Текст книги "Практический менеджмент. Методы и приемы деятельности руководителя"

Автор книги: Н. Сацков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

8.3.6. Праксеологические советы и наблюдения Лещинского.

К моралистам, которые между этическими рассуждениями вставляли праксеологические советы и наблюдения, принадлежит польский король Станислав Лещинский (1677– 1766), автор изданных по-французски «Произведений благотворящего философа». Трудно судить, насколько его размышления на моральные темы оригинальны, а насколько повторяют мысли модных тогда французских афористов. Мысль, что людям часто нужно приложить больше сил, чтобы не разминуться с целью, чем чтобы ее достичь, напоминает приводившуюся уже максиму Ларошфуко. Однако существуют праксеологические утверждения, которые из уважения к королевскому титулу и из-за польского происхождения автора засчитываются как его собственное достижение. Это можно еще и потому, что вынужденный к отречению король как князь лотарингский оказался хорошим хозяином и мудрым политиком. Вот некоторые из «золотых мыслей» Станислава Лещинского: «Лучшим способом утешения себя самого из-за собственного невежества является вера в то, что все, чего не знаешь, не нужно». «Чтобы получить хорошую отдачу от жизни, следовало бы иметь в молодости опыт пожилого возраста, а в старости бодрость молодых лет». «Среди опасностей, избежать которых нельзя, есть много таких, которые вызваны опрометчивостью, но'еще больше таких, которых можно было бы избежать, если бы мы были хоть чуть-чуть осторожнее». «Ахиллы не совсем защищены от ран – всегда найдется место, в которое их можно поразить». «Плохо использовать время – это все равно, что его потерять, ничего не делая. Не делая ничего, мы обычно учимся делать плохо».

8.3.7. Введение в познание человеческого разума.

За год до своей смерти Люк де Кляпье Вовенарг (1715-1747) закончил свои основные произведения «Замечания и мысли» и «Введение в познание человеческого разума». Ему был тогда 31 год. Хоть он не принадлежал к тем, кому старательное воспитание и образование позволяют развить способности, хоть большую часть жизни он провел на военной службе, а последние годы, мучимый неизлечимой болезнью, ожидал смерти, он великолепно знал жизнь и людей. Его друг Вольтер утверждал; что Вовенарг был необычным человеком и опередил свою эпоху. О том, что автор «Замечаний и мыслей» как мыслитель, черпающий свою мудрость не из произведений других, а из собственной практики и размышлений, мог немало сказать и о результативности действий, пусть свидетельствуют следующие его максимы: «Большие люди имеют большие притязания, но маленькие планы». «Смелые замыслы проваливаются благодаря беспокойству при исполнении». «Мудрость планов состоит в упреждении трудностей исполнения». «Наиболее полезны те советы, которые легко выполнять». «Самыми надежными опекунами для нас являются наши собственные достоинства». «Если вся наша предусмотрительность не сможет нашу жизнь сделать счастливой, то что уж говорить о легкомысленной небрежности». «Тот, кто свою расточительность сумел употребить на добро, обладает большой и благородной бережливостью». «Неправда, что богач тот, кто богатствами пользоваться не умеет».. «Вероятно, при высоком положении большая польза уметь и хотеть пользоваться услугами людей, с делом знакомых, чем быть таким самому». «Человек, одаренный одной только ловкостью, руководящего места никогда не займет». «Прежде чем ты допустишь штурм злоупотреблений, исследуй, удастся ли уничтожить их основы». Приведенные максимы не составляют вовсе всех высказываний Вовенарга, относящихся к эффективности действий. Каждый найдет в «Замечаниях и мыслях» много интересных наблюдений – глубоких и мудрых. Короткое же представление французского мыслителя и писател'я-моралиста закончим следующим предостережением, которое направлено людям, считающим, что верная оценка чьей-то деятельности свидетельствует о практической квалификации оценивающего: "При строительстве величественного храма, – читаем мы в посмертных письмах, не переведенных до сих пор на польский язык, – были заняты поочередно многие известные архитекторы. Каждый из них работал в соответствии с собственными художественными взглядами и умением, не обращая серьезного внимания на весь проект целиком и на то, что до него сделали другие. Молодой человек, осматривая это драгоценное строение, меньше был поражен несимметричной красавицей, а больше ошибками и недостатками. Считал он, следовательно, что намного более способен, чем эти все известные мастера, и чувствовал в себе силы взяться за строительство часовни именно в этом храме. Но в ходе работы он совершил ошибки намного большие, чем те, которые он так хорошо заметил, и ничего прекрасного не смог решиться создать ".

8.3.8. Методы ведения атак и уклонения от ударов.

Несколько мыслей о результативном действии мы найдем у Н. Шамфора (1741-1790), знаменитого когда-то французского писателя и драматурга, сегодня известного лишь только из-за своих «Максим и мыслей» и «Характеров и анекдотов». В одном из анекдотов он рассказывает, например, о маршале Франции Анри де ла Тур д'Овернь Тюренн (1611-1675), который, видя, что ребенок проходит слишком близко от коня, сказал: «Мое дитя, не проходи никогда слишком близко от конского зада, а соблюдай всегда соответствующую дистанцию, чтобы конь не смог тебя поранить. Ручаюсь, что в сумме за всю свою жизнь ты не прибавишь себе больше, чем полмили пути; и помни, что это сказал тебе Тюренн». Приведенный выше анекдот приобретает специфический смысл, если мы вспомним, что Шамфор, как проницательный наблюдатель жизни, особенно хорошо знал дворовые обычаи, интриги и беспощадность, самомнение и тупость аристократии. В борьбе за милость влиятельных особ нужно было хорошо знать методы ведения атаки и уклонения от ударов, и желательно в не слишком пожилом возрасте. Потому что, как замечает Шамфор: «Одним из больших несчастий человека является то, что его достоинства часто даже ему самому не нужны и что искусство пользования и управления ими часто бывает только запоздалым плодом опыта». Среди анекдотов об исторических фигурах мы найдем приведенное автором высказывание о Фридрихе Великом (1712-1786), который говаривал, что человек на протяжении своей жизни не сделал даже половины того, что мог бы сделать. А вот применявшаяся им военная хитрость: «Прусский король часто приказывал создавать карты данной окрестности. Карта показывала, например, непроходимые болота, которых вовсе не было, и которые враги считали фактом, веря фальшивой карте». Следует заметить, что Фридрих Великий был автором книги, в которой он выступал против взглядов Макиавелли. У нее даже было название «Анти-Макиавелли». На практике, однако, король строго выполнял все указания создателя теории успеха. Шамфор в связи с этим цитирует высказывание Вольтера о Фридрихе: «Он плюет в миску, чтобы отвратить других».

8.3.9. План поведения как противодействие агрессивному насилию и коварству.

Мы посмотрим другими глазами на высказывание Вольтера, если узнаем, что в действительности Фридрих II Великий, представитель просвещенного абсолютизма, агрессивного насилия и коварства, написал «Опровержение доводов „Князя“ Макиавелли», но эту книгу издал именно Вольтер под измененным названием «Анти-Макиавелли», не сообщая при этом фамилии автора. Однако Европа прекрасно ориентировалась, кто так резко выступал против теоретика эффективного правления. Мы приведем несколько фрагментов из «Анти-Макиавелли» , доказывающих, что прусский король Фридрих Великий был увлечен этой проблематикой до такой степени, что считал своей обязанностью оправдаться, почему он заглядывает за грязные кулисы, власти. «Мир является как бы партией игры, где есть как порядочные игроки, так и мошенники. Так вот, князь, который должен принять участие в этой партии, не желая пасть жертвой мошенничества, должен знать способ обмана не для того, чтобы самому на практике применять это знание, а затем, чтобы не дать себя обмануть». «Мудро зло меньшее предпочесть большему, так же как выбрать самый верный способ, исключая сомнительный. Лучше, следовательно, чтобы князь предпринял агрессивную войну, когда еще от него зависит выбор между оливковой ветвью и ветвью лавра, чем ожидать безнадежного момента, когда объявление войны сможет лишь незначительно отодвинуть от него момент пленения и падения. Это верный принцип, что лучше упредить, чем быть упрежденным; великие люди всегда умели хорошо устроиться с этой точки зрения, напрягая всё свои силы, прежде чем неприятель успеет приготовить средства для связывания им рук и лишения власти». В «Анти-Макиавелли» Фридрих II предстает как большой сторонник планирования, советуя: «Все разумные люди, а прежде всего те, которых Провидение предназначило для правления другими, должны составить себе план поведения, так добротно основанный на умозаключении и такой точный, как геометрическое доказательство. Скрупулезное следование такой системе будет средством, которое позволяет действовать всегда результативно и не отдаляясь от своей цели. Таким образом можно будет все обстоятельства и все события склонить к своим планам; все сложится для выполнения предпринятых намерений». Праксеологические мысли мы находим также в письмах, высказываниях, поручениях и приказах этого короля, который доказал, что знал основы результативного действия не только в теории, но и на практике. Например, в записке генералу Дону он выражает свою праксеологическую точку зрения, предупреждая его, что о руководстве он будет судить не по хорошим или плохим эффектам, а на основании рациональности приказов, изданных в решающий момент. Если обстоятельства могут решительно повлиять на результат наших действий, следует, по мере возможности, принимать во внимание благоприятные условия. «Пусть не будет примером, – пишет Фридрих II, – рулевой, который больше смотрит на направление ветра, чем на показания компаса». Несмотря на внешне либеральное отношение к начинаниям, дающее подданным прусского короля свободу действия, он, однако, следовал определенным непоколебимым тактическим принципам. Так, например, его кавалерия не имела выбора, она должна была всегда атаковать первой. Несчастье тому командиру конницы, который был ,бы атакован неприятелем. Такой офицер мог бы обоснованно больше опасаться гнева своего монарха, чем результата вражеской атаки.

8.3.10. Подготовка, исполнение и контроль действия.

К теоретикам борьбы, у которых мы находим ряд праксеологических мыслей, принадлежит поклонник военных талантов Фридриха генерал Карл фон Клаузевиц (1780-1831). Он принимал участие в кампании против Наполеона, служа в российской и прусской армиях, был преподавателем стратегии и тактики во Всеобщем военном училище (академии) в Берлине. Его труд «О войне» относится к классическим работам из области ведения военных действий. Известна его точка зрения о том, что война служит продолжением политических отношений, является политикой, ведущейся другими средствами. Клаузевиц широко трактовал борьбу. Он не считал, что это какой-то специфический вид человеческих действий, видел подобие военных действий играм, торговой конкуренции – даже полагал, что политика напоминает торговлю в большом масштабе. Он был убежден, что оборона – сильнейшая форма ведения войны, так как всегда труднее завоевывать позицию, чем удерживать ее в собственном обладании. Мы не будем здесь представлять стратегические и тактические концепции Клаузевица, а коротко вспомним о его праксиологическом подходе к рассматриваемым проблемам. Так, известно, что человеческие действия, чтобы быть верными, должны содержать подготовительную часть, исполнение и контроль. Именно этому последнему этапу Клаузевиц уделяет особое внимание из-за связи с теорией: «Критическое рассмотрение, а именно оценка средств, приводит к вопросу о том, каковы были результаты примененных средств и отвечали ли они намерениям действовавших лиц. Своеобразность воздействия данных средств приводит к исследованию их природы, т. е. снова в область теории». Если кто-нибудь хочет исследовать какой-то объект, но не имеет для этого достаточно времени, он может воспользоваться теорией того, кто посвятил углубленному изучению объекта много лет. Клаузевиц сравнивает теорию с мудрым воспитателем, который руководит самовоспитанием, облегчает ученику получение соответствующего уровня мышления, а не водит его на поводке. «Если из раздумья над теорией сами собой сложатся принципы и правила, если истина сама собой отольется в их кристаллическую форму, то теория не должна противиться этому естественному закону ума; наоборот, там, где свод завершается таким замком, она его еще более выдвинет на первый план, но сделает она это лишь для того, чтобы удовлетворить философский закон мышления и отчетливо указать на тот пункт, к которому устремлены все линии, а не для того, чтобы построить алгебраическую формулу для пользования на поле сражения; ведь эти принципы и правила также должны скорее определять главные линии внутренней, самостоятельной работы мыслящего ума, чем представлять при выполнении задачи вехи, точно указывающие путь». Заметим, что все, что Клаузевиц пишет об этой теории, помогающей руководителю, относится к праксеологии. И это теория, которая не намерена водить человека на поводке приказов и запретов, не ограничивает запретительными столбиками его линию поведения. Но на «поле битвы», каким является человеческая жизнь, она позволяет спланировать для себя результативные действия.

8.3.11. Замечания об отдаче действия.

Более абстрактно подошел к борьбе шахматный гроссмейстер Эмануэль Ласкер (1868-1941). Он также отдавал себе отчет в разнородности действий, относящихся к одному семейству, но рассматривал их с точки зрения игрока в шахматы. Следует признать, что как шахматист он не имел в свое время равных себе – в течение четверти века он не позволил отобрать у себя титул чемпиона мира (с 1894 г. до 1921 г.). Плодом размышлений Ласкера над шахматной доской были две книги по теории борьбы, которую он назвал махологией (от греческого mache – борьба и logia – наука). Трудности, которые доставляет чтение этих научных трудов, вытекают из витиеватой и странной терминологии: например, stratoi – это борющиеся подразделения, macheides – мастера борьбы; дей– . ствие, поглощающее много сил, называется амахическим, экономическое действие же – эвмахическим и т. д. Если, однако, мы пробьемся сквозь терминологию, окажется, что Ласкер неоднократно провозглашает очевидные истины, опирается самым явным образом на наблюдения, преимущественно ограниченные игрой в шахматы, и при этом убеждает, что он принимает во внимание все правила борьбы. Те же положения, которые мы не находим среди его формулировок, можно из них вывести. Присмотримся к его выводам, которые, несомненно, относятся к частной, а не общей праксеологии, так как основным положением махологии является отдача не всех действий, а только борьбы, и то не любой, а ведущейся по определенным правилам. «Если к малой силе приближается большая, то меньшая сила продвигается в направлении наименьшего натиска. Временами малая сила может атаковать большую, но тогда она должна ударить в центральное звено. В случае, когда противники обладают равными силами, при том, что у одного силы сосредоточены, а у другого рассеяны на определенном пространстве, эффективная тактика располагающего рассеянными силами состоит в рассеянии сил противника. Удар в центральное звено рекомендуется тогда, когда у противников равные силы, но в неодинаковой степени рассеянные; узловое звено атакует сторона, располагающая более сосредоточенными силами. В борьбе сил, равных с любой точки зрения, каждой атаке соответствует адекватная защита. Атака тем полезнее, чем большим перевесом обладает атакующая сторона. Перевес может быть не только количественным; в случае равного количества stratoi, перевес иногда может дать даже неизмеряемое их качество. Слабейшая сторона может быть вынуждена к побегу, но только тогда, когда у нее будет, куда убегать. Очень трудным противником является некто, стоящий на позиции осужденного на казнь, то есть кто-то, у кого нет возможности побега и никакого другого выхода из ситуации». Мы можем припомнить, что подобный тезис провозглашал Рабле, вкладывая его в уста Гаргантюа. А что делать противнику, не имеющему шанса выиграть? Он тоже должен атаковать, – утверждает Ласкер, – если же ему не хватит сил, то по меньшей мере надо упорно обороняться, рассчитывая на какие-то непредвиденные, но благоприятные для него обстоятельства, которые могут возникнуть в будущем. Отказываясь от борьбы, мы перечеркиваем это правдоподобие, которое, хотя и малое, но всегда ведь существует. В случае, когда борьбу между собой ведут macheides, любой их ход принадлежит к определенной тактической системе. Если условия и силы равны, исход борьбы macheides непредсказуем. Ошибочный ход состоит не в том, что в данный момент уменьшает силы, а в том, что в результате ведет к поражению. Поэтому macheides так сильно предопределены ходы, и они считают, что чем больше мастерство, тем меньше свобода. Демонстрацию избранных мыслей Ласкера завершим его афоризмами: «Бизнесмен, который ожидает, что дело принесет ему немедленный выигрыш, когда он умножит вложенные деньги, напоминает агониста, рассчитывающего на слишком большие результаты атаки, на слабые стороны противника». «Человеческая природа отличается рациональностью и неистовством; однако кажется, что центры неистовства в мозгу человека лучше развиты, чем центры рациональности». Ласкер был, несомненно, одним из предшественников позднейшей теории игр, раздела математики, занимающегося областью действий, называемой праксеологами борьбой, а теоретиками игры – конфликтными ситуациями. Основной труд «Теория игр и экономическое поведение», написанный Джоном фон Нейманном (1903-1957) вместе с О. Моргенштерном, появился тогда, когда выкристаллизовался взгляд, что близкими родственниками являются, казалось бы, такие далекие друг от друга действия, как война, игра в шахматы и в карты, торговая конкуренция и т. п. На Ласкере мы закончим обзор мыслей, связанных с интересующей нас темой. Как подобные элементы были использованы Тадеушем Котарбинским в созданной им системе праксеологии, читатель узнает в дальнейших разделах. Пока же пусть он поверит автору на слово, что эти высказывания, производящие на первый взгляд впечатление чего-то хаотического, окажутся позже полезным конструкционным материалом.

8.3.12. Борьба по определенным правилам на «поле битвы» человеческой жизни.

Собирая всякого рода материалы, касающиеся результативного действия, мы не должны забывать об истории, которую мы называем учебником жизни. Примеры, приводимые этим учебником, в большинстве с какой-либо стороны .необычны. Древние летописцы записывали, прежде всего, как проходили войны, как боролись герои, а позже люди ставили себе в пример их действия. Но мы находим и другие, записи в истории, на основе которых мы можем сориентироваться, к каким целям стремилась изобретательная мысль, как великие люди достигали намеченных целей и т. д. В нашей истории эффективных действий мы не будем, однако, слишком скрупулезны. Мы не будем также стараться исчерпать всю громадную тему. Ведь речь идет, прежде всего, больше о самом способе, условиях, в которых якобы проходили результативные деяния, чем о достоверности исторических фигур, о которых пишут историки. Праксео-логические наблюдения мы находим рассеянными на страницах повестей, в стихах, эпиграммах... Отец польской литературы Николай Рей (1505-1569) обнаруживает явный праксеологический задор, советуя в «Апофтегматах»: Когда тебе нужно что-то делать, долго раздумывай. Быстро разбирайся, предвидь финал всего. Кто не раздумывает, что из чего должно получиться, никогда ничего не начнет основательно. Особенно много праксеологических советов можно «выловить» в произведениях прежних моралистов. Их там много среди рекомендаций и предостережений моральной природы. Попросту тогда еще не различали явно этих проблем и рассматривали этику в связи с теорией хорошей работы. Результативностью действий интересовались политики – коронованные особы: вожди милостью божьей, теоретики умелого правления, размышляющие для своих государей, а часто и прямо за них. Особый интерес возбуждало военное ремесло, так как многим влиятельным лицам казалось, что более быстрым обеспечением соответствующих условий труда, способов обогащения, добычи положения является война. Отсюда много тактических, стратегических рассуждений, замыслов, уловок – не только у людей, профессионально занятых военной службой, но также у людей пера, искусства. Сознание отличия этической проблематики от праксеологической появляется относительно поздно, из-за чего замечания об отдаче действия являются благодарной темой для моралистов, афористов, писателей. И если философы занимались проблематикой в общем, несмотря на то, что это были в основном побочные рассуждения по отношению к их основным интересам, то у моралистов мы часто встречаем много ценных практических мыслей в виде коротких, разрозненных утверждений, советов, анекдотов, притч и т. п. Особую группу составляют политики, стратеги, вожди, которые развивают определенную особую часть праксеологии– общую теорию борьбы. Возможность трактовки военных действий, дипломатических мероприятий, внутренней и внешней политики, торговой конкуренции, конфликтных игр как одного семейства действий, к которым можно применить одну и ту же теорию, доказывал Клаузевиц. Подобные взгляды исповедовал Э. Ласкер, создатель ма-хологии, подходящий к проблемам результативной борьбы со стороны игры в шахматы. Продолжением этой линии исследований была теория игр, которую основал Дж. фон Нейманн, трактуемая уже как раздел математики, занимающийся конфликтными ситуациями, что особенно важно учитывать в .поведенческой деятельности бизнесменов и менеджеров.