Текст книги "Черная мадонна"

Автор книги: Мюриэл Спарк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

Рэймонду она сказала:

– Если родится девочка, одно из имен пусть будет Мария. Не первое, конечно, слишком оно заурядное.

– Как хочешь, лапонька, – ответил Рэймонд. Доктор предупредил его, что роды могут оказаться тяжелыми.

– А если мальчик, назовем его Томасом в честь дядюшки. Но если будет девочка, то первое имя давай подыщем пошикарнее.

Он решил, что Лу просто оговорилась: этого словечка – «шикарный» – он от нее раньше не слышал.

– Как насчет Доун? [9]9
  Доун ( англ.Dawn) – Заря, Зорька.


[Закрыть]– спросила она. – Мне нравится, как оно звучит. А вторым именем – Мария. Доун Мария Паркер, очень красиво.

– Доун! Это же не христианское имя, – возразил он. Но потом добавил: – Впрочем, лапонька, как тебе хочется.

– Или Томас Паркер, – сказала она.

Она решила лечь в общую палату родильного дома, как все прочие. Но когда пришло время рожать, она дала Рэймонду себя переубедить. «Тебе, лапонька, это может оказаться труднее, чем молодым, – не переставал твердить он. – Лучше снимем отдельную палату, не обеднеем».

Роды, однако, прошли очень гладко. Родилась девочка. Уже вечером Рэймонду позволили навестить Лу. Она лежала совсем сонная.

– Нянечка отведет тебя в детскую и покажет девочку, – сказала она. – Малышка очень миленькая, но жутко красная.

– Все младенцы рождаются красными, – сказал Рэймонд.

Он встретил нянечку в коридоре.

– Я могу взглянуть на ребенка? Жена говорила...

Нянечка засуетилась:

– Сейчас я вызову сестру.

– Нет, нет, я не хотел бы никого беспокоить, только жена говорила...

– Все в порядке, мистер Паркер. Подождите здесь.

Появилась сестра, степенная высокая дама. Рэймонду показалось, что она близорука, потому что она долго и внимательно его разглядывала, прежде чем повести в детскую.

Девочка была пухленькая и очень красненькая, с курчавыми черными волосиками.

– Странно, что у нее волосы. Я думал, они рождаются лысенькими, – сказал Рэймонд.

– Рождаются и с волосами, – успокоила сестра.

– Что-то она уж больно красная. – Рэймонд сравнил своего младенца с другими в соседних кроватках. – Много красней, чем другие.

– Ну, это пройдет.

Наутро он застал Лу в полубессознательном состоянии. У нее была истерика, она визжала, и ей пришлось дать большую дозу успокаивающего. Он сидел у постели, ничего не понимая. Потом в дверях показалась нянечка и поманила его в коридор.

– Вы можете поговорить со старшей сестрой?

– Ваша жена переживает из-за младенца, – объяснила ему та. – Понимаете, все дело в цвете кожи. Прекрасная, великолепная девочка, но цвет...

– Я заметил, что она краснее обычного, – сказал Рэймонд, – но нянечка говорила...

– Краснота пройдет. Цвет кожи у новорожденных меняется. Но ребенок, несомненно, будет коричневым, если не совершенно черным, а как нам кажется, именно черным. Красивый, здоровый ребенок.

– Черным? – сказал Рэймонд.

– Нам так кажется, и, должна вам сказать, так оно наверняка и будет. Мы не могли предполагать, что ваша жена столь болезненно воспримет это известие. У нас тут рождалось достаточно чернокожих младенцев, но для матерей это, как правило, не было неожиданностью.

– Тут, должно быть, какая-то путаница. Вы, должно быть, перепутали младенцев, – сказал Рэймонд.

– О путанице не может быть и речи, – резко сказала сестра. – Такие вещи тут же выясняются. В нашей практике бывалислучаи, когда отцы не хотели признавать собственных детей.

– Но мы же оба белые, – сказал Рэймонд. – Посмотрите на жену, на меня посмотрите...

– Это уж разбирайтесь сами. На вашем месте я бы поговорила с доктором. Но что бы вы ни решили, я прошу вас не волновать жену в ее теперешнем состоянии. Она уже отказалась кормить девочку грудью, утверждая, что это не ее ребенок. Смешно.

– Это Оксфорд Сен-Джон?

– Рэймонд, доктор предупреждал тебя, что мне нельзя волноваться. Я ужасно себя чувствую.

– Это Оксфорд Сен-Джон?

– Пошел вон, мерзавец, и как у тебя язык повернулся сказать такое!

Он потребовал, чтобы ему показали девочку, – всю неделю он каждый день ходил на нее смотреть. Пренебрегая воплями белых малышей, нянечки собирались у ее кроватки полюбоваться на свою хорошенькую «чернушку». Она и в самом деле была совсем черненькая, с плотными курчавыми волосиками и крошечными негроидными ноздрями. Этим утром ее окрестили, хотя родители при сем не присутствовали. Крестной матерью была одна из нянечек.

Завидев Рэймонда, нянечки разлетелись в разные стороны. Он с ненавистью посмотрел на младенца. Девочка глядела на него черными глазами-пуговками. На шейке у нее он заметил табличку «Доун Мария Паркер».

В коридоре ему удалось поймать какую-то нянечку:

– Послушайте, снимите у ребенка с шеи фамилию Паркер. У нее не Паркер фамилия, это не мой ребенок.

Нянечка ответила:

– Не мешайте, я занята.

– Не исключена возможность, – сказал Рэймонду доктор, – что если когда-то у вас или у вашей жены была в семье хоть капелька негритянской крови, то сейчас она дала о себе знать. Возможность, конечно, маловероятная. В моей практике я с этим не сталкивался, но слышать слышал. Если хотите, я могу порыться в справочниках.

– У меня в семье ничего подобного не было, – ответил Рэймонд. Он подумал о Лу и ее сомнительных ливерпульских предках. Родители у нее умерли еще до того, как они познакомились.

– Это могло произойти несколько поколений назад, – заметил доктор.

Рэймонд вернулся домой, стараясь не столкнуться с соседями, которые начали бы его останавливать и расспрашивать о Лу. Он уже жалел, что разбил кроватку в первом приступе бешенства: дал-таки волю низменным инстинктам. Но стоило ему вспомнить крохотные черные пальчики с розовыми ноготками, как он переставал жалеть о кроватке.

Ему удалось разыскать Оксфорда Сен-Джона. Однако еще до того, как были получены результаты анализа крови, он сказал Лу:

– Напиши своим и спроси, не было ли у вас в семье негритянской крови.

– Спроси у своих! – отрезала Лу.

Она не желала даже видеть черного младенца. Нянечки кудахтали над ребенком с утра до вечера и бегали к Лу с сообщениями о нем:

– Возьмите себя в руки, миссис Паркер, у вас растет прелестная крошка.

– Вам следует заботиться о собственном чаде, – сказал священник.

– Вы не представляете, как я страдаю, – сказала Лу.

– Во имя Господа Бога нашего, – сказал священник, – если вы дочь католической церкви, вы обязаны принять страдания.

– Не могу я себя насиловать, – сказала Лу. – Нельзя же требовать от меня...

Через неделю Рэймонд как-то сказал ей:

– Врачи говорят, что с анализом крови все в порядке.

– Как это в порядке?

– У девочки и Оксфорда разные группы крови, и...

– Заткнись, надоело, – сказала Лу. – Младенец черный, и никакими анализами белой ее не сделаешь.

– Не сделаешь, – согласился он. Выясняя, нет ли у него в семье негритянских кровей, он напрочь рассорился с матерью. – Врачи говорят, – продолжал Рэймонд, – что в портовых городах иногда бывает такое смешение рас. Это могло произойти несколько поколений назад.

– Я одно знаю, – сказала Лу. – Брать этого ребенка домой я не собираюсь.

– И не хочется, да придется, – сказал он.

Рэймонд перехватил письмо от Элизабет, адресованное Лу:

«Дорогая Лу Рэймонд спрашиваит были у нас в семействе чернокожие подумать только что у тибя цветная родилася Бог он все видит. Был у Флиннов двоюродный братец в Ливерпуле звали Томми темный такой про его говорили что он от негра с корабля так это было давным давно до нашей покойной Матушки упокой Господь ее душу она бы в гробу перевернулась и зря ты перестала мине помогать что тибе фунт в неделю. Это у нас от батюшки черная кровь а Мэри Флинн ты ее знала она работала на маслобойке была черная и помниш у нее волоса были как у негра так это верно с давнего времени тогда негр был у их предок и все натурально вышло. Я благодарю Всевышнего что моих детишек эта напасть стороной обошла а твой благоверный видно негра виноватит которово ты мине в нос сувала когда вы у миня были. Я желаю вам всего хорошего и как вдова при детях прошу посылайте деньги как обнакновенно твоя вечно сестра Элизабет».

– Насколько я мог понять из ее письма, – сказал Рэймонд, – в вашей семье была-такипримесь цветной крови. Ты, конечно, могла и не знать, но я считаю, записи об этом должны где-то быть.

– Заткнись, прошу тебя, – ответила Лу. – Младенец черный, и белой ее не сделаешь.

За два дня до выписки у Лу был гость, хотя, кроме Рэймонда, она приказала никого к себе не пускать. Этот ляпсус она отнесла за счет пакостного любопытства больничных нянечек, ибо не кто иной, как Генри Пирс, зашел к ней попрощаться перед отъездом. Он не просидел у нее и пяти минут.

– Что-то ваш гость недолго побыл, миссис Паркер, – сказала нянечка.

– Да, я его мигом спровадила. Я, кажется, довольно ясно распорядилась, что никого не желаю видеть. Почему вы его пустили?

– Простите, миссис Паркер, но молодой человек так расстроился, когда узнал, что к вам нельзя. Он сказал, что уезжает за границу, и это его последний шанс, и вообще он, может, никогда уже с вами не встретится. Он спросил: «А как младенец?», мы сказали: «Процветает».

– Вижу, куда вы клоните, – сказала Лу, – только это неправда. Я проверила группу крови.

– Ну что вы, миссис Паркер, у меня и в мыслях не было ничего подобного...

– Ясное дело, путалась с одним из тех негров, что к ним ходили.

Лу боялась, что именно об этом велись разговоры на лестничных площадках и у дверей в «Криппс-Хаузе», когда она поднималась к себе наверх, и что соседи, завидев ее, понижали голос.

– Не могу я к ней привыкнуть. Не нравится она мне, хоть убей.

– Мне тоже, – отозвался Рэймонд. – Но, заметь, будь это не мой, а чужой ребенок, по мне, все было бы в порядке. Просто противно, что она моя, а люди думают, что нет.

– В этом все дело, – подытожила Лу.

Сослуживец Рэймонда спросил его утром, как поживают его друзья Оксфорд и Генри. Рэймонд долго колебался, прежде чем решил, что вопрос без подвоха. Но как знать, как знать... Лу и Рэймонд уже связались с обществом Детских приютов и теперь ждали только благоприятного ответа.

– Будь у меня такая малышка, я бы в жизни с ней не рассталась, – сказала Тина Фаррелл. – Денег нету, а то бы мы ее удочерили. Самая миленькая черномазенькая девчушка в мире.

– Ты бы этого не сказала, – возразила Лу, – если б и вправду была ее матерью. Сама подумай: в один прекрасный день просыпаешься и узнаешь, что родила чернокожую, причем все считают, что от негра.

– Обалдетьможно, – хихикнула Тина.

– Мы проверили группу крови, – поспешила добавить Лу.

Рэймонд добился перевода в Лондон. Вскоре пришел ответ и из Детских приютов.

– Мы правильно поступили, – заявила Лу. – Даже священник и тот не стал спорить, приняв во внимание, что нам решительно не хотелось держать ребенка в семье.

– А, так он сказал, что мы хорошо сделали?

– Он не говорил, что хорошо. Вообще-то он сказал, что хорошо было бы оставить девочку у себя. Но поскольку об этом не могло быть и речи, мы поступили правильно. Очевидно, в этом вся разница.