Текст книги "Жизнь собачья"

Автор книги: Н. Магуто

– Спасибо, все хорошо. Вот дом строим, похолодает скоро.

– А вы, что здесь зимовать будете? – Удивился я.

– А где же еще. Тут наш дом, тут мы и живем. Это городские приезжают на лето. А как погода подпортится, сразу в города бегут, от холодов прячутся.

От его упрека у меня разом испортилось настроение. Я хотел уже встать на свою защиту, но не успел.

– Сиси, ты не прав, – заявила его супруга. У каждого своя жизнь. Мы в воде живем, птицы по небу летают, а люди в домах сидят. Но и птицы порой на землю спускаются, а люди в воде плавают. Зря ты Ричарда обижаешь, он хороший.

– Извини, Мири. Не подумал я. Прости, Ричи. Не хотел тебя обидеть.

При этих словах мордочка у него приобрела такой виноватый вид, что я тут же его простил.

– Не бери в голову, Сиси. Не о чем говорить. Лучше расскажи, как вы тут. Не обижают вас?

– Слава богу, пока нет. Отозвался он. – Мальчишки, правда, пробовали пару раз меня поймать, но поняли, не на того напали, и больше не пристают.

– Да уж, конечно, – возмутилась Мири. Представь себе, он хотел соседского парнишку за палец схватить. Я его с трудом отогнала. Вот бы скандал был, ребенка водяные крысы искусали. Не было бы нам житья после такого.

– А что оставалось делать? Воскликнул Сиси. Он чуть руку вместе с головой в наш дом не засунул. Хорошо детей нет, а так бы всех передавил – Все равно нельзя, – безапелляционно заявила Мири. Ничего бы он не сделал. Быть может, он нам хлеба принес, пытался в дверь просунуть. Вот и полез – Ох, – мужчины, до чего же вы кровожадные. Чуть, что не так, сразу в бой. Нельзя же так – Умнее нужно быть.

Я посмотрел на Сиси уже по-товарищески. Конечно, когда чужая рука пытается тебя за шкирку схватить, поневоле пытаешься защититься.

– Хорошо, что хорошо кончается. Может Сиси и нужно было его отогнать, – поддержал я его, – Видишь, теперь они к вам не пристают.

Тот с благодарностью посмотрел на меня. Мири слегка нахмурилась, глянула на мужа недовольно, но промолчала.

«Так, – подкаблучник, – подумалось мне. – Совсем она его запилила».

– Я вот чего зашел, – отвлек я ее внимание. – Хочу попрощаться, – уезжаем скоро.

Мири глянула на меня, почесала лапой нос и, припомнив мои слова в поддержку мужа, заявила:

– Ага, – значит убегаешь? – Трудностей боишься?

– Не боюсь, просто пора домой. Меня там подружка ждет, – соскучилась, – наверное, – бедная – И вспомнилась мне тут Дэзи, ее глаза, бархатный носик – Сердце заныло, даже слезы на глаза навернулись.

– Как ее зовут? С некоторым сомнением поинтересовалась Мири.

– Дези, – ответил я и вдруг – всхлипнул.

– Ричард, Ричард, не переживай ты так, – воскликнула она, чуть ли не прижавшись ко мне.

Увидишь ты ее скоро.

С трудом я справился с собой. Мири же принялась вылизывать мне лапу в знак поддержки.

Так близко я ее никогда не видел. Мне захотелось познакомиться с ней поближе, и я в знак признательности решил понюхать у нее под хвостом…

Что тут началось – Нахал!!! Нахал! Истошно завопила она.

Сиси тут же повис у меня на другой лапе.

– Не трогай ее! – А то покусаю! Пригрозил он.

– Я что? – Я ничего, – Перепугался я вконец. Я только хотел с ней подружиться.

– Да – подружиться! Чуть своим носом меня не раздавил, боров несчастный! Запричитала Мири.

– Извини, Мири. Не хотел я тебя обидеть. Прости, пожалуйста, никогда больше не буду, – принялся я извиняться.

Хорошо, она не злопамятная. Посмотрела, послушала и говорит:

– Ладно, не бери в голову. Только в следующий раз будь поаккуратней, а то ужас как щекотно было. И она довольно заулыбалась.

– Ах, тебе щекотно! Возмутился Сиси. Тебе щекотно, а я чуть с ума не сошел. Хотел ему в горло вцепиться, тебя спасая! Он вытаращил глаза, оскалил зубы и теперь чем-то напоминал летучую мышь вампира. Я по телевизору таких видел. Жуть, а не зверь.

– Не переживай, Сиси, – принялась она его успокаивать, но было видно, что его гнев ей приятен. – Ревнивый ты, Сиси, очень. Поверь, Ричард не для меня. Большой он и плавает плохо.

Она кокетливо мне улыбнулась, приоткрыв ротик и высунув розовый язычок.

Вот – попал! Так попал. Она ведь кокетничает со мной. Нет, точно пора уносить лапы, а то зубы у этого Сиси вон какие острые. До горла он мне, конечно, не допрыгнет, а за лапу очень даже схватить может. Береженого бог бережет – Не сердись, Сиси. Я ничего плохого не хотел. Извини. И ты, – Мири извини меня, не хотел тебя обидеть, – повторил я еще раз.

Они уже вроде подуспокоились, и смотрели на меня ни как на врага, а как на последнего дурака.

– Ладно, чего уж там – Протянул Сиси.

– Не волнуйся, чего в жизни не бывает… с сомнением добавила Мири.

– Тогда я пошел, – обрадовался я. Пора вещи собирать, а то мамка точно что-нибудь забудет.

– Иди, иди, – переглянувшись с мужем, отозвалась Мири. Счастливого тебе пути.

– Спасибо и до свиданья.

– До свиданья, – хором отозвались они.

Отъезд

Ну вот, уезжаем. Не знаю, хочется мне или нет. В деревне хорошо, свобода полная. Хочешь, валяй дурака; не хочешь, найди себе дело и делай его, пока не надоест.

Но, увы, все хорошее когда-нибудь кончается, кончился и мой отдых. Собрал я свои вещи, игрушки, миски проверил. Не дай бог, что-нибудь забудут, и буду я голодный по квартире бегать, из блюдечка лакать. Вроде ничего, все уложили. Косточку, правда, забыли, ненастоящую, из жил. Пришлось маленький скандальчик устроить. Взяли таки – Ругались сначала, а потом смирились. Целый час пришлось с ней по всему дому носиться. Мамка смотрела, смотрела, рассмеялась и в сумку, наконец, положила. Что тут смешного? Ума не приложу. Как привезли, так и увезти, извольте.

Попытался я еще раз с Беллой попрощаться, узнать, как у нее дела. Но толком ничего не получилось. Она теперь работает с утра до вечера. Усталая возвращается, но довольная.

Цыган ее гоняет и в хвост, и в гриву, а ей глупенькой только этого и нужно.

Увидела она меня, обрадовалась. Как закричит:

– Все хорошо, Ричи!!! Спасибо!!!

Я ей в ответ:

– Здорово!!! Я завтра уезжаю.

От такой новости она, как всеми своими лапами затормозит.

– Куда?

– В Москву, домой – Уши у нее сразу обвисли, и морда от расстройства вытянулась.

– Не уезжай, Ричи, – попросила она, – Лучше иди к нам жить, будем вместе в лесничестве работать. Знаешь, как там интересно – предложила она.

– Спасибо, – но я мамку бросить не могу. Она хуже маленького ребенка. Пропадет без меня…

– Жалко – протянула Белла.

– Не расстраивайся, я следующим летом приеду Только у нас разговор завязался, вдруг, откуда не возьмись ее хозяин.

– Белла!!! – Как заорет.

Она даже ухом не повела. Понимает, что не скоро свидимся, вот и хотелось ей еще поболтать.

Но цыган, как засвистит, словно соловей-разбойник. Взмахнула она хвостом и говорит:

– Не уезжай, Ричи. Грустно мне без тебя будет – Прости, не могу.

– Тогда до свидания – Я тебя ждать буду – и думать о тебе – До свидания, Белла. Я тебя тоже люблю.

Так мне захотелось лизнуть ее в нос. А она – словно что-то почувствовала. Наклонилась ко мне и губами мое ухо потрогала.

А цыган смотрит на нас, понять ничего не может. То ли мы целуемся, то ли кусаемся, но никто почему-то не жалуется.

– Пошли на работу, – говорит. Пора нам, Белла.

Глянула она на меня, развернулась и полетела к своему лохматому. Стрела, а не лошадь.

Вот и попрощались.

Зашел я потом к ребятам, Мишке с Дружком. Они тоже расстроились.

Любят меня в деревне, ох – любят.

Иду домой, слезы чуть ли не капают, сердце щемит, и что бы вы думали – Нарвался я таки в своем воздушном состоянии, нарвался на неприятности, – на Найду и нарвался. Увидела меня эта злыдня, и как зарычит. Лает, бросается, вот-вот за лапу схватит. А зубы у нее, что надо, и характер не сахар. А Вера еще и калитку забыла закрыть. Хорошо хоть цепь короткая, дотянуться не может. Проскочил я таки мимо нее, удалось. А так точно подрались бы.

В каждой бочке меда есть ложка дегтя. Вот и вся любовь.

Пришел домой, лег спать. Настроение, хуже некуда, сна ни в одном глазу. Лежу с бока на бок перекатываюсь, а толку чуть. Мучился, мучился, надоело. Встал, пошел на улицу. Сижу на крыльце, а перед глазами – Дези. Вроде забыл за лето, успокоился, а сердце нет, нет, а заноет.

Как вспомню ее глаза, запах, – выть хочется. Страдал, страдал и, наконец, завыл. Никогда себе такого не позволял, только раз, в далеком детстве. Что я волк или псих? А тут сижу, одну ноту за другой тяну.

Дед перепугался, выскочил из постели и давай меня уговаривать. А мне все по барабану. Хочу выть, и буду выть. Мамка – вредина куда-то сбежала, то ли к Вере пошла, то ли к Любе. Тоже мне, нашла время. Плохо мне, а она шляется где не попадя.

Дед слушал, слушал, надоело ему. Взял и загнал меня в дом. Думал, я там утихну. Ха! – Не на того напал. Начал я дверь грызть, требуя уважения. Он посмотрел на меня, посмотрел, – понял, что бесполезно и выпустил. Решил, что с дураками лучше не связываться. Молодец он все-таки.

Сижу на улице, смотрю на Луну, а перед глазами Дези. Вдруг, чувствую запах, – странный такой, нежный, знакомый. Кто?

Вскочил, открыл калитку и на улицу. Принюхался, чувствую где-то рядом. Рванул я к магазину. Подлетаю, – а там целая компания: Мишка, Рыжий, пудель драный и еще пара бездомных. Крутятся возле одной душистой, друг друга отгоняют. Рыкнул я и к ней.

Смотрю, – бог мой! Это же Мери. Сидит на цепи в будке возле магазина. Растолкал я всех, подошел к ней и спрашиваю.

– Ты что тут делаешь?

– Работаю, – отвечает, – Магазин охраняю.

– Бедная – Она встряхнулась, шерсть вздыбила, уши прижала и на меня. Как заорет: – Сам дурак! Мне тут нравится!

И чтобы вы думали? Эта мелюзга, что возле магазина крутилась, тоже решила, что время пришло. Собрались кучей, и давай лаять.

– Хватит лясы точит. Наговоритесь в другой раз, – накинулся Рыжий. А пудель тем временем к Мери подбирается, вскочить на нее норовит. Только Мишка чуть в стороне стоит, ругаться со мной не хочет.

Смотрю я на них и вижу, обнаглели совсем. Этих доходяг нужно точно на место поставить.

Следующий раз будут знать кесарю кесарево. Рыкнул я и прыжком на Мери. Та только ойкнуть успела. Пудель шариком скатился, разом место освободил.

Сделал я свое дело и в сторонку. Под конец лизнул ее пару раз в знак признательности.

Удовольствие, конечно, получил, но все-таки что-то не то.

Только дух перевел, огляделся, смотрю, дед бежит. Штаны на ходу застегивает. Посадил меня на поводок, и скорее домой тащить. Даже попрощаться толком не дал.

Опять лег спать – и опять не спится.

Как же так? – Я же другую люблю? – Всю ночь о ней думал, заснуть не мог – А как возможность появилась женщину поиметь, так сразу обо всем на свете забыл. Вот она значит, какая любовь – Легко кинуть камень в слабейшего. Сам Дези осуждал, а я чем лучше?

* * *

Собрались мы утром около машины. Я, мамка, дед и вещи. Данила бедный в сумке сидит, ждет, когда его в машину загрузят. Боится мамка, что убежит, ищи его потом. Не знает она, что мы не глупее ее, сами все понимаем. В Москву, значит в Москву.

Мамка свой велосипед на крышу запихивает, дед ей помогает. Минут через десять прикрутили. Не знаю, свалится или нет. Теперь бы доехать без потерь. Я на машине ездить люблю, но хорошего, помаленьку. Как никак часа два ехать, если не больше. Вроде все распихали, уже садиться собрались, и вдруг откуда-то из-за забора крик: – Кар! – Кар! – Я как рвану за загородку. Смотрю, полотенце валяется, потеряла мамка – растеряха. А на заборе птица сидит, черная, большая, красивая. Смотрит на меня и голову то так, то этак поворачивает. Присмотрелся я к ней и как заору:

– Данила!!! Данила!!! Беги скорее сюда – Птенчик наш тут – А это уже не птенчик – Это целая птица, умная, гордая, красивая.

Данила, до сих пор не знаю, как ему удалось из своей тюрьмы выбраться, но как-то выбрался, хотелось очень, прибежал, голову задрал, присмотрелся и говорит:

– Привет, сынок.

А тот, как услышал, аж заулыбался, и давай по-своему тараторить:

– Кар – Кар-кар – Кар – Что ты все каркаешь? – Слов других не знаешь? – Не выдержал Данила.

А ворон посмотрел на нас, посмотрел, и то ли обиделся, то ли пора ему было домой возвращаться, взмахнул крыльями и был таков – Надо же – залетел попрощаться.

Сели мы в машину и поехали…

Вот и я

Добрались мы. Слава богу, без потерь добрались. Вылез я из машины, осмотрелся, и чтобы вы думали? – Стоит у соседнего подъезда Джек. За лето еще противнее стал, обнаглел вконец.

Морду слюнявую насупил, пасть приоткрыл и порыкивает, собаку из себя изображает. Ну, думаю, сейчас я тебе покажу – Ха, – не удалось. Он сразу понял, что дело не выгорит. Перепугался и в подъезд. Рыкнул я пару раз у дверей и к машине вернулся. Не бежать же за ним.

Мамка головой покачала и говорит:

– Ричард, ты уже взрослый, веди себя, как положено.

Конечно, взрослый, потому и должен беречь свое достоинство. Если на нахалов внимания не обращать, они совсем от лап отобьются, прохода от них не будет. А так сказал пару слов, и все на свои места встало. Теперь этот Джек, как меня увидит, прятаться будет или хотя бы вежливо здороваться.

Ну, вот я и дома.

Бог мой! Как же здесь жить? Душно, жарко, места совсем нет. Да, кажется, я попал. Лучше в лес вместе с Беллой ушел бы. Выжили бы как-нибудь. Ворон с неба добычу выглядывал, Данила охотился, а я ему помогал. Чем не жизнь? – Весело и свободно. Опять-таки целый день на воздухе. Полезно. Ну, да ладно, – это я так – Глянул на свое кресло с мягкой подушкой, подумал, подумал и влез на подушку. Устроился, пригрелся, словно бы и не уезжал. Хорошо все-таки дома.

Вечером встретил Цезаря. Раздался он, мощным стал. Интересно, я таким же буду?

Увидел меня, заулыбался.

– Как дела, – говорит, – Дачник?

– Хорошо, – отвечаю. Вернулся сегодня утром. Кончилось лето – Жалко.

– Да, жалко, ну ничего, зато зима скоро. Снег, лыжи опять-таки, – усмехнулся он.

– Ты тут Дези не встречал? Спрашиваю с замиранием сердца.

– Встречал, – отвечает, – Правда, уже давно.

Как давно? – Забеспокоился я. Вдруг, что-нибудь случилось?

– Побегу, – говорю, – на канал. Хочу ее поискать.

– Давай, парень. Делай свои дела, но голову не теряй. Эмоциональный ты у нас очень.

Кивнул я и помчался к гаражам. Все на свете разом забыл. Только бы ее найти, только бы все хорошо у нее было.

Подлетаю, и что же вижу, сидит страшный, драный пес и орет на всех. Никого внутрь не пускает.

Подбегаю к нему и спрашиваю:

– Дези дома?

Глянул он на меня недобро, и говорит:

– Пошел вон, халявщик.

Решил я внимания на его грубость не обращать.

– Позови, – говорю, – Пожалуйста.

– Ты чего не понял? Отвечает он, наступая на меня. Я таких, как ты три раза в день ем: на обед, завтрак и ужин.

– Кто поверит, тот дурак, – усмехнулся я. Что-то ты тощий очень при таком питании.

От моих слов он совсем с катушек сошел. Как зарычит, как бросится на меня. В первую минуту я перепугался, а потом стыдно стало. Рыкнул я на него, хвост поставил и говорю:

– Не дури, по-хорошему прошу.

– Ходят тут всякие, а девчонки потом мучаются. Не пущу я тебя, пошел вон.

– Как тебя зовут? Спрашиваю.

– Как хочешь, так и зови, – отвечает.

– Незнакомец, соскучился я по ней, – люблю ее очень. Давай, не будем драться. Я же сильнее.

Глянул он на меня оценивающе и посторонился. Иди, – говорит, – болван. Но если девочку обидишь, не будет тебе покоя.

Крикнул: – Спасибо! И пулей помчался во двор.

Огляделся вокруг, – пусто. Где же ты, мое солнышко ясное? Буду в каждый гараж заглядывать.

Все равно найду, чего бы мне это не стоило.

В первых двух, кроме машин, ничего не было. В третьем еще и люди. И только в четвертом я почувствовал знакомый запах. Это оказался не гараж, а сторожка механика. Мусор кругом, коробки. Знаю, что тут она, а где, найти не могу. Кругом ее запах, а самой нет. Занервничал я.

Неужели ушла? Нет, не могла. Тут она, тут, буду искать, каждую коробку осматривать. Найду, в конце концов, обязательно найду.

Принялся я лазить по этому мусору, тряпки, коробки переворачивать. Через пять минут провонял воблой, маслом и даже селедкой. Душистый стал, грязный, ужас какой-то. В какой-то момент сердце заныло. Вдруг показалось, что нет ее тут, была и ушла. Как заору:

– Дези, ты где!!! Покажись, моя душенька. Жить без тебя не могу!

И чтобы вы думали, – вдруг, сбоку отворяется дверь, и из узкой щели появляется ее голова.

Я как закричу: – Дези!!! Как брошусь к ней – И не рассчитал, заехал лбом в деревяшку. Искры из глаз посыпались. От неожиданности даже взвизгнул. Больно – Ричи!!! Ричи!!! Убился! Как закричит моя девочка. Как бросится ко мне. Где болит?!

Где?! Спрашивает.

А я сижу, на нее смотрю и глазам своим не верю. До чего хороша – Реснички темные, пушистые. Глаза глубокие, красивые. Шерстка нежная, гладкая. Да ради нее я на все готов, на любую муку пойду, жизнь свою, не задумываясь, отдам.

 
О, боже мой, какое счастье, твой милый образ лицезреть,
Твои черты, – твое участье – Тебя найти и умереть…
Захочешь, я звезду достану, или до неба дотянусь,
Ты ангел мой, моя отрада, к тебе я сердцем ох, как рвусь!
 
 
Мечты мои, мои надежды, неужто вы сейчас сбылись?
Ты здесь стоишь, мой ангел нежный, а я, твой раб, лежу в пыли.
У лап твоих, красивых, стройных. Их нет прекрасней на Земле.
Я раб твой! Верь мне, будь спокойна. И сердце я дарю тебе.
Возьми его, возьми скорее. Зачем оно мне без тебя?
Твоя любовь – моя надежда, и жизнь, и вечность, и семья…
 

А она принялась лизать мне голову, прядку за прядкой, волосок за волоском. Чувствую, сейчас в обморок грохнусь, как последний слабак. Вот смеху-то будет – Дези, любимая, как же я по тебе соскучился – Тихо, Ричи, помолчи. Дай я тебя полечу, а то голова болеть будет, и шишка вскочит. А тебе нельзя, ты вон какой красивый.

– Я! – Я красивый? – Возмутился я. Это ты красавица – Лучше тебя на всем свете нет.

Улыбнулась она ласково и поцеловала меня в губы.

– Спасибо, Ричи, – говорит, – Лучше тебя никого нет.

Вот так и стояли мы друг перед другом минут десять и говорили разные, хорошие слова.

Я смотрел на нее и не верил, неужели она, неужели рядом. Хотелось прижать ее к себе – и целовать, целовать, целовать – Прошло? Поинтересовалась она.

– Что? Не понял я.

– Как что? – Шишка – Дези, я самый счастливый пес на свете. Какая шишка? – Хочешь, я эту дверь сейчас забодаю?

– Смешной ты, Ричи. Зачем ее бодать? Что она тебе плохого сделала? А нас от холода спасает.

И тут я понял, какой же я глупый. Привык жить в тепле, на всем готовеньком, а она, моя лапочка, голодная, холодная – Чувствую, слезы навернулись, даже носом причмокнул.

– Ты что, плачешь? Потрясенно спросила она.

– Что ты – Нет, конечно, – соврал я. А сам прижался лбом к ее боку и замер. Так бы и стоял всю жизнь.

И вдруг из-за двери послышался какой-то странный писк, слабый, едва слышный и очень беззащитный.

– Ой! Воскликнула она. Подожди, Ричи. Я сейчас. Развернулась и пулей назад, за дверь.

Раз и пропала. Я пошел за ней.

Бог мой! Там на драной подушке и вонючем одеяле копошились какие-то странные мышки.

Темненькие, лохматые, совсем маленькие. Почуяв Дези, они обрадовались и запищали громче.

Бог мой! Что это такое? Что они тут делают? И зачем она к ним легла?

А они тем временем присосались, как пиявки, к ее животу и радостно зачмокали. Дези прикрыла глаза. Казалось, она счастлива. Я никогда ее такой раньше не видел. Рот приоткрыла, язык высунула и лежит вздыхает. Чувствую, что забыла. Обо всем на свете забыла, даже про меня забыла. Словно нет меня тут.

– Вот значит, как – С обидой протянул я. Вот и вся любовь. Нашла себе каких-то мелких, а на меня и смотреть не хочешь – Мы же с тобой четыре месяца не виделись – Глупенький ты, Ричи. Посмотри на них. Видишь, какие хорошенькие? Умные, симпатичные, – на тебе похожи – Как на меня? Не понял я.

– Ты что – не понимаешь?! – С обидой выпалила она.

«Что не понимаешь? – Что она имеет в виду? – Почему на меня похожи? – Голова пошла кругом. Я подошел поближе и принюхался. Пахли они просто очаровательно, чем-то близким и родным. – Дети – Неужели дети? – Мои дети?!»

– Дези, я отец?

– А кто же еще, – отозвалась она. Посмотри, видишь, какие у них лапки рыженькие, и шерсть твоя.

Я честно пытался разглядеть их лапы, но кроме голодных ртов ничего не видел.

– Правда, хорошенькие?

– Правда – С сомнением отозвался я.

Если бы меня ударили кирпичом по голове, мне было бы легче. Что же теперь делать? Раз у меня есть дети, я должен о них заботиться, и о них, и об их матери.

– Как же вы тут живете? Наконец выдавил я из себя.

– Как? – Хорошо, – довольно сообщила Дези. Их пятеро, две девочки, а остальные мальчики.

Драчливые, ты себе не представляешь. Что ни по ним, сразу кусаться. А крику-то сколько – Радостно делилась она.

А я стоял и не знал, рад я или нет случившемуся. Совсем недавно мне так хотелось детей, и вот на тебе, получи. Но сколько сразу вопросов. Чем их кормить? Где им жить? И кто их должен защищать? Вон они, какие маленькие, беспомощные. Любой обидеть может.

– Как же быть? Вырвалось у меня.

– Не переживай, Ричи. У нас все хорошо. Кузьма нас бережет. Он хоть и стар, но силен. Его все уважают, даже люди.

– Кузьма? – Не понял я.

– Ну, пес, с которым ты у ворот разговаривал – Что не видел? Удивилась она. Куда же он подевался?

– Видел, видел, – успокоил я ее. А чем ты их кормишь?

– Молоком. Чем же еще? Она непонимающе посмотрела на меня. Молока у меня много, на всех хватает. Посмотри, какие у них животики круглые. – И она ласково, по-матерински принялась вылизывать эту мелюзгу, одного за другим.

Я стоял, смотрел и не знал, то ли плакать от горя, то ли смеяться от счастья. Отец – Я отец – А это мои дети – Мои сыновья и дочери, и шерсть у них, как у меня, такая же жесткая и гладкая, и носы, похоже, тоже мои, большие и симпатичные. Вот глаз, правда, не видно, темновато.

Хорошо бы, чтобы глаза у них были Дезины, такие же выразительные и глубокие – А ты что ешь? Не успокаивался я.

– Меня дядя Ваня кормит. Он добрый, заботливый, обязательно что-нибудь даст. И другие, бывает, чем-нибудь угощают. Не волнуйся, проживем. Мне не привыкать.

От ее слов сердце защемило вконец.

– Накормила? Спросил я ее.

– Накормила.

– Теперь пойдем ко мне. Поешь чего-нибудь – Нельзя мне Ричи к тебе. Не ждут меня там – Ждут, не ждут! – Воскликнул я. Ты мать моих детей! И должна быть сытой. Пойдем.

– Я кота твоего боюсь. Злой он очень.

– Не бойся, с Данилой я договорюсь. Теперь он меня поймет.

– А на кого я детишек оставлю? – Обидеть могут. Тут разные шляются – Давай старика того позовем – Ну этого, – как его – Кузьму, он посидит.

– Ричи, не бери в голову, у нас все хорошо. Иди домой, а завтра с утречка прибегай.

– Без тебя не пойду, – заявил я, растягиваясь рядом на грязном одеяле.

– Осторожнее!!! Не раздави! Вдруг закричала она. Атосик тут где-то бегал. – И она принялась тыкать носом мне под живот. Я привстал.

– Нет – прошептала она в панике. Казалось, ее необыкновенные глаза сейчас выскочат из орбит. Я понял, пора брать дело в свои руки. Встал и принюхался. Из угла доносился нежный, молочный запах. Я пошел на него.

– Вот твой Атосик. Щепку грызет.

Она подбежала ко мне и счастливо рассмеялась.

– Он у меня первенец, самый сильный, самый смелый и больше всех на тебя похож, – сообщила она.

Я наклонился и присмотрелся. Маленький, тощий, в чем только душа держится. Правда, глаза задиристые, смелые и веселые.

– Иди к матери, – приказал я.

– Не пойду, – пискнуло это недоразумение. Мне тут нравится.

– Я тебе не пойду, – пригрозил я ему. Мать волнуется, а тебе все равно. Ну-ка давай к матери.

– А ты кто? Поинтересовался этот неслух, продолжая сосать палку. Зубов-то еще почти нет, а гонору сколько.

– Сейчас по заднице надаю, сразу узнаешь. Я поднял лапу и слегка поддал ему под зад.

С писком он бросился к остальным.

– Сейчас как укушу, – пригрозил он мне, прячась за мать.

– Ты, почему отца не слушаешься? Строго спросила Дези.

– Отца – Атосик высунул нос из-под мамки и посмотрел на меня с некоторым испугом.

Значит ты мой папка? – Так? – Да? – Этот разговор привлек внимание всей остальной компании. Четыре крохи на тонких лапках подтянулись к нам. Выглядели они просто уморительно, маленькие, лохматые, пузатые, с длинными хвостами и беззаботными глазами. Смотрели они на меня пристально, словно на чудо какое-то.

– Да, я ваш отец, – сообщил я, ощущая, как у меня начинают дрожать лапы. Через секунду взял себя в руки и продолжил: – Не будите слушаться мать, нашлепаю. Ясно?

– Ясно – пропищали они.

Я стоял и смотрел – Сердце билось с перебоями. Кто бы мог подумать, что тут такое творится.

– Сейчас мы ненадолго уйдем, а вы посидите с дядей Кузьмой. Будите себя плохо вести – Я замолчал. Пожалеете – Ясно?

– Ясно – Вновь пропищали они.

– Пошли, – повернулся я к Дези.

Та покачала головой, но деваться ей было некуда, как никак я мужчина, и она потянулась за мной.

У ворот мы остановились.

– Кузьма, будь добр, присмотри за детьми, – попросил я его. Пойду, покормлю ее, – кивнул я на спутницу. Ей нужно хорошо питаться, детей кормить. Сам видишь, сколько их.

Тот глянул на меня, потом перевел взгляд на Дези и, наконец, ответил:

– Ладно, ступайте, но чтобы недолго. Ишь Ромео и Джульетта, то же мне, нашлись. И он заулыбался, сразу становясь моложе и симпатичнее.

– А кто они такие, эти Ромео и Джульетта? Поинтересовалась Дези.

– Рано тебе еще это знать, девочка, – вновь усмехнулся Кузьма. – Иди, гуляй, пока я добрый.

И мы пошли. Народ смотрел на нас, как на какое-то чудо невиданное. Конечно, по дороге мы целовались, не постоянно, а лишь иногда, когда поблизости никого не было. Целовались и разговаривали. Столько нужно было всего рассказать друг другу, что почти ничего и не успели.

У подъезда я остановился.

– Побудь тут. Попросил я ее. Пойду Данилу предупрежу, а то, как бы опять что-нибудь не вышло.

– Не уходи, Ричи, – взмолилась она. Я есть совсем не хочу, давай лучше побудем вместе.

– Поешь, и побудем. Сиди, жди. – Строго распорядился я.

Увидев меня, Данила сразу понял, что что-то случилось. Мой аромат сразил его наповал.

– Говори, – приказал он.

– Я стал отцом, – огорошил я его.

– Ну и что? Не понял он меня.

– У меня дети! Крикнул я.

– Ну и что? Тем же тоном поинтересовался он. У меня тоже дети, и их немало – Как же так? – Удивился я. И ты о них не заботишься, не волнуешься, не думаешь?

– А что о них думать-то? Я свое дело сделал и в кусты. Они не мои, а своей матери. Так что, Ричи, я тебя не понимаю – Знаешь, Данила, так нельзя. Ты отец, а тебе все по фене. Нет, – начал заводиться я, – Я так не могу.

– Не можешь и не надо. Иди воспитывай.

– Там Дези, – наконец выдавил я.

– Где!? – Прохрипел он одновременно с ужасом и гневом.

– У подъезда – Она есть хочет – Только через мой труп! Вдруг выдал он.

– Данила, если ты мне друг, то сейчас пойдешь в комнату, и не будешь оттуда выходить, пока мы не уйдем.

– Как же, все сейчас брошу и побегу, от твоей шавки беспородной прятаться.

– Пойми, она голодная. Попытался я сломить его сопротивление. Ей детей кормить нужно, их у нас пятеро. Сообщил я – и вдруг почувствовал, как раздуваюсь от гордости.

Видел бы, какие они хорошие, задиристые, смелые, особенно Атос. Я улыбнулся. Обещал меня покусать.

– Совсем у тебя с головой плохо, – констатировал факт Данила. Он стоял и смотрел на меня, не зная, что предпринять.

– Данила, как друга прошу, – дай ее покормить – Ладно, валяй, но чтобы недолго, и ноги ее тут после не было. Поест и на улицу.

– Спасибо! Закричал я, чуть ли не бросаясь ему на шею.

– Стой, оглашенный, а то затопчешь! Завопил Данила, прыгая на подоконник. Живешь себе тихо, никому не мешаешь, и вдруг в один прекрасный день превращаешься в коврик. А все почему? – Да потому, что я слишком добрый.

– Спасибо, друг. Поблагодарил я его, направляясь к дверям.

Дед же тем временем ничего не мог понять. Почему-то погуляв, я побежал ни к миске, как обычно, а к Даниле. Такого еще никогда не случалось.

– Ричард, иди ешь, – попросил он.

– Сейчас, дедуля, поем, только выпусти сначала. Я встал у двери и залаял. Он решил, что за дверью кошка, приоткрыл, и я был таков. Он что-то кричал мне в след, просил вернуться, но я уже ничего не слышал. Выскочил из подъезда и сразу к Дези. Она стояла у дверей такая потерянная, такая несчастная, что сердце вновь защемило.

– Пойдем, я договорился, – предложил я уверенно и чуть-чуть сердито. Сердился я на себя.

Нельзя же быть таким ранимым. Любимой женщине нужно внушать уверенность, а не нюни при ней распускать.

– Может быть не надо, Ричи? – А? – Пожалуйста – Чуть ли ни взмолилась она.

– Дези, там каша рисовая с мясом – А мясо вкусное, – с кровью, – сообщил я, чувствуя, как рот наполняется слюной. Я сглотнул. Ты себе даже не представляешь, какая вкуснятина. Пошли.

Когда дед открыл дверь, в первую секунду он обомлел. Этим-то мы и воспользовались. Я подтолкнул Дези под зад и распорядился:

– Беги на кухню, а я пока с ним поговорю.

Моя умница сразу поняла, что от нее требуется и, проскочив между ног, рванула к еде.

– Стой! – закричал дедуля. Ты куда!!!

– Не волнуйся, – остановил я его. Сейчас поест, и мы уйдем.

Дед что-то понял. Он развернулся и пошел на кухню, я следом за ним. А моя умница тем временем долизывала крошки. Вид у нее был блаженный. Наверное, никогда в жизни она не ела такой вкуснотищи.

– Покушала? Ласково поинтересовался я.

– Ага – Протянула она. Спасибо, вкусно было.

– Вот видишь, а идти не хотела.

– А ты как же? Вдруг заволновалась она.

– Не переживай, – остановил я ее. Голодным не останусь. Сообщил я, хотя некоторые сомнения у меня присутствовали. Если мамка, когда придет, не пожалеет и не накормит, точно придется спать на пустой желудок.

– Ой! Ричи, пошли скорее домой. Как там мои маленькие – Заволновалась она.

– Пошли, – согласился я, направляясь к дверям. Гавкнул, и дед тут же отварил. Я ненадолго, – сообщил я ему, пулей выскакивая в подъезд.

Добежали до гаражей мы за пару минут. Кузьма сидел на одеяле и рассказывал сказки.

Малышня внимала ему, открыв рот. Они даже не обрадовались, увидев мать.

– Слава богу, – явились, – пробурчал он. Я вас так быстро не ждал. Ваше дело молодое, могли бы еще погулять.

– Спасибо, – поблагодарил я его.

– Что уж там, – пошел я – Спокойной ночи, – попрощался он.

– Спокойной ночи, Кузя. Спасибо тебе, – поблагодарила его Дези.

– Смотрите, не шумите, а то устроите здесь содом и гомору из-за своей любви, а мне потом Иван хвост накрутит. Люди разные бывают. Не дай бог, увидят, что вам хорошо, и выгонят нас на улицу. Что тогда делать будем? – Зима скоро…

– Не волнуйся, мы тихо. Поболтаем чуть-чуть, и спать уляжемся. Сообщила Дези. Мы же несколько месяцев не виделись, соскучились друг по другу.