Текст книги "На границе миров"

Автор книги: Н. Фишер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Н. Фишер
На границе миров

Глава 1.

Мне бы стоило начать с того, что этот необыкновенный день был наполнен чудесами с самого утра, и все мое существо вело меня навстречу судьбе, повсюду я видела знаки и пребывала в щемящем сердце предвкушении изменяющейся жизни. Но нет, ничего такого. Было самое обыкновенное майское утро; достаточно теплое и солнечное, чтобы захотеть выбраться на пробежку без верхней одежды, но еще совсем далекое от ласковых летних деньков, когда хочется просто выйти в ближайший лес и вдыхать сырой аромат пробуждающейся природы.

Монотонно протрещал будильник свои положенные три минуты, и я нехотя спустила ноги на прикроватный коврик, о них дружно стало тереться местное голодной население и громко мяукать, приглашая меня проследовать на кухню. Пара котов, являющихся одновременно моей семьей, друзьями и главными ценителями моих песен, стихов, текстов и всего, что приходит временами в мою голову, все настойчивее намекали, что они – самые голодные существа во Вселенной, а я – самая жестокая и невнимательная хозяйка. Кое-как открыв глаза и растолкав пушистых троглодитов, решивших, что шесть часов без еды – это слишком, и начавших жевать мои ноги, я поползла на кухню. Строго выверенный тремя годами самостоятельной жизни план: насыпать две полные миски корма, стакан воды в себя, еще пара стаканов – в чайник, переступая через рыжий и черный хвосты, – в ванную, умыться, улыбнуться себе: и в бой!

Кухня начала наполняться ароматами свежесваренного кофе с восточными специями и молоком и только что приготовленных сырников, а сытые пушистые сожители заняли наблюдательный пост на спинке дивана, довольно урча. Утро шло своим чередом. По моему ленивому пробуждению можно было бы подумать, что за окном разыгрывался солнечный выходной день; не хочу хвастаться, но именно так начинается любой мой день, вне зависимости от его расположения в строках календаря. С тех пор, как почти четыре года назад я приняла волевое решение покончить с последствиями моего инженерного образования и уйти с должности инженера-конструктора на заводе, жизнь моя заиграла новыми красками. С появлением свободного времени вспомнилось, что я всегда любила писать, сочинять, перекладывать стихи на музыку, и я попробовала освежить навыки. Начала с дешевых заказных статей и копирайтинга, предлагала свои услуги известным и не очень исполнителями печально-романтичных песен, и со временем смогла обзавестись «клиентской базой», сняла отдельную мини-квартиру, подобрала на мусорке двух заеденных блохами в котов и зажила.

С тех пор мало что изменилось: обиженные судьбой котята вымахали в двух довольных бандитов, клиентская база расширилась, и я теперь уже я могла отсеивать неинтересные заказы, а квартирка осталась прежней – слишком уж я прикипела к ней душой за этот не слишком долгий срок. Эту жизнь не назовешь абсолютным счастьем, и все же она была хороша: я не слишком переживала из-за отсутствия личной жизни и совсем небольшого количества друзей, зато у меня была возможность слушать музыку на полную громкость, гладить котов за очередной интересной книгой, принимать ванну с бокалом вина и сериалом или ночи напролет работать, просыпать встречи и мчаться на велосипеде с невысушенными волосами, готовить на завтрак сырники и бегать в ближайшем лесу, когда весь мир уже заползал в офисы-муравейники. Я действительно любила эту жизнь, которую изменило одно самое обыкновенное утро.

Бегло пролистав новостную ленту и решив, что ужасы в экономике и политике за ночь не слишком изменились, я чмокнула пушистых в лоб, налила им побольше водички и на пару часов отправилась погружаться в такой любимый ритуал бега. Я не стремилась наращивать километраж или темп, да и в массовых беговых мероприятиях никогда не участвовала, а просто получала искреннее удовольствие от этой своеобразной медитации и чувства полета. Вероятно, на мой выбор средства расслабления повлияли занятия легкой атлетикой в детстве – я совершенно точно больше всего любила бегать и ненавидела все остальное, это остальное и послужило причиной моего ухода из потенциально большого спорта.

А теперь я как абсолютно самодостаточный и взрослый человек, (хотя я все еще сильно сомневаюсь, что мои двадцать шесть лет – это и есть взрослость), бежала, когда и куда хотела, и никакой тренер не ставил мне границ, задач, а главное – не оценивал меня. Больше всего я ненавидела, когда меня оценивали: зачастую я мало интересовалась мнением других людей обо мне, но осадочек от непрошеной критики оставался.

Кухонные часы показали ровно десять утра: я натянула любимую беговую футболку, шорты, повидавшие более пятисот беговых километров кроссовки и, вооружившись поясной сумкой с бутылочкой воды и телефоном, выдвинулась навстречу мягкому весеннему бризу.

Ветер ласково помог распахнуть дверь подъезда и ненавязчиво подталкивал меня в сторону леса. Если бы я верила в знаки, то могло бы на мгновение показаться, что меня так и тянет в ту сторону, будто бы что-то неизведанное манило в свои сети. Но это был мой обычный маршрут, который регулярно повторялся три-четыре раза в неделю, и только разнообразие тропинок менялось в зависимости от настроения, погоды и навязчивых мыслей, которые я стряхивала во время пробежки.

Бежалось великолепно: я вдыхала не только грудью, но и каждой клеточкой тела ароматы пробуждающейся природы. Пустынные улицы, по которым я добиралась до пункта назначения, светились нежными лучами, направляя меня своим сладким притяжением, весь мир вокруг как будто замер в ожидании чего-то нового, начинающегося и возрождающегося. И все это не было предзнаменованием или наоборот – предупреждением, просто весна вступала в город и прочно обосновывалась в каждом переулке, на каждой цветущей сирени, в каждом первом листике.

Ароматы первоцветов, смешиваясь с пьянящим запахом весны, кружили голову и заставляли мчаться со всех ног, широко распахнув глаза и жадно втягивая воздух ртом. Я всегда любила этот район за тишину, спокойствие, маленькие уютные дворики между пятиэтажками, совсем небольшое количество людей, но главное – за мой лес. Этот огромный зелёный массив посреди города стягивал сюда всех местных мам с детьми, спортсменов, бабушек со скандинавскими палками, владельцев собак и целые оравы детей, но почему-то места всем всегда хватало, а, изучив за свою жизнь самые его дальние уголки, я всегда строила маршрут так, что за пару часов могла встретить одного-двух бегунов и иногда нескольких десятилеток в поисках палок для шалашей. Когда-то сюда меня приводили родители побродить по зеленым аллейкам и послушать птиц, потом я убегала из школы, чтобы просто побыть в тишине и подумать о своем, а потом этот лес стал моим основным ориентиром при выборе жилья. Можно ли сказать, что меня всегда к нему тянуло? Вероятно, можно. Но можно ли это было считать знаком длиною в жизнь или предназначением? Сложно сказать. Мы вообще мало что знаем о судьбе. Кроме того, что она точно есть. Уж я-то теперь точно знаю.

Кстати, я всегда верила в судьбу и предопределенность. Часто, когда что-то шло не по плану, я успокаивалась тем, что так было нужно. При другом раскладе я бы смогла повлиять на ситуацию. Возможно, мне просто не хватало целеустремленности и желания добиваться несмотря ни на что. Но я и сейчас продолжаю верить. И вера эта все разрастается во мне, проникая в каждую клеточку моего тела, в каждую мысль, в каждое ощущение.

Я пробежала через кованые чугунные ворота, пахнущие свежей краской, и оказалась в моей стране грез: деревья уже покрылись первым юношеским пушком листвы, клумбы на центральной аллее были усеяны красными тюльпанами, высаженными в причудливые узоры, а птицы, не стесняясь, переговаривались, сидя на подстриженных кустах вдоль аллеи. Я нырнула в этот мир цвета и звука с разбега и на секунду замерла, ощутив, что воздух как будто загустился. В голове стучала кровь от скорости, глаза выхватывали новые и новые краски природы, и в душе появилось какое-то тревожно-тянущее чувство, призывающее меня обернуться и пойти домой. Но я не обернулась. И я даже не знаю, зря или к счастью. Хотя, конечно же я знаю. Определенно, к счастью. А иначе мое привычное существование так и осталось бы пресной пародией на то, что действительно стало моей жизнью.

Немного отдышавшись и смахнув с себя новые, еще неясные, ощущения, я двинулась вглубь леса: свернув с центральной аллеи на любимую тропинку, я погрузилась в абсолютно нетронутую природу. Здесь не хотелось гнать, опережая собственные ноги, или думать о технике бега, а хотелось просто наслаждаться и испытывать такую тихую грустную радость, которая бывает только на пороге нового или в самом конце. Вообще я всегда любила слушать себя и анализировать свои ощущения, вот и сейчас, продвигаясь все дальше сквозь заросли, я связывала все нарастающее чувство с пробуждением природы, с новой жизнью после долгой зимы и предвкушением расписанного по пунктам лета. Отчасти я была права, я действительно предвкушала новую жизнь. Но скорее я внутренне прощалась со старой, хотя ни о чем еще не подозревала.

Ноги несли меня сквозь сгущающиеся деревья знакомыми тропами, и кажется, не так давно прошел ураган, который я почему-то не заметила: столько поваленных деревьев я никогда здесь не встречала. Может быть, я просто сбилась с пути. Странно, раньше ведь не сбивалась, хотя в такую прекрасную погоду не сложно залюбоваться и слишком углубиться в себя, пропуская нужные повороты.

Километры проносились один за другим; столько внутренней силы я никогда в себе не ощущала, я будто бы не уставала, а наоборот – подзаряжалась физически. Настроение тоже улучшалась, внутреннее напряжение, возникшее, когда я пересекла ворота, испарилось, в душе разрывались фейерверки, и били фонтаны. Я предвкушала плодотворный день: на очереди была пара интересных заказов, идеи для реализации которых теперь потоком лились в мою голову. Как же все-таки бег и дарованное им чувство свободы прочищают голову!

Разобравшись с маршрутом, заведшим меня дальше привычных тропинок, я повернула обратно, когда небо стало понемногу темнеть, а в кронах деревьев зашуршал легкий ветерок. Выбежав на центральную аллею метрах в трехстах от выхода, я машинально перешла на шаг. Ветер все усиливался, и головой я понимала, что стоило бы наоборот ускориться и добраться домой до разгула стихии, но я не могла: все накопленные в лесу силы разом покинули меня, и теперь я медленно волокла ноги вдоль пустых бетонных ограждений клумбы, где полтора часа назад краснели тюльпаны?!

С этой мыслью я почувствовала легкий холодок, пробежавший по коже, не придав ему никакого значения и стряхнув с себя абсолютно нелогичный поток кричащих в голове идей, решила, что к лету обновляют клумбы, а мы с садовником просто разминулись, и двинулась дальше, перешагнув лежащее поперек дороги дерево. Ноги совершенно не хотели слушаться – я с усилием продвигала себя к выходу под порывы все усиливающегося ветра. Первая крупная капля дождя упала мне на темечко, и я съежилась от неожиданности и холода. Природа вокруг будто бы за секунды превратилась из нежной весенней девушки с горящими глазами, полной надежд и распахнутой миру, в сумеречную дряхлую старуху, вот-вот намеревающуюся стукнуть тебя своей клюкой. Предчувствия, которые я предпочитала слушать, в этот момент трубили мне в оба уха, да так громко, что я потеряла связь с реальностью и не могла их услышать.

Наконец-то я не без усилий добралась до выхода, калитка на воротах была прикрыта и ритмично поскрипывала в унисон порывам ветра. Но что бросилось в глаза гораздо больше: краска и на самих воротах, и на заборе, примыкавшем к ним, была облуплена и кое-где свисала тонкими пластами, как будто не было никакой реконструкции буквально неделю назад. Но я же точно помнила, что еще полтора часа назад мне в нос ударил запах свежей краски! В ушах звучал мой собственный внутренний голос: «С этим миром что-то не так!»

Обдумывая увиденное и пытаясь найти логичное объяснение непонятным метаморфозам, произошедшим за такой короткий срок, я немного задержалась у ворот, уставившись на гипнотически покачивающуюся калитку, как вдруг мой взгляд упал дальше, за забор, и вот тут тревожный колокольчик в моей голове затрезвонил с такой силой, что я еле устояла на обессиленных ногах. Через дорогу вместо так любимого мной квартала пятиэтажек с уютными внутренними двориками и детскими площадками был пустырь. Огромный бескрайний пустырь с убогими лачугами почти вровень с землей, хаотично разбросанными до самого горизонта, где-то вдалеке горели костры, дым от которых тут же разносил порывистый, почти ураганный ветер. Я ухватилась за пруток забора, зажмурилась, искренне надеясь, что врезалась во что-нибудь на пробежке, и сейчас открою глаза, лежа на земле с шишкой во весь лоб и сотрясением мозга. Но нет. Симптомов сотрясения у меня не было, а вот реалистичные галлюцинации, похоже, были.

Стоять на одном месте с округлившимися от ужаса глазами не показалось мне хорошей идеей, надо было предпринять хоть что-то, и я вышла из леса. Первым же порывом меня чуть не сбило с ног, и мне пришлось изо всех сил вцепиться в забор. Приняв решение переждать непогоду в лесу, где деревья хоть как-то сдерживают разыгравшуюся стихию, я уже почти зашла обратно, как вдруг передо мной как будто из неоткуда возник высоченный парень, ростом метра под два с невероятными почти черными глазами, полными непонимания и удивления.

– Ты с ума сошла? – кричал он, пытаясь заглушить ветер. – Ты вообще видела время? Как ты додумалась выйти на улицу? Да еще и так далеко от поселения?

– Причем тут время? Какое поселение? Кто ты вообще такой, и что тут происходит?

– Быстро пошли, если у тебя есть хоть немного здравого смысла, и ты хочешь хотя бы день еще пожить!

Парень схватил меня за руку и рванул на себя. Не отпуская мою руку, он практически тащил меня за собой: бежать быстро мы не могли, ноги не слушались, а ветер сносил все на своем пути, задавать вопросы в такой ситуации не хватало сил – все уходило на борьбу со стихией, и я просто повиновалась. Мы бежали по тому самому пустырю, где совсем недавно стояли дома; согнувшись и передвигаясь почти на корточках, мы миновали нескольких землянок, и я успела заметить, что все они абсолютно идентичны: узкий проход (наверное, проход), прикрытый деревянной панелью, и рядом что-то вроде окна, такая небольшая дыра в земле с укрепленной в ней стекляшкой; из некоторых торчали трубы, и валил дым.

Отодвинув панель одного из таких сооружений, парень втолкнул меня внутрь и закрыл за нами импровизированную дверь. После уличного света внутри я сначала оказалась полностью потерянной, но в отблесках потрескивающих угольков в печке-буржуйке смогла различить еще две фигуры.

Высокий женский голос с явным надрывом нетерпеливо прокричал:

– Дима, кто это? Опять ты под самый ураган притаскиваешь в наш дом всяких бродяжек?

– Лиза, успокойся, посмотри на нее, она не похожа на бродяжку. Переждем ураган и решим, что с ней делать дальше, – ответил мой спаситель.

Я, ничего не понимая, стояла у входа в жилище этих незнакомых людей и боялась пошевелиться или что-то сказать. Первый раз в жизни я оказалась в абсолютном ступоре и совершенно потеряла грань между реальностью и бредом.

Молчание прервал третий человек, сидевший в дальнем углу землянки, которого я сначала даже не заметила:

– Как тебя зовут? И откуда ты взялась? Ты странно одета.

– Саша, – ответила я, все еще не осознавая, реально ли все происходящее. – Вообще я живу в двух кварталах отсюда, но я не совсем уверена, что эти кварталы существуют. Я отправилась утром бегать по лесу, а потом этот ветер, эти пустые клумбы, ободранные ворота. Что вообще здесь происходит? Кто вы все? Что вы тут делаете? ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?

Голос срывался на истерику, а ноги все еще подкашивались. Мой спаситель, которого называли Димой, подхватил меня и усадил на свободную табуретку, прислонив к земляной стене. Мне дали видавший виды и не одну моль плед и чашку какого-то горячего пойла. Понемногу паника отступала, а вот вопросы только прибавлялись. Глаза привыкали к полумраку, и я смогла рассмотреть людей, принявших меня, и их жилище.

Мы все вчетвером расположились на четырех-пяти квадратных метрах: пол был выстлан уже хорошо притоптанной соломой, стены – обыкновенная рыжая глина, срезанная наскоро, дверь, как я и подозревала снаружи, находилась на уровне земли и фактически располагалась в потолке, к ней вели ступени, вырытые в глине и также выстеленные соломой. Промелькнула мысль, что я только чудом не свалилась с них кубарем и не сломала шею. Потолок явно был невысоким, потому что Дима стоял, изрядно, пригнувшись, его своды поддерживали тонкие стволы деревьев с прибитыми сверху для создания большей плоскости досками. Рядом с дверью было прорыто некое подобие окна, служившее скорее источником воздуха, чем света, по центру «комнаты» – печь, труба которой выходила через глиняный потолок наружу. С меблировкой явно не работали дизайнеры: три табуретки, видимо, на каждого обитателя землянки, самодельный стол из куска фанеры на четырех березовых пнях, гора бревен в углу, которые Лиза подкидывала в печку, и какие-то скрученные в другом углу тюки, вероятно, выполнявшие функцию постели. Землянка была явно выполнена быстро, не умеючи и без претензии на хотя бы малейший уют, выполняя только функцию крыши над головой, без чего в такой ураган явно было не обойтись.

Обитатели этого странного жилища тоже вызывали неподдельный интерес: конечно, мне, как гостю, которого не слишком ждали, стоило бы не так их разглядывать, но уж больно странным и нереальным казалось происходящее, а вот люди – наоборот, выглядели более чем нормальными и обычными. Лиза, обладательница высокого голоса, оказалась красивой стройной блондинкой с убранными в толстую косу волосами, Дима, слишком высокий для этого места, – жгучий короткостриженый брюнет с пронзительными черными глазами, и казалось, что смотрел он не на тебя, а сразу в душу. И последний, имя которого, я пока так и не узнала, сидевший в дальнем углу, кажется, невысокий молодой человек имел, в общем-то, классическую русскую внешность: отпущенные ниже ушей русые волосы, классические черты лица и приятный мягкий голос. Он сидел сам по себе, но производил впечатление главного в этой семье или общине – внешне эта компания едва ли походила на родственников. Единственное, что в корне отличало их всех от меня – это одежда: во-первых, они все были обуты в берцы, что больше всего не сочеталось с Лизой, а во-вторых, вся их одежда была серо-зеленых оттенков в стиле хаки, и по общему состоянию было видно, что гардероб они обновляют не часто.

Молчание затянулось, горячая жидкость с неопределенным вкусом и запахом меня чуть согрела, а завывания ветра на улице все усиливались. Молодой человек, которого я приняла за главного, видимо, решив, что я достаточно пришла в себя, нараспев заговорил первым:

– Значит, Саша. Тебе получше? Вижу, что да. Ты сможешь ответить на пару моих вопросов?

– Я бы и сама хотела получить некоторые ответы. Но да, конечно я отвечу, все же это я у вас в гостях.

– Ты права. Если бы ты не была здесь, тебя бы уже унесло.

– Унесло? – удивилась я.

– Подожди, сначала я. Хочу понять, что ты вообще знаешь, и насколько много у тебя возникнет вопросов. Итак, ты сказала, что живешь в двух кварталах, можешь описать это место?

– Если бы вы это спросили…

– О нет, нет, только на ты. Я – Артем, кстати. Ты, возможно, удивишься, но мне девятнадцать лет, и меня в дрожь бросает от этого «вы».

– Хорошо. Ты кажешься старше.

– Жизнь никого не молодит. Продолжай, – ухмыльнулся он.

– Да… Если бы ты спросил об этом часа три назад, я бы сказала, что на этом самом месте, где мы сейчас сидим под землей, напротив леса раскинулся живописный район с уютными пятиэтажными домиками и дворами, где бегают дети, качаются на качелях и играют в песочницах; и что он занимает практически две трети района. А если пройти еще чуть дальше, будет квартал новых домов, где я снимаю небольшую квартирку с видом на лес. Я уже три года живу там с моими котами. Боже, коты! – я вскочила.

– Тихо, тихо, не отвлекайся, – успокоил меня Артем своим убаюкивающим голосом, – расскажи все максимально спокойно, а главное – подробно, важны малейшие детали. И тогда мы сможем сделать выводы.

– Тём, ты же уже и так все понял! – возбужденно перебил его Дима.

– И все же я хочу дослушать.

– Попробую. Просто я вообще ничего не понимаю, – снова заводилась я. – Так вот, сегодня утром около десяти часов я пошла на пробежку в лес, кажется, я это уже говорила. Была прекрасная погода, я бежала с огромным удовольствием, потрясающе пахло сиренью и первыми цветами. Я пробежала сквозь ворота в лес, и они были только недавно покрашены, очень сильно ударил в нос запах свежей краски. И на центральной аллее росли тюльпаны, много красных тюльпанов. Я не уверена, важно ли это.

– Все важно, продолжай.

– Я убежала вглубь, немного сбилась с пути, и тут начала портиться погода, а меня еще угораздило попасть в какую-то часть леса, где его не чистят, и под ногами был бурелом. Потом я выбралась на центральную аллею, когда уже ветер усилился, но на клумбах ничего не было, вообще ни одного цветочка! – я снова начинала срываться.

– Саша, выдохни. Ты говоришь действительно важные вещи. Пожалуйста. В мельчайших деталях. И тогда мы сможешь помочь тебе, а ты – нам.

– Я – вам? – удивилась я.

Лиза недовольно хмыкнула. Я посмотрела на Диму, он стоял, опустив голову на грудь и как будто мысленно отсутствовал.

– Да, мы сможем помочь друг другу, если ты все вспомнишь, – повторил Артем.

– Ладно, попробую. Так. Поперек дороги лежали вырванные деревья, но такого не было утром. Как за столь короткое время ветер мог повалить вековые деревья?

– О-о-о, еще как мог, – задумчиво пробурчал себе под нос Дима.

– А потом я увидела, что калитка и забор были в облупленной старой краске, а не только что выкрашенные! Как будто лет двадцать прошло! – продолжила я. – Я вышла за ворота, хотела вернуться домой, но тут этот пустырь, этот жуткий ветер, и меня почти сдуло, но тут появился Дима и привел меня к вам. В общем-то, все.

Наступила тишина, прерываемая только зверскими завываниями ветра. И из полумрака прозвучал леденящий душу голос Димы: «Кажется, она попала в наш лес».

– В ваш лес? Что это значит? – не поняла я.

– Какого числа ты вышла из дома? – ответил Дима вопросом на вопрос.

– Семнадцатого мая.

– А год какой?

– Две тысячи двадцать пятый… Только не рассказывайте мне сказки, что я попала в будущее! – мои нервы снова давали сбой.

– Нет, – спокойно ответил Артем, – сегодня семнадцатое мая две тысячи двадцать пятого года. А это значит…

– Ровно пятьдесят лет с Первого Урагана… – прошептал Дима.

– Первый ураган? – снова удивилась я.

– Послушай историю, или уже легенду. Сложно сказать, что из этого – правда, а что – приукрасили рассказчики, – начал Артем. – Когда-то давно, больше пятидесяти лет назад на этом самом месте стояли описанные тобой уютные пятиэтажные домики с дворами, садами, детьми. И ничего не предвещало беды, пока пятьдесят лет назад, ровно в этот день, между десятью и одиннадцатью часами утра не начался ураган. Сначала просто усилился ветер, пошел дождь, и люди, кто был на улице, поспешили спрятаться по домам. Это было их самой страшной ошибкой. Ураган все разыгрывался и вырывал с корнем вековые деревья в лесу, сдувал крыши с домов, переворачивал машины. Но он не ослабевал, а только набирал обороты, пока не разнес в щепки каждый дом, не утащил с собой каждого человека, кто ему попадался, не разобрал на детали все, что встречалось на его пути! Он бушевал месяц! Месяц он крушил и ломал все на своем пути, не щадя никого! И так было не только здесь, а по всему миру. Когда ураган закончился, оказалось, что группа людей сумела укрыться в Тихом Лесу, в том самом лесу, куда ты пошла сегодня на пробежку. Среди спрятавшихся людей были и наши родители. Уж не знаю, магия это, или роза ветров, но ураган всегда обходит Тихий Лес стороной, причиняя ему минимум ущерба. Таких мест, куда ураган не рискует соваться с полной силой, достаточно много. И люди стали устраивать поселения вокруг этих мест, укрываясь в лесах, зарываясь под землю. Все, что возвышается на землей и попадается на пути урагана, рано или поздно будет уничтожено.

– Но что это за ураган сегодня? И почему, когда Дима перехватил меня там, у ворот, он сказал, что я могу умереть?

– Ах да. С тех пор каждый день с десяти и до четырнадцати часов над планетой проходит ураган, не такой мощный, конечно, но достаточный, чтобы тебя унесло, как когда-то унесло и наших родителей.

– Прости…

– Здесь у всех кого-то унесло. Мы – не родственники, как ты могла бы подумать, просто наши родители дружили, и мы вместе росли. Дима и Лиза ухаживали за мной, когда родители уходили на работу.

– На работу?

– А ты думаешь, у нас первобытный строй? – возмутилась Лиза.

– Нет, ничего такого я не думала. Я пока вообще не знаю, что обо всем это думать.

– Да, мы работаем, – продолжил Артем, – в основном ночами, чтобы во время урагана находиться в укрытии. Чтобы как-то выживать, поколение наших родителей после Первого Урагана смогло восстановить кое-какие заводы, по производству спичек, например, или мыла, самого необходимого.

– А в Тихом Лесу есть фермерское хозяйство, теплицы и нормальная еда, именно туда все стремятся попасть на работу, – вмешался Дима. – Поэтому я не дал уйти тебе обратно в лес. Перед ураганом по периметру забора выставляют караул, одни приковываются цепями к столбам, чтобы их не унесло, а другие – патрулируют территорию внутри. Мы улизнули прямо у них из-под носа. Если бы тебя поймали, то отвели бы к Правлению, а там бы с тобой быстро разобрались.

– Но зачем они там?

– По официальной информации, во время ураганов люди пытались укрываться в Тихом Лесу, как сделали наши родители, а потом прихватывали из хозяйства куриц, разоряли посадки, пытались пилить деревья для костра.

– Но это только по официальной, – перебил Артем, – мы же считаем иначе. Есть слух, что не всех людей на самом деле унесло Первым Ураганом. В лес убежали несколько сотен людей, но вышли из него только две сотни. А куда же делись остальные, спросишь ты. Один человек, с которым я разговорился на работе, сам еле спасшийся во время Первого Урагана, видел, как люди, вбегавшие в ворота Тихого Леса чуть позже десяти утра, просто растворялись в воздухе!

– Они думают, что там портал в параллельный мир! – ухмыльнулась Лиза, подбросив полено в печь. – Будто бы каждый год в этот день в определенный час можно пройти сквозь портал в воротах и оказаться в лучшем мире…

– В моем мире… – прошептала я.

– Но я думаю, что это сказки и напрасные надежды! – закончила Лиза.

– Саша, ты не просто так оказалась здесь! – Артем вскочил. – Это означает, что портал точно есть, и он работает в обе стороны, надо только узнать точное время! И через год, всего через год ты сможешь вернуться домой, а мы попасть туда, где не придется жить как кроты! Не придется получать жалкие гроши и связку дров за свою работу! Где не будет этого выжженного поля на километры вокруг! Где можно бегать ради удовольствия, а не чтобы выжить…

Руки Артема бессильно повисли, и он рухнул обратно на свое место. Столько боли и одновременно надежды было в этом совсем юном, но таком взрослом парне!

– Я… Я не знаю, что сказать. Если все, что вы тут рассказали, – правда, и я не сошла с ума, то мне как-то надо прожить здесь год и посекундно вспомнить сегодняшнее утро. Год моей жизни! Меня же объявят в розыск, а что будет с моими родителями? Они же решат, что я умерла! А с котами что будет? А моя квартира? А все мои вещи? А работа? Я же за год растеряю всех заказчиков! – я вскочила, слезы полились из глаза, ком подкатывал к горлу. – За что мне это?! Почему в эту проклятую секунду я прошла через эти ворота? Да что же это за бред такой! А что происходит, когда это семнадцатое мая выпадает на выходной? Люди же постоянно идут в лес! К вам тут «пришельцы» пачками сыпятся?!

– Ты – первая, – прошептал Артем, – по крайней мере, первая, кого мы встретили.

Диме пришлось с силой обнять меня, чтобы усадить обратно на табуретку, а сам он присел рядом на пол; несмотря на мое состояние, я почему-то обратила внимание, что теперь мы с ним стали одного роста. Я машинально уткнулась в его плечо и только сильнее разрыдалась. До этого момента я никогда не позволяла себе слез на публике, но сейчас мне казалось, что моя жизнь полностью разрушена из-за нелепой случайности. Я даже и не подозревала, что обретаю новую жизнь, полную того, чего у меня никогда не было в моей, казалось бы, полной и счастливой жизни до. Он погладил меня по волосам, тихо и мелодично сказав:

– Я не знаю, как ответить на твои вопросы. Но возможно так было нужно. Ты веришь в судьбу?

– Верю. Только почему она так со мной?

– Никто и не обещал, что будет легко.

Стихия продолжала бушевать, хотя и подходила к ежедневному финалу; мы сидели на полу и смотрели на огонь, он казался мне единственным, что не изменилось в моей жизни. Раньше я часто вечерами гасила свет, зажигала свечи и часами вглядывалась в пламя, слушая свой внутренний голос. Что ж, значит, это судьба.