Текст книги "Древности Урало-Казахстанских степей"

Автор книги: Надежда Иванова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 4 страниц)

Annotation

Каталог выставки

Введение

ИСКУССТВО ВЕЩИ

1. КАМЕННЫЙ ВЕК

2. БРОНЗОВЫЙ ВЕК

3. РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК

4. СРЕДНЕВЕКОВЬЕ

КАТАЛОГ

Список памятников

ДРЕВНОСТИ УРАЛО-КАЗАХСТАНСКИХ СТЕПЕЙ

Челябинский государственный университет

Институт истории и археологии Уро АН СССР

Челябинская областная картинная галерея

Челябинский областной краеведческий музей

Кустанайский краеведческий музей

Северо-Казахстанский областной музей

ДРЕВНОСТИ УРАЛО-КАЗАХСТАНСКИХ СТЕПЕЙ

(красота и духовность мира вещей)

каталог выставки

ЧЕЛЯБИНСК 1991

Составитель каталога: Н. О. Иванова

Научный редактор каталога: Зданович С. Я.

Авторы вступительных статей: Зданович Г. Б., Зданович Д. Г., Мосин В., Зданович С. Я., Таиров А. Д., Боталов С. Г.

Художник Н. А. Кудричев

Фотографы: Э. Г. Абдразаков, С. М. Арканов

Введение

Искать мост

и верить, что он есть.

Как же без моста?

...Взойти на мост

И стоять над рекою времени

изумляясь –

до чего широка! Геннадий Алексеев

ДОРОГИЕ ДРУЗЬЯ!

Вы на выставке древностей урало-казахстанских степей.

У устроителей выставки был конкретный повод к созданию экспозиции – Урало-Казахстанской археологической экспедиции исполнилось 15 лет. А если считать от истоков – Северо-Казахстанской экспедиции, то четверть века! Организованная в 1967 году на базе Северо-Казахстанского областного историко-краеведческого музея и Петропавловского педагогического института, экспедиция провела свои первые полевые археологические исследования в Среднем Приишимье и на Южном Урале.

В таком территориальном охвате в определенном смысле слова первоначально была случайность. Однако постепенно она утвердилась как проявление исторической закономерности в том смысле, что судьбы степных и лесостепных народов от Урала до Иртыша были на протяжении многих и многих тысячелетий неразрывно связаны между собой. Естественно, что неразрывными становятся и судьбы археологов-исследователей этих территорий, неразрывными, как и бескрайние степи Урало-Иртышского междуречья.

Первыми серьезными вехами в истории экспедиции были раскопки поселений эпохи бронзы и курганов раннего железного века. Новый археологический коллектив прошел непростой путь становления. Жизнь провела его не только через горнила сомнений в нужности своего труда, социальной и материальной выживаемости, но и через тяжкое бремя серьезных научных открытий.

Археология в нашей стране – наука вузовская и прежде всего – университетская. С открытием Челябинского госуниверситета (1976 г.) археология уралоказахстанских степей получила базу для углубленных исследований. Ведь только в обширных рамках университетской науки возможно соединение всей совокупности естественно-научных и гуманитарных знаний для раскрытия глубин истории человеческой культуры.

В настоящее время Урало-Казахстанская (Северо-Казахстанская) археологическая экспедиция имеет два самостоятельных центра – в Челябинске и Петропавловске, связанных единой программой и единым подходом к изучению и охране древностей степной Евразии. Сегодня при центрах функционируют вузовско-академические лаборатории, работающие в содружестве с институтом истории и археологии Уральского отделения АН СССР. Новой важной вехой явится открытие историко-ландшафтного заповедника «Аркаим», который создается как филиал всемирно известного Ильменского заповедника.

Заповедная территория площадью около 4000 га, расположенная на землях Брединского и Кизильского районов Челябинской области, поможет не только сохранить для будущих поколений 50 археологических памятников, но и изучить всю совокупность географической и биологической среды, определившей развитие человеческих коллективов на протяжении тысячелетий. Заповедник позволит археологам и природоведам обеспечить реальную комплексность полевых и лабораторных исследований. Надеемся, что через некоторое время материалы, полученные нашей экспедицией, помогут заложить фундаментальную научную базу для реализации экологических программ и решения современных сложных проблем взаимодействия человека и природы.

* * *

В выставочных залах вы видите древние вещи, возвращенные в современность не только усилиями археологов Челябинского госуниверситета и Петропавловского педагогического института. Мы глубоко благодарны археологам и организациям, которые откликнулись на наше предложение участвовать в выставке и предоставили свои экспонаты: Челябинскому педагогическому институту, Северо-Казахстанскому, Кустанайскому, Челябинскому областным краеведческим музеям.

Мы надеемся, что выставка, предложенная вашему вниманию, поможет вам не только оценить знания и умение древних, но и посмотреть как бы со стороны на окружающую жизнь, увидеть себя в ней и отличить то главное, что делает нас на земле ЧЕЛОВЕКОМ. Ведь предметы, найденные в слоях «мертвых» поселений и городищ, в курганах и святилищах, имеют не только материальное, но и духовное содержание. За каждым конкретным археологическим предметом стоит конкретный человек, который сотворил его и наполнил смыслом. Он давно ушел из нашего трехмерного мира: кто тысячи,кто сотни лет назад. Постепенно и естественно вплелись в ландшафт Земли когда-то шумные поселки и многолюдные крепости. Монументальные погребальные сооружения-пирамиды, конусы или ступенчатые цилиндры, поднятые человеческими руками над Землей и устремленные в небо, превратились в неприметные холмы. Однако весь этот огромный и сложный мир так называемой материальной культуры, вернувшись к людям, продолжает жить.

Присмотритесь внимательно к разнообразным изделиям из камня и кости, глины и металла. Как поразительна гармония материала, формы и назначения.

Всмотритесь в остатки древних жилищ и поселений. Как бережно по отношению к природе и с каким изяществом размещал себя человек в окружающем пространстве. Порой, в эпохи особого духовного взлета людям, кажется, не хватало Земли, и они строили на ней Вселенную, чтобы жить в ее космических кругах и квадратах. Сегодня эти модели макрокосмоса мы называем Аркаимом и Синташтой. Всмотритесь в планы курганов и погребальных камер – люди помещали умершего соплеменника не в землю, а в Космос!

Не спешите! В ваших силах увидеть то духовное и живое, что несут в себе свидетели древних эпох. Не означает ли это возможность связать воедино природу, человека и время, прошлое и будущее и стать ХОЗЯИНОМ настоящего? Тем ХОЗЯИНОМ, который так нужен нашей многострадальной земле.

Мне часто на лекциях и беседах задают вопрос – насколько правомерно с моральной точки зрения вскрытие древних могил и святилищ, зачем тревожить прах давно ушедших из жизни? Я тоже задавал себе этот вопрос на своей первой археологической практике. Задаю себе тот же вопрос и сегодня.

Между тем я хорошо знаю, что в древности люди сами четко отвечали на этот вопрос. Отвечали без всяких сомнений. В основе всех сложных погребальных обрядов лежит одна настойчивая мысль – умирая, человек не исчезает бесследно, через определенное количество поколений он должен опять вернуться на Землю и начать новую жизнь среди своих соплеменников и землян.

Эта мысль древних снимает мои сомнения. Археологи и историки возвращают к жизни давно ушедшие культуры и народы и делают их нашими современниками. Так хотели древние. И в этом мудрость веков.

Связь поколений близких и далеких – мост над рекой времени – как он хрупок! Но как преданно он служит человечеству, и нужно беречь его. Ибо, когда он рушится, каждый человек и все сообщество превращаются в хаос и прах. Прах необратимый.

Г. Б. Зданович

ИСКУССТВО ВЕЩИ

Наша выставка имеет подзаголовок «Красота и духовность мира вещей». Для археолога и историка первобытности древняя вещь – это прежде всего исторический источник. Современный человек, далекий от научных споров, воспринимает окружающий его мир вещей лишь с утилитарной или эстетической сторон. Другое дело – человек первобытный.

В древних обществах искусство не являлось отдельной и самостоятельной сферой человеческой деятельности. Предметы, собранные в нашей экспозиции, не представлялись своим создателям произведениями искусства, но были принадлежностями быта или объектами культа. В последнем случае форма древней вещи ближе всего к образу «чистого» искусства. Вместе с тем первобытный человек не знал и узко утилитарного подхода к своим вещам. Сам по себе труд, переплетенный с мифом, верованием и магическим действом, оказывался не только физическим, но и духовным актом.

Традиционное искусство – это прежде всего искусство вещи.

Эстетика древнего человека есть его онтология, т. е представление о бытие. Образы первобытных вещей, как правило, лаконичны, изящны, выразительны. Отвлеченное пластическое выражение чувства ритма, симметрии, точных правильных форм связано с идеей порядка, стабильности, законченности бытия, столь характерной для архаических мифологий.

Среди археологических материалов богато представлены образы древних орнаментов. Вероятно, орнаментом покрывались не только керамические сосуды и изделия из кости, но и многие другие не дошедшие до нас предметы быта и культа. В особом «пристрастии» традиционных культур к орнаментальным композициям обнаруживается некое принципиальное соответствие или родство между орнаментом как видом изобразительного искусства и мифом как формой и основным содержанием раннеисторического мышления. Для орнамента характерна абстрактная, чуждая перспективе точка зрения; орнамент не требует от зрителя включения в иную среду – в мир изображения. Эти свойства орнамента полностью соответствуют коренным установкам первобытного мифа. Через пространственную организацию орнаментальных композиций, их характерную ритмику древний человек выражал свое чувство времени и удовлетворял потребность в причинно-следственном обосновании бытия. Орнамент здесь – не просто украшение предмета, но и определенная символическая система, существующая в чутком взаимодействии с формой, материалом и самим «мифом» вещи.

Глубоко своеобразно традиционное восприятие вещи. Первобытная вещь есть своего рода «непрерывность»; через вещь природный мир переходит в мир социального бытия, а сфера практических нужд как бы «перетекает» в мир духовных сущностей.

Человек становится человеком в том числе и посредством своих вещей. Это огромная роль вещного мира – в процессе антро– и социогенеза, в каждодневном человеческом существовании – была по-своему осмыслена уже традиционной культурой. Человек мифологизировал вещь, признавая за вещью возможность и право самостоятельного и независимого действия. Вещь для древнего человека, собственно говоря, есть живое существо. В одном африканском мифе рассказывается о происхождении смерти; смерть появилась на земле из-за того, что одна женщина нечаянно разбила глиняный горшок. Вещи перед тем, как положить их в могилу, часто ломают и портят: они тоже должны быть «мертвыми».

Вещь в традиционной культуре интимно связана с человеком и его судьбой. Вещи могли быть «хорошими» и «плохими» – вещами-«неудачниками», вещами, вредящими своему владельцу. Когда хотели нанести вред тому или иному человеку, портили его вещи. Вещь втягивалась в пространство человеческой личности. Некоторые первобытные народы оставляли на могиле все вещи, изготовленные умершим при его жизни.

Человек внимательно относился к своим вещам. Особым почетом пользовались древние или просто старые вещи, им приписывались сверхъестественное происхождение и смысл. Для человека традиционной культуры идеал – общественный и эстетический – лежал в прошлом. Творчество в большей мере было ориентировано на подражание, на сложившийся канон. Еще Аристотель утверждал, что «продукты подражания всем доставляют удовольствие». Среди произведений первобытного творчества очень много похожих, но зато совершенно нет одинаковых вещей. Всякая вещь создается как будто в первый раз, как мифическая «перво-вещь». И тем более ослепительными кажутся внезапные вспышки древнего гения, запечатленные его необычными и необыкновенными вещами.

Древний человек творил средствами не только культуры, но и природы. Материал вещи сам по себе – часть первобытного искусства. Древняя вещь – это как бы продолжение ее природного материала.

Генеральную линию развития искусства можно представить как движение от абстрактного к конкретному. Пусть эстетическое чувство древнего человека было еще неосмысленным, не вполне развитым, но уже в его искусстве обнаруживается – в исторически ограниченных формах – колоссальное культурное богатство последующих эпох со всем многообразием его направлений, методов и стилей.

И все же традиционное искусство есть прежде всего искусство «классическое». Классицизм, по мысли А. Ф. Лосева,– «это система малоподвижных и отточенных художественных структур, образующих собой пластическое совершенство...» Основу эстетики классицизма образуют «совершенно не исторические формы красоты». Не в этом ли секрет непреходящей притягательности древнего вещного искусства?

Д. Зданович

1. КАМЕННЫЙ ВЕК

(IV—III тыс. до н. э.)

Южный Урал был заселен первобытным человеком по имеющимся в настоящее время данным в мустьерскую эпоху около 70 000 лет назад. Памятники этого времени немногочисленны и их материалы на настоящей выставке не представлены. Наиболее хорошо изучены памятники конца каменного века – позднего неолита (конец IV – начало III тыс. до н. э.) и особенно энеолита (середина – вторая половина III тыс. до н. э.). В это время лесостепные районы Южного Зауралья и Северного Казахстана занимало население родственных культур – суртандинской, терсекской, ботайской. Поселения располагались, как правило, возле воды – на озерных мысах и в заливах, возле родников, ключей и т. п. Жители этих поселков устраивали свои жилища несколько углубленными в землю, используя в конструкциях дерево. Среди орудий труда преобладают каменные изделия – ножи, скребки и скребла, наконечники стрел и копий, сверла, выполненные прекрасной техникой отжимной ретуши из уральской яшмы зеленого, сургучного и других цветов, а также из кремня различных оттенков. Помимо кремня для изготовления крупных орудий, таких, как топоры, тесла, диски-утяжелители, человек использовал и другие разнообразные породы камня. Техника сверления и шлифовки каменных орудий достигла совершенства. Широко использовались и дошедшие до нас костяные орудия – тупики, пешки, проколки, штампы для орнаментации сосудов. Встречаются украшенные геометрическим орнаментом путовые кости лошади.

Для приготовления пищи и хранения продуктов использовалась керамическая посуда. Сосуды имели полуяйцевидную форму с округлым дном и слегка отогнутым наружу верхним краем. Использовались различные объемы посуды – от 100 миллилитров до 16 литров, однако наиболее растространенными были сосуды от 7,5 до 12 литров. Керамика была украшена орнаментом по всей поверхности, включая дно. Орнамент представлял собой оттиски гребенчатого штампа, перевитой веревочки, ямки. Композиции узора представлены горизонтальными и вертикальными зонами зигзага, полос «шагающей гребенки». Наиболее яркой чертой, отличающей эту керамику от керамики соседних территорий, является орнаментация геометрическими фигурами – ромбами, треугольниками, «сотами» и т. п., причем каждый сосуд был индивидуален по своему орнаменту.

Хозяйственная деятельность энеолитического населения была связана как с традиционными формами для каменного века – охотой, рыболовством, собирательством, так и с новыми, только появляющимися элементами производящего хозяйства – скотоводством. Происходил процесс первоначального одомашнивания лошади.

Этническая история населения Южного Зауралья и Северного Казахстана очень трудна для реконструкции в связи с отрывочностью сохранившихся до нас данных. Можно предполагать, что культура местного населения складывалась на фоне прафинноугорского массива в контакте с населениями более южных территорий.

В. С. Мосин

1. Наконечник дротика. Энеолит

2. Наконечник дротика. Энеолит

3. Топор. Энеолит

4. Гарпун. Энеолит

5. Топор. Энеолит

6. Наконечник дротика. Энеолит

7. Нож. Неолит-энеолит

8. Ножи. Энеолит

9. Топор. Энеолит

10. Наконечник стрелы. Энеолит-бронзовый век

11. «Утюжок». Энеолит

12. «Утюжок». Энеолит

13. Проколки. Энеолит

14. Каменные поделки. Диски-утяжелители. Энеолит

15. Долота. Энеолит

16. Диски-утяжелители. Энеолит

17. Сосуд. Энеолит

18. Предметы культа (?). Энеолит

19. Сосуд. Энеолит

20. Сосуд. Энеолит

21. Подвески (35 штук). Энеолит

2. БРОНЗОВЫЙ ВЕК

(XVII—VIII вв. до н. э.)

Эпоха бронзы на Южном Урале начинается в общеисторическом масштабе сравнительно поздно, в начале II тыс. до н. э. Основой для сложения культуры развитого бронзового века стала местная культура постэнеолитического и раннебронзового века. Именно тогда были заложены основы развития производящего хозяйства и металлургии. Однако для подъема производительных сил потребовался мощный внешний импульс. Он пришел с запада и привел к открытию всех доступных рудных баз, к резкому взлету металлургии и всего комплекса хозяйства в целом, к развитию обмена, к военным конфликтам за источники существования. Вдоль границы лесостепи и степи в Урало-Тобольском междуречье до сих пор возвышаются остатки стен некогда мощных крепостей. Наиболее изучены и известны две из них – Синташта и Аркаим. Всего же их известно в настоящее время более 20. В 50—60 жилищах такого поселка обитало не менее 2000 человек. Это были металлурги, воины, скотоводы и земледельцы. Рядом с городищами исследованы погребальные памятники-курганы. Они дают обширную информацию о материальной культуре, социальной структуре и идеологии создателей высокой культуры бронзового века. Продукты питания – зерно и мясо выращивали на месте, а также выменивали на металл. В каждом жилище поселений обязательно функционировала плавильная печь. Искусство литейщика и кузнеца почиталось обществом. Погребения мастеров, как правило, сопровождались полным набором инвентаря и инструментов (курган 6 Синташтинского могильника, курган 24 Большекараганского могильника).

Но особенно важную роль в жизни синташтинско-аркаимского общества играли воины, обеспечивавшие защиту поселений и рудников. Основной военной единицей была боевая колесница, запряженная 2—4 лошадьми с колесничим и 1—2 воинами, вооруженными луком и стрелами и на случай ближнего боя дротиками и кинжалами. Погребения этой группы синташтинского общества расположены в центре курганов, их сопровождают поставленные в могилы колесницы и размещенные по краям могил останки от 2 до 7 лошадей, запряженных по правилам того времени. Вот поэтому так часто в погребальных комплексах этого времени встречаются псалии и различные предметы вооружения: наконечники стрел и дротиков из камня и кости, наконечники копий из бронзы, ножи и кинжалы (могильники Берлик, Аксайман, Синташта).

Из ремесел, обслуживающих домашнюю жизнь, важнейшим было деревообрабатывающее. Из дерева строились жилища, изготавливались инвентарь, колесницы, дерево применялось при сооружении монументальных погребальных склепов. Универсальным орудием плотника является топор-тесло. Многочисленные находки этих орудий происходили как из культурного слоя поселений, так и из могильных ям. Для обработки стволов использовались серпы-струги и косари.

Быт древних обитателей Южного Урала был непритязателен. Каждая малая семья имела отдельную комнату-спальню, а дневная жизнь проходила на рабочей половине жилища и примыкающем к нему дворике. Здесь трудились, готовили и потребляли пищу. Кропотливым был труд по изготовлению ткани, обработке шкур, лепке глиняной посуды. Об искусстве ткачества говорят не только разнообразные пряслица из кости, глины и камня, но и отпечатки тканых полотнищ на стенках сосудов. Эти отпечатки интересны не только сами по себе, они проливают свет на технологию керамического производства. С обработкой шкур связана целая серия орудий труда из кости: тупики и скребки для мездрения и волососгонки, лощила для размягчения и вытягивания готовых шкур.

Синташтинско-аркаимская культура датируется XVII—XVI вв. до н. э.

Общий уровень культуры, начавшееся разделение труда, наличие городищ, подобных Аркаиму, как центров экономической и культовой жизни позволяют считать культуру развитой бронзы Южного Урала как несостоявшуюся цивилизацию. Для ее становления здесь еще не было достаточных политических и идеологических предпосылок.

С этим периодом в степях Евразии связывается первый демографический взрыв. Массы степных кочевников и варваров в середине II тыс. до н. э. проникают на Иранское нагорье, от их нашествия рушится древнеиндийская цивилизация. Их язык, обычаи, ритуалы были запечатлены в древнейших памятниках письменности: древнеиранской «Авесте» и древнеиндийской «Ригведе». Полная аналогия культурной информации из письменных источников и археологических свидетельств памятников аркаимского круга позволяет генетически связывать покорителей Иранского нагорья и древних обитателей Южного Урала и считать последних ранними иранцами по языку и этнической принадлежности.

К середине II тыс. до н. э. жизнь в степях стабилизируется. На смену городищам приходят просторные поселения со свободным размещением жилищ и хозяйственных построек.

Культурные слои поселений свидетельствуют о прочной оседлости населения и мирных взаимоотношениях с соседями. Отпадает необходимость в боевых колесницах и вооружении. Это в первую очередь нашло отражение в погребальном ритуале. А вот ремесло и хозяйство продолжало развиваться в прежнем русле. Орудия труда и инструменты ремесленников не претерпевают никаких изменений.

Период поздней бронзы (XIV—VIII вв. до н. э.) оставил яркий след в истории Южного Урала. Его начало связано с предельно засушливой фазой климата, способствовавшей становлению подвижных форм скотоводства. В целом же хозяйство продолжало носить комплексный характер, базировавшийся на отгонном скотоводстве. В этот период были освоены все пригодные для обитания участки речных террас, а площадь отдельных поселений достигла 20– 30 тыс. кв. м. В домостроительстве и других ремеслах навыки предшественников были доведены до совершенства. Появились новые орудия труда (кельты, косари, крюкастые серпы), отдельные виды которых переместятся в новую эпоху – железный век.

Кроме орудий труда и предметов быта, на нашей выставке представлены женские украшения. Они относятся преимущественно к середине II тыс. до н. э. Литые, проволочные, кованые, обложенные иногда фольгой из золота, они отражают не только уровень техники, но в первую очередь – эстетические потребности своих владелиц. Они – зеркало эпохи, более чутко отражающее хронологические и этнические изменения. Изделия, продемонстрированные на выставке, когда-то образовывали сложные накосники, украшали шею и грудь, головной убор или руки. Основные формообразующие мотивы ювелирных изделий связаны с солярной (солнечной) символикой. Это в равной степени относится и к орнаментике керамики, где господствуют узоры из концентрических окружностей или сложных фестонов и ковровых композиций.

С. Я. Зданович

22. Голова лошади. Бронзовый век

23. Изображение сидящего мужчины. Энеолит-бронзовый век

24. Псалий. XVII—XVI вв. до н. э.

25. Булава. Бронзовый век

26. Псалии парные. 2 четверть II тыс. до н. э.

27. Булава. XVII—XVI вв. до н. э.

28. Псалии парные. 2 четверть II тыс. до н. э.

29. Наконечник копья. XVII—XVI вв. до н. э.

30. Топоры-тесла (2). XVII—XVI вв. до н. э.

31. Ножи (5). XVII —XVI вв. до н. э.

32. Топор-тесло. XVII—XVI вв. до н. э.

33. Топор-тесло. XVII—XVI вв. до н. э.

34. Шило. XVII—XVI вв. до н. э.

35. Гарпун. XVII—XVI вв. до н. э.

36. Долото. XVII—XVI вв. до н. э.

37. Топор-тесло. XVII—XVI вв. до н. э.

38. Топоры-тесла (2). ХVII—ХVI вв. до н. э.

39. Топоры-тесла (2). XVII—XVI вв. до н. э.

40. Топор. II тыс. до н. э.

41. Топоры-тесла (2). ХVII—ХVI вв. до н. э.

42. Топор-тесло. ХVII—ХVI вв. до н. э.

43. Голова человека. Бронзовый век

44. Сопло. XVII—XVI вв. до н. э.

45. Серп-струг. XVII—XVI вв. до н. э.

46. Литейная форма. XVII—XVI вв. до н. э.

47. Серпы (3). XVII—XVI вв. до н. э.

48. Литейная форма. XVII—XVI вв. до н. э.

49. Серп-струг. XVII—XVI вв. до н. э.

50. Серп. XVII—XVI вв. до н. э.

51. Серп. XVII—XVI вв. до н. э.

52. Молоток. Середина II тыс. до н. э.

53. Молот. Бронзовый век

54. Молот. 2 половина II тыс. до н. э.

55. Молоток. Середина II тыс. до н. э.

56. Псалии парные. XVII—XVI вв. до н. э.

57. Молот. Бронзовый век

58. Ножи (2). XVII—XVI вв. до н. э.

59. Ножи (2). XVII—XVI вв. до н. э.

60. Нож. XVII—XVI вв. до н. э.

61. Нож. XVII—XVI вв. до н. э.

62. Ножи (2). XVII—XVI вв. до н. э.

63. Ножи (3). XVII—XVI вв. до н. э.

64. Ножи (3). XVII—XVI вв. до н. э.

65. Оселок. XVII—XVI вв. до н. э.

66. Нож. XVII—XVI вв. до н. э.

67. Нож. XVII—XVI вв. до н. э.

68. Нож. XVII—XVI вв. до н. э.

69. Нож. XVII—XVI вв. до н. э.

70. Серп. Середина II тыс. до н. э.

71. Сосуд-светильник. XVII—XVI вв. до н. э.

72. Крючок рыболовный. Бронзовый век

73. Крючок рыболовный. Бронзовый век

74. Крючок рыболовный. Бронзовый век

75. Пробойники. XVII—XVI вв. до н. э.

76. Долото. XVII—XVI вв. до н. э.

77. Долото. Середина II тыс. до н. э.

78. Шилья (2). Бронзовый век

79. Шилья (2). Бронзовый век

80. Праща (2). 2 четверть II тыс. до н. э.

81. Наконечник дротика, наконечник стрелы. 2 четверть II тыс. до н. э.

82. Наконечник стрелы. 2 четверть II тыс. до н. э.

83. Сосуд. 3 четверть II тыс. до н. э.

84. Наконечники стрел (2). 2 четверть II тыс. до н. э.

85. Навершие. XVII—XVI вв. до н. э.

86. Пряслица (3). Бронзовый век

87. Наконечники стрел (2). XVII—XVI вв. до н. э.

88. Наконечник стрелы. Середина II тыс. до н. э.

89. Пряслице. Бронзовый век

90. Пряслице. Бронзовый век

91. Заготовка орудия. Бронзовый век

92. Сосуд. 2 четверть II тыс. до н. э.

93. Псалий. 3 четверть II тыс. до н. э.

94. Сосуд. 2 четверть II тыс. до н. э.

95. Псалий. Середина II тыс. до н. э.

96. Топор. Бронзовый век

97. Нож. Середина II тыс. до н. э.

98. Псалии парные. Середина II тыс. до н. э.

99. Сосуд. 3 четверть II тыс. до н. э.

100. Псалий. XVII—XVI вв. до н. э.

101. Псалий. Середина II тыс. до н. э.

102. Подвески. XVII—XVI вв. до н. э.

103. Браслеты. Середина II тыс. до н. э.

104. Перстень. XVII —XVI вв. до н. э.

105. Подвеска. II тыс. до н. э.

106. Подвески. Середина II тыс. до н. э.

107. Подвеска. Бронзовый век

108. Браслеты. 3 четверть II тыс. до н. э.

109. Браслет. Середина II тыс. до н. э.

110. Бусы, браслет, подвески, серьги. 3 четверть II тыс. до н. э.

111. Браслеты. Середина II тыс. до н. э.

112. Подвески, бусы, обоймы. 3 четверть II тыс. до н. э.

113. Подвески, обоймы. 3 четверть II тыс. до н. э.

114. Сосуд. 3 четверть II тыс. до н. э.

115. Сосуд. 3 четверть II тыс. до н. э.

116. Изображение медведя. Конец II—начало I тыс. до н. э.

117. Нож-кинжал. Последняя четверть II тыс. до н. э.– начало I тыс. до н. э.

118. Серьги. 3 четверть II тыс. до н. э.

119. Кельт. Конец II тыс. до н. э.

120. Сосуд. 3 четверть II тыс. до н. э.

121. Кинжал. Конец II—начало I тыс. до н. э.

122. Серп. Последняя четверть II тыс. до н. э.

123. Косарь. Конец II—начало I тыс. до н. э.

124. Молоток. Конец II—начало I тыс. до н. э.

125. Косарь. Конец II – начало I тыс. до н. э.

126. Ваза. Последняя четверть II тыс. до н. э.

127. Кельты – втульчатые топоры (3). Бронзовый век

128. Молоток. Конец II—начало I тыс. до н. э.

129. Голова человека. Бронзовый век—железный век.

3. РАННИЙ ЖЕЛЕЗНЫЙ ВЕК

(VII—II вв. до н. э.)

В начале I тыс. до н. э. население степной полосы Южного Урала так же, как и племена степной зоны Евразии, под влиянием комплекса причин естественно-географического, социально-экономического и конкретно-исторического плана переходит к новой форме ведения хозяйства – кочевому скотоводству. Характерной его чертой являлось круглогодичное содержание скота на подножном корму, распределение пастбищ по сезонам года и, как следствие этого, постоянное передвижение населения по определенным маршрутам, отсутствие долговременных поселений.

Богатые травой и водой степи и предгорья Южного Зауралья в раннем железном веке являлись местом летовок для большой группы ираноязычных кочевников. На зиму они со своими стадами уходили далеко на юг – в Приаралье, на нижнюю и среднюю Сырдарью, в пустыню Кызылкум. Здесь южнозауральские номады вступали в контакты с пришедшими на зимовку племенами Северного и Центрального Казахстана, кочевниками и полукочевниками Средней Азии, а через них и со всем остальным миром скотоводов Евразии. Эти контакты способствовали становлению и развитию общности ранних кочевников Великого пояса степей от Дуная до Тувы и Монголии, получившей в археологической литературе наименование скифосибирский мир. Общность характеризуется «скифской триадой» – близкими формами вооружения, конской упряжи и искусством звериного стиля.

В VII—VI вв. до н. э. ведущими для южнозауральских племен были взаимоотношения с кочевниками Центрального и Северного Казахстана и Восточного Приаралья. В этот период население Южного Зауралья получало от центральноказахстанских племен цветной металл и изделия из него. Вещи из погребений этого времени на юге Челябинской области очень близки предметам, находимым в азиатских степях – в Казахстане, на Алтае, в Туве (Варненские курганы; случайная находка у села Маринское; Николаевка II, курган I, могильник Путиловская Заимка I и др.). Существовали, вероятно, и какие-то другие, пока неясные, контакты с населением восточно-европейской степи и лесостепи.

Со второй половины VI в. до н. э. развитие общества номадов Южного Зауралья определяется в основном факторами политического и социально-экономического плана. Историческая ситуация в Средней Азии (политика ахеменидского Ирана, создание хорезмийского государства в Южном Приаралье, передвижение племен и т. п.) вызвала необходимость объединения кочевников Южного Зауралья с номадами Южного Приуралья. Это в свою очередь обусловило переориентацию культурных, экономических и политических связей южнозауральского населения. Контакты с племенами Центрального и Северного Казахстана отходят на второй план. Ведущую роль теперь играют взаимоотношения с номадами Южного Приуралья. Изменение основного направления взаимосвязей нашло отражение и в археологическом материале. Если в VII—VI вв. до н. э. памятники Южного Зауралья по погребальному обряду и инвентарю наиболее близки памятникам Северного и Центрального Казахстана, то со второй половины VI в. до н. э. четко проявляется близость погребальным комплексам Южного Приуралья. Именно здесь мы находим аналогии большинству наших предметов V—II вв. до н. э. (курган у села Варна, Обручевский могильник, курган 2, курганы у села Мирное, Дружное и др.).