Текст книги "Юркины Дожди (СИ)"
Автор книги: Надежда Белякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Annotation
И жизнь, и срезы, и любовь!
Белякова Надежда Александровна
Белякова Надежда Александровна
Юркины Дожди
Белякова Надежда
ЮРКИНЫ ДОЖДИ
****
Старый Юрка – одинокий, обветшалый человек без возраста. И для всех было загадкой , как и, чем он жил. Из года в год, уныло бредуший вдоль дороги по обочине– в любую погоду-непогоду за водкой в Ругачёво и обратно. Изредка сердобольные , таксующие водители, из тех, кто давно его знал, все же подвозили старого Юрку в ближайший магазин за водкой, бестактно задавая ему один и тот же вопрос:
– Юрка! А ты бы запас ее побольше!
– Водку-то?Так разве ж её напасешься?!!– с искренним удивлением отвечал им старый Юрка. Там в магазинах Ругачёво Юрка ничего кроме бутылки водки не брал. Ну, разве, что буханку черного хлеба-для "занюха" и "закуси". Но последнее время он и без буханки обходился. Продавщицы приметили это и даже от себя по доброте предлагали Юрке буханку, но он совершенно равнодушно отмахнулся – "за ненадобностью". Зимой, когда весь "дачник схлынул", и в магазине покупателей мало, продавщицы словоохотливы и приветливы.
И продавщица Машка, дама в годах и в целом– степенная, но годившаяся ему в дочери, отпуская Юрке бутылку, вдруг расшутилась по поводу увиденной по телеку передачи про всякие там расчудесины, от которых наука немеет и ничего толком объяснить не может. И потому назвала Машка старого Юрку-: " Ну, ты прям наш Солнцеед! Не ешь, а только пьешь!"
– Какой я тебе, Солнцеед??? Откусил я у тебя чего, и недосветило тебе в жизни? Скажешь тоже!– обиделся и заерепенился в ответ Юрка.
–Да, ты , дядь Юр, не обижайся зря! Это люди такиеесть -удивительные-Солнцееды. Они ничего не едят, а только солнечной энергией живы! А ты – то правда...пьешь.
– Ага! Вот ею-то родимой и жив! На своих двоих до сих пор из Петрово пешком хожу, почти каждых день и обратно! Без автобусов всяких, и в любую погоду! Во , как!!Я этот-... Солнценюх! Вроде, как на закусь; на солнышко гляну, и – порядок! Так что пора и меня по телеку показывать!
– Точно, Юрка! – рассмеялись в ответ продавщицы!
А передача та, в которой по телику-про Солнцеедов рассказывали , как то всем запомнилась у нас; и в Ругачево, и в округе.
Смущало ,правда то, что те Солнцееды вовсе ничего не ели-не пили. Так что , было негласно в Петрово было соседями решено , что и наш старый Юрка из этих – из Солнцеедов. И это, как– то все поставило на свои места.
А наш Юрка пил. Но не воду, а одну только водку. Поэтому у нас в Ругачёво от Михалёво до Деденёво спорили, можно ли считать Юрку полноценным Солнцеедом, если он пьёт одну горьку без закуси. И все сходились на том , что солнцееды, о которых в газетах-журналах писали, все больше иностранцы, а наш старый Юрка-местный. А, что за – русский, да без водки?!!! Да, это же смешно! Так что– русский Солнцеед наш Юрка. Это точно!
Спорил-то народ по – соседски, а Юрка, не озадачиваясь ; феномен он или нет, солнцеед или обычный алкаш русской глубинки, так же , как и раньше; в любую непогоду шел за своим источником энергии, своим внесезонным солнцем– пешком из Петрово до Ругачёво и обратно.
Только летом в его дом приезжала вдова его сына с двумя веселыми , но с вечно драчливыми на заднем сиденье автомобиля мальчишками. Она откармливала , отмывала старика, и весь дом. Хозяйничая в его доме всё лето, как на даче. Но к 1 сентября увозила ребят до следующего июня. И вновь Юрка шел пешком тем особым неторопливо размеренным шагом вдоль дороги по обочине в Ругачёв за водкой , под дождями, потом под снегами, потом -опять под дождями до следующего лета.
Но наш Юрка не всегда был таким. Была у Юрки в молодости любовь. Олюшка...женились они. И все вроде бы путем шло. Сына родили, но . как-то не задалась жизнь. Жена умерла рано. А сын успел и жениться, и двоих сыновей родить, но и сам рано ушел. Потому что видать, тоже из "местных солнцеедов был". Было это давно, так давно, что помнилось, но сердцем не вспоминалось , ничего не колыхая , не потревожив в полуотмершей Юркиной душе. Да и весь старый Юрка от питься, с годами стал одервенелый какой-то. Старый пень какой-то без корней, бредущий туда-обратно, с пузырём или еще без него.
Но однажды, взяв свою "Столичную"-отличную, привычно спрятав бутылку за пазуху, он повернулся, чтобы выйти из магазина. И столкнулся с прекрасной дамой. Нет, вернее сначала он врезался, как автомобиль в тумане в облако аромата ее духов и особой цветности ее одежд. Чего-то тающего, сиреневого, ускользающе-сумрачного, дымчато-голубоватого развевающегося. И только пронзительная синева её глаз, цвета нестерпимо жаркого июльского лета, была отчетливо прекрасна в этом облаке тумана и нездешнего манящего аромата, в котором Юрка внезапно утонул и растерялся. Вынырнул из дивного тумана, словно сбившийся с курса корабль. И очнулся только от тихого и мелодичного звука её голоса:
– Пропустите же меня, пожалуйста! – прозвенело в у входа в магазин.
И оказалось , что прозвучало это для него, потому что он окаменело стоял у входа в магазин. Тут Юрка горько ощутил всю свою окаменелость. Всего самого себя внутри наросшей , как старая кора, сухой и дряблой кожи,сделавшая его тупым и неуклюжим, сковавшая его с годами. Он как-то медвежисто попятился назад, не отрываясь всматриваясь в её прекрасное , фарфоровое лицо, утопающее в тени широкополой шляпки-удивительно неуместной в этом сельском магазинчике. Где Юркино– высохшее и одеревенелое лицо с остановившимся взглядом было, куда роднее и понятней.
Маргарита, смущаясь, прошла в магазин, ежась от тяжелого Юркиного взгляда, охватившего , вернее -облапившего всю её с головы до пят. Она и сама понимала, что выйти за хлебом в Сельпо можно было и не на каблучках, и без прически и макияжа, и даже без шляпки. Можно, но совершенно не возможно было для Маргариты! Юрка желал одно в этот момент ; слиться со стеной, стать частью этой пропыленной побелки и штукатурки, чтобы, как интересное кино в детстве, смотреть, смотреть во все глаза, на это явление красоты в их обшарпанном Сельпо.
*****
–Здрасьте, Маргарита!-услыхал Юрка отрезвляющий голос продавщицы Машки, обращенный к незнакомке.
–"Маргарита"...-эхом отозвалось в нем ее такое вычурное, нездешнее, но очень красивое имя.
Он вышел из магазина , повторяя про себя , медленно, словно нараспев "Ма-р-га ри-та"– растягивая удовольствие от причудливого сочетания звуков, досадуя, когда это имя затихало внутри него. Как в детстве, полученный леденец на палочке , так жаль сразу съесть. А ведь им еще играть и играть. И на солнце можно любоваться сквозь красного петушка-леденца , как сквозь цветное стекло. И дразнить тех, у кого нет такого леденца-петушка на палочке. Так и он почувствовал, что у него появилась драгоценность– имя, дивное имя-Маргарита.
И он шел обратно – к себе в Петрово, точно с дивным нежданным гостинцем. С именем, которое никто не отнимет, не помешает повторять , наслаждаясь перекатывающимися звуками, как камушки в весеннем ручейке, которое можно нежно и тайно хранить внутри себя, как оберег, как игрушку почти забытого детства.
*****
Маргарита появилась в Ругачево внезапно, как обычно в наших широтах наступает Зима с узорами на окнах и блестками на выпавших в мороз снегах. Или буйство цвета осени...Но вот– нежданно-не гадано, а она появилась пару лет тому назад. Поговаривали, что жила она в Москве. Была замужем за поэтом. Но не сложилось и они развелись. И перехала сюда с сынишкой-Маратом. Потому, что малец прибаливал легкими. И доктора велели "жить на воздухе". Вот так они с мужем и разменялись – однокомнатная в Москве– ему. А небольшой , старинный кирпичный домик бывшего директора школы, с палисадником -в нашем Ругачёво -ей с сыном. Выбрала Маргарита наши места потому , что из наших мест её пра бабушка и пра-пра-едушка . Здесь же в своем доме на первом этаже она устроила салон шляп-"АТЕЛЬЕ МАРГАРИТА". А на втором этаже -в двух комнатках– устроилась с сыночком– Маратиком .Она– модистка, прежде даже работала художником -модельером на "КУЗНЕЦКОМ МОСТУ", о чем она с гордостью сообщала изредка заходившим в её ателье посетительницам. Её многочисленные шляпки, шляпы и теплые меховые шапки пестрели на полках вдоль стен, как грибы в осеннем лесу. Но посетители были редки. Да заходили они в основном, поглазеть и померить шляпки. Но Маргарита в течении каждого дня мужественно ждала настоящих посетителей в своем салоне, при полном параде– старательно причесанная, в туфельках, с подведенными глазами и накрашенными пунцовыми губами. В надежде, что праздно любопытствующие и глазеющие больше на неё , чем на шляпы, окажутся не просто посетителями, а покупателями. Так и текли её дни. Она ,сидя на стуле перед большим зеркалом , вышивала тюбетейки. Её бывший муж, отец Марата, был на много старше Маргариты. Он-выпускник Литературного института – был известным в Советское время таджикским поэтом, переводившим на русский язык национальных поэтов Таджикистана – Нарзикул Давронов. Тогда он был знаменитым поэтом "солнечного советского Таджикистана". И к тому времени, когда Маргарита еще только шла в первый класс , он уже был знаменитостью, песни, которого звучали по радио, по ТВ, даже украшали "Голубой огонек". Он был и весьма успешным переводчиком, для которого русский язык был настолько родным , что , устав от поисков самородков в родном Таджикистане , для дальнейшего перевода их виршей и напевов на русский язык, просто писал свою поэзию под чужими именами своих им же вымышленных соплеменников– Джанибек Узылтуй, Джавжет Джамбаев и другие, чьи имена свидетельствовали о крепнувшей дружбе народов, тоже были его творческими псевдонимами. Дружбе, без которой и песни не пелись, а потому лились из радио приемников их песни, сочиненные одним автором -мужем Маргариты– Нарзикул Давронов . Потому что он отлично понимал , что занятая им ниша переводчика поэзии, тепла и надежна. А главное – была востребована в те времена советской дружбы народов. Но вот пробиться со своей авторской поэзией в издательском мире, значило бы начинать жизнь с нуля, а было жаль тратить силы на эту борьбу с непредсказуемым исходом и отвлекаться от поэзии – было жаль. Поэтому жила его поэзия, как опытный рецидивист– под разными, а порой и откровенно вымышленными именами.
А после Перестройки стало совершенно все равно; переводит ли он поэзию других авторов на русский язык или пишет сам – потому что классическое -" поэтом можещь ты не быть, а гражданином быть обязан!"– приобрело особый смысл бессмыслицы. Потому что поэзия перестала быть голосом времени, публикации стихов осуществлялись лишь на средства авторов. И померкли все приоритеты, престиж и значимости былой иерархии ценностей Союза Писателей СССР. И он почувствовал себя в этом новом наступившем дне – уже не поэтом , не переводчиком. А просто старым, чужим всему новому. Ничем внешне не отличавшимся от нового этноса– с немецким звучанием– "гасторбайтер". А главное, невольным обманщиком своей молодой жены-Маргариты, которая выходила замуж за известного и успешного, публикуемого поэта, а вышло– вот, как. Она ,долгое время полагая, что он должен взбодриться, тайти новую тему, зазвучать, старалась уговаривать его больше писать, сочинять. Постараться увлечься творчеством, искать новые формы, рифмы, темы. А он понимал, что прежде всего он должен не мешать ей жить своей жизнью – отступить, но не предать. Тут , все и само так сложилось. Как-то после гриппа у Марата случилось осложнение -пневмония. Лечили долго, пытаясь вытянуть из сильного воспаления.Малыш едва выжил, но последствия остались– астма. Доктора советовали жизнь на свежем воздухе. Тут и ОДМО "КУЗНЕЦКИЙ МОСТ" закрыли, где она работала модельером. И даже помещение перепродали. Вот так и закрутилось всё; придумалась идея со своим ателье шляп. Но аренда в Москве заоблачная и неожиданно возникшее предложение купить домик в Подмосковье, но не дачку, а именно домик в городке -оказалось кстати. То есть Маргарита ; и не разводилась, и не обсуждали они с мужем свои дальнейшие отношения. Словом , получилось нечто похожее на "Хрустальный развод", полный благородного компромиcса. На каникулах Марат жил у отца, да и Маргарита задерживалась порой на недельку в Москве. Откармливая старого Нарзикула Давронова после разлуки, приводя в порядок дом, с грустью отмечая, полное отсутствие рукописей, даже хоть каких-то обрывком бумаги с беглыми записями рифмованных строк, как в былые времена. Корзина для бумаг пополнялась только газетами, да листовками рекламы, которыми забивали их почтовый ящик. Но теперь , в эти её наезды-приезды в Москву– воспринимались не так буднично и суетно , а , как значительное событие, наполненное сильными впечатлениями от походов на выставки или поэтические вечера, на которые она всякий приезд старательно выкраивала время. Да и в воскресенье Марат частенько гостил у отца среди заставленной книгами квартиры. Время от времени в подарок Маргарита привозила ему тюбетейку, которую она вышивала с большим мастерством, расшивая разноцветными бисером стеклярусом, тем более, что времени у неё в "АТЕЛЬЕ -МАРГАРИТА"на это было предостаточно. Подаренные Маргаритой тюбетейки были не только красивы, но и обладали чудесной особенностью. Об этом Нарзикул Давронов рассказывал всем московским знакомым. Стоило её надеть на голову, все плохо из головы отлетало прочь , словно забывалось на время. Поэтому бывший муж Маргариты даже на улице не снимал её, и всем знакомым рассказывал об этих удивительных свойствах вышитых Маргаритой тюбетейках. Уверял всех знакомых, что даже головную боль , как рукой снимает, едва наденешь тюбетейку Маргариты. Марат тоже ходил в расшитых Маргаритой тюбетейках. И это не осталось не замеченным в Ругачёво. Вскоре в "АТЕЛЬЕ-МАРГАРИТА" стали заглядывать не местные дамы, жаждущих изыска её шляп, как надеялась Маргарита, а жены и дочери гасторбайтеров. Они приходили покупать именно ее целебные тюбетейки, не обращая особого внимания на роскошество вдоль стен , украшенное стразами, перьями, бантами, булавками и пряжками. И слава о том, что от её тюбетеек голова не болит, и всякую боль усмиряют, разлетелась по всему Ругачёво. Да так, что и местные потянулись к Маргарите, чтобы дома ходить в цветастых тюбетейках, вместо глотания таблеток "от головы". Так что , чуть не впавшая в отчаяние от малочисленности продаж шляпок, нежданно-негаданно Маргарита, обрела другой источник дохода-тюбетейки.
Словом, ежели, кто и не верит в прилет инопланетян, то -это зря! Потому что появление Маргариты , по её полной инородности-точь в точь, как НЛО посреди улицы "Мира" в Ругачёво в праздник Первомая.
Свою раненость в самое сердце, после встречи с Маргаритой, Юрка ощутил тотчас. Все небо, деревья, стая пролетающих птиц– все стало для него дивной Маргаритой. Как и все иное – все красивое – было красиво, как Маргарита . Поднимет голову к Небу, и смотрит оно на него настороженно, как Маргарита в Сельпо. И пугливо вкривает стая в небе– точно , как настороженно вплыла Маргарита в спертый воздух магазинчика, огибая его , замершего на пороге магазина старого Юрку. Но любовь , как дорога-, общая, а направления разные -то оно двустороннее, то -опять же одностороннее. То есть – бывает взаимная любовь, навстречу друг дружке, а случается и безответная. Вот в чем беда! Юрке выпала та сама безответная, вернее даже безвопросная любовь.
Потому что он понимал, что к чему. И кто-он. И, кто-она, то есть; что всё ни к чему было для него совершенно очевидно. Что и не решится он испугать её своими признаниями, что самое великолепное и сказочное счастье– это только изредка полюбоваться ею издалека , притаившись за витриной сельпо. Как на чудо, как на диковинкую
Только у внезапно появившейся в Ругачеве Маргариты, вот уж точно, словно с неба упала, и глаза должны были быть такие голубые, голубые– "июльские", как тихо шепнуло ему его сердце, когда увидел её Юрка впервые в магазине. Он тогда только благодаря , тому что заснул под включенное радио , проснулся услыхав , узнал, что -"сегодня 13 октября". Старый Юрка вспомнил. Что это день его рождения. С того дня в Юркиной жизни изменилось все в его жизни, хотя внешне все оставалось по-прежнему.
****
–Не...?! Зачем злые слова говоришь? Я даже сплю в ее шляпке, в фетровой-синей. Пошла раз в ней мести. Так: то– ветер поля шляпы задувает, то– народ идет и смеется надо мной. Что – вот "выгнали барыню в шляпе улицы мести!" Потому не ношу больше, только;так-дома перед зеркалом повертеться. А тюбетейки, говорят, еще сильней действуют! Да, в ней сны добрые снятся,всё плохое улетает.– не останавливаясь и продолжая с сопением тереть полы магазинчика шваброй, рассказывала уборщица Клава. И чего маешься, раз голова болит? Вот два шага, вон напротив магазина "АТЕЛЬЕ-МАРГАРИТА"! И стоит-то тюбетейка , не дороже твоих Солпадеинов-Пенталгинов! Уж давно купила бы и голова не болела бы, сходи! А я тут в магазине присмотрю, пока к ней сбегаешь!
Но продавщица Машка, только фыркнула в ответ. Клавдия с досадой посмотрела в окно , на "АТЕЛЬЕ-МАРГАРИТА" , и глядя на играющего рядом с домом в песочнице Марата, продолжила:
–А её сынишка-Марат, рано встает, чтобы лепить Дворцы в песочнице,
пока другие дети не проснулись. В первый класс скоро, а он все в песочнице. Что бы не смеялись, что он, как маленький из песочницы не вылезает. Он рано в песочнице лепить начинает. Я выхожу подметать улицу, в полшестого, а он уже в песочнице. Конечно,вон он– в песочнице Марат. Лепит... ...
Вот ведь талант, ну, все лепят, а он как-то особенно. Украшает свои дворцы......– отвечала продавщице, не поднимая головы, глядя только на свою швабру , уборщица в магазине. В тот самый момент , когда Юрка замер на пороге, почему-то сразу поняв, что речь идет о Маргарите и ее сынишке.
Но видимо продавщица Маша в этот день была не в духе и настроена поспорить. Она мрачно посмотрела через плечо в окно , поежилась от утренней прохлады и ответила:
–Да.. .Вот он – дворцы свои лепит.Только ничего хорошего -от талантов этих! Всё плохо от таланта – мозги в раскоряку!
Юрка вошел и тоже посмотрел в окно. В окне видна песочница.. Марат -мальчик 6-ти лет лепил в песочнице причудливые замки и фигурки животных, украшая их ветвями, выкладывая узоры камушками.
Так – приехал...и с вокзала -стройка – ремонт– рынок.Понятно....
А талант что с ним делать? Талант...Что ?.На хлеб талант не намажешь! А он же парень! От таланта -же не откусишь....Хоть в ту тюбетейку
залезай с ногами от этой жизни. Ни Анальгин , ни Солпадеин не помогает, третий день голова болит!– передернула плечами раздраженная Машка. Но уборщица Клава не унималась:
– Вот зря смеёшься над тюбетейками Маргариты! Зря плохие слова говоришь.Ну, все наши знают, что они чудесные!Ну, что ты упрямишься?! Надень...и все хорошо станет!Всё лучше, чем химию эту глотать, от таблеток один вред!
Но Машка , раздраженно одернула её
– Э...молчи!От глупостей хорошо не станет-только голова сильней болит!Сказок ты наслушалась! Тюбетейка на голову и все пройдет!? Так и ведро присоветуют– так что ж -в ведре на башке ходить?
Юрка замер на пороге, слушая уборщицу Клаву. Она почуяв внимательного слушателя, словно , доказывая, что последнее слово не за Машей , переключила своё красноречие на Юрку.
– Всем хорошо становится,когда тюбетейки с её вышивкой надевают.!
– Почем? -спросил Юрка.
– Так, как обычно, дядь Юр! Не подорожало!Ты что, забыл по чем родимая?
Из-за прилавка Машка назвала ему выученную цену его обычной водки.
Но он отмахнулся и переспросил у уборщицы еще раз стоимость тюбетейки.
–Так за триста отдает !
Машка привычным жестом поставила на прилавок бутылку. Но Юрка , как не поздоровавшись, так и не попрощавшись повернулся и молча ушел.
Само течение жизни обрело для Юрки весомость и материальную ценность-каждый прожитый день. Приближал его к тому мигу . когда он войдет в «АТЕЛЬЕ» МАРГАРИТА". И прекрасная Маргарита вспорхнет со стула, обронив на пол , соскользнувшую с её тонких, каких-то пугливо детских плеч – ажурно вязанную шаль. И поднесет ему одну из своих расшитых шелками, разноцветными узорами – завитушками тюбетейку.
И протянет он ей свои "без сдачи" по цене двух бутылок без закуси... Мечтая об этом , он так и чувствовал, что каменеет его язык, что и повернуться-то от волнения он не сможет, чтоб тюбетейку спросить, чтоб -"отспасибкаться" на прощанье. Пока он ждал дня, когда настанет день выплаты пенсии, он вдруг заметил, что скоро наступит зима.Что рассветы красивы размашисто растеленым по небу красным пылающим плащом. Что сумерки, подкрадывавшиеся, заволакивают комнату синевой, что молчание ночи полно скрипов и вдохов, словно не одинок он в комнате, что ветви деревьев, без листвы похожи на руки молящихся и многое, многое стал видеть он словно, глаза его открылись в жизнь , как у новорожденного кутенка в положенных срок.Старый Юрка ждал и мечтал, как отправится в ателье Маргариты , в день , как он называл "Пенсюшкин"...купит белую рубашку. И быть может галстук и пойдет купить у Маргариты её узорчатую тюбетейку.
*****
В то раннее утро, когда улица была еще пуста, Марат увлеченно лепил. Пока вдруг не заметил, бесцеремонно поставленную мужскую ногу в роскошном и вычурном лакированном , двухцветном желто-черном ботинке в стиле парафраза "Чикаго" 30-годов на облупленный бортик песочницы. Шнурки левого ботинка болтались по бокам желто-черного лакированного гламура.
Мальчик настороженно рассматривал смешной ботинок , явно ощущая его враждебность. И тут на лице мальчика проявился внезапный испуг, потом его сменила волна удивления на лице Марата. Незнакомец тоже внимательно рассматривал вылепленные мальчиком фигурки, стоящие за его спиной. И тотчас в них стремительно , как в мишень вонзились тонкие с разноцветными рукоятками ножи.
Человек в лакированных ботинках , криминально-богемного облика в шляпе в дорогим шелковым шарфом , небрежно завязанным , как шейный платок, метал ножи прицельно, как град. Марат привстал , опираясь рукой о край бортика песочницы .
И ножи впились в дерево песочницы метко между его пальчиками, не задев , не оставив ни одной ранки.
Ужас сменился восторгом на лице Марата..
И Марат, как завороженный прошептал-" Дай мне...я попробую!"
Человек рассмеялся. Неожиданный поворот его развеселил. Смеясь , он обернулся и подмигнул , кому-то . сидящему в "Бугатти". В машине дремала компания, явно славно круто повеселившаяся ночью. Человек за рулем, явно БОСС, затягивает косячок, неодобрительно покачивая головой по поводу затей своего приятеля. Он всегда не одобрял этих игр , как нечто "Не по делу", но относится снисходительно. Две очень яркие девицы, но потрепанные ночной жизнью , спали на заднем сиденье.
– Стилет! Не пугай мальца! – крикнул Босс из-за опущенного бокового окна.
Но Стилет не отреагировал, а обратился к Марату: "Ну, давай покажи класс!"
А Марат успел проворно схватить все ножи , выдернув их из песочных дворцов. И молниеносно пригвоздил оба шнурка Стилета ловкими прицельными движениями. Одним прыжком выскочил из песочницы и отметил каждым , ловко посланным ножом, контур тени Стилета. Стилет был потрясен таким проворством. Он внимательно рассматривал "работу" и довольную мордашку Марата. Но это произвело впечатление не только на СТИЛЕТА , но и на БОССА и проснувшихся девиц.
Стилет протянул руку Марату в знак признания его способностей:
– О! Талант!Кто научил?-спросил Стилет, наклоняясь к Марату.
– Не знаю...они сами вылетают, как птички...-ответил Марат
Я думаю – там их гнездышко. Они радуются , что сейчас полетят в гнёздышко.Я их отпускаю. И они летят туда сами.
Стилет повернулся к сидящим в машине и выкрикнул им:
– Слышь? Говорит : "сами вылетают, как птички"! А цель– это у них:гнездышко.Ха-Ха!Здорово!
Сидящего за рулем Босса, тоже развеселило откровение Марата. И он повернувшись к девицам:
– Как птички...ха! Сами вылетают... Ну, всё ,Стилет! Размялся и хватит! Пора!
Стилет засунул руку во внутренний карман и извлек оттуда купюру.
Бросив, купюру в 100 евро на бортик песочницы, он весело подмигнув Марату , сказал ему:
–На! Вся стая твоя! Заработал!
Не собирая ножи, повернулся и пошел к машине. Открыл дверцу И,...усмехнувшись и передразнивая детским ,писклявым голосом: "сами вылетают", сел в машину..ВЕЧЕР того же дня. МАРАТ уединился среди своих сокровищ. Он достал книгу сказок, в переводе его отца с таджикского . Раскрыл ее . И с восторгом долго расматривал заложенные между страниц разные фантики от Чупа -чупс, еще от чего-то с ковбоем, Марат встает в ту же позу , что и ковбой . Потом так же бережно достал купюру . Разглаживал её. Скручивал кулечком.Расправлял. Заложив ее посередине между вытянутым указательным и средним пальчиком , вытянув руку, помахивал над своей головой, представляя, что колыхающиеся края купюры– это крылья птички. Потом положил ее , как фото в семейный фотоальбом, признаваясь самому себе, что картинка на лежащем рядом фантике от "ЧУПА-ЧУПС"-нравится ему гораздо больше, чем эта слишком строгая и взрослая картинка. Потом закрыл, погладив книжку ладошкой, с нежностью и к книжке , и к её "содержимому". Но тайна не давала покоя, вернее – Марат уже насладился удовольствием обладания этой тайной . И захотелось поделиться восторгом нежданного подарка. И он понес книгу матери , сидящей поближе к лампе и вышивающей тюбетейку.
– Мама...посмотри...новый фантик...
Но Маргарита была слишком занята и погружена в свои невеселые размышления, и поэтому не услышала сына. На плитке варилась еда, она шипела, заглушая его голос. Да и для него же включенный телевизор, работал слишком громко. О все же причиной было не это, а тревожная ситуация с Нарзикулом Давроновым. Последние их встречи, оставили гнетущее впечатление от ощущения полного погружения в глубину его воспоминаний и неприятия реальности. Воспоминания его детства в Бишкеке, его юности-всё больше напоминали хрупкий домик улитки , в котором спешит спрятаться улитка. Казалось, что только любовь к сыну еще связывает его с этой жизнью. Когда , не дозвонившись ему по телефону, они с Маратом приехали в Московскую квартиру, она сразу поняла, что он не был в квартире больше недели. На видном месте, под высокой пустующей хрустальной вазой, лежали тщательно собранные в прозрачном пакете; короткая записка " Поехал проведать родные места! Целую! Люблю! Береги Марата!Твой старый Нарзикул. Здесь же лежало завещание на квартиру на имя Марата, разные документы, его фотографии времен поэтического фавора и ксерокопия его паспорта, заверенная у нотариуса. Об этом Нарзикул Давронов позаботился за день до своего отбытия в Бишкек. Он шел налегке, ему было легко. Он был одет в синий довольно потертый ,стеганный халат– народный костюм. Тот самый, что был преподнесен ему в дни чествования Таджикской культуры в Москве 1990 года вместе с Госпремией. На которую он купил немыслимую в те годы роскошь– машину "МОСКВИЧ" и даже на золотой перстень с кроваво красным рубином. С которым не расставался, точно прирос этот перстень, словно пуста рука без него. Он никуда не спешил, он ничего никому не был должен. Ему не было одиноко на перроне вокзала, да и какое уж там одиночество, когда под одной тюбетейкой уместились и он-Нарзикул Давронов , Облакум Узылтуев, и Джанибек Тогай, и даже автор лирических песен -Гюльджамал Ултамаева ,под именем которой, он написал несколько шлягеров 80-х. Боковым взором он отмечал про себя, что люди поглядывают на него. Но , приглядевшись в надежде, что быть может узнают в нем некогда популярного поэта-понимал, что они не узнают его. А скорее на секунду удивляются:-"И зачем такой старый гасторбайтер примотался в Москву? Куда уж ему работать, ведь молодым работы не хватает!"
И , конечно, легко читалось на их лицах-"Хорошо, что отваливает!" Усевшись в купе вагона, он поприветствовал вошедших в попутчиков– молодых гасторбайтеров, так же располагавшихся в купе. Потом он повернулся к окошку,чтобы не мешать им устраиваться поудобнее. И с удивлением для себя отметил, что совсем не печалится , расставаясь с Москвой. Нисколько, даже понимая , что видит суету Московского вокзала в последний раз. Вспомнилось , как с жадностью молодого любопытства, рассматривал он этот вокзал , подъезжая к нему в первый раз И спросил присевших отдохнуть спутников, помнят ли они песню Гюльджамал Улматаевой "Тюльпан улыбка" . И он напел её срывающимся тихим , по-стариковски хрипловатым голосом. " Красные тюльпаны весны цветут твоей улыбкой. Я сорвал тюльпан , но твоя улыбка осталась с тобой, с той весной..."
–А, помню этот "медляк"– рассмеялся один из парней– "Моя мама её пела"Да, это очень старый "медляк""!
–Как ты сказал? "Медляк"?– смеясь , поразился Нарзикул Давронов.
– Ну, да! Старые песни, они все такие – " медляки". Теперь такие не нужны! И парень представился ,протянул руку, чтобы познакомиться. И обратился к Облакуму:
–А как Вас зовут, уважаемый?
–Я-"Медляк", просто– старый "Медляк"!– смеясь ответил Нарзикул Давронов, протянув руку с блеснувшим переливом крупного рубина в перстне на среднем пальце. Парни насторожились, но приняли правильное решение – лучше не переспрашивать. Человек знает, почему себя не называет.
****
Маргарита с того, дня, когда уже сделала два запроса об исчезнувшим в милицию с того дня, как нашла тот пакет под вазой на столе в Московской квартире, каждую ночь почти не спала. "Ушел и не вернулся" , как неотвратимый диагноз вошел в её жизнь. Став темой, интонаций, призмой всех этих дней. Ответ приходил одни и тот же, четкий и беспощадный в своей неопределенности. "Выехал на поезде в Бишкек . Далее исчез. Свидетелей нет". Возможно поэтому, измученная бессонницей и угрызениями, что оставила его одного в квартире, поддалась на его уговоры; дать ему возможность творческого уединения, Маргарита была совершенно измотана тревогой за него. И, именно в то утро уснула так глубоко, что не услышала, как Марат собирался и ушел лепить в песочницу.
Раннее утро следующего дня, самое время игр Марата, пока все спят. Он вынырнул из под теплого одеяла. Бесшумно собрался, повесив на шею ключ от входной двери,выпорхнул в новое влажное от утренних туманов утро. Рассвет над Ругачёво высоко над городком расплескал свои краски, щедро замешивая его в золоте , восходящего солнца. Маргарита спала, давно уже смирившаяся с этой особенностью сына– раннее вставание, чтобы лепить свои песочные расчудесины, пока никто не видит. Зато завтрак он прибегает поесть ровно к 8 утра, словно в голове у него свой надежный будильник завелся с самого рождения.
