Текст книги "Легенда о Гвендолин"

Автор книги: Морвейн Ветер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 5 страниц)

Глава 5

На сей раз никто не позаботился о паланкине – хотя нам всё-таки и выделили небольшой, сравнительно скромный, но тогда казавшийся мне весьма добротным экипаж.

Наставницы – Фиэра и ещё одна, по имени Клавдия, – тщательно проследили за тем, чтобы никто не заметил, как я ухожу. Меня закутали в покрывала как в гигантский кокон и, накрыв пологом тишины, вывели в коридор.

Мы спустились вниз и забрались в экипаж. Наставницы ехали вместе со мной. Они сели с двух сторон, так чтобы сквозь окна можно было разглядеть их лица, но не моё.

Я не совсем понимала, зачем такая секретность, хотя только то уже, что мой новый господин носил маску на торжествах, должно было о чём-то говорить.

Невысокие домики без окон и фасадов тянулись по обе стороны от нас. Только плотные навесы укрывали ворота и части дворов.

Солнце закатилось за горизонт, и в разрывы туч проглядывала луна. Тусклый свет её едва освещал небольшой участок пути. Где-то вдалеке волны бились о берег, да постукивали колёса нашего экипажа, но больше не было слышно ничего.

Город, каким я видела его теперь, мало походил на тот город, который я застала в карнавал. Узкие улочки навевали на меня тоску, заставляя вспоминать о доме. Я не скучала по нему. Разве что чуть-чуть. Но куда сильнее была глухая тоска, накатывавшая на меня при мысли о том, что я могу снова вернуться в один из таких домов, растить детей, кричащих целый день, стирать бельё. Одна только мысль о подобной участи душила меня.

Я вспоминала отца – не самого худшего, но и не самого лучшего из отцов. Грубоватого и не взвешенного, когда ему доводилось выпить, доброго и покладистого – когда не было денег на эль.

Вспоминала мать – стройную и крепкую женщину лет пятидесяти, с морщинами, рано поселившимися на лице, с вечно шелушащимися руками.

Её родители были аристократами – давно обедневшими, но всё ещё державшимися за свою честь. А ей самой было двадцать лет, когда, нарушив их запрет, отказавшись от выгодной партии, которая могла бы вытащить семью из нищеты, она сбежала к моему отцу.

Любовь закончилась раньше, чем родился старший из моих братьев. Остался только такой вот домишка, корыто с водой, кухня и очаг, который она обещала хранить.

«Никогда я не поступлю так, как она, – думала я, – что угодно, только не возвращаться туда». А потом экипаж выехал на площадь, и я увидела дом, в который меня везли.

Карета миновала ворота, и я смогла разглядеть просторный двор, в котором, помимо множества небольших корпусов, находилось два великолепных здания – более прекрасных я не встречала, пожалуй, ни до того, ни потом.

Одно из них, бледно-голубое, обрамлённое стройными белоснежными колоннами, с крышей, изукрашенной завитушками и арабесками, вздымалось на самой кромке моря. И издали можно было разглядеть, что закуток берега отгорожен витой оградой, за которой располагались места для отдыха. Вскоре я узнала, что это селамлик – покои нашего нового господина.

Другое здание вряд ли уступало по роскоши первому, но отличалось тем, что было отделано розовым кварцем. В него вели массивные двустворчатые ворота, перед которыми стояли двое стражей.

Я оглянулась на Фиэру, и та кивнула мне на селамлик. Но прежде, чем я направилась к нему, поймала моё запястье и развернула к себе.

– Никогда не забывай, – сказала она, взяв в ладони моё лицо, – только Академия всегда будет помнить о тебе.

Я кивнула, только чтобы поскорее избавиться от неё и двинуться навстречу своей судьбе.

И тут же эхом прошелестело в голове:

«Помни, кто всегда заботился о тебе». Я вздрогнула. Вряд ли тому, кто находится в моей голове, я сумею соврать так же легко. Но раз уж он забрался так далеко, ему придётся верить мне.

Оправив юбки и плотнее прикрыв лицо, я двинулась ко входу в дом.

Стража и не думала задерживать меня, но как только я прошла мимо, один из воинов, до того казавшийся каменным истуканом, снялся со своего места и двинулся следом за мной.

Войдя внутрь, я немного растерялась, запутавшись в обилии лестниц и дверей, но он тут же направил меня.

Мой проводник и пальцем не прикасался ко мне – как будто я была больна. Направление он указывал только рукой.

Так мы поднялись на второй этаж, и, обогнав меня, он жестом приказал обождать – а сам постучался в резные двери, которыми заканчивался коридор.

Поклонившись тому, кто находился внутри, он сообщил моё имя, и я услышала уже знакомый мне голос:

– Войди.

Вопреки собственным ожиданиям, в следующей зале я увидела сразу двоих мужчин.

Одним был тот самый, кого называли Вороном. Он сидел, раскинувшись на подушках, в домашнем одеянии из невесомых лепестков разноцветного шёлка, и потягивал из пухлой пиалки какой-то согревающий напиток.

Рядом с ним, чуть в отдалении и в тени, стоял ещё один мужчина в таком же одеянии, сухощавый и высокий. У него была короткая, изысканно подстриженная бородка, а руки он держал скрещенными на груди.

– Сними покрывало, – велел мне Ворон. Я подчинилась. Я видела, как нахмурился второй, разглядывая моё лицо. – Ну, как тебе, Хасан?

Тот приблизился и помедлил, внимательнее разглядывая меня. Потянулся взяться за подбородок, но замешкался и обернулся к Ворону, как бы испрашивая разрешения. Тот кивнул, и моё лицо оказалось в руках незнакомца. Он поворачивал его так и сяк, как будто ставил задачей разглядеть каждую пору на коже.

– Грубая, как кухарка.

– Что поделать, выбирал не в школе кадин.

– С кожей и волосами что-нибудь сотворим. Но вот нос…

– Мне нравится её нос! – неожиданно возразил Ворон, но от этой нежданной защиты я лишь ещё более ощутила себя вещью в их руках. – Пусть будет как есть. Подойди сюда, – он поманил меня к себе, а когда, высвободившись из рук его помощника, я шагнула к оттоманке, щелчком пальцев указал на пол перед собой.

Я замешкалась. Никто и никогда, даже когда я была всего лишь дочкой небогатой горожанки, не заставлял меня вставать на колени перед собой.

И всё же мне хотелось попасть в этот дом. Да и сам Ворон зачаровывал меня разрезом своих не по-мужски красивых глаз.

Я подобрала юбки, которые накрутили на меня, и неторопливо, пытаясь изобразить изящество и жалея, что мне не довелось обучаться магии душ, опустилась на колени между его ног.

Ворон коснулся кончиками пальцев моей щеки. Едва заметно поморщился, но провёл вниз и, взяв моё лицо в ладони, приподнял, заставляя смотреть на себя.

– Ты понимаешь, зачем ты здесь? – спросил он.

Я отвела взгляд, хотя мне хотелось смотреть и смотреть в туманную глубину его зрачков.

– Нет, мой господин, – сказала я. – Знаю лишь, что вашему… – я замялась, не зная, как к нему обратиться, – сиятельству нужен маг.

– Сиятельству… – фыркнул Хасан, – как ты говоришь с принцем крови?!

– Хасан! – Ворон оборвал его, приказав молчать жестом одной руки. Затем снова посмотрел на меня. – Мне нужен магический страж, – почти что мягко сказал он, – тот, кто чувствует приближение угрозы из других миров и умеет их предотвращать.

– Это я, – подтвердила я, обрадовавшись, что, по крайней мере, здесь его устремления и мои таланты в самом деле совпали.

– Но это не всё, – продолжил он. – Ты станешь моей наложницей и будешь сопровождать меня… везде. В доме, в разъездах, при дворе… Даже когда я захочу развлечься со своей женой.

Я сглотнула.

– Если такова ваша воля, господин принц, – силясь скрыть разочарование, сказала я. Мне не нравилось, что есть какая-то «жена».

Ворон тем временем обернулся к помощнику и произнёс:

– Нужно будет преподать ей уроки этикета. Займись. И покажи всё, что может быть необходимо. Ты знаешь, что делать.

Тот поклонился в очередной раз и кивнул.

– Да, мой господин, – затем посмотрел на меня и, указав на дверь, распорядился: – Пойдём.

Меня снова вывели во двор. Хасан махнул ожидавшему за воротами экипажу, и кучер хлестнул лошадей по спине. Карета тронулась, и мне показалось, что невидимый клинок отрезает меня от прошлого навсегда.

Хасан тем временем и не думал ждать, пока я приду в себя. Я явно не нравилась ему, и только воля Ворона пока ещё сдерживала его от того, чтобы грубо подтолкнуть меня вперёд.

Поймав взгляд Хасана, я поспешила двинуться через двор сама и, направляемая его рукой, вскоре вошла в ворота второго дворца.

Великолепие холла обрушилось на меня как водопад, оглушило как гроза. Я изумлённо оглядывала золотые арки и убегавшие от них прочь коридоры и лестницы, а Хасан тем временем, твёрдо взяв меня за плечо, направил к ещё одной широкой лестнице, ведущей на второй этаж.

За ней находилась зала, из которой три арки открывали также три коридора. Но, заглянув в каждый из них, я обнаружила, что все три выглядят абсолютно одинаково – мне показалось даже, что у меня двоится в глазах, когда я увидела ряды одинаковых дверей, убегающих прочь. Все они были обшиты серебряными инкрустациями, все имели нефритовые ручки. Все были богаты, безлики и казались дверями тюрьмы.

– Слева покои тех, кого облагодетельствовал принц Ворон, – пояснил Хасан. – Справа – тех, кого он получил в подарок или купил просто так.

– Отлично, – не выдержала я, – к каким отношусь я?

Хасан раздражал меня точно так же, как и я его.

– Прямо, – он подтолкнул меня вперёд, и когда уже я двинулась по коридору, всё же соизволил объяснить: – Ты не обучена и не годна для того, чтобы скрашивать его досуг. Ты не так красива, как другие жёны, и очень груба. Я, как управитель дома, не могу позволить господину проводить время с такой… простушкой… – последнее слово он выдохнул так мягко, что в нём прозвучало презрение.

Я прищурилась и обернулась к нему через плечо.

– Я чародейка из Башни Слоновой Кости! – резко сказала я. – Я не наложница и не собираюсь становиться ей!

– Но мой господин пригласил тебя в дом, – насмешка заиграла на его губах, – и ты согласилась прийти. Продать себя. Значит, теперь ты принадлежишь нам. И будешь соблюдать правила нашей игры.

Глава 6

Многожёнство в Аустрайхе запрещено уже много-много лет. Как такового его и не было никогда, потому как девять кораблей, причалившие к островам и давшие начало девяти туатам, различались по своему укладу так сильно, что не раз шли друг на друга войной.

Однако со временем все они заимствовали друг у друга традиции и законы, так что к тому времени, когда император Кадеирн объединил Острова, никого и нигде уже не удивлял обычай брать наложницу в дополнение к жене, если последняя не могла выносить детей – как принято это было в юго-восточном туате. Правда, довольно быстро северо-западный туат добавил к этому обычаю своё виденье – теперь и знатная дама могла позволить себе парочку наложников. Мораль империи крепла и снова слабела, принимая то одну форму, то другую. Законы не всегда следовали за ней.

В те дни, когда я попала в дом Ночного Ворона, гаремы не были чем-то обычным – ни для женщин, ни для мужчин. И в то же время разговоров о том, как проводят досуг за высокими заборами, защищёнными магическими куполами, самые влиятельные лица Аустрайха, было немало. Даже до Академии доходили некоторые из них.

Потому я не была удивлена самим фактом того, что у принца Ворона несколько женщин. Куда сильнее меня поразило, что мне предстояло стать одной из них.

И в то же время недолгая радость от того, что он забирает меня в свой дом, стремительно тускнела. Я смотрела на всех этих девушек – ничего не знавших о магии, никогда не читавших книг – и понимала, что, несмотря на все свои познания и таланты, я не ровня им.

Так же и они смотрели на меня. С тенью высокомерного презрения. Как коллекционер смотрит на редкого жука.

В первый же день меня отправили в купальню, и почти что час я просидела, отпаривая кожу, которая Хасану показалась недостаточно нежной.

Затем меня уложили на живот на скользкую холодную скамью абсолютно обнажённой и намазали какой-то липким, но весьма приятно пахнущим густым сиропом. Через некоторое время, когда сироп застыл, его начали снимать – вместе с прилипшми к нему волосками. Это оказалось не самой приятной процедурой…

Мои волосы заново постригли, сделав чуть короче у лица, но Хасан всё равно не был удовлетворён. Он недовольно прицокивал языком, приподнимая то одну, то другую прядь, и наконец отдал наказ натирать их какими-то разноцветными жидкостями по утрам. Флакончики с этими таинственными эликсирами мне выдали тут же, и, едва оставшись в одиночестве, я открыла один из них и принюхалась.

Запах был мне незнаком, хотя большинство магических зелий я определяла с одного вдоха уже тогда.

Я надеялась, что остаток дня мне оставят, чтобы разобрать те немногие вещи, которые я смогла привести с собой – сменный плащ, сумку с травами и несколько книг – но сразу же после обеда, состоявшего почти из одних только овощей, ко мне привели галантерейщика.

В тканях я не понимала ничего, потому большую часть приобретений сделал за меня Хасан и тут же приказал слуге передать одной из наложниц, чтобы позанималась со мной.

Наконец последние приготовления были закончены, меня укутали в шелка и парчу, и снова в сопровождении Хасана я двинулась к селамлику.

На сей раз в покоях моего нового господина было множество людей. Сам он сидел в небольшом алькове, сооружённом из цветных покрывал.

Я невольно залюбовалась красотой его лица и чёрными завитками волос, обрамлявшими виски. Можно было подумать, что дело всего лишь в том, что я почти ещё не знала мужчин тогда – но нет, даже сейчас я с уверенностью могу сказать, что он – красивейший из мужчин. И даже годы спустя это лицо не давало мне покоя ни наяву, ни во сне.

Он щёлкнул пальцами, подзывая меня к себе – как щенка. Этот жест неприятно отозвался в груди. У меня ещё не было права злиться на него, но я не собиралась и позволять обращаться с собой так.

Я послушно подошла к господину и, поразмыслив, опустилась на колени.

– Встань, – позволил он мне и пальцем указал на место у себя за спиной.

Я переместилась туда и теперь оказалась у него за плечом.

Физэн поманил меня к себе, заставил наклониться и носом провёл по моей щеке, будто лаская.

От этого недолгого прикосновения мурашки стайками забегали у меня в животе. Я задышала тяжело и сквозь биение собственной крови в висках расслышала его голос:

– Меня хотят убить. Возможно, попытаются прямо сегодня.

– Кто, мой господин? – выдохнула я. В это мгновение мне казалось невозможным, что кто-то желает смерти этому прекрасному существу, от которого исходит запах орхидей и роз.

– Это маг. Но я не знаю ни кто он, ни кто его послал. В этом вопросе я полагаюсь на тебя.

Я кивнула, показывая, что поняла.

– Мне нужно будет расспросить вас… – я моргнула, силясь прогнать навождение, – расспросить обо всём, что вы знаете о нём.

– Потом, – он отвернулся от меня, и когда я лишилась возможности видеть его глаза, мне показалось, что солнце зашло за тучи. – Сегодня просто следи, чтобы никто не причинил мне вреда. И выполняй мои приказы. Пока это всё.

За весь вечер Физэн больше ни разу не обернулся ко мне. Он возлежал на подушках, пил медовое вино и ел, наблюдал за девушками, танцевавшими для него. А я стояла за его спиной, не смея моргнуть. С обеда у меня крошки не побывало во рту, но никто не предложил мне ни еды, ни сесть.

Я с трудом выдержала этот вечер полный дыма от кальянов, оглушающей музыки, звона монист и множества голосов, говоривших каждый о своём.

Никогда ещё я не видела такого количества людей за один раз. И никогда ещё не чувствовала себя так странно – лишней, неуместной. Диковинкой, которую поставили на полку, чтобы каждый проходящий мог с любопытством смотреть на неё.

Я так устала, что к окончанию вечера не хотела даже есть. Добравшись наконец в сопровождении всё того же Хасана до своих покоев, я, не снимая праздничных одежд, рухнула в постель.

Но покоя мне не нашлось и во сне.

Снова я видела сон. Снова оглушительно звенела музыка, кружились в танце драгоценные юбки – совсем не такие, как наяву.

– Отпусти меня! – взмолилась я, когда меня подхватил за талию тот, чьё лицо я никак не могла ни запомнить, ни разглядеть.

– Ты веришь мне?

– Да… – мне было всё равно.

– Ты должна сделать так, чтобы и он поверил тебе.

Я кивала, соглашаясь с ним во всём. Волны музыки уносили нас, у меня кружилась голова.

– Чего бы ты хотела, Гвендолин? – спросил он, замедляя эту безумную круговерть.

– Спать… – устало сказала я.

– Ты получишь больше, раз цена твоего доверия столь невысока.

Он наконец отпустил меня, я вынырнула из хаоса этой безумной иллюзии и оказалась одна – в благословенной темноте и тишине.

Лёгкий ветерок шуршал за окнами, вздымая невесомые занавески, и где-то в отдалении тихонько звенели струи фонтана.

«Кто он такой?» – думала я. Впервые близость моего безымянного спутника показалась мне кошмаром, но, вспоминая прошлые свои сны и пытаясь собрать воедино всё, что было связано с человеком без лица, я понимала, что знаю его очень, очень давно. Возможно, ещё в детстве один из первых голосов, заговоривших со мной, принадлежал ему.

И мне всегда хотелось увидеть его. Во сне в его глазах отражались огоньки свечей, мне нравилось на него смотреть. Но, просыпаясь, я никогда не помнила его лица.

«Чего он хочет?» – это был ещё один вопрос, на который я никак не могла угадать ответ.

«Он сказал, что я должна заслужить доверие Ворона…». В те мгновения я не догадывалась зачем. И не опасалась того, что может произойти потом.

Я закрыла глаза и произнесла.

– Я хочу видеть тебя наяву. Вот чего я хочу. Хочу запомнить твоё лицо.

Он никогда не откликался, если я звала его – по крайней мере, тогда. Но на сей раз мне показалось, что я услышала негромкий смех, и бархатистый голос ответил:

– Хорошо.

Наутро, открыв глаза, я обнаружила, что напротив кровати стоит незнакомая мне девушка, укутанная, как и другие обитательницы дома Ворона, во множество лёгких покрывал. Ветер из окна раздувал её юбки, и девушка ощутимо мёрзла, но и не думала никуда отходить. У гостьи были чёрные волосы, собранные в косы и стлавшиеся по плечам, и такие же чёрные, сверкающие небольшие глазки.

– Ты кто? – прямо спросила я.

– Моё имя Дейдре, госпожа, – девушка низко поклонилась. – Почтеннейший Хасан распорядился ожидать здесь, пока вы не изволите использовать или отпустить меня.

– Ты будешь мне прислуживать? – наконец догадалась я. Это было интересно. Никогда до тех пор у меня не было слуг. Зато я видела, как младшие девочки в Академии порой прислуживали старшим. Меня миновала эта роль, так что ни командовать, ни подчиняться я тогда ещё не умела.

– Да, госпожа.

– Мм… – мечтательно произнесла я, – и что я могу тебе приказать?

– Хотите ванну или завтрак? Можете приказать, что из еды приготовить для вас, или распорядиться, чтобы я привела поставщика…

– Могу я приказать тебе проводить меня в город? – тут же решила проверить границы дозволенного я.

– Разумеется, нет! – Дейдре испуганно отступила назад, так что юбки её снова колыхнулись на ветру. – В город можно выйти только с особого распоряжения его высочества, госпожа. В вашем же случае… – она огляделась по сторонам, как будто нас могли подслушивать. Впрочем, наверняка могли. – Вы же чародейка! – шёпотом сказала она.

Что я могла сказать? Меня освободили из Круга, который не мог покинуть ни один маг… разумеется, только для того, чтобы заключить в новую тюрьму. Даже у рабыни в гареме было больше возможностей обрести свободу, чем у меня. И если до сих пор я не воспринимала свою участь как ограничение, то теперь поняла очень отчётливо, что для них всех я буду «чародейкой». Это слово будут произносить шёпотом, как имя самого Владыки демонов.

– Тогда принеси мне поесть! – распорядилась я резко. Мгновенная злость охватила меня. – И ванну. И всё остальное. Ну же, быстрей!

Глубоко поклонившись, Дейдре бросилась исполнять.

Глава 7

Во второй половине дня, когда злость моя на Дейдре уже несколько утихла, в двери снова постучали – на сей раз одна из наложниц.

Звали её Бриана, и она имела гордый взгляд и несколько высокомерные повадки.

Волосы у Брианы были медно-рыжие, так же уложенные в косы, как и у Дейдре, а глаза – зелёные. Она, в отличие от служанки, не куталась в покрывала, а гордо несла их на плечах, демонстрируя обнажённые острые плечи и высокую грудь в вырезе декольте.

– Мне приказали объяснить вам местные порядки и обучить манерам, – сказала Бриана.

Я кивнула. Мне с первого взгляда стало ясно, что с этой женщиной следует быть настороже.

Однако Бриана оказалась гораздо добрее, чем можно было подумать, глядя на неё. Она не требовала от меня слишком много, как некоторые учителя до неё, и не пыталась ставить себя выше меня.

– Странно, что Ворон выбрал тебя, – говорила она, показывая, как нужно укладывать на плечи шаль, так чтобы соблюсти этикет и одновременно продемонстрировать всё, что послал Владыка Небес.

– У меня есть особые таланты, – только и говорила с улыбкой я. Пока я не видела остальных наложниц, но если все они были так же красивы, как Бриана, то в самом деле я смотрелась среди них как обкатанная морем галька в ларце с драгоценностями.

– Значит, это правда? – негромко произнесла Бриана, и я почти физически ощутила, как она отстраняется от меня.

– Что именно? – стараясь изобразить недоумение, поинтересовалась она.

Бриана отошла и села на оттоманку, на которой лежали наши шали и покрывала.

– Когда я была маленькой, – сказала она, – бабка рассказывала мне, что помимо нашего существуют иные миры. Множество миров, и каждый непохож на другой, как непохожи друг на друга два самоцвета.

Я внимательно смотрела на собеседницу, ожидая продолжения.

– Бабка говорила, что владеющие Даром слышат голоса иных миров.

– Слышат, – признала я осторожно, – но Ворон не поэтому взял меня в дом.

– Но ты владеешь искусством… колдовством?

Я снова ответила кивком.

Воцарилось молчание, и лишь через минуту я решилась его прервать:

– Ты боишься меня?

Бриана повела плечом.

– Мне нечего бояться тебя. Я же не боюсь всадника с мечом – хотя у меня и нет меча. Но это несправедливо – что одним из нас даровано больше, чем другим.

– Ты красива и умеешь привлекать мужчин. Я – нет. Я умею только колдовать. Так на чьей же стороне справедливость?

– Ты уверена… что красота – это дар? – спросила она.

– А ты уверена, что чародейство можно назвать даром? – спросила я её в унисон.

Бриана покачала головой и поднялась с оттоманки.

– Мне надо подумать, – сказала она, – завтра продолжим урок.

На сей раз Ворон ожидал меня, лёжа в небольшом озере, исходившем паром.

Он был абсолютно обнажён, так что я имела возможность – и, можно даже сказать, счастье – лицезреть рельефные, будто выточенные из мрамора мускулы на его груди. Такие же руки – перевитые жилами, будто тугие виноградные лозы.

Я никогда ещё не видела обнажённых мужчин – тем более таких. Разве что отца после рабочего дня, да изредка мальчишки в Башне раздевались до пояса и закатывали штаны, чтобы забраться в море или нарушить ещё какой-нибудь запрет. Последние были тощими, и самые красивые из них ни в какое сравнение с Вороном не шли.

– Я явилась на ваш зов, мой господин, – сказала я и отвесила ему ритуальный поклон, какому обучила меня Бриана.

– Ты заставила себя ждать.

– Прошу меня простить.

Меня не раз уже предупредили, что у Ворона вздорный нрав. Что не нужно его злить и не стоит принимать его выходки на свой счёт.

– Ты хотела, чтобы я рассказал тебе о том, кто хочет меня убить, – он покровительственно махнул рукой, – изволь.

Я осторожно присела на краешек бассейна, стараясь не замочить новые юбки, которые пока что своими считать не могла, и стала слушать его рассказ.

– Ты наверняка знаешь, что я двоюродный брат императора. Причём старше его на двенадцать лет. Но я его брат по матери. Она была младшей сестрой прежнего правителя. Как ты понимаешь, об особых правах на престол здесь речь не идёт – да я к ним и не стремлюсь. Однако император и его союзники благосклонно относятся ко мне. Они знают, что если с императором что-то произойдёт… В общем, ни один разумный человек в империи не станет ссориться со мной.

Я кивнула. Мне хотелось задать ещё один вопрос: почему он носит маску? Но, очевидно, не стоило его перебивать.

– Когда мне исполнилось тринадцать, меня, как и любого мальчика из благородной семьи, ввели в Круг Огня, чтобы узнать мою судьбу. Огонь был справедлив ко мне – он обещал, что я стану великим вождём. Но было противоречие в знаках, которые он дал моему отцу – в двадцать шесть лет, говорил один из них, когда я вступлю во владение Островом Лазурных Волн, когда семь звёзд выстроятся на небе в ряд, и семь трав прорастут из земли… демон обретёт власть надо мной, и я перестану существовать.

По спине моей пробежал холодок. Разговоры о демонах не любит ни один чародей.

– Но у вас нет врагов, – повторила я его собственные слова.

– Врагов нет. Но вот уже четыре месяца, как я владею островом Лазурных Волн. И вот уже месяц, как ко мне приходят видения: всё как в предсказании огня. Семь звёзд выстроились на небе в ряд. Семь трав… – он качнул головой, прогоняя наваждение, – понимаешь меня?

Я кивнула и сказала:

– Да.

– Ты можешь мне помочь?

– Мне нужно время, чтобы дать ответ, мой господин. Дело может оказаться простым – а может, и нет.

Он схватил меня за руку и выдохнул, потянув на себя:

– Времени у тебя нет! – а потом замолк и почти шёпотом добавил: – Я боюсь.

Я спокойно высвободила руку:

– Сделаю, что смогу. Позвольте мне идти.

Бриана и её бабушка в самом деле были правы, хотя, очевидно, и не понимали в магии ничего.

Каждый чародей, миновавший первую и вторую ступень, знает, что архипелаг, затерянный в океане – лишь одно звено в цепочке миров. Миры эти, подобно множеству пузырьков, теснятся в пустоте, иногда срастаясь стенками и создавая таким образом «проход». Отталкиваются друг от друга, разлетаясь в стороны, иногда даже взрываются – как свойственно мыльным пузырям.

А ещё миры отражают друг друга своими гранями, и часто в одном из соседних миров повторяется то же, что произошло в другом. Именно так возникают предсказания и провиденья. Но отражения – обманчивая сущность. И часто на поверку всё оказывается не так, как показывает нам магическая чаша или хрустальный шар.

Несведущие в искусстве, порой выучив всё один заговор на воде, принимаются ворожить, силясь предсказать завтрашний день. Но это едва ли не самый ненадёжный прогноз.

Потому я не слишком поверила пророчеству, которое начертал моему господину огонь.

Но знающий чародей сумеет разглядеть прошлое, сокрытое от глаз. Для этого надо не только уметь смотреть и видеть, но и правильно сделать расчет. Определить, какая правда отразилась в отражениях миров.

Говорят, что все эти пузырьки – только тени настоящих деревьев и камней, которые растут там, где находится истинный мир. Нас всех учат так. Но иногда я задаю себе вопрос – если наш мир всего лишь отражение, хотя я чувствую и осязаю его, то кто смеет говорить мне, что там, по другую сторону пузырьков – настоящий мир?

Что земля, на которой я стою, и глаза, которыми я смотрю, шум морской волны под окном и гром, бушующий над морем – всё это просто сон?

Иногда я думаю, что они правы. Но если это в самом деле так – что будет, когда я проснусь? Или вернее – когда я на самом деле сплю?

Мир, в котором ко мне приходит мой персональный дух, порой кажется мне таким же настоящим, как тот, в котором я живу наяву.

А ещё иногда я испытываю странное чувство – будто настоящим тот мир делает именно он. Его голос, ласкающий мой слух. И тогда мне становится не важно, в каком из миров я нахожусь – я просто хочу, чтобы он оказался там со мной.

Оставшись в одиночестве после встречи с моим новым господином, я приказала Дейдре принести мне чашу, воду и некоторое количество разных трав.

Сама я в ожидании, когда будут выполнены мои распоряжения, прилегла отдохнуть.

Когда же Дейдре появилась на пороге, опять я велела ей поставить чашу на ковёр передо мной, рядом сложить пучки зелени, которые она держала в руках, а затем выйти вон.

Оставшись в одиночестве, я села на колени перед чашей и прикрыла глаза, сосредотачиваясь. Затем приподнял веки и провела рукой над водой.

Нараспев произнесла несколько слов, которые бумаге передавать не стоит. И начала один за другим выбирать из пучков нужные листочки, чтобы затем, раскрошив их в пальцах, кинуть в воду.

Медленно в расходившихся по воде кругах появлялись миражи – отражения иных миров.

Дрожь охватила моё тело – предчувствие, что я увижу его, гостя из снов.

Но нет, ни лица его, ни голоса не появилось в воде.

Зато я видела моего господина – в одной лишь ночной накидке на голое тело, такое же прекрасное, как наяву. Он сидел на подушках, широко расставив ноги и положив руку на одно колено – а одна из танцовщиц гарема извивалась перед ним.

Она скользнула к повелителю, и всё померкло – на месте изображения появился луг, где одна за другой всходили семь разноцветных трав.

Я вздрогнула, вспомнив слова господина, но тут же взяла себя в руки, когда изображение задрожало в унисон моим мыслям. Усилием воли я вернула сосредоточение и теперь снова видела Физэна, но теперь уже гуляющего по саду с кубком вина в руках. Драгоценные перстни унизывали его пальцы, они блестели на солнце, когда Ворон подносил кубок к губам.

Снова отражение подёрнулось дымкой, и я увидела второй его сон – небо, полное звёзд, и среди них семь, выстроившихся в венец ярче других.

Я напрягла волю, требуя воду снова показать мне господина, но тут обнаружила, что густая тень заслонила свет.

Вскинулась и увидела Бриану, стоявшую прямо передо мной. Она прикрывала рот рукой.

– Так значит, люди не лгут, – прошептала Бриана.

– Бриана, тут нечего врать, – спокойно сказала я, – ты же всё поняла и так.

Она отступила на шаг назад, но я поняла, что не могу её потерять. Слишком велика была опасность, что она разболтает о том, что увидела здесь. А лишенная покрова тайны – буду ли я Ворону нужна?

Бриана отступила ещё на шаг назад, но я молниеносным движением вскинула руку и сжала её в кулак.

Бриана захрипела и схватилась за горло.

– Скажи, Бриана с острова Теней, согласна ли ты, что твоя душа отныне будет принадлежать мне?

Бриана с ужасом и злостью смотрела на меня.

– Я повторяю вопрос, – я крепче сжала кулак, – ты, Бриана с острова Теней, подпишешь ли со мной договор? Ты будешь служить мне, а я сохраню тебе жизнь.

– Да… – выдохнула Бриана наконец.

– Клянись, – потребовала я и чуть разжала пальцы.

– Клянусь…

Я наконец расслабила пальцы, и Бриана рухнула на пол, оглаживая горло рукой и завороженно глядя на меня.

– Вот и хорошо, – мягко сказала я, – ты никому не скажешь о том, что видела здесь.