Текст книги "Регрессия"

Автор книги: Н. Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Глава 8.

Порой логичные, пусть и мистические ответы, объясняющие все и сразу, никак не хотят укладываться в голове. Ты ищешь, ищешь что-то другое, обычное, приземленное, лишь бы не столкнуться лицом к лицу с невозможным. Иоганн с такой легкостью рассуждал о том, что для меня всегда было сказкой и выдумкой, что я невольно начинала верить ему, видя перед собой это худое лицо, без усилий заставляющее внимать каждому своему слову. Стоило влиянию Иоганна выветриться, как я смеялась над собственной глупостью и доверчивостью. Ну, какая еще мистика, мне и так проблем хватает: разобраться бы с Антоном да подумать, о чем писать диплом. А тут какие-то детские сказки.

Но неизвестное всегда оказывается слишком притягательным. Несмотря на громкие и достаточно веские доводы разума, во мне зажглось что-то необъяснимо новое, заставляющее совсем иначе смотреть на мир вокруг и под другим углом видеть привычные вещи.

Вернувшись домой после короткого разговора в подъезде, я вновь устроилась в кресле, где еще недавно коротала вечер, и погрузилась в мысли. Антон, опустошивший за это время еще пару бутылок, для которых на кухне был отведен специальный бар, кемарил под футбол и лишь для приличия поинтересовался, что стряслось с Маринкой. Соврав про ее очередную любовную трагедию, я вернулась к попыткам осмыслить саму личность Иоганна, так неожиданно всполохом огня ворвавшегося в мою замшелую жизнь.

Его воздействие на меня было удивительным. Я снова не узнала ни его настоящего имени, ни где он живет, ни что делает по жизни. Да что там – я даже его номер не спросила, а тот, с которого он отправил сообщение, упорно не хотел определяться. Не назначила я и следующую встречу. В общем-то, я не совсем понимала, зачем нам встречаться, но ни секунды не сомневалась, что этот странный человек твердо вошел в мою жизнь и совершенно не собирается из нее исчезать. Пока сам того не захочет.

Утром я обнаружила причину, по которой на удивление хорошо выспалась впервые за долгое время. Это вовсе не относилось к магии или другим сказкам, просто Антон, заснув в кресле, так и не удосужился перебраться на ночь в кровать, и у меня не было необходимости скатываться на самый край, образуя невидимый барьер между нами.

Раскинув пухлые руки в разные стороны, муж глубоко дышал открытым ртом, периодически всхрапывая, и все его стокилограммовое тело колыхалось в унисон. Из уголка рта стекала слюна, образуя мокрое пятно на и без того грязной футболке. Телевизор давно завершил трансляцию голов и теперь рябил белым шумом, навевая сон. Квартира могла бы выглядеть необитаемой – настолько все идеально и выверено было в этом мире чистоты и мнимого благополучия: сделанная на заказ стеклянная стойка идеально обрамляла контуры телевизора правильной диагонали, на не менее правильном расстоянии от него расположилось широкое кожаное кресло нужной высоты, чтобы под идеальным углом смотреть матчи. Даже компьютерный стол с прилагающимися к нему аксессуарами отвечал всем требования эргономики. Свое кресло я изо дня в день оттаскивала в нужный мне угол, как бы зверски это ни нарушало симметрию комнаты. И все в этом царстве порядка и бесцветия было бы выверено до миллиметра, как в педантичнейшей из педантичных гостиниц, если бы не шесть пустых бутылок на полу и не храпящее тело в центре комнаты.

Антон сегодня не собирался на работу – его ежедневное расписание во всех подробностях, с учетом перерывов на обед и кофе, с домашними делами, расписанными по минутам, с необходимыми звонками, телевизионными трансляциями и временем выхода новых серий сериалов еженедельно обновлялась на доске в коридоре. Это всегда повергало в шок любого, попадавшего в нашу квартиру. Я, когда разум вернулся ко мне, ужасно раздражалась от этой доски и с удовольствием заменила бы на какую-нибудь картину, но знание мельчайших подробностей Антонова дня позволяло мне как можно меньше с ним пересекаться.

Я собиралась быстренько умыться и улизнуть из дома, пока муж еще спит, но в мои наполеоновские планы вторгся оглушающий звук дверного звонка. Кому могло прийти в голову заявиться в семь утра без приглашения? Ответ всплыл в моей голове без особых усилий, и я в ужасе открыла дверь, даже не глядя в глазок.

– Ты что здесь делаешь? Быстро уходи! Антон же дома! – зашептала я улыбающемуся на пороге Иоганну, волосы которого сегодня были элегантно зачесаны в хвост, открывая острые скулы, а расстегнутый ворот черной шелковой рубашки оголял длинную шею.

– Я знаю. Он меня даже не заметит, – с иронией в голосе отозвался гость.

– Тебя не заметишь, пожалуй! Прошу тебя, подожди меня на улице, я скоро выйду! Не хочу скандалов с утра пораньше. Тем более он с похмелья – самое мерзкое его настроение.

– Не переживай! – Иоганн мимо меня просочился в квартиру. – М-да, ремонт явно не ты делала… – протянул он, разглядывая блеклые обои и доску планирования, исписанную аккуратными печатными буковками, напоминающими полчища жучков.

Я в ужасе слышала, как скрипнули пружины кресла, и Антон, переваливаясь и кряхтя, поднялся, разбуженный бодрым мужским голосом. Я замерла, видя, как Иоганн по-хозяйски осматривает квартиру, словно собирается ее снять, и ищет, за что бы зацепиться взглядом, чтобы сбить цену. Антон, опухший и едва продравший глаза, выполз в коридор, придерживаясь за косяк. На минуту он замер в нерешительности, заметив высокую черную тень, перевел непонимающий, но начинающий наполняться гневом взгляд на меня и задал свой вопрос в никуда:

– Что это?

– Выйди! – Иоганн резко развернулся и взглянул на мужа. – Оденься и уйди на улицу.

– Но мне никуда не надо! – Антон больше не выглядел удивленным появлением неизвестного мужчины в нашем коридоре, но и подчиниться его воли так сразу он не пожелал.

– Надо. Ты перепутал дни и пришел на лекцию сегодня.

– Блин, Ань! – вскричал Антон, хватаясь за голову и пролетая мимо меня. – Ты почему меня не разбудила? Как я мог забыть поставить будильник? Мне же надо на пары, срочно!

Я с интересом и благоговением перед талантом Иоганна наблюдала, как мой муж тщательно собирает рюкзак, бережно укладывая каждую вещь наманикюренными пальцами, – даже под воздействием не то гипноза, не то магии его странности оставались при нем. Не прошло и десяти минут, как Антон, одетый и даже успевший зализать длинную челку вбок, стоял у выхода, готовый к рабочему дню. «Я побежал!» – он потянулся, чтобы чмокнуть меня в щеку, но я вовремя уклонилась. Антон уже было открыл рот, чтобы выразить недовольство, но строгий взгляд Иоганна, присутствия которого он упорно не замечал, заставил мужа передумать. Дверь открылась-закрылась-открылась-закрылась. И так три раза. В коридоре послышались косолапые удаляющиеся шаги.

– Это было гораздо проще, чем я думал, – Иоганн не мог скрыть самодовольную улыбку на худом лице.

– Как это вообще возможно? – я с восхищением уставилась на гостя.

– Элементарно! Поверь, при должной тренировке ты еще и не такое сможешь! Вспомни хотя бы парней на пляже!

– Но как? Как мне тренироваться? Ты знаешь, это впечатляет!

– Для этого я тебе и нужен. – Иоганн взял меня за руку. – Пойдем на кухню. Я бы не отказался от кофе – ничего не ел со вчерашнего дня.

– Так ты – человек, и тебе нужно есть? – хихикнула я, но внутри всколыхнулась какая-то неприятно леденящая волна.

– Человек, – серьезно согласился он, – по крайней мере, сам я. И есть мне точно нужно.

Я не стала уточнять, что же он имел в виду, не сомневаясь, что его странности будут только накапливаться, и эта фраза – меньшее, чего я не пойму.

Иоганн внимательно оглядел кухню – место, где я предпочитала расслабляться в одиночестве, когда бессонница одолевала, и только книги и любимое кресло делали мою жизнь чуть теплее. Длинными, как у музыканта, пальцами с массивными перстями он провел по бесцветной столешнице, словно осязание играло для него более важную роль, чем зрение. Прошелся рукой по спинке кресла, коснулся листьев финиковой пальмы, а затем устроился на Антоновом табурете в углу, закинув ногу на ногу, и с наслаждением вдохнул аромат кофе, который я поставила на светло-бежевый стол перед ним.

– Есть будешь? Я тоже еще не завтракала.

– Да, пожалуй, – улыбнулся Иоганн.

– Есть предпочтения?

– Все что угодно из твоих рук.

– Тогда будешь овсянку с яблоком. Пойдет?

– Пойдет.

Мне было странно и неловко готовить под пристальным взглядом почти незнакомого парня, который бесцеремонно вторгся в мое утро и в мой дом, выгнав мужа и спутав мысли. Но в то же время, он, как и всегда, распространял ауру спокойствия и безмятежности, словно солнце выглянуло на бежевой кухне специально для меня.

Спиной я чувствовала, как он с интересом изучает мои движения, жесты и обстановку вокруг.

– Анна, тебе же не нравится футбол, – произнес он куда-то в пустоту.

– Не нравится, – согласилась я.

– Тогда к чему эти фотографии футболистов на стенах?

– Это не мое, – со вздохом ответила я.

– А что же здесь твое? – в голосе явственно прозвучала издевка.

– Квартира, – язвительно ответила я.

– Ну да, ну да, – улыбнулся он, принимая тарелку с дымящейся кашей, и хитро взглянул мне в глаза. – Такая горячая тарелка, а ты обходишься без прихваток.

– Мне не горячо, – пожала я плечами, не догадываясь пока, к чему он клонит.

– После костра уже ничто не кажется горячим, правда? – Он зачерпнул полную ложку, по температуре сравнимую с кипятком, и отправил в рот, подмигнув.

– Тебя… – я не знала, как выразить свою мысль, настолько абсурдной она казалась мне, если произнести вслух, – тоже сожгли?

– Да, – спокойно ответил он, словно в моих словах не было ничего необычного. – Вместе с тобой.

– Раз уж речь зашла об этом… – Я, краснея, ковыряла ложкой свой завтрак. – Ты поможешь мне избавиться от этих снов?

– Лучше! – воскликнул Иоганн. – Я помогу тебе вернуться туда, к костру инквизиции, спастись самой и спасти меня! А бонусом ты наконец разблокируешь свои силы в этой жизни!

– Но как?

– Очень просто. Видишь ли, мои… способности позволяют мне не заниматься всякими глупостями вроде бизнесов, работы в офисе и прочей шелухи. Я – регрессолог.

– Кто?

– Ты никогда не слышала о регрессии?

– Нет, – пожала я плечами.

– Что ж, может, оно и к лучшему – ты свободна от предрассудков. В таком случае, проще показать, чем рассказать. Ты, я вижу, не особо голодна, – он кивнул на мою полную тарелку и остывающий кофе. – Отлично, первый раз может укачать.

– Что?

– Отставь тарелку и откинься в кресле.

– Что ты хочешь сделать?

– Ничего предосудительного. Доверься, ладно?

Откровенно говоря, доверяться Иоганну мне совершенно не хотелось, только вот его теплый голос, завораживающие интонации и размеренный слог погружали в легкую дремоту, заставляя расслабиться и ввериться ему всецело.

– Отлично, – улыбнулся он, видя, как мое тело размазалось по креслу, – теперь следуй за моим голосом. Я буду направлять тебя. Если сможешь – отвечай, нет – ничего страшного. Ты же впервые погружаешься в регрессию.

Он начал что-то медленно и протяжно говорить, раскачиваясь на табурете, язык казался мне отдаленно знакомым, но смысл слов я никак не могла уловить. Накатившаяся снежным комом сонливость не давала голове работать и пытаться анализировать. Все вокруг сплеталось в причудливые узоры, смешиваясь, подменяя окружающие предметы и исчезая, пока, в конце концов, не стянулось в мыльный пузырь, лопнувший на моих глазах. В нос ударили знакомые запахи костра из сырых бревен и грязных тел людей, не беспочвенно считавших меня ведьмой. Только все в этот раз оказалось ярче и реалистичнее, словно я не сон смотрела, а находилась там, в центре какой-то площади, название которой крутилось на языке, но никак не могло сложиться в слово. Впервые я услышала разговоры: люди шушукались, спорили, смеялись. На французском. Языке, который я так и не удосужилась как следует выучить. Но, несмотря на это, все понимала. Впервые в моем сне было что-то еще, кроме моих собственных ощущений.

Повязка по-прежнему закрывала глаза, а руки и ноги были плотно притянуты к столбу. Ох, как я пожалела, что мои ощущения были так остры в этот раз! Огонь, обычно жестокий и мучительный, теперь усилил свой натиск настолько, что мои прошлые кошмары показались детской сказкой на ночь.

Неужели мне предстоит сгореть? По-настоящему сгореть? И все из-за этого… Иоганн! Он засунул меня сюда, он же и может вытащить!

Я билась в агонии всем телом и кричала его имя, что было мочи, а в ответ на это вокруг только раздавался людской смех.

Глава 9.

Сквозь сон я чувствовала, как чья-то странно теплая и нежная рука гладит меня по щеке. С усилием приоткрыв глаза, я обнаружила перед собой сидящего на корточках Иоганна. Вид у него был растерянный и виноватый.

– Попей водички, – он протянул мне стакан. – Ты вся горишь.

– Может быть, это потому что я действительно горела? – хотела прокричать я изо всех сил, но наружу вырвался только жалкий хрип.

– Никогда не видел такой реакции у обычных людей. – Иоганн потряс головой, словно пытаясь сбросить неприятные воспоминания. – Что там произошло?

– Этот долбаный костер! Только в миллион раз реалистичнее! Ты заставил меня гореть! До тех пор, пока я не потеряла сознание! Так работает твоя регрессия – засовывает в самый ужасный сон, который и не сон вовсе, и ты барахтаешься там, пока не умрешь?

– Обычно люди, – он понизил голос до виноватого шепота, – ничего не ощущают, а только видят картинку прошлого, и это помогает им разобраться в проблемах нынешней жизни. А ты… ты кричала так, что я думал, барабанные перепонки лопнут.

– Ах перепонки у него лопнут! – Смоченное водой горло вернулось к норме, и я смогла разойтись в крике на полную. – Бедняга! А я-то всего навсего горела заживо!

– Я помню, каково это, – он поморщился. – Прости. Этого не должно было произойти. Я думал, что ты перенесешься к гораздо более раннему моменту, и совершенно не понимаю, почему твое сознание не пускает душу дальше. Мы попробуем еще раз позже!

– Не буду я больше ничего пробовать! – Я вскочила на подгибающихся ногах. – Мало мне ночью кошмаров, мужа-психопата, так еще и ты со своими фокусами!

– Точно! – Иоганн ударил себя по коленям. – Муж! Все дело в нем.

– А он-то тут причем? Был моим инквизитором пятьсот лет назад или что?

– Хм… Об этом я не думал, все может быть. Но дело в другом. Твоя внутренняя боль сейчас настолько велика, что выстроила броню в попытках сохранить тебе психику. Наверняка есть что-то такое, какой-то момент, который напрочь стерся из твоей памяти и засел глубоко внутри, блокируя все потоки. Именно он и не пускает тебя дальше, зато каждую ночь возвращает тебя ко дню твоей смерти.

– Отлично. Тогда мне нужен психолог, а не псих в плаще, – съязвила я.

– Это обидно, – серьезно отозвался Иоганн, – но я пропущу мимо ушей. Видишь ли, регрессионная терапия – это часть психологии, просто мне этот талант дан от природы. Я введу тебя в легкий транс – гораздо более поверхностный, чем тот, что ты пережила. Он вернет тебя к травматическим событиям этой жизни, и, поверь, тебе станет намного легче, а заодно высвободишь свою силу, заткнутую этой пробкой.

– Нет уж, спасибо, хватит с меня экспериментов!

– Анна, это не эксперименты, это твоя суть. Мой долг – помочь тебе, хочешь ты этого или нет.

Его глаза вновь полыхнули странным огоньком, который я неоднократно замечала в моменты, когда Иоганн злился. Что-то нечеловеческое было в этом взгляде, внушающее ужас и трепет одновременно. Он накрыл мою ослабевшую ладонь теплой изящной рукой и внимательно вгляделся куда-то в глубь меня – в те слои моей натуры, куда я и сама не могла проникнуть.

– Ты ведь хочешь избавиться от кошмаров во сне и наяву? – намного мягче спросил он. – Позволь мне помочь. Любая психотерапия сталкивает нас с неприятным и скрытым, зато потом тебе станет легче.

– Я смогу все это отпустить? – с подозрением произнесла я, поддаваясь нежному голосу.

– Отпустить, отомстить… Как сама решишь.

– Ладно, раз уж день и так безнадежно загублен, давай, колдуй! Я вся ваша!

Уголки губ Иоганна поползли вверх, делая его красивое лицо совершенно неотразимым. Он подсел ближе и погладил меня по щеке тыльной стороной ладони – сомневаюсь, что так принято на его сеансах с пациентами, но я не отдернулась. Пусть делает что угодно, лишь бы не гореть каждую ночь и не жить в пепле собственной глупости и бессилия каждый день.

В этот раз видение накрывало не сразу, а наслаивалось событиями прошлого, пока не открыло передо мной точку невозврата, которая начисто стерлась из памяти. Я отчетливо видела себя в залитой летним светом прихожей.

Нестерпимо знойный день был в самом разгаре – домашний кондиционер жужжал на полную мощность, льняные шорты стали мокрыми от пота и липли к ногам, пока я в нерешительности брела домой.

Это произошло чуть меньше трех месяцев назад. Разобравшись с сессией предпоследнего учебного года, я впервые за время моего студенчества чувствовала себя совершенно опустошенной. Неинтересные предметы, которые я во что бы то ни стало стремилась сдать на отлично, высосали из меня все жизненные силы, и мне физически необходимо было сделать что-то новое, несвойственное мне.

С Антоном тогда все было прекрасно. Да кого я обманываю? Мне казалось, что все было прекрасно. Я покупалась на его обходительность на людях и делала все возможное, чтобы не разозлить зверя дома. Но желание изменений все же нарастало, и я приняла самое безобидное, как мне казалось, решение – отрезать челку. Придать моим шикарным рыжим волосам немного разнообразия. Я аккуратно и издалека сообщила об этом Антону, он ответил, что я буду страшной, и не надо ничего трогать. Мой зомбированный мозг не имел права обижаться, а потому я продолжила убеждать, умолять, просить…

С трудом я выбила разрешение и вприпрыжку отправилась в парикмахерскую. Челка сделала меня немного моложе, но придала некую изюминку, по-новому очертив овал лица и выделив зеленые глаза спадающими на них рыжими волосками.

В приподнятом настроении, которое затмевалось разве что затаенным страхом перед скорым будущим, я переминалась с ноги на ногу, не рискуя пройти в гостиную, где из-за стола Антона доносились звуки игры в танки. Разглядывая себя в зеркало и так, и эдак, я все же пришла к выводу, что выгляжу хорошо, и ему должно понравиться. Нетвердым шагом я направилась по коридору, чувствуя, как дрожу всем телом, и заглянула в комнату.

– Привет, – неловко выпалила я. – Я пришла.

А в ответ получила пустой взгляд, пробежавшийся по мне без особого интереса, на лице он задержался на секунду-другую и вернулся к компьютеру.

– Я подстриглась, ты заметил?

– Заметил, – сухо отозвался Антон. – Иди на кухню, закончу – приду.

Я засеменила на кухню, выдохнув, что все прошло гладко, и мне нечего бояться, хотя сердце продолжало трепетать, чувствуя, что разговор еще даже не начался. Пока муж тратил драгоценное время и весомую часть семейного бюджета на прокачивание танков, я принялась за блинчики. И вскоре аромат ванили и поджаренной корочки на краях тончайших блинов наполнил кухню, расползаясь по всей квартире.

Мне оставалось дожарить всего пару штук, когда на пороге кухни показался Антон. На его лице не было и тени улыбки, кулаки судорожно сжимались; он молчал.

– Скоро блины будут готовы, садись, – я порхала возле плиты, облаченная в фартук, не замечая надвигающейся угрозы.

– Ты считаешь, что это красиво? – за моей спиной послышался глухой голос.

– Что? О чем ты? – искренне удивилась я, обернувшись, и увидела Антона в нескольких сантиметрах от моего лица с раскрасневшимися белками глаз и выступившей у рта пеной.

– Вот это! – Он с силой схватил меня за челку и дернул на себя. – Убери эту дрянь с лица! Это уродство! Убери, я сказал!

Его голос, разносясь по полупустой квартире, перешел в истерический визг. Антон тряс меня за волосы как тряпичную куклу, не отпустив, пока в его руке не остался клок рыжих волос.

Я осталась стоять, опустив руки, потупив взгляд и роняя слезы на чистый пол. С дырой в сердце. Болью, физической и моральной, такой силы, что не смогла проронить ни слова, когда через минуту Антон кинулся мне в ноги и принялся вымаливать прощение, осознав, что натворил,

Это больше не работало. Механизм, поддерживавший меня на плаву, сломался. Мой кокон, защищавший от тирана, треснул, и я с рвущейся наружу силой ухнула в пучину пугающего сумасшествия человека, которого называла мужем.

Окружающая картинка начинала таять – подсознание выплевывало меня обратно в реальность, и только в душе вновь зияла огромная рана, которую я так упорно затыкала последние три месяца.

Когда я окончательно пришла в себя, то почувствовала на своих щеках слезы, а внутри удивительную легкость, которую дало мне это открытие. Иоганн сидел рядом, бледный и худой, и огромными глазами смотрел на меня. Он оказался прав – моя психика, спасаясь от коллапса, действительно засунула этот эпизод туда, где я не могла его найти. Тем самым дав мне возможность выживать рядом с монстром, но закрыв понимание, что же окончательно послужило причиной моего решения о разводе.

– Я так понимаю, ты попала в нужную точку? – Иоганн с расстановкой произнес свой вопрос.

– Ты видел?

– Нет, я раскрываю твое сознание только для тебя самой, я никак не могу в него попасть. Ты можешь не рассказывать, что видела.

– Лучше расскажу, мне нужно этим поделиться.

– Вот тварь! – Мой новоиспеченный друг и проводник с импульсивностью, какой я ни разу еще за ним не наблюдала, вскочил на ноги, выслушав мой подробный рассказ. – И ты умудряешься продолжать с ним жить? Да он уже давно должен быть закопан в лесу! Я… я его собственными руками прибью!

– Тихо-тихо, – я поймала Иоганна за руку и вернула обратно на табуретку. – Это больно, обидно, но это в прошлом. Я рада, что смогла вернуться к этому моменту, теперь я лучше себя понимаю. Спасибо…