Текст книги "Адольф Кетле. Его жизнь и научная деятельность"

Автор книги: Н. Райхесберг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)

В обыденной жизни мы обыкновенно довольствуемся установлением того или другого факта, мало заботясь о том, насколько верно наше суждение о нем с чисто теоретической, научной точки зрения, и единственно руководствуясь нашими чувствами и здравым рассудком. Мы вчера, и сегодня, и всегда видели, что предметы падают на землю, и без дальнейшего размышления убеждены, что и завтра будет то же самое. Мы каждый день привыкли видеть солнце восходящим с известной стороны, и ни на минуту не сомневаемся, что это могло бы когда-нибудь измениться. Но наука на этом не останавливается. Ей необходимо знать, насколько наши знания достоверны, насколько то или другое суждение наше о том или ином явлении соответствует истине. Ей необходимо знать, какова степень вероятности, что то или иное явление повторится в следующий раз при наступлении строго определенных условий или изменится в определенном, заранее ею предсказанном, направлении при наступлении иных, точно так же строго определенных, обстоятельств. Ей необходимо это знать для того, чтобы быть в состоянии классифицировать наши знания в качественном отношении, – для того, чтобы быть в состоянии определить, на каком суждении она может дальше строить, на каком нет, ввиду того, что степень истинности и достоверности его еще, может быть, недостаточно велика. А что это для науки чрезвычайно важно, в этом никто сомневаться не станет. Спрашивается, каким образом наука достигает этой своей цели? Наука пользуется в этом отношении принципами, которые в своей совокупности и составляют то, что называют теорией вероятностей.

Теория вероятностей и есть то орудие, которое помогает науке установить степень достоверности ее суждения относительно того или другого наблюдаемого ею явления.

В этом великое значение теории вероятностей для науки вообще, которая, ввиду относительности наших знаний, лишена была бы всякого более или менее устойчивого фундамента, если бы ей не пришла на помощь названная выше теория.

Но значение этой теории не ограничивается сказанным: оно не менее велико и в практической жизни, не менее – в жизни общества, как и в жизни отдельного человека. Французский математик Кондорсе сказал, что теория вероятностей, являясь не чем иным, как счетом здравого смысла, одна только в состоянии уничтожить ложное влияние надежды, страха и различных душевных эмоций на наши суждения в сфере гражданской жизни. Если при этом принять во внимание то обстоятельство, что всевозможные виды страхования жизни, здоровья и имущества, распространяющиеся с каждым годом все больше и больше во всех цивилизованных странах и затрагивающие всевозможные слои общества, зиждутся главным образом на теории вероятностей, то нам станет вполне ясно, что желание Кетле, чтобы всякий более или менее образованный человек постарался получить понятие об этой теории, заслуживает полного понимания и сочувствия[13]13
  Ниже мы познакомимся ближе еще с приложением теории вероятностей к статистике, как понимал эту последнюю Кетле


[Закрыть].

Названная выше книжка Кетле «Instruction populaire sur le calcul des probabilités» является популярным изложением основных принципов теории вероятностей, развитых Лапласом, и должна была, по мнению автора, служить в некотором смысле введением к его лекциям по физике и химии. Она дает чрезвычайно ясное и точное представление о том, что такое теория вероятностей и при каких обстоятельствах науки и физики эта теория находит свое применение. Издав эту популярную книжку, Кетле блистательным образом выполнил, как раньше в астрономии, задачу, за которую дотоле, вследствие чрезвычайной трудности ее, никто не решался взяться.

Кроме этой популярной книжки по теории вероятностей, Кетле написал еще и специальный труд по этому предмету, изданный им в 1846 году в виде писем к великому герцогу Саксен Кобург-Готскому[14]14
  По приглашению бельгийского короля Леопольда I Кетле читал лекции великому герцогу во время пребывания последнего в Брюсселе, в конце 30-х годов. Лекции эти были им впоследствии значительно обработаны и дополнены, причем одна часть их была издана под указанным в тексте заглавием, в то время как другая часть вошла в состав другого сочинения, носящего заглавие «Du systéme social etc.», о котором речь впереди


[Закрыть] «Lettres sur la théorie des probabilités». Целью этой работы, предназначенной больше для специалистов, чем для обыкновенного читателя, является не только дальнейшее развитие Лапласовых принципов, главным образом в смысле упрощения выведенных последним формул, в каковом отношении результаты, полученные Кетле, не оставляют, по словам великого Гершеля, желать ничего лучшего, но также и расширение поля приложения теории вероятностей как в науке, так и в практической жизни. В главе о статистических работах Кетле мы еще будем иметь случай коснуться этого труда, и потому не считаем нужным в этом месте больше на нем останавливаться.

Преподавательская деятельность Кетле в музее науки и литературы продолжалась с кратковременным перерывом в 1830 году вплоть до 1834 года. Перерыв был вызван тем, что враждебный Кетле муниципалитет, пользуясь его отсутствием в Брюсселе, поспешил вычеркнуть его из списков лекторов музея, – обстоятельство, которое ввиду вспыхнувшей революции обратило на себя очень мало внимания. После окончания революции и избрания нового городского управления Кетле опять был избран в профессора этого учреждения. К сожалению, деятельность его теперь не могла иметь того успеха, каким она пользовалась прежде. Умы были еще сильно возбуждены происшедшими событиями, война с Голландией угрожала разразиться со дня на день; естественно, что публика теперь питала значительно меньше интереса к различным лекциям, нежели в спокойное, мирное время. Лекции в музее стали все реже и реже посещаться, и, наконец, когда в 1834 году радикально-демократический клуб города Брюсселя, поддерживаемый своими провинциальными секциями, открыл на свои собственные средства так называемый свободный университет, долженствовавший служить противовесом стремлениям тогдашнего клерикального правительства на поприще народного образования, музей за полным отсутствием слушателей окончательно прекратил свои занятия.

Правление свободного университета пригласило Кетле перенести свои лекции в это новое учреждение. Стоя на точке зрения умеренного либерализма, Кетле не мог сочувствовать стремлениям радикальных демократов, и, хотя он в такой же степени не сочувствовал клерикальному образу мыслей нового правительства, он, тем не менее, считал для себя неудобным открыто выступить против последнего, боясь своим поведением пошатнуть свое положение в качестве директора государственной обсерватории, над созиданием которого ему пришлось так много и неустанно работать. Кетле, по-видимому, сам чувствовал, что это – мотив, не совсем достойный человека твердых убеждений, и, чтобы несколько успокоить свою совесть, предложил правлению университета внести в свою программу его лекции, которые он намерен читать в здании обсерватории по тем же предметам, по которым он читал раньше в музее, с тем, однако, чтоб эти курсы считались независящими от университета. Он прибавляет при этом, что согласен читать бесплатно, каковое-де обстоятельство, если принять еще во внимание и то, что обсерватория располагает такими учебными пособиями, каких нельзя найти ни в одном из других заведений, может больше, чем что-либо иное, способствовать осуществлению той задачи, которою задался новый университет: оно может дать гораздо большему числу людей, желающих учиться, возможность основательно познакомиться, и притом при чрезвычайно выгодных условиях, с основными учениями современной положительной науки. Свободный университет не считал, однако, возможным принять предложение Кетле; и последний принужден был прекратить свою публичную преподавательскую деятельность. Два года спустя король назначил его профессором геодезии и астрономии в военной академии. Трудно сказать, служило ли это назначение вознаграждением за выказанную славным государственным астрономом стойкость убеждений!

Вообще нужно заметить, что Кетле был почти всегда в большой милости у правительства, что, конечно, объясняется тем, что он долгое время был чуть ли не единственным представителем бельгийской науки, пользующимся всемирной известностью. Мы уже неоднократно имели случай видеть, что правительство обращалось к нему за советом в различных случаях, имеющих отношение к науке и ее потребностям. Часто, однако, высказанные им воззрения только принимались к сведению, не оказав никакого влияния на судьбу данного вопроса, главным образом ввиду их либерального оттенка. Так было, например, в вопросе о реорганизации народного образования.

Вопрос о совершенной реорганизации народного образования был поднят еще нидерландским правительством. В 1828 году была назначена комиссия, в состав которой, по желанию короля Вильгельма I, вошел и Кетле. По его предложению комиссия высказалась за сокращение преподавания древних языков и за замену их в некоторых учебных заведениях новыми; далее комиссия, опять-таки по его же настоянию, требовала расширения преподавания естественных наук в средних и высших учебных заведениях, для чего она считала необходимым предложить закрытие некоторых маленьких провинциальных университетов, находившихся всецело в руках клерикалов, старавшихся всеми силами подавить распространение естественнонаучных знаний. Взамен этого Кетле предлагал устроить два-три государственных университета, где концентрировались бы все силы страны, с тем, чтобы таким образом поднять их на ступень лучших учебных заведений подобного рода. Наконец, он считал необходимым отделить, начиная от среднеучебных заведений, техническое образование от научного, будучи того мнения, что при смешении этих двух областей первая подавляет вторую.

Предложение комиссии не имело никаких практических последствий. Вспыхнувшая революция и предшествовавшие ей события отвлекли внимание правительства на другие вопросы, более важные для него в то тревожное время.

После революции вопрос о реорганизации народного образования, естественно, выступил на первый план в еще большей степени, нежели это могло быть при старом режиме.

В комиссии, назначенной 30 августа 1831 года, Кетле занимал должность секретаря и докладчика. Выработанный комиссией проект имел в своем основании все те принципы, которые Кетле защищал в комиссии 1828 года. Согласно этому проекту, учреждения, долженствующие служить народному образованию, были разделены на три восходящих разряда. К низшему разряду отнесены элементарные школы, посещение которых обязательно для детей всех классов общества. Здесь преподаются, кроме чтения, чистописания, исчисления и рисования, еще и основные элементы естественных наук, отечественная история и география, а также один или два новейших языка.

К среднему разряду причислены: во-первых, коллегии, в которых преподаются в сокращенном, в сравнении с прежним, объеме древние языки, разные теоретические науки в элементарном объеме и литература; во-вторых, промышленные школы, где главными предметами преподавания служат новые языки, рисование и различные прикладные науки, необходимые в торговом и промышленном мире.

Высший разряд составляют университеты и технологические институты.

К средним и высшим учебным заведениям отнесены также различные другие специальные заведения, как то: ветеринарные школы, школы сельскохозяйственные, судостроительные и прочие.

Этот проект был утвержден временным министром народного просвещения, под председательством которого комиссия привела к концу свои занятия. Назначенный вскоре после этого новый министр, принадлежавший к числу членов могущественной в Бельгии клерикальной партии, тотчас же отменил решение своего предшественника и передал вопрос на обсуждение новой комиссии, в состав которой не вошел ни один из членов двух предшествовавших. Кетле было, однако, и теперь предложено высказать свое мнение по вопросу, предложенному на обсуждение новой комиссии, которой с самого начала правительством было указано на то, что прежние проекты не должны служить точкой отправления при ее занятиях. Кетле и на этот раз отозвался на приглашение правительства; последнее же, считая, что оно этим актом вежливости исполнило свой долг по отношению к заслуженному ученому, положило представленный им проект под сукно и больше о нем не заботилось. Новая комиссия выработала согласно указаниям министра проект, покоящийся на принципах, совершенно противоположных тем, которые защищал Кетле, и этот новый проект получил вскоре после того утверждение правительства. Спустя несколько лет Кетле получил в некотором смысле удовлетворение за нанесенную ему обиду, – удовлетворение хотя и печального свойства: его предсказания относительно вредного влияния на характер учебных заведений смешения промышленного образования с научным вполне оправдались. Учебные заведения вскоре стали, по свидетельству знатока учебного дела в Бельгии, не чем иным, как местом, где можно было получать исключительно практические сведения по различным отраслям торговли и промышленности, требования же высшего научного образования оставались совершенно неудовлетворенными, – обстоятельство, делающее эти заведения меньше всего источником истинной науки, истинного просвещения.

Глава V

Кетле как математик и физик.—Открытие свойств апланатических линий.—Работы по метеорологии и физике земного шара.– Де ла Рив о заслугах Кетле в метеорологии и физике земного шара.– Значение систематических наблюдений для этих наук.– Морская конференция.– Метеорологический конгресс и его значение для науки и жизни.– Поручение, данное Кетле правительством, устроить в Генте, Остенде, Антверпене и Бридже небольшие обсерватории, а в сорока других городах – солнечные часы.– Командировка в Париж с целью сверить бельгийские эталоны мер и весов с французскими оригиналами.—Поездка в Пизу на конгресс итальянских ученых.

Первый период жизни Кетле принадлежит исключительно математике. От математики он мало-помалу переходит к физике, затем – к метеорологии и астрономии и, наконец, – к статистике, на поприще которой Кетле приобрел свою европейскую известность.

Физико-математические науки обязаны Кетле изданием первого специального журнала по этим предметам в Бельгии. В 1825 году вышел первый том этого журнала под заглавием «Correspondence mathématique et physique». Редакторами его были Кетле и Гарнье. Но уже со следующего года журнал стал выходить под редакцией одного Кетле.

Журнал этот первоначально задался целью возбудить среди образованной публики любовь к физико-математическим наукам и способствовать, по возможности, изучению этих наук. Для этой цели каждый выпуск журнала, разделенный на несколько отделов (чистая математика, физика и метеорология, физика земного шара, а позднее также статистика), содержал в начале каждого отдела вопросы и задачи, решения которых помещались в следующих выпусках. Выпуски первого года издания почти всецело состояли из статей, написанных редакторами. Вскоре, однако, характер журнала изменился: он стал местом, куда стекались работы лучших бельгийских математиков, и многим из тех, имена которых впервые встречаются на страницах этого журнала и которые впоследствии приобрели почетное имя в науке, именно этот журнал и дал возможность свободно развить их способности и таланты. Кроме того, Кетле успел заинтересовать выдающихся иностранных ученых своим предприятием, и среди его иностранных сотрудников мы встречаем даже таких знаменитостей, как Шаль, бессмертный основатель так называемой новой геометрии.

Влияние Кетле на характер журнала в высшей степени замечательно. Несмотря на большое число выдающихся сотрудников, журнал, тем не менее, самым очевидным образом менял свою физиономию, по мере того как изменялись интересы Кетле к различным отраслям положительных наук. Нося вначале чисто математический характер, он мало-помалу стал все больше уделять места работам по физике, метеорологии и под конец стал в весьма значительной степени заниматься даже вопросами статистики: так что, когда к концу 30-х годов интерес Кетле к чистой математике совершенно ослаб, а его главные работы по астрономии, метеорологии и т. д. стали появляться в издаваемом им с 1834 года «Ежегоднике обсерватории», журнал, лишенный деятельной поддержки со стороны своего редактора, должен был прекратить существование.

В журнале «Correspondence mathématique et physique» Кетле поместил большинство своих лучших работ по математике и физике. Предметом его математических исследований были, главным образом, некоторые особенно замечательные по своим свойствам конические сечения, имеющие между прочим приложение в оптике – отделе физики, которым Кетле по преимуществу занимался. Не вдаваясь в изложение этих работ, мы находим, однако, нужным указать на то, что они произвели в некотором смысле сенсацию в ученом мире. Из письма знаменитого французского математика Шаля, которым тот отвечал Кетле на его приглашение заняться поднятыми им спорными математическими вопросами, видно, что он очень высоко ценил научное значение математических исследований Кетле.

«Открытые Вами особенности апланатических линий заслуживают каждая в отдельности стать предметом отдельного исследования. Я уверен, что, ввиду важности вопроса, многие геометры откликнутся на ваш призыв принять участие в изучении этих кривых, но в то же время я уверен, что слава, которая выпадет на их долю, не будет особенно велика: ввиду Ваших блестящих работ им ничего не останется сделать, как только извлечь выводы из данных, изложенных Вами с такой ясностью и уменьем».

Кроме этих работ, Кетле написал по приглашению «Британской ассоциации для споспешествования развитию наук», на съезд которой он был в 1833 году официально послан бельгийским правительством, «Обзор современного состояния математических наук в Бельгии». Доклад этот появился в печати в 1835 году. В 1864 году Кетле выпустил эту работу вторым изданием, совершенно ее переработав и значительно дополнив, так что она с полным правом получила заглавие «История математических и физических наук в Бельгии».

Главные работы Кетле по метеорологии и физике земного шара начались с переселением его в обсерваторию в 1832 году. Из прежнего времени известны только его наблюдения над магнитной иглой, произведенные им при помощи неудовлетворительных инструментов в саду строившейся обсерватории в 1830 году. Это были первые наблюдения подобного рода в Бельгии, и они составляют, таким образом, в некотором смысле эпоху в истории физико-математических наук этой страны. Какого мнения Араго был о работе Кетле, можно видеть из того, что он по собственному побуждению и без ведома автора представил ее в Парижскую академию наук и затем по согласованию с Кетле напечатал в «Annales de chimie et de physique».

С переселением в обсерваторию Кетле тотчас же организовал правильные и периодические наблюдения, касающиеся метеорологии и физики земного шара.

Из работ Кетле по названным наукам обращают на себя главным образом внимание, во-первых, его наблюдения над температурой Земли, во-вторых, его работы по электричеству воздуха и, наконец, результаты наблюдений над так называемыми воздушными волнами.

Что касается наблюдений над температурой Земли, то они вообще были еще очень редки в то время. В 1827 году знаменитый французский математик Фурье издал свой «Mémoire sur les températures du globe terrestre et des espaces planétaires» [15]15
  «Доклад о температурах земного шара и околоземного пространства» (фр.)


[Закрыть], в котором впервые с ясностью и убедительностью было указано на важность этого вопроса. Автор приглашал ученых заняться этим вопросом, для разъяснения которого нужны были главным образом периодические наблюдения, произведенные в различных местах в один и тот же промежуток времени. Его зов оставался, однако, гласом вопиющего в пустыне, пока этим феноменом не заинтересовался Кетле.

В заседании Брюссельской академии наук от 25 декабря 1840 года он указывает на важность изучения колебаний температуры Земли для метеорологии, геологии и геометрии, читает доклад «О температуре Земли», в котором говорит, между прочим, следующее: «Изучение дневных и годичных вариаций температуры Земли имеет теперь значение не только по новизне предмета; оно важно также для метеорологии, ибо уже теперь удалось доказать существование связи между изменениями температуры Земли и температуры атмосферного воздуха. Кроме этого, изучение температуры Земли поможет нам разъяснить многие вопросы геологии, которые до сих пор кажутся неразрешимыми. Наконец, оно важно также для геометрии, давая возможность проверить путем наблюдения многие очень важные геометрические построения, сделанные славными представителями этой науки».

Заинтересовавшись названной работой Фурье, Кетле вскоре после переселения в обсерваторию установил в саду ее инструменты, нужные для произведения наблюдений над температурой Земли. Поданный им пример нашел подражателей среди ученых директоров обсерваторий различных стран, и занятию этим феноменом был таким образом дан благотворный по своим последствиям толчок.

О работах Кетле по воздушному электричеству мы находим очень лестный отзыв у знаменитого физика Де ла Рива:

«Публикация Кетле по вопросу о воздушном электричестве является работой первой важности… Опыты Эрманна и Соссюра давно уже доказали, что электричество, обладая почти одинаковой интенсивностью в одном и том же горизонтальном слое, в вертикальных слоях имеет, напротив, весьма различную интенсивность. До сих пор, однако, не существовало наблюдений, сделанных со специальной целью определить соотношение между различными высотами и напряжением электричества. Этот пробел с успехом восполнил Кетле».

Что это в самом деле было работой первостепенной важности, можно судить из того, что результаты исследований Кетле над воздушным электричеством обратили на себя всеобщее внимание. Знаменитый английский физик и химик Фарадей сделал их предметом публичной лекции в Королевском британском институте, точно так же, как другой знаменитый английский ученый, известный изобретатель электрического телеграфа Уитстон, прочел о работах Кетле доклад на публичном заседании британской ассоциации наук в Бирмингеме в сентябре 1849 года.

Кроме целого ряда статей и трактатов по метеорологии и физике земного шара, Кетле написал два крупных сочинения: «Sur la physique du globe» в 1861 году и «Metéorologie de la Belgique comparée à celle du globe», изданную шесть лет спустя. Разбирая первое сочинение, упомянутый выше физик Де ла Рив подчеркивает, что Кетле первому удалось сгруппировать богатый материал, дающий возможность открывать закономерность в области тех явлений, в которых человеческая мысль раньше не замечала никакой правильности, говорит следующее:

«Мало найдется физиков, способствовавших в такой степени развитию тех отраслей естественных наук, которые известны под названием метеорологии и физики земного шара, как Кетле. И не только ввиду того длинного ряда наблюдений разнообразнейшего характера, сделанных им с таким большим талантом, Кетле достоин занять одно из первых мест среди метеорологов; еще большая заслуга его заключается в том, что он сумел соединить в одно целое наблюдения, сделанные в различных частях земного шара, – обстоятельство, сделавшее единственно возможным нахождение общих законов в областях, которые еще так недавно считались совершенно недоступными научному познаванию».

И в самом деле, если принять во внимание то обстоятельство, что те естественные явления, которые принадлежат к области метеорологии и физики земного шара, отличаются от других естественных явлений именно тем, что они имеют крайне неопределенный характер, который в некоторой степени может быть установлен только после долгих и многочисленных наблюдений, произведенных при разнообразных условиях, в различных местах и в разное время, то станет ясным, что установление единообразных методов наблюдения, с одной стороны, и соединение результатов, сделанных при помощи этих методов наблюдений, в одно целое, с другой, – является заслугой, выше которой трудно себе представить в тех областях знания, о которых идет речь. До сих пор еще названные науки очень далеки от совершенства, но то, что достигнуто, достигнуто единственно благодаря тому обстоятельству, что ученые всего мира работают на основании одной и той же программы одними и теми же методами: малейшее обобщение, самый малозначащий вывод возможен здесь только на основании всех без исключения наблюдений, сделанных в различное время в различных частях света. Ничего подобного мы не встречаем в другой какой-либо отрасли естественных наук. Кетле наука именно и обязана, во-первых, указанием на верное значение одновременных наблюдений в различных местах над одними и теми же явлениями и, во-вторых, что самое главное, – выработкой первой программы таких наблюдений как периодического, так и непериодического характера[16]16
  Кетле сам был того мнения, что многие естественнонаучные проблемы, казавшиеся дотоле неразрешимыми, оставались таковыми именно потому, что за разрешение их брались единичные силы, в то время как они требовали для своего изучения соединения многочисленных сил, которые работали бы над ними одновременно в одном и том же направлении. Различие между метеорологическими и другими естественными явлениями он видел, главным образом, в том, что индивидуальность первых чрезвычайно трудно поддается определению, в то время как у последних она более или менее очевидна или может быть сделана таковой путем сравнительно несложных экспериментов и наблюдений


[Закрыть].

Под конец мы считаем нужным сказать еще несколько слов относительно работы Кетле, касающейся атмосферных волн.

В этой книге впервые подробно, на основании периодических наблюдений, описывается форма, величина и быстрота атмосферных волн и определяется система этих волн в центральной Европе. Тут же Кетле развивает свою гипотезу, согласно которой атмосфера состоит из двух слоев, совершенно отличающихся друг от друга. Нижний слой и есть та часть атмосферы, в которой происходят все волнообразные течения, бури и другие атмосферные явления, в то время как верхний слой, легкий и неподвижный, опирается на первый. Работа эта по новизне предмета произвела сильное впечатление; результаты исследования Кетле передавались почти всеми более или менее заметными журналами, и хотя наука впоследствии отвергла означенную выше гипотезу Кетле, его труд тем не менее и до сих пор сохранил исторический интерес как одна из первых систематических работ по вопросу о природе и значении атмосферных волн.

Вышесказанным, однако, не ограничивается значение Кетле в метеорологии. По инициативе знаменитого американского мореплавателя и физика Мори Кетле побудил бельгийское правительство пригласить морские державы на конференцию в Брюссель для установления и выработки однообразных способов наблюдения над направлением и силой морских течений. Конференция состоялась 18 сентября 1853 года; десять государств прислали своих представителей; представителем Бельгии был Кетле, который единогласно и был избран председателем этой конференции.

Блестящие результаты, достигнутые этим собранием, навели Кетле на мысль воспользоваться благоприятным обстоятельством для созыва международного конгресса с целью выработки общих принципов периодических наблюдений над метеорологическими явлениями вообще и однородного издания полученных результатов. Важное теоретическое и практическое значение подобного шага было очевидно для всех; тем не менее Кетле долго пришлось бороться, пока ему удалось преодолеть все трудности, и только двадцать лет спустя его старания в этом направлении увенчались успехом. 2 сентября 1873 года собрался первый международный метеорологический конгресс в Вене, где тогда проходила всемирная выставка; Кетле сам, по болезни, не мог явиться на этот конгресс; его заменил сын, к тому времени успевший приобрести своими работами по астрономии и метеорологии весьма почтенное имя в науке. Несмотря на отсутствие Кетле, занятия конгресса велись и были закончены вполне в его духе, в духе тех принципов, которые он положил в основание упомянутой выше программы наблюдения над периодическими естественными явлениями. Важнейшим результатом этого конгресса было то, что все цивилизованные страны покрылись густой сетью метеорологических станций, задача которых – наблюдать все явления атмосферы и отмечать происходящие в них изменения. Это дало возможность уже теперь с чрезвычайно большой вероятностью предсказывать изменения погоды, появление бурь и т. п., что, конечно, имеет весьма важное значение в практической жизни, в особенности для сельского хозяйства, мореплавания и прочего. Принимая во внимание те успехи, которые сделала метеорология со времени конгресса, – успехи, сделанные притом главным образом благодаря решениям этого конгресса, – нам без дальнейших рассуждений станет понятным, сколь многим эта наука обязана Кетле, явившемуся единственным инициатором конгресса, богатого столь важными последствиями. Оставим теперь область естественных наук, где Кетле приобрел себе столь славное и незабвенное имя, и обратимся к той области, где его деяния затмевают своим блеском не только все, что было сделано в этой области до него, но в такой же степени и то, что было сделано многочисленными последователями, шедшими по его стопам, вплоть до наших дней. С другой стороны, эти деяния по своему значению далеко оставляют за собою все то, что было совершено самим Кетле в других отраслях человеческого знания, несмотря на то, что и последнего было бы достаточно, чтобы сделать его имя известным всему миру и обеспечить за ним искреннюю и глубокую благодарность многих поколений.

Однако прежде чем перейти к рассмотрению работ Кетле в области социальных наук и характеристике его деятельности в области статистики, мы хотим закончить эту главу передачей еще некоторых событий из жизни Кетле, принадлежащих ко второму периоду, который, как мы видели, был посвящен, главным образом, занятию астрономией и метеорологией.

В 1836 году правительство поручило Кетле устроить маленькие обсерватории в Генте, Остенде, Антверпене, Бридже, а в сорока других городах королевства – устроить солнечные часы. Дело в том, что с распространением железных дорог сделалось необходимым более или менее точное определение времени, что при тех условиях, при которых раньше определялось время, было абсолютно невозможно. Часы шли различно не только в различных городах, но и в одном и том же городе часы различных участков почти никогда не согласовались друг с другом, и разница во времени доходила часто до 30 минут или даже до целого часа. Устранить эти иногда очень неприятные по своим последствиям неправильности можно было только тем, что часовщикам дана была возможность сверять свои часы с другими, в верности показаний которых не могло быть никакого сомнения. Достижение этой цели и имело в виду правительство. Конечно, в настоящее время, когда посредством телеграфа является возможность из одного центрального пункта сообщать все необходимые сведения относительно времени в самые отдаленные уголки страны, не представляется надобности прибегать к указанным выше средствам; но в то время это был единственный путь, ведущий к цели[17]17
  Электрический телеграф в современной его форме открыт в 1837 году Уитстоном и Куком. Но пока он вошел в употребление, прошло еще много лет. Что касается Бельгии, то там об этом узнали главным образом из доклада, прочитанного Кетле в заседании академии наук 17 октября 1840 года. Первая телеграфная линия была устроена в Бельгии только в 1851 году, позже, чем где бы то ни было в другом западноевропейском государстве. Кетле, так заботившийся о доброй славе своей родины, мог, по крайней мере, утешить себя сознанием того, что, как он сам говорил, если его отечество и медлило так долго воспользоваться блестящим изобретением, то академия его была одною из первых, оповестивших о нем мир


[Закрыть].

Весь 1837 год Кетле потратил на работу по установлению заказанных им в Лондоне меридиальных телескопов в названных выше городах, и только в 1838 году мог приступить к устройству солнечных часов в городах, назначенных правительством. До сих пор еще эти часы, устроенные им на стенах церквей, городских ратуш или других общественных строений, известны во многих бельгийских городах под названием «Кетлиевых часов».