Текст книги "Club Story: Полный чилаут"

Автор книги: Н. Криштоп

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

Алекс Май (Смоленская обл.)
Путешественник

– Пообщаемся, а?

– Диалоги?

– Нет! Я лучше… я лучше попробую что-нибудь написать на твоих губах!

– Да?! Сложноподчиненными предложениями? А что? Сочинение или изложение? Нет! Напиши лучше стихотворение.

Вас целовали стихотворением? А если целовали, то смогли ли вы его прочесть? Учитесь, скорее учитесь грамоте, а то зацелуют ненароком статьей из желтой прессы или – что еще хуже – политическим памфлетом.

– Я… попробую, одним словом, только непросто это…

– Один разок можешь использовать как черновик! – Она закрывает глаза, подставляет сложенные бантиком губки.

И получилось четверостишие, с многоточием (три быстрых прикосновения кончиками языков) в финале.

– Прочитай еще раз!

Прочитал.

– А я его наизусть выучила! – хвастается она.

Знаете, про язык тел я в другой раз расскажу. Договорились?

Пока же пристегните ремни! Спикируем свысока, сквозь рваные облака лет, прямиком к земле.

Тыц! Тыц! Тыц! Бамц! – Это чтобы сразу стало понятно, что дальнейшее происходило в ночном клубе.

Я просто пил, когда к стойке, позвякивая пирсингом, подлетела очень модная девчонка с длинными розовыми волосами, вся такая из себя флюоресцентная, как вывеска казино. Немного нескладная, лет восемнадцати, с телефонной гарнитурой на левом ухе, что делало ее похожей то ли на инопланетянку, то ли на Хай-Тек-Пеппи-Дпинный-Чулок, зачатую через блютуз. Это если внешне. А внутри – просто девчонка. Да, неизменная во все века девчонка. Любопытная, слегка наивная, немного грубоватая, безуспешно пытающаяся придать лицу печать сурового жизненного опыта и прочее, прочее, прочее…

Заказала ядовитого цвета коктейль.

Пьсююють! Большой глоток через соломинку. Пьсю-юють! Еще один.

Я улыбнулся.

– И что ты смешного увидел? – с неприкрытым, как полоска ее живота, вызовом спрашивает она.

Смешного? Звук смешной. А увидел…

Так вот, через свой личный фотошоп, используемый в качестве плагина к воображению, я увидел… Нет, не так… Я сразу изменил цвет ее волос. У нее карие глаза, поэтому розовые волосы я заменил черными. Удалил гарнитуру с уха, подкорректировал броский макияж, еще какие-то мелочи, и под занавес нарядил ее в старинное платье.

«Сохранить изменение в изображении?»

«YES!!!»

Я прав. Не только девчонки, но и все остальные люди никогда не смогут сменить «прошивку», написанную изначально Великим Программистом. В этом смысле мы неизменны, несмотря на новые знания, открытия и изобретения. Повышенная нервозность, склонность к депрессиям, прочий негатив современной жизни – суть влияние внедренных посредством СМИ, метро и так далее вирусов, что поддаются лечению.

Гм… Еще немного воображаемой компьютерной графики, и эту девочку можно увидеть на каком-нибудь буржуазном балу… Но!

Пьсюююююють! Она допивает свой коктейль и закуривает тонкую сигаретку. Отворачивается на пол-оборота стула, демонстрируя татуировку на пояснице.

Представить ее во времена первобытно-общинного строя? Не-а! И амазонкой одногрудой тоже не представлю. Мне она в платье понравилась. Провожу пальцем по теплому кельтскому узору.

Дергается!

Резко поворачивается.

– Напился, так веди себя прилично!

– Пойдем попрыгаем, – отвечаю я. – А то скоро точно напьюсь…

У нее тоже плагинов – куча! За пару секунд просканировала меня с ног до головы. Еще секунду всматривалась в результаты сканирования. Ну, на них я, наверное, голый или в виде скелета, прорисованный множеством зеленых линий в трехмерном пространстве – как в фильмах про секретные объекты со строжайшим доступом.

– Осмотрела? – спрашиваю я. – Переломов почти не было.

– Что?! – вспыхивает она. – Очень мне надо рассматривать…

Ври-ври… Вот прямо сейчас она прислушивается к себе. К внутренним ощущениям, отголоскам реакций на меня, такого наглого. А я себя знаю, насколько это возможно. Ну, не исключаю, что знаю себя не до конца. Слишком во многих ситуациях надо побывать, чтобы знать себя до конца. Вот на войне, к примеру, не был. Тут я честен сам с собой. В тюрьме тоже не сидел. Тьфу-тьфу! На Эверест не поднимался. А как бы там сложилось? Или после кораблекрушения? А в космосе? Никто, в общем, себя до конца не знает. Впрочем, и основы достаточно.

Не-а, танцевать под тыц-тыц не пошли. Болтали. Нашлись у нас общие точки доступа. До закрытия клуба болтали, а потом, уже на улице, я сказал:

– Пока, девушка!

А она смутилась. Поскольку привыкла, что после клуба как бы… Ну, шаблонность поведения, выработавшаяся повторением, однообразием ситуаций, свойственная многим девушкам. Не хотелось бы думать, что иногда, в такие вот нестандартные моменты, их начинают терзать мысли вроде: «Я такая страшная?» или еще хуже: «Он что? Импотент? Бее! БеееееШ» С другой стороны – что они еще могут думать?

– О'кей! Слушай, ты – не страшная. А я не импотент. Просто… Ты подумай хорошенько. Не хочется мне выглядеть таким злостным совратителем. Хорошо?

И она думает. Или делает вид, что думает.

Потом, когда многие слова становятся ненужными, когда часть их сгорает на полпути и изо рта вылетают лишь обгоревшие останки… Она обхватывает меня за шею и целует, и в конце затяжного поцелуя – многоточие (три быстрых прикосновения кончиком языка).

Так и быть, пристегивайте ремни обратно!

И я лечу обратно, сквозь рваные облака лет, высоко-высоко, и хриплым шепотом прошу:

– Прочитай еще раз…

Пусть она не понимает смысла слова «прочитай», но целует еще раз, и я понимаю, что ее поцелуй – один в один – то самое, мое поцелуйное (а почему бы и нет?) стихотворение.

И я офигеваю.

– Что с тобой?

– Это… эх, понимаешь, это – мой поцелуй. Я его придумал, лет восемь назад, для одной девушки. Потом мы расстались, так было надо…

– Ты знаешь, где она сейчас? – спрашивает она.

– Знаю. А что?

– Интересно, какое путешествие совершил этот поцелуй… Через скольких людей он прошел… Знаешь, кто меня так поцеловал?

Я задумался… И вдруг мне стало неприятно. Целых восемь лет мой поцелуй гулял по неизвестно чьим губам. Кто-то чужой пользовался моим стихотворением. Читал на свой лад. И плевать хотел на автора.

Слава Модный (Санкт-Петербург)

Еретики

По мотивам реальных событий в Москве

 
дави на баррикады пасть
заслоняя щита дым
тел не разобрать
время в разные углы
наши с вами сны
и если бы вдруг
разбежались мы
на ладонях слез
написали имена
в этом царстве зла
вулканами заря
лозунгами май
только и прощай
 

– Они нападают! Воинствующая раса Клетчатых Пупозоидов! Они распылят нас! Они вооружены супер-пупер-разрыхлителями биомассы! Мы исчезнем как вид!

Это не начало нового комикса студии Marvel. Это наша травести-баба последний ум потеряла. Или, наоборот, ей чуточку прибавилось, и ее слабая психика этого не выдержала. Алевтина носилась по гримерке с зенками нараспашку и последовательно уничтожала свой рыжий парик, контрабандную бутылку водки и наше настроение. Хотелось ее прихлопнуть, как назойливую муху. Помимо Алевтины, никого не замечая, блуждала вторая drag-diva, Антуанетта. Она докуривала третью «плюшку» и отказывалась замолкать. «Это не с нами, это не мы, это сон», – повторяла она. Эпизодически она оцепеневала, прижимала руки к груди, вскидывала хрупкую голову, смотрела в потолок и шептала: «Где я? Трижды шесть – восемнадцать».

Пока Антуанетта вспоминала таблицу умножения, соратники по сцене пытались придумать, что делать, кому звонить и как спасаться. Ситуация не из легких: клуб, в котором мы сегодня работаем, забаррикадировали скинхеды в обнимку с православными. И те и другие были вооружены иконами, крестами, битами и святой водой. Хотят поставить на путь истинный всех извращенцев. В отличие от коллег я понимал, что происходящее мракобесие – временное явление и криминалом закончиться не должно. И почему-то вообразил себя героем тарантиновского фильма, а точнее вампиром, против которого выступили воинствующие попы и благоверные граждане. Жутко хотелось окаймить такую классику Хичкоком, но все отказывались предпринимать хоть какую-то активность, звонить знакомым депутатам, телкам с Рублевки и всяко-разно опутать интригами историю. Получалось, что люди на баррикадах устраивали «пассивный погром», как позже написала одна желтая газетенка, в окружении «пассивных милиционеров», а «извращенцы» внутри клуба тупо ждали спасения… Хотелось забрать плюшку у Антуанетты, чтобы было не так. Чтобы все было не так.

– В общем, предлагаю идти в контратаку.

Это проснулся Мишка, один из высокооплачиваемых танцоров нашего заведения. В прошлом балетник: высокий, статный, про таких говорят – модельной внешности. В общем, весь такой правильный, если бы только не стразы в ушах да лицо напомаженное. Говорили, что он забросил карьеру танцора после неудачной половой девиации с ректором, в результате которой тот попал в травмпункт. Ректор или Миша – не уточнялось.

– Иди в писту, крысеныш, – скулила Алевтина. Скулила, мне кажется, совсем не потому, что живо представляла себе собственный Армагеддон. Просто ее парик облысел окончательно. Дорогой был. И придется еще месяц батрачить, чтобы купить новый.

– ДевАчки, не соррьтесь, – крикнул кто-то из танцоров.

В целом парни настроены не менее агрессивно, чем революционеры на входе. Их всех не покидал вопрос, какого икса они здесь забыли. Да и к тому же процесс пинг-понга sms-ками со своими подружками им был куда более важен и интересен, чем драка с освященными скинами.

– Давайте же возьмем реквизит – и в штурм! – не унимался Миша. Он стоял посреди комнаты с копьем, усыпанным стразами, в арафатке и стрингах. Картина в большей степени странная, чем страшная. Скорее, бабулек на входе испугает его выпирающий член, чем сверкающая палка.

В тот момент, когда Антуанетта смачно плюхнулась, запнувшись об оратора, я решил покинуть гримерку. Мишка стал отбирать у нее остаток гашиша. В углу рыдала Алевтина. Ей некому было позвонить или скинуть сообщение. Ее никто не ждал. Кроме зрителей на сцене.

На первом этаже, прямо у бара собрались все остальные. Организаторы, официанты, уборщицы, охрана, диджеи. Даже с десяток гостей затесалось. Атмосфера здесь была уже не такая вальяжно-безумная. Доносился шепот: «фашисты», «уроды», «скинхеды».

Я хотел выпить, но бармен налил мне только воды. Такая подавленность и заторможенность приведет лишь к полной анемии сознания, причем очень быстро.

– Привет, Слав, как ты? – подошла ко мне с фляжечкой Катя; кажется, она не была намерена поддаваться царящему декадансу. – Не хочешь хлебнуть?

Катя здесь работает фейсконтролером, поэтому одной из первых продегустировала ненависть толпы на входе. Я попробовал напиток. Отлично, это виски!

– Как вы тут? – спросил я, вернув фляжку.

Вокруг все пребывало в жутком упадке. Кто-то сидел на полу и рыдал. Кто-то уставился в окна-иллюминаторы и, сжимая подолы совести, наблюдал за массовым крещением и братанием на улице. Как в зоопарке! Или даже в цирке! Основная масса толпилась у гардероба и вяло обсуждала всевозможные сценарии развязки.

– Держимся. Обещали вот пригнать автобусы для эвакуации.

Под нашими ногами, закрыв лицо руками, милая девочка, кажется новенькая хостесс, объяснялась в любви своему парню: «Я люблю тебя! Слышишь, перестань, я сильно-сильно люблю тебя. Запомни меня такой». Я почему-то вспомнил недавний фильм «Рейс 93» про события 1 1 сентября в Нью-Йорке: там жертвы тоже звонили и делились чем угодно, но только не вспышками гнева. Нет, от них были слышны только слова любви. Пипец, какая аллегория! Не хватало только Мишки, наряженного шахидом, с поясом смертника. А с другой стороны, хотелось, чтобы девочка успокоилась.

– Оставь ее, – дернула меня Катя. – Она уже час так сидит, да и трубка у нее давно села. У нас все под контролем. Сейчас ОМОН пришлют, пресса должна приехать, выберемся.

– Капец! Что там? – спросил я, указав на окна.

Впрочем, ничего объяснять было и не надо. На улице торчало около сотни людей, принимавших за педерастов любого проходящего мимо. Эпизодически в металлические двери летели бутылки, камни и раскладушки.

– Смотри, первая часть – это националисты или же скинхеды – один хрен гопники, хулиганы и тунеядцы. Вон, видишь? – Катя указывала на вполне интеллигентного вида мужчину в дубленке цвета и формы, «каких миллион». – Он у них за главного, раздает какие-то листовки. Он же орет в рупор, что мы изверги, фашисты и педерасты. Кстати, ты педераст?

– Катя, ты дура! У меня есть девушка.

– Да? Жаль. А вот эти бабульки с иконами – это беженцы с соседней ночлежки, согнал их вон тот, прости господи, попина. – Подруга указывала на шеренгу леди и джентльменов пенсионного возраста. Все как один были повязаны платками, с авоськами и сумками через плечо. Видать, точно из ночлежки: только что набрали отбросов. Думается, что бабулям лучше бы ужин своей кошке приготовить, чем кому-то праздник срывать. Тем временем их вожак, батюшка, благословляет лысых парней на «праведный» бой с «изуверами», то есть с нами.

В левом нижнем углу данного полотна пребывали представители милиции, хитро спрятавшие руки в карманы. Там у них, наверняка, либо конфетки, либо откаты.

– Где же ОМОН? Кто его обещал?

Но Катя не успела ответить. Алевтина с Мишей, упакованные в амуницию римских рыцарей, кубарем слетели со второго этажа и прорвались к выходу. Осознав, что им не отогнать от дверей любопытных зрителей, начали дефилировать по фойе. Они почти танцевали танго. Получилось даже лучше, чем на сцене! Но Раби, администратор клуба, получивший свою кличку за выразительную внешность, их приструнил. Раби был человек скромный, спокойный, педантичный, и все были уверены, что даже третья мировая не смогла бы сломить его внешнего равнодушия. В конце концов, именно Раби вызвал ОМОН и позвонил во все информационные агентства и телеканалы.

Тут в клуб ворвался милиционер. Он был похож на супергероя: рожа красная, грудь колышется, как знамя на баррикадах 17-го. Он пришел нас, извращенцев и не очень, спасать от варваров. И что же он застает? Совокупление упадка с безумием! На фоне рыдающих и тех, кто еще «на грани», бледный трансвестит стонет в объятиях накрашенного мачо под овации тощего еврея.

Однако блюститель порядка виду не подал и произнес ровную речь: «Товарищи! Господа! Мы подогнали автобус, на котором вывезем вас из этого ацкого замеса»… На этих словах я заржал в ноздрю, вынюхивая с мизинца Кати порцию дерьма… «Сейчас мои братья (я уже не стесняясь гоготал в Катины губы) организуют коридор, и можно будет безопасно выйти. Прошу вас не обращать внимания на провокационные выкрики осаждающих». Все захлопали, как в американском кино.

И… надо было остановиться на плюшке Антуанетты, чтобы все было не так. Чтобы не демоны зла пронзали тело. Скрипки, оркестр, плачет рояль. Мы вместе будем лучами тебе, Катерина. Контрабас. Закройте дверь! Флейта. Вернись… и далее… уже не кино: Катя на правах то ли девушки, то ли руководителя смены вышла первой. Я не успел даже этого заметить. Она хотела повести за собой остальных. Раби бы контролировал процесс, но щит из милиционеров и ДСП безжалостно хрипит под напором мусора и «карателей». И через секунду нет мусора. Нет милиционеров. ДСП под ногами. И Катя. Без шуток и издевок. Ее тело уже лежало где-то там, под грудой бритоголовых ног и освященных крестов. И крики: «Ударь и ты ее! Ударь извращенку!» Милиционеры только держали нашу дверь, не давали нам вырваться. Да, я полезу в эту кучу! Я буду сражаться на копьях! Я сяду на электрический стул! Пустите!…Но в памяти только строки Катиной sms-ки: «Я люблю тебя, мой милый ангел».

Аминь!

Точнее-ОМОН.

ОМОН приехал через три минуты.

Пропить ангела

Кухня наполнилась запахом марихуаны. Так пахли эвкалиптовые сигарилки, купленные в этническом магазинчике в подворотне на Невском. Говорят, их курят, чтобы отвыкнуть от табака. Я же купил их из-за запаха. Смешно подымить ими где-нибудь в общественном месте и потом наблюдать за реакцией окружающих. А сейчас я рекламировал их верному другу, жж-френ-ду и собутыльнику Тимофею. Презентация проходила под аккомпанемент раскуривающегося кальяна, над которым колдовал чудный сосед. Он обладал уникальной способностью приходить в гости всякий раз, как дома начиналась пьянка. Втроем мы с умными лицами размышляли над тем, как было бы хорошо замутить кальянную вечеринку: разложить матрасы на полу, закидать все подушками, забить кальян «травкой» и курить, курить, до полного анабиоза. Не знаю, зачем именно нам это надо. Наркотики я не употреблял очень давно, но вдруг почему-то захотелось покурить гашиша. И только через кальян. Бзик!

В общем-то, вечер не предвещал никакой угрозы здоровью. Планируемый сценарий был стандартен: тихо, мирно дегустировать виски с финской границы, не покидая пределов дома. Мы только что вернулись с показа, где демонстрировали средней говнистости одежду для нимфеток с морщинами. На самом-то деле мы пришли туда выпить вина и поужинать, но это мелочь. По дороге, несмотря на сытость, купили дыню системы «торпеда». Основной же причиной встречи была именно литровая бутылочка крепкого напитка. Тимофей отмечал продажу своего автомобиля, а я… я просто люблю виски. И нас не пугала перспектива «раздавить» этот литр на двоих (сосед пил кислое вино и курил кальян, получая от процесса недостижимое для меня удовольствие).

И где-то после дюжинной порции виски, как говорится, «понеслась песта по кочкам» – мы с Тимофеем решили поехать в «Шатер» к мифическим подругам и сочному стейку. Там, закусив мясо коктейлем «пятьдесят со льдом», я был похищен злобными лесбиянками. Лесбиянки в миру значились официантками, то есть моими подчиненными. Ну вот люблю я бухнуть с коллективом!

Коллектив повел в оплот педерастической культуры, клуб «Муха». По дороге девушки слюнявились на глазах у прохожих, а я считал дырочки на фильтре сигареты. Еще к нам присоединилась парочка смазливых близняшек, походивших на Сергея Зверева и лицом, и шевелюрой. Они гремели цацками и чуть ли не хором рассказывали о своей тяжелой жизни. Имен, конечно же, не помню. Равно как и деталей повествования.

Первое, что я сделал в «Мухе», – это поспешил в бар, в котором работает знакомый бармен – мне-то он всегда наливает чуточку больше, за счет того, что недоливал этим жеманным типам. Меня всегда подкупало осознание того, что по моей вине недопивает «голубой» народ. Отчасти и по этой причине я очень редко отползал от барной стойки в этом заведении. А если уж и отцеплялся от нее, то чаще в непотребном виде.

Тернистый путь к состоянию овоща нарушил голос за спиной. Он был таким нежным, что местом его прописки казалась служба секса по телефону. Голос звучал, как песня про любовь. Непременно танго-рок в исполнении Джонни Дауда. Была в этом голосе и еле уловимая партия скрипки. Знаете, такая пронзительная и утонченная, аж мурашки по коже. Но все ассоциации пришли потом. Не мог же я такого напридумывать после краткого «виски, сто со льдом». Так что поначалу меня заинтриговала именно суть произнесенного: редко встретишь ценителя «ста со льдом». Тот факт, что меня задели за плечо, значения не имеет.

Я обернулся и, как принято говорить в таких случаях, обомлел. Юное создание блистало такой улыбкой, что невольно начал улыбаться и я сам. Ровные зубы, пышные губы и подкупающие ямочки на румяных щечках (хотя откуда я знаю, что они румяные, в темноте-то бара?) – это все приковывало взгляд сильнее самого дорогого алмаза. А вот в глаза я боялся смотреть больше всего. Вы когда-нибудь видели глаза, в которых отражается море, хотя вы не на море, а в них и солнце, и легкий ветерок? Банально… Глаза небесного штиля! В такие глаза можно окунуться, упасть и пропасть на веки вечные, там и скончаться в оргазмических судорогах. Вот такие были глаза у Создания.

А еще крылья… или нет, крылья мне приснились уже потом.

Скорее всего, Создание понимало всю силу своего очарования. Так что приходилось убеждать себя переходить в контратаку. Но язык онемел. Создание отошло к компании Сергеев Зверевых. «Это хорошо, – подумал я, – значит, повод для знакомства имеется». Бармен наполнил мой бокал. Создание эпизодически смотрело мне прямо в глаза, в мои завидущие, загребущие, алчные, окровавленные недосыпом глаза.

– Привет. Почему один? – Создание подошло и заговорило первым, заткнув все мои ужасные мысли своим танцующим голосом.

– Не совсем один. Где-то внизу изображают лесбийскую любовь мои подруги, а еще я пришел с четой Зверевых… – Мои слова вызвали улыбку. Эту прекрасную, ослепляющую улыбку. – Виски?

– Да, конечно.

У вас бывало такое, что при общении с человеком вы совсем ничего не замечаете вокруг? Вы смотрите прямо в глаза или изучаете самые красивые черты совершенного лица.

– Я так-то не из Питера, здесь на несколько дней.

– А жаль…

– Повторим?

– Конечно ж…

В истерике ваш взгляд бьется о гладкую кожу, надеясь отыскать хотя бы один изъян. Но нет! Недостатков у Создания обнаружить не удастся.

– Ты очень красивый.

– Очень неожиданно слышать подобное от такого прекрасного Создания, как ты.

– Я редко кому говорю такие слова, так что тебе лучше поверить.

– Еще виски?

– Только за мой счет.

Не подходите близко к таким вот Созданиям! Не изучайте их! Не смотрите им в глаза! И ни в коем случае не дотрагивайтесь! Даже «как бы» случайно! Знаем мы все эти «абы кабы»! Вы будете крепко схвачены за самое нутро и порабощены, вас распнут на кресте самолюбования. Или, еще хуже, сделают из вас чучело и выставят в тронном зале какого-нибудь далекого замка. Вы станете новым экспонатом в экзотической коллекции, по которой можно изучать, например, этнографию мира.

– У тебя есть бойфренд?

– Да.

– Но ты его не любишь?

– …..

– Борис, повтори нам…

Не прячь свои сказочные глазки, не отводи взгляда. А помолчать иногда ведь можно. Даже нужно. Будет сразу понятно – умеете ли вы молчать вместе, или вам придется всю дальнейшую жизнь провести в придумывании тем для разговоров.

– У меня тоже есть половинка.

– …..

– И я думаю, что я люблю…

– Молчи, лучше выпьем текилы.

Запивать виски текилой – это любимое развлечение панкующих миллиардеров. Они ходят по готическим залам своих готических замков, заглядывая в жадные глазки британцев, гаитянцев, бразильцев, немцев, индусов и прочих народностей. У каких-то экземпляров они останавливаются и выпивают рюмку текилы, а у других – делают глоток виски из золотого «олд фэшна».

– Хорошо пошла.

– Люблю текилу.

– Не останавливаемся?

– Давай!

В минуты, когда смотришь таким Созданиям в глаза, прокручиваешь в голове все свои любови и малые влюбленности, увлечения и объекты страсти. И думаешь: «А где же ты было, мое Очарование?» Моя чарующая и ослепительная Прелесть! Да-да, моя Прелесть!

– А живу я в Таганроге.

– Это где-то на Аляске?

– Нет, это там, где делают паленую текилу.

– Значит, стоит попробовать из другой бутылки.

– Как его? Боря? Боря, ищо.

И что такое Создание делает в таком клубе?

– …..

– …..

Мы просто смотрим друг на друга, проникая своим молчанием, своим взаимопониманием все глубже и глубже друг в друга. Зачем слова? Ведь даже хорошему бармену не надо говорить слов. Надо просто показать какой-нибудь знак. Его надо придумать и показывать сразу, как только хочется выпить. Еще. И еще. И Создание будет тихо пьянеть, и мы не будем отдавать отчет в своих действиях, а слова будут литься потоком. Тупым, ничего не означающим потоком слов. Или в тишине мы будем смотреть друг на друга и улыбаться, перемигиваться и громко смеяться. Так, будто бы кто-то из нас рассказал самый смешной анекдот на свете.

Случайные прикосновения отзывались дрожью в голове. Ночь кружилась вокруг фальшивыми танцами. Воспаленному мозгу все меньше и меньше хотелось запоминать детали. Бармен пил с нами. Значит, скорее всего, мы уже захотели третьего. Грохотала танцплощадка. Билась посуда в соседнем баре. Завистливые глаза скользили мимо нас. Борис уже намекал, что скоро закрытие… На этом месте мозг чихнул, поскользнулся, упал и отказался приходить в себя, включив автопилот.

– Привет!

– Хто это? – Это мой голос? Ужасно! Он хрипел, как ржавый бурбулятор… Хм, а ведь бурбуляторы не хрипят… значит, пусть будет трансформатор. Да, хрипел, как трансформатор. Что бы это ни означало в итоге. Голова раскалывалась и придумывала всякие глупости.

– Это я, мы вчера…

– Превед, помню-помню…

– Ты не поверишь, мои глаза только что открылись. И не где-то, а на Чернышевской, на улице!

– Прекрасно…

– Нет, ты не понимаешь, прямо на улице! На тротуаре! Подушкой мне служил поребрик!

Из Таганрога, а туда же…

– Не звони мне больше.

– Что?

– Не звони, говорю, мне больше. И забудь. Удали мой номер и не звони.

И я бросил трубку. Удалил номер телефона Создания из журнала принятых звонков. Надо идти на работу. Выпил аспирина, активированного угля, заварил зеленого чая с жасмином, включил «Worried Mind» Джонни Дауда и на словах «Джам-балайка» пустился в пляс по уютной квартире у станции метро «Чернышевская»…