ты был не виноват.

Дважды? Один раз – понятно. С этой микстурой. А второй? Что-то он мне бросил тогда в библиотеке. «Не подходи»? Или, нет, другое. «Ты за мной следишь?»

А сейчас чего ему от меня надо? Спросить или промолчать? Лучше промолчу.

– Вчера я отнес твою микстуру лорду Йарби. Он её проверил. Ромашка, цветки бузины, росянка, да?

– Еще шалфей и фиалка, – вздохнула я.

– А попутно он рассказал мне, как тебя чуть не выгнали с собеседования. Но если б тебя послали следить за мной, ты бы проскочил как по маслу, даже если б у тебя магии не было вовсе. Вот и выходит, что ты не тот, за кого я тебя принял. Извини.

– Да ничего, – пожала плечом я. – У меня хватило уже мозгов понять, что у тебя самого не все ладно.

– И что ты понял?

– Смотри сам. С тобой происходит несчастный случай – падение в реку, но тебя никто не ищет. Целых три дня. Потом ты появляешься здесь и сидишь на уроках, хотя все, что нам рассказывают, знаешь. Вот думаю, ты в опасности и прячешься тут. Но это – не мое дело. И делиться с кем-то соображениями тоже не собираюсь. Разве только с тобой, – позволила я себе короткую улыбку.

– А ты не дурак!

Вздохнул и замолчал. Потом протянул руку и тоже стал почесывать морду Прибоя. Коня наше внимание, похоже, устраивало.

– Спросить можно? – решилась я.

– Попробуй, – отозвался он после паузы.

– Что, как ты думал, было в моём настое?

– Тим, сколько тебе лет? – непонятно ответил он вопросом на вопрос.

– Двенадцать. В октябре тринадцать, – я решила, что тайны в этом нет. – А тебе?

– Мне скоро четырнадцать.

И снова замолчал.

– Так что ты там искал? – повторила я.

– Хочешь знать? – совершенно неожиданно разозлился он. Слова вылетали змеиным шипением из сжатых губ. – Мой позор!

– Ыы-ы? – обалдела я.

– Ладно, – плечи парня как-то обмякли. – Ты после этого не захочешь говорить со мной, но, думаю, так даже лучше. Предыстория проста. Когда умирала моя мама, она взяла с меня клятву, что до двадцати лет я останусь девственником. И я поклялся. И собираюсь сдержать слово, чего бы мне это ни стоило. Она просила из последних сил, понимаешь? И я знаю, она следит за мной оттуда…

– Твоя мама умерла? – спросила я, чтобы заполнить тишину. Сказанное не лезло ни в какие ворота. В деревне девки и парни теряли невинность в тринадцать-четырнадцать. В пятнадцать-шестнадцать часто были уже женаты или замужем и ждали детей. Меня в первый раз попытались изнасиловать то ли в восемь, то ли в девять. Вспомнить жутко. А тут до двадцати! К чему такие странности?!

– Шесть лет назад, – отозвался он.

– Моя вообще умерла, едва родила меня, – вздохнула я. – Так и что дальше?

– То дальше. Юбки крутятся вокруг меня уже года три. Все им что-то надо! Но я просто сбегал. И надеялся, что так и буду жить. Что смогу легко исполнить клятву. А потом на моем пути попался ты! – голос звучал чуть ли не обвиняюще. – И это – позор!

Я повернула голову, с недоверием уставившись в горящие темные глаза. Он что, всё-таки спятил?

– Что позор?

– То, что мне нравится парень! Это плохо, противоестественно!

Нет, наверное, я туплю. Что-то не так поняла. Из того, что он сказал, следует, что я ему нравлюсь? Или нет?

– Ничего не понимаю… Ты ж меня терпеть не можешь? – выдала я вслух.

– Слушай по порядку. Потом ты возненавидишь меня, но, повторяю, это будет к лучшему. Так мне станет легче. Я со свитой переезжал Зану вброд, мне сказали, что так добраться до дороги на Китовый Киль быстрее, чем делать крюк до моста. А потом, ни с того ни с сего, Прибой подо мной как взбесился – стал биться, вставать на дыбы. Пока не завалился набок. Что случилось, я понял уже тут. Потом сам посмотришь, у него на крупе не до конца зажившая рана – кто-то выстрелил в него из маленького арбалета. Причем не простым болтом, а начиненным какой-то гадостью. Возможно, болт был с кислотой, поэтому конь и потерял разум от боли.

– Ничего ж себе! А что же делала свита? Почему не помогла? – выдала я, не думая.

– Потому. Это другая история. Слушай дальше. Прибой придавил меня под водой. А вода – ледяная. Пока я выпутался из стремян, совсем обессилел. Кажется, потерял сознание. Следующее, что помню, – это твое сердитое лицо и как ты влепил мне затрещину на берегу. Потом снова провал. А затем я очнулся у костра и обнаружил, что кто-то меня переодел. Включая штаны. Понимаешь?

Я кивнула. Если б я потеряла сознание, а придя в себя, поняла, что кто-то раздевал меня догола, точно бы задергалась. Хотя… он же парень. Разве их можно изнасиловать? Но, судя по его реакции, можно.

– Потом ты меня грел, кормил. Лечил той самой микстурой. И держался недружелюбно, будто я тебе чем-то сильно не нравлюсь. Я решил было, что ты тоже из людей отчима, но тогда непонятно, зачем ты меня спас.

Так. Там есть еще и отчим. А родной отец где? Но пока помолчу. Захочет – расскажет позже.

– Ты лег спать по другую сторону костра, накрывшись этой смешной юбкой. Ты вез платье для своей подружки, Бриты, да? Она симпатичная… Ну, это я к слову. А тогда я смотрел, как ты лежишь и трясешься от холода. Тебя так знобило во сне, что я почувствовал себя гадом – ведь простудился ты из-за меня. И твой плащ тоже забрал я. Ну, я взял плащ и перебрался к тебе. Лег со спины, укрыл нас обоих. Руками старался не трогать. Я помню, ты говорил, что этого не любишь. Вот тогда-то это и случилось…

– Случилось что? – испугалась я.

– Я услышал стук твоего сердца прямо у моей груди. Сначала не понял, думал, это моё собственное. А оказалось, моё бьется с твоим в такт. Удар в удар. А еще меня потянуло к тебе так, что стало больно. Но ты – парень! Это позор! – в голосе звучало отчаянье. – Потом, когда мы брели по пустой заснеженной дороге, я шел сзади и смотрел на тебя. Ты такой маленький, хлипкий. Я все ждал, когда ты сдашься и скажешь, что устал? А ты шел и шел. А потом запел. Ту самую песню, что я люблю больше всего. И так чисто, звонко… у тебя замечательный голос. Будет жаль, когда он сломается. Я не выдержал, подхватил. И тогда ты замолк, как отрезал. Мне казалось, что ты понял, как я на тебя смотрю. И презираешь меня за это. Вечером, на сеновале, ты не дал себя обнять. Но потом грел мои руки… а я сходил с ума от счастья. А на следующий день, у ворот в город, ты просто решил тихо исчезнуть. Я догнал тебя, а ты отверг моё имя и ту малость, что я мог предложить, как грязь.

Я слушала эти короткие фразы, не догоняя смысла. Не может быть! Встретил на дороге побродяжку и?.. Он разыгрывает меня, точно, разыгрывает.

– Когда я увидел тебя, входящего в класс, сначала обрадовался. А потом решил – это все подстроено! Не может быть таких совпадений! И того, чтобы я сам влюбился в мужчину, тоже! – он выплескивал слова с каким-то отчаяньем, уже не подбирая выражений для того, что говорил. – Я решил, что ты подпоил меня приворотным зельем. И будешь доводить до тех пор, пока я не сломаюсь и не сбегу с территории школы. Тут меня достать нельзя, а условие соблюдено – я в границах герцогства. А там меня ждет смерть, я это понимаю…

Я почувствовала, что схожу с ума. Какое условие? Как влюбился?

– Теперь я знаю, ты тут ни при чем. Ты просто спас меня там, на реке. И оказался в том месте не потому, что караулил, а потому, что сам шел сюда. И ты не виноват в моих чувствах к тебе. Ну вот, теперь тебе всё известно. Ты меня презираешь?

В голосе звучала дикая боль. Выходит, я вытащила его из воды только затем, чтобы погрузить в пучину беспросветного отчаянья…

– Можно, я спрошу? – посмотрела на его склоненное лицо.

– Спрашивай.

– Тебя больше гнетет то, что ты влюбился, или то, что я – парень?

– Что я влюбился в парня, – грустно хохотнул тот. – Если серьезно, то второе больше. Я не подозревал, что такое может случиться со мной. – И вскинулся: – Если расскажешь кому-нибудь – убью!

– Думаю, – отозвалась я осторожно, – со временем ты меня разлюбишь. Тем более, до двадцати еще много времени и, как я понимаю, ты хочешь сдержать данное матери слово.

– До двадцати однозначно не будет ничего. Скорее умру, – отозвался он. – Но кто я, если меня тянет к тебе?

– Ты – парень, а я – нет, – решилась я.

– Что значит – нет? Не понял.

– Когда я увидела тебя в воде, то приняла за девушку. Длинные волосы, красивое чистое лицо без следов бороды, понимаешь?

– Пока не очень. Бороды у меня и не будет – у матери была доля эльфийской крови.

Еще одно открытие. Эльфы – существуют.

– Я о том, что, если судить по внешности, можно ошибиться. Ты считаешь меня парнем, потому что я стараюсь выглядеть как мальчик и ношу одежду, по которой нельзя распознать пол. И даже фразы строю так, чтобы по ним нельзя было понять, кто я.

Он вскинул голову и вылупился на меня.

– Тим, ты утверждаешь, что ты – не парень? Ты лжешь!

Ну вот, опять… Почувствовала, что начинаю злиться.

– Еще раз повторяю. Для особо упёртых герцогов. Я – не мальчик. Все, кроме парней, от директора Йарби до Бри это знают. Кстати, с Бри я живу в одной комнате, и это я вчера натрясла тебе кучу крошек от яблочного пирога за шиворот. И проболтаешься обо мне парням – сама убью!

– Не верю… Я так мучился из-за этого. Не верю!

И что делать?

Отпихнула морду Прибоя, которого наш разговор ничуть не волновал, и потянула за узел черной ленты на макушке. Развязала, вытянула из прически, встряхнула головой, рассыпав волосы по спине почти до пола.

Он смотрел на меня круглыми глазами с таким ошарашенным лицом, что будь ситуация другой, я бы засмеялась. А сейчас не могла. Как не могла почему-то теперь даже мысленно назвать его упырем.

– А зовут тебя как?

– Тим. Тимири. Этого хватит, – отозвалась я.

– Но зачем?

– Это тебя не касается. У меня свои обеты, которые я намерена исполнить. Как ты понял, внимания я не ищу. Более того, оно неприятно и тяготит меня, от кого бы ни исходило. Так что твоему целомудрию ничего не грозит. Я никого не обманываю специально, но, если парни будут и дальше принимать меня за мальчика, расстраиваться не стану.

– Не понимаю…

– И не надо. Мы выяснили, что с тобой всё в порядке, ты – нормальный парень, и что я не собираюсь доводить тебя или выживать из школы. Кажется, теперь всё хорошо. И нам пора идти, еще чуть-чуть – и останемся без ужина. А мне надо учить этот троллев гномий. Не могу! Читаю и даже не понимаю, правильно выговариваю или нет.

– Знаешь, – отозвался он, – мне стало легче. Намного. А с гномьим и другими предметами я могу помочь. Полагаю, это будет лучшей благодарностью, чем деньги, которые я тебе сдуру предложил.

– Спасибо, я сама. Другие же как-то учатся?

Встала, отряхнулась.

– Подожди секунду – подверну волосы.

– Помочь? – он тоже поднялся гибким движением, шагнул ко мне, легко обнял. И взвыл, получив коленом между ног.

– Сказала, такого не люблю. А дерусь я с трех лет. Так что не лезь, понял?

– Хочешь, покажу тебе пару приемов? – прищурился он.

– Подумаю.

Я настояла, чтобы в столовую мы пришли порознь.

Кажется, он обиделся.

После ужина я сунула за щеку сладкого петушка на палочке, которого притащила мне с рынка Бри, и снова села за уроки – по третьему разу переделывать кусок текста по грамматике. Нужно было вписать в слова пропущенные буквы и расставить знаки препинания. С последним я не справлялась вовсе. Подруга попробовала мне помочь, объясняя, что обычно запятые ставят там, где при чтении фразы вслух возникают паузы. Она не учла, что я читала так, что паузы у меня возникали везде, иногда даже в середине слов…

Про разговор в конюшне я не рассказывала. Он просил молчать. Но я б не проронила ни слова в любом случае – это была не моя тайна. Просто иногда, делая передышку, закрывала глаза, ментально ощупывая пространство вокруг. Странно – он держался почти все время прямо подо мной. Будто тоже меня чувствовал.

Полпервого Бри загнала меня спать, сказав, что попробует завтра поговорить с Агатой из третьего класса, – та охотно помогала другим, причем очень хорошо объясняла именно грамматику. Я попробовала вспомнить, о ком Бри говорит? Ага, одна из девушек, с кем я познакомилась в первый же день. Среднего роста, темно-русая коса, зеленые глаза, серьезное доброжелательное лицо. Мне она понравилась. Если поможет, будет здорово.

– Тим, ну о тебе сегодня и разговоров было! Девчонки в восторге – так натянуть ребятам нос! Твоя чайка – это было что-то с чем-то! Самое смешное, парни пока так и не поняли! Пойдешь играть в следующее воскресенье?

Ох-х… Не знаю…

Повернулась носом к стенке, зевнула. Странный разговор вышел, да. Но он объяснил многое, например, тот обрывок беседы директора с математиком, что мы слышали в учебной части. Выходит, лорд Йарби знает о проблемах моего соседа по парте. Кстати, надо бы придумать, как его теперь именовать. Продолжать хотя бы в мыслях называть брюнета уродом или упырем казалось несправедливым. Аскани Ирату тер Ансаби. Аскани. Частично эльф. Если скажу это Бри, у нее опять в глазах сердечки запляшут, а мозги из ушей розовой кашей потекут. Оно мне надо? Однозначно, нет.

Так о чем я? О том, что директор знал об опасности, грозящей Аскани. И о том, что у школы могут быть проблемы из-за того, что «Нарвал» дал убежище наследнику герцогства. И все равно лорд Йарби не собирался выдавать Аса. Эх, понять бы еще, зачем он посадил нас рядом? Одна причина, но наверняка не основная – лорд Йарби был уверен, что я не имею отношения к тем, кто преследует юного герцога. А что еще? Не знаю! Мозги свернуть!

На тему якобы влюбленности парня я не беспокоилась. Ну, оказался рядом с девчонкой, тело среагировало. Ничего более. И проходят такие вещи быстро, я это сто раз видела. Сначала гуляют парами, взявшись за руки, потом женятся, а еще через полгода колотят о головы друг друга горшки и орут на всю деревню. Вот и вся любовь. А если он собирается выполнить обещание, данное матери, так это вообще привет – за шесть лет можно забыть не только встречную оборванку, но и кого угодно.

Тогда как мне себя с ним вести? Ответ – так же, как раньше. То есть никак. На дружбу я набиваться всяко не собиралась. Ничего бы из этого не вышло. Он лорд, я – шлюхина дочь, леди лишь по названию. Как только его так называемая любовь пройдет, ему первому станет стыдно за знакомство со мной. А для меня самой он – прирожденный враг. Моя мечта – выучиться, стать сильной, независимой. Не бояться больше никого. И поселиться где-нибудь вдвоем с Тин. Любой третий стал бы в этой картине лишним.

Закрыла глаза и уплыла туда, где на белом снегу мерцали звезды моего будущего счастья…

Кажется, Ас тоже решил ничего не менять в сложившихся отношениях. Садясь за парту – он всегда приходил раньше меня, – я услышала тихое «Привет!». Отозвалась: «Привет!» – и замолчала. После этого мы не обменялись ни единым словом до урока по грамматике, когда наша гномка закатила очередной диктант.

– Тим! – шепот был почти неразличим. – В слове «керосин» вторая буква – «е», а четвертая – «о». Поправь!

– Спасибо! – отозвалась я.

– Вторая парта, что у вас за совещание? – похоже, слух у достойной дщери горного клана был лучше, чем у летучей мыши.

Мы уткнулись в листы. Но я была благодарна: две ошибки – это минус балл. А нахватаешь пар, к экзамену даже и не допустят. Это нам уже доходчиво объяснили.

На последнем уроке Сианург, сказав, что нельзя упускать такую чудесную погоду – что чудесного он нашел в порывистом ветре и ледяной мороси с неба, я не поняла, – погнал нас снова бегать вокруг школы. Лисса, Рин и Петра были сегодня в штанах, но это им не очень помогло, после четвертого круга я их не видела. Мы же за отведенный час успели намотать целых восемь. Добежали снова в том же составе, что и в прошлый раз. Сианург, блестя лысой головой, назвал нас молодцами и настоящими мужчинами. Аскани взглянул на стоящую в полуприседе с вываленным языком меня и хмыкнул. Потом, проходя мимо, тихо бросил: «После обеда у Прибоя».

Это он чего?

До обеда я успела заскочить домой, принять холодный душ и сменить рубашку. Если Сианург и дальше будет нас так гонять, стирать мне не перестирать каждую субботу… эх-х! А ведь от стирок вещи еще и снашиваются. А на две серебрушки много не накупишь…

После обеда попрощалась с Бри и кружным путем потрусила к конюшне. Аса еще не было. Так что сначала я сунулась в денник к Огурцу, посмотрела его ногу, а потом уж пошла к Прибою.

Вороной благосклонно принял пару подсоленных сухариков. Только кончил хрустеть, как Ас шагнул в денник.

– Привет еще раз.

– Привет. И спасибо за помощь с диктантом.

– Не проблема. Это вторая тема, о которой я хотел поговорить.

– А первая?

– Он, – кивнул Аскани в сторону коня. – Ты же хороший лекарь? Лорда Росса мне просить неудобно… он и так сильно подставился, помогая мне.

– Росса?

– Имя директора – Росс. Или ты считаешь, что учителям имён не положено? – хмыкнул Ас.

– Только леди. И только если у них такие фамилии, что при попытке их выговорить адепты дружно роняют честь дома и клана, – покосилась я на брюнета.

– А у тебя язык подвешен… Ну что, посмотришь рану?

Хлопнул жеребца по боку, скомандовав «Прими!». Тот послушно развернулся к нам задом.

– Вот смотри, тут! – Ас ткнул пальцем в черную шкуру рядом с репицей пышного хвоста. Колец на руке парня сейчас не было.

Я похлопала глазами – ни фига не вижу! Аккуратно, чтобы не напугать коня, зажгла магический огонек и подвесила над крупом. Вот так можно разглядеть, во что Ас тут перстом тыкал. Брюнет, похоже, удивился, но промолчал. Посмотрела на рану – пока Ас её не показал, я и не знала, куда глядеть. Небольшая, но глубокая. Положила сверху ладонь, пытаясь почувствовать, есть ли что внутри? Посторонних предметов вроде бы не чувствуется. А вот горячий пульсирующий желвак в глубине мышцы имеется. Задумалась.

– Внутрь попала то ли грязь, то ли дрянь какая. Воспаление уже локализовалось, поэтому конь и не жалуется. Как в капсуле, понимаешь? Но оно довольно большое, больше перепелиного яйца. Скорее всего, само такое не рассосется. Я бы посоветовала сделать прокол, чтобы выпустить гной, а сверху положить компресс с арникой, чтобы вытянуть остальное. После этого должно зажить нормально.

– Сделаешь? Я не умею.

– После работы. Как раз смогу приготовить склянку свежей мази.

– Ой, о склянках. Я принес твою микстуру.

– Давай! – протянула я руку.

– Держи, – его пальцы на мгновение коснулись моих. – Знаешь, я смотрел на тебя весь день. Ты и вправду держишься, как парень.

– Я стараюсь. Это не очень сложно – всегда суй руки в карманы. Или за пояс, оттопырив большие пальцы. Стой, расставив ноги, или, наоборот, нога за ногу. Наклоняйся при ходьбе вперед. А ещё растопыривай локти и побольше размахивай руками. А остановившись, выпячивай живот. Да, еще не забывай выставлять подбородок и задирать нос повыше!

Ас засмеялся.

– Неужели мы и впрямь такие уроды?

– Ну, можно и девушек в той же манере описать, – покладисто согласилась я. – Локотки прижаты, глазки долу, губки надуты, ресницами хлоп-хлоп. При ходьбе полагается семенить. Любую фразу начинать с «ой!» или «ах!» – и, посмотрев на кусающего от смеха губы парня, сменив тон, закончила:

– Прости, мне пора бежать, а то опоздаю к лорду Йарби. Там я до семи. В десять минут восьмого встречаемся тут. Принеси кинжал с тонким очень острым лезвием. Я не уверена, что найду нужное в алхимическом кабинете.

И выскользнула из денника прочь.

Лорд Йарби был уже в кабинете. Протянул мне две серебряные монеты, сказав, что это за прошлую неделю, и усадил разбирать пакеты трав, которые накануне прибыли из деревни. М-да, это он вовремя спохватился – при такой погоде плесень делает дело быстро. Сам Йарби присел на табуретку напротив и тоже стал ловко перебирать стебли.

– Ну, Тим, в воскресенье ты задала парням жару. Твоя чайка – это нечто. Давно я не видел, чтобы леди Изолт так хохотала. Молодец! Если возникнут проблемы, ссылайся на меня. В следующие выходные играть пойдешь?

– Не знаю. А в голкири играют всю зиму?

– Нет. Как снега нападает выше щиколоток и замерзнет залив, начинаем строить снежные крепости или бегать на коньках. Сама понимаешь – разрядка нужна. Да и студентам так проще подружиться и узнать друг друга.

Я кивнула, быстро ощипывая с волокнистых стеблей перечной мяты листочки и кидая их в стеклянную банку.

– Я верно сегодня заметил, что ты и лорд Ансаби уже не враги?

– Да, – кивнула я. – Он просто принял меня не за того человека.

– Да, – кивнул в ответ лорд Йарби, – я это понял. Хорошо, что вы разобрались. Как закончим с этим стогом сена, могу показать тебе, как делать иллюзии. Хочешь?

– Очень хочу! – мои пальцы заработали еще быстрее. – Лорд Йарби, а у вас скальпель есть?

– Зачем?

– На крупе Прибоя нарыв. Надо вскрыть.

– Прибой – это тот большой черный, который всех прибивает?

– Не всех.

– Ясно. Скальпель найдется.

Десять минут восьмого я была, как обещала, в конюшне. Ас уже ждал. С кинжалом. Я достала завернутые в белую тряпицу сияющий стальной скальпель, склянку со спиртом и баночку с арникой.

– Я готова. Он не дернется? – поинтересовалась я.

– Он умный, я ему объяснил.

– Ну ладно. На, подержи, – сунула ему в руки банки, – будешь давать мне то, что я скажу.

Снова повесила светлячок и положила ладонь лодочкой поверх раны. Да, внутри воспаление. Плеснула спирта на тряпку и протерла шкуру вокруг. Потом сунула в склянку лезвие скальпеля и поболтала в спирте. Сталь чистая, но пусть будет.

А сейчас я получу копытом по лбу…

– Прибой, потерпи, хороший! – примерилась и воткнула острие в рану. Сначала плоть сопротивлялась. А потом неожиданно уступила, и лезвие будто провалилось внутрь. Ага, кажется, попала в абсцесс! Да, точно! Не успела убрать скальпель, как из ранки хлынул зеленоватый той пополам с кровью. А запах… М-дя.

Но Прибой молодец. Лишь дернул головой да переступил с ноги на ногу. Не конь, золото!

Через пять минут я закончила обрабатывать рану. Единственно, не знала, как закрепить повязку. Но это умел Аскани. Ему я и оставила данную часть работы. Отняла скальпель и склянку со спиртом, которые обещала вернуть, и выскользнула из денника.

– Тим, постой! Я хотел поговорить.

– Не могу! Я за домашку сегодня еще и не садилась! Просто не успеваю. Давай в другой раз, а?

– Ясно. Тогда завтра, после обеда, тут. Ты же придешь осмотреть Прибоя?

Я кивнула и рысью потрусила к выходу из конюшни.

Кажется, он глядел вслед.

Над домашкой я просидела почти до двух ночи – опять не сходились ответы у примеров. На стихи махнула рукой – какая уж тут поэзия, когда спать хочешь до смерти? Росло ощущение паники – если так пойдет, после зимней сессии окажусь на улице. Ибо не тяну, не успеваю. Потому так и называется – неуспеваемость. К тому же Бри грустно сообщила мне, что Агата занимается с двумя второклассницами и возиться сейчас еще и со мной просто не может.

Что же мне делать?