Текст книги "И аз воздам (СИ)"

Автор книги: Надежда Попова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 47 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Курт проследил взглядом удаляющуюся парочку, коротким кивком дав понять обернувшейся Нессель, что все в порядке и идет, как надо, и вопросительно уставился на горничную Адельхайды, отступившую на несколько шагов назад с видом исполнительного и прилежного солдата на плацу.

– Моя новая помощница, – сообщила графиня, вздохнув. – Лотта все же не вынесла этой работы и после пражской истории ушла на покой.

– Не могу ее осуждать, – пожал плечами Курт. – Она выжила чудом, и я вполне понимаю, почему женщине может, в конце концов, надоесть вечно подставлять шею вместо того, чтобы растить детей и спать по ночам спокойно, не боясь проснуться с ножом в животе.

– Такое и мужчине может надоесть, – возразила Адельхайда и кивнула вслед ушедшим: – Это и есть твоя ведьмочка? Симпатичная. Сколько ей лет?

– Двадцать семь или восемь.

– Неплохо сохранилась для женщины с ребенком, живущей в одиночестве в лесу; больше двадцати двух-трех бы не дала… Интересно, обходится травами, или это ведьминская натура?..

– Твое паломничество к Всаднику, – задумчиво вымолвил Курт, не ответив, – это лишь прикрытие, или за этим что-то стоит?

– Что именно?

– Не знаю… – неуверенно произнес он. – Но Готтер обратила на него чуть большее внимание, нежели просто на искусно выполненную скульптуру. Она сказала о нем – «живой»… Не «как живой», а именно это слово.

– Так узнай, что она имела в виду, когда останетесь наедине, – пожала плечами Адельхайда. – Вполне вероятно, что всё довольно просто: уж к этому-то месту молящихся за два века набежало видимо-невидимо, и если твоя лесная фея способна улавливать такие материи – ее реакция неудивительна. Мне никаких указаний на этот счет не давали, и никаких тайных знаний о сем произведении искусства нам не известно, если ты об этом. Впрочем, насколько я знаю, expertus’ов в Бамберге никогда не бывало, посему не удивлюсь, если наши прозевали очередную действующую святыню.

– Еще ей удалось побывать рядом с местным обером сегодня и взглянуть на него, – сообщил Курт и, помявшись, договорил: – Что-то тот точно скрывает, и на душе у него неспокойно. Но нельзя сказать с точностью, отчего он в таком смятении – оттого, что ему есть что скрывать, или его попросту пугает моя репутация, и он опасается ложного обвинения.

– Именно ввиду твоей репутации он и не должен бы этого бояться, – возразила Адельхайда с улыбкой. – Ты, если не ошибаюсь, едва ли не единственный следователь в Конгрегации, ни разу не совершивший следственной ошибки. Если, разумеется, не считать желтопузую мелочь, получившую Знак пару лет назад, которая напортачить просто еще не успела.

– Непогрешимых нет, – отозвался он хмуро. – И рано или поздно ошибаются все…

– Только не впадай в свое обыкновенное самобичевание прежде времени, – строго осекла Адельхайда и распрямилась, снова натянув на лицо игривую улыбку. – А вот и твои подопечные. Что-то они скоро; видно, разглядывание алтаря не слишком увлекло это прелестное создание.

– Скорее Ульмера гложет нездоровое любопытство в отношении твоей персоны, – возразил Курт, – и ему не терпится узнать, а если повезет – то и подслушать, о чем это мы с тобою здесь беседуем.

– Это нормально в его годы, – отмахнулась она и чуть повысила голос: – Не стану более отвлекать вас глупыми женскими разговорами, майстер инквизитор. Желаю вам удачи в вашем деле, что бы это ни было, и да споспешествует вам в оном деле Господь. Мария? Идем.

Ульмер поспешно отступил в сторону, когда Адельхайда проходила мимо, словно опасаясь, что она собьет его с ног, и медленно приблизился к Курту, на ходу как-то настороженно оборачиваясь в сторону ушедших.

– Фон Рихтхофен, – произнес он тихо. – Я помню это имя. Это ведь ее вы спасли когда-то от стригов, майстер Гессе? В Ульме, так? Громкая была история.

– Так, – неохотно отозвался он, – и уже не единожды подумал о том, что стоило оставить ее там: через неделю кровососы сами приползли бы ко мне, рыдая и умоляя запереть их в тюрьме, подальше от этого создания.

– Она красивая, – заметила лесная ведьма негромко, глядя вслед Адельхайде; Курт передернул плечами:

– Не заметил. В любом случае, это ее единственная и притом сомнительная добродетель.

– Как видно, симпатия вдовы фон Рихтхофен к вам безответна, – неловко улыбнулся Ульмер.

– Pro minimum, – покривился Курт недовольно. – Но отшивать ее слишком уж решительно не стоит: она, по слухам, фаворитка Императора и вообще вхожа в самые влиятельные дома. К тому же, в силу своего занятия – а именно, перепродажи недвижимости – имеет множество полезных связей и порой способна за пару часов получить информацию, выходящую даже и далеко за сферу ее занятий, в поисках которой я буду рыть землю не один день.

– Полагаете, она может быть вам полезна?

– Пригласила меня навестить ее, – кивнул Курт. – Полагаю, не стоит отказываться; завтра нанесу ей визит и прощупаю на предмет этой самой полезности. Убежден, что за время, проведенное в Бамберге, она уже собрала корзинку слухов и небольшой мешочек фактов; пригодится ли что-то из этого нам – поглядим… Сдается мне, из нашего похода в собор паломничества не вышло, – оборвал он сам себя, исподволь кивнув на прихожан, косящихся в их сторону. – И мысли наши далеки от благочестивых высей, и само наше присутствие, кажется, смущает прочих молящихся; да и не слишком это подходящее место для обсуждения строптивых вдовушек и старых знакомств.

– Вы правы, майстер Гессе, – поспешно согласился Ульмер и направился к дверям первым. – Полагаю, нам лучше выйти, мы смущаем прихожан, в то время как наше дело – укреплять их веру.

Нессель поджала губы, бросив на Курта насмешливый взгляд мимоходом и тихо шепнула, двинувшись следом:

– «Не найти в инквизиторах внешнего благочестия», говоришь? Все же исключения-то бывают.

– Так себе исключеньице, – шепотом отозвался он, тоже зашагав к выходу.

Глава 9

Избавиться от докучливой услужливости Ульмера вышло нескоро; видимо, отчего-то ощущая явную вину за неудачное посещение собора как свою собственную, молодой инквизитор потащил гостей Бамберга на ту сторону соборного холма, откуда открывался вид на город почти со всеми его районами и примечательностями, от аббатства святого Михаила по соседству с соборной площадью до каких-то покосившихся домишек в отдалении. Нессель слушала рассказы о городе и исторических его злоключениях на удивление заинтересованно, несколько раз даже ободрив Ульмера вопросами, каковые дали повод для еще более пространных рассуждений. Отослать надоедливого провожатого удалось с трудом лишь спустя час, когда Курт уже прямо заявил, что намерен возвратиться в свое обиталище и предаться предписанным ему лечебным процедурам. Нессель, спохватившись, закивала, пробормотав что-то про распорядок дня и соблюдение предписаний, и Ульмер, покаянно охнув, наконец, ретировался.

– Порой он даже мил, – заметила Нессель, когда дверь трактирной комнаты закрылась за их спинами, отгородив от внешнего мира; Курт усмехнулся:

– Да. Когда молчит.

– Ты не любишь людей, – укоризненно произнесла ведьма, и он кивнул:

– Спорить не стану. Полезная, надо заметить, привычка: именно потому я все еще жив.

– Ты жив еще и потому, что тебе попался тот, кто любит людей, несмотря ни на что, – многозначительно возразила Нессель. – И думаю, я не единственный человек в твоей судьбе, благодаря кому твоя жизнь не оборвалась однажды.

– И с этим тоже не поспоришь, – отозвался он, бросив на постель фельдрок, и отер рукавом взмокший лоб; в комнатах было прохладно, но тело, казалось, пропиталось уличной жарой до самых костей. – Бывало всякое.

– В собор мы заходили, чтобы ты встретился с той женщиной, да? – помявшись, негромко уточнила Нессель. – Ради нее ты терпел этого инквизитора и пошел в храм, в который не хотел идти?

– С чего ты взяла, что не хотел?

– Так значит, да? Ради нее?

– Ради дела, – поправил Курт. – Мы с нею и впрямь давние знакомые, и она действительно не раз оказывала в моих расследованиях неоценимую помощь. Невзирая на Знак (или именно из-за него), со мною говорить не всегда и не все желают, а она вхожа ко многим, и кроме того – в ней видят человека своего круга, а потому и более откровенны.

– А почему она помогает Инквизиции? Или она помогает только тебе, и тот охотник правильно о вас думает, и ты ею просто пользуешься?

– Адельхайда на этот вопрос отвечает просто – «потому что могу»; а кроме того, сдается мне, ее попросту привлекают приключения, – пожал плечами Курт и вынул из рукава рубашки смятый бумажный обрывок. – Посему – скорее она мной пользуется для обретения этих самых приключений.

Клочок грубой дешевой бумаги пропитался потом от его кожи и, видимо, еще до того, как попасть в руки майстера инквизитора, хранился отнюдь не в скриптории. Курт поморщился, аккуратно расправив влажный комок, порадовавшись, что благодаря перчаткам лишен удовольствия прикасаться к нему голыми пальцами.

– Что это? – спросила Нессель, подойдя ближе, и присела рядом, заглянув через его плечо в записку, будто для нее это имело смысл. – Это от нее?

– Нет, – качнул головой он и, поколебавшись, пояснил: – Помнишь того вола, что сегодня едва не сбил меня с ног?

– Он сделал так нарочно, чтобы незаметно передать тебе это?.. – неуверенно предположила Нессель и нахмурилась: – У тебя здесь есть свои агенты?

– Как оказалось, есть. Хотя и не совсем агенты, и совсем не мои… Перед тем, как отправиться в Бамберг, я попросил одного старого приятеля забросить удочку и кое-что проверить. Откровенно говоря, не думал, что у него здесь обнаружатся какие-то серьезные связи, но с нашей последней встречи он, похоже, и впрямь неплохо развернулся…

– Он тоже инквизитор? Или как та женщина, из благородных?

– Я бы сказал – сильно наоборот, – усмехнулся Курт. – Он преступник. Бывший мальчик на побегушках у главаря кельнских бандитов, а на нынешний день – уважаемый в своей среде человек, держащий в руках контроль над низами нескольких городов Германии. И информация от него порой поступает куда как более полная и, я бы сказал, неожиданная, нежели из императорских покоев.

– У тебя очень интересные «старые приятели», – заметила Нессель, и кивнула на клочок бумажки в его руке: – Что здесь написано? Что-то важное?

* * *

– «Вечером за рыбной лавкой», – произнес Курт с расстановкой. – Вот рыбная лавка, вот я, вокруг вечер.

– Да. За мной.

В иной ситуации мальчишке, встретившему его на безлюдном рынке у закрывшейся рыбной лавочки, он по меньшей мере прочел бы лекцию об уважении к старшим, но сейчас лишь кивнул и двинулся следом. Мелкий оборвыш припустил почти рысью, тотчас уйдя далеко вперед, однако гнаться за ним, пытаясь настигнуть, Курт не стал – лишь шагал, лавируя между кучами отбросов и лужами невнятной, дурно пахнущей субстанции, стараясь не терять мальчугана из виду, не отставать и вместе с тем не подходить слишком близко. Пару раз парнишка останавливался, будто бы невзначай оборачиваясь, и, видя, что майстер инквизитор не отстает, трогался в том же темпе мелкой рысцы дальше.

Улицы вокруг становились все уже и темнее, под ногами хлюпало и хрустело все смачней и чаще; мальчишка уже не убегал вперед – топал в паре шагов впереди, по-прежнему не пытаясь заговорить и лишь коротким движением руки указывая путь, когда требовалось свернуть в очередной узкий переулочек. Несколько раз навстречу попадались сумрачные типы, глядящие на майстера инквизитора с удивлением и настороженностью, но, видя его сопровождение, лишь молча отступали с дороги, и Курт чувствовал спиной их пристальные напряженные взгляды.

– Сюда, – наконец, разомкнул губы мальчишка, толкнув дверь древнего, но все еще довольно крепкого домика, и тут же исчез в дальнем конце зала пивнушки, что ютилась внутри.

Его здесь ждали: это Курт понял по тому, как обратились к нему лица немногочисленных посетителей – полдюжины человек того же потрепанного и угрюмого облика, что и давешний детина, даже не двинулись с места, ни в одном взгляде не промелькнуло ни тени удивления или растерянности, никто не произнес ни звука и не попытался задать ни единого вопроса. Лишь разговоры, что велись, когда мальчишка открыл дверь, стихли разом, погрузив небольшой тусклый зальчик в совершенную тишину.

– Да, вижу, – прозвучал во всеобщей тишине голос хозяина, и мальчишка, только что шептавший что-то ему на ухо, кивнув, отступил назад.

Владелец сомнительного заведения – довольно молодой невысокий тип с лицом, когда-то явно хорошо подправленным чьими-то кулаками – неспешно вышел из-за конструкции, которую можно было с натяжкой назвать стойкой, и коротким движением руки указал на пустующий стол справа от себя:

– Садитесь, майстер инквизитор. Будем говорить.

– Не проверишь Знак? – спросил Курт с усмешкой, усаживаясь за грязный стол и стараясь не думать о чистоте скамьи под собою. – Не убедишься еще как-то в том, что я тот, кто надо?

– Ни к чему, – мимоходом улыбнулся хозяин, садясь напротив. – Финк вас обрисовал достаточно внятно, да и весь Бамберг уже болтает о том, что нас почтила вниманием легенда Инквизиции, если вы понимаете, о чем я… Меня зовут Вурцель.

– Фамилия или прозвище? – уточнил Курт, и тот благожелательно хмыкнул:

– Прозвище, майстер инквизитор. Вот только хотел бы я сказать, что оно все еще что-то значит, да не могу[42]42
  Wurzel – корень (нем.).


[Закрыть]; я тут давно уже не главный. Вот про это мы с вами говорить и будем; то, про что Финк для вас просил разведать – оно и нас тут коснулось.

– Звучит не слишком радужно, – заметил Курт, уловив, как хмурые лица вокруг помрачнели еще больше, и Вурцель со вздохом кивнул:

– А то… Ну, словом, вот что, – кивнул владелец, упершись в стол локтями и тяжело навалившись на руки. – Для начала, я вам скажу, что мы вашему приятелю не подчиняемся, если вы понимаете, о чем я. Слышать про него слышали, что уважаемый человек – знаем, но в его гильдию не входили. Не вижу я, знаете ли, никаких выгод самого себя вгонять в послушание непонятно кому. Тут мы были сами себе хозяева, сами за себя решали, что нам лучше, и пусть у нас покровителей со связями в Инквизиции нету – зато и в затылок никто не дышит, если вы понимаете, о чем я.

– Еще как понимаю, – подтвердил Курт, хотя ответа от него явно не ждали, и Вурцель кивнул:

– Так вот. Я про вашего приятеля ничего плохого сказать не могу, говорю сразу: не слышал ничего такого. Потому, когда от него прилетела весточка – помочь согласился сразу. И вот что мы тут решили… – хозяин пивнушки ненадолго умолк, переглянувшись с молчаливыми свидетелями беседы, и, вздохнув, продолжил: – Мы так подумали. Если вы, майстер инквизитор, разгребете то дерьмо, что тут образовалось – перейдем под руку вашего приятеля. Бамберг войдет в эту его гильдию, мы его признаем самым главным головорезом или кем там надо, уж не знаю, как это у него положено… Потому что так вот оказалось, что мы как прежде были сами по себе, и это было хорошо, так и теперь мы сами по себе остались, но это оказалось уже не так хорошо, если вы понимаете, о чем я. Сами мы… не справились, и все становится только хуже.

– Всем скопом да при поддержке – всегда лучше, – осторожно заметил Курт. – А в одиночку даже рыбу ловить тяжко… А не нальешь ли чего выпить, Вурцель? Я так предчувствую, разговор долгий будет.

– Это дело, – кивнул владелец, с готовностью поднявшись, и направился за стойку. – Пива вам или покрепче чего?

– Пива, – отозвался Курт, показательно вздохнув. – От этой жары, кажется, все от глотки до последней кишки пересохло.

– Оно, в общем, так, – продолжал Вурцель, нацеживая светлый, как грушевая смола, напиток; майстер инквизитор, поразмыслив, решил для себя почитать кружки чистыми, а пиво неразведенным. – Когда от Финка пришла весточка, мы сразу решили, что вот оно, пришло время, когда есть выбор – или мы по-прежнему ни от кого не зависящие, но со своими проблемами один на один, или вот, возможность подвернулась всё решить, если вы понимаете, о чем я…

За стол он возвратился с двумя кружками и, установив одну напротив гостя, сделал из своей долгий, глубокий глоток.

– Словом, так, – решительно выдохнул Вурцель, со стуком водрузив кружку на стол, и вытер губы рукавом. – Финк попросил обрисовать, нет ли слухов каких насчет вашей братии тут; или наоборот, не появлялись ли средь нашего общества особо злостные малефики – пришлые, может, или просто чересчур наглые… ну и вообще, как у нас тут дела, не происходит ли чего странного. Вот и скажу вам по порядку, майстер инквизитор. Малефиков у нас тут нету. То есть, средь наших ни новичков с особыми талантами не появлялось, ни из старых людей никто не обнаруживал в себе ничего такого; у нас тут все шло своим чередом, и дальше оно так же шло бы, думается мне… И про Официум прямо тоже ничего сказать не могу.

– А не прямо? – уточнил Курт, с удовлетворением отметив, что пиво в дыре Вурцеля на удивление неплохое; хозяин вздохнул:

– Не прямо тоже. Я вот понимаю даже, почему вы ими заинтересовались: правильные они слишком, если вы понимаете, о чем я. Все у них ладно, все гладко, все складывается… Но такие уж они гладкие, что прям аж скользкие…

«Если вы понимаете, о чем я», – безмолвно договорил владелец пивнушки одним взглядом, вновь приложившись к своему пиву.

– С магистратскими они просто душа в душу, – продолжил Вурцель, отставивши кружку снова на стол. – Одни ловят, другие казнят. Или одни и те же казнят, но чаще все ж сдают магистратским. Только вот она, первая странность, майстер инквизитор: наших-то ловить совсем перестали. То есть, если кого прижмут прямо на деле – на рынке за руку поймают или прямо в доме застукают – то возьмут, да. А вот в прошлом месяце пьяная драка была, и там один из наших затесался; ну, и порезал маленько… Я вам Богом клянусь, тот мерзавец сам был виноват: играть сел, а сам сжулил, а когда прижали – стал отнекиваться и скандал поднимать, да и драку он сам же первым начал; думаю – надеялся свалить под шумок… Так вот. Драка прошла – а магистратским хоть бы хны. Не искали никого, разбираться не пытались, вообще никто ничего не делал; а спустя неделю после того взяли на драке же какого-то приезжего задиру – и на него то убийство и повесили.

– И часто такое бывало? – уточнил Курт; хозяин пожал плечами:

– Так вот про это я вам и буду рассказывать сегодня.

– Сперва вопрос. Это «житие душа в душу» у Официума с магистратом давно замечено?

– Дык где-то с год, – многозначительно сообщил Вурцель, отчего-то понизив голос, и несколько молчаливых голов вокруг подтверждающе кивнуло его словам. – Вдруг среди горожан преступников нашлось – видимо-невидимо. Тот соседа траванул, этот намалефичил чего, та мужа во сне зарезала, эта подружку какими-то там нитками или иголками в могилу свела или дурнушкой сделала… Вот странное это чувство, скажу я вам, майстер инквизитор: сидишь тут, про тебя как будто забыли – а горожане друг дружку грызут.

– Ну да, забыли, как же, – тихо буркнул один из доселе молчавших свидетелей беседы, и Вурцель закивал:

– Да-да, вот это верно. Я почему и говорю, что это просто чувство такое, а не на самом деле так, если вы понимаете, о чем я. На самом деле не только не забыли про нас, а как будто про нас-то про первых и вспомнили.

– Не понимаю, о чем ты, – честно признался Курт, и владелец пивной поднял палец:

– Вот! И я не понимаю… Ну, Финк просил рассказать вам про странное, вот и рассказываю… С года так полтора назад, еще до того, как это «душа в душу» началось, в Бамберг явились чужаки. Бравые такие парни, серьезные. Типа наемников. Но не простые наемники – не обвешанные оружием с ног до головы, броней не светят, в трактирах не шумят, на службу к влиятельным людям или в городскую стражу не напрашиваются… Даже не знаю, как вам объяснить, майстер инквизитор, почему я именно так подумал – «наемники»; ничего такого в них не было, люди как люди, а только смотришь на них, слушаешь их – и понимаешь: ребята солидные, если вы понимаете, о чем я.

– Думаю, на сей раз понимаю, – согласился Курт, медленно отхлебнув пива. – И что эти чужаки? Чем занялись в городе, что привлекли ваше внимание?

– А наших вырезать начали, – просто сказал Вурцель; одним махом опустошив кружку, с сожалением заглянул внутрь, помедлил и тяжело поднялся, направившись за стойку. – Сначала всех стариков убрали, – продолжил он, наполняя сосуд снова. – Без предостережения, без условий каких-то. То есть, не пытались переговоры вести или, там, требовать, чтобы бамбергские люди под ними ходили или еще чего, просто молчком взяли и поубивали всех.

– Устранили всех авторитетных людей из вашего сообщества? – уточнил Курт; владелец кивнул, вновь усевшись напротив:

– Истинно так, майстер инквизитор. А потом… Стариков же не стало, все связи порушились… Кое-кто из молодых решил, что пора переделить районы и шайки и заново переписать правила. И тут опять появились они, те парни. Самых ретивых порешили, а заодно с ними вообще всех, кто под руку подвернулся; словом, оставили нас и вовсе без каких-либо старшин.

Курт помедлил, обведя взглядом полутемный тесный зальчик; из всех собравшихся, включая самого владельца пивнушки, не было никого старше двадцати трех-пяти, большинство же и вовсе лишь недавно (и то вряд ли) перешагнуло двадцатилетний рубеж. Если теперь это и есть представители «стариков» нового бамбергского дна, дела здесь и впрямь плохи…

– И, – осторожно спросил он, – вы так это и оставили?

– Мы, ясное дело, пытались разузнать, что это за люди и чего им надо, – отозвался Вурцель со вздохом. – Сойтись с ними в открытую не решились, послали для начала одного юркого парнишку, чтоб проследить – кто такие, где обитают, с кем видятся, если вы понимаете, о чем я… Ничего не узнали. А парнишку нам в мешке принесли.

– Это как? – нахмурился Курт; хозяин пивнушки пожал плечами:

– А так вот, майстер инквизитор. Пришел прям вот сюда, в наш квартал, один из тех парней с мешком, а там, в мешке этом, мальчишка наш лежит. Кусками, да.

– Он что-то сказал?

– Мальчишка? – удивленно переспросил Вурцель и, спохватившись, кивнул: – А, парень тот… Сказал. «Уважаемые люди этого города хотят видеть Бамберг тихим, уютным и благопристойным местом».

– О как.

– Угу, – гулко подтвердил хозяин в кружку и, отерев губы рукавом, продолжил: – Больше говорить ничего не стал, мешок нам бросил и пошел прочь.

– И вы его так просто отпустили?

– Стариков не осталось, – впервые хмуро подал голос один из собравшихся вокруг, – однако мозгов у тех, кто остался, хватило, чтоб понять, с кем лучше не связываться. Мы и не стали.

– Уж не магистратские ли решили нанять людей со стороны, чтоб навести в городе порядок?

– Вот уж не знаю… – вздохнул Вурцель, отодвинув от себя опустевшую кружку. – Мы вот, никто из нас, тех парней входящими в магистрат не видели, а наш мальчишка если и видел чего, то рассказать нам уже не мог, если вы понимаете, о чем я. А после него мы уж никого за ними следить не посылали, да и желающих разбираться не нашлось. Несколько дней у нас тут была тишь, даже лишнюю булку стащить боялись, да и вообще почти никто носа не казал из квартала в большой город. А потом эти парни просто ушли.

– Просто покинули Бамберг – и все? – уточнил Курт с сомнением; хозяин кивнул:

– Исчезли однажды. Мы чуток выждали – они не возвращаются; ну, и начали жизнь налаживать, если вы понимаете, о чем я. Поделили город заново – но без мордобоя или смертоубийств; собрались тихонько и полюбовно решили, кому что отойдет. Не скажу, что жизнь пошла прежним чередом: осторожничали мы долго, перебивались по мелочи… А тут и это началось. Официум забурлил, аресты пошли, малефики всякие… Мы даже подумали – не они ли своих бойцов и прислали, чтобы, значит, в городе творить, что им надо, и никто им не мешал?

– А что им может быть надо?

– А черт их знает, майстер инквизитор, – передернул плечами Вурцель. – Это мы без понятия. Да и не происходит тут ничего особенного: шабашей не замечено, привидения по городу бродить не начали, ведьмы младенцев не воруют так уж, чтоб кучами… Словом, так мы и не знаем, что это было.

– А вы знали, что Конгрегация уже присылала в Бамберг своего человека?

– Слышали, как же, – кивнул владелец. – Разок даже видели – подле дома покойного судьи ошивался. Серьезный такой… Пропал он, говорят.

– Кому-то из ваших он под руку, часом, попасться не мог? – помедлив, уточнил Курт осторожно, и один из сидящих поодаль фыркнул:

– Обижаете. Что ж у нас, совсем мозгов нету – инквизитора резать?

– Ну, я должен был спросить… А у дома судьи кто его видел и когда? Что он там делал? Входил внутрь или снаружи бродил, что-то осматривал или так, постоял и ушел?

– Да кто его знает, – пожал плечами Вурцель и переглянулся с одним из посетителей. – Кто его видел-то?

– Маус, – отозвался тот. – Говорил, что видел присланного инквизитора, что тот серьезный малый, и все думал, не связано ль это со слухами – ну, про призраков в доме. Мол, не их ли инквизитор изгонять будет.

– Этот Маус жив? – спросил Курт и, дождавшись кивка хозяина, уточнил: – И где его можно найти? Мне б ему пару вопросов кинуть про этого серьезного инквизитора…

– Кхм… Он у нас парень городской, приличный, серьезными вещами занимается, если вы понимаете, о чем я; сюда приходит так, изредка – с парнями вот посидеть, дела обсудить… Неподалеку от рынка его домишко. Только, майстер инквизитор, вот всем миром просим: не ходите вы к нему домой, а? Не палите нам парня. Оно, конечно, все понятно, только вот…

– Понимаю, – серьезно кивнул Курт, когда Вурцель замялся, подыскивая слова. – Ну, а сюда-то его вызвать можно? Скажем, следующим вечером я снова подойду; встречать меня не обязательно, дорогу я запомнил, скажите просто своим здесь, что я не по их душу, и меня не стоит в канаву спускать… Тут мы с ним и поговорим, вдали от ненужных глаз.

– Это можно, – с готовностью согласился хозяин. – Это всем хорошо будет.

– Хорошо, – подытожил Курт, поднимаясь, и Вурцель встал тоже. – И последнее. Если увидите, услышите, узнаете что-то странное – хоть что-то! – расскажите мне. Я поселился в «Ножке», и беспокоить меня можно в любой час, хоть посреди ночи. Меня интересует все, что не укладывается в обычные порядки и события; даже если кто-то спьяну увидит летящего по небу Сатану – расскажите. Если вдруг магистрат в полном составе поедет за город на пляски у костра, если Официум вдруг решит заняться торговлей яблоками, если в городе снова будет замечен один из тех странных парней – расскажите мне.

– Непременно, – кивнул Вурцель, – нам и самим все это не нравится, майстер инквизитор, если вы понимаете, о чем я… Вы правильно поймите, мы против вашего брата ничего не имеем. Оно, может, и хорошо, что Официум всякую нечисть вылавливать начал, ежели она и правда тут есть; и майстер обер-инквизитор – он мужик неплохой, зверств таких уж никогда не учинял, сколько мы его помним – при нем всегда было тихо и без скандалов… Жалко будет, если с ним что-то нечисто. Оно, понимаете ли, видно, когда человек за дело болеет, так вот майстер обер-инквизитор – он такой. Здоровье себе посадил на службе вон как; по чести вам сказать, нам тут и не по себе делается, как вообразим, что на его место поставят кого другого, если вы понимаете, о чем я…

– А что с ним? – остановившись уже на полпути к двери, уточнил Курт; хозяин кивнул куда-то в сторону, за окно пивнушки:

– Дак это… Помощник его каждую неделю почитай к аптекарю наведывается – за желудочными каплями, говорят. И еще какое-то зелье от давления кровяного, что ли… Пару месяцев назад, говорят, была гроза – так в Официум аптекаря даже вызвали: ходили слухи, что майстер обер-инквизитор лежал пластом и чуть Богу душу не отдал. Говорили, ему от молний поплохело… то ли с сердцем, то ли что-то такое…

– Вот как… – проронил Курт тихо и уточнил: – Аптека в Бамберге одна?

– Три. Но помощник его всегда бегает в одну, к Дитриху Штицлю: это аптекарь самый лучший, к нему половина города ходит… ну, у кого средства имеются; прочие-то двое попроще, оно и понятно, как они налечат… В Инзельштадте она стоит. Издалека видать: там на щите сверху вот такенная бутыль пририсована… эта их врачебная, знаете…

– Да, проходил мимо, видел, – кивнул Курт. – Спасибо, не знал… Смотрится-то старик бодрячком.

– Самолюбие, – вздохнул Вурцель с явной завистью. – И безопасность. Молодым только дай понять, что ослаб – и нету тебя.

* * *

– Думаешь, этот молодой инквизитор хочет свалить своего начальника? – неуверенно спросила Нессель. – Чтобы занять его место?

– Вряд ли.

В комнату трактира Курт возвратился уже затемно, но уснуть сразу не смог; ведьма тоже не спала, и сейчас оба сидели у стола, глядя на огонек светильника и тихо переговариваясь.

– Вряд ли, – повторил он, – а точнее – нет. Primo, даже если старика внезапно хватит удар, его места Ульмеру не видать – не хватит ни мозгов, ни упрямства, ни жесткости; словом, ничего из того, чем должен обладать инквизитор на руководящей должности. Да и просто инквизитор. Я вообще удивляюсь, как он угодил в следователи… И как бы ему ни казалось, что его не ценят – парень не может не понимать, что подобных должностей он не потянет. А secundo – он, похоже, за свое начальство искренне тревожится. Или, по меньшей мере, добросовестно исполняет «три g», не пытаясь ими пренебречь.

– Три кого? – непонимающе нахмурилась Нессель.

– Три g, – пояснил Курт с усмешкой. – Gehen, geben, gebracht[43]43
  «Пойти, подать, принести» (нем.).


[Закрыть]. Обычные обязанности всех низкоранговых служителей; негласные, но от того не менее неизбежные… Но сам факт тяжелой болезни обера вполне может иметь значение и что-то объяснять. Скажем, такая версия: тот самый аптекарь (насколько я понял – неплохой лекарь) сказал Нойердорфу, что состояние его здоровья подразумевает скорый отход к предкам – и старик решил перед смертью наловить побольше малефиков. От излишнего рвения его порою заносит, и под руку попадаются то обычные преступники, а то и вовсе невиновные. И когда прибывший inspector об этом узнал – Нойердорф от него избавился.

Нессель несколько мгновений сидела неподвижно, молча глядя на его задумчивое лицо, и, не дождавшись продолжения, осторожно спросила:

– Но?.. Я слышу, как ты это говоришь. Ты сам не слишком в это веришь.

– На сей раз ошибаешься, – вздохнул Курт, – верю. Слишком много видел, чтобы не допускать мысли о том, что обер-инквизитор может выкинуть нечто подобное… Просто пытаюсь прикинуть, как укладывается в эту версию все остальное. Епископ и магистрат, которые всем довольны, ни на что не жалуются и не пытаются противиться Нойердорфу, а то и споспешествуют его делам. Эти неведомые «серьезные люди», незнамо с чего решившие очистить улицы Бамберга от преступников; кто их пригласил, зачем, и связано ли это вообще с моим делом? Их услуги заказали «уважаемые люди этого города», сказал тот парень. Имелся в виду магистрат или, быть может, семейка Гайер, которая таким образом расширила понятие «благополучный квартал» и увеличила стоимость скупленной недвижимости?..